Барсов Сергей. Продавец льда

   Через пару часов стало ясно, что идиот поперся именно в "Пронеси, Господи".
   "Что же он у меня спер, что так торопится?" - подумал Оскар.
   На горизонте появилась верхушка Свечки. Оскар сбросил обороты и малым ходом, погасив большой прожектор, повел вездеход к точке в полумиле от ледяного вулкана.
   Но добраться до намеченного пункта ему не довелось: на второй трети пути в луче правой фары мелькнул человек. Оскар выключил моторы и положил руль круто влево. Вездеход пошел юзом, завертелся и вскоре замер. Оскар выдернул из зажимов игломет, отодвинул люк и выскочил на лед, позабыв даже натянуть теплый парик.
   Судя по пижонскому комбинезону с серебряными пряжками, это был Браконьер, причем в наиболее предпочтительном виде - без буера и оружия. Бить ему морду сейчас не стоило - только кулак расшибешь о прутья фейсгарда, поэтому Оскар молча повел иглометом на люк и, когда Браконьер как-то слишком уж охотно полез в вездеход, дал ему вслед пинка. Потом быстро обежал вездеход и тоже залез в люк, приготовившись учинить мерзавцу суровый суд.
   - Сними шлем, - еле сдерживаясь, велел он Браконьеру.
   Тот трясущимися руками отцепил фейсгард и отбросил каску на спину.
   И перестал быть Браконьером, превратившись в Мариуса Фингена, сына шерифа.
   Оскар протяжно свистнул, потом вернул игломет в зажимы.
   - Ты откуда взялся? - спросил он наконец.
   Оскар хорошо знал парня, даже уважал за большой талант в литой ледовой скульптуре: сам в свое время научил его многим техническим приемам.
   - Меня взял с собой господин Карвальял, - ответил юноша.
   "Хорошее прикрытие придумал Браконьер, сволочь хитрая", - подумал Оскар, а вслух спросил:
   - Как же ты попал в такую расчудесную компанию?
   - Кроме него, никто меня не брал. Помните, я и с вами просился?
   - А я туристов не вожу. Кроме того, случись с тобой что-нибудь, как бы я объяснялся с шерифом?
   - Я бы расписку дал.
   - Толку с нее... ты же несовершеннолетний. А шерифу, я думаю, нужен живой сын, а не расписка. Выходит, Браконьер сбросил тебя, как балласт?
   - Нет... - Глаза юноши расширились. - Он... там...
   - Ты что, черта увидел? Где - "там"?
   Мариус ткнул рукой в сторону Свечки, пальцы его заметно дрожали.
   - Что с ним?
   - Не знаю. Все случилось так быстро...
   - Ладно. Садись за руль и веди самым малым ходом. Сумеешь?
   Юноша кивнул.
   - И успокойся. Ты жив, а это, в конечном счете, главное.
   Парень снова судорожно кивнул и надавил педаль контактора.
   Оскар включил большой прожектор. Немного не доезжая Свечки, Мариус затормозил и показал в темноту:
   - Вот здесь мы сняли балласт.
   - С аборигеном?
   - Да. А что, это был ваш участок?
   - Ладно. Потом вернемся. Где этот гад?
   - Впереди. Не нужно туда ехать.
   - Добро. Где не проедем, пройдем пешком. Бери фару и полезай за мной, заявил Оскар, натягивая парик и перчатки.
   Гад был на месте и уже получил свое, даже с избытком. На ровном месте острием вверх торчала странно закрученная алмазно-прозрачная сосулька, внутри - серебристый буер, и рядом - Браконьер.
   "Доигрался, сволочь", - подумал Оскар.
   "Вот и меня когда-нибудь найдут в таком же виде", - подумал он пять минут спустя.
   Мариус порывался что-то сказать, но Оскар жестом велел ему заткнуться. Без единого слова он вернулся к балластине. Вырезана она была самым варварским образом: вся поверхность - сплошная муть и мелкие трещины. Он взял у Мариуса фару, поставил рядом с блоком, посмотрел с другой стороны. Внутри льдины смутно различался силуэт свернувшегося калачиком аборигена. Оскар подобрал какую-то забавную ледышку, положил поверх блока.
