— Да живой я, живой и невредимый, — отбивался Филин, тоже стараясь казаться веселым, но это у него получалось плохо: все эти дни он подспудно надеялся, что в его отсутствие сын найдется, между тем Алика возле дачи видно не было. — Я ж на курорте побывал. На Мадагаскаре. Позагорал, отъелся. А вот возвращался кружным путем. Как-то боязно мне было сразу прыгать из поселка Тутаранасундава в поселок Акрихин: на выходе могли засечь ТИПы. Поэтому я сначала перенесся в Такамаку на Сейшелах осмотрелся, вроде сошло. Затем прыгнул в Панадуру на Шри Ланка, оттуда — в индийский город Малегаон, далее меня занесло в Китай — в город Голмуд, там я задержался ненадолго и перенесся через монгольский Улэгэй в Бурятию есть там такой поселок Багдарин. Дальше — просто: Кызыл-Мажалык — Кулунда — Карасук — Большие Уки — Верхняя Салда — Оханск — Арбаж — Кулебаки Судогда — Ликино-Дулево, — и вот я здесь. Здравствуйте, мои дорогие!
Потом, когда все перецеловались, переобнимались и сели обедать, начался разговор о самом важном — об Алике.
— Что — никаких следов? — нарушил Багров молчание, воцарившееся над супом-пюре из спаржи.
— Абсолютно, — прожевывая гренку, проговорил Филин. — Более того, во время схватки на нашей квартире ТИПы выкинули во внепространство компьютер. Так что никаких следов нет и не будет.
— Кто выкинул — Бэр? — уточнил дотошный Лавровский.
— Понятия не имею. Они вели бой очень искусно. В трансвизор я не поймал ни одного лица.
— Давно пора обратиться в милицию, — вступила в разговор Маша. Какие-то вы бездушные прямо. Или недалекие. Пропал ребенок, все ясно нужно привлекать органы. Отправить в милицию видеозаявление: так и так, по нашим предположениям мальчик был переброшен в неизвестном направлении с помощью ручной ТП-установки.
— Ну да! — Иван Данилович хлопнул рукой по столешнице, и блюдо со свежим авокадо подпрыгнуло. — А через пять минут вся эта банда будет здесь. Откуда мы знаем: может, среди милиции тоже есть ТИПы. Может быть, первый же милиционер, к которому попадет наше заявление, окажется каким-нибудь важным ТИПом. Или, положим, дальним родственником Жабрева. Соблазн-то велик: ТИПы вон какими преимуществами пользуются — у них каталоги, ТОПки. Если уж узнал о таких вещах — удержаться от искушения очень трудно.
— Тебя послушать — вообще ни к кому обращаться нельзя, — процедила Маша, разделывая хвост омара. — Каждый может оказаться ТИПом.
— Ваня прав, — подтвердил Лавровский и потянулся за фисташковым паштетом. — Доверять мы никому не можем. Пока. Временно. Вся надежда — на наши собственные силы. — И почему-то с надеждой посмотрел на Багрова.
— Точно! — Паша словно бы подвел итог дискуссии. Он положил себе в тарелку порцию мусса из трюфелей, но есть не стал. — Будем искать Алика сами. Есть у меня одна идея.
Все перестали жевать.
— Из подручных средств можно собрать приборчик, которому я дал название «трейсер». У тебя биоэнергетическая карта Алика есть? — обратился Павел к Маше.
— Это не проблема, — Маша пожала плечами. — Можно подключиться к медицинской компьютерной сети и вызвать карту из банка памяти районной поликлиники.
— Хорошо. И еще потребуется микрореактор ТП-станции. Он попроще, чем микрореактор ТОПки, и с переналадкой его я, пожалуй, справлюсь.
— Предположим, достану. Дальше что? — Иван Данилович вдруг почувствовал, что дрожит от возбуждения.
— Дальше — такая штука. Я могу доказать, что биоэнергетика человека оставляет следы во внепространстве. В сущности, внепространство как бы исчерчено следами всех людей, когда-либо пользовавшихся ТП-переносом. И каждый след — индивидуален, как радужка глаза. Переоборудовав определенным образом ТП-реактор и получив из него поисковый прибор, настроенный на заданные биоэнергетические параметры, можно найти человека — пусть даже он прыгнул или его прыгнули очень далеко, пусть даже это было очень давно.
— Паша! — всплеснула руками Мария. — Откуда такие таланты? Да ты понимаешь, что говоришь?
— Понимаю, Машенька. Ты забыла, что я не всегда был научным журналистом. Образование-то у меня физическое, да еще десять лет работы в Институте пространства, — кое-что понимаем, а?
Самое трудное было раздобыть ТП-реактор. Ради этого Филин, меняя ТП-узлы, прыгнул как можно дальше — в райцентр Сковородино Амурской области. ТП-станция там работала только в дневные часы, а на ночь закрывалась. Дождавшись полуночи, Иван Данилович зверски взломал ТП-станцию, с помощью ТОПки снес защитный кожух, выковырял реактор и, настроившись на «самопал», был таков. В Акрихин он вернулся через Западное полушарие, побывав в ТП-кабинах Японии, Канады, Исландии, Фарерских островов, Норвегии и Финляндии. На весь путь у него ушло полчаса.
Всю ночь Багров паял что-то в подвале дачи, и наутро ТП-искатель был готов. Павел подключил к нему ТОПку, и теперь след Алика — если, конечно, схема принципиально верна — должен был появиться на экране трансвизора.
Багров включил ТП-реактор, набрал координаты дома, в котором жили Филины в Москве, и нащупал прицелом ТОПки требуемую квартиру. Экран показал разгромленный кабинет Ивана Даниловича, а затем детскую. На экране запульсировала желтая полоса: это означало, что биоэнергетические данные Аликовой карты и внепространственный след в детской совпадали. Багров переключил прибор на поисковый режим. Комната на экране размазалась, и тут же возникла картинка, изображавшая какое-то буро-зеленое болото. Желтая полоска порозовела.
