Страница:
А Пауэлл дрожащим пальцем показал на единственный циферблат. Стрелка неподвижно и гордо стояла у деления, где было написано «300 000 парсеков».
— Майк, — сказал Пауэлл, — если это правда, то мы вообще за пределами Галактики.
— Черт! — ответил Донован. — Значит, мы первыми вышли за пределы Солнечной системы, Грег!
— Да, именно! Мы улетели от Солнца. Мы вырвались за пределы Галактики. Майк, этот корабль решает проблему! Это свобода для всего человечества — свобода переселиться на любую звезду, на миллионы, и миллиарды, и триллионы звезд!
И он тяжело упал в кресло.
— Но как же мы вернемся, Майк? Донован неуверенно улыбнулся.
— Ерунда! Корабль доставил нас сюда, корабль отвезет нас обратно. А я, пожалуй, поел бы фасоли.
— Но, Майк… постой. Если он отвезет нас обратно таким же способом, каким доставил сюда…
Донован, не успев подняться, снова рухнул в кресло. Пауэлл продолжал:
— Нам придется… снова умереть, Майк.
— Что ж, — вздохнул Донован, — придется так придется. По крайней мере это не навечно. Не очень навечно…
Теперь Сьюзен Кэлвин говорила медленно. Уже шесть часов она медленно допрашивала Мозг — шесть бесплодных часов. Она устала от этих повторений, от этих обиняков, устала от всего.
— Так вот, Мозг, еще один вопрос. Ты должен постараться ответить на него просто. Ты ясно представлял себе этот межзвездный прыжок? Очень далеко он их заведет?
— Куда они захотят, мисс Сьюзен. С искривлением пространства это не фокус, честное слово.
— А по ту сторону что они увидят?
— Звезды и все остальное. А вы что думали? И неожиданно для себя она спросила:
— Значит, они будут живы?
— Конечно!
— И межзвездный прыжок им не повредит? Она замерла. Мозг молчал. Вот оно! Она коснулась больного места.!
— Мозг! — тихо взмолилась она. — Мозг, ты меня слышишь?
Раздался слабый, дрожащий голос Мозга:
— Я должен отвечать? О прыжке?
— Нет, если тебе не хочется. Конечно, это было бы интересно… Но только если ты сам хочешь.
Сьюзен Кэлвин старалась говорить как можно веселее.
— Ну-у-у… Вы мне все испортили.
Она внезапно вскочила — ее озарила догадка.
— О Боже! — У нее перехватило дыхание. — Боже! Она почувствовала, как все напряжение этих часов и дней мгновенно разрядилось. Позже она сказала Лэннингу:
— Уверяю вас, все хорошо. Нет, сейчас оставьте меня в покое. Корабль вернется, и вместе с людьми, а я хочу отдохнуть. Я должна отдохнуть. Теперь уйдите.
Корабль вернулся на Землю так же тихо и плавно, как и взлетел. Он сел точно на прежнее место. Открылся главный люк, и из него осторожно вышли двое, потирая заросшие густой щетиной подбородки И рыжий медленно встал на колени и звонко поцеловал бетонную дорожку.
Они еле отделались от собравшейся толпы и от двух ретивых санитаров, которые выскочили с носилками из подлетевшей санитарной машины Грегори Пауэлл спросил:
— Где тут ближайший душ? Их увели.
Потом все собрались вокруг стола. Здесь был весь цвет «Ю.С. Роботс энд Мекэникл Мен Корпорейшн». Пауэлл и Донован кончили свой краткий, но захватывающий рассказ.
Наступившее молчание прервала Сьюзен Кэлвин. За прошедшие несколько дней к ней вернулось ее обычное ледяное, несколько ядовитое спокойствие — и все-таки она казалась немного смущенной.
— Строго говоря, — сказала она, — во всем виновата я. Когда мы впервые поставили эту задачу перед Мозгом, я, как кое-кто из вас, надеюсь, помнит, всячески старалась внушить ему, чтобы он выдал обратно ту порцию данных, которая содержит в себе дилемму. При этом я сказала ему примерно такую фразу:
«Пусть тебя не волнует гибель людей. Для нас это вовсе не важно. Просто выдай перфокарту обратно и забудь о ней».
— Гм, — произнес Лэннинг. — Ну и что же произошло?
— То, чего и следовало ожидать. Когда эти данные были им получены и он вывел формулу, определявшую минимальный промежуток времени, необходимый для межзвездного прыжка, стало ясно, что для людей это означает смерть. Тут-то и сломалась машина «Консолидейтед». Но я добилась того, что гибель человека представлялась Мозгу не такой уж существенной — не то чтобы допустимой, потому что Первый Закон нарушен быть не может но достаточно неважной, так что Мозг успел еще раз осмыслить эту формулу. И понять, что после этого интервала люди вернутся к жизни, — точно так же как возобновится существование вещества и энергии самого корабля. Другими словами, эта так называемая «смерть» оказалась сугубо временным явлением.
Она обвела взглядом сидевших за столом. Все внимательно слушали.
Поэтому он смог обработать эти данные, — продолжала она, — хотя для него это прошло и не совсем безболезненно. Несмотря на то что смерть должна была быть временной, несмотря на то что она представлялась не очень существенной, все же этого было достаточно, чтобы слегка вывести его из равновесия.
Она спокойно закончила:
— У него появилось чувство юмора — видите ли, это тоже выход из положения, один из путей частичного бегства от действительности. Мозг сделался шутником.
Пауэлл и Донован вскочили.
— Что?! — воскликнул Пауэлл. Донован выразился гораздо цветистее.
— Да, это так, — ответила Кэлвин. — Он заботился о вас, обеспечил вашу безопасность, но вы не могли ничем управлять, потому что управление предназначалось не для вас, а для расшалившегося Мозга. Мы смогли связаться с вами по радио, но ответить вы не могли. Пищи у вас было достаточно, но это были только фасоль и молоко. Потом вы, так сказать, умерли и воскресли, но эта ваша временная смерть была сделана… ну… не скучной. Хотела бы я знать, как это ему удалось. Это была коронная шуточка Мозга, но намерения у него были добрые.
— Добрые! — задыхаясь, прохрипел Донован. — Ну, будь у этого милого шутника шея…
Лэннинг предостерегающе поднял руку, и Донован умолк.
— Ну хорошо, это было неприятно, но все позади. Что же мы предпримем дальше?
— Очевидно, нам предстоит усовершенствовать двигатель для искривления пространства, — спокойно произнес Богерт. — Наверняка есть какой-нибудь способ обойти этот интервал, необходимый для прыжка. Если такой способ существует, мы его найдем — ведь только у нас есть грандиозный суперробот. Межзвездные полеты окажутся монополией «Ю. С. Роботс», а человечество получит возможность покорить Галактику.