   - Ни черта не разобрать. Давай впрягайся, а то лебедка сюда не достанет, - сказал он наконец и начал толкать ледовый блок к вездеходу.
   Когда они забрались в кабину и сняли теплое, Оскар плеснул Мариусу спирта, приложился сам и велел:
   - Теперь рассказывай все по порядку.
   Парень, хлебнув спирта, долго тяжело дышал и моргал, но потом все-таки начал:
   - Господин Карвальял хотел проверить, нельзя ли на облегченном буере проскочить через язык Стеклянной реки. Не успел он подъехать к нему, как под буером словно что-то лопнуло, и лед полез вверх. Он выскочил из буера, но лед захватил и его. Все кончилось за минуту.
   - Понятно, - сказал Оскар. - А теперь одевайся и вылезай наружу.
   - Пощадите, господин Пербрайт!
   - Дурень... Я сейчас буду менять "липучку", а это зрелище не для слабонервных. Вернешься минут через пять, и если я отключусь, постучишь мне по морде.
   Когда до Ириса осталось мили две, Мариус начал как-то странно поглядывать на Оскара.
   - В чем дело? - спросил тот.
   - Господин Пербрайт, можно вас спросить?
   - Давай.
   Гибель Браконьера, хоть он и был гадом, сильно подействовала на Оскара. В этом состоянии его можно было просить о чем угодно, и мальчишка это почувствовал.
   - Не говорите матери. Отец так или иначе узнает, а мама...
   - Договорились. Скажешь, что был у меня в мастерской, - ответил Оскар, и Мариус облегченно вздохнул. - Кстати, мог бы и не просить:
   мы с твоей матерью ходим разными курсами.
   - Вы помните, как выглядел буер в сталагмите? - спросил Мариус после долгой паузы.
   - Да, к сожалению.
   - Очень динамично. Понимаете, форма как бы течет вниз и одновременно взметается вверх. Все дело в спирали. Это был бы чудесный памятник всем, кто погиб во льдах.
   - Из этой скотины - памятник?! - удивился Оскар. - Да кто его купит?
   - Я бы все сделал бесплатно. Выставил бы его для всеобщего обозрения...
   - Угу. У казино или - еще лучше - у ресторана. Наконец-то Браконьер попадет в приличное общество. Слушай, а замерзни там я, ты бы и меня выставил?
   - Что вы, господин Пербрайт!
   - Ну так пусть и Браконьер стоит там, где его Бог покарал. Эх ты, скульптор Божьей милостью...
   6
   Что кристалла из этого блока не получится, Оскару стало ясно с самого начала.
   Можно было сделать простую прямоугольную призму. Можно было сотворить новодел, назвать его новоделом и продать как новодел. В любом случае следовало сначала посмотреть, кто там внутри, а уж потом решать судьбу блока. Главное, глубоких трещин на нем не было.
   Все было как всегда: Оскар укрепил блок в фиксаторах, прошелся термокаутером по самым вопиющим выступам и принялся осторожно полировать там, откуда можно было увидеть человека, заключенного в льдине.
   Этой женщине было не место в паршивой прямоугольной призме, хотя, с другой стороны, такая красота не нуждалась ни в каких особенных украшениях. Медные волосы заслоняли часть лица, но и так было ясно, что Оскару достался шедевр. О теле судить было рано, но он и мысли не допускал, что оно может оказаться недостойным лица.
   Снова вгляделся он в облик женщины, погибшей полтысячелетия назад, и снова долго не мог оторваться. Профессионально он отметил лишь две погрешности: губы были сведены страдальческой гримасой, а огромные глаза под чистым выпуклым лбом скрывались не только тонкими веками, но и узкой прядью волос.
   "Ох, и умница же, наверное, она была", - подумал Оскар, отрываясь наконец от прекрасного лица.
   Он переставил фиксаторы сам, с помощью одной колесной подставки, едва ли отдавая себе отчет, почему не хочет, чтобы экзоскелетон касался даже глыбы, и снова принялся полировать лед.
   Похоже, с гибелью Браконьера для Оскара началась полоса везения:
   отполированная грань открыла новые находки. Запястье красавицы охватывал браслет дивной работы - в металле с красноватым отливом была изваяна ветка неведомого дерева, а локоть прижимал к телу книгу - первую древнюю книгу, обнаруженную на Кельвине-Зеро. Это и определило приговор Оскара: новодел. Оскар освободил блок, сам отвез его в термокамеру, затянул барашки люка и поставил регулятор на самый малый нагрев. В стенках камеры зашумела по контурам горячая вода, и Оскар занялся маленькой ледышкой, подобранной близ Свечки.
