Страница:
Кстати, гуманизм имеет свои границы; он не претендует на вселенство, на антропоцентризм, на то, чтобы человек рассматривался как центр Вселенной. (Мир в целом, безусловно, не является только средой обитания человека; он необъятен и как таковой не подчиняется человеку). Гуманизм лишь указывает, что человек для человека – высшая ценность. Утверждая достоинство человека, гуманизм в то же время выступает против возвеличивания, обожествления человека. Гуманизм и высокомерие несовместимы.
(В отличие от гуманизма религия менее скромна. Как это ни удивительно, она с одной стороны принижает человека, а с другой, возвеличивает его. Согласно библейским представлениям человек создан по образу и подобию Бога, является основным предметом его забот, а место обитания человека – Земля – рассматривается как центр Вселенной. Это, в сущности, детский взгляд на вещи. Ребенок чувствует-сознает свою слабость, беспомощность и в то же время воспринимает весь окружающий мир как свой дом, где хозяевами [самыми могущественными существами] являются его родители, старшие родственники.)
Гуманизм верующего ограничен, поскольку его человечность очерчена рамками религиозного поклонения надчеловеческому (божественному, в частном случае). Во имя этого надчеловеческого верующий может совершать бесчеловечные поступки.
Гуманизм неверующего также может быть ограничен, если его человечность приносится в жертву надчеловеческому же: коллективному, групповому (нации, расе, коммунизму и т. п.).
В той мере, в какой человек поступает человечно по отношению к другим людям и осмысляет эту свою человечность без ограничений, без оглядок на надчеловеческое, он – гуманист.
Религия и государство
Об отношении религии к человеческому телу
Кого надо спасать?
О Библии (Ветхом и Новом заветах)
Об атеизме и свободомыслии
Приложение
(В отличие от гуманизма религия менее скромна. Как это ни удивительно, она с одной стороны принижает человека, а с другой, возвеличивает его. Согласно библейским представлениям человек создан по образу и подобию Бога, является основным предметом его забот, а место обитания человека – Земля – рассматривается как центр Вселенной. Это, в сущности, детский взгляд на вещи. Ребенок чувствует-сознает свою слабость, беспомощность и в то же время воспринимает весь окружающий мир как свой дом, где хозяевами [самыми могущественными существами] являются его родители, старшие родственники.)
* * *
Иногда сами приверженцы тех или иных религий употребляют выражения «религиозный гуманизм», «христианский, исламский и т. п. гуманизм». Это недоразумение или элементарное непонимание значения слов. Гуманизм по своей сути не может быть светским или религиозным. Он один – для верующих и неверующих.Гуманизм верующего ограничен, поскольку его человечность очерчена рамками религиозного поклонения надчеловеческому (божественному, в частном случае). Во имя этого надчеловеческого верующий может совершать бесчеловечные поступки.
Гуманизм неверующего также может быть ограничен, если его человечность приносится в жертву надчеловеческому же: коллективному, групповому (нации, расе, коммунизму и т. п.).
В той мере, в какой человек поступает человечно по отношению к другим людям и осмысляет эту свою человечность без ограничений, без оглядок на надчеловеческое, он – гуманист.
Религия и государство
Вера в единого бога, отца-вседержителя, служит духовной основой для установления авторитарных и тоталитарных режимов. Один бог на небе, один царь на Земле – так нередко рассуждают те, кто пытается подчинить своей воле волю других людей, некоторых – в случае тоталитарных сект, многих – в случае целых государств, всех – в случае завоевателей, претендующих на мировое господство.
В современной истории наиболее яркие примеры: исламское государство Иран (в недавнем прошлом) и власть талибов в Афганистане.
Все монотеистические религии в принципе против плюрализма. Именно они чаще всего настраивают людей на антидемократические взгляды и действия. По этому поводу Я. Шер иронично замечает: «Есть люди, не любящие слова „плюрализм“. Так, Солженицын, бесспорный друг правды, считает, что плюрализм – ошибка, ибо правда – одна, по-видимому, та, которая известна Богу. Вполне возможно, что правда одна, но никто на нее не имеет монополии.» (См.: Я. Шер. Россия – Восток или Запад? – В: журн. «Филос. исследования», 1963, 2, с. 247).
В современной истории наиболее яркие примеры: исламское государство Иран (в недавнем прошлом) и власть талибов в Афганистане.