— Все идет отлично, — отметил Багров.
Филин и Маша с надеждой переглянулись.
Изображение болота сменилось ледяным пейзажем: на переднем плане виднелся странный торос, изъеденный идеально круглыми дырами. Полоска на экране стала уже красной. Потом появились какие-то гигантские растения и насекомые: прибор остановился на драке двух муравьев размерами с верблюдов — для масштаба компьютер ТОПки нарисовал на экране синий контур человеческой фигуры. Затем картинка почернела, и на ней ничего не вырисовалось. Однако индикатор показывал, что след не потерян, наоборот Алик где-то близко: багровая полоска налилась кровью и пульсировала. Очевидно, на экране был мир, лишенный света.
И тут маленькое окошко прибора словно распахнулось. Там была голубая бескрайняя пустота; в отдалении парило несколько зловещего вида птиц, а на переднем плане — казалось, протяни руку, достанешь — парил-летел-падал…
— Лови его в прицел! — заорал Багров, забыв, что имеет дело не с обычной ТОПкой, а с новым прибором, им самим же и созданным. Требовалось оценить дистанцию, совместить поисковый канал прибора с осью боевого луча ТОПки, а на все это нужно было время.
Иван Данилович, окаменев, смотрел на сына — на окровавленного сына, покрытого гноем и сукровицей! — и в голове у него крутилось одно слово: «Убью! Убью! Убью!» Он словно раздвоился. Одна половина его существа испытывала бесконечную, разрывающую сердце жалость к несчастному Алику, впервые в жизни познавшему страх, боль, запах собственной крови и ужас смерти. Вторая же половина мечтала только об одном — убить того, кто сотворил с его сыном такое.
В это время Паша совместил прицельный канал прибора с лучом ТОПки и нажал на курок. В ту же секунду Алик — полуобнаженный, с рваной раной через всю спину — свалился к ногам Филина. Мария вскрикнула, побелела, но самообладания не потеряла.
— Иван! Очнись! Аптечку! Быстро!
И Филин очнулся. Стряхнув с себя наваждение, он умудрился сделать сразу несколько дел: перелистнул каталог раз-другой, набрал код на ТОПке, нажал, снова набрал, нажал. На землю плюхнулась аптечка первой помощи, а в свободной руке Филина сказался какой-то тяжелый предмет — Иван Данилович даже ухитрился перехватить его в воздухе, не дав упасть на землю. Это был автоматический пистолет Стечкина образца 1951 года с полным магазином патронов. Удивительно, между прочим, не то, что Филин нашел его код в каталоге, удивителен сам факт попадания этого оружия в каталог.
— Зачем это тебе? — изумился Лавровский.
Но Ивану Даниловичу не дали ответить. Знакомо задрожал воздух бззуммм-ччпппок! — и дачный флигель исчез.
— Засекли! — страшным голосом закричал Багров. — Маша, бинтуй Алика, мы тебя прикроем.
Три ТОПки были у Филина и его друзей, три ТОПки на пятерых, а сколько врагов — неизвестно. Снова затрещали хлопки. Снова стали разверзаться ямы на садовом участке. Но теперь друзья были умнее и злее.
Враги еще не знали, какую опасность представляет для них Филин. Иван Данилович нащупывал ТОПкой канал атаки, парировал удар, а затем стрелял одновременно из ТОПки и из Стечкина — пуля калибра 9 миллиметров летела через внепространство и искала цель среди тех, кто нападал, пытаясь остаться неуязвимыми. Конечно, это была стрельба вслепую, и большинство пуль ушли в «молоко», но доподлинно известно, что после того памятного боя Вукол Черпаков долго ходил с забинтованной рукой, а у Панкратия Кабанцева была прострелена филейная часть, и старый Тур в течение месяца не мог ни сидеть, ни лежать на спине.
Очень умело вели бой Лавровский и Багров. Настолько умело, что у Марии ни один волосок на голове не шевельнулся, и она быстро закончила перевязку Алика. Мальчик сначала улыбался, скрипя зубами от боли, и только повторял: «Потом, мама… Потом я все-все расскажу… Все-все наговорю на дискету…» — но вдруг взгляд его упал на «трейсер» Багрова, лежавший на земле.
— Что это, мама?
— Где? А-а, это машинка, с помощью которой мы тебя вытащили.
— Там все еще горят какие-то цифры.
— Цифры? Наверное, дистанция, сынок.
— Дистанция?!!
Тут и Мария бросила взгляд на индикатор. И обомлела. Цифры были такие: 3х10^17. Это означало, что воздушный мир бесконечного падения, в котором только что страшные птицы атаковали Алика, лежал от Земли в десяти парсеках.
Видимо, Багров не обратил внимания на дистанцию. Сейчас ему тоже было не до этого. В отличие от Ивана Даниловича, который просто палил сквозь ТП-каналы из тяжелого пистолета, Павел мечтал вырвать сюда несколько врагов и обезвредить их. Он уже видел в трансвизоре лицо Бэра, почти поймают его в прицел, но в этот момент пропал Коля Лавровский. Багров остановился, озираясь, и тут его едва не накрыло самого: яма глубиной метров пять открылась в каком-то шаге от Павла.
Впрочем, Коля уже появился невысоко в воздухе и спрыгнул на землю. Он был почему-то мокрый и отплевывался, из ушей его текла кровь. Потом, когда все кончилось, Коля рассказал, что его швырнули в какое-то море. Он очутился на приличной глубине — вода стиснула его — не вздохнуть, кругом был зеленоватый сумрак, дыхание он сумел задержать, но в рот и нос вода все равно попала — соленая, противная. Колю спасло то, что он не растерялся. И еще спасла ТОПка — отличный все же прибор, безотказный. Коля вслепую поставил на ТОПке километровую дистанцию, навел прибор вверх и включил реверс — тут же большой пузырь воздуха, выхваченного с километровой высоты, окружил Лавровского, и вместе с этим пузырем Коля ринулся к поверхности. Уши не лопнули, и то спасибо, но слышать с той поры он стал хуже. Оказавшись на поверхности, Лавровский «самопалом» вернул себя в Акрихин.