   Лед, похоже, то намерзал, то таял, и внутри прозрачной льдинки образовался целый лабиринт, заполненный, как ни странно, водой.
   Оскар повертел ледышку, просверлил узкий канал и дал воде вытечь.
   Льдинка еще причудливее заиграла на свету.
   Замигала красная лампочка на люке термокамеры. Оскар посмотрел на огонек сквозь льдинку и поставил ее на стеллаж с призами.
   - Этак и сам коллекционером сделаюсь.
   Видеофон разразился двойным писком. Оскар нажал кнопку "Ждите", но без результата - аппарат продолжал пищать.
   "Официальный вызов... странно", - подумал он, включая экран.
   - Здравствуйте, Пербрайт, - заторопился шериф. - Я не оторву вас надолго. Мариус мне все рассказал, и я должен узнать у вас, намерены ли вы претендовать на имущество покойного Карвальяла по прозвищу "Браконьер"?
   - Зачем?
   - В виде компенсации за повреждение вашего участка.
   - Ни в коем случае. Как всякому честному человеку, мне вполне достаточно, что его забрали черти.
   - Еще вопрос: вы знаете кого-нибудь, кто мог бы претендовать на его наследство?
   - Бог миловал...
   Шериф хохотнул, но тут же снова стал серьезен.
   - Я очень вас прошу, Пербрайт: не говорите ничего моей жене.
   - А вы сперва меня с нею познакомьте.
   Шериф снова улыбнулся.
   - Спасибо, Оскар. Вам придется зайти в мой офис, подписать отказ от претензий.
   - Договорились. - Оскар подождал, пока шериф попрощается, и выключил связь.
   Он вернулся к термокамере, нажал педаль стока и чуть погодя открыл люк. Словно живая, женщина сидела на корточках, рядом валялась мокрая книга. Как живую, Оскар взял ее на руки, ощутил податливость оттаявшего, даже теплого еще от воды тела и выругался про себя: "Черт бы взял все на свете! Я же забыл ввести ей стабилизин. Вот позор-то! Придется колоть двойную, а то и тройную дозу. Впрочем, на такую красавицу стабилизина не жалко".
   Поразмыслив, он решил увеличить дозу в пять раз. Такого никто еще не делал, но вреда от этого быть не могло.
   Снова запищал видеофон. Оскар отнес женщину на широкий препарационный стол и подошел к аппарату.
   Вызывал Биди.
   - Вернулся уже? - начал он, не здороваясь. - Слушай, у меня к тебе деловой вопрос. Через день-другой имущество Браконьера пойдет с торгов, у него есть что-нибудь путное для моей галереи?
   - Хоть бы один человек не говорил мне сегодня о Браконьере! - начал стервенеть Оскар. - Не знаю и знать не хочу. Спроси у шерифа.
   - Нельзя. Я официальное лицо, и он тоже, а у него скоро выборы.
   Не бесись. Я знаю, ты терпеть не мог Браконьера, и, наверное, было за что. Но ведь ему не позавидуешь, правда?
   - Правда, - проворчал Оскар.
   - Кстати, Свечку и местность на три мили вокруг нее я объявил с нынешнего дня запретной зоной.
   - А зачем? Умные люди и так туда не сунутся.
   - Губернатор должен заботиться и о дураках. Ну, ладно... Привез что-нибудь?
   - Посмотри. - Оскар снял камеру, обошел с нею стол и снова установил ее на видеофон. - Какова?
   - Хороша! Представляешь такую в ледовом балете?
   - Для балета она, пожалуй, тяжеловата.
   - Все зависит от партнера. Во сколько ты ценишь эту красотку?
   - Я женщинами не торгую, - ответил Оскар и, чтобы сменить тему, показал книгу: - А сколько ты дашь за это?
   Наверное, никто еще не видел барона Ива д'Илэри, губернатора Ириса, в таком состоянии. Вытаращив глаза, он хватал ртом воздух и молча тыкал пальцем в экран. Оскар ждал, наслаждаясь произведенным эффектом.