Все монотеистические религии в принципе против плюрализма. Именно они чаще всего настраивают людей на антидемократические взгляды и действия. По этому поводу Я. Шер иронично замечает: «Есть люди, не любящие слова „плюрализм“. Так, Солженицын, бесспорный друг правды, считает, что плюрализм – ошибка, ибо правда – одна, по-видимому, та, которая известна Богу. Вполне возможно, что правда одна, но никто на нее не имеет монополии.» (См.: Я. Шер. Россия – Восток или Запад? – В: журн. «Филос. исследования», 1963, 2, с. 247).
Об отношении религии к человеческому телу
Христианская религия противопоставляет дух и тело, объявляет их враждебными друг другу. Это и понятно. Бог – фантом, нечто бестелесное. Чтобы убедить людей в существовании бога, надо принизить существование матери-природы и всё, исходящее от нее. Посмотрите, что говорит апостол Павел в Новом Завете: «Помышления плотские суть смерть, а помышления духовные – жизнь и мир, потому что плотские помышления суть вражда против Бога» (К Римлянам, 8-6,7). Или: «В Нём (Христе – Л.Б.) вы и обрезаны обрезанием нерукотворённым, совлечением греховного тела плоти, обрезанием Христовым» (К Колоссянам, 2; 11). Или: «Я говорю: поступайте по духу, и вы не будете исполнять вожделений плоти; ибо плоть желает противного духу, а дух противного плоти: они друг другу противятся» (К Галатам, 5; 16,17).
Одним из проявлений враждебного отношения к телу, телесному является отношение христианской религии к естественным отношениям между мужчиной и женщиной. Согласно Библии зачатие совершается «в грехе». Непорочно зачат только Иисус Христос. И именно он предлагает верующим оскопить себя «для Царства Небесного». Вот что можно прочитать об этом в Евангелии от Матфея:
«Говорят Ему ученики Его: если таковы обязанности человека к жене, то лучше не жениться.
Он же сказал им: не все вмещают слово сие, но кому дано;
Ибо есть скопцы, которые из чрева матернего родились так; и есть скопцы, которые оскоплены от людей; и есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами для Царства Небесного. Кто может вместить, да вместит.» (Матф. 19; 11-12).
Конечно, Христос не настаивает на оскоплении, но рекомендует это сделать, чтобы быть в Царстве Небесном.
Христианская «мораль» способствует половому ханжеству. «Ханжество, – пишет Ю. Рюриков, – это потомок христианской морали, для которой физическая любовь была блудом и скверной, отголосок христианского рассечения человека на две части: духа – высшей, божественной, и тела – низшей, животной. Влияние этой морали часто не сознается, но у многих людей она въелась в душу. Ханжи смотрят на интимную жизнь как на что-то низшее, стыдное, неприличное.
Но тело человека, – справедливо замечает Ю. Рюриков, – не менее человечно, чем его дух. Вся биология человека сплавлена с психологией, все его телесные ощущения имеют поэтому не животный, а человеческий характер». (См.: Рюриков Ю. Два счастья.)
Так вот, возможность противопоставления духа и тела вытекает из осознанного или неосознанного акцентирования внимания на моменте относительной независимости человеческой психики от тела. Такое акцентирование внимания может наступить в результате неумеренного использования искусственных средств общения-взаимодействия с окружающим миром и возникновения иллюзии, что наши телесные органы чувств-действия не более, чем передатчики-проводники ощущений и действий, что они играют в нашей жизни исключительно инструментально-техническую роль. Например, книжник (книжный червь, книжная душа) рассматривает свое тело почти как чужое, а то и как чуждое, враждебное своему духу, как темницу-тюрьму своей души. В настоящее время в связи с компьютерной революцией и появлением интернета создается еще более благоприятная почва для противопоставления духа и тела. На смену традиционному, книжному в своей основе (религиозному и философскому) идеализму приходит информационно-компьютерный идеализм.
Одним из проявлений враждебного отношения к телу, телесному является отношение христианской религии к естественным отношениям между мужчиной и женщиной. Согласно Библии зачатие совершается «в грехе». Непорочно зачат только Иисус Христос. И именно он предлагает верующим оскопить себя «для Царства Небесного». Вот что можно прочитать об этом в Евангелии от Матфея:
«Говорят Ему ученики Его: если таковы обязанности человека к жене, то лучше не жениться.
