Банделло. Ромео и Джульетта

обнявшись, не смея вымолвить ни слова. С невыразимой радостью и бесконечным
блаженством они стали осыпать друг друга поцелуями. Потом удалились в один
из уголков сада и здесь на скамье, страстно заключив друг друга в объятия,
закрепили и завершили свой брак. Они порешили снова встретиться, а тем
временем сообщить обо всем мессеру Антонио, чтобы заключить мир и
родственный союз между семьями, и Ромео, тысячекратно поцеловав свою жену,
покинул сад, полный радостных надежд, и размышлял так:
- Разве есть на свете человек счастливее меня? Кто может соперничать со
мной в любви? Кто обладал когда-либо столь прелестной девушкой?
Джульетта тоже была упоена своим блаженством, ибо ей казалось, что на
свете не сыскать юноши краше Ромео, учтивее, благороднее его и обладающего
столь же многими приятными ее сердцу достоинствами. Она ждала с страстным
нетерпением, чтобы дело обернулось так, как им хотелось, и она могла бы без
всякой боязни наслаждаться счастьем со своим Ромео. Случалось, что супруги
проводили дни вместе, а бывало, что и нет. Фра Лоренцо всячески старался
примирить Монтекки и Капеллетти, и дело как будто шло к хорошему концу; он
уже надеялся, что семьи породнятся к обоюдному удовлетворению.
Был праздник воскресения господня, когда вышло так, что на Корсо,
неподалеку от ворот Борсари, ведущих в сторону Кастельвекко, многие из рода
Капеллетти повстречались с Монтекки и напали на них с оружием в руках. Среди
Капеллетти был Тебальдо, двоюродный брат Джульетты, юноша храбрый,
побуждавший своих действовать смелее и не щадить никого из Монтекки.
Разгорелась схватка, на помощь той и другой стороне подоспели вооруженные
люди, и все так распалились, что без разбору стали наносить друг другу
удары. Случайно здесь оказался Ромео, который с несколькими друзьями, не
считая слуг, направлялся на прогулку по городу. Увидя, что его родственники
схватились с Капеллетти, он сильно взволновался; он знал, что падре
старается примирить их семьи, и не хотел, чтобы возникла ссора. Дабы
несколько успокоить буянов, он своим слугам и друзьям во всеуслышание сказал
так:
- Братья мои, вмешаемся в эту драку и постараемся прекратить ее,
заставив всех сложить оружие.
Ромео ринулся вперед, с силой стал расталкивать дерущихся людей и,
поддержанный своими сторонниками, старался словом и делом положить конец
побоищу. Однако ничто не помогало, ибо озлобление той и другой стороны было
столь велико, что люди только и ждали случая как следует рассчитаться за
старые обиды. Уже двое или трое из сражавшихся лежали на земле, а Ромео
тщетно пытался утихомирить своих, когда внезапно наперерез ему выскочил
Тебальдо и нанес ему сильный удар шпагой прямо в бедро. Но на Ромео была
надета кольчуга, и шпага не могла пронзить и ранить его. Обернувшись к
Тебальдо, он дружелюбно сказал ему:
- Тебальдо, ты заблуждаешься, если думаешь, что я пришел сюда затеять
ссору с тобой и твоими людьми. Я оказался здесь случайно и хочу увести
своих, желая только одного, чтобы мы жили друг с другом как хорошие
граждане. Я прошу тебя, чтобы ты так же поступил со своими. Пусть не будет
Эти слова Ромео были услышаны всеми, но Тебальдо либо не понимал того,
что говорил Ромео, либо делал вид, что не понимает, и отвечал ему так:
- А, предатель, умри же! - И с яростью бросился на него сзади, пытаясь
нанести удар в голову. Но Ромео, носивший всегда кольчугу с нарукавниками,
мгновенно завернул левую руку в плащ и, занеся ее над головой, отбил удар и
обратил острие шпаги против своего врага, пронзив ему насквозь горло.
