– А кто наши противники? – живо спросил Сухмет.
– Ну кто же это знает, кроме их самих? – удивился Лотар.
Сухмет задумался. Они шагали по рыхлому, хлюпающему снегу, и горы становились все ближе. За низкими серыми тучами угадывалось солнце. Где-то недалеко сорвался пласт подтаявшего снега и гулко хлопнулся о землю. По-прежнему удивляло и настораживало отсутствие птиц.
Лотар обернулся. Ближайший лесок почти полностью закрыл долину, но между верхушками деревьев и полосой туманной мглы, давящей сверху, проглядывала земля, изрисованная разводами первой, удивительно яркой травы. Он догнал Сухмета.
– А знаешь, – заговорил старик, не поворачивая головы, – у меня такое же ощущение. Как будто мы столкнулись с новичками, которые не понимают сил, запущенных в действие. И они не способны теперь выбраться из положения, в котором оказались. В общем, мы напали на каких-то недоучек. – Он протопал еще десяток туазов и завершил свое сообщение: – Но это не значит, что мы не можем попасть в передрягу.
Внезапно Сухмет остановился. Заметив его напряженную спину, Лотар тоже замер и лишь тогда осознал, что его рука наполовину вытащила Гвинед из-за плеча. Оба стояли совершенно неподвижно, всматриваясь в темное, припорошенное снегом, смазанное пятно, появившееся впереди в трех сотнях шагов.
Это была перевернутая телега. Она ехала вниз, в долину, хотя и не наверняка. Уж очень трудно было сейчас определить, что здесь произошло. Обе лошади, тащившие ее, исчезли. Немного в стороне лежал труп возницы.
– Мертв уже много дней, – сказал Лотар.
– А ведь он почти вырвался.
– Пожалуй. К нему можно подойти, вокруг чисто.
Телега была из тех тихоходных, но очень надежных повозок, на которых местные жители переправляли товары на большие расстояния. Передняя ее часть была расколота, словно, до предела разогнавшись на этом склоне, она налетела на нечто несокрушимое. Товаров, как ни странно, не было. Постромки были оборваны… Нет, вся сбруя была вырвана из крепежных пазов крепкого, как камень, твердого дерева.
– Чтобы так рвануть, нужно быть великаном, – заметил Сухмет.
Они подошли к трупу. Это был житель долины, решил Лотар. У него были слишком характерные прямые русые волосы. Он был молод, не старше Лотара. Его белое от ночных морозов лицо напоминало лик статуи. В засыпанных льдинками глазах застыло спокойствие, и это было странно, потому что нижняя часть его туловища была оторвана: так нетерпеливый обжора разрывает тушку цыпленка. Кровь из разорванного живота впиталась в снег бледно-серым пятном.
– Удивительно, – подал голос Сухмет, – что его не обгрызли шакалы. Понимаешь, еще очень голодно, но ни один зверь не покусился на… Такое впечатление, что зверей тут вообще не осталось.
– Не знаю, есть ли тут шакалы, барсы или хотя бы лисицы, но те, кого интересуют ткани и золото, здесь определенно водятся.
Лотар попытался оценить своим магическим видением, что же здесь произошло, но ничего не увидел. То ли слишком много времени прошло, то ли все здесь было умело стерто. Он перепробовал все, что могло остаться, – запах, волоски шерсти, след оружия, остатки тонких, разреженных полей, составлявших след ментальной магии… Но ничего не обнаружил.
– Может быть, холод как-нибудь подействовал, – предположил Сухмет