Он же сказал им: не все вмещают слово сие, но кому дано;
Ибо есть скопцы, которые из чрева матернего родились так; и есть скопцы, которые оскоплены от людей; и есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами для Царства Небесного. Кто может вместить, да вместит.» (Матф. 19; 11-12).
Конечно, Христос не настаивает на оскоплении, но рекомендует это сделать, чтобы быть в Царстве Небесном.
Христианская «мораль» способствует половому ханжеству. «Ханжество, – пишет Ю. Рюриков, – это потомок христианской морали, для которой физическая любовь была блудом и скверной, отголосок христианского рассечения человека на две части: духа – высшей, божественной, и тела – низшей, животной. Влияние этой морали часто не сознается, но у многих людей она въелась в душу. Ханжи смотрят на интимную жизнь как на что-то низшее, стыдное, неприличное.
Но тело человека, – справедливо замечает Ю. Рюриков, – не менее человечно, чем его дух. Вся биология человека сплавлена с психологией, все его телесные ощущения имеют поэтому не животный, а человеческий характер». (См.: Рюриков Ю. Два счастья.)
* * *
В чем причина противопоставления духа (души) и тела? Почему люди вновь и вновь пытаются их разделить и противопоставить? Ведь этим занимаются не только религиозно настроенные люди. Много таких среди философствующих (их называют идеалистами), аскетствующих и мистически настроенных. Дело в том, что человек, в отличие от животных, общается-взаимодействует с внешним миром не только с помощью телесных органов – органов чувств и действия, – но и с помощью искусственных средств – письменности, технических средств связи, технических средств действия-движения. Соответственно, психика человека, в отличии от психики животного, формируется и функционирует не только на основе телесного контакта-взаимодействия с окружающим миром, но и на основе упомянутых внетелесных искусственных средств. Отсюда относительная независимость человеческой психики (души, духа, мышления, сознания, воли, чувств) от телесного, т. е. от тела. Очевидно, что психика человека меньше зависит от его тела, чем психика животного от тела этого животного. Точнее, не меньше, а меньше и больше, в чем-то меньше, в чем-то больше[12]. То есть рамки связи, взаимодействия, взаимоопосредствования человеческих психики и тела как бы раздвигаются: в чем-то связь становится сильнее, а в чем-то слабее, в чем-то проще, в чем-то сложнее, в чем-то более непосредственной, а в чем-то более опосредованной и т. д.Так вот, возможность противопоставления духа и тела вытекает из осознанного или неосознанного акцентирования внимания на моменте относительной независимости человеческой психики от тела. Такое акцентирование внимания может наступить в результате неумеренного использования искусственных средств общения-взаимодействия с окружающим миром и возникновения иллюзии, что наши телесные органы чувств-действия не более, чем передатчики-проводники ощущений и действий, что они играют в нашей жизни исключительно инструментально-техническую роль. Например, книжник (книжный червь, книжная душа) рассматривает свое тело почти как чужое, а то и как чуждое, враждебное своему духу, как темницу-тюрьму своей души. В настоящее время в связи с компьютерной революцией и появлением интернета создается еще более благоприятная почва для противопоставления духа и тела. На смену традиционному, книжному в своей основе (религиозному и философскому) идеализму приходит информационно-компьютерный идеализм.
Кого надо спасать?
Человеческая взаимопомощь – одна из фундаментальных ценностей жизни. Формы помощи весьма многообразны. Это может быть и содействие, и поддержка, и защита, выручка. Наиболее значимой является помощь-спасение. Такая помощь предотвращает драматический или трагический исход. Как правило, она совершенно необходима спасаемому и без нее он не смог бы предотвратить такой исход. Элементарный пример помощи-спасения: помощь утопающему.
Тревожно настроенные, мнительные люди, алармисты склонны преувеличивать значение помощи-спасения в отношениях между людьми и вообще в жизни человека. Некоторые из них просто одержимы идеей-манией спасения – себя и других, всего человечества. Именно такие люди в свое время развили идею индивидуального и всеобщего спасения до масштабов целой религии – христианства. Центральный персонаж этой религии – Иисус Христос – физически воплощает, олицетворяет идею спасения.
