Страница:
Айзек Азимов
Лакки Старр и луны Юпитера
1. Неприятности на Юпитере-9
Юпитер, правильный кремового цвета шар, выглядел вдвое меньше, чем наблюдаемая с Земли Луна. Он безнадежно уступал последней в яркости, что, однако, не мешало ему являть собой прекрасное зрелище.
Светильники были выключены; тусклое свечение планеты едва обнаруживало находящихся в рубке Лакки Старра, задумчиво смотревшего на экран, и его компаньона – Бигмена.
– Будь он полым, Бигмен, и вывали ты в него сотен этак с тринадцать шаров величиною с Землю – места еще осталось бы прилично. Эта безделушка перевесит все остальные планеты вместе взятые.
В Джоне Бигмене Джонсе, которого все обязаны были величать не иначе, как Бигменом, – а то плохо будет! – было пять футов и два дюйма роста, если не сутулиться. Джон Бигмен Джонс недолюбливал все крупное за исключением Лакки, и он воскликнул в сердцах:
– А что толку! Никто ведь не может сесть на него! Даже приблизиться!
– Сесть, возможно, мы никогда и не сядем, но приблизиться сумеем наверняка. Как только построим аграв-корабли.
– Что имеет состояться вот-вот, при активном участии шустрых сирианцев, – пробурчал Бигмен.
– Поживем-увидим…
– Проклятье! – вдруг взвился Бигмен, с силой ударяя кулачком по ладошке. – Долго еще мы тут будем прохлаждаться, а Лакки?
Они находились на «Метеоре», корабле Лакки, и двигались по орбите синхронно с Юпитером-9, самым удаленным из спутников планеты.
Юпитер-9 висел перед ними на расстоянии тысячи миль. Вообще-то он назывался Адрастея, но, как не входящий в число самых крупных и близких сателлитов, подвергся нумерации. Этот астероид 89 миль в диаметре выглядел отсюда гораздо внушительней своей гигантской планеты.
Поверхность его представляла собой нагромождение уродливых серых скал – типичная для пояса астероидов картина, какими Лакки с Бигменом были давно и по горло сыты. Пожалуй, только одним выделялся он среди других спутников – тем, что внутри, под его коркой, тысячи людей и миллиарды долларов работали над созданием антигравитационных кораблей.
Лакки молча разглядывал Юпитер с его восхитительными цветными поясами – как будто ребенок, обмакнув пальцы в акварель, протащил их по уже готовому рисунку и оставил светло-розовые и зеленовато-голубые следы. Не верилось, что все это неживое…
– Эй! – Голос Бигмена вернул Лакки к реальности. – Ты мне ответишь наконец? Сколько, я спрашиваю, нам еще торчать тут?
– Бигмен, ты ведь прекрасно знаешь – до тех нор, пока не явится Донахью.
– А с какой стати мы ждем его, можно узнать?
– Он просил.
– Ах вот оно что! Он просил! А кто он такой? Кем считает себя наш дорогой друг?
– Он считает себя руководителем аграв-проекта, – терпеливо объяснил Лакки.
– Но ты же не обязан ему подчиняться! Или не так?
Бигмен имел ясное представление о правах Лакки. Как член Совета Науки, организации, призванной, кроме прочего, вести борьбу с врагами Земли внутри и вне пределов Солнечной системы, Лакки Старр мог не церемониться даже с самыми высокими чинами. Но только не сейчас. Потому что, в отличие от Юпитера, чья невыносимая гравитация и другие губительные прелести были более-менее изучены, – в отличие от него Юпитер-9 таил в себе опасность куда более серьезную, и до поры до времени следовало действовать крайне осмотрительно.
– Терпение, Бигмен, терпение.
Бигмен что-то пробурчал себе под нос и, чтобы хоть как-то изменить обстановку, решительно включил свет.
– Или мы весь день будем пялиться на твой Юпитер?!
Он прошел в угол пилотской кабины, туда, где стоял герметически закрытый резервуар с водой. В нем сновало небольших размеров существо. Лицо Бигмена мгновенно расплылось в счастливейшей улыбке, и нежность вытеснила все остальные чувства: В-лягушка действовала так на всех без исключения.
Эта кроха была родом из теплых океанов Венеры. Временами казалось, что состоит она из одних глаз и лапок. Зеленое ее тельце действительно походило на лягушачье. Глаза блестели, как две черных смородины, а кривой не то нос, не то клюв открывался и закрывался совершенно бессистемно. Когда Бигмен слегка постучал по крышке, шесть лапок В-лягушки, только что втянутые, расправились, как складная линейка, и обнаружили изрядную длину.
Маленький уродец, что там говорить. Но человек, склонившийся над ней, в эту минуту не представлял себе ничего прекраснее, что объяснялось особыми свойствами В-лягушки.
Бигмен осторожно проверил цилиндр с двуокисью углерода, насыщавшей воду, и посмотрел на красную нитку термометра.
– Хватит ли ей травы, Лакки? – вдруг встревожился он, и В-лягушка, словно иллюстрируя реплику, перекусила клювом тонкий стебелек венерианского растения и принялась неспешно его пережевывать.
– До высадки на Девятый – должно, – успел ответить Лакки. Прежде чем они, оба одновременно, задрали головы, услышав резкий сигнал вызова.
Лакки быстро произвел необходимую подстройку, и на экране возникло строгое усталое лицо.
– Я – Донахью.
– Да, господин директор, – ответил Лакки. – Мы ждем вас.
– В таком случае, приготовьте переходной шлюз.
За последние недели Лакки уже привык видеть такие лица с выражением явной обеспокоенности и большого внутреннего напряжения. Такое лицо было и у Гектора Конвея, Главного Научного Советника…
Лакки был для него как сын, и потому надобность подчеркивать конфиденциальный характер беседы отпала сама собой. Конвей, всегда такой цветущий, в короне седых волос, уверенный в себе, великодушный и любезный, был в тот раз мрачным и подавленным.
– Я уже несколько месяцев ищу возможности поговорить с тобой.
– Какие-то неприятности? – тихо поинтересовался Лакки. – Я не получал никакого вызова от тебя.
С месяц назад он вернулся с задания и все время безвылазно сидел в своей нью-йоркской квартире.
– Ты заработал отпуск, – несколько раздраженно начал Конвей, – и я бы охотно продлил его тебе…
– Так в чем же дело, дядюшка Гектор?
Выцветшие глаза Советника сурово в упор глядели в глаза юноши, казалось, ища в них покоя.
– Сириус, – прозвучало наконец.
Лакки почувствовал, как учащенно заколотилось сердце. «Вот он, враг!»