Тебальдо тут же ничком повалился на землю и умер. Поднялся невероятный шум,
появилась стража подесты, и участники ссоры рассеялись.
Ромео, огорченный сверх всякой меры смертью Тебальдо, в сопровождении
своих родичей и друзей поспешил в Сан-Франческо, чтобы там укрыться в келье
фра Лоренцо. Добрый монах, услышав о смерти юного Тебальдо, пришел в
отчаяние, видя теперь полную невозможность пресечь вражду между двумя
семьями. Все Капеллетти отправились с жалобой к синьору Бартоломео. В свою
очередь отец скрывшегося Ромео со старейшими Монтекки доказывали синьору
Бартоломео, что Ромео прогуливался со своими друзьями и, случайно очутившись
в том месте, где Капеллетти напали на Монтекки, вмешался в схватку, чтобы
уладить дело миром; Ромео, уже раненый, говорил он, продолжал умолять
Тебальдо увести своих и сложить оружие, но тот снова пытался напасть на
него, что и послужило причиной случившегося. Так, обвиняя друг друга, обе
стороны предстали перед синьором Бартоломео, с пеной у рта доказывая свою
правоту. Хотя всем было ясно, что Капеллетти первыми затеяли ссору, и
свидетели, достойные доверия, подтверждали слова Ромео, обращенные к его
товарищам и к Тебальдо, все же синьор Бартоломео, приказав всем сложить
оружие, повелел изгнать Ромео из Вероны.
В доме Капеллетти горько оплакивали убитого Тебальдо. Джульетта рыдала,
не осушая глаз. Но не смерть кузена оплакивала она, - сверх всякой меры ее
печалила потерянная надежда на брак и мир между семьями, и она бесконечно
горевала и убивалась, не зная, чем все это может кончиться. Узнав затем
через фра Лоренцо, где находится Ромео, она написала ему письмо, облитое
слезами, и, отдав его в руки кормилицы, просила передать монаху. Джульетта
знала, что Ромео изгнан и что, по всей вероятности, ему придется покинуть
Верону; она умоляла его взять ее с собой. Ромео ответил ей, прося ее
успокоиться, обещая со временем обо всем позаботиться и сообщая, что он еще
не решил, где будет искать убежища, но постарается быть как можно ближе к
ней и перед отъездом сделает все возможное, чтобы свидеться с ней там, где
она найдет это удобным. Джульетта выбрала как менее опасное то местечко в
саду, где она познала первые радости любви, и в условленную ночь Ромео, взяв
оружие, с помощью фра Лоренцо вышел из монастыря и в сопровождении верного
Пьетро направился к своей супруге. Джульетта встретила его в саду, обливаясь
слезами. Долгое время они не могли произнести ни слова и, упиваясь
поцелуями, глотали неудержимые слезы, которые ручьями текли по их лицам.
Потом, сетуя, что они должны вскоре расстаться, они только и делали, что
оплакивали свою горькую судьбу, без конца обнимались и целовались,
предаваясь всем наслаждениям любви. Приближался час расставанья, и Джульетта
обратилась к супругу с страстными мольбами, чтобы он взял ее с собою.
- Мой дорогой повелитель, - говорила она, - я обрежу свои длинные
волосы, оденусь в мужское платье, и, куда бы вы только ни уехали, я всегда
буду рядом с вами, с любовью служа вам. Разве может быть более верный слуга,
чем я? О дорогой мой супруг, окажите мне эту милость и дозвольте разделить
вашу судьбу.