Преувеличенное отношение к спасению ничего кроме вреда принести не может. Ведь оборотной стороной идеи спасения является представление о чрезвычайщине, о том, что люди якобы живут ненормально, подвергают себя смертельной или иной губительной опасности. Конечно, чрезвычайные (ненормальные) обстоятельства порой случаются в жизни людей. Но они достаточно редки. Об этом свидетельствует опыт человечества. Две тысячи лет прошло со времени возникновения самой спасающей религии, а люди живут – и живут более или менее нормально. Более того, они развиваются, плодятся, размножаются, улучшают свою жизнь, сами совершенствуются. Так кого же спасал Иисус Христос? Идея спасения в христианской религии давно девальвировалась до довольно-таки обыденной вещи, такой как спасибо (от Спаси Бог до спасибо!). Этого можно было ожидать. Нормальные люди, придерживающиеся христианских представлений, не могут жить в постоянном напряжении-ожидании (конца света, чуда спасения и т. п.). Только некоторые из них, фанатики спасения, время от времени будоражат общество своим кликушеством. Маленькие христосики способны повести за собой лишь небольшие группы людей, презрительно именуемые в народе сектами (отколовшимися). Широкий путь жизни несовместим с узкой идеей спасения.
По моему мнению, никого не надо спасать. Правильно сказал один умный человек: пока нас спасают – будем погибать. Спасители человечества – самые опасные люди.
Если кого-то действительно надо спасать, то это очень плохо. Это значит, что спасаемый попал в чрезвычайные обстоятельства и сам уже не способен вырваться из их лап.
Патриарх Алексий II в обращении к пастве по случаю Рождества Христова назвал Иисуса Христа Спасителем мира. Вроде бы невинная фраза, но какая в сущности претенциозность заключается в ней! Полулегендарный лидер-основатель одной из религий назван не больше и не меньше как Спасителем мира, т. е. всего человечества и всей природы. Этим в сущности утверждается монопольное право христианской религии на обладание спасительной (спасающей) силы. Ни ислам, ни буддизм, ни другие религии, ни неверующие не обладают такой силой, а только он – основатель христианской религии.
Тревожно настроенные, мнительные люди, алармисты склонны преувеличивать значение помощи-спасения в отношениях между людьми и вообще в жизни человека. Некоторые из них просто одержимы идеей-манией спасения – себя и других, всего человечества. Именно такие люди в свое время развили идею индивидуального и всеобщего спасения до масштабов целой религии – христианства. Центральный персонаж этой религии – Иисус Христос – физически воплощает, олицетворяет идею спасения.
Преувеличенное отношение к спасению ничего кроме вреда принести не может. Ведь оборотной стороной идеи спасения является представление о чрезвычайщине, о том, что люди якобы живут ненормально, подвергают себя смертельной или иной губительной опасности. Конечно, чрезвычайные (ненормальные) обстоятельства порой случаются в жизни людей. Но они достаточно редки. Об этом свидетельствует опыт человечества. Две тысячи лет прошло со времени возникновения самой спасающей религии, а люди живут – и живут более или менее нормально. Более того, они развиваются, плодятся, размножаются, улучшают свою жизнь, сами совершенствуются. Так кого же спасал Иисус Христос? Идея спасения в христианской религии давно девальвировалась до довольно-таки обыденной вещи, такой как спасибо (от Спаси Бог до спасибо!). Этого можно было ожидать. Нормальные люди, придерживающиеся христианских представлений, не могут жить в постоянном напряжении-ожидании (конца света, чуда спасения и т. п.). Только некоторые из них, фанатики спасения, время от времени будоражат общество своим кликушеством. Маленькие христосики способны повести за собой лишь небольшие группы людей, презрительно именуемые в народе сектами (отколовшимися). Широкий путь жизни несовместим с узкой идеей спасения.
По моему мнению, никого не надо спасать. Правильно сказал один умный человек: пока нас спасают – будем погибать. Спасители человечества – самые опасные люди.
Если кого-то действительно надо спасать, то это очень плохо. Это значит, что спасаемый попал в чрезвычайные обстоятельства и сам уже не способен вырваться из их лап.
Патриарх Алексий II в обращении к пастве по случаю Рождества Христова назвал Иисуса Христа Спасителем мира. Вроде бы невинная фраза, но какая в сущности претенциозность заключается в ней! Полулегендарный лидер-основатель одной из религий назван не больше и не меньше как Спасителем мира, т. е. всего человечества и всей природы. Этим в сущности утверждается монопольное право христианской религии на обладание спасительной (спасающей) силы. Ни ислам, ни буддизм, ни другие религии, ни неверующие не обладают такой силой, а только он – основатель христианской религии.
