Страница:
При сравнении русского масонства с западно-европейским останавливает внимание почти полное отсутствие у нас шарлатанства и интриг, тогда как на Западе, особенно в Германии, они прочно переплетались с идейным масонством. Исследователям немецкого масонства нельзя не поставить в упрек подробнейшее изложение похождений Джонсона, барона Гунда, Штарка и др., между тем как они не имеют по существу никакого отношения к истинному масонству и действовали лишь под его прикрытием.29) (См., напр., статью В. Н. Перцева - Немецкое масонство в XVIII в., Мас., I)
Русскому масонству такого рода интриги совершенно не свойственны. Искать причину, по-видимому, бесполезно, и правильнее будет отнестись к этому, как факту. Русское масонство за все время своего существования не знает случая злоупотребления братским доверием, похищения кассы ложи и тому подобных действий. Интрига с Запада заносилась, но не пускала глубоких корней. Увлечение заезжей знаменитостью - Калиостро - прошло быстро и бесследно. Любопытно так же, что только заезжие вольные каменщики и иностранцы, находившиеся на русской службе, оказывались непорядочными, как например известный розенкрейцер барон Шредер и братья Розенберги, исключенные из ложи в 1781 году. Тайная интрига, стремление к наживе посредством использования братского союза, не нашли подходящей почвы в той среде, которая образовывала русские ложи. И даже немецкое розенкрейцерство, занесенное на русскую почву, проявилось лишь одной своей чистой стороной. Не выманиванием денег у простодушных богачей и алхимическим кудесничеством занимались наши розенкрейцеры: они посвящали себя "познанию тайн природы", не извлекая из этого никаких выгод.
В истории русского масонства есть печальный случай другого рода, который был, несомненно, одним из самых темных пятен на всем протяжении его существования. Это - верноподданническое донесение видного масона Кушелева, в котором он указывал, что только его ложа работает по истинной, древней и опробованной правительством масонской системе, предлагал сделать ее Директориальной, с тем, чтобы она "яко матерь всех российских лож или яко верховное начальство и судилище их, управляла оными, по духу древних, истинных масонов"... и начертывал правила, без которых масонские ложи лучше было бы закрыть, так как при нынешнем их положении нельзя ожидать ничего кроме гибельных последствий. Правительство избрало путь более простой: не входя в рассмотрение правильности работы различных лож, оно запретило их все. Честолюбивые планы одного из членов, стремившегося стать во главе русского масонства, послужили, таким образом, на фоне сгустившегося влияния Фотия, последним толчком к совершенному закрытию лож в 1822 году.30) (Р. Стар., 1877, XVIII, 645, 650, 661.).
По другому дело обстояло с карьеризмом. Он, конечно, должен был проникать в русские ложи, но по сравнению с западно - европейским масонством выражен был чрезвычайно слабо. Не было главного условия для его развития - покровительства двора. У нас масонство всегда только терпелось, но никогда не поощрялось. Посвящение не способствовало карьере, а иногда даже мешало. Можно отметить случай, когда именно масонство помешало назначению Фон Визина (1821 г.) на пост губернатора. Александр, при этом отозвался, что "полагает его весьма способным к сей должности, но вместе с тем объявил, что он известен за весьма большого масона, о чем и сожалеет".31) (Сок. Р. Mac, 17.).
Лучший пример того, что карьеризм уходил на второй план даже у человека стремившегося в ложу ради знакомства с сильными мира сего - рассказ И. П. Елагина: "Я с самых юных лет моих вступил в так называемое масонство или свободных каменщиков общество, - любопытство и тщеславие, да узнаю таинство, находящееся, как сказывали, между ими, тщеславие, да буду хотя на минуту в равенстве с такими людьми, кои в общежитии знамениты, и чинами и достоинствами и знаками от меня удалены суть, ибо нескромность братьев предварительно все сие мне благовестила. Вошед таким образом в братство, посещал я с удовольствием Ложи: понеже работы в них почитал совершенною игрушкою, для препровождения праздного времени вымышленного... препроводил я многие годы в искании в Ложах и света обетованного и равенства мнимого: но ни того, ни другого ниже какие пользы не нашел, колико ни старался..." Он оставил масонство и только много лет спустя, после разговора с людьми искушенными и влиятельными в масонстве, и упорного чтения, он пришел к убеждению "что масонство по древности своей, по прехождению его от народа в народ, по почтению от всех просвещенных языков, должно заключать в себе нечто превосходное и полезное для рода человеческого"... Новые стремления и чаяния снова привели И. П. Елагина в ложу, где он сделался ревностным вольным
каменщиком, а имя его, вслед затем, было присвоено трехстепенной системе, поборником которой он стал.32) (Р. Арх., 1864, 586-604. ).
Положительный отзыв о масонстве мы находим в записках человека, нравственный облик которого не ясен и который, будучи директором особенной канцелярии министра полиции, вступил в масонство с целью "наблюдать чтобы Ложи соответствовали общей государственной цели - безопасности".33) (Де-Санглен, Р. Стар., 1883, янв., 33; Мин. Годы, 1908, II, 21.). Говорит он так: "Слова: иллюминат, франкмасон обратились, как будто, в брань; но в корне своем, ложи не иное что, как школа духовного развития и возвышения человека. О злоупотреблениях я молчу: где их нет?"