Ромео как только мог утешал ее ласковыми словами и всячески успокаивал,
уверяя, что в скором времени изгнание его будет отменено, ибо властитель уже
подал надежду его отцу. И что если он думает взять ее с собою, то повезет ее
не в одежде пажа, а как свою супругу и госпожу в сопровождении подобающей ей
свиты. Он убеждал ее, что все равно изгнание больше года не продлится, и
если за это время мир между их семьями не наступит, то синьор сам возьмется
за это дело, - тогда волей-неволей врагам придется помириться. Если же он
увидит, что дело затягивается, он примет другое решение, ибо не может и
помыслить о том, чтобы долгое время быть без нее. Они условились извещать
друг друга обо всем письмами. Много слав еще сказал Ромео, чтобы успокоить
свою жену, но безутешная Джульетта только и делала, что плакала. В конце
концов, когда забрезжила заря, влюбленные обнялись, крепко расцеловались и,
обливаясь слезами и вздыхая, предали себя воле божией. Ромео вернулся в
Сан-Франческо, Джульетта - в свою комнату. Через два или три дня Ромео в
одежде чужеземного купца тайком покинул Верону и в окружении своих верных
слуг направился в Мантую. Там он нанял дом, ибо отец не отказывал ему в
деньгах, и зажил, окруженный почетом, как ему это пристало.
Джульетта целыми днями только и делала, что лила слезы да вздыхала,
почти не ела, не знала сна, и ночи ее были похожи на дни. Мать, видя слезы
дочери, много раз спрашивала ее о причине ее дурного расположения духа,
говорила, что пора положить конец слезам и перестать оплакивать смерть
Тебальдо. Джульетта отвечала, что она не знает сама, что с ней. Однако
стоило ей остаться одной, как она вновь предавалась своему горю. По этой
причине она похудела и стала столь печальной и унылой, что почти ничем не
походила на прежнюю красавицу Джульетту. Ромео письмами поддерживал и утешал
ее, подавая надежду, что скоро-скоро они снова будут вместе. Он горячо
просил ее быть веселой и не сомневаться, что все обойдется как нельзя лучше.
Однако ничто не помогало, ибо без Ромео она не могла найти лекарства от
своих мучений. Мать думала, что печаль девушки происходит оттого, что
некоторые ее подруги уже замужем а Джульетта тоже хочет обзавестись мужем.
Эта мысль запала ей в голову, она поделилась ею с мужем и сказала:
- Супруг мой, жизнь нашей дочери очень грустна, она только и делает,
что плачет и вздыхает, избегая всяких разговоров с посторонними. Я много раз
спрашивала ее о причине такой скорби, но путного ничего не узнала. На все
она отвечает, что сама не ведает причины, а все домочадцы только пожимают
плечами и не знают, что сказать. Сдается мне, что какая-нибудь сильная
страсть ее терзает, ведь она тает на глазах, словно воск от огня. Я
перебрала уже тысячу причин, и вот что мне пришло в голову: все ее подруги
после последнего карнавала вышли замуж, а с ней никто и не заговаривает о
браке. Вот откуда ее грусть. В день святой Евфимии ей минет восемнадцать
лет; так вот, супруг мой, мне хотелось бы замолвить тебе словечко. Пора тебе
позаботиться о том, чтобы найти ей хорошую партию, уважаемого человека и не
оставлять ее без мужа, ибо это не такой товар, чтобы держать его дома.
Выслушал мессер Антонио речи жены своей и они ему показались не
лишенными здравого смысла, и он так ответил ей:
- Супруга моя, так как ты не видишь никакой другой причины тоски нашей
дочери и считаешь, что ее надлежит выдать замуж, я сделаю все, что сочту
нужным, чтобы найти ей мужа, достойного нашего рода. Ты же тем временем
постарайся разузнать, не влюблена ли она ненароком, и кого ей хотелось бы в
мужья.
Мадонна Джованна сказала, что сделает все возможное, и своими
расспросами не оставляла в покое ни дочь, ни домочадцев, но так ничего и не
узнала. Как раз в то время мессер Антонио познакомился с графом Парисом ди
Лодроне, красивым собой и богатым. Решив, что это самая подходящая партия
для Джульетты, он, не без надежды на хороший исход, сказал об этом жене. Той
этот брак показался достойным и даже почетным; она сказала обо всем дочери,
но та пришла в безмерное отчаяние и печаль. Мадонна Джованна, увидя это,
крайне огорчилась, не будучи в состоянии разгадать причины такого поведения.