О Библии (Ветхом и Новом заветах)
Когда читаешь Библию, Ветхий и Новый заветы, то поражаешься обилию в ней всего: мудрого и глупого, рассудительного и безрассудного, поучительного и наивного, архаичного и непреходящего, гуманного и антигуманного. Руководствоваться Библией как учебником жизни – совершенно невозможно. В ней столько противоречащего жизни и внутренне противоречивого, парадоксального!
С одной стороны – проповедь терпимости, толерантности, любви ко всем. Вспомним нагорную проповедь с ее «кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую» [Матф. 5; 39,40] или притчу «Христос и грешница» (Иоанн, 8; 3-11). С другой – воинственность, ненависть и нетерпимость к инакомыслящим, ко всему, что противоречит вере в бога[13]. Это ведь «милосердный» Иисус Христос произнес: «Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч; Ибо Я пришел разделить человека с отцом его, и дочь с матерью ее, и невестку со свекровью ее» (Матф. 10; 34-35), «Кто не со Мною, тот против Меня»[Матф. 12; 30], «хула на Духа не простится человекам», если «кто скажет на Духа Святого, не простится ему ни в сем веке, ни в будущем» [Матф. 12; 31, 32]. А как он самолично изгнал, применяя физическую силу, торгующих из храма? Где же его кротость?
С одной стороны – проповедь терпимости, толерантности, любви ко всем. Вспомним нагорную проповедь с ее «кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую» [Матф. 5; 39,40] или притчу «Христос и грешница» (Иоанн, 8; 3-11). С другой – воинственность, ненависть и нетерпимость к инакомыслящим, ко всему, что противоречит вере в бога[13]. Это ведь «милосердный» Иисус Христос произнес: «Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч; Ибо Я пришел разделить человека с отцом его, и дочь с матерью ее, и невестку со свекровью ее» (Матф. 10; 34-35), «Кто не со Мною, тот против Меня»[Матф. 12; 30], «хула на Духа не простится человекам», если «кто скажет на Духа Святого, не простится ему ни в сем веке, ни в будущем» [Матф. 12; 31, 32]. А как он самолично изгнал, применяя физическую силу, торгующих из храма? Где же его кротость?
Об атеизме и свободомыслии
Атеизм – позиция несвободы. Атеист на «да» верующего должен говорить «нет», а на «нет» верующего – «да». Т. е. атеист не свободен в определении своей позиции по тем или иным вопросам, затрагиваемым верующими. Яркий пример несвободного атеизма – атеизм Ф. Ницше. Атеист и нигилист Ницше яростно нападает буквально на всё, что проповедует христианская религия, в том числе на то, что есть в этой религии нормально-человеческого.
Далее. Атеизм отрицателен, деструктивен и поэтому логически неопределенен, т. е. допускает взаимоисключающие воззрения, в частности: гуманизм и антигуманизм. Атеист Ницше был антигуманистом. Верующий-гуманист Тейяр де Шарден мне более симпатичен, чем атеист-антигуманист Ницше.
И дело не только во взглядах. Действия атеистов могут быть не менее разрушительны и опасны, чем действия верующих фанатиков. Это наглядно показала практика государственного коммунистического атеизма в СССР[14]. Она также отвратительна, как и практика власть имущих религиозных фанатиков в средневековой Европе, в некоторых странах современного Востока.
Я отвергаю воинствующий, оголтелый атеизм, потому что вместе со всем плохим в религии, в поведении верующих он отбрасывает все хорошее или нейтрально-нормальное. Как быть с верующими, которые искренне верят в бога и которых не переубедить наскоками на религию, всякими разоблачениями? Как быть с творениями человеческого гения, в которых использованы религиозные сюжеты? Например, с «Сикстинской мадонной» Рафаэля или с «Явлением Христа народу» А. Иванова? Ведь в этих творениях религиозный элемент, как правило, – не просто оболочка, а нечто внутреннее. Отделить одно от другого невозможно; иначе будет вивисекция (отсечение живого).
Свободомыслие предпочтительнее атеизма. Свободомыслящий не так связан, ограничен в выборе, как называющий себя атеистом. Атеист (буквально отрицающий бога) – так или иначе богоборец. Свободомыслящий не отрицает бога, а объясняет себе и другим феномен веры в бога, откуда эта вера взялась и почему бог существует только в воображении людей. Свободомыслящий понимает, что вера людей в бога связана с разными сторонами их жизни и порой так тесно, что разочарование в этой вере может быть губительно для них.