Минули столетия с тех пор, как первопроходцы с Земли начали заселять планеты ближайших звезд. За пределами Солнечной системы давно сложились новые общества, независимые, вряд ли помнящие о своих истоках.
На планетах Сириуса обосновались старейшие и самые развитые из них. Сирианская наука была на высочайшем уровне, и возможности ее развития далеко не исчерпались. Не представляло секрета то, что сирианцы, убежденные в своей исключительности, ждут не дождутся удобного момента, чтобы перехватить бразды правления Галактикой, и смертельно ненавидят старушку Землю. В прошлом они помогали любому, кто воевал с Землей, но делали это, не покидая своего дома, потому что не чувствовали себя достаточно сильными для открытой битвы. А сейчас…
– Так что там с Сириусом? – спросил Лакки.
Конвей откинулся на спинку кресла и беспокойно забарабанил по подлокотнику.
– Сириус становится сильнее год от года. Но его население все еще весьма малочисленно, всего несколько миллионов. У нас же, в Солнечной системе, людей больше, чем во всей остальной Галактике. Больше кораблей, больше ученых. Это – преимущество, но мы можем утратить его, если будем сидеть сложа руки.
– Каким образом это может произойти?
– Совет располагает доказательствами, что Сириус прекрасно осведомлен о ходе наших аграв-исследований.
– Как! – Лакки был поражен. Аграв-проект считался в высшей степени секретным, поэтому работы и велись на одном из спутников Юпитера. – Как это могло случиться, черт возьми!
Конвей грустно улыбнулся:
– Вопрос именно в этом – как. К ним уплывают все материалы, но каким образом – непонятно. Мы пытались остановить утечку информации: каждого участника проекта подвергали строжайшей и всесторонней проверке. Мы предприняли все мыслимые и немыслимые меры предосторожности. А утечка продолжается! Мы запустили фальшивку, надеясь убедиться в эффективности очередных ловушек, но сирианцы немедленно, по сообщениям нашей разведки, овладели ею, хотя и не могли, никак не могли.
– Почему это – не могли?
– Потому, что мы разбросали содержавшиеся в фальшивке сведения так, что не только один человек, но и полдюжины не собрали бы их вместе. И все же… Получается, в шпионаже занято значительное число людей. Совершенно невероятно!
– Или один, имеющий доступ ко всему, – предположил Лакки.
– Чушь! Нет, тут нечто другое, новое… Ты не чувствуешь, к чему я клоню? Если Сириус действительно нашел способ читать наши мысли, мы в опасности. Нам не защититься и никогда не победить их.
– Постой, дядюшка, сделай паузу, прошу тебя. Что ты имеешь в виду, говоря о чтении наших мыслей?
– О, дьявол! – Глава Совета распалился окончательно. – Я в отчаянии, Лакки! Да как иначе! Они нашли какой-то способ чтения мыслей! Но ведь не могли, не могли!
– Ты совершенно напрасно так взволновался. Знаем же мы о существовании венерианских В-лягушек? Вот тебе и способ!
– Я думал об этом. Но у сирианцев нет В-лягушек! А ведь нужны тысячи этих тварей – только с их помощью можно овладеть телепатией! Вне Венеры держать такую прорву животных хлопотно, куда как хлопотно. И не спрячешь, к тому же. Но другого способа не существует!
– У нас, – мягко подчеркнул Лакки. – А у них? Вполне возможно, что сирианцы опередили нас в этой области.
– Без В-лягушек?
– Даже без В-лягушек.
– Никогда не поверю! – воскликнул Конвей. – Чтобы сирианцы решили проблему, с которой не справился Совет Науки?!
Лакки едва удержался от улыбки – в словах старого ученого звучала неприкрытая гордость за свою организацию, с другой стороны, он имел полное право на это. Несомненно, Совет Науки являл собой невиданную концентрацию интеллекта; в конце концов, все научные идеи так или иначе исходили от Совета. И все-таки Лакки захотелось слегка поддразнить Советника.
– Да уж, куда им до нашего Совета! Только и знают, что клепать со злости своих удивительно совершенных роботов.
– А чего стоили бы эти куклы без нашего позитронного мозга? Правда, кое-что им удалось усовершенствовать…
– Поговорим-ка лучше о будущем. Значит, Сириус вовсю шпионит, а мы разводим руками?
– Именно так.
– И под угрозой аграв-проект?
– Да.
– И ты, дядюшка, хочешь, чтобы я отбыл на Юпитер-9 и попытался там до чего-нибудь докопаться?
Конвей угрюмо кивнул:
– Да, я лично прошу тебя об этом. Ты виртуоз, перед которым можно ставить задачи любой сложности. Правда, эта задача представляется мне заведомо неразрешимой. Совет испробовал все и не добился ничего. Кто шпион? Каков метод шпионажа? Ни малейшего представления. Что сможешь сделать ты?!
– У меня будут помощники.
– Бигмен? – впервые улыбнулся Конвей.
– Не только… Позволь спросить тебя вот о чем. Знают ли на Сириусе о наших работах по В-лягушке?
– Нет. По нашим сведениям – нет.
– Отлично. Мне нужна В-лягушка.
– В-лягушка! Одна В-лягушка?
– Да. Одна В-лягушка.
– Но что это тебе даст? Ведь психогенное поле В-лягушки крайне слабо! Ты не сможешь читать мысли!
– Однако смогу обнаружить наличие сильных эмоции.
– Пусть так. И?..
– Возможно, я получу то, чего не имели мои предшественники. Внезапная эмоциональная волна может выдать предателя. И потом…
– Ну?
– А если он к тому же обладает телепатическими способностями, то я смогу обнаружить нечто большее, чем эмоцию, – некую определенную мысль. Причем обнаружу раньше, чем преступник успеет экранироваться.
– Но ведь он тоже сможет уловить твои эмоции.
– Лишь теоретически: я буду слышать его эмоцию, почти как произнесенное слово, а он такой возможности будет лишен.
Глаза Конвея ожили.
– Надежда ничтожно малая, однако надежда, клянусь небом! Ты получишь свою В-лягушку! Но прошу тебя, Дэвид, – лишь в минуты глубокой озабоченности он называл Лакки настоящим именем. – Убедительно прошу проникнуться всей важностью стоящей перед тобой задачи. Мы должны разгадать замыслы сирианцев! Без этого нам не отсрочить войны!
– Я знаю, – тихо ответил Лакки.
Светильники были выключены; тусклое свечение планеты едва обнаруживало находящихся в рубке Лакки Старра, задумчиво смотревшего на экран, и его компаньона – Бигмена.
– Будь он полым, Бигмен, и вывали ты в него сотен этак с тринадцать шаров величиною с Землю – места еще осталось бы прилично. Эта безделушка перевесит все остальные планеты вместе взятые.