— А как же «Консолидейтед»? — спросил Лэннинг.
— Эй, — внезапно прервал его Донован. — У меня есть предложение. Они устроили «Ю. С. Роботс» порядочную пакость. Хоть все кончилось не так плохо, как они рассчитывали, и даже хорошо, но намерения у них были самые черные. А больше всего досталось нам с Грегом. Так вот, они хотели получить решение задачи, и они его получат. Перешлите им этот корабль с гарантией, и «Ю. С. Роботс» получит свои двести тысяч и стоимость постройки. А в случае, если они захотят его испытать… Что, если дать Мозгу еще немного пошалить, прежде чем его отрегулировать?
— Мне кажется, это честно и справедливо, — невозмутимо сказал Лэннинг. А Богерт рассеянно добавил:
— И строго отвечает условиям контракта…
(перевод А. Иорданский)
РОБОТ ЭЛ-76 ПОПАДАЕТ НЕ ТУДА
— Майк, — сказал Пауэлл, — если это правда, то мы вообще за пределами Галактики.
— Черт! — ответил Донован. — Значит, мы первыми вышли за пределы Солнечной системы, Грег!
— Да, именно! Мы улетели от Солнца. Мы вырвались за пределы Галактики. Майк, этот корабль решает проблему! Это свобода для всего человечества — свобода переселиться на любую звезду, на миллионы, и миллиарды, и триллионы звезд!
И он тяжело упал в кресло.
— Но как же мы вернемся, Майк? Донован неуверенно улыбнулся.
— Ерунда! Корабль доставил нас сюда, корабль отвезет нас обратно. А я, пожалуй, поел бы фасоли.
— Но, Майк… постой. Если он отвезет нас обратно таким же способом, каким доставил сюда…
Донован, не успев подняться, снова рухнул в кресло. Пауэлл продолжал:
— Нам придется… снова умереть, Майк.
— Что ж, — вздохнул Донован, — придется так придется. По крайней мере это не навечно. Не очень навечно…
Теперь Сьюзен Кэлвин говорила медленно. Уже шесть часов она медленно допрашивала Мозг — шесть бесплодных часов. Она устала от этих повторений, от этих обиняков, устала от всего.
— Так вот, Мозг, еще один вопрос. Ты должен постараться ответить на него просто. Ты ясно представлял себе этот межзвездный прыжок? Очень далеко он их заведет?
— Куда они захотят, мисс Сьюзен. С искривлением пространства это не фокус, честное слово.
— А по ту сторону что они увидят?
— Звезды и все остальное. А вы что думали? И неожиданно для себя она спросила:
— Значит, они будут живы?
— Конечно!
— И межзвездный прыжок им не повредит? Она замерла. Мозг молчал. Вот оно! Она коснулась больного места.!
— Мозг! — тихо взмолилась она. — Мозг, ты меня слышишь?
Раздался слабый, дрожащий голос Мозга:
— Я должен отвечать? О прыжке?
— Нет, если тебе не хочется. Конечно, это было бы интересно… Но только если ты сам хочешь.
Сьюзен Кэлвин старалась говорить как можно веселее.
— Ну-у-у… Вы мне все испортили.
Она внезапно вскочила — ее озарила догадка.
— О Боже! — У нее перехватило дыхание. — Боже! Она почувствовала, как все напряжение этих часов и дней мгновенно разрядилось. Позже она сказала Лэннингу:
— Уверяю вас, все хорошо. Нет, сейчас оставьте меня в покое. Корабль вернется, и вместе с людьми, а я хочу отдохнуть. Я должна отдохнуть. Теперь уйдите.
Корабль вернулся на Землю так же тихо и плавно, как и взлетел. Он сел точно на прежнее место. Открылся главный люк, и из него осторожно вышли двое, потирая заросшие густой щетиной подбородки И рыжий медленно встал на колени и звонко поцеловал бетонную дорожку.
Они еле отделались от собравшейся толпы и от двух ретивых санитаров, которые выскочили с носилками из подлетевшей санитарной машины Грегори Пауэлл спросил:
— Где тут ближайший душ? Их увели.
Потом все собрались вокруг стола. Здесь был весь цвет «Ю.С. Роботс энд Мекэникл Мен Корпорейшн». Пауэлл и Донован кончили свой краткий, но захватывающий рассказ.
Наступившее молчание прервала Сьюзен Кэлвин. За прошедшие несколько дней к ней вернулось ее обычное ледяное, несколько ядовитое спокойствие — и все-таки она казалась немного смущенной.
— Строго говоря, — сказала она, — во всем виновата я. Когда мы впервые поставили эту задачу перед Мозгом, я, как кое-кто из вас, надеюсь, помнит, всячески старалась внушить ему, чтобы он выдал обратно ту порцию данных, которая содержит в себе дилемму. При этом я сказала ему примерно такую фразу:
«Пусть тебя не волнует гибель людей. Для нас это вовсе не важно. Просто выдай перфокарту обратно и забудь о ней».
— Гм, — произнес Лэннинг. — Ну и что же произошло?
— То, чего и следовало ожидать. Когда эти данные были им получены и он вывел формулу, определявшую минимальный промежуток времени, необходимый для межзвездного прыжка, стало ясно, что для людей это означает смерть. Тут-то и сломалась машина «Консолидейтед». Но я добилась того, что гибель человека представлялась Мозгу не такой уж существенной — не то чтобы допустимой, потому что Первый Закон нарушен быть не может но достаточно неважной, так что Мозг успел еще раз осмыслить эту формулу. И понять, что после этого интервала люди вернутся к жизни, — точно так же как возобновится существование вещества и энергии самого корабля. Другими словами, эта так называемая «смерть» оказалась сугубо временным явлением.
Она обвела взглядом сидевших за столом. Все внимательно слушали.
Поэтому он смог обработать эти данные, — продолжала она, — хотя для него это прошло и не совсем безболезненно. Несмотря на то что смерть должна была быть временной, несмотря на то что она представлялась не очень существенной, все же этого было достаточно, чтобы слегка вывести его из равновесия.
Она спокойно закончила:
— У него появилось чувство юмора — видите ли, это тоже выход из положения, один из путей частичного бегства от действительности. Мозг сделался шутником.
Пауэлл и Донован вскочили.
— Что?! — воскликнул Пауэлл. Донован выразился гораздо цветистее.
— Да, это так, — ответила Кэлвин. — Он заботился о вас, обеспечил вашу безопасность, но вы не могли ничем управлять, потому что управление предназначалось не для вас, а для расшалившегося Мозга. Мы смогли связаться с вами по радио, но ответить вы не могли. Пищи у вас было достаточно, но это были только фасоль и молоко. Потом вы, так сказать, умерли и воскресли, но эта ваша временная смерть была сделана… ну… не скучной. Хотела бы я знать, как это ему удалось. Это была коронная шуточка Мозга, но намерения у него были добрые.