И действительно, злоупотребления единичны и не характерны для русского масонства. Столпы и руководители, так же как и масса вольных каменщиков, те, имена которых редко упоминаются, или вовсе неизвестны -были проникнуты самыми чистыми стремлениями дознания истины, объединения в братский союз, основанный на любви, были заняты "перевоспитанием взрослых человеков", как они сами говорили. 34) (Mac., II, 52-53). Терпимость ко взглядам другого, обязанность иметь "ту религию, в которой все люди согласны",35) (Мин. Годы, 1908, V-VI, 399) привлекала в орден людей разных толков и направлений, различных общественных положений, одинаково штатских и военных.
В книге Т. О. Соколовской, лучшего и беспристрастного знатока русского масонства, которая проделала кропотливую работу изучения архивных документов, дана прекрасная характеристика русских вольных каменщиков: "Имена наших прадедов-масонов дошли до нас далеко не все, но и те, что дошли, считаются не десятками: их многие сотни. Масонские бумаги русских прежних масонов пожелтели от времени. Но они старательно сохранили нам и то, что происходило в ложах, и имена тех, кто присутствовал в ложах; сохранились и протоколы лож, и именные списки членов, и пригласительные на заседания карты, и деловые письма, и дружеские послания.
Длинной цепью протянулись имена масонов: вот они, эти звенья масонской цепи, вот принцы крови, люди княжеского, графского и баронского родов, родовитые дворяне, именитые граждане, люди "подлого состояния", люди при деле и люди без дела, помещики, мещане, общественные деятели, люди науки и искусства, воспитатели ума и воспитатели духа, духовные лица, педагоги, блестящие храбрые воины, люди различных корпораций и различных ремесл, поэты, люди от мира и не от мира сего, люди крепкой воли и светлой души, люди только воли или только души, - силуэты и светлые, легко очерченные, и резкие, черные".36) (Сок. Р. Мас., 154-55). Нельзя лучше обрисовать состав русского масонства, чем это сделано в приведенных словах.
Для суждения о количественном распространении русского масонства на помощь приходят цифры.
Еще в 1792 году московский генерал - губернатор. кн. Прозоровский доносил императрице: "В масонских ложах, как сказывают мне, очень много и за несколько лет собиралось их до 800 человек..."37) (Тихонр., V, 35). Этой цифрой, относящейся, невидимому, только к ложам московского повиновения, сразу разрушается странное утверждение одного из современных нам исследователей русского масонства, который говорит: ".приблизительный подсчет обнаруживает, что их вообще было мало, поразительно мало, не больше, чем декабристов. В частности, московских масонов новиковского круга было всего около тридцати; близко же связанных постоянными отношениями оказывается среди них не более десяти". 38) (H. Пиксанов, Mac., I, 248).
О первых десятилетиях XIX в. сведения совершенно точны. Общее число вольных каменщиков колебалось между 1300 в 1816-18 годах и 1600 членов в 1820-22 годах. 39) (Мин. Годы, 1908, III, 127-128). Значительное число 700-800 и больше - падало на петербургские ложи. Остальное количество распределялось между Москвой, число лож которой не уступало Петербургу, и провинцией. Ложи были во многих городах: Белостоке, Вологде, Киеве, Кишеневе, Кронштадте, Митаве, Нижнем-Новгороде, Полтаве, Рязани, Томске, Феодосии, Одессе, Каменец-Подольске, Симбирске, Ревеле и других городах, главным образом юго-восточной России. Всего, к тому времени насчитывалось 32 ложи. 40) (См. хронол. указатель лож у Пыпина и Р. Стар. 1881, XXXII, 674). Число членов каждой отдельной ложи колебалось от 15 до 150 членов, включая в это число и почетных. Нормальным числом следует считать для ложи того времени 30-40-50 членов.41) (Пыпин, 553-554; 18 в., II, 369; Р. Стар., 1877, XVIII, 661-664).
Не увлекаясь выводом средних цифр, которые не могут быть одинаково характерны для всего взятого мною периода, скажу о том, как изменялся состав лож по мере развития масонства в России.
Как я уже упомянула, масонство по преданию было занесено при Петре Великом, при чем, первыми членами и должностными лицами ложи были он сам, Лефорт и Гордон. Таково предание. Очень вероятно, что именно Петр, одновременно с другими новшествами, занес в Россию и масонство. Заимствовав это учение в момент его появления на Западе, Россия таким образом не отстала от Западной Европы, а шла в ногу с ней.
Естественно, что первыми членами ложи на русской почве должны были стать иностранцы, окружавшие Петра; и в тот момент, когда предание становится исторической действительностью, мы видим капитана Джона Филиппса первым гроссмейстером для России, назначенным в 1731 году Великой Лондонской Ложей. Через десять лет его сменяет на этом высоком посту тоже англичанин, генерал русской службы Джемс Кейт. С именем этого последнего связано много масонских песен, бывших в употреблении в столовых ложах, и его имя прославлялось, как основателя масонства в России.