В Джоне Бигмене Джонсе, которого все обязаны были величать не иначе, как Бигменом, – а то плохо будет! – было пять футов и два дюйма роста, если не сутулиться. Джон Бигмен Джонс недолюбливал все крупное за исключением Лакки, и он воскликнул в сердцах:
– А что толку! Никто ведь не может сесть на него! Даже приблизиться!
– Сесть, возможно, мы никогда и не сядем, но приблизиться сумеем наверняка. Как только построим аграв-корабли.
– Что имеет состояться вот-вот, при активном участии шустрых сирианцев, – пробурчал Бигмен.
– Поживем-увидим…
– Проклятье! – вдруг взвился Бигмен, с силой ударяя кулачком по ладошке. – Долго еще мы тут будем прохлаждаться, а Лакки?
Они находились на «Метеоре», корабле Лакки, и двигались по орбите синхронно с Юпитером-9, самым удаленным из спутников планеты.
Юпитер-9 висел перед ними на расстоянии тысячи миль. Вообще-то он назывался Адрастея, но, как не входящий в число самых крупных и близких сателлитов, подвергся нумерации. Этот астероид 89 миль в диаметре выглядел отсюда гораздо внушительней своей гигантской планеты.
Поверхность его представляла собой нагромождение уродливых серых скал – типичная для пояса астероидов картина, какими Лакки с Бигменом были давно и по горло сыты. Пожалуй, только одним выделялся он среди других спутников – тем, что внутри, под его коркой, тысячи людей и миллиарды долларов работали над созданием антигравитационных кораблей.
Лакки молча разглядывал Юпитер с его восхитительными цветными поясами – как будто ребенок, обмакнув пальцы в акварель, протащил их по уже готовому рисунку и оставил светло-розовые и зеленовато-голубые следы. Не верилось, что все это неживое…
– Эй! – Голос Бигмена вернул Лакки к реальности. – Ты мне ответишь наконец? Сколько, я спрашиваю, нам еще торчать тут?
– Бигмен, ты ведь прекрасно знаешь – до тех нор, пока не явится Донахью.
– А с какой стати мы ждем его, можно узнать?
– Он просил.
– Ах вот оно что! Он просил! А кто он такой? Кем считает себя наш дорогой друг?
– Он считает себя руководителем аграв-проекта, – терпеливо объяснил Лакки.
– Но ты же не обязан ему подчиняться! Или не так?
Бигмен имел ясное представление о правах Лакки. Как член Совета Науки, организации, призванной, кроме прочего, вести борьбу с врагами Земли внутри и вне пределов Солнечной системы, Лакки Старр мог не церемониться даже с самыми высокими чинами. Но только не сейчас. Потому что, в отличие от Юпитера, чья невыносимая гравитация и другие губительные прелести были более-менее изучены, – в отличие от него Юпитер-9 таил в себе опасность куда более серьезную, и до поры до времени следовало действовать крайне осмотрительно.
– Терпение, Бигмен, терпение.
Бигмен что-то пробурчал себе под нос и, чтобы хоть как-то изменить обстановку, решительно включил свет.
– Или мы весь день будем пялиться на твой Юпитер?!
Он прошел в угол пилотской кабины, туда, где стоял герметически закрытый резервуар с водой. В нем сновало небольших размеров существо. Лицо Бигмена мгновенно расплылось в счастливейшей улыбке, и нежность вытеснила все остальные чувства: В-лягушка действовала так на всех без исключения.
Эта кроха была родом из теплых океанов Венеры. Временами казалось, что состоит она из одних глаз и лапок. Зеленое ее тельце действительно походило на лягушачье. Глаза блестели, как две черных смородины, а кривой не то нос, не то клюв открывался и закрывался совершенно бессистемно. Когда Бигмен слегка постучал по крышке, шесть лапок В-лягушки, только что втянутые, расправились, как складная линейка, и обнаружили изрядную длину.
Маленький уродец, что там говорить. Но человек, склонившийся над ней, в эту минуту не представлял себе ничего прекраснее, что объяснялось особыми свойствами В-лягушки.
Бигмен осторожно проверил цилиндр с двуокисью углерода, насыщавшей воду, и посмотрел на красную нитку термометра.
– Хватит ли ей травы, Лакки? – вдруг встревожился он, и В-лягушка, словно иллюстрируя реплику, перекусила клювом тонкий стебелек венерианского растения и принялась неспешно его пережевывать.
– До высадки на Девятый – должно, – успел ответить Лакки. Прежде чем они, оба одновременно, задрали головы, услышав резкий сигнал вызова.
Лакки быстро произвел необходимую подстройку, и на экране возникло строгое усталое лицо.
– Я – Донахью.
– Да, господин директор, – ответил Лакки. – Мы ждем вас.
– В таком случае, приготовьте переходной шлюз.
За последние недели Лакки уже привык видеть такие лица с выражением явной обеспокоенности и большого внутреннего напряжения. Такое лицо было и у Гектора Конвея, Главного Научного Советника…
Лакки был для него как сын, и потому надобность подчеркивать конфиденциальный характер беседы отпала сама собой. Конвей, всегда такой цветущий, в короне седых волос, уверенный в себе, великодушный и любезный, был в тот раз мрачным и подавленным.
– Я уже несколько месяцев ищу возможности поговорить с тобой.
– Какие-то неприятности? – тихо поинтересовался Лакки. – Я не получал никакого вызова от тебя.
С месяц назад он вернулся с задания и все время безвылазно сидел в своей нью-йоркской квартире.
– Ты заработал отпуск, – несколько раздраженно начал Конвей, – и я бы охотно продлил его тебе…
– Так в чем же дело, дядюшка Гектор?
Выцветшие глаза Советника сурово в упор глядели в глаза юноши, казалось, ища в них покоя.
– Сириус, – прозвучало наконец.
Лакки почувствовал, как учащенно заколотилось сердце. «Вот он, враг!»
Минули столетия с тех пор, как первопроходцы с Земли начали заселять планеты ближайших звезд. За пределами Солнечной системы давно сложились новые общества, независимые, вряд ли помнящие о своих истоках.
На планетах Сириуса обосновались старейшие и самые развитые из них. Сирианская наука была на высочайшем уровне, и возможности ее развития далеко не исчерпались. Не представляло секрета то, что сирианцы, убежденные в своей исключительности, ждут не дождутся удобного момента, чтобы перехватить бразды правления Галактикой, и смертельно ненавидят старушку Землю. В прошлом они помогали любому, кто воевал с Землей, но делали это, не покидая своего дома, потому что не чувствовали себя достаточно сильными для открытой битвы. А сейчас…
– Так что там с Сириусом? – спросил Лакки.