— Добрые! — задыхаясь, прохрипел Донован. — Ну, будь у этого милого шутника шея…
Лэннинг предостерегающе поднял руку, и Донован умолк.
— Ну хорошо, это было неприятно, но все позади. Что же мы предпримем дальше?
— Очевидно, нам предстоит усовершенствовать двигатель для искривления пространства, — спокойно произнес Богерт. — Наверняка есть какой-нибудь способ обойти этот интервал, необходимый для прыжка. Если такой способ существует, мы его найдем — ведь только у нас есть грандиозный суперробот. Межзвездные полеты окажутся монополией «Ю. С. Роботс», а человечество получит возможность покорить Галактику.
— А как же «Консолидейтед»? — спросил Лэннинг.
— Эй, — внезапно прервал его Донован. — У меня есть предложение. Они устроили «Ю. С. Роботс» порядочную пакость. Хоть все кончилось не так плохо, как они рассчитывали, и даже хорошо, но намерения у них были самые черные. А больше всего досталось нам с Грегом. Так вот, они хотели получить решение задачи, и они его получат. Перешлите им этот корабль с гарантией, и «Ю. С. Роботс» получит свои двести тысяч и стоимость постройки. А в случае, если они захотят его испытать… Что, если дать Мозгу еще немного пошалить, прежде чем его отрегулировать?
— Мне кажется, это честно и справедливо, — невозмутимо сказал Лэннинг. А Богерт рассеянно добавил:
— И строго отвечает условиям контракта…
(перевод А. Иорданский)
РОБОТ ЭЛ-76 ПОПАДАЕТ НЕ ТУДА
Озабоченно щуря глаза за стеклами очков без оправы, Джонатан Куэлл распахнул дверь, на которой было написано «Управляющий». Он швырнул на стол сложенную бумагу и, задыхаясь, произнес:
— Взгляните-ка, шеф!
Сэм Тоб перекатил сигару из одного угла рта в другой, взглянул на бумажку и потер рукой небритый подбородок.
— Какого черта! — взорвался он, — Что они такое болтают?
— Они доказывают, что мы выслали пять роботов серии ЭЛ, — объяснил Куэлл, хотя в этом не было никакой необходимости.
— Мы послали шесть! — возразил Тоб.
— Конечно, шесть! Но они получили только пять. Они передали их номера — не хватает ЭЛ Семьдесят Шесть.
Кресло Тоба опрокинулось, и тучный управляющий унесся за дверь, как будто на хорошо смазанных колесах. А пять часов спустя, когда весь завод, от сборочной до вакуумных камер, был уже перевернут вверх дном, когда все двести рабочих до единого были подвергнуты допросу с пристрастием, взмокший, растрепанный Тоб послал срочную телеграмму на центральный завод в Скенектади.
Тогда и там началась паника. Впервые за всю историю «Ю. С. Роботс энд Мекэникл Мен Корпорейшн» один из ее роботов оказался на воле. Дело было не только в том, что закон строго запрещал роботам находиться на Земле за пределами заводов корпорации, имеющих специальную лицензию. Закон всегда можно было обойти. Точнее всего ситуацию определил один математик из исследовательского отдела. Он сказал:
— Этот робот спроектирован для работы с «Дезинто» на Луне. Его позитронный мозг рассчитан на лунные и только лунные условия. На Земле он подвергнется действию миллионов сенсорных раздражителей, к которым совершенно не подготовлен. Предсказать, как он будет на это реагировать, невозможно. Совершенно невозможно!
И математик вытер ладонью внезапно вспотевший лоб.
Не прошло и часа, как на завод в Виргинию вылетел стратоплан. Указания были несложными:
— Разыскать этого робота, не теряя ни минуты!
ЭЛ-76 был в полной растерянности. Более того, его сложный позитронный мозг сознавал только одно: он в растерянности. Все началось в тот момент, когда он оказался в этой абсолютно незнакомой обстановке. А как это произошло, он уже не знал. Все перепуталось.
Под ногами было что-то зеленое, кругом поднимались бурые столбы, тоже с зеленью наверху. Небо, которое должно быть черным, оказалось голубым. Солнце было такое, как полагалось, — круглое, желтое и горячее. Но где же пыльная, похожая на пемзу порода, которая должна быть под ногами? Где огромные скалистые кольца кратеров?
Под ногами у него была только зелень, над головой — голубое небо. Окружавшие его звуки тоже были незнакомыми. Он пересек поток воды, доходившей ему до пояса. Вода была голубая, холодная и мокрая. А люди, которые время от времени попадались ему на пути, были без скафандров, хотя им полагалось быть в скафандрах. Увидев его, они что-то кричали и убегали. Один из них навел на него пистолет — пуля просвистела над самой его головой — и тоже бросился бежать.
Робот не имел ни малейшего представления, сколько времени он так бродил, пока в двух милях от городка Хэннафорда не наткнулся на хижину Рэндольфа Пэйна. Сам Рэндольф Пэйн с отверткой в одной руке и трубкой в другой сидел на пороге, зажав между колен помятые останки пылесоса.
Пэйн что-то напевал себе под нос, потому что был человеком веселым и беспечным, — во всяком случае, когда находился в этой хижине. У него было и более респектабельное жилище в Хэннафорде, но то жилище заполонила в основном его жена, о чем он втайне искренне сожалел. Вот почему он чувствовал такое облегчение и такую свободу, когда ему удавалось выбраться в свою «личную конуру-люкс», где он мог, мирно покуривая, предаваться любимому занятию — чинить бытовые приборы, давно отслужившие свой срок.
Это было не бог весть какое развлечение, но порой кто-нибудь приходил к нему с радиоприемником или будильником, и деньги, которые Пэйн получал за то, что перетряхивал их внутренности, поступали в его бесконтрольное распоряжение, а не проходили через скаредные руки его супруги, пропускавшие лишь жалкие гроши.
Например, вот этот пылесос обещал верных шесть долларов.
При этой мысли Пэйн замурлыкал чуть громче, поднял взгляд — и его бросило в пот. Мурлыканье оборвалось, глаза Пэйна полезли на лоб. Он попытался было встать, чтобы пуститься наутек, но ноги его не слушались.
ЭЛ-76 присел рядом с ним на корточки и спросил:
— Послушайте, почему все остальные убегали?
Пэйн прекрасно понимал, почему они убегали, но те нечленораздельные звуки, которые ему удалось издать, не внесли ясности в положение. Он попробовал отодвинуться от робота.
ЭЛ-76 продолжал обиженным тоном:
— Один даже выстрелил в меня. На дюйм левее — и он поцарапал бы мне облицовку.