Наконец Багрову удалось поймать в прицел Бэра. Альфред вывалился из внепространства перед Пашей и мешком свалился на землю. Он еще пытался что-то сделать со своей ТОПкой, но Багров ударом ноги выбил ее из рук Медведя. На Бэра навалился Лавровский, а Багров принялся ловить Жабрева. Минуты через две ему удалось и это. Бой тут же стих — видимо, нападающих больше не осталось.
— Даром вам это не пройдет, — заговорил Бэр, едва успев отдышаться. Вы же все смертники. Вы еще просто не представляете, что такое ТИПы. Нас много, все ТП-станции в наших руках. Вас уберут под землю или под воду при первой же возможности.
— Ах ты, гад! — тихо произнес Иван Данилович и поднял пистолет Стечкина.
— Убери оружие! — завизжал Бэр. — Оно же убивает!
И тут произошли два события одновременно. Багров ударил Филина снизу по руке — раздался выстрел, пуля ушла в небеса, — и в ту же секунду Алик, подобрав с земли поисковый прибор, что было силы запустил его в Медведя.
— Вот тебе!
«Трейсер» угодил в голову Альфреда Бэра, в тот же миг оба — и прибор, и Бэр — исчезли.
Алик так и сел.
— Я же не хотел, чтобы так! — выкрикнул он.
Иван Данилович в удивлении озирался, словно не веря, что Медведь исчез. А Багров — ворчун и брюзга Багров — вдруг разразился хохотом.
— Ну молодец! Ну уделал ты его, Алик! Он ведь теперь, скорее всего, улетел туда, откуда мы выдернули тебя. А без моего «трейсера» его не вернуть!..
Тут все вспомнили про Жабрева и повернулись к нему. Сыч стоял на коленях и плакал. Его глаза, прикованные к пистолету в руке Ивана Даниловича, смотрели не мигая, они прямо плавали в слезах, и две мокрые дорожки бежали вниз по щекам.
— Не убивайте, Богом молю, не убивайте! — шептал Жабрев. — Я вам все расскажу, только уберите это…
— Что же ты можешь нам рассказать, Сыч? Мы, по-моему, и без твоей помощи разобрались во всем, — ярость ушла, и Филин теперь говорил спокойно.
— Вы всего не знаете, — хрипел Жабрев. — Вы не знаете, и никто, кроме ТИПов, не знает, что путешествия в прошлое — это, конечно, блеф, игрушка высшего руководства ТИПов, нонсенс, курсы кройки и шитья истории. Самое большее, что могут ТОПки, — это заслать человека в черноту сдвинутого пространства, а назад во времени — никогда. Никто, кроме ТИПов, не знает, что ТП-каналы — они всюду, нет никакой сети ТП-линий, и нет нужды в пучностях пространства. Вы же знаете ТОПку в работе, вот так же работают и стационарные ТП-установки.
— Постой, а как же размыкание каналов, смыкание каналов? — удивился Лавровский. — Как же очереди на ТП-станциях? Эта вечная сутолока в Екатериновке? Эти катания вверх-вниз на лифтах в Малаховке?
— Антураж все это, театр, цирк, клоунада…
— Что-что? — Иван Данилович никак не мог понять. — Значит, бездействие каналов — липа? Значит, кабины могут работать круглосуточно?
— Они и работают. Нужных людей и нужные грузы мы доставляем всегда, в любую секунду. Но массовый доступ время от времени перекрываем.
— Но зачем, Жабрев, зачем?!!
— Так ведь дефицит-то должен быть! Хоть в чем-нибудь! Как же без дефицита?..
— Тьфу, пакость! — Иван Данилович подошел к Жабреву, отобрал ТОПку, два раза с безжалостной силой хряпнул ее о металлическую стойку калитки, чудом уцелевшей после боя, потыкал в клавиатуру, набирая произвольные координаты, поставил на «самопал» и вернул прибор Сычу.
— Жми на курок!
— Ваня, может, не надо? — вступилась Мария.
— Папа, он же погибнет! — крикнул Алик.
— Ты не прав, Иван, — пожал плечами Лавровский.
Багров промолчал.
— Жми на курок, Сыч!
— Пощади, Филин. Помнишь, я же не стал убивать тебя? Я ведь настоял, чтобы тебя приняли в ТИПы. Мы не тронули твою жену. Согласен, мы немного круто обошлись с сыном, но ведь не погубили же его! Напротив — даже поучили жизни. Я сам вел его по разным мирам и следил, чтобы парень не пропал. Я был к тебе милосерден, будь же и ты ко мне! Пощади!
— Я уже пощадил тебя, Сыч, раз не пристрелил сразу. Жми! Или… Иван Данилович снова поднял пистолет.
И ТИП по прозванию Сыч исчез.
Он исчез на дачном участке поселка Акрихин, а появился непонятно где.
Над головой светило беспощадное солнце. Вокруг расстилалась глинистая пустыня. До самого горизонта — ни деревца, ни здания, ни души. Далеко-далеко вздымались буро-фиолетовые горы.
Жабрев пощелкал клавишами ТОПки. Прибор вроде бы работал. Но нажимать на реверс было опасно — после ударов о металлический столб прибор наверняка разладился, Бог знает, куда он может занести.
Жабрев порылся в памяти и припомнил простейший код: 333 — бутылка минеральной воды. Он трижды нажал на тройку — под его ноги упал какой-то предмет. Жабрев нагнулся — это был перстень с крупным бриллиантом.
Двадцать семь — это, кажется, код жестянки пива. Жабрев, еще, видимо, не осознавая своей беды, нажал — на растрескавшуюся глину со звяканьем упала кирка-мотыга.