Долго она уговаривала Джульетту и, наконец, сказала:
- Итак, дочь моя, я вижу, что ты не хочешь выходить замуж.
- Нет, я не пойду замуж, - отвечала Джульетта матери, прибавив, что
если та ее любит и жалеет, то не станет принуждать ее к замужеству.
Мать, выслушав ответ дочери, сказала ей:
- Что же с тобой станется, если ты не пойдешь замуж? Ты что, желаешь
остаться старой девой? Или пойти в монастырь? Скажи мне, душа моя!
Джульетта отвечала, что она не собирается ни оставаться старой девой,
ни идти в монастырь, просто она сама не знает, чего хочет, разве только
одной смерти. Мать была крайне удивлена и огорчена этим ответом и не знала,
что говорить, а еще менее - что делать. Все домочадцы только и судачили о
том, что Джульетта после смерти Тебальдо всегда печальна, не переставая
плачет и никогда не показывается у окна. Мадонна Джованна обо всем
рассказала мессеру Антонио. Он позвал к себе дочь и после многих увещеваний
сказал ей:
- Дочь моя, видя, что ты уже на выданье, я нашел тебе мужа, весьма
благородного, богатого и красивого. Это граф Лодроне. Поэтому готовься выйти
за него и сделать то, что мне угодно, ибо столь достойную партию не так
легко сыскать.
На все это Джульетта с необыкновенной смелостью, столь не свойственной
такой девочке, решительно отвечала, что она замуж не пойдет. Отец сильно
разгневался и готов был даже побить дочь. Он сурово угрожал ей и осыпал
бранными словами, а в заключение сказал, что хочет она или нет, но через
три-четыре дня она отправится с матерью и другими родственниками в
Виллафранка, ибо туда прибудет Парис со своими друзьями, чтобы поглядеть на
нее, и пусть она не возражает и не противится, если не хочет, чтобы он
изувечил ее и сделал самой несчастной девушкой на свете. Каково было
состояние Джульетты, каковы были ее мысли, это поймет каждый, кого сжигало
когда-нибудь любовное пламя. Она была так ошеломлена, словно ее поразили
молния и громы небесные. Придя в себя, она тут же через посредство фра
Лоренцо сообщила грустную весть Ромео. Тот ответил ей, чтобы она не теряла
присутствия духа, ибо в скором времени он приедет за ней и заберет ее с
собой в Мантую.
Джульетту почти насильно увезли в Виллафранка, где у ее отца было
прекраснейшее именье. Девушка поехала туда с такой же охотой, с какой
приговоренные к смерти идут на виселицу. Туда прибыл и граф Парис, который
увидел Джульетту в церкви во время мессы, и, хотя она была похудевшей,
побледневшей и печальной, все же она приглянулась ему, и он отправился в
Верону, где договорился с мессером Антонио о заключении брачного союза.
Джульетта тоже вскоре вернулась в Верону, и отец сообщил ей о договоре с
графом Парисом, уговаривая не противиться и быть в хорошем расположении
духа. На это Джульетта ничего отцу не ответила, удерживая слезы, готовые
брызнуть из глаз, и стараясь овладеть собой. Узнав, что свадьба назначена на
середину сентября, и не зная, к кому обратиться за помощью в столь трудном
деле, она решила отправиться к фра Лоренцо и посоветоваться с ним, как ей
отказаться от нареченного жениха.
Приближался торжественный праздник успения благословеннейшей девы
Марии, матери нашего спасителя; Джульетта, воспользовавшись этим случаем,
пошла к мадонне Джованне и так сказала ей:
- Мама моя милая, я не знаю, откуда взялась эта тяжелая тоска, что
давит меня, ибо после смерти Тебальдо я не нахожу себе места и с каждым днем
становлюсь все печальнее, и нет на свете ничего, что могло бы порадовать
меня. И вот я решила в святой праздник успения нашей заступницы девы Марии
исповедаться. Быть может, с ее помощью я найду успокоение моим страданиям.