— П-псих, д-должно быть, — заикаясь, выдавил из себя Пэйн.
— Возможно, — голос робота зазвучал более доверительно. — Послушайте, почему все вообще не так, как должно быть?
Пэйн поспешно огляделся. Ему пришло в голову, что этот металлический верзила разговаривает весьма кротко. Кроме того, он как будто где-то слыхал, что устройство мозга не позволяет роботам причинять вред человеку, и ему стало легче.
— Все так и должно быть.
— Разве? — ЭЛ-76 неодобрительно поглядел на него. — Вот вы, например. Где ваш скафандр?
— У меня нет скафандра.
— Тогда почему вы не умерли?
— Ну… не знаю, — ответил ошарашенный Пэйн.
— Вот видите! — торжествующе сказал робот. — Я же говорю, что все не так, как должно быть. Где кратер Коперника? Где Лунная станция номер семнадцать? А где мой «Дезинто»? Я хочу приняться за работу, очень хочу, — голос его дрожал от недоумения и обиды. — Я уже много часов ищу кого-нибудь, кто сказал бы мне, где мой «Дезинто», но все разбегаются. Я уже, наверное, отстал от графика, и начальник участка совсем взбесится. Ничего себе положение!
Пэйн медленно собрался с мыслями и произнес:
— Послушай, как тебя зовут?
— Мой номер ЭЛ Семьдесят Шесть.
— Ладно, сойдет и «Эл». Так вот, Эл, если тебе нужна Лунная станция номер семнадцать, так это на Луне. Ясно?
ЭЛ-76 кивнул тяжелой головой.
— Ну, конечно. Но я же ее искал…
— Но она на Луне. А это не Луна.
Теперь пришла очередь робота растеряться. Он некоторое время задумчиво смотрел на Пэйна, а потом медленно произнес:
— То есть как это — не Луна? Конечно же, это Луна. Если это не Луна, то что же это тогда такое? А? Скажите-ка!
Пэйн издал какой-то невнятный звук и тяжело задышал. Он погрозил роботу пальцем.
— Послушай, — начал он, но тут его осенила величайшая идея века, и он закончил полупридушенным голосом:
— Ух ты!
ЭЛ-76 укоризненно взглянул на него.
— Это не ответ. По-моему, я имею право на вежливый ответ, если задаю вежливый вопрос.
Но Пэйн не слушал. Он все еще поражался собственной сообразительности. Конечно же, все ясно как день. Этот робот был построен для Луны, но каким-то образом заблудился на Земле. Немудрено, что он совсем запутался, потому что его позитронный мозг рассчитан исключительно на лунные условия и понять земную обстановку он не в состоянии.
Только бы задержать робота здесь! А тем временем можно будет связаться с заводом в Питерсборо. Ведь роботы стоят огромных денег. Не меньше пятидесяти тысяч долларов, как он где-то слышал, а иногда и миллионы. Какое же можно получить вознаграждение! Уму непостижимо! И все, до последнего цента, — твои собственные деньги. А Миранде — ни единого ломаного дырявого цента! Ни единого, черт возьми!
Тут ему удалось наконец встать на ноги.
— Эл, — сказал он. — Мы с тобой друзья. Приятели! Я люблю тебя, как брата.
Он протянул руку.
— Давай лапу!
Его рука утонула в металлической ладони робота, который осторожно пожал ее. Робот не совсем понимал, что происходит.
— Означает ли это, что вы скажете мне, как попасть на Лунную станцию номер семнадцать?
Пэйн был слегка озадачен.
— Н-нет, не совсем. В общем, ты мне так нравишься, что я хочу, чтобы ты на некоторое время остался здесь, со мной.
— О нет, я не могу. Я должен приняться за работу. — Он угрюмо добавил: — Представьте себе, что это вы час за часом, минута за минутой не выполняете норму! Я хочу работать. Я должен работать!
Пэйн с легким отвращением подумал, что вкусы бывают разные, и сказал:
— Ладно, тогда я тебе кое-что объясню. Я вижу, что ты неглуп. Твой начальник участка приказал мне задержать тебя здесь на некоторое время. В общем, пока он за тобой не пришлет.
— Зачем? — подозрительно спросил ЭЛ-76.
— Сам не знаю. Это государственная тайна.
«Господи, только бы он поверил», — мысленно взывал Пэйн, Он знал, что роботы чертовски умны, но этот смахивал на какую-то раннюю модель.
А пока он молился, ЭЛ-76 обдумывал положение. Его мозг, предназначенный для работы с «Дезинто» на Луне, не слишком годился для абстрактных размышлений. Впрочем, ЭЛ-76 обнаружил, что, с тех пор как он заблудился, его мыслительные процессы протекают как-то странно. На него явно действовала чуждая обстановка.
Во всяком случае, его следующие слова свидетельствовали даже о некотором хитроумии. Он лукаво спросил:
— А как зовут моего начальника участка?
Пэйн поперхнулся, но быстро нашелся и обиженно ответил:
— Эл, и тебе не стыдно? Я же не могу сказать тебе, как его зовут. У деревьев есть уши.
ЭЛ-76 невозмутимо осмотрел ближайшее дерево и возразил:
— У них нет ушей.
— Знаю, я хотел сказать, что здесь могут быть шпионы.
— Шпионы?
— Ну да. Знаешь, такие нехорошие люди, которые хотят уничтожить Лунную станцию номер семнадцать.
— Зачем?
— Потому, что они нехорошие. И они хотят уничтожить тебя тоже, и вот почему тебе нужно на некоторое время остаться здесь, — чтобы они тебя не нашли.
— Но… но мне нужен «Дезинто». Я не должен отставать от графика.
— Будет тебе «Дезинто». Будет! — лихорадочно пообещал Пэйн, так же лихорадочно проклиная про себя устройство робота, который уперся в одну точку и больше знать ничего не желает. — Завтра сюда пришлют «Дезинто». Да, завтра.
А до этого времени сюда уже явятся люди с завода, и он получит заветные охапки зеленых стодолларовых бумажек.
Но под раздражающим воздействием незнакомого мира ЭЛ-76 становился все более упрямым.
— Нет, — возразил он, — «Дезинто» нужен мне сейчас же.
Расправив свои металлические суставы, он встал.
— Я лучше пойду еще его поищу.
Пэйн бросился за ним и вцепился в холодный жесткий локоть.
— Послушай! — вскричал он. — Ты должен остаться!
Тут в мозгу робота что-то щелкнуло.
Все необычное, что окружало его, собралось в одну точку, его мозг осветился яркой вспышкой и заработал с необычайной эффективностью. Робот стремительно повернулся к Пэйну:
— Вот что! Я могу построить «Дезинто» прямо здесь и буду с ним работать.
Пэйн в сомнении помолчал.