Жабрев озверел. Он стал перебирать все известные коды, которые раньше соответствовали вкусной жратве, дорогим коньякам, лучшим сигаретам, ювелирным изделиям, изысканнейшим предметам одежды, — всему тому, что Жабрев привык получать не задумываясь.
За полторы минуты перед ним выросла куча, в которой соседствовали: грозовой переключатель, допотопный тиристор на 10 килоампер, банка нафталина, адмиральские погоны, подшивка газеты «Водный транспорт» за март 1997 года, эндоскоп, полуметровая пластиковая скульптура «Лаокоон», отрез драп-меланжа и антикварная шарманка. При очередном нажатии кнопок на этот винегрет брякнулся великолепный гроб, обитый пурпурным атласом.
Жабрев испугался до потери пульса. Он начал наобум давить на клавиши, при этом то и дело нажимая на курок. Что тут началось! Никогда еще пустыня Симпсон в Австралии (а это была она) не видела такого дождя бестолковщины. Впрочем, пустыня Симпсон вообще видела мало дождей.
С небольшими интервалами на иссохшую глину упали: послеродовый бандаж… пустой дубовый сундук… газобетонная плита 2 х 1,5 м… китайская литавра нугула в единственном числе… установка для родирования металлических изделий… поэма «Саундарананда» индийского поэта II века Ашвагхоши на санскрите… 20-мм зенитная пушка без снарядов… телекамера… пятилитровая бутыль циклогексанола… пробирный камень… флюксметр… нарты… хон — абразивная головка для хонингования… балалайка… рулон логарифмической бумаги… гибочный станок…
И так далее.
Хотя к вечеру того дня Жабрев впал в истерику, за него можно было не волноваться. ТОПка работает — и это главное. Рано или поздно он наберет достаточно бесполезных или даже полезных предметов, чтобы обеспечить себе сносное существование в глинистой пустыне Симпсон.
Алик — уже взрослый человек, он работает в Институте Пространства и бьется над проблемой истощения вакуума. Живы и здоровы и Иван Данилович с Марией, и Паша Багров с Колей Лавровским. Они пережили неприятный период. За узурпацию прерогатив органов юстиции и самосуд наших друзей судили. Николай с Павлом отделались легко, а Иван Данилович получил три года условно — главным образом, за применение огнестрельного оружия и за то, что своевременно не обратился в компетентные органы. На суде в качестве свидетелей и потерпевших выступала вся верхушка Малаховской ТИПовой организации. Особенно безумствовали перебинтованные Вукол Черпаков и Панкратий Кабанцев — последний даже требовал немедленного расстрела обвиняемых, посягнувших на святое дело ТП, но тут были предъявлены новые свидетельства и доказательства, обличающие деятельность самих ТИПов, тут же огласили санкцию на арест, и всю верховную ТИПовую братию прямо из зала суда препроводили под стражу…
Семья Филиных, Багров и Лавровский часто собираются вместе. Главная тема разговоров — воспоминания о лихих боях на ТОПках, которые они вели со всемогущими ТИПами.
Они часто задают себе один вопрос, который беспокоит их очень давно: где Медведь? Что стало с Альфредом Бэром, когда он вышел из внепространства?
Не так давно эта загадка была разгадана. Бэр до сих пор падает в псевдобесконечном тороидальном газовом облаке, принадлежащем к системе гаммы Девы. Разумные «археоптериксы» относятся к нему как к домашнему животному — кормят, поят, птенцы подолгу играют с ним. «Археоптериксы» уже несколько тысяч лет знакомы с телепортацией. Когда-то и у них была каменная планета, на которой бурно развивалась жизнь. Но истощение вакуума повлекло за собой вырождение пространства, и планета рассеялась, оставив после себя гигантское газовое облако, которое сохраняет приемлемую для жизни плотность лишь по причине игры гравитационных сил.
«Археоптериксы» без труда выяснили, откуда прибыл к ним диковинный зверек, но не спешат наносить ответный визит. Им кажется — а другого образца, кроме Альфреда Бэра, у них нет, — что эти зверьки находятся еще на очень низкой стадии умственного развития.
Потом, когда все перецеловались, переобнимались и сели обедать, начался разговор о самом важном — об Алике.
— Что — никаких следов? — нарушил Багров молчание, воцарившееся над супом-пюре из спаржи.
— Абсолютно, — прожевывая гренку, проговорил Филин. — Более того, во время схватки на нашей квартире ТИПы выкинули во внепространство компьютер. Так что никаких следов нет и не будет.
— Кто выкинул — Бэр? — уточнил дотошный Лавровский.
— Понятия не имею. Они вели бой очень искусно. В трансвизор я не поймал ни одного лица.
— Давно пора обратиться в милицию, — вступила в разговор Маша. Какие-то вы бездушные прямо. Или недалекие. Пропал ребенок, все ясно нужно привлекать органы. Отправить в милицию видеозаявление: так и так, по нашим предположениям мальчик был переброшен в неизвестном направлении с помощью ручной ТП-установки.
— Ну да! — Иван Данилович хлопнул рукой по столешнице, и блюдо со свежим авокадо подпрыгнуло. — А через пять минут вся эта банда будет здесь. Откуда мы знаем: может, среди милиции тоже есть ТИПы. Может быть, первый же милиционер, к которому попадет наше заявление, окажется каким-нибудь важным ТИПом. Или, положим, дальним родственником Жабрева. Соблазн-то велик: ТИПы вон какими преимуществами пользуются — у них каталоги, ТОПки. Если уж узнал о таких вещах — удержаться от искушения очень трудно.
— Тебя послушать — вообще ни к кому обращаться нельзя, — процедила Маша, разделывая хвост омара. — Каждый может оказаться ТИПом.
— Ваня прав, — подтвердил Лавровский и потянулся за фисташковым паштетом. — Доверять мы никому не можем. Пока. Временно. Вся надежда — на наши собственные силы. — И почему-то с надеждой посмотрел на Багрова.
— Точно! — Паша словно бы подвел итог дискуссии. Он положил себе в тарелку порцию мусса из трюфелей, но есть не стал. — Будем искать Алика сами. Есть у меня одна идея.