Атеизм ограничен не только своей чисто отрицательной, деструктивной позицией. Он ограничен также тем, что направлен в сущности не против религии как таковой, во всем ее многообразии, а лишь против идеи бога. Религия ведь не только вера в бога. Это и вера в ангелов, в сатану, дьявола, вера в святость отдельных людей, вещей, вера в чудодейственную силу молитвы, икон, креста, одним словом, в магию и т. д. и т. п. Атеист может отрицать бога и одновременно верить в какие-либо иные фантомы, т. е. сохранять в себе отдельные элементы религиозного сознания. Он может быть мистически настроен, суеверен, верить в астрологию, в телепатию, в инопланетян…
Далее. Атеизм отрицателен, деструктивен и поэтому логически неопределенен, т. е. допускает взаимоисключающие воззрения, в частности: гуманизм и антигуманизм. Атеист Ницше был антигуманистом. Верующий-гуманист Тейяр де Шарден мне более симпатичен, чем атеист-антигуманист Ницше.
И дело не только во взглядах. Действия атеистов могут быть не менее разрушительны и опасны, чем действия верующих фанатиков. Это наглядно показала практика государственного коммунистического атеизма в СССР[14]. Она также отвратительна, как и практика власть имущих религиозных фанатиков в средневековой Европе, в некоторых странах современного Востока.
Я отвергаю воинствующий, оголтелый атеизм, потому что вместе со всем плохим в религии, в поведении верующих он отбрасывает все хорошее или нейтрально-нормальное. Как быть с верующими, которые искренне верят в бога и которых не переубедить наскоками на религию, всякими разоблачениями? Как быть с творениями человеческого гения, в которых использованы религиозные сюжеты? Например, с «Сикстинской мадонной» Рафаэля или с «Явлением Христа народу» А. Иванова? Ведь в этих творениях религиозный элемент, как правило, – не просто оболочка, а нечто внутреннее. Отделить одно от другого невозможно; иначе будет вивисекция (отсечение живого).
Свободомыслие предпочтительнее атеизма. Свободомыслящий не так связан, ограничен в выборе, как называющий себя атеистом. Атеист (буквально отрицающий бога) – так или иначе богоборец. Свободомыслящий не отрицает бога, а объясняет себе и другим феномен веры в бога, откуда эта вера взялась и почему бог существует только в воображении людей. Свободомыслящий понимает, что вера людей в бога связана с разными сторонами их жизни и порой так тесно, что разочарование в этой вере может быть губительно для них.
Атеизм ограничен не только своей чисто отрицательной, деструктивной позицией. Он ограничен также тем, что направлен в сущности не против религии как таковой, во всем ее многообразии, а лишь против идеи бога. Религия ведь не только вера в бога. Это и вера в ангелов, в сатану, дьявола, вера в святость отдельных людей, вещей, вера в чудодейственную силу молитвы, икон, креста, одним словом, в магию и т. д. и т. п. Атеист может отрицать бога и одновременно верить в какие-либо иные фантомы, т. е. сохранять в себе отдельные элементы религиозного сознания. Он может быть мистически настроен, суеверен, верить в астрологию, в телепатию, в инопланетян…
Приложение
Психоделический мистицизм Карлоса Кастанеды
Мысли, навеянные чтением его «Учения Дона Хуана» и других сочинений.
Философия Карлоса Кастанеды – результат использования психотропных средств, точнее психоделиков. Это, по существу, психоделическая философия, философия измененного сознания, искусственно вызываемой психопатологии. Она продолжает традицию мистических, т. е. крайне иррационалистических учений.
Философия Кастанеды практически отрицает весь мир культуры и восстанавливает, по существу, мироощущение первобытного человека. Ее, пожалуй, можно назвать философией первобытного человека, голого человека, который ничего не имеет кроме своего тела, ничего не знает кроме своих непосредственных ощущений-восприятий, ничего не хочет и не умеет делать кроме элементарных поведенческих действий (ходить, есть, пить, одеваться, умываться и т. п.) да изготовления и приема психоделических средств.
