Балмер Кеннет. Странное шоссе

   - Может быть это невозможно, сэр. Может быть я напуганный несмышленыш. Но я очень хочу попробовать.
   - Вы будете заниматься оснащением. Вот для чего вы здесь. Когда тот блоб прокатился через вас...
   - Не через меня, сэр. Меня бы тогда здесь не было. Меня сбило с ног, и я упал прямо к стене. Поэтому между мной и его круглым боком было еще много места. Элементарная геометрия, сэр.
   - Вам повезло - и нам. Специалисты по нуклеонике вот-вот сделают свое оборудование. Гарвелл и все они там. Они рвутся в дело. Мы почувствовали, что нам в этом деле тоже нужен наш собственный человек. Понсфорд вспомнил о вас после этой газетной статьи, а затем все и пошло. - Директор протянул папку. Вот, это план, который касается вас. Очень важный, я хочу, чтобы вы постоянно держали меня в курсе на каждом этапе работы. Если хотите, считайте это своей самой важной задачей.
   - Понимаю, сэр. Если это не сработает, можно все прекращать. Это самый мощный инструмент, которым обладает человечество...
   Директор кашлянул.
   - Кроме человеческих мозгов, Гревиль. Не забывайте о них.
   Когда, наконец, радиокомментаторы и журналисты поняли существующий рисунок деятельности блобов в Лондоне, появился новый подход. Ничего не зная о засекреченной исследовательской станции в Камберленде, они тем не менее пришли к тем же самым выводам. Блобы появлялись через разные промежутки времени, но в одних и тех же местах и шли одними и теми же маршрутами. В отличие от Камберленда, в Лондоне не было основного узла, но многие маршруты пересекались. Зная, скажем, что блобы частенько появлялись на Парламентской площади и двигались, не отклоняясь, по прямой к Святому Павлу, а исчезали как раз перед Ладгейт-Хилл - ну, тогда жизнь может спокойно продолжаться на границах этого маршрута. Люди просто селились за их пределами. Сначала с опаской, потом все более уверенно. Лондон начал реорганизовываться вокруг страшного спрута, находившегося в самом его центре.
   Как раз, примерно в это время, одному необычайно большому блобу пришло в голову - то есть, конечно, если такая у него была - прокатиться параллельно первой автостраде. Дорожные инженеры вздохнули с облегчением - их трясло от одной мысли, что смутьян блоб мог прокатиться по автостраде. Как бы там ни было, было много предупреждений, и полицейский эскорт окружал черный загадочный шар, когда он двигался на север.
   Другие блобы, по тысяче футов в диаметре, соответственно двинулись в других направлениях. Чума распространялась. Предсказывали, что первоначальный рой разделился - как у пчел или муравьев - и новые матки искали новые места.
   Один, направлявшийся в Уэльс, вызвал серьезные опасения, что он снесет вершину Сноудона. Возникли дополнительные страхи, когда вдруг возле Уорчестера, миновав Оксфорд, блоб скрылся от полицейского сопровождения. Когда же он - или другой - появился вновь и покатился дальше, угол изменился, и жители Уэльса смогли понаблюдать как в их горах прорывали туннель. Никто не пропустил этот урок. Блоб смог пробурить твердую скалу и выйти, пробив туннель на другую сторону горной цепи. Из какого бы странного измерения они не пришли, какое бы ужасное объяснение не лежало за их материализацией, это были не призрачные чудовища; они были прочными, реальными - они крушили, они калечили, они убивали.
   В Камберленде у Гревиля было очень мало времени вне работы, чтобы вникать, что делали остальные - это было одной из причин его прежних отказов работать на государственной службе. Но все же он терпеливо слушал Терри Понсфорда, когда тот объяснял свою теорию, что блобы не двигались по прямой. Понсфорд на компьютере рассчитал траектории и пришел к выводу, что блобы двигались по эллипсу, такому огромному, что их движение казалось совершенно прямолинейным.
   Так как его сдерживала работа физиков над ядерным оборудованием, Гревиль мог уделить Понсфорду все свое внимание. Его мучило то, как он должен был решать задачу оснащения опыта и в то же время не задеть чувств тех, кому это оборудование принадлежало. Наконец было найдено временное соглашение - на почве общего желания раздавить блобов - и оборудование было готово для первого опыта. Гревиль сообщил об этом директору.