Что скажете вы на это, дорогая моя мама? Должна ли я сделать то, что мне
запало в душу? Если вам кажется, что мне надлежит принять иное решение,
научите меня, ибо я другого ничего придумать не могу.
Мадонна Джованна, будучи женщиной доброй и крайне набожной, с радостью
согласилась на решение дочери, вполне одобряя его и всячески расхваливая ее
намерение. Итак, собрав своих домочадцев, они отправились в Сан-Франческо и,
прибыв в монастырь, просили позвать фра Лоренцо, который не замедлил прийти
в исповедальню. Джульетте удалось проскользнуть туда, и, очутившись перед
своим духовным отцом, она так сказала ему:
- Падре, нет на свете человека, который лучше вас знал бы, что
произошло между мной и моим супругом, поэтому нет нужды об этом
распространяться. Вы должны еще помнить письмо, которое я послала моему
Ромео: вам надлежало прочесть его и переслать ему. Там я писала, что отец
мой прочит мне в мужья графа Париса ди Лодроне. На это Ромео мне ответил,
что приедет и все уладит, но когда - один бог знает! Теперь дело обстоит
так, что в наступающем сентябре назначена моя свадьба, и я получила строгий
быть готовой. Время приближается, а я не вижу способа, как освободиться от
этого Лодроне, который и в самом деле мне представляется разбойником и
губителем {6}, ибо он хочет похитить чужое добро. Я пришла к вам сюда за
советом и помощью. Я не хочу довольствоваться этим "приеду и все улажу", как
пишет мне Ромео, ибо я жена его и заключила с ним брачный союз, я буду
принадлежать только ему и никому другому. Но мне нужна ваша помощь и совет.
Выслушайте же меня. Вот что мне пришло в голову. Я хотела бы, падре, чтобы
вы достали мне чулки, куртку и остальные принадлежности одежды мальчика и
помогли мне поздно вечером или рано поутру покинуть Верону и, никем не
узнанной, отправиться в Мантую и укрыться в доме моего Ромео.
Монах, услышав об этой не совсем ловко задуманной затее, которую он не
одобрял, сказал:
- Дочь моя, твое намерение нельзя привести в исполнение, ибо ты
подвергаешь себя чересчур большой опасности. Ты слишком молода, воспитана в
довольстве, тебе трудно будет перенести тяготы путешествия; ведь потребуется
идти пешком. Ты не знаешь дороги и можешь легко заблудиться. Твой отец
немедленно, не найдя тебя дома, пошлет за тобой погоню ко всем воротам
города и по всем дорогам, и, разумеется, тебя легко найдут. Когда тебя
приведут домой, отец, захочет узнать, что за причина твоего бегства, да еще
в мужской одежде. Я не знаю, как перенесешь ты нее угрозы, а может статься,
даже побои родителей, и, хотя ты сделаешь все, чтобы свидеться с Ромео,
действуя этим способом, ты потеряешь всякую надежду когда-либо увидеть его.
На благоразумные слова монаха Джульетта, несколько успокоившись,
отвечала:
- Я вижу, падре, что намерение мое вам не по душе, и я вам верю;
посоветуйте же и научите, как мне развязать тот запутанный узел, в котором
я, несчастная, очутилась, и как мне с наименьшими страданиями свидеться с
моим Ромео, ибо без него мне нет жизни. И если вы мне никак помочь не
можете, то по крайней мере помогите мне не быть ничьей женой, раз я не могу
принадлежать Ромео. Он мне говорил, что вы великий знаток трав и всяких иных
лекарств и умеете делать настойку, которая через два часа без всякой боли
умерщвляет человека. Дайте мне ее в таком количестве, чтобы я могла избежать
рук этого разбойника и губителя, ибо другим способом вы не вернете меня
Ромео. Он любит меня так же, как и я его, и согласится скорее видеть меня
мертвой, чем в объятьях другого. Вы избавите меня и всю мою семью от
величайшего позора, ибо, если нет иного пути спасти мое утлое суденышко,
которое носится без руля по этому бушующему морю, я даю вам слово и сдержу
его, что однажды ночью острым кинжалом покончу с собой, вскрыв вены на шее,
ибо я лучше умру, чем нарушу клятву супружеской верности, данную Ромео.