В царствование Елизаветы Петровны масонство начинает проникать уже в чисто русские слои, и в единственном сохранившемся от того времени реестре гранметрам и масонам, мы видим имена Голицыных, Сумарокова, Дашкова, Воронцова и многих других. Из 35 названных лиц - лишь 10 имен принадлежат иностранцам.42) (Тихонр., IV, 51.)
А с того времени, когда масонство начало особенно сильно развиваться, то есть с 1774-75 годов, членами лож оказываются лица всех сословий, званий и профессий, вплоть до купцов и ремесленников. Тогда же гроссмейстерство для России перешло от иностранцев к русскому:
И П. Елагин занял это почетное место.
В XIX веке отмечены случаи посвящения крепостных. Таков например Николай, крепостной лакей П. И. Шварца, и Семен Жуков, слуга обрядоначальника (К. П. Скворцова?) ложи "Умирающего Сфинкса". Последний, при опросе, сказал, что пришел искать света, увидав как благотворно отразилась масонская работа на его господине. Оба они были братьями-служителями.
Для иллюстрации того, каково было соотношение различных классов и профессий в русских ложах, приведу следующую таблицу:
Члены царствовавших домов .................. 6
Придворные чины ........................... 16
Высш. Государств. чиновн. и почетн. должн. лица ......... 32
Сенаторы ................................... 19
Министры .................................. 10
Чиновники .................................. 136
Дипломатические чиновники ................. 21
Служащие по Мин. Нар. Просв, (директора и
смотрители училищ, учителя) ............ 17
Служащие по судебной части ................ 5
Служащие по полицейской части ............ 7
Магистрат Прибалтийского края .............. 9
Военные (на действит. службе и в отставке) 757
Помещики и дворяне ........................ 30
Предводители дворянства (губ. и уездные) .... 19
Торговое сословие .......................... 43
Священнослужители православного исповедания 12 43)
(К этому числу должны быть прибавлены еще три священника, имена которых остались неизвестными: 1) Настоятель церкви Вознесенья в Москве (Р. Арх., 1875, стр. 78); 2) Священник, посвященный в ложе Равенства в 1775 г. (Чтения, 1908, IV, смесь, 4); 3) Священник церкви Рождества Христова в Столесниках, посвященный там же в марте 1776 г. там же, 11).
Священнослужит. др. испов. (преимущ. лютер.) 15
Ученые, педагоги, исследователи (в том числе
1 студент) .............................. 14
Профессора ................................. 36
Врачи ...................................... 45
Писатели, поэты, переводчики ................ 70
Композиторы и музыканты .................. 12
Художники .. .............................. 15
Лица других свободных профессий
(архитекторы, инженеры, адвокаты) .............. 10
Актеры ..................................... 6
Ремесленники ............................... 3
Крепостные ................................ 2
Невыясненных званий ....................... 474
Ссылаясь на цифры, необходимо оговориться: они мало показательны. Распределение по графам сделано было на основании тех биографических данных, часто случайных, которые оказались в печатной литературе. Так, например, почти все члены лож были дворянами и помещиками, также точно, как и большинство из них имело военные чины. Я же отношу к рубрикам "помещики и дворяне" и военные" только тех, о которых не сохранилось никаких других характеризующих их сведений. Очень возможно, что к моменту завершения работы по составлению Словаря, соотношение приводимых цифр изменится, и во всяком случае уменьшится число лиц невыясненных званий.
Точности при составлении такого рода Словаря достигнуть вообще чрезвычайно трудно. Главное затруднение возникает при занесении в список иностранцев. Как установить границу между человеком иностранного происхождения, но корнями вросшего в русскую жизнь, и тем, который лишь живет на русской территории? К этому прибавляется еще невыясненность в самих масонских группировках, и очень часто приходится останавливаться перед невозможностью выяснить, к какому Востоку - русскому или иностранному - принадлежало то или другое лицо. Этот вопрос особенно труден в отношении к вольным каменщикам Польши и Прибалтийского Края. Ложи, находившиеся там, делились между русским и иностранными повиновениями. Изучая их, следовало ограничиться регистрацией имен лишь тех вольных каменщиков, которые находились в повиновении Русского Востока, не касаясь местных и иностранных повиновений. В Царстве Польском, например, масонство было распространено очень сильно и насчитывало в начале XIX века до 5.000 членов. 44) (Мин. Годы, 1908, II, 35). К русскому масонству прямого отношения оно, конечно, иметь не могло. Однако, весьма вероятно, что часть иностранцев, в данном случае поляков, находившихся в зависимости от иностранных Востоков, оказалось все же занесенной в Словарь. В ложах центральной России участие иностранцев довольно значительно. Всех масонов-иностранцев, по приблизительному подсчету, оказывается 357, при чем в это число входят не все лица, носившие иностранные фамилии, а лишь действительно иностранцы, заезжие или находившиеся на русской службе.
Большие затруднения встречаются также и при выяснении причастности к масонству отдельных лиц. Родовитое дворянство вливалось в масонство целыми семьями, при чем в большинстве случаев в упоминаниях о них не указываются не только имена, но и инициалы. Таким образом часто нельзя определить, о ком же из представителей той или иной семьи идет речь.45) (К. Фен., 47; "...Как и в XVIII в., по преимуществу старое, родовитое барство влилось в союз шведских лож и встало у кормила правления - кн. Гагарины, Голицыны, Грузинские, Волконские, Долгорукие, Лобановы-Ростовские, Лопухины, Трубецкие, графы Апраксины, Виельгорские, Потоцкие, Разумовские, Строгановы, Толстые, Тышкевичи, Чернышевы, Шуваловы, и целыми семьями братья Бороздины, Головины, Ланские, Нарышкины, Римские-Корсаковы и мн. др.).