   Лэкленд пришел в ангар номер один вместе с доктором Таунсенд, измученной и потертой, Чарльтоном, пощипывавшим свою бороду, и с майором Сомерсом, державшим кобуру не застегнутой. Все умолкли, и Эллис, ответственный физик, приготовился дать сигнал.
   Приборы указали точные пространственные координаты, где следовало ожидать появления блоба.
   Вокруг этого места был построен реактор, в котором могла свободно циркулировать плазма, держащаяся на стенах с помощью сильных магнитов. Можно было достичь температуры в многие тысячи градусов. С прибытием новых приборов, от одного вида которых Гревиль в изумлении открывал глаза, и которые, как он смутно догадывался, означали, что теперь он обладал сверхсекретной информацией государственной важности и потому отныне должен считать себя под подозрением, теперь внутри этого трона можно было добиться эффекта взрыва водородной бомбы. Он вспомнил, как он был в панике, когда директор сказал ему, что возле блоба должно было быть взорвано контролируемое ядерное оружие. Сейчас, стоя рядом со своими приборами и ожидая сигнала, он чувствовал себя не легче.
   У Эллиса, худощавого человека с песочного цвета волосами, было увлеченное, голодное лицо человека, который не потерпит никаких преград на пути дела его жизни. "Интересно, - подумал Гревиль, - как он отреагирует на неудачу". Раздался пронзительный неприятный звонок.
   Включенный при появлении блоба радаром, этот звонок означал, что блоб возник прямо в центре их установки. При включении медленно, лениво зашевелились стрелки на счетчиках. Сейчас собиралась сила, которая потом одним мощным ударом... При этой мысли Гревиль поморщился.
   Приборы словно сошли с ума.
   - Берет все, что мы подаем! - крикнул какой-то человек на входе. Местная атомная станция, полностью отданная под этот проект, уже была полностью истощена. В этом реакторе была сейчас жара, сравнимая с солнечной короной. Давление тоже должно было быть неимоверным.
   Теперь все наблюдали в тишине. Тиканье часов казалось очень громким. Гревиль слышал, как рядом, с астматической одышкой дышала доктор Таунсенд. Он не отрывал глаз от оборудования. С него лил пот. Его датчики и приборы давали полную картину. Энергия. Жар. Давление. В этой кишке сейчас шли взрывы водородной бомбы - и там же, подверженный ударам этих фантастических сил, проходил через ад невидимый, загадочный блоб.
   Понсфорд выставил бинокль на треноге. Он смотрел в него на то место на стене реактора, куда, как он предвидел, стремился блоб. Вдруг он оторвался от бинокля - весь серый, потрясенный, испуганный.
   - Выключай! Идет! Выключай!
   Гревиль среагировал мгновенно. Он рванул рычаги, отключив энергию и мощной струей выпустив ее в атмосферу - с хрустом, от которого у всех на зубах появилась оскомина и волосы встали дыбом. Если бы плазму не выпустили...
   - Он трескается! - вопль Понсфорда потонул в резком ударе перенапряженного металла.
   В стенке реактора появилась дыра. Из нее вылез блоб, серый, загадочный, не изменившийся. Он плавно плыл вперед, двигаясь со своей обычной скоростью.
   Ни у кого не было сил выругаться.
   Блоб висел в воздухе, тихий, неразумный.
   - Мы использовали все, что у нас есть, - говорил Эллис. Он казался больным. - Что мы можем еще?
   - Молиться, - ответил директор и тяжело направился к выходу, ссутулившийся, опухший. Они молча смотрели ему вслед.
   Что же касается блобов, то, судя по всему, людям не стоило беспокоиться, чтобы появляться на свет.
   ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
   Мир испытывал естественный интерес к этой лихорадке неизвестного ужаса, охватившего Лондон и некоторые другие районы Англии. Вместе с репортерами и комментаторами, потоками вливавшимися в страну, прибывали также и ученые, решившие добавить свои знания в общий поиск какого-то ключа к загадке. Их тепло принимали и устраивали, предоставляя работу в офисах и лабораториях в основном в разрушенных зданиях, стоявших по линиям маршрутов. Они хотели быть как можно ближе. Один или двое были убиты.
   Вместе с журналистами и учеными потянулись и шарлатаны. Представлены были все направления философской мысли.
   Священники пытались укротить чудовищ, и их в самую последнюю минуту приходилось спасать, когда громоздкие шары продолжали катиться без малейшего признака понимания того, что происходит. Священники своими молитвами причиняли им вреда не больше, чем если бы пели популярные песни.