Монах был человек многоопытный, исколесил на своем веку много стран и
повидал множество диковинных вещей; особенно хорошо ведомы ему были свойства
трав и камней, и был он одним из величайших знатоков магии тех времен. Он
умел составлять снотворное из смеси всяких трав, которую потом превращал в
мельчайший порошок, обладающий чудесной силой: если развести его в воде и
выпить, человек через полчаса засыпал таким крепким сном и все чувства его
настолько притуплялись, что даже самый ученый и опытный медик не мог бы
сказать, что человек этот жив. В таком оцепенении человек мог пробыть сорок,
а иногда и больше часов - в зависимости от количества принятого порошка и
состояния организма. Когда действие порошка прекращалось, принявший его -
будь то мужчина или женщина - просыпался как ни в чем не бывало, словно
после долгого сладкого сна.
Услышав о смелом намерении безутешной молодой женщины, монах, движимый
жалостью, еле сдерживая слезы, печальным голосом сказал:
- Послушай, дочь моя, не говори о смерти, ибо уверяю тебя, что раз ты
умрешь, ты уже никогда больше на землю не вернешься, разве лишь в день
страшного суда, когда все мертвые воскреснут. Я хочу, чтобы ты думала о
жизни, пока будет угодно господу. Он дал нам жизнь и хранит ее, он же и
возьмет ее, если на то будет его воля. Отгони же от себя эти мрачные мысли.
Ты еще молода, ты должна наслаждаться жизнью и любовью со своим Ромео. Не
сомневайся же, мы найдем средство спасти тебя. Как тебе ведомо, я в этом
великолепном городе пользуюсь всеобщим почетом и уважением. Узнай люди, что
я способствовал твоему браку, стыд и позор пали бы на меня. Что же будет со
мной, если я дам тебе яд? Но яда у меня нет, да и имей я его, я все равно
тебе его не дал бы, ибо это значило бы нанести смертельное оскорбление
господу, и я потерял бы уважение всех. Ты, вероятно, слышала, что нет такого
сколько-нибудь важного деяния, в котором не принял бы я участия; не прошло
еще двух недель, как синьор города привлек меня к делу величайшего значения.
Поэтому, дочь моя, я охотно сделаю все для тебя и Ромео и ради твоего
спасения буду стараться, чтобы ты принадлежала ему, а не этому Лодроне. Я не
дам тебе умереть. Но надо, чтобы никто никогда о моей помощи не узнал. Будь
же смелой и твердой и решись сделать то, что я тебе прикажу. Вреда тебе
никакого не будет. Слушай меня внимательно.
С этими словами монах показал Джульетте порошок, поведав ей о его
чудесных свойствах и о том, что много раз он его испробовал и всегда порошок
этот оказывал превосходное действие.
- Дочь моя, - сказал ей монах, - мой порошок столь чудодейственен и
обладает столь необыкновенной силой, что без вреда ДЛЯ твоего здоровья он
усыпит тебя, как я тебе уже говорил, и во время твоего безмятежного сна ни
один врач, будь то Гален, Гиппократ, Мезуе {7} или Авиценна и весь сонм
величайших медиков, Ныне существующих или живших когда-либо, увидя тебя и
пощупать твой пульс, не смогут не признать тебя мертвой. Но когда ты
проснешься в положенный час, ты встанешь такая же красивая и здоровая, как
поутру встаешь с кровати. Ты выпьешь это снадобье, когда взойдет заря, и
вскоре уснешь, а в час, когда все поднимаются, твои домочадцы, увидя, что ты
еще спишь, захотят тебя разбудить и не смогут. Ты будешь без пульса и
холодная как лед. Позовут врачей и родственников, и все будут, разумеется,
считать тебя умершей, и к вечеру тебя положат в родовой склеп Капеллетти.