И сверх этих имен, о которых можно высказывать лишь догадки, у меня зарегистрировано около полутораста лиц, о которых не удалось найти никаких прямых доказательств причастности их к масонству, хотя ряд косвенных данных позволяют сделать такое предположение. Из осторожности они не внесены в список.
На этом приходится закончить разбор состава русских лож. Недостаток сведений мешает, например, определить возрастной их состав, что имело бы смысл лишь при учете возраста посвящаемых.
Влияние, выпавшее на долю масонства, кроме указанных выше причин, в значительной степени объясняется участием в Братстве таких выдающихся лиц, которые одним своим именем привлекали громадное число других. Одинаково больших и малых - увлекал свободный путь исканий, без связанности обязательными догматами. Свободное от тех неблагоприятных условий -политической интриги и личной корысти - в которых жило масонство на Западе, русское масонство выиграло в своей внутренней чистоте. Вольные каменщики различались лишь по степени увлечения масонством. Одних привлекала внешность, другие отдавали должное чистоте и высоте самого учения, третьи воспринимали его всей душой и отдавали ему все жизненные помыслы. Цифры нам показывают, что приблизительно четвертая часть всех членов (458) были должностными лицами в ложах. Это число во всяком случае следует рассматривать, как активную часть русских вольных каменщиков.
Скептически настроенные исследователи часто высказывают мнение, будто отдельные члены лож, с сильной волей, пользуясь детской доверчивостью своих братьев, направляли их на ложные пути. Ряд нелестных отзывов связывается с именем Шварца. Он изображен в них как человек, не терпевший противоречий или сомнений, одаренный железной волей и мощной энергией, упорно стремившийся к достижению ему одному известной цели, ради чего употреблял без разбору все средства. 46) (Барсков, LIII-LV).
Но за то другие отзывы, и их большинство, рисуют Шварца человеком большой чистоты, одушевленным высокой идеей. Вся его недолгая жизнь (он умер 33 лет), была посвящена служению науке и обществу. На мой взгляд ошибочно было искать какого-то злого гения, будь то Шварц или кто-нибудь другой, который руководил бы остальными вольными каменщиками. Среди них были люди мысли, для своего времени весьма образованные, и нет решительно никаких оснований предполагать, чтобы все они были обмануты тайными замыслами одного или нескольких лиц и служили их неведомым целям.
Обращает на себя внимание явление другого порядка: это участие в масонстве лиц, с обликом которых не вяжутся представления о духовных исканиях. Таковы, например, шеф жандармов Бенкендорф и министр полиции Балашов. И даже M. M. Сперанский, интересы которого находились в совершенно иной плоскости, представляется явлением странным на фоне масонской работы. Таких непонятных, с моей точки зрения, вольных каменщиков можно наметить довольно большое число. Это была их дань молодости и общему увлечению. Пребывание в масонстве для них было тем же, что и участие в Союзах Спасения и Благоденствия печальной памяти M. H. Муравьева, который за усмирение польского мятежа в 1863 году 47) (Восст. декабр.) получил, одновременно с графским достоинством, прозвище "вешатель". С развитием карьеры и личных житейских интересов, молодое увлечение отодвигалось на второй план, и прежние братские отношения ни в чем не отражались при столкновениях, которые происходили в моменты придворного соперничества и политической борьбы. Характерны в этом смысле взаимоотношения Сперанского и Балашова и еще больше дело декабристов, в числе судей которых оказались Сперанский и Боровков. Последний, впрочем, много способствовал смягчению участи осужденных во время производства следствия и даже отказался от звания члена в Верховном Уголовном Суде, под тем предлогом, что Европа отнесет его назначение к желанию императора "преследовать и настаивать к усугублению наказания виновных".48) (Р. Стар. 1898, XCVI, 331, 351). Он был, также, как и некоторые декабристы, членом ложи "Избранного Михаила".
Один из самых интересных, по психологической сложности, вольных каменщиков, конечно, - О. А. Поздеев. Он был убежденным крепостником, вооружался против какого бы то ни было ограничения крепостного права, довел своих крестьян в 1796 году до волнений, изложил свой взгляд в записке "Мысли противу дарования простому народу так называемой гражданской свободы", и в то же время был одним из главнейших учителей мистиков, одинаково в конце XVIII и начале XIX столетия. 49) (Семевс., I, 363-364).
Перечисление известных лиц, представителей различных направлений и руководителей масонства может занять много страниц. Но специальная литература уже отвела им достаточно внимания. В этом небольшом очерке я хотела обратить внимание на огромную серую массу русских вольных каменщиков, для которой масонство было настоящим светлым лучом, направлявшим их мысль по путям постижения тайны бытия и развития человеческого духа.