Все перестали жевать.
— Из подручных средств можно собрать приборчик, которому я дал название «трейсер». У тебя биоэнергетическая карта Алика есть? — обратился Павел к Маше.
— Это не проблема, — Маша пожала плечами. — Можно подключиться к медицинской компьютерной сети и вызвать карту из банка памяти районной поликлиники.
— Хорошо. И еще потребуется микрореактор ТП-станции. Он попроще, чем микрореактор ТОПки, и с переналадкой его я, пожалуй, справлюсь.
— Предположим, достану. Дальше что? — Иван Данилович вдруг почувствовал, что дрожит от возбуждения.
— Дальше — такая штука. Я могу доказать, что биоэнергетика человека оставляет следы во внепространстве. В сущности, внепространство как бы исчерчено следами всех людей, когда-либо пользовавшихся ТП-переносом. И каждый след — индивидуален, как радужка глаза. Переоборудовав определенным образом ТП-реактор и получив из него поисковый прибор, настроенный на заданные биоэнергетические параметры, можно найти человека — пусть даже он прыгнул или его прыгнули очень далеко, пусть даже это было очень давно.
— Паша! — всплеснула руками Мария. — Откуда такие таланты? Да ты понимаешь, что говоришь?
— Понимаю, Машенька. Ты забыла, что я не всегда был научным журналистом. Образование-то у меня физическое, да еще десять лет работы в Институте пространства, — кое-что понимаем, а?
Самое трудное было раздобыть ТП-реактор. Ради этого Филин, меняя ТП-узлы, прыгнул как можно дальше — в райцентр Сковородино Амурской области. ТП-станция там работала только в дневные часы, а на ночь закрывалась. Дождавшись полуночи, Иван Данилович зверски взломал ТП-станцию, с помощью ТОПки снес защитный кожух, выковырял реактор и, настроившись на «самопал», был таков. В Акрихин он вернулся через Западное полушарие, побывав в ТП-кабинах Японии, Канады, Исландии, Фарерских островов, Норвегии и Финляндии. На весь путь у него ушло полчаса.
Всю ночь Багров паял что-то в подвале дачи, и наутро ТП-искатель был готов. Павел подключил к нему ТОПку, и теперь след Алика — если, конечно, схема принципиально верна — должен был появиться на экране трансвизора.
Багров включил ТП-реактор, набрал координаты дома, в котором жили Филины в Москве, и нащупал прицелом ТОПки требуемую квартиру. Экран показал разгромленный кабинет Ивана Даниловича, а затем детскую. На экране запульсировала желтая полоса: это означало, что биоэнергетические данные Аликовой карты и внепространственный след в детской совпадали. Багров переключил прибор на поисковый режим. Комната на экране размазалась, и тут же возникла картинка, изображавшая какое-то буро-зеленое болото. Желтая полоска порозовела.
— Все идет отлично, — отметил Багров.
Филин и Маша с надеждой переглянулись.
Изображение болота сменилось ледяным пейзажем: на переднем плане виднелся странный торос, изъеденный идеально круглыми дырами. Полоска на экране стала уже красной. Потом появились какие-то гигантские растения и насекомые: прибор остановился на драке двух муравьев размерами с верблюдов — для масштаба компьютер ТОПки нарисовал на экране синий контур человеческой фигуры. Затем картинка почернела, и на ней ничего не вырисовалось. Однако индикатор показывал, что след не потерян, наоборот Алик где-то близко: багровая полоска налилась кровью и пульсировала. Очевидно, на экране был мир, лишенный света.
И тут маленькое окошко прибора словно распахнулось. Там была голубая бескрайняя пустота; в отдалении парило несколько зловещего вида птиц, а на переднем плане — казалось, протяни руку, достанешь — парил-летел-падал…
…лго был без памяти, потому что когда очнулся, пришел в себя и осмотрелся, то вся эта гадкая жижа уже засохла на мне, и моя кровь тоже засохла, так что весь я был покрыт, словно ржавчиной, коркой, и понять, где моя кровь, где гной, а где кровь того самого чудовища, было невозможно. Нет, папка, я не оговорился, я действительно сначала очнулся, а потом пришел в себя. Я куда-то падал.Алик…
Глаза мои были закрыты или залиты кровью, в лицо бил поток воздуха, я падал и думал: «Вот сейчас… ух, вот сейчас грохнусь… вот треску-то будет… брызги во все стороны полетят…» Но проходили секунды, а я все не грохался, и в горле стоял кислый комок и подкатывал ко рту, и спазмы ударяли вверх из желудка, выталкивая этот ком, но я удерживался от рвоты, хотя непонятно зачем: на мне была такая мешанина всякой дряни, что блевотина ничего не прибавила бы нового к наряду. И все же я сдержался. А потом ради интереса открыл — разлепил — глаза. И весь этот рвотный ком тяжелым кирпичом упал в желудок — настолько удивительным было зрелище.
Я попал в голубую синь. Да, вот так мне хочется сказать: голубая синь. И во все стороны голубая синь. Я падал из неба в небо, и не было внизу никакой тверди. По крайней мере, я ее не видел. Вверху плыли редкие облачка. И внизу плыли редкие облачка. А под ними все та же голубая синь.
Не знаю, что это за мир. Не знаю, что это за место. По крайней мере, на Земле такое невозможно. Мне пришло в голову, что вот так падать можно вечность, и тут я осознал весь ужас своего положения, вспомнил прошлое, в отчаянии заглянул в будущее, — это я и называю: пришел в себя.
Дышать было трудно, но можно. Дышат же в конце концов спортсмены-парашютисты. А я словно совершал затяжной прыжок — очень затяжной, — только вот тренированности не хватало.