Там ты будешь спокойно отдыхать всю ночь и следующий день. На вторую ночь я
и Ромео придем за тобой, ибо я через посланца извещу его обо всем. Он тайком
отвезет тебя в Мантую, и ты будешь скрываться там, покуда не наступит
благословенный мир меж вашими семьями, и эта надежда дает мне силу
добиваться его. Если ты не согласишься на мое предложение, тогда я не знаю,
чем тебе еще можно помочь. Но слушай, как я уже сказал, ты должна все
хранить в тайне, иначе ты повредишь и себе и мне.
Джульетта, которая ради своего Ромео готова была бы броситься в
пылающий горн, а не то что лечь в склепе, полностью доверилась речам монаха,
без всяких колебаний согласилась и так сказала ему:
- Падре, я сделаю все, что вы мне прикажете, и предаю себя Нишей воле.
Не сомневайтесь, я никому не скажу ни слова и буду все хранить в строжайшей
тайне.
Монах без промедления побежал в келью и принес Джульетте щепотку
порошка, завернутого в клочок бумаги. Молодая женщина взяла порошок,
положила его в один из своих карманов и принялась осыпать благодарностями
фра Лоренцо. Монах же с Трудом мог поверить тому, что девочка сумеет
проявить такую смелость и мужество и позволит себя запереть в гробнице среди
Мертвецов, и сказал ей:
- Скажи, дитя мое, ты не боишься Тебальдо, который так недавно был убит
и теперь лежит в склепе; он, вероятно, уже издает зловоние.
- Падре, - отвечала Джульетта, - не беспокойтесь, если бы мне даже
пришлось пройти все адские муки, чтобы обрести Ромео, и не побоялась бы и
геенны огненной.
- Да пребудет с тобой господь, - сказал монах. Джульетта, ликуя,
вернулась к матери и по дороге из монастыря домой сказала ей:
- Мама, милая, верьте, что фра Лоренцо святой человек. Он так утешил
меня своими ласковыми и святыми речами, что я почти избавилась от угнетающей
меня тоски. Он мне прочел по поводу моего состояния самое благочестивое
наставление, какое только можно себе представить.
Мадонна Джованна, видя дочь повеселевшей и услышав ее слова, страшно
обрадовалась, что она утешилась и успокоилась, и сказала ей:
- Дочь моя дорогая, да благословит тебя бог! Я так рада, так рада тому,
что у тебя веселей на душе! Мы обязаны столь многим нашему духовному отцу!
Возблагодарим же его и поддержим нашей милостыней, ибо монастырь бедный, а
он каждый день молит бога о нас. Вспоминай о нем почаще и посылай ему
хорошие дары.
Мадонна Джованна полагала по притворно веселому виду Джульетты, что она
действительно рассталась со своей прежней тоской. Она сказала об этом мужу,
и оба, крайне довольные, перестали подозревать, что Джульетта в кого-то
влюблена. Догадаться об истинной причине ее тоски они не могли, и им
казалось, что этому виной смерть Тебальдо или еще какое-либо печальное
событие. Родители считали Джульетту еще слишком юной и охотно, не будь
задета их честь, года два-три держали бы ее при себе; но дело с графом зашло
чересчур далеко, и отказ от того, что было уже твердо решено, мог вызвать
большие разговоры.
Приближался назначенный день свадьбы, и для Джульетты приготовили
пышные и богатые одежды и драгоценности. Поутру она встала веселой, смеялась
и шутила, и часы казались ей годами, так хотелось ей поскорей выпить
снотворный порошок. Пришла ночь, а на следующий день, в воскресенье, должно