— Не думаю, чтобы я сумел его построить. Притворяться, будто он умеет строить какие-то неведомые «Дезинто», явно не стоило.
— Неважно, — ЭЛ-76 прямо-таки чувствовал, как позитронные связи в его мозгу Перестраиваются по-новому, и испытывал успокоительное возбуждение. — Я сам могу построить «Дезинто».
Он заглянул в конуру-люкс и сказал:
— У вас здесь есть все, что мне нужно. Рэндольф Пэйн окинул взглядом хлам, которым была завалена его хижина: выпотрошенные радиоприемники, холодильник без дверцы, ржавые автомобильные двигатели, сломанная газовая плита, несколько миль разлохмаченного провода — в общем, тонн пять-десять разнообразного железного лома, от которого с презрением отвернулся бы любой старьевщик.
— Разве? — слабым голосом спросил он.
Два часа спустя почти одновременно произошли два события. Во-первых, Сэму Тому, управляющему филиалом «Ю. С. Роботс энд Мекэникл Мен Корпорейшн» в Питерсборо, позвонил по видеофону некий Рэндольф Пэйн из Хэннафорда. Речь шла о пропавшем Роботс. Тоб, издав утробное рычание, отключился и приказал, чтобы впредь все подобные звонки переадресовывали шестому помощнику вице-президента, ведающему дырками от пуговиц.
Его можно было понять. Хоть робот ЭЛ-76 и исчез бесследно, всю последнюю неделю на завод непрерывно приходили сообщения о его местонахождении, поступавшие со всей страны. Порой по четырнадцать раз в день из четырнадцати разных штатов.
Тоб был сыт по горло, не говоря уже о том, что он вообще дошел до исступления. Делом как будто намеревалась заняться комиссия конгресса, хотя известнейшие специалисты по робопсихологии и математической физике все до единого давали голову на отсечение, что робот не представляет совершенно никакой опасности.
Не удивительно, что управляющий только через три часа задумался над тем, откуда же Рэндольф Пэйн мог узнать, что робот предназначался для Лунной станции № 17? И вообще, откуда он узнал, что номер робота ЭЛ-76? Этих подробностей компания никому не сообщала.
Минуты полторы Тоб размышлял, а потом взялся за дело.
Однако за те три часа, которые прошли со времени звонка Пэйна, успело произойти второе событие. Рэндольф Пэйн, который совершенно правильно истолковал нежелание управляющего продолжать разговор как признак недоверия к своим словам, вернулся в хижину с фотоаппаратом. Пусть-ка попробуют не поверить фотографиям! Ну, а оригинал он им черта с два покажет, пока они не выложат деньги на бочку.
Все это время ЭЛ-76 занимался своим делом. Половина содержимого хижины Пэйна была разбросана на пространстве примерно в два акра, а посередине сидел на корточках робот и возился с радиолампами, кусками железа, медной проволокой и прочим хламом. Он не обратил никакого внимания на Пэйна, который, распластавшись на животе, готовился сделать прекрасный снимок.
Именно в этот момент из-за поворота дороги вышел Лемюэл Оливер Купер и замер на месте, потрясенный открывшейся перед ним картиной. Пришел он сюда потому, что забарахливший электрический тостер усвоил дурную привычку швыряться ломтиками хлеба, не потрудившись их поджарить. Удалился же Купер отсюда по куда более очевидной причине. Сюда он шел не спеша, в самом приятном весеннем расположении духа. Обратно он устремился с такой скоростью, что любой тренер университетской легкоатлетической команды, увидев его, только широко раскрыл бы глаза и одобрительно причмокнул бы губами.
Не снижая скорости, Купер — уже без шляпы и тостера — ворвался в кабинет шерифа Сондерса и остановился, только налетев на стену. Дружеские руки подняли его, и в течение тридцати секунд он тщетно пытался выговорить хоть слово. Его поили виски, его обмахивали платком, и, когда он наконец обрел дар речи, получилось примерно следующее: «Чудище… семь футов росту… раскидало всю хижину… бедный Рэнни Пэйн…» и так далее.
Постепенно удалось выяснить и подробности: что у хижины Рэндольфа Пэйна сидело огромное металлическое чудище ростом футов семь, а может быть, и все восемь или девять; что сам Рэндольф Пэйн лежал ничком и весь в крови, бедняга, изувеченный до неузнаваемости; что чудище усердно разносило хижину в щепки, удовлетворяя свою страсть к разрушению; что оно бросилось на Лемюэла Оливера Купера, и ему, Куперу, еле удалось ускользнуть из его лап.
Шериф Сондерс затянул потуже пояс, охватывавший его обширную талию, и сказал:
— Это тот самый механический человек, который удрал с завода в Питерсборо. Нас об этом предупреждали в прошлую субботу. Эй, Джейк, созови всех хэннафордцев, кто только умеет стрелять, и нацепи им по бляхе помощника шерифа. И чтобы в полдень они были тут! Да, вот что, Джейк, сначала загляни к вдове Пэйн и сообщи ей о несчастье, только поосторожнее!
Говорят, Миранда Пэйн, узнав о случившемся, помедлила лишь минуту, чтобы проверить, на месте ли страховой полис ее покойного мужа, и выразить в двух словах свое мнение о поразительной глупости, помешавшей ему застраховаться на вдвое большую сумму, — и тут же испустила такой душераздирающий, горестный вопль, какой только может вырваться из груди самой респектабельной вдовы.
Несколько часов спустя Рэндольф Пэйн, ничего не зная о постигших его тяжких увечьях и ужасной смерти, с удовольствием разглядывал только что проявленные негативы. Трудно было бы представить себе более исчерпывающую серию изображений трудящегося робота. Так и напрашивались названия: «Робот, задумчиво разглядывающий радиолампу», «Робот, сращивающий два провода», «Робот, размахивающий отверткой», «Робот, разносящий вдребезги холодильник» и так далее.
Оставался пустяк — напечатать фотографии, и Пэйн вышел из-за занавески, которая отгораживала наспех сооруженную темную комнату, чтобы покурить и поболтать с роботом.
При этом он пребывал в блаженном неведении того, что окружающий лес кишит перепуганными фермерами, вооруженными чем попало, начиная от мушкета — реликвии колониальных времен — и кончая ручным пулеметом самого шерифа. Не подозревал он и о том, что полдюжины Роботехников во главе с Сэмом Тобом в этот момент мчатся по шоссе из Питерсборо, делая больше ста двадцати миль в час, только для того, чтобы иметь удовольствие с ним познакомиться.
И вот, пока приближалась развязка, Рэндольф Пэйн удовлетворенно вздохнул, чиркнул спичку о сиденье своих штанов, задымил трубкой и со снисходительной усмешкой поглядел на робота ЭЛ-76.