Конвей откинулся на спинку кресла и беспокойно забарабанил по подлокотнику.
– Сириус становится сильнее год от года. Но его население все еще весьма малочисленно, всего несколько миллионов. У нас же, в Солнечной системе, людей больше, чем во всей остальной Галактике. Больше кораблей, больше ученых. Это – преимущество, но мы можем утратить его, если будем сидеть сложа руки.
– Каким образом это может произойти?
– Совет располагает доказательствами, что Сириус прекрасно осведомлен о ходе наших аграв-исследований.
– Как! – Лакки был поражен. Аграв-проект считался в высшей степени секретным, поэтому работы и велись на одном из спутников Юпитера. – Как это могло случиться, черт возьми!
Конвей грустно улыбнулся:
– Вопрос именно в этом – как. К ним уплывают все материалы, но каким образом – непонятно. Мы пытались остановить утечку информации: каждого участника проекта подвергали строжайшей и всесторонней проверке. Мы предприняли все мыслимые и немыслимые меры предосторожности. А утечка продолжается! Мы запустили фальшивку, надеясь убедиться в эффективности очередных ловушек, но сирианцы немедленно, по сообщениям нашей разведки, овладели ею, хотя и не могли, никак не могли.
– Почему это – не могли?
– Потому, что мы разбросали содержавшиеся в фальшивке сведения так, что не только один человек, но и полдюжины не собрали бы их вместе. И все же… Получается, в шпионаже занято значительное число людей. Совершенно невероятно!
– Или один, имеющий доступ ко всему, – предположил Лакки.
– Чушь! Нет, тут нечто другое, новое… Ты не чувствуешь, к чему я клоню? Если Сириус действительно нашел способ читать наши мысли, мы в опасности. Нам не защититься и никогда не победить их.
– Постой, дядюшка, сделай паузу, прошу тебя. Что ты имеешь в виду, говоря о чтении наших мыслей?
– О, дьявол! – Глава Совета распалился окончательно. – Я в отчаянии, Лакки! Да как иначе! Они нашли какой-то способ чтения мыслей! Но ведь не могли, не могли!
– Ты совершенно напрасно так взволновался. Знаем же мы о существовании венерианских В-лягушек? Вот тебе и способ!
– Я думал об этом. Но у сирианцев нет В-лягушек! А ведь нужны тысячи этих тварей – только с их помощью можно овладеть телепатией! Вне Венеры держать такую прорву животных хлопотно, куда как хлопотно. И не спрячешь, к тому же. Но другого способа не существует!
– У нас, – мягко подчеркнул Лакки. – А у них? Вполне возможно, что сирианцы опередили нас в этой области.
– Без В-лягушек?
– Даже без В-лягушек.
– Никогда не поверю! – воскликнул Конвей. – Чтобы сирианцы решили проблему, с которой не справился Совет Науки?!
Лакки едва удержался от улыбки – в словах старого ученого звучала неприкрытая гордость за свою организацию, с другой стороны, он имел полное право на это. Несомненно, Совет Науки являл собой невиданную концентрацию интеллекта; в конце концов, все научные идеи так или иначе исходили от Совета. И все-таки Лакки захотелось слегка поддразнить Советника.
– Да уж, куда им до нашего Совета! Только и знают, что клепать со злости своих удивительно совершенных роботов.
– А чего стоили бы эти куклы без нашего позитронного мозга? Правда, кое-что им удалось усовершенствовать…
– Поговорим-ка лучше о будущем. Значит, Сириус вовсю шпионит, а мы разводим руками?
– Именно так.
– И под угрозой аграв-проект?
– Да.
– И ты, дядюшка, хочешь, чтобы я отбыл на Юпитер-9 и попытался там до чего-нибудь докопаться?
Конвей угрюмо кивнул:
– Да, я лично прошу тебя об этом. Ты виртуоз, перед которым можно ставить задачи любой сложности. Правда, эта задача представляется мне заведомо неразрешимой. Совет испробовал все и не добился ничего. Кто шпион? Каков метод шпионажа? Ни малейшего представления. Что сможешь сделать ты?!
– У меня будут помощники.
– Бигмен? – впервые улыбнулся Конвей.
– Не только… Позволь спросить тебя вот о чем. Знают ли на Сириусе о наших работах по В-лягушке?
– Нет. По нашим сведениям – нет.
– Отлично. Мне нужна В-лягушка.
– В-лягушка! Одна В-лягушка?
– Да. Одна В-лягушка.
– Но что это тебе даст? Ведь психогенное поле В-лягушки крайне слабо! Ты не сможешь читать мысли!
– Однако смогу обнаружить наличие сильных эмоции.
– Пусть так. И?..
– Возможно, я получу то, чего не имели мои предшественники. Внезапная эмоциональная волна может выдать предателя. И потом…
– Ну?
– А если он к тому же обладает телепатическими способностями, то я смогу обнаружить нечто большее, чем эмоцию, – некую определенную мысль. Причем обнаружу раньше, чем преступник успеет экранироваться.
– Но ведь он тоже сможет уловить твои эмоции.
– Лишь теоретически: я буду слышать его эмоцию, почти как произнесенное слово, а он такой возможности будет лишен.
Глаза Конвея ожили.
– Надежда ничтожно малая, однако надежда, клянусь небом! Ты получишь свою В-лягушку! Но прошу тебя, Дэвид, – лишь в минуты глубокой озабоченности он называл Лакки настоящим именем. – Убедительно прошу проникнуться всей важностью стоящей перед тобой задачи. Мы должны разгадать замыслы сирианцев! Без этого нам не отсрочить войны!
– Я знаю, – тихо ответил Лакки.
2. Глава проекта разгневан
Таким вот образом и получилось, что Лакки Старр, землянин, со своим другом Бигменом Джонсом, уроженцем Марса, и с маленьким венерианским животным, способным читать и внушать мысли, очутились далеко за пределами пояса астероидов.
Зависнув в тысячах миль над Юпитером-9, они ожидали момента, когда гибкий пневмотранспортер соединит «Метеор» с кораблем Главы Проекта – Донахью. Транспортер представлял собой эластичную трубу и служил для перехода из одного корабля в другой без скафандра; человеку опытному хватало одного-единственного толчка и легчайших манипуляций на поворотах.
Вначале появились руки, и через мгновение, оттолкнувшись от края люка, Донахью спрыгнул в искусственное гравитационное поле (или, как его чаще называли, – псевдограв) «Метеора». Это было проделано столь ловко, что Бигмен, знавший толк в подобных вещах, одобрительно кивнул.