Снова накатил приступ тошноты. Я понял, что лечу неправильно — обхватив плечи руками, скрючив ноги, — и меня попросту болтает, крутит, как пришпиленного к тележному колесу. Я раскинул руки, раздвинул ноги — сразу же стало легче: меня развернуло лицом вниз, болтанка прекратилась. По-прежнему кружилась голова и ощущалась пустота в желудке, — но с этим, я надеялся, можно будет свыкнуться.
Внизу виднелись несколько черных точек. Они быстро приближались. Еще несколько секунд — и уже можно разглядеть: это большие птицы. Огромные черные птицы, раскинув широкие крылья, парили в голубом просторе. Все ближе, ближе… Что это? Папка, ты представляешь?! Снизу поднимались — точнее, это я падал — колоссальные ископаемые птицы, прямо какие-то археоптериксы, только величиной не с ворону, как полагается, а с планер, с дисколет, с птеранодона. Да, папка, гигантские археоптериксы: тело и крылья — в перьях, но на передней кромке крыльев — когтистые пальцы, пасть полна зубов величиной с напильники.
Я поравнялся с птицами и полетел вниз дальше. Уффф, перевел дыхание, — пронесло. Смотрю, ан нет: птицы перешли в пикирующий полет и несутся за мной. Вот одна заложила вираж — фссссс! — прошла подо мной, вывернула голову и цап меня за рубашку! Заскорузлая ткань подалась, рубашка, слетев с моих плеч, осталась в зубах сумасшедшего археоптерикса. Меня охватила дрожь, я весь посинел и пошел пупырышками — не от холода: от страха, что сейчас эти летающие крокодилы разорвут меня на куски.
Фссссс… — второй археоптерикс пошел на боевой разворот. Он пронесся в метре от меня, вернее, надо мной, — о-о-о, какая боль! — коготь полоснул по спине, развалив, по-моему, дельтовидную мышцу надвое. Кровь так и заполоскалась на ветру. Ну, думаю, что ж вы делаете, гады, рвать так рвите, глотать — глотайте, но зачем же издеваться? Что за ископаемый садизм! Археоптериксы унеслись подальше — теперь я увидел, что их четыре штуки, — собрались в стаю и развернулись в мою сторону, избрав построение ромбом. Но в этот момент опять раздалось хлоп! — в глазах чернота и в…
— Лови его в прицел! — заорал Багров, забыв, что имеет дело не с обычной ТОПкой, а с новым прибором, им самим же и созданным. Требовалось оценить дистанцию, совместить поисковый канал прибора с осью боевого луча ТОПки, а на все это нужно было время.
Иван Данилович, окаменев, смотрел на сына — на окровавленного сына, покрытого гноем и сукровицей! — и в голове у него крутилось одно слово: «Убью! Убью! Убью!» Он словно раздвоился. Одна половина его существа испытывала бесконечную, разрывающую сердце жалость к несчастному Алику, впервые в жизни познавшему страх, боль, запах собственной крови и ужас смерти. Вторая же половина мечтала только об одном — убить того, кто сотворил с его сыном такое.
В это время Паша совместил прицельный канал прибора с лучом ТОПки и нажал на курок. В ту же секунду Алик — полуобнаженный, с рваной раной через всю спину — свалился к ногам Филина. Мария вскрикнула, побелела, но самообладания не потеряла.
— Иван! Очнись! Аптечку! Быстро!
И Филин очнулся. Стряхнув с себя наваждение, он умудрился сделать сразу несколько дел: перелистнул каталог раз-другой, набрал код на ТОПке, нажал, снова набрал, нажал. На землю плюхнулась аптечка первой помощи, а в свободной руке Филина сказался какой-то тяжелый предмет — Иван Данилович даже ухитрился перехватить его в воздухе, не дав упасть на землю. Это был автоматический пистолет Стечкина образца 1951 года с полным магазином патронов. Удивительно, между прочим, не то, что Филин нашел его код в каталоге, удивителен сам факт попадания этого оружия в каталог.
— Зачем это тебе? — изумился Лавровский.
Но Ивану Даниловичу не дали ответить. Знакомо задрожал воздух бззуммм-ччпппок! — и дачный флигель исчез.
— Засекли! — страшным голосом закричал Багров. — Маша, бинтуй Алика, мы тебя прикроем.
Три ТОПки были у Филина и его друзей, три ТОПки на пятерых, а сколько врагов — неизвестно. Снова затрещали хлопки. Снова стали разверзаться ямы на садовом участке. Но теперь друзья были умнее и злее.
Враги еще не знали, какую опасность представляет для них Филин. Иван Данилович нащупывал ТОПкой канал атаки, парировал удар, а затем стрелял одновременно из ТОПки и из Стечкина — пуля калибра 9 миллиметров летела через внепространство и искала цель среди тех, кто нападал, пытаясь остаться неуязвимыми. Конечно, это была стрельба вслепую, и большинство пуль ушли в «молоко», но доподлинно известно, что после того памятного боя Вукол Черпаков долго ходил с забинтованной рукой, а у Панкратия Кабанцева была прострелена филейная часть, и старый Тур в течение месяца не мог ни сидеть, ни лежать на спине.
Очень умело вели бой Лавровский и Багров. Настолько умело, что у Марии ни один волосок на голове не шевельнулся, и она быстро закончила перевязку Алика. Мальчик сначала улыбался, скрипя зубами от боли, и только повторял: «Потом, мама… Потом я все-все расскажу… Все-все наговорю на дискету…» — но вдруг взгляд его упал на «трейсер» Багрова, лежавший на земле.
— Что это, мама?
— Где? А-а, это машинка, с помощью которой мы тебя вытащили.
— Там все еще горят какие-то цифры.
— Цифры? Наверное, дистанция, сынок.
— Дистанция?!!
Тут и Мария бросила взгляд на индикатор. И обомлела. Цифры были такие: 3х10^17. Это означало, что воздушный мир бесконечного падения, в котором только что страшные птицы атаковали Алика, лежал от Земли в десяти парсеках.