Современный человек – это воспреемник всей духовной и материальной культуры человечества, ее многотысячелетней истории. Для Кастанеды же ничего не значат ни Бетховен, ни Рахманинов, ни Аристотель, ни Гегель, ни Рафаэль, ни Рембрандт, ни Шекспир, ни Л.Толстой, ни Эйнштейн, ни Дарвин, ни Петр I, ни Ф.Рузвельт, ни Эдисон, ни Форд.
Кастанеде не нужна наука, не нужно знание, полученное учеными, не нужны открытые ими законы природы, не нужны изобретения человеческого гения, улучшающие и совершенствующие человеческую жизнь, не нужны ни серьезная, ни легкая, ни классическая, ни современная музыка, не нужна восточная культура единоборств-тела, не нужна индийская йога, не нужно освоение космоса, не нужны компьютеры, не нужно книгопечатание, не нужны радио, телевидение, не нужны автомобили, самолеты и т. п.
Мир кастанедовского человека – весьма упрощенный, примитивизированный, бедный – сосредоточен на чисто природных взаимоотношениях человека и среды. Пожалуй, он даже проще мира первобытного человека. Ведь последний по-своему много знал и умел: как добывать и поддерживать огонь, охотиться за животными, ловить рыбу, изготавливать орудия труда, рожать и воспитывать детей. Кастанедовский человек и в подметки не годится охотнику Дерсу Узала.
Философию Кастанеды можно еще охарактеризовать как психоделический мистицизм. Мир для Кастанеды – тайна, а всё, что делает человек – «бесконечная глупость» (стр. 395: «воин относится к миру как к бесконечной тайне, а к тому, что делают люди, – как к бесконечной глупости.» – К.Кастанеда. Избр.соч., М., 1994.).
Карлос Кастанеда на новом витке исторической спирали повторяет древнегреческих киников с их стремлением к опрощению, назад к природе, к животному состоянию.
Философия Карлоса Кастанеды – результат использования психотропных средств, точнее психоделиков. Это, по существу, психоделическая философия, философия измененного сознания, искусственно вызываемой психопатологии. Она продолжает традицию мистических, т. е. крайне иррационалистических учений.
Философия Кастанеды практически отрицает весь мир культуры и восстанавливает, по существу, мироощущение первобытного человека. Ее, пожалуй, можно назвать философией первобытного человека, голого человека, который ничего не имеет кроме своего тела, ничего не знает кроме своих непосредственных ощущений-восприятий, ничего не хочет и не умеет делать кроме элементарных поведенческих действий (ходить, есть, пить, одеваться, умываться и т. п.) да изготовления и приема психоделических средств.
Современный человек – это воспреемник всей духовной и материальной культуры человечества, ее многотысячелетней истории. Для Кастанеды же ничего не значат ни Бетховен, ни Рахманинов, ни Аристотель, ни Гегель, ни Рафаэль, ни Рембрандт, ни Шекспир, ни Л.Толстой, ни Эйнштейн, ни Дарвин, ни Петр I, ни Ф.Рузвельт, ни Эдисон, ни Форд.
Кастанеде не нужна наука, не нужно знание, полученное учеными, не нужны открытые ими законы природы, не нужны изобретения человеческого гения, улучшающие и совершенствующие человеческую жизнь, не нужны ни серьезная, ни легкая, ни классическая, ни современная музыка, не нужна восточная культура единоборств-тела, не нужна индийская йога, не нужно освоение космоса, не нужны компьютеры, не нужно книгопечатание, не нужны радио, телевидение, не нужны автомобили, самолеты и т. п.
Мир кастанедовского человека – весьма упрощенный, примитивизированный, бедный – сосредоточен на чисто природных взаимоотношениях человека и среды. Пожалуй, он даже проще мира первобытного человека. Ведь последний по-своему много знал и умел: как добывать и поддерживать огонь, охотиться за животными, ловить рыбу, изготавливать орудия труда, рожать и воспитывать детей. Кастанедовский человек и в подметки не годится охотнику Дерсу Узала.
Философию Кастанеды можно еще охарактеризовать как психоделический мистицизм. Мир для Кастанеды – тайна, а всё, что делает человек – «бесконечная глупость» (стр. 395: «воин относится к миру как к бесконечной тайне, а к тому, что делают люди, – как к бесконечной глупости.» – К.Кастанеда. Избр.соч., М., 1994.).
Карлос Кастанеда на новом витке исторической спирали повторяет древнегреческих киников с их стремлением к опрощению, назад к природе, к животному состоянию.