   - А если их будет много? - подлил он масла в огонь.
   Биди махнул на него рукой, налил полстакана аквавита, выпил и наконец произнес:
   - Предупреждать надо. Так ведь недолго и угробить старого друга.
   - Хорошо, учту на будущее.
   - Что у тебя еще за пазухой?
   - Пока ничего.
   - Да, не напрасно ты погнался за Браконьером...
   - Слушай, губернатор, если ты еще хоть раз помянешь эту сволочь, мы поссоримся всерьез!
   - Ладно, молчу, - улыбнулся Биди. - Сейчас с тобой ссориться невыгодно. До встречи.
   - До встречи.
   - Кстати, на будущей неделе Аттвуд дает прием и хотел бы тебя видеть.
   - Где дает? В своем модуле?
   - Нет, конечно. - Биди рассмеялся. - У меня. Приходи пораньше и захвати с собой книгу. Договорились?
   - Договорились.
   По пути к столу Оскар вильнул в сторону, достал "минутку" для себя и стабилизин для Снежной Королевы, как он решил ее назвать за неимением другого имени. Для верности он ввел все пять доз в крупные сосуды и несколько раз нажал справа на грудную клетку, где у аборигенов было сердце, чтобы состав разнесло по всему телу. Чтобы не терять времени, Оскар решил хорошенько рассмотреть книгу, пока стабилизин делает свое дело.
   Корешок у нее располагался сверху, как у старинного блокнота, а листы были из какого-то пластика и не смачивались водой. Буквы, похожие на иероглифы, принадлежали кисти истинного каллиграфа, в контур каждой были вписаны еще несколько, и от этого каждая страница напоминала радужный ковер. Иллюстраций Оскар насчитал полторы дюжины, и во всех случаях пейзажи, на фоне которых резвились персонажи, были залиты ярким солнцем. Лишь на двух дело происходило ночью, но Полумаски на небе не было.
   "Дай Бог когда-нибудь разобраться во всем этом, - подумал Оскар.
   - Но ведь это ни в одну голову не влезет. Вон покойный Браконьер, бывало, прочтет указ в витрине, а потом неделю за виски держится".
   С препарационного стола, где лежала Снежная Королева, что-то упало и разбилось. Оскар с сожалением отложил чудесную книгу и пошел к столу собирать осколки.
   Разбился шприц. Оскар присел, собирая стекляшки, а когда разогнулся снова уронил их на пол.
   Снежная Королева смотрела на него своими огромными глазами.
   Долго смотрела, потом опустила и снова подняла веки.
   7
   - Послушай, Оскар, - ворчал Биди, - ты меня подводишь. Обещал быть пораньше, Аттвуд только о тебе и спрашивает, а тебя все нет и нет.
   - Обещал, значит буду. Только подожду, когда твои гости перепьются и разъедутся.
   - Уже. Только мы с Аттвудом более-менее трезвы. Мы - лица официальные, и до полуночи нам нельзя становиться на четвереньки.
   - Тогда жди, скоро приеду. Кстати, буду с дамой.
   - Обижаешь, Оскар. Являться ко мне на банкет с дамой - все равно что идти в кабак со своей выпивкой.
   - Не обижайся. Ведь банкет дает Аттвуд, а он, надо думать, еще не успел завести здесь гарем.
   - Чего не успел, того не успел, - донеслось из-за спины Биди, и на экране появился землянин. - Но уже начал.
   - Не пейте больше, - серьезно попросил Оскар. - Вы с губернатором нужны мне трезвые.
   - Вот образчик наших нравов, - пояснил Аттвуду Биди. - А ведь ничего плохого мы ему вроде не сделали. Приезжай скорее, моралист мороженный, и книгу не забудь. А еще лучше давай я за тобой сани пришлю.
   - Жду, - сказал Оскар и выключил аппарат.
   Велев экзоскелетону: "Охраняй", он вышел из мастерской.
   Женщина безжизненно раскинулась в кресле, голова ее запрокинулась, и Оскар, испугавшись, что случилось непоправимое, бросился к ней, но, увидев, как открылись огромные глаза, облегченно перевел дух.
   "Пора бы уже привыкнуть к этой позе, - подумал он, - полежи-ка пятьсот лет калачиком".