Исчерпывающие выводы невозможны без работы в русских архивах. Но и знакомство с печатным матерьялом дает возможность сказать, что в истории русской культуры масонство не было только эпизодом, как это представлялось некоторым историкам, а играло роль очень важного духовного фактора. Принять такое положение, значит - пожелать, чтобы работы по изучению отдельных вопросов русского масонства завершились, наконец, настоящим опытом его полной и беспристрастной истории.
Русскому масонству такого рода интриги совершенно не свойственны. Искать причину, по-видимому, бесполезно, и правильнее будет отнестись к этому, как факту. Русское масонство за все время своего существования не знает случая злоупотребления братским доверием, похищения кассы ложи и тому подобных действий. Интрига с Запада заносилась, но не пускала глубоких корней. Увлечение заезжей знаменитостью - Калиостро - прошло быстро и бесследно. Любопытно так же, что только заезжие вольные каменщики и иностранцы, находившиеся на русской службе, оказывались непорядочными, как например известный розенкрейцер барон Шредер и братья Розенберги, исключенные из ложи в 1781 году. Тайная интрига, стремление к наживе посредством использования братского союза, не нашли подходящей почвы в той среде, которая образовывала русские ложи. И даже немецкое розенкрейцерство, занесенное на русскую почву, проявилось лишь одной своей чистой стороной. Не выманиванием денег у простодушных богачей и алхимическим кудесничеством занимались наши розенкрейцеры: они посвящали себя "познанию тайн природы", не извлекая из этого никаких выгод.
В истории русского масонства есть печальный случай другого рода, который был, несомненно, одним из самых темных пятен на всем протяжении его существования. Это - верноподданническое донесение видного масона Кушелева, в котором он указывал, что только его ложа работает по истинной, древней и опробованной правительством масонской системе, предлагал сделать ее Директориальной, с тем, чтобы она "яко матерь всех российских лож или яко верховное начальство и судилище их, управляла оными, по духу древних, истинных масонов"... и начертывал правила, без которых масонские ложи лучше было бы закрыть, так как при нынешнем их положении нельзя ожидать ничего кроме гибельных последствий. Правительство избрало путь более простой: не входя в рассмотрение правильности работы различных лож, оно запретило их все. Честолюбивые планы одного из членов, стремившегося стать во главе русского масонства, послужили, таким образом, на фоне сгустившегося влияния Фотия, последним толчком к совершенному закрытию лож в 1822 году.30) (Р. Стар., 1877, XVIII, 645, 650, 661.).
По другому дело обстояло с карьеризмом. Он, конечно, должен был проникать в русские ложи, но по сравнению с западно - европейским масонством выражен был чрезвычайно слабо. Не было главного условия для его развития - покровительства двора. У нас масонство всегда только терпелось, но никогда не поощрялось. Посвящение не способствовало карьере, а иногда даже мешало. Можно отметить случай, когда именно масонство помешало назначению Фон Визина (1821 г.) на пост губернатора. Александр, при этом отозвался, что "полагает его весьма способным к сей должности, но вместе с тем объявил, что он известен за весьма большого масона, о чем и сожалеет".31) (Сок. Р. Mac, 17.).
Лучший пример того, что карьеризм уходил на второй план даже у человека стремившегося в ложу ради знакомства с сильными мира сего - рассказ И. П. Елагина: "Я с самых юных лет моих вступил в так называемое масонство или свободных каменщиков общество, - любопытство и тщеславие, да узнаю таинство, находящееся, как сказывали, между ими, тщеславие, да буду хотя на минуту в равенстве с такими людьми, кои в общежитии знамениты, и чинами и достоинствами и знаками от меня удалены суть, ибо нескромность братьев предварительно все сие мне благовестила. Вошед таким образом в братство, посещал я с удовольствием Ложи: понеже работы в них почитал совершенною игрушкою, для препровождения праздного времени вымышленного... препроводил я многие годы в искании в Ложах и света обетованного и равенства мнимого: но ни того, ни другого ниже какие пользы не нашел, колико ни старался..." Он оставил масонство и только много лет спустя, после разговора с людьми искушенными и влиятельными в масонстве, и упорного чтения, он пришел к убеждению "что масонство по древности своей, по прехождению его от народа в народ, по почтению от всех просвещенных языков, должно заключать в себе нечто превосходное и полезное для рода человеческого"... Новые стремления и чаяния снова привели И. П. Елагина в ложу, где он сделался ревностным вольным
каменщиком, а имя его, вслед затем, было присвоено трехстепенной системе, поборником которой он стал.32) (Р. Арх., 1864, 586-604. ).
Положительный отзыв о масонстве мы находим в записках человека, нравственный облик которого не ясен и который, будучи директором особенной канцелярии министра полиции, вступил в масонство с целью "наблюдать чтобы Ложи соответствовали общей государственной цели - безопасности".33) (Де-Санглен, Р. Стар., 1883, янв., 33; Мин. Годы, 1908, II, 21.). Говорит он так: "Слова: иллюминат, франкмасон обратились, как будто, в брань; но в корне своем, ложи не иное что, как школа духовного развития и возвышения человека. О злоупотреблениях я молчу: где их нет?"