– Добрый день, Советник Старр, – хрипло произнес Донахью. В космосе всегда приветствовали именно так, независимо от того что было на самом деле – утро, день или вечер; хотя, по правде говоря, в безвоздушном пространстве не существовало ни первого, ни второго, ни третьего.
– Добрый день, господин Директор, – отозвался Лакки. – У вас какие-то затруднения с нашей посадкой?
– Затруднения?! Как посмотреть… – Донахью огляделся и сел в кресло пилота. – Я связался со штаб-квартирой Совета… Мне сказали, что все дела я должен решать непосредственно с вами. И вот я здесь.
Казалось, воздух вокруг этого жилистого человека наполнен напряженностью. Уже изрядно седой, Глава Проекта все же еще мог считать себя шатеном. Лицо покрывала сеть глубоких морщин, на руках – набухшие вены. Говорил он нервно и чрезвычайно быстро.
– Дела?! Какие дела, сэр? – спросил Лакки.
– Переговоры, господин Советник. Я прошу вас вернуться на Землю.
– Почему?
Донахью отвел взгляд.
– Тут проблема морального плана. Видите ли, наших людей проверяют, проверяют и снова проверяют. Одно расследование, еще не завершившись, сменяется другим. Это никому не может нравиться. Постоянно находиться под подозрением – нестерпимо, согласитесь. Сейчас, когда наш аграв-корабль почти готов, не время беспокоить людей, которые, кстати, уже подумывают о забастовке.
– Может быть, ваших людей и проверяли, но утечка информации так и не прекратилась.
Донахью пожал плечами.
– Значит, все происходит где-то в другом месте. Необходимо… – Он оборвал фразу и совершенно другим, дружелюбным тоном спросил: – А что это такое?
Бигмен, проследив за его взглядом, выпалил:
– Это наша В-лягушка, сэр! А я – Бигмен!
Даже не заметив, что ему представились, Донахью устремился к В-лягушке.
– Это существо с Венеры, не так ли?
– Совершенно верно, – ответил Бигмен.
– О, я наслышан о них! Вижу, однако, впервые! Какой славный маленький танцор! Вы не находите?
Лакки мрачно наслаждался. Не было ничего странного в том, что в самый разгар серьезного разговора Директор вдруг воспылал нежными чувствами к В-лягушке! А что ему оставалось делать?!
Сейчас маленькое существо, раскачиваясь на гибких лапках, тихо пощелкивало своим попугайским клювом и смотрело на Донахью кроткими черными глазами. Способ выживания В-лягушки был уникален – она не обладала никаким оружием, не имела ни когтей, ни зубов, ни рогов. Конечно, она могла ущипнуть своим клювиком, но и все… Тем не менее В-лягушки безмятежно размножались на покрытой травой поверхности венерианского океана, и даже самые лютые хищники не трогали их. В-лягушки обладали способностью контролировать чужие эмоции, инстинктивно вынуждая все живое обходиться с ними ласково, любить их. Поэтому они не только выжили, но и благоденствовали.
Лягушка столь явно наполнила Донахью нежностью, что этот сугубо военный, чуждый сантиментов человек засмеялся, когда она, сопровождая взглядом скользнувший по стеклу палец, села, втянув лапки.
– Вот бы несколько таких – на наш Девятый! А, Старр? Мы здесь просто обожаем животных! Что бы там ни говорили, а с ними появляется какой-то уют!
– Это не очень практично, – ответил Лакки. – Для них нужна двуокись углерода. Кислород может убить В-лягушку, вот в чем дело.
– Вы хотите сказать, что их нельзя держать в открытом аквариуме?
– Можно, например, на Венере, где двуокись углерода дешевле мусора, и В-лягушку можно выпустить в океан, если понадобится. Но на корабле никто, конечно, не станет примешивать двуокись в воздух. Закрытая система гораздо предпочтительней.
– А-а-а… – Донахью был явно опечален.
– Возвращаясь же к началу нашей беседы, – живо продолжил Лакки, – я должен сказать, что ваше предложение о возвращении на Землю неприемлемо. У меня предписание, и я обязан его выполнить.
Донахью понадобилось несколько секунд чтобы стряхнуть волшебные чары. Его лицо вновь побагровело.
– Я уверен, что вы неправильно оцениваете ситуацию! – Он смерил взглядом Бигмена и опять повернулся к Лакки. – Подумайте хотя бы о нем!
Маленький марсианин покраснел, выпятил грудь и сердито выкрикнул:
– Меня зовут Бигмен! Я, кажется, сказал вам об этом!
– Увы, даже от такого имени не прибавляют в росте.
Лакки попытался успокоить друга, обняв за плечо, но того уже понесло.
– Мистер! Истинная величина – не снаружи, да будет вам известно! Мое имя Бигмен, и я – большой человек! В сравнении с вами и с любым другим! И плевать мне на то, что показывают ваши измерительные линейки! А если вы сомневаетесь… – Он сильно тряхнул плечом. – Отстань, Лакки, понял? Этот тип еще будет…
– Да подожди же! – прервал Лакки. – Выясним сначала, что нам хочет сказать господин Директор.
Донахью был совершенно обескуражен такой атакой Бигмена.
– Но я не имел в виду ничего плохого! Прошу простить меня, если невольно оскорбил вас в лучших чувствах!
– Оскорбил в лучших чувствах! – пропищал Бигмен. – Усвойте одну вещь! Я! Никогда! Не выхожу! Из себя! Но если уж вы приносите извинения – забудем об этом. – Он подтянул пояс и щеголевато прищелкнул красными сапогами – память о покинутой марсианской ферме. У Бигмена имелись и другие сапоги, но того же умопомрачительного цвета.
– Буду с вами предельно откровенен, Советник Старр, – сказал Донахью, вновь обращаясь к Лакки. – Здесь, на Юпитере-9, у меня почти тысяча человек, и далеко не покладистых. Их не изменишь. Потому что дом их далеко, потому что они работают, как волы, и при этом постоянно рискуют… Это ожесточает. Например, они зло шутят над новичками. Не всякий выдерживает такие шуточки. Многие тут же возвращаются, часто – покалеченные. Кто смог перетерпеть – дальше живет сносно.
– Такое поощряется официально?
– Нет. Но неофициально – да. У людей должна быть какая-то отдушина. Мы не можем лишать их развлечений, пусть грубых. Не так-то легко найти замену хорошему работнику. Вы ведь знаете, как мало желающих лететь на спутники Юпитера. Кроме того, происходит отсев непригодных. Как правило, те, кто сломался уже при – назовем это так – посвящении, впоследствии терпят неудачу и во всем остальном. Именно поэтому я упомянул вашего друга. – Донахью предостерегающе поднял палец. – Не совершите ошибки! Пусть он внутренне велик и необычайно одарен! Но по силам ли ему подобные испытания?