   Попробовали и представители черной и белой магий. Одного, который сказал, что блобы - это гости со звезд, и утверждал, что может разговаривать с их разумом, и даже написал книги о других странных явлениях, не успели вовремя спасти, и соскребли уже за блобом.
   Один предприимчивый торговец металлоломом догадался вывалить на пути блоба старый лом, а потом шел и скатывал его в аккуратные рулоны. Другие тоже находили блобам применение. Они превратились - почти в одночасье - в некое национальное установление. С ними жили, на них ворчали, над ними смеялись - с ними смирились.
   Но в Камберлендских горах люди с уходящей надеждой схватились с явлением, приводившим их в ярость. И эта ярость лишь усиливалась, оттого, что что-то может выдержать атаку человеческого разума.
   Черный блоб, покинувший Лондон и направившийся на север, после нескольких исчезновений и появлений добрался до Камберленда. Был ли это тот же самый блоб, который начал путешествие из Лондона, или это был совершенно новый после каждого следующего своего появления в пути, было неизвестно; но при том состоянии знаний о блобах это было не важно.
   Когда возможные последствия этого стали очевидны, но не совсем несомненны, люди в Камберлендском учреждении почувствовали растущее возбуждение. Они ожидали этой приближающейся встречи с напряжением, задавая себе вопрос, как это заденет их, и означает ли это конец их работы. Доктор Таунсенд, выпившая больше джина, чем обычно, открыто предсказала, что это было вторжение из пятого измерения и, что когда блобы встретятся, из них выйдут люди в скафандрах с лучевыми ружьями. Другие, включая бородатого Чарльтона, имели точку зрения, что серые блобы - это самки, а черные - самцы, и что самцы двигались к противоположному полу. На это доктор Таунсенд презрительно фыркнула и сказала, что секс - это для дураков.
   Гревиль после полного провала с атакой на блобов с водородной бомбой, чувствовал, что они бессмертны, непроницаемы и, несмотря их прочность, нематериальны.
   Они с Понсфордом проводили много времени в спорах, но так ни к чему и не пришли.
   - Почему их поверхность одинаково отрицательна? - спрашивал Гревиль. - Они все одинаково отталкивают. Плюсовой и минусовой полюса магнита отталкиваются одинаково; и тем не менее их поверхность не является нейтральной, потому что она отталкивает. Называй это отрицательным или как-то по-другому, - это всего лишь название...
   - Ты имеешь ввиду, что мы имеем дело с какой-то силой, приложенной к электромагнетизму, а не с ним как таковым?
   - Да. Назови эту силу Х-силой, если хочешь. Мы же знаем, что его полюса... один - это факт - лежит на периферии сферы, следовательно, второй, противоположный полюс должен быть в центре сферы.
   - С этим не спорю. Возможно.
   - Поэтому, может быть блобы и не единые организмы или явления, как мы предполагали. Возможно, старая крыса Таунсенд и права. Это, может быть, транспортные средства из какого-то другого измерения, приехавшие посмотреть на нас.
   - Путешествуют во времени, и бегло осматривают нас по дороге. Нет, со мной это не пройдет, Том.
   - Если бы мы только могли что-нибудь сделать блобу!
   - Они предельно безразличны ко всему. Это единственное описание, которое к ним подходит. - Понсфорд потеребил нос. - Я рассказывал тебе, как мы пытались схватить одного прессом? Он просто все вырвал...
   - А если мощное физическое воздействие, в отличие от радиации, жары и давления?
   - Температура и давление применялись в реакторе в гораздо больших количествах, чем может дать любая физическая сила. У нас, правда, была стодвадцатимиллиметровая гаубица со специальными вогнутыми головками, чтобы подходили под его круглый бок. - Он покачал головой. - Кошмар! Мы выстрелили прямо в чертов блоб. Снаряд вылетел, все нормально - и все разбегались от осколков. А блоб невредим.
   - Естественно.
   - Вот именно - естественно.
   - Так, - Гревиль рассердясь поднялся. - Давай не будем слишком уж привыкать к мысли, что на блоба ничего не действует...
   - А что, что-то действует?
   - Пока нет. Но в один прекрасный день мы их расколем.
   - Может доживем до этого. Я начинаю сомневаться.
   - Терри, когда должны встретиться эти два блоба?
   - Послезавтра, если лондонский не изменит курс.
   - Ты же специалист по курсам, Терри.
   - Послезавтра.