И действительно, злоупотребления единичны и не характерны для русского масонства. Столпы и руководители, так же как и масса вольных каменщиков, те, имена которых редко упоминаются, или вовсе неизвестны -были проникнуты самыми чистыми стремлениями дознания истины, объединения в братский союз, основанный на любви, были заняты "перевоспитанием взрослых человеков", как они сами говорили. 34) (Mac., II, 52-53). Терпимость ко взглядам другого, обязанность иметь "ту религию, в которой все люди согласны",35) (Мин. Годы, 1908, V-VI, 399) привлекала в орден людей разных толков и направлений, различных общественных положений, одинаково штатских и военных.
В книге Т. О. Соколовской, лучшего и беспристрастного знатока русского масонства, которая проделала кропотливую работу изучения архивных документов, дана прекрасная характеристика русских вольных каменщиков: "Имена наших прадедов-масонов дошли до нас далеко не все, но и те, что дошли, считаются не десятками: их многие сотни. Масонские бумаги русских прежних масонов пожелтели от времени. Но они старательно сохранили нам и то, что происходило в ложах, и имена тех, кто присутствовал в ложах; сохранились и протоколы лож, и именные списки членов, и пригласительные на заседания карты, и деловые письма, и дружеские послания.
Длинной цепью протянулись имена масонов: вот они, эти звенья масонской цепи, вот принцы крови, люди княжеского, графского и баронского родов, родовитые дворяне, именитые граждане, люди "подлого состояния", люди при деле и люди без дела, помещики, мещане, общественные деятели, люди науки и искусства, воспитатели ума и воспитатели духа, духовные лица, педагоги, блестящие храбрые воины, люди различных корпораций и различных ремесл, поэты, люди от мира и не от мира сего, люди крепкой воли и светлой души, люди только воли или только души, - силуэты и светлые, легко очерченные, и резкие, черные".36) (Сок. Р. Мас., 154-55). Нельзя лучше обрисовать состав русского масонства, чем это сделано в приведенных словах.
Для суждения о количественном распространении русского масонства на помощь приходят цифры.
Еще в 1792 году московский генерал - губернатор. кн. Прозоровский доносил императрице: "В масонских ложах, как сказывают мне, очень много и за несколько лет собиралось их до 800 человек..."37) (Тихонр., V, 35). Этой цифрой, относящейся, невидимому, только к ложам московского повиновения, сразу разрушается странное утверждение одного из современных нам исследователей русского масонства, который говорит: ".приблизительный подсчет обнаруживает, что их вообще было мало, поразительно мало, не больше, чем декабристов. В частности, московских масонов новиковского круга было всего около тридцати; близко же связанных постоянными отношениями оказывается среди них не более десяти". 38) (H. Пиксанов, Mac., I, 248).
О первых десятилетиях XIX в. сведения совершенно точны. Общее число вольных каменщиков колебалось между 1300 в 1816-18 годах и 1600 членов в 1820-22 годах. 39) (Мин. Годы, 1908, III, 127-128). Значительное число 700-800 и больше - падало на петербургские ложи. Остальное количество распределялось между Москвой, число лож которой не уступало Петербургу, и провинцией. Ложи были во многих городах: Белостоке, Вологде, Киеве, Кишеневе, Кронштадте, Митаве, Нижнем-Новгороде, Полтаве, Рязани, Томске, Феодосии, Одессе, Каменец-Подольске, Симбирске, Ревеле и других городах, главным образом юго-восточной России. Всего, к тому времени насчитывалось 32 ложи. 40) (См. хронол. указатель лож у Пыпина и Р. Стар. 1881, XXXII, 674). Число членов каждой отдельной ложи колебалось от 15 до 150 членов, включая в это число и почетных. Нормальным числом следует считать для ложи того времени 30-40-50 членов.41) (Пыпин, 553-554; 18 в., II, 369; Р. Стар., 1877, XVIII, 661-664).
Не увлекаясь выводом средних цифр, которые не могут быть одинаково характерны для всего взятого мною периода, скажу о том, как изменялся состав лож по мере развития масонства в России.
Как я уже упомянула, масонство по преданию было занесено при Петре Великом, при чем, первыми членами и должностными лицами ложи были он сам, Лефорт и Гордон. Таково предание. Очень вероятно, что именно Петр, одновременно с другими новшествами, занес в Россию и масонство. Заимствовав это учение в момент его появления на Западе, Россия таким образом не отстала от Западной Европы, а шла в ногу с ней.
Естественно, что первыми членами ложи на русской почве должны были стать иностранцы, окружавшие Петра; и в тот момент, когда предание становится исторической действительностью, мы видим капитана Джона Филиппса первым гроссмейстером для России, назначенным в 1731 году Великой Лондонской Ложей. Через десять лет его сменяет на этом высоком посту тоже англичанин, генерал русской службы Джемс Кейт. С именем этого последнего связано много масонских песен, бывших в употреблении в столовых ложах, и его имя прославлялось, как основателя масонства в России.
В царствование Елизаветы Петровны масонство начинает проникать уже в чисто русские слои, и в единственном сохранившемся от того времени реестре гранметрам и масонам, мы видим имена Голицыных, Сумарокова, Дашкова, Воронцова и многих других. Из 35 названных лиц - лишь 10 имен принадлежат иностранцам.42) (Тихонр., IV, 51.)