– Вы имеете в виду злые шутки?
– Они будут достаточно грубыми, господин Советник. Людям уже известно о вашем прибытии. Новости, неизвестно как, но доходят.
– Понятно, – прошептал Лакки.
– Они знают также, что вы собираетесь их проверять, и, поверьте, не испытывают по отношению к вам никаких добрых чувств. Настроение у всех паршивое, и они постараются насолить вам как следует, Советник Старр. Поэтому снова прошу вас не садиться на Юпитер-9. Ради спасения Проекта, спасения моих людей, да и нашего собственного. Теперь вы знаете все.
Бигмен с открытым ртом наблюдал стремительное преображение Лакки: его темно-карие глаза вдруг стали безжалостными, а правильные черты худого и приятного лица до неузнаваемости исказились неудержимым гневом. Казалось, каждый мускул его стройного тела напрягся.
С чеканной яростью Лакки произнес:
– Директор Донахью, я член Совета Науки и подчиняюсь лишь главе Совета, а также Президенту Солнечной Федерации. Я старше вас по званию. Вы обязаны подчиняться мне и выполнять все мои приказы. Предупреждение, которое вы только что мне сделали, свидетельствует, как я полагаю, о вашей некомпетентности. Ни слова, пожалуйста, я еще не закончил… Итак, вы не способны контролировать своих людей и, следовательно, не годитесь для руководства. Теперь слушайте. Я высажусь на Юпитер-9 и проведу тщательнейшее расследование. Я сам буду руководить вашими людьми, если вы не способны на это. – Он сделал паузу, наблюдая за тем, как Донахью ловит ртом воздух, тщетно пытаясь что-то вымолвить, а потом гаркнул: – Понятно?!
Наконец Донахью выдавил:
– Я доведу это до сведения Совета. Я не позволю какому-то мальчишке, будь он хоть трижды членом Совета, разговаривать со мной таким тоном. Кстати, мое предупреждение будет также включено в рапорт, и если вас на Юпитере-9 изувечат – я счастливо избегу военного суда! Я ничего не сделаю для вас! Я даже рассчитываю, что вас научат хорошим манерам! Вы… – Не в силах больше говорить, он резко повернулся к люку, влез в отверстие, но, забыв о необходимости придерживаться рукой, напоследок еще и споткнулся.
Со страхом и трепетом проводил Бигмен взглядом исчезнувшие в трубе каблуки. Гнев Главы Проекта был столь силен, что маленькому марсианину показалось, будто его обдало раскаленной волной.
– Ого! Таки разошелся наш приятель! Потряс ты его!
Лакки кивнул.
– Да, он рассердился. Никаких сомнений.
– Послушай, а может быть, это и есть шпион? Ведь он знает больше всех!
– Но и проверку прошел самую тщательную. Твоя версия отпадает. Однако то, что он помог нам в одном маленьком эксперименте, – это точно. Не забыть бы извиниться перед ним при встрече…
– Извиниться?! – Бигмен всю жизнь считал, что извиняться – дело исключительно других людей. – Но почему?
– Бигмен! По-твоему, все, что я тут нес, это вполне серьезно?
– Как, разве ты не рассердился?!
– Рассердился, но не по-настоящему!
– Так это – розыгрыш?
– Можно сказать и так. Понимаешь, я хотел его разозлить, здорово разозлить, и мне удалось. Он сам помог мне в этом.
– То есть?
– Послушай, разве тебя не пробрал приступ гнева, не прожег?!
– Ах, чтоб тебя!.. Дошло! В-лягушка!
– Ага. Уловила гнев Донахью и передала его нам. Когда мы проверяли ее на Земле, я сомневался, что одна В-лягушка способна на такое. Но теперь…
– Да, свое дело она знает.
– Несомненно. И мы наконец-то располагаем мощным оружием.
Зависнув в тысячах миль над Юпитером-9, они ожидали момента, когда гибкий пневмотранспортер соединит «Метеор» с кораблем Главы Проекта – Донахью. Транспортер представлял собой эластичную трубу и служил для перехода из одного корабля в другой без скафандра; человеку опытному хватало одного-единственного толчка и легчайших манипуляций на поворотах.
Вначале появились руки, и через мгновение, оттолкнувшись от края люка, Донахью спрыгнул в искусственное гравитационное поле (или, как его чаще называли, – псевдограв) «Метеора». Это было проделано столь ловко, что Бигмен, знавший толк в подобных вещах, одобрительно кивнул.
– Добрый день, Советник Старр, – хрипло произнес Донахью. В космосе всегда приветствовали именно так, независимо от того что было на самом деле – утро, день или вечер; хотя, по правде говоря, в безвоздушном пространстве не существовало ни первого, ни второго, ни третьего.
– Добрый день, господин Директор, – отозвался Лакки. – У вас какие-то затруднения с нашей посадкой?
– Затруднения?! Как посмотреть… – Донахью огляделся и сел в кресло пилота. – Я связался со штаб-квартирой Совета… Мне сказали, что все дела я должен решать непосредственно с вами. И вот я здесь.
Казалось, воздух вокруг этого жилистого человека наполнен напряженностью. Уже изрядно седой, Глава Проекта все же еще мог считать себя шатеном. Лицо покрывала сеть глубоких морщин, на руках – набухшие вены. Говорил он нервно и чрезвычайно быстро.
– Дела?! Какие дела, сэр? – спросил Лакки.
– Переговоры, господин Советник. Я прошу вас вернуться на Землю.
– Почему?
Донахью отвел взгляд.
– Тут проблема морального плана. Видите ли, наших людей проверяют, проверяют и снова проверяют. Одно расследование, еще не завершившись, сменяется другим. Это никому не может нравиться. Постоянно находиться под подозрением – нестерпимо, согласитесь. Сейчас, когда наш аграв-корабль почти готов, не время беспокоить людей, которые, кстати, уже подумывают о забастовке.
– Может быть, ваших людей и проверяли, но утечка информации так и не прекратилась.
Донахью пожал плечами.
– Значит, все происходит где-то в другом месте. Необходимо… – Он оборвал фразу и совершенно другим, дружелюбным тоном спросил: – А что это такое?
Бигмен, проследив за его взглядом, выпалил:
– Это наша В-лягушка, сэр! А я – Бигмен!
Даже не заметив, что ему представились, Донахью устремился к В-лягушке.
– Это существо с Венеры, не так ли?
– Совершенно верно, – ответил Бигмен.
– О, я наслышан о них! Вижу, однако, впервые! Какой славный маленький танцор! Вы не находите?