Видимо, Багров не обратил внимания на дистанцию. Сейчас ему тоже было не до этого. В отличие от Ивана Даниловича, который просто палил сквозь ТП-каналы из тяжелого пистолета, Павел мечтал вырвать сюда несколько врагов и обезвредить их. Он уже видел в трансвизоре лицо Бэра, почти поймают его в прицел, но в этот момент пропал Коля Лавровский. Багров остановился, озираясь, и тут его едва не накрыло самого: яма глубиной метров пять открылась в каком-то шаге от Павла.
Впрочем, Коля уже появился невысоко в воздухе и спрыгнул на землю. Он был почему-то мокрый и отплевывался, из ушей его текла кровь. Потом, когда все кончилось, Коля рассказал, что его швырнули в какое-то море. Он очутился на приличной глубине — вода стиснула его — не вздохнуть, кругом был зеленоватый сумрак, дыхание он сумел задержать, но в рот и нос вода все равно попала — соленая, противная. Колю спасло то, что он не растерялся. И еще спасла ТОПка — отличный все же прибор, безотказный. Коля вслепую поставил на ТОПке километровую дистанцию, навел прибор вверх и включил реверс — тут же большой пузырь воздуха, выхваченного с километровой высоты, окружил Лавровского, и вместе с этим пузырем Коля ринулся к поверхности. Уши не лопнули, и то спасибо, но слышать с той поры он стал хуже. Оказавшись на поверхности, Лавровский «самопалом» вернул себя в Акрихин.
Наконец Багрову удалось поймать в прицел Бэра. Альфред вывалился из внепространства перед Пашей и мешком свалился на землю. Он еще пытался что-то сделать со своей ТОПкой, но Багров ударом ноги выбил ее из рук Медведя. На Бэра навалился Лавровский, а Багров принялся ловить Жабрева. Минуты через две ему удалось и это. Бой тут же стих — видимо, нападающих больше не осталось.
— Даром вам это не пройдет, — заговорил Бэр, едва успев отдышаться. Вы же все смертники. Вы еще просто не представляете, что такое ТИПы. Нас много, все ТП-станции в наших руках. Вас уберут под землю или под воду при первой же возможности.
— Ах ты, гад! — тихо произнес Иван Данилович и поднял пистолет Стечкина.
— Убери оружие! — завизжал Бэр. — Оно же убивает!
И тут произошли два события одновременно. Багров ударил Филина снизу по руке — раздался выстрел, пуля ушла в небеса, — и в ту же секунду Алик, подобрав с земли поисковый прибор, что было силы запустил его в Медведя.
— Вот тебе!
«Трейсер» угодил в голову Альфреда Бэра, в тот же миг оба — и прибор, и Бэр — исчезли.
Алик так и сел.
— Я же не хотел, чтобы так! — выкрикнул он.
Иван Данилович в удивлении озирался, словно не веря, что Медведь исчез. А Багров — ворчун и брюзга Багров — вдруг разразился хохотом.
— Ну молодец! Ну уделал ты его, Алик! Он ведь теперь, скорее всего, улетел туда, откуда мы выдернули тебя. А без моего «трейсера» его не вернуть!..
Тут все вспомнили про Жабрева и повернулись к нему. Сыч стоял на коленях и плакал. Его глаза, прикованные к пистолету в руке Ивана Даниловича, смотрели не мигая, они прямо плавали в слезах, и две мокрые дорожки бежали вниз по щекам.
— Не убивайте, Богом молю, не убивайте! — шептал Жабрев. — Я вам все расскажу, только уберите это…
— Что же ты можешь нам рассказать, Сыч? Мы, по-моему, и без твоей помощи разобрались во всем, — ярость ушла, и Филин теперь говорил спокойно.
— Вы всего не знаете, — хрипел Жабрев. — Вы не знаете, и никто, кроме ТИПов, не знает, что путешествия в прошлое — это, конечно, блеф, игрушка высшего руководства ТИПов, нонсенс, курсы кройки и шитья истории. Самое большее, что могут ТОПки, — это заслать человека в черноту сдвинутого пространства, а назад во времени — никогда. Никто, кроме ТИПов, не знает, что ТП-каналы — они всюду, нет никакой сети ТП-линий, и нет нужды в пучностях пространства. Вы же знаете ТОПку в работе, вот так же работают и стационарные ТП-установки.
— Постой, а как же размыкание каналов, смыкание каналов? — удивился Лавровский. — Как же очереди на ТП-станциях? Эта вечная сутолока в Екатериновке? Эти катания вверх-вниз на лифтах в Малаховке?
— Антураж все это, театр, цирк, клоунада…
— Что-что? — Иван Данилович никак не мог понять. — Значит, бездействие каналов — липа? Значит, кабины могут работать круглосуточно?
— Они и работают. Нужных людей и нужные грузы мы доставляем всегда, в любую секунду. Но массовый доступ время от времени перекрываем.
— Но зачем, Жабрев, зачем?!!
— Так ведь дефицит-то должен быть! Хоть в чем-нибудь! Как же без дефицита?..
— Тьфу, пакость! — Иван Данилович подошел к Жабреву, отобрал ТОПку, два раза с безжалостной силой хряпнул ее о металлическую стойку калитки, чудом уцелевшей после боя, потыкал в клавиатуру, набирая произвольные координаты, поставил на «самопал» и вернул прибор Сычу.
— Жми на курок!
— Ваня, может, не надо? — вступилась Мария.
— Папа, он же погибнет! — крикнул Алик.
— Ты не прав, Иван, — пожал плечами Лавровский.
Багров промолчал.
— Жми на курок, Сыч!
— Пощади, Филин. Помнишь, я же не стал убивать тебя? Я ведь настоял, чтобы тебя приняли в ТИПы. Мы не тронули твою жену. Согласен, мы немного круто обошлись с сыном, но ведь не погубили же его! Напротив — даже поучили жизни. Я сам вел его по разным мирам и следил, чтобы парень не пропал. Я был к тебе милосерден, будь же и ты ко мне! Пощади!