А с того времени, когда масонство начало особенно сильно развиваться, то есть с 1774-75 годов, членами лож оказываются лица всех сословий, званий и профессий, вплоть до купцов и ремесленников. Тогда же гроссмейстерство для России перешло от иностранцев к русскому:
И П. Елагин занял это почетное место.
В XIX веке отмечены случаи посвящения крепостных. Таков например Николай, крепостной лакей П. И. Шварца, и Семен Жуков, слуга обрядоначальника (К. П. Скворцова?) ложи "Умирающего Сфинкса". Последний, при опросе, сказал, что пришел искать света, увидав как благотворно отразилась масонская работа на его господине. Оба они были братьями-служителями.
Для иллюстрации того, каково было соотношение различных классов и профессий в русских ложах, приведу следующую таблицу:
Члены царствовавших домов .................. 6
Придворные чины ........................... 16
Высш. Государств. чиновн. и почетн. должн. лица ......... 32
Сенаторы ................................... 19
Министры .................................. 10
Чиновники .................................. 136
Дипломатические чиновники ................. 21
Служащие по Мин. Нар. Просв, (директора и
смотрители училищ, учителя) ............ 17
Служащие по судебной части ................ 5
Служащие по полицейской части ............ 7
Магистрат Прибалтийского края .............. 9
Военные (на действит. службе и в отставке) 757
Помещики и дворяне ........................ 30
Предводители дворянства (губ. и уездные) .... 19
Торговое сословие .......................... 43
Священнослужители православного исповедания 12 43)
(К этому числу должны быть прибавлены еще три священника, имена которых остались неизвестными: 1) Настоятель церкви Вознесенья в Москве (Р. Арх., 1875, стр. 78); 2) Священник, посвященный в ложе Равенства в 1775 г. (Чтения, 1908, IV, смесь, 4); 3) Священник церкви Рождества Христова в Столесниках, посвященный там же в марте 1776 г. там же, 11).
Священнослужит. др. испов. (преимущ. лютер.) 15
Ученые, педагоги, исследователи (в том числе
1 студент) .............................. 14
Профессора ................................. 36
Врачи ...................................... 45
Писатели, поэты, переводчики ................ 70
Композиторы и музыканты .................. 12
Художники .. .............................. 15
Лица других свободных профессий
(архитекторы, инженеры, адвокаты) .............. 10
Актеры ..................................... 6
Ремесленники ............................... 3
Крепостные ................................ 2
Невыясненных званий ....................... 474
Ссылаясь на цифры, необходимо оговориться: они мало показательны. Распределение по графам сделано было на основании тех биографических данных, часто случайных, которые оказались в печатной литературе. Так, например, почти все члены лож были дворянами и помещиками, также точно, как и большинство из них имело военные чины. Я же отношу к рубрикам "помещики и дворяне" и военные" только тех, о которых не сохранилось никаких других характеризующих их сведений. Очень возможно, что к моменту завершения работы по составлению Словаря, соотношение приводимых цифр изменится, и во всяком случае уменьшится число лиц невыясненных званий.
Точности при составлении такого рода Словаря достигнуть вообще чрезвычайно трудно. Главное затруднение возникает при занесении в список иностранцев. Как установить границу между человеком иностранного происхождения, но корнями вросшего в русскую жизнь, и тем, который лишь живет на русской территории? К этому прибавляется еще невыясненность в самих масонских группировках, и очень часто приходится останавливаться перед невозможностью выяснить, к какому Востоку - русскому или иностранному - принадлежало то или другое лицо. Этот вопрос особенно труден в отношении к вольным каменщикам Польши и Прибалтийского Края. Ложи, находившиеся там, делились между русским и иностранными повиновениями. Изучая их, следовало ограничиться регистрацией имен лишь тех вольных каменщиков, которые находились в повиновении Русского Востока, не касаясь местных и иностранных повиновений. В Царстве Польском, например, масонство было распространено очень сильно и насчитывало в начале XIX века до 5.000 членов. 44) (Мин. Годы, 1908, II, 35). К русскому масонству прямого отношения оно, конечно, иметь не могло. Однако, весьма вероятно, что часть иностранцев, в данном случае поляков, находившихся в зависимости от иностранных Востоков, оказалось все же занесенной в Словарь. В ложах центральной России участие иностранцев довольно значительно. Всех масонов-иностранцев, по приблизительному подсчету, оказывается 357, при чем в это число входят не все лица, носившие иностранные фамилии, а лишь действительно иностранцы, заезжие или находившиеся на русской службе.
Большие затруднения встречаются также и при выяснении причастности к масонству отдельных лиц. Родовитое дворянство вливалось в масонство целыми семьями, при чем в большинстве случаев в упоминаниях о них не указываются не только имена, но и инициалы. Таким образом часто нельзя определить, о ком же из представителей той или иной семьи идет речь.45) (К. Фен., 47; "...Как и в XVIII в., по преимуществу старое, родовитое барство влилось в союз шведских лож и встало у кормила правления - кн. Гагарины, Голицыны, Грузинские, Волконские, Долгорукие, Лобановы-Ростовские, Лопухины, Трубецкие, графы Апраксины, Виельгорские, Потоцкие, Разумовские, Строгановы, Толстые, Тышкевичи, Чернышевы, Шуваловы, и целыми семьями братья Бороздины, Головины, Ланские, Нарышкины, Римские-Корсаковы и мн. др.).
