Авторов Коллектив. Поэтический фарватер (сборник)

В отелях сон так неглубок.
К тому же утром ждёт граница —
Из Евроблока в Русский блок.
 
 
Стремимся к Бресту неуклонно.
Но на границе – чудеса:
Не вылезали из салона
При оформленье – два часа.
 
 
За час проехать было можно,
Я смело утверждать берусь.
Нас – два! – держали на таможне
Из Бяла Польска в Беларусь.
 

Елена Медведева

Героям блокады

   К 60-летию освобождения Ленинграда

 
Когда-то в далёких военных
вам детство и юность сожгли.
Но светлые лики нетленно
на сердце и память легли.
 
 
Та жизнь словно сшита из клочьев
то огненных зорь из парчи,
то белых снегов с многоточьем
следов торопливых в ночи.
 
 
Глядят с фотографии лица —
их времени пульс не затих!
И память слетит на страницы
слезами героев живых…
 
 
Родные! Любовию вашей
мы были на свет рождены.
Не верьте, коль кто-нибудь
скажет, что годы нам те не слышны.
 
 
Они нам – бессонные ночи,
как вахты под вражьим огнём.
И теплится жизни росточек
из детства блокадных времён.
 

Улыбка из блокады

 
Заковали в обруч железный
в сорок первом году Ленинград.
О, как станет ему полезным
мой отец, точно добрый брат!
 
 
Молодой боец, сердцем быстрый —
родниковый ручей на лугу!
Я любовь его влагой чистой
Всю до капельки берегу.
 
 
Сироту, паренька-связиста
Что спасло под прицельным огнем
в минном поле с травой росистой
и с военным безжалостным днем?
 
 
«Погляди, – папа скажет, – фото
тех далеких блокадных лет».
С мамой мне улыбаются кротко,
и тревожней памяти нет.
 

9 мая

 
Май солнцем славен, звучен лирой,
Победным воплощеньем мира
И памятью в сердцах и грёзах,
Ночных виденьях, часто слёзных.
Но жизни новь весной ростки пускает!
И ордена герои надевают!
Их обнимаем – слабеньких, сутулых.
А красота их – впадины на скулах
И добрые печальные глаза,
И к нам любовь, какой любить нельзя!
Её, любви, и не бывает много.
Она – нам жизнь и торная дорога,
Где каждый шаг – усилие вдвойне,
Но во сто крат труднее – на войне.
 

Вячеслав Мельников

Ода о несбывшемся подводнике

 
Стоят на праздник субмарины
Промеж мостами на Неве,
Над водной гладью, выгнув спины,
Что так знакомо было мне.
Для флота я – не инородный,
И я спускался в мир подводный,
Но что-то, видно, не срослось,
Отбыв к тому же срок короткий,
Когда на дизельной подлодке
Стажироваться довелось.
 
 
Не став подводником по плоти,
Я всё ж «присягу» принимал —
Внедренный на подводном флоте
Своеобразный ритуал:
Хотя б глотком морской водицы
Подводник должен причаститься,
Как службы будущей пролог.
Тогда, при первом погруженье,
Я удивил всех «достиженьем» —
Её полкружки выпить смог!
 
 
Я этим хвастаюсь не часто —
Так, между прочим, иногда.
И не была судьба несчастной
Все сухопутные года.
Когда я числился по флоту
И делал всякую работу,
Одну имел всегда мечту.
Я потрудился ей на славу,
Но отношу себя к подплаву,
И день подводника я чту!
 

Номер первый

 
Корабль не боевой, не на ходу,
Но первый в списках номером и рангом,
Хотя те дни, в семнадцатом году,
Не возвратятся бумерангом.
 
 
Я вновь стою на палубе его,
К нему пришедший в этот день погожий.
Чтоб с ним побыть у невских берегов,
Внушив себе, что наши судьбы схожи.
 
 
Прошли мы оба штили и шторма,
Чужие страны, дальние походы,
И пенный след чертила нам корма.
Но все же несравнимы наши годы!
 
 
Почти в два раза старше он меня.
И не давалось мне того простора,
Куда стремился, за собой маня,
Ведущий крейсер с именем «Аврора».
 
 
Хотя сейчас я вместе с ним стою,
Но в наше завтра – разные дороги:
На отдых – мне, ему – стоять в строю,
Он – первый номер, я – один из многих.
 

* * *

 
Манящая безбрежная стихия,
Лелея тот корабль, где я служил,
Очаровала так, что ей стихи я
Не без труда, но, всё-таки, сложил.
 
 
И, как итог стихийного движенья,
Который год (я думаю, не зря)
В безбрежный океан стихосложенья
Ведёт меня ЛИТО «Путь на моря».
 

Галина Минеева

* * *

 
Мой снежный, мой воздушный Петербург,
Весь радужным сиянием покрытый!
Ты пережил от лютых зим испуг
И ветров леденящие обиды.
 
 
Твоя прозрачность до того легка,
Что просто не понять – ты быль иль небыль?
Ты хочешь спрятаться в седые облака
И с тучами играть, касаясь неба.
 
 
Деревьев дивный сон продлится до весны,
Но ветку малую зима благословила,
Осыпав инеем все ветви и стволы,
Красой своей волшебной наградила.
 
 
Рождественской звездой сияет твой покров.
Дать счастье всем душа твоя просила.
Прекрасен ты, как первая любовь,
Как наша несравненная Россия.
 

* * *

 
Свет над морем повис,
Будто жёлтый туман,
Точно фосфор холодный, разлитый.
А в воде – суета, а в воде – балаган,
Стаи рыбок свеченьем покрыты.
И окуталась светом медуза-краса,
Да и травы, и тина морская,
И в руках моих, ярким сияньем полна,
Горсть солёной воды золотая.
 

Алекс Надир

Графиня

 
Отведенная в сторону прядь,
Чуть припухлые, вздрогнули веки.
Жаль, забудешь меня ты опять,
Как тогда – в позапрошлом веке.
 
 
Те балы отгремели давно,
Время всё в свой закутало иней.
Отболел, отпечалился, но.
Как прекрасны Вы были, графиня!
 
 
Не понять – никому, никогда,
Не познать этой боли блаженства:
В жарком взгляде – сияние льда,
Доведенное до совершенства.
 
 
Как держались Вы: вальс, котильон.
Как смотрел я украдкой ревнивой,
И знакомый, насмешливый тон,
Это Ваше: «Так чем же больны Вы?»
 
 
Да не болен, а просто устал.
Одолели бессонные ночи.
Уж не помню, кто это сказал:
«Безысходности ровный почерк».
 
 
Так положено, видно, судьбой:
С обреченностью и в беспросветье
Путь прокладывать свой вековой
Из столетья за Вами в столетье.
 

Ставши ангелом

 
Для нее одной ставши ангелом,
Он и сам пройдет очищение.
Не с «поправкой на», просто заново.
Не в «расчете, что» – во спасение.
 
 
Для нее одной, для единственной
Он изменит мир – сам изменится.
Добровольно сдаст ранги, титулы,
В грош поставив то «чье-то мнение».
 
 
Потому что вдруг с полной ясностью
Он увидит всех, кто «советовал»,