   Гревиль трудился с гнетущей мыслью, что он понапрасну теряет время. Все, что можно было испробовать, казалось, было испробовано с одинаковой неудачей. Он плотно ел четыре раза в день, мягко спал, сам выписывал себе жалованье - и ощущал себя обманщиком, лгуном, обманным путем забирающим этот щедрый дар. Как и у других, в нем развивалась ненависть к блобам, которая происходила из его ощущения собственного бессилия. Здесь наверняка был психиатр, только кажется никто не знал, кто это.
   Про себя Гревиль думал, что им могла быть эта старая крыса, как иногда за глаза называли доктора Таунсенд.
   Другие по сравнению с ней были в своем уме и по ней, как образцу, ясно видели, чего они должны избегать. Да, доктор Таунсенд, неряшливая, вся пропитая насквозь старая развалина запросто могла быть психологом.
   Для великого события задействованы, казалось, были все.
   Убрали одну стену ангара, чтобы дать черному блобу из Лондона свободный доступ к порхающим серым блобам Камберленда. Терри Понсфорд записывал пари. Гревиль поставил десять шиллингов на то, что черный и серые блобы просто исчезнут. Чарльтон поставил пятерку на самое непристойное. Доктор Таунсенд держала пари, что появятся маленькие зеленые чудовища. Никто больше не поставил на это - Гревиль еще раз отметил ее.
   В этот день они все наблюдали, как блоб на высоте в один фут мягко катился через газон, вошел в брешь в проволоке, так тщательно выверенную Понсфордом "В самую точку, Терри. Поздравляем!" - затем над бетоном, и вдруг - резко блоб исчез.
   Раздался единый стон всех наблюдавших.
   Ученые измеряли точное место исчезновения при помощи быстро проявленной кинопленки, когда их отбросило мощным разрывом в воздухе, вызванным возвращением блоба. Резкий треск, сопровождавший исчезновение и появления блобов, был весьма характерен.
   - Осторожнее!
   - Дайте проход!
   Он резко свернул с курса. Понсфорд сказал:
   - Перед этим он промахнулся бы на целых сто ярдов. А сейчас он идет точно к цели. Интересно...
   - Он заметил женские юбки, Терри, - хитро посмотрел Чарльтон.
   Доктор Таунсенд подняла пистолет, который она носила подмышкой.
   - Я сшибу с плеч голову первой зеленой твари, - ворчала она.
   - Откуда вы знаете, что у него будут плечи или голова, - спросил удивленно майор Сомерс.
   Блоб катился дальше. Обступив его широким кольцом, ученые и техники шли за ним, пока он не толкнулся в ангар. Его огромное тело возвышалось над крышей, и все убедились, что указание Понсфорда снять балки оказались точным прогнозом.
   Блоб катился прямо через бетонный пол, его черное тело давило и разглаживало все, что было перед ним.
   Внезапно сбоку с треском возник маленький серый блоб и двинулся вдоль хорошо отмеченного пути.
   - Вот он! - заорал Понсфорд. Маленький серый шар плавно приткнулся к черному. Впервые наблюдающие видели, как на блоба что-то подействовало.
   Серая выпуклая поверхность расправилась, точно на столько, что соответствовала черной. Между ними растянулась точка соприкосновения, где они прижались друг к другу. Из этого места лился ослепительный свет. В глазах у Гревиля запрыгали зеленые и красные точки, и ему понадобилось какое-то время, чтобы восстановиться. Когда он снова посмотрел туда, серый блоб исчез, а черный снова двигался - пятился назад, отступал - убегал.
   Чарльтон хрипло сказал:
   - Боже! Она дала ему пощечину!
   Таунсенд из стороны в сторону водила пистолетом, пытаясь всмотреться своими воспаленными глазами. Директор крикнул на нее, и она неохотно сунула пистолет под свое мясистое плечо. Чарльтон в свою очередь кричал на операторов, которые все еще протирали глаза. Гревиль чувствовал упадок, однако где-то внутри него росло ощущение, что в этой загадочной разорванной цепи еще одно звено встало на место.
   За черным блобом следили во время всего его пути в Лондон. Полицейское сопровождение ни разу не выпустило его из виду. Он подошел к Лондону с востока и, вместе с двумя или тремя другими, нырнул в Темзу. Некоторое мгновение он торчал из воды - а затем исчез.
   В последующие дни Терри Понсфорд ходил повсюду с рассеянным видом и без своей обычной улыбки.
   - Что ты думаешь, Том? - говорил он, - этот идиот Чарльтон утверждает, будто он выиграл пари - и то, что мы наблюдали - это эквивалент полноценной брачной церемонии. Только он назвал это по-другому.