И сверх этих имен, о которых можно высказывать лишь догадки, у меня зарегистрировано около полутораста лиц, о которых не удалось найти никаких прямых доказательств причастности их к масонству, хотя ряд косвенных данных позволяют сделать такое предположение. Из осторожности они не внесены в список.
На этом приходится закончить разбор состава русских лож. Недостаток сведений мешает, например, определить возрастной их состав, что имело бы смысл лишь при учете возраста посвящаемых.
Влияние, выпавшее на долю масонства, кроме указанных выше причин, в значительной степени объясняется участием в Братстве таких выдающихся лиц, которые одним своим именем привлекали громадное число других. Одинаково больших и малых - увлекал свободный путь исканий, без связанности обязательными догматами. Свободное от тех неблагоприятных условий -политической интриги и личной корысти - в которых жило масонство на Западе, русское масонство выиграло в своей внутренней чистоте. Вольные каменщики различались лишь по степени увлечения масонством. Одних привлекала внешность, другие отдавали должное чистоте и высоте самого учения, третьи воспринимали его всей душой и отдавали ему все жизненные помыслы. Цифры нам показывают, что приблизительно четвертая часть всех членов (458) были должностными лицами в ложах. Это число во всяком случае следует рассматривать, как активную часть русских вольных каменщиков.
Скептически настроенные исследователи часто высказывают мнение, будто отдельные члены лож, с сильной волей, пользуясь детской доверчивостью своих братьев, направляли их на ложные пути. Ряд нелестных отзывов связывается с именем Шварца. Он изображен в них как человек, не терпевший противоречий или сомнений, одаренный железной волей и мощной энергией, упорно стремившийся к достижению ему одному известной цели, ради чего употреблял без разбору все средства. 46) (Барсков, LIII-LV).
Но за то другие отзывы, и их большинство, рисуют Шварца человеком большой чистоты, одушевленным высокой идеей. Вся его недолгая жизнь (он умер 33 лет), была посвящена служению науке и обществу. На мой взгляд ошибочно было искать какого-то злого гения, будь то Шварц или кто-нибудь другой, который руководил бы остальными вольными каменщиками. Среди них были люди мысли, для своего времени весьма образованные, и нет решительно никаких оснований предполагать, чтобы все они были обмануты тайными замыслами одного или нескольких лиц и служили их неведомым целям.
Обращает на себя внимание явление другого порядка: это участие в масонстве лиц, с обликом которых не вяжутся представления о духовных исканиях. Таковы, например, шеф жандармов Бенкендорф и министр полиции Балашов. И даже M. M. Сперанский, интересы которого находились в совершенно иной плоскости, представляется явлением странным на фоне масонской работы. Таких непонятных, с моей точки зрения, вольных каменщиков можно наметить довольно большое число. Это была их дань молодости и общему увлечению. Пребывание в масонстве для них было тем же, что и участие в Союзах Спасения и Благоденствия печальной памяти M. H. Муравьева, который за усмирение польского мятежа в 1863 году 47) (Восст. декабр.) получил, одновременно с графским достоинством, прозвище "вешатель". С развитием карьеры и личных житейских интересов, молодое увлечение отодвигалось на второй план, и прежние братские отношения ни в чем не отражались при столкновениях, которые происходили в моменты придворного соперничества и политической борьбы. Характерны в этом смысле взаимоотношения Сперанского и Балашова и еще больше дело декабристов, в числе судей которых оказались Сперанский и Боровков. Последний, впрочем, много способствовал смягчению участи осужденных во время производства следствия и даже отказался от звания члена в Верховном Уголовном Суде, под тем предлогом, что Европа отнесет его назначение к желанию императора "преследовать и настаивать к усугублению наказания виновных".48) (Р. Стар. 1898, XCVI, 331, 351). Он был, также, как и некоторые декабристы, членом ложи "Избранного Михаила".
Один из самых интересных, по психологической сложности, вольных каменщиков, конечно, - О. А. Поздеев. Он был убежденным крепостником, вооружался против какого бы то ни было ограничения крепостного права, довел своих крестьян в 1796 году до волнений, изложил свой взгляд в записке "Мысли противу дарования простому народу так называемой гражданской свободы", и в то же время был одним из главнейших учителей мистиков, одинаково в конце XVIII и начале XIX столетия. 49) (Семевс., I, 363-364).
Перечисление известных лиц, представителей различных направлений и руководителей масонства может занять много страниц. Но специальная литература уже отвела им достаточно внимания. В этом небольшом очерке я хотела обратить внимание на огромную серую массу русских вольных каменщиков, для которой масонство было настоящим светлым лучом, направлявшим их мысль по путям постижения тайны бытия и развития человеческого духа.
Исчерпывающие выводы невозможны без работы в русских архивах. Но и знакомство с печатным матерьялом дает возможность сказать, что в истории русской культуры масонство не было только эпизодом, как это представлялось некоторым историкам, а играло роль очень важного духовного фактора. Принять такое положение, значит - пожелать, чтобы работы по изучению отдельных вопросов русского масонства завершились, наконец, настоящим опытом его полной и беспристрастной истории.