Ему уже довольно давно стало ясно, что робот основательно свихнулся. Рэндольф Пэйн знал толк в самодельных приспособлениях, так как и сам соорудил на своем веку несколько аппаратов, от которых шарахнулась бы даже самая флегматичная лошадь, но ему никогда и не снилось ничего похожего на чудовищное сооружение, которое состряпал ЭЛ-76.
Если бы Руб Голдберг был еще жив, он умер бы от зависти; Пикассо бросил бы живопись, почувствовав, что его превзошли — и как превзошли! А если бы в радиусе полумили отсюда оказалась корова, то в этот вечер она доилась бы простоквашей.
Да, это было нечто жуткое!
Над массивным основанием из ржавого железа (Пэйн припомнил, что когда-то оно было частью сломанного трактора) вкривь и вкось поднималась поразительная путаница проводов, колесиков, ламп и неописуемых ужасов без числа и названия. Все это завершалось наверху чем-то вроде раструба самого зловещего вида.
— Взгляните-ка, шеф!
Сэм Тоб перекатил сигару из одного угла рта в другой, взглянул на бумажку и потер рукой небритый подбородок.
— Какого черта! — взорвался он, — Что они такое болтают?
— Они доказывают, что мы выслали пять роботов серии ЭЛ, — объяснил Куэлл, хотя в этом не было никакой необходимости.
— Мы послали шесть! — возразил Тоб.
— Конечно, шесть! Но они получили только пять. Они передали их номера — не хватает ЭЛ Семьдесят Шесть.
Кресло Тоба опрокинулось, и тучный управляющий унесся за дверь, как будто на хорошо смазанных колесах. А пять часов спустя, когда весь завод, от сборочной до вакуумных камер, был уже перевернут вверх дном, когда все двести рабочих до единого были подвергнуты допросу с пристрастием, взмокший, растрепанный Тоб послал срочную телеграмму на центральный завод в Скенектади.
Тогда и там началась паника. Впервые за всю историю «Ю. С. Роботс энд Мекэникл Мен Корпорейшн» один из ее роботов оказался на воле. Дело было не только в том, что закон строго запрещал роботам находиться на Земле за пределами заводов корпорации, имеющих специальную лицензию. Закон всегда можно было обойти. Точнее всего ситуацию определил один математик из исследовательского отдела. Он сказал:
— Этот робот спроектирован для работы с «Дезинто» на Луне. Его позитронный мозг рассчитан на лунные и только лунные условия. На Земле он подвергнется действию миллионов сенсорных раздражителей, к которым совершенно не подготовлен. Предсказать, как он будет на это реагировать, невозможно. Совершенно невозможно!
И математик вытер ладонью внезапно вспотевший лоб.
Не прошло и часа, как на завод в Виргинию вылетел стратоплан. Указания были несложными:
— Разыскать этого робота, не теряя ни минуты!
ЭЛ-76 был в полной растерянности. Более того, его сложный позитронный мозг сознавал только одно: он в растерянности. Все началось в тот момент, когда он оказался в этой абсолютно незнакомой обстановке. А как это произошло, он уже не знал. Все перепуталось.
Под ногами было что-то зеленое, кругом поднимались бурые столбы, тоже с зеленью наверху. Небо, которое должно быть черным, оказалось голубым. Солнце было такое, как полагалось, — круглое, желтое и горячее. Но где же пыльная, похожая на пемзу порода, которая должна быть под ногами? Где огромные скалистые кольца кратеров?
Под ногами у него была только зелень, над головой — голубое небо. Окружавшие его звуки тоже были незнакомыми. Он пересек поток воды, доходившей ему до пояса. Вода была голубая, холодная и мокрая. А люди, которые время от времени попадались ему на пути, были без скафандров, хотя им полагалось быть в скафандрах. Увидев его, они что-то кричали и убегали. Один из них навел на него пистолет — пуля просвистела над самой его головой — и тоже бросился бежать.
Робот не имел ни малейшего представления, сколько времени он так бродил, пока в двух милях от городка Хэннафорда не наткнулся на хижину Рэндольфа Пэйна. Сам Рэндольф Пэйн с отверткой в одной руке и трубкой в другой сидел на пороге, зажав между колен помятые останки пылесоса.
Пэйн что-то напевал себе под нос, потому что был человеком веселым и беспечным, — во всяком случае, когда находился в этой хижине. У него было и более респектабельное жилище в Хэннафорде, но то жилище заполонила в основном его жена, о чем он втайне искренне сожалел. Вот почему он чувствовал такое облегчение и такую свободу, когда ему удавалось выбраться в свою «личную конуру-люкс», где он мог, мирно покуривая, предаваться любимому занятию — чинить бытовые приборы, давно отслужившие свой срок.
Это было не бог весть какое развлечение, но порой кто-нибудь приходил к нему с радиоприемником или будильником, и деньги, которые Пэйн получал за то, что перетряхивал их внутренности, поступали в его бесконтрольное распоряжение, а не проходили через скаредные руки его супруги, пропускавшие лишь жалкие гроши.
Например, вот этот пылесос обещал верных шесть долларов.
При этой мысли Пэйн замурлыкал чуть громче, поднял взгляд — и его бросило в пот. Мурлыканье оборвалось, глаза Пэйна полезли на лоб. Он попытался было встать, чтобы пуститься наутек, но ноги его не слушались.
ЭЛ-76 присел рядом с ним на корточки и спросил:
— Послушайте, почему все остальные убегали?
Пэйн прекрасно понимал, почему они убегали, но те нечленораздельные звуки, которые ему удалось издать, не внесли ясности в положение. Он попробовал отодвинуться от робота.
ЭЛ-76 продолжал обиженным тоном:
— Один даже выстрелил в меня. На дюйм левее — и он поцарапал бы мне облицовку.
— П-псих, д-должно быть, — заикаясь, выдавил из себя Пэйн.
— Возможно, — голос робота зазвучал более доверительно. — Послушайте, почему все вообще не так, как должно быть?
Пэйн поспешно огляделся. Ему пришло в голову, что этот металлический верзила разговаривает весьма кротко. Кроме того, он как будто где-то слыхал, что устройство мозга не позволяет роботам причинять вред человеку, и ему стало легче.
— Все так и должно быть.
— Разве? — ЭЛ-76 неодобрительно поглядел на него. — Вот вы, например. Где ваш скафандр?
— У меня нет скафандра.
— Тогда почему вы не умерли?
— Ну… не знаю, — ответил ошарашенный Пэйн.
— Вот видите! — торжествующе сказал робот. — Я же говорю, что все не так, как должно быть. Где кратер Коперника? Где Лунная станция номер семнадцать? А где мой «Дезинто»? Я хочу приняться за работу, очень хочу, — голос его дрожал от недоумения и обиды. — Я уже много часов ищу кого-нибудь, кто сказал бы мне, где мой «Дезинто», но все разбегаются. Я уже, наверное, отстал от графика, и начальник участка совсем взбесится. Ничего себе положение!