   - Исходя из того, что нам известно - может быть, - угрюмо ответил Гревиль. Он вернулся к своим старым идеям. Он не хотел об этом распространяться до тех пор, пока не получит хоть какое-нибудь доказательство, а пока что у него не было ничего, кроме ощущений и сильного воображения, подпитываемых рассказами и теориями, которые он жадно поглощал. Если он был прав, тогда человечество ожидает целая цепь потрясений, если только оно не научится соображать быстрее, чем делало это до сих пор.
   Его ощущения бесцельности жизни усугублялись отсутствием его собственного продвижения в своих теориях. Он изучал каждое сообщение о блобе, чертил схемы маршрутов передвижения блобов по всей стране. Из всех из них только трое отошли от обычного направления. Один отошел в Севеноукс и пошел почти прямо. Двое других поднялись в воздух у Лайм-хауса, поднимались пока не вышли в открытое небо, а затем так же медленно вернулись.
   Он попросил встречи у директора.
   - Посмотрите, Ваше Преосвященство, - сказал он, сразу переходя к делу. Не могу сказать вам, почему я это говорю, но у меня очень сильное ощущение, что в ближайшее время надо будет запретить всем близко подходить к первому ангару.
   Он помолчал, а потом добавил, как он надеялся, со значительным усилением:
   - Я думаю, что никого нельзя подпускать к нему ближе, чем по крайней мере, на тысячу футов.
   Некоторое время Лэкленд внимательно смотрел на него молча. Потом сказал:
   - Значит вы полагаете, что скоро должен появиться серый блоб размером тысячу футов в диаметре?
   -Да.
   - У Чарльтона та же идея. Он считает, что самка серого блоба будет рожать. Не знаю, должен ли я относиться к этому серьезно, Гревиль...
   - Я думаю, Чарльтон не прав. Но все же мы должны, я полагаю, быть готовы...
   Резкий типичный хлопок был громким и безошибочным. Оба бросились к окну.
   Первый ангар медленно двигался, взгромоздившись на самого огромного из всех когда-либо виденных блобов. Он раздался на все полторы тысячи футов в ширину и в высоту, превращая все вокруг в ничтожество. Ударная волна сокрушила все, что находилось поблизости. Директор повернулся к Гревилю.
   - Вы были правы, Гревиль. Вы или Чарльтон.
   - Если прав я, а не Чарльтон, Ваше Преосвященство, то я собираюсь следовать за этим блобом, куда бы он ни пошел. Я ни на секунду не хочу упускать его из вида.
   ГЛАВА ПЯТАЯ
   Армия предоставила грузовик с прожектором и связью. Сидя и зевая в "Лендровере", где сбоку храпел Понсфорд, Гревиль смотрел, как прожектор играл на серебристо-серой шкуре чудовищного блоба, медленно переваливающегося в ночи. Из прицепа, где находился связист, передали сообщение, из которого выходило, что Камберленд был в хаосе. Появилось много других огромных блобов. Они расползались веером, медленно пересекая реки и горы. Гревиль, следуя за своим блобом, прошел уже сквозь два туннеля, которых раньше, до блоба, здесь не было.
   Гревиль локтем разбудил Понсфорда. Водитель "Лендровера" почти уснул за рулем; работа его - вести "Лендровер" по гладко укатанной блобом дороге или, когда блоб поднимался в воздух, прокладывать путь самому, и придерживаться постоянной скорости в три с половиной - три и шесть миль в час - была монотонной и нудной.
   - Что случилось? - сонно пробормотал Понсфорд.
   Гревиль подал ему сообщение.
   - Нам бы надо это записать. Журнал толстеет.
   - А нам это что-нибудь говорит? - Понсфорд зевнул и потянулся. Его трясло. - В чертово время затеяли они свои штучки.
   - Весна скоро, Терри. Бодрись. Так - давай еще раз посмотрим на карту.
   Оба склонились над бумагой. На ней были аккуратно проложены маршруты, лучами расходящиеся от Лондона. Здесь же был и длинный след черного блоба, навестившего своих камберлендских братьев.
   - Слушай, когда ты смотришь на эти карты, на эти радиальные линии, у тебя не возникает никаких ассоциаций?
   - Ты имеешь ввиду, как глядеть на облака и говорить на что они похожи? С тобой все в порядке, Том?
   - Все отлично. Ну давай, говори.