Лакки мрачно наслаждался. Не было ничего странного в том, что в самый разгар серьезного разговора Директор вдруг воспылал нежными чувствами к В-лягушке! А что ему оставалось делать?!
Сейчас маленькое существо, раскачиваясь на гибких лапках, тихо пощелкивало своим попугайским клювом и смотрело на Донахью кроткими черными глазами. Способ выживания В-лягушки был уникален – она не обладала никаким оружием, не имела ни когтей, ни зубов, ни рогов. Конечно, она могла ущипнуть своим клювиком, но и все… Тем не менее В-лягушки безмятежно размножались на покрытой травой поверхности венерианского океана, и даже самые лютые хищники не трогали их. В-лягушки обладали способностью контролировать чужие эмоции, инстинктивно вынуждая все живое обходиться с ними ласково, любить их. Поэтому они не только выжили, но и благоденствовали.
Лягушка столь явно наполнила Донахью нежностью, что этот сугубо военный, чуждый сантиментов человек засмеялся, когда она, сопровождая взглядом скользнувший по стеклу палец, села, втянув лапки.
– Вот бы несколько таких – на наш Девятый! А, Старр? Мы здесь просто обожаем животных! Что бы там ни говорили, а с ними появляется какой-то уют!
– Это не очень практично, – ответил Лакки. – Для них нужна двуокись углерода. Кислород может убить В-лягушку, вот в чем дело.
– Вы хотите сказать, что их нельзя держать в открытом аквариуме?
– Можно, например, на Венере, где двуокись углерода дешевле мусора, и В-лягушку можно выпустить в океан, если понадобится. Но на корабле никто, конечно, не станет примешивать двуокись в воздух. Закрытая система гораздо предпочтительней.
– А-а-а… – Донахью был явно опечален.
– Возвращаясь же к началу нашей беседы, – живо продолжил Лакки, – я должен сказать, что ваше предложение о возвращении на Землю неприемлемо. У меня предписание, и я обязан его выполнить.
Донахью понадобилось несколько секунд чтобы стряхнуть волшебные чары. Его лицо вновь побагровело.
– Я уверен, что вы неправильно оцениваете ситуацию! – Он смерил взглядом Бигмена и опять повернулся к Лакки. – Подумайте хотя бы о нем!
Маленький марсианин покраснел, выпятил грудь и сердито выкрикнул:
– Меня зовут Бигмен! Я, кажется, сказал вам об этом!
– Увы, даже от такого имени не прибавляют в росте.
Лакки попытался успокоить друга, обняв за плечо, но того уже понесло.
– Мистер! Истинная величина – не снаружи, да будет вам известно! Мое имя Бигмен, и я – большой человек! В сравнении с вами и с любым другим! И плевать мне на то, что показывают ваши измерительные линейки! А если вы сомневаетесь… – Он сильно тряхнул плечом. – Отстань, Лакки, понял? Этот тип еще будет…
– Да подожди же! – прервал Лакки. – Выясним сначала, что нам хочет сказать господин Директор.
Донахью был совершенно обескуражен такой атакой Бигмена.
– Но я не имел в виду ничего плохого! Прошу простить меня, если невольно оскорбил вас в лучших чувствах!
– Оскорбил в лучших чувствах! – пропищал Бигмен. – Усвойте одну вещь! Я! Никогда! Не выхожу! Из себя! Но если уж вы приносите извинения – забудем об этом. – Он подтянул пояс и щеголевато прищелкнул красными сапогами – память о покинутой марсианской ферме. У Бигмена имелись и другие сапоги, но того же умопомрачительного цвета.
– Буду с вами предельно откровенен, Советник Старр, – сказал Донахью, вновь обращаясь к Лакки. – Здесь, на Юпитере-9, у меня почти тысяча человек, и далеко не покладистых. Их не изменишь. Потому что дом их далеко, потому что они работают, как волы, и при этом постоянно рискуют… Это ожесточает. Например, они зло шутят над новичками. Не всякий выдерживает такие шуточки. Многие тут же возвращаются, часто – покалеченные. Кто смог перетерпеть – дальше живет сносно.
– Такое поощряется официально?
– Нет. Но неофициально – да. У людей должна быть какая-то отдушина. Мы не можем лишать их развлечений, пусть грубых. Не так-то легко найти замену хорошему работнику. Вы ведь знаете, как мало желающих лететь на спутники Юпитера. Кроме того, происходит отсев непригодных. Как правило, те, кто сломался уже при – назовем это так – посвящении, впоследствии терпят неудачу и во всем остальном. Именно поэтому я упомянул вашего друга. – Донахью предостерегающе поднял палец. – Не совершите ошибки! Пусть он внутренне велик и необычайно одарен! Но по силам ли ему подобные испытания?
– Вы имеете в виду злые шутки?
– Они будут достаточно грубыми, господин Советник. Людям уже известно о вашем прибытии. Новости, неизвестно как, но доходят.
– Понятно, – прошептал Лакки.
– Они знают также, что вы собираетесь их проверять, и, поверьте, не испытывают по отношению к вам никаких добрых чувств. Настроение у всех паршивое, и они постараются насолить вам как следует, Советник Старр. Поэтому снова прошу вас не садиться на Юпитер-9. Ради спасения Проекта, спасения моих людей, да и нашего собственного. Теперь вы знаете все.
Бигмен с открытым ртом наблюдал стремительное преображение Лакки: его темно-карие глаза вдруг стали безжалостными, а правильные черты худого и приятного лица до неузнаваемости исказились неудержимым гневом. Казалось, каждый мускул его стройного тела напрягся.
С чеканной яростью Лакки произнес:
– Директор Донахью, я член Совета Науки и подчиняюсь лишь главе Совета, а также Президенту Солнечной Федерации. Я старше вас по званию. Вы обязаны подчиняться мне и выполнять все мои приказы. Предупреждение, которое вы только что мне сделали, свидетельствует, как я полагаю, о вашей некомпетентности. Ни слова, пожалуйста, я еще не закончил… Итак, вы не способны контролировать своих людей и, следовательно, не годитесь для руководства. Теперь слушайте. Я высажусь на Юпитер-9 и проведу тщательнейшее расследование. Я сам буду руководить вашими людьми, если вы не способны на это. – Он сделал паузу, наблюдая за тем, как Донахью ловит ртом воздух, тщетно пытаясь что-то вымолвить, а потом гаркнул: – Понятно?!
Наконец Донахью выдавил:
– Я доведу это до сведения Совета. Я не позволю какому-то мальчишке, будь он хоть трижды членом Совета, разговаривать со мной таким тоном. Кстати, мое предупреждение будет также включено в рапорт, и если вас на Юпитере-9 изувечат – я счастливо избегу военного суда! Я ничего не сделаю для вас! Я даже рассчитываю, что вас научат хорошим манерам! Вы… – Не в силах больше говорить, он резко повернулся к люку, влез в отверстие, но, забыв о необходимости придерживаться рукой, напоследок еще и споткнулся.