— Я уже пощадил тебя, Сыч, раз не пристрелил сразу. Жми! Или… Иван Данилович снова поднял пистолет.
И ТИП по прозванию Сыч исчез.
Он исчез на дачном участке поселка Акрихин, а появился непонятно где.
Над головой светило беспощадное солнце. Вокруг расстилалась глинистая пустыня. До самого горизонта — ни деревца, ни здания, ни души. Далеко-далеко вздымались буро-фиолетовые горы.
Жабрев пощелкал клавишами ТОПки. Прибор вроде бы работал. Но нажимать на реверс было опасно — после ударов о металлический столб прибор наверняка разладился, Бог знает, куда он может занести.
Жабрев порылся в памяти и припомнил простейший код: 333 — бутылка минеральной воды. Он трижды нажал на тройку — под его ноги упал какой-то предмет. Жабрев нагнулся — это был перстень с крупным бриллиантом.
Двадцать семь — это, кажется, код жестянки пива. Жабрев, еще, видимо, не осознавая своей беды, нажал — на растрескавшуюся глину со звяканьем упала кирка-мотыга.
Жабрев озверел. Он стал перебирать все известные коды, которые раньше соответствовали вкусной жратве, дорогим коньякам, лучшим сигаретам, ювелирным изделиям, изысканнейшим предметам одежды, — всему тому, что Жабрев привык получать не задумываясь.
За полторы минуты перед ним выросла куча, в которой соседствовали: грозовой переключатель, допотопный тиристор на 10 килоампер, банка нафталина, адмиральские погоны, подшивка газеты «Водный транспорт» за март 1997 года, эндоскоп, полуметровая пластиковая скульптура «Лаокоон», отрез драп-меланжа и антикварная шарманка. При очередном нажатии кнопок на этот винегрет брякнулся великолепный гроб, обитый пурпурным атласом.
Жабрев испугался до потери пульса. Он начал наобум давить на клавиши, при этом то и дело нажимая на курок. Что тут началось! Никогда еще пустыня Симпсон в Австралии (а это была она) не видела такого дождя бестолковщины. Впрочем, пустыня Симпсон вообще видела мало дождей.
С небольшими интервалами на иссохшую глину упали: послеродовый бандаж… пустой дубовый сундук… газобетонная плита 2 х 1,5 м… китайская литавра нугула в единственном числе… установка для родирования металлических изделий… поэма «Саундарананда» индийского поэта II века Ашвагхоши на санскрите… 20-мм зенитная пушка без снарядов… телекамера… пятилитровая бутыль циклогексанола… пробирный камень… флюксметр… нарты… хон — абразивная головка для хонингования… балалайка… рулон логарифмической бумаги… гибочный станок…
И так далее.
Хотя к вечеру того дня Жабрев впал в истерику, за него можно было не волноваться. ТОПка работает — и это главное. Рано или поздно он наберет достаточно бесполезных или даже полезных предметов, чтобы обеспечить себе сносное существование в глинистой пустыне Симпсон.
«Закон о телепортации — закон, объявивший использование телепортации в личных целях, в целях обогащения определенных групп населения, а также в целях внесения поправок в ход исторического процесса тяжелым преступлением и установивший за нее уголовную ответственность. Принят 15.07.98».…Организации ТИПов давно разогнаны. Производство ТОПок поставлено на промышленную основу, и сейчас каждый взрослый гражданин может заказать этот прибор, если ему недостаточно того экземпляра, что вручается любому человеку по достижении совершеннолетия. Разумеется, пользование ТОПками строго регламентировано. (Кстати, все ТОПки ныне оборудованы системами безопасности, и отправить беззащитного человека в космос, под воду или внутрь какого-либо твердого тела практически невозможно. ТП-кабины сейчас можно увидеть лишь в музеях.)
ТП-энциклопедия. М., 114. С. 237
Алик — уже взрослый человек, он работает в Институте Пространства и бьется над проблемой истощения вакуума. Живы и здоровы и Иван Данилович с Марией, и Паша Багров с Колей Лавровским. Они пережили неприятный период. За узурпацию прерогатив органов юстиции и самосуд наших друзей судили. Николай с Павлом отделались легко, а Иван Данилович получил три года условно — главным образом, за применение огнестрельного оружия и за то, что своевременно не обратился в компетентные органы. На суде в качестве свидетелей и потерпевших выступала вся верхушка Малаховской ТИПовой организации. Особенно безумствовали перебинтованные Вукол Черпаков и Панкратий Кабанцев — последний даже требовал немедленного расстрела обвиняемых, посягнувших на святое дело ТП, но тут были предъявлены новые свидетельства и доказательства, обличающие деятельность самих ТИПов, тут же огласили санкцию на арест, и всю верховную ТИПовую братию прямо из зала суда препроводили под стражу…
Семья Филиных, Багров и Лавровский часто собираются вместе. Главная тема разговоров — воспоминания о лихих боях на ТОПках, которые они вели со всемогущими ТИПами.
Они часто задают себе один вопрос, который беспокоит их очень давно: где Медведь? Что стало с Альфредом Бэром, когда он вышел из внепространства?
Не так давно эта загадка была разгадана. Бэр до сих пор падает в псевдобесконечном тороидальном газовом облаке, принадлежащем к системе гаммы Девы. Разумные «археоптериксы» относятся к нему как к домашнему животному — кормят, поят, птенцы подолгу играют с ним. «Археоптериксы» уже несколько тысяч лет знакомы с телепортацией. Когда-то и у них была каменная планета, на которой бурно развивалась жизнь. Но истощение вакуума повлекло за собой вырождение пространства, и планета рассеялась, оставив после себя гигантское газовое облако, которое сохраняет приемлемую для жизни плотность лишь по причине игры гравитационных сил.
«Археоптериксы» без труда выяснили, откуда прибыл к ним диковинный зверек, но не спешат наносить ответный визит. Им кажется — а другого образца, кроме Альфреда Бэра, у них нет, — что эти зверьки находятся еще на очень низкой стадии умственного развития.