   Он протянул ей руку, помог встать, подвел к дивану, на котором лежал вечерний наряд, и указал на него, а сам вышел.
   Когда женщина позвала Оскара, он замер от восхищения на пороге.
   Медно-красное платье такого же цвета, как и ее собственное, полушарф-полушапочка на медных же волосах... Из старого на ней остался только браслет-веточка. Угадав по его лицу, что все в полном порядке и даже лучше, она робко улыбнулась, а потом совсем по-человечески пожала плечами и покачала головой, изображая немой вопрос: "Что дальше?"
   Оскар подал ей электроплащ с капюшоном, надел теплый парик и проводил ее к саням. Только в кабине он сообразил, как нелепо будет выглядеть рядом с ней в своем повседневном комбинезоне.
   Когда сани одолели подъем, вдали маленьким бриллиантом засверкала губернаторская усадьба. Сам Оскар только пару раз в жизни видел ее при полной иллюминации. Через несколько минут она предстала перед ними во всем своем великолепии: литые ледяные арабески, стены, сложенные из разноцветных ледяных призм с прослойками металлической фольги, ледяная резьба обвивала по спирали армирующие трубы.
   Женщина залюбовалась.
   - Это еще что, - сказал Оскар, увидев ее восхищение. - Мой дед рассказывал, что на планете-матери русская королева однажды построила целый ледяной дворец.
   Женщина взглянула на него с интересом, но без понимания.
   Вздохнув, он повел ее в дом. В просторном холле было установлено не менее дюжины зеркал из оптически чистого льда с серебряной подложкой. Здесь Оскар оставил свою Королеву - в большом зале и оранжерее все еще шумели гости, - жестом показал, что уходит совсем ненадолго, и поднялся в кабинет Биди.
   Там он молча кивнул барону и землянину, достал из ниши чистые стаканы и налил в них аквавита. Аттвуд пододвинул к нему бутылку земного виски, но Оскар только поморщился.
   - Спрячьте эту гадость, - сказал он.
   - Что?! Вот прилечу на Землю, расскажу, что "Олд энд Блэк"
   назвали гадостью - никто мне не поверит!
   - Как вам нравится этот тип? - взяв стакан, спросил Биди. - Сначала он уговаривает нас не пить, а через полчаса сам же наливает по убойной дозе.
   - А по-моему, все ясно, - заявил Аттвуд. - Господину Пербрайту, как и всякому приличному человеку, для выпивки нужна была компания.
   А мы теперь вполне для этого годимся.
   - Вы лучше поставьте стаканы, - посоветовал Оскар, - а то, чего доброго, выроните.
   - Послушайте, господин Пербрайт, - с нажимом сказал Биди, - в тот черный день, когда я не удержу стакан с выпивкой, я сложу с себя губернаторские полномочия. Что все это значит? И где твоя дама? Веди ее сюда, я покажу ей зимний сад и галерею.
   - Галерею - ни в коем случае, - очень серьезно сказал Оскар и вышел.
   Когда Оскар ввел в кабинет свою спутницу, Биди все же выронил стакан. Впрочем, не прошло и двух минут, как он взял новый, наполнил его и залпом выпил.
   Аттвуд изумленно смотрел на него.
   - Узнаешь? - спросил Оскар.
   - Да... - выдохнул Биди.
   - Понимаешь, что это значит?
   - Нет еще. Наверное, архангел вострубил, а я и не заметил.
   - За что я люблю нашего губернатора, - сказал Оскар землянину, - так это за неистребимый галльский юмор.
   - А я терпеть не могу твою англосаксонскую многозначительность, парировал Биди. - Устроил здесь театр, а сам даже не предложил даме кресло. Она же старше нас всех, вместе взятых.
   - Твое счастье, что она нас не понимает, - сказал Оскар, усаживая даму. - Объясни-ка все господину Аттвуду, заодно и сам с мыслями соберешься.
   - Эту... госпожу, - начал Биди, - Оскар нашел в ледяном блоке неделю назад. Блок был изуродован, и на мертвое тело надо было намораживать новый лед - так у нас изготовляют новоделы. Как он ее оживил, как не загубил потом, один Бог знает.
   Все это время женщина следила за ними с легкой улыбкой.