   - Ну, на мой взгляд, это чушь. Нет ничего особенного. Послушай, Том, а что ты задумал?
   - Да, пока я не могу ничего сказать. Мне нужны дальнейшие данные - а я очень сомневаюсь, что их можно ожидать.
   - Ожидать - это не то слово, чтобы говорить про блобов.
   Это точно.
   К "Лендроверу" приблизилась темная фигура в офицерской форме, и водитель остановил машину. Вспыхнул фонарик.
   - Мистер Гревиль, мы получили сообщение из Лондона. Сюда направляется черный блоб с сопровождением.
   Гревиль и Понсфорд вылетели из машины словно два чемпиона по прыжкам.
   - Дайте направление, быстро! - орал Понсфорд.
   - Если они встретятся... - Гревиль был возбужден. Если бы эти два блоба, предположительно одних размеров, или около того, встретились, он мог бы получить ту дополнительную информацию, которую искал.
   Старший сопровождения встретил их на пустынном поле, бледном при лунном свете, на полдороге между двумя гигантскими шарами. Сверили карты, отмерили расстояния, сопоставили маршрут.
   - Не идет, - сказал Гревиль. Разочарование обессилило его, и он сразу почувствовал, как к нему подступали холод и усталость. Он дрожал. - Они пройдут в полумиле друг от
   друга.
   - Черт побери! - сказал Понсфорд. - Можно было бы увидеть что-то стоящее.
   Офицер начал было задавать вопросы, но ученые не стали его посвящать. Если что-то должно произойти, он увидит.
   Обе сопровождающие группы поддерживали связь по мере сближения блобов. Оба шара невозмутимо катили вперед. Ночь становилась прохладнее, длиннее и сумрачнее. Они сварили на примусе горячее какао и грелись, размахивая руками и притопывая. Время шло.
   Ровно в три пятнадцать утра от серого блоба пришло сообщение об изменении направления. Сейчас он двигался прямо к черному.
   Они повеселели. Если только блобами не управляло какое-то бездушное притяжение электронов или Х-сил, и они не реагировали друг на друга подобно двум магнитам, то это намеренное изменение направления могло означать только то, что они были разумны. Какова могла быть степень этого разума, никто сказать не мог. О блобах было так мало известно и так много можно додумывать, что любая гипотеза не была бы дерзостью.
   - Это должно быть один из той группы, которая вышла как раз перед нашей отправкой из Камберленда, - сказал Понсфорд. - Я сказал бы, что идут они с большей скоростью, чем предыдущие.
   - Возможно. - Гревиль справился у сопровождения черного блоба. - Ты прав, Терри. Дальше идут еще шестеро. - Он кисло усмехнулся. - Может, если Чарльтон прав, они получили сообщение от своего приятеля о том, что на севере есть самки.
   - Но, - спросил полисмен. - Куда они идут? Откуда они взялись?
   Понсфорд надул щеки.
   - Ну вы спросили, - сказал он. - Не знаю. Может они где-нибудь растут и появляются перед нами только когда вырастают. Может зимуют, или еще что. Все над чем мы можем работать - это то, что дают нам наши ощущения или приборы. Раз они ничего не дают - мы ничего не можем сказать.
   - Ну, в Лондоне они плодятся как мухи.
   - И там, откуда наш, тоже. В Гревиле проснулись отцовские чувства. Ему бы хотелось - если его теория была верна - чтобы в огне и громе пропал черный блоб, нежели серый.
   Через час все выстроились вокруг места встречи. У Гревиля на мгновение возникло ощущение, словно он глядит через подзорную трубу времени в прошлое и наблюдает утреннюю процессию поющих мужчин и женщин, сходящихся к камню, где лежит раздетая и связанная девственница, над которой уже занесен жертвенный нож.
   С другой стороны ему казалось, что он рассматривает в микроскоп как сталкиваются две амебы. Оба представления были нелепыми - и любое из них, в это мгновение, могло подойти по тем данным, что он знал.
   Решив, что он должен как-то посвятить Понсфорда в свою теорию перед столкновением, он стал набрасывать математические формулы.
   - Я вообще-то не настолько большой математик, Терри. Но это я могу сказать. Если я прав, будем искать среди обломков...
   Перед тем, как Понсфорд смог ответить, до них донесся стук вертолета. Он приземлился в свете фар грузовика и лендровера. Оттуда вышли Хамфри Лэкленд и Чарльтон, за ними следовала грузная фигура доктора Таунсенд.