Со страхом и трепетом проводил Бигмен взглядом исчезнувшие в трубе каблуки. Гнев Главы Проекта был столь силен, что маленькому марсианину показалось, будто его обдало раскаленной волной.
– Ого! Таки разошелся наш приятель! Потряс ты его!
Лакки кивнул.
– Да, он рассердился. Никаких сомнений.
– Послушай, а может быть, это и есть шпион? Ведь он знает больше всех!
– Но и проверку прошел самую тщательную. Твоя версия отпадает. Однако то, что он помог нам в одном маленьком эксперименте, – это точно. Не забыть бы извиниться перед ним при встрече…
– Извиниться?! – Бигмен всю жизнь считал, что извиняться – дело исключительно других людей. – Но почему?
– Бигмен! По-твоему, все, что я тут нес, это вполне серьезно?
– Как, разве ты не рассердился?!
– Рассердился, но не по-настоящему!
– Так это – розыгрыш?
– Можно сказать и так. Понимаешь, я хотел его разозлить, здорово разозлить, и мне удалось. Он сам помог мне в этом.
– То есть?
– Послушай, разве тебя не пробрал приступ гнева, не прожег?!
– Ах, чтоб тебя!.. Дошло! В-лягушка!
– Ага. Уловила гнев Донахью и передала его нам. Когда мы проверяли ее на Земле, я сомневался, что одна В-лягушка способна на такое. Но теперь…
– Да, свое дело она знает.
– Несомненно. И мы наконец-то располагаем мощным оружием.
3. Аграв-туннель
Отлично! – воскликнул Бигмен с жаром. – Тогда – в путь!
– Ты только пройди его, выдержи, дружище, – отозвался Лакки. – Оружие-то наше, конечно, очень кстати… Но мы можем и не уловить те эмоции, которые нам нужны, – эмоции, дающие ключ к разгадке тайны. Иметь глаза и видеть – это ведь далеко не одно и то же…
– Уж ты-то увидишь! – успокоил его Бигмен.
Спуск к Юпитеру-9 очень напомнил Бигмену подобные маневры в поясе астероидов. Как объяснил во время перелета Лакки, по мнению большинства астрономов, этот спутник был когда-то настоящим астероидом, но много миллионов лет назад его захватило мощное гравитационное поле Юпитера.
Здесь, в пятнадцати миллионах миль от гигантской планеты, образовалась миниатюрная зона, состоящая из таких же присвоенных Юпитером астероидов. Четыре самых крупных спутника – от сорока до ста миль в диаметре – получили номера двенадцатый, одиннадцатый, восьмой и девятый. Кроме них, была еще добрая сотня спутничков, чуть превышавших одну милю в поперечнике. Их орбиты вычислили лишь в самое последнее время, когда началось использование Девятого в качестве антигравитационного исследовательского центра и когда необходимость многочисленных полетов на него обусловила быстрое заселение окружающего пространства.
Приближающийся спутник, стремительно поглощая небо, выставлял напоказ острые вершины и уродливые впадины, никогда не знавшие ветра.
– А почему он Девятый? – задумчиво спросил Бигмен. – Ведь, по Атласу, Двенадцатый намного ближе к Юпитеру!
Лакки улыбнулся.
– Ты, парень, безнадежен… Человечество, по-твоему, с колыбели принялось носиться по космосу? Первый корабль появился лишь тысячу лет назад!
– Без тебя знаем, – обиделся Бигмен. – Грамотные, в школу ходили. Очень много о себе воображаешь.
– Тук-тук! – постучался Лакки в лоб Бигмена. – Кто-нибудь дома? – Маленький кулачок метнулся в сторону обидчика, но был перехвачен. – Вот так это делается, дружище… Понимаешь, когда-то, еще до выхода в космос, люди наблюдали Юпитер лишь в телескоп. И спутники нумеровались в той последовательности, в которой их открывали.
– Вот бедолаги! – засмеялся Бигмен. Он живо представил себе этих парней, битком набившихся в своем крохотном мирке и удивленно глазеющих на Вселенную в несуразную свою оптику.
– Ты только пройди его, выдержи, дружище, – отозвался Лакки. – Оружие-то наше, конечно, очень кстати… Но мы можем и не уловить те эмоции, которые нам нужны, – эмоции, дающие ключ к разгадке тайны. Иметь глаза и видеть – это ведь далеко не одно и то же…
– Уж ты-то увидишь! – успокоил его Бигмен.
Спуск к Юпитеру-9 очень напомнил Бигмену подобные маневры в поясе астероидов. Как объяснил во время перелета Лакки, по мнению большинства астрономов, этот спутник был когда-то настоящим астероидом, но много миллионов лет назад его захватило мощное гравитационное поле Юпитера.
Здесь, в пятнадцати миллионах миль от гигантской планеты, образовалась миниатюрная зона, состоящая из таких же присвоенных Юпитером астероидов. Четыре самых крупных спутника – от сорока до ста миль в диаметре – получили номера двенадцатый, одиннадцатый, восьмой и девятый. Кроме них, была еще добрая сотня спутничков, чуть превышавших одну милю в поперечнике. Их орбиты вычислили лишь в самое последнее время, когда началось использование Девятого в качестве антигравитационного исследовательского центра и когда необходимость многочисленных полетов на него обусловила быстрое заселение окружающего пространства.
Приближающийся спутник, стремительно поглощая небо, выставлял напоказ острые вершины и уродливые впадины, никогда не знавшие ветра.
– А почему он Девятый? – задумчиво спросил Бигмен. – Ведь, по Атласу, Двенадцатый намного ближе к Юпитеру!
Лакки улыбнулся.
– Ты, парень, безнадежен… Человечество, по-твоему, с колыбели принялось носиться по космосу? Первый корабль появился лишь тысячу лет назад!
– Без тебя знаем, – обиделся Бигмен. – Грамотные, в школу ходили. Очень много о себе воображаешь.
– Тук-тук! – постучался Лакки в лоб Бигмена. – Кто-нибудь дома? – Маленький кулачок метнулся в сторону обидчика, но был перехвачен. – Вот так это делается, дружище… Понимаешь, когда-то, еще до выхода в космос, люди наблюдали Юпитер лишь в телескоп. И спутники нумеровались в той последовательности, в которой их открывали.
– Вот бедолаги! – засмеялся Бигмен. Он живо представил себе этих парней, битком набившихся в своем крохотном мирке и удивленно глазеющих на Вселенную в несуразную свою оптику.