Пэйн медленно собрался с мыслями и произнес:
— Послушай, как тебя зовут?
— Мой номер ЭЛ Семьдесят Шесть.
— Ладно, сойдет и «Эл». Так вот, Эл, если тебе нужна Лунная станция номер семнадцать, так это на Луне. Ясно?
ЭЛ-76 кивнул тяжелой головой.
— Ну, конечно. Но я же ее искал…
— Но она на Луне. А это не Луна.
Теперь пришла очередь робота растеряться. Он некоторое время задумчиво смотрел на Пэйна, а потом медленно произнес:
— То есть как это — не Луна? Конечно же, это Луна. Если это не Луна, то что же это тогда такое? А? Скажите-ка!
Пэйн издал какой-то невнятный звук и тяжело задышал. Он погрозил роботу пальцем.
— Послушай, — начал он, но тут его осенила величайшая идея века, и он закончил полупридушенным голосом:
— Ух ты!
ЭЛ-76 укоризненно взглянул на него.
— Это не ответ. По-моему, я имею право на вежливый ответ, если задаю вежливый вопрос.
Но Пэйн не слушал. Он все еще поражался собственной сообразительности. Конечно же, все ясно как день. Этот робот был построен для Луны, но каким-то образом заблудился на Земле. Немудрено, что он совсем запутался, потому что его позитронный мозг рассчитан исключительно на лунные условия и понять земную обстановку он не в состоянии.
Только бы задержать робота здесь! А тем временем можно будет связаться с заводом в Питерсборо. Ведь роботы стоят огромных денег. Не меньше пятидесяти тысяч долларов, как он где-то слышал, а иногда и миллионы. Какое же можно получить вознаграждение! Уму непостижимо! И все, до последнего цента, — твои собственные деньги. А Миранде — ни единого ломаного дырявого цента! Ни единого, черт возьми!
Тут ему удалось наконец встать на ноги.
— Эл, — сказал он. — Мы с тобой друзья. Приятели! Я люблю тебя, как брата.
Он протянул руку.
— Давай лапу!
Его рука утонула в металлической ладони робота, который осторожно пожал ее. Робот не совсем понимал, что происходит.
— Означает ли это, что вы скажете мне, как попасть на Лунную станцию номер семнадцать?
Пэйн был слегка озадачен.
— Н-нет, не совсем. В общем, ты мне так нравишься, что я хочу, чтобы ты на некоторое время остался здесь, со мной.
— О нет, я не могу. Я должен приняться за работу. — Он угрюмо добавил: — Представьте себе, что это вы час за часом, минута за минутой не выполняете норму! Я хочу работать. Я должен работать!
Пэйн с легким отвращением подумал, что вкусы бывают разные, и сказал:
— Ладно, тогда я тебе кое-что объясню. Я вижу, что ты неглуп. Твой начальник участка приказал мне задержать тебя здесь на некоторое время. В общем, пока он за тобой не пришлет.
— Зачем? — подозрительно спросил ЭЛ-76.
— Сам не знаю. Это государственная тайна.
«Господи, только бы он поверил», — мысленно взывал Пэйн, Он знал, что роботы чертовски умны, но этот смахивал на какую-то раннюю модель.
А пока он молился, ЭЛ-76 обдумывал положение. Его мозг, предназначенный для работы с «Дезинто» на Луне, не слишком годился для абстрактных размышлений. Впрочем, ЭЛ-76 обнаружил, что, с тех пор как он заблудился, его мыслительные процессы протекают как-то странно. На него явно действовала чуждая обстановка.
Во всяком случае, его следующие слова свидетельствовали даже о некотором хитроумии. Он лукаво спросил:
— А как зовут моего начальника участка?
Пэйн поперхнулся, но быстро нашелся и обиженно ответил:
— Эл, и тебе не стыдно? Я же не могу сказать тебе, как его зовут. У деревьев есть уши.
ЭЛ-76 невозмутимо осмотрел ближайшее дерево и возразил:
— У них нет ушей.
— Знаю, я хотел сказать, что здесь могут быть шпионы.
— Шпионы?
— Ну да. Знаешь, такие нехорошие люди, которые хотят уничтожить Лунную станцию номер семнадцать.
— Зачем?
— Потому, что они нехорошие. И они хотят уничтожить тебя тоже, и вот почему тебе нужно на некоторое время остаться здесь, — чтобы они тебя не нашли.
— Но… но мне нужен «Дезинто». Я не должен отставать от графика.
— Будет тебе «Дезинто». Будет! — лихорадочно пообещал Пэйн, так же лихорадочно проклиная про себя устройство робота, который уперся в одну точку и больше знать ничего не желает. — Завтра сюда пришлют «Дезинто». Да, завтра.
А до этого времени сюда уже явятся люди с завода, и он получит заветные охапки зеленых стодолларовых бумажек.
Но под раздражающим воздействием незнакомого мира ЭЛ-76 становился все более упрямым.
— Нет, — возразил он, — «Дезинто» нужен мне сейчас же.
Расправив свои металлические суставы, он встал.
— Я лучше пойду еще его поищу.
Пэйн бросился за ним и вцепился в холодный жесткий локоть.
— Послушай! — вскричал он. — Ты должен остаться!
Тут в мозгу робота что-то щелкнуло.
Все необычное, что окружало его, собралось в одну точку, его мозг осветился яркой вспышкой и заработал с необычайной эффективностью. Робот стремительно повернулся к Пэйну:
— Вот что! Я могу построить «Дезинто» прямо здесь и буду с ним работать.
Пэйн в сомнении помолчал.
— Не думаю, чтобы я сумел его построить. Притворяться, будто он умеет строить какие-то неведомые «Дезинто», явно не стоило.
— Неважно, — ЭЛ-76 прямо-таки чувствовал, как позитронные связи в его мозгу Перестраиваются по-новому, и испытывал успокоительное возбуждение. — Я сам могу построить «Дезинто».
Он заглянул в конуру-люкс и сказал:
— У вас здесь есть все, что мне нужно. Рэндольф Пэйн окинул взглядом хлам, которым была завалена его хижина: выпотрошенные радиоприемники, холодильник без дверцы, ржавые автомобильные двигатели, сломанная газовая плита, несколько миль разлохмаченного провода — в общем, тонн пять-десять разнообразного железного лома, от которого с презрением отвернулся бы любой старьевщик.
— Разве? — слабым голосом спросил он.