   - Оска-ар, - сказала она наконец и повела рукой от барона к землянину.
   - Представьтесь, джентльмены, - перевел Оскар.
   - Ив, - сказал Биди, приложив ладонь к груди.
   - Олтон, - сказал Аттвуд, повторив его жест.
   - ... - сказала Снежная Королева.
   - Вот и поговорили, - подытожил Оскар. - Теперь понятно, зачем вы были нужны мне трезвыми?
   - От таких чудес поневоле протрезвеешь, - сказал землянин.
   - С книгой придется подождать, Ив, - сказал Оскар, - а то бедной девочке нечего будет читать: книга пока единственная. А чтобы ты не скучал, вот тебе подарок. - Оскар подал ему свернутую трубкой бумажку.
   - Много ли здесь прочтешь... - поморщился Биди, разворачивая бумажку.
   - Очень много, - заверил Оскар. - Это завещал мне Сова Таклтон, но у меня теперь будет много других дел. Понимаешь, каких?
   - Понимаю. А что здесь написано?
   - Координаты местной библиотеки. Можешь объявить ее муниципальной собственностью, а свою заявку я аннулирую. Теперь вопрос к вам, господин Аттвуд: у вас на корабле есть хорошие врачи?
   - Да, трое, и все хорошие.
   - Пригласите их сюда.
   - Слушай, Оскар, а тебе не кажется, что ты узурпируешь власть? возмутился губернатор.
   - А почему бы и нет? Ты же не удержал стакан. Впрочем, верно: у тебя все это получится лучше. А я подамся во льды, начну спасательные работы. Как раз и буер починили.
   - Ты не выяснил, кто их заморозил?
   Оскар достал из кармана пачку листов и положил их между стаканами.
   - Вот здесь все более или менее объяснено. Черным стилосом рисовал я, красным она. Разберетесь. Короче говоря, никто на них не нападал. Мимо проходила большая блуждающая звезда, она-то и сбила Кельвин-Зеро с привычной орбиты. Звездолетов у них не было, и они решили как бы законсервироваться до той поры, когда Ледяная звезда стабилизирует наконец орбиту планеты. Свечка и прочие аномалии - это огромные заводы, производящие консервант или, по-нашему, лед. Да, кстати, для воскрешения нужен особенный режим размораживания - честно говоря, я передержал ее в термокамере, - и много гемаута.
   - Значит, и у тебя он водится? Это из местной косметики, - пояснил барон землянину, - продукт сепарации жира хищных пингвинов.
   Хорош тем, что снимает любой синяк за пару минут. А мастера применяют его, когда надо подправить новодел. Вот и мистер Пербрайт, строгий хранитель канонов, оказывается, тоже...
   - У меня он стоит в шкафу еще с тех пор, когда я выступал в регатах, перебил Оскар. - Синяков тогда хватало. Дальше будешь слушать?
   - Естественно!
   - Когда я начал ее размораживать, вы с шерифом взялись наперебой бренчать мне насчет Браконьера и я за разговорами забыл кольнуть ей стабилизин. Потом решил ввести пятикратную дозу в крупные сосуды, но впопыхах ошибся и схватил склянку с гемаутом.
   - Вот что бывает, когда все банки без наклеек! - поднял палец Биди. Когда-нибудь хлебнешь стабилизина вместо аквавита и загнешься.
   - Оставь свой губернаторский юморок! Подумай лучше о том, что в галереях все аборигены так или иначе обработаны стабилизином.
   - Значит, мы их... - прошептал Биди.
   - Может быть. Во всяком случае, ясно, что начинать теперь нужно не с галерей и не с "могильников". В общем, проспитесь и разбирайтесь, а нам пора. Моя дама устала.
   Оказалось, Снежная Королева занялась тем, чем занимаются все женщины во время скучного мужского разговора, - тихо задремала.
   Теперь мужчины стояли вокруг ее кресла. Видимо, сквозь дрему она почувствовала это и открыла глаза, в который раз поразившие Оскара.
   Подходя к саням, Оскар обернулся к погасшему ледяному чуду губернаторской резиденции, увидел редкие фонари галереи и подумал, в какой ад вверг он себя и всех, кто там находится. Он нагнулся, поцеловал руку своей Снежной Королеве и только тут до конца понял, какое искупление ему предстоит.