Два часа спустя почти одновременно произошли два события. Во-первых, Сэму Тому, управляющему филиалом «Ю. С. Роботс энд Мекэникл Мен Корпорейшн» в Питерсборо, позвонил по видеофону некий Рэндольф Пэйн из Хэннафорда. Речь шла о пропавшем Роботс. Тоб, издав утробное рычание, отключился и приказал, чтобы впредь все подобные звонки переадресовывали шестому помощнику вице-президента, ведающему дырками от пуговиц.
Его можно было понять. Хоть робот ЭЛ-76 и исчез бесследно, всю последнюю неделю на завод непрерывно приходили сообщения о его местонахождении, поступавшие со всей страны. Порой по четырнадцать раз в день из четырнадцати разных штатов.
Тоб был сыт по горло, не говоря уже о том, что он вообще дошел до исступления. Делом как будто намеревалась заняться комиссия конгресса, хотя известнейшие специалисты по робопсихологии и математической физике все до единого давали голову на отсечение, что робот не представляет совершенно никакой опасности.
Не удивительно, что управляющий только через три часа задумался над тем, откуда же Рэндольф Пэйн мог узнать, что робот предназначался для Лунной станции № 17? И вообще, откуда он узнал, что номер робота ЭЛ-76? Этих подробностей компания никому не сообщала.
Минуты полторы Тоб размышлял, а потом взялся за дело.
Однако за те три часа, которые прошли со времени звонка Пэйна, успело произойти второе событие. Рэндольф Пэйн, который совершенно правильно истолковал нежелание управляющего продолжать разговор как признак недоверия к своим словам, вернулся в хижину с фотоаппаратом. Пусть-ка попробуют не поверить фотографиям! Ну, а оригинал он им черта с два покажет, пока они не выложат деньги на бочку.
Все это время ЭЛ-76 занимался своим делом. Половина содержимого хижины Пэйна была разбросана на пространстве примерно в два акра, а посередине сидел на корточках робот и возился с радиолампами, кусками железа, медной проволокой и прочим хламом. Он не обратил никакого внимания на Пэйна, который, распластавшись на животе, готовился сделать прекрасный снимок.
Именно в этот момент из-за поворота дороги вышел Лемюэл Оливер Купер и замер на месте, потрясенный открывшейся перед ним картиной. Пришел он сюда потому, что забарахливший электрический тостер усвоил дурную привычку швыряться ломтиками хлеба, не потрудившись их поджарить. Удалился же Купер отсюда по куда более очевидной причине. Сюда он шел не спеша, в самом приятном весеннем расположении духа. Обратно он устремился с такой скоростью, что любой тренер университетской легкоатлетической команды, увидев его, только широко раскрыл бы глаза и одобрительно причмокнул бы губами.
Не снижая скорости, Купер — уже без шляпы и тостера — ворвался в кабинет шерифа Сондерса и остановился, только налетев на стену. Дружеские руки подняли его, и в течение тридцати секунд он тщетно пытался выговорить хоть слово. Его поили виски, его обмахивали платком, и, когда он наконец обрел дар речи, получилось примерно следующее: «Чудище… семь футов росту… раскидало всю хижину… бедный Рэнни Пэйн…» и так далее.
Постепенно удалось выяснить и подробности: что у хижины Рэндольфа Пэйна сидело огромное металлическое чудище ростом футов семь, а может быть, и все восемь или девять; что сам Рэндольф Пэйн лежал ничком и весь в крови, бедняга, изувеченный до неузнаваемости; что чудище усердно разносило хижину в щепки, удовлетворяя свою страсть к разрушению; что оно бросилось на Лемюэла Оливера Купера, и ему, Куперу, еле удалось ускользнуть из его лап.
Шериф Сондерс затянул потуже пояс, охватывавший его обширную талию, и сказал:
— Это тот самый механический человек, который удрал с завода в Питерсборо. Нас об этом предупреждали в прошлую субботу. Эй, Джейк, созови всех хэннафордцев, кто только умеет стрелять, и нацепи им по бляхе помощника шерифа. И чтобы в полдень они были тут! Да, вот что, Джейк, сначала загляни к вдове Пэйн и сообщи ей о несчастье, только поосторожнее!
Говорят, Миранда Пэйн, узнав о случившемся, помедлила лишь минуту, чтобы проверить, на месте ли страховой полис ее покойного мужа, и выразить в двух словах свое мнение о поразительной глупости, помешавшей ему застраховаться на вдвое большую сумму, — и тут же испустила такой душераздирающий, горестный вопль, какой только может вырваться из груди самой респектабельной вдовы.
Несколько часов спустя Рэндольф Пэйн, ничего не зная о постигших его тяжких увечьях и ужасной смерти, с удовольствием разглядывал только что проявленные негативы. Трудно было бы представить себе более исчерпывающую серию изображений трудящегося робота. Так и напрашивались названия: «Робот, задумчиво разглядывающий радиолампу», «Робот, сращивающий два провода», «Робот, размахивающий отверткой», «Робот, разносящий вдребезги холодильник» и так далее.
Оставался пустяк — напечатать фотографии, и Пэйн вышел из-за занавески, которая отгораживала наспех сооруженную темную комнату, чтобы покурить и поболтать с роботом.
При этом он пребывал в блаженном неведении того, что окружающий лес кишит перепуганными фермерами, вооруженными чем попало, начиная от мушкета — реликвии колониальных времен — и кончая ручным пулеметом самого шерифа. Не подозревал он и о том, что полдюжины Роботехников во главе с Сэмом Тобом в этот момент мчатся по шоссе из Питерсборо, делая больше ста двадцати миль в час, только для того, чтобы иметь удовольствие с ним познакомиться.
И вот, пока приближалась развязка, Рэндольф Пэйн удовлетворенно вздохнул, чиркнул спичку о сиденье своих штанов, задымил трубкой и со снисходительной усмешкой поглядел на робота ЭЛ-76.
Ему уже довольно давно стало ясно, что робот основательно свихнулся. Рэндольф Пэйн знал толк в самодельных приспособлениях, так как и сам соорудил на своем веку несколько аппаратов, от которых шарахнулась бы даже самая флегматичная лошадь, но ему никогда и не снилось ничего похожего на чудовищное сооружение, которое состряпал ЭЛ-76.
Если бы Руб Голдберг был еще жив, он умер бы от зависти; Пикассо бросил бы живопись, почувствовав, что его превзошли — и как превзошли! А если бы в радиусе полумили отсюда оказалась корова, то в этот вечер она доилась бы простоквашей.
Да, это было нечто жуткое!
Над массивным основанием из ржавого железа (Пэйн припомнил, что когда-то оно было частью сломанного трактора) вкривь и вкось поднималась поразительная путаница проводов, колесиков, ламп и неописуемых ужасов без числа и названия. Все это завершалось наверху чем-то вроде раструба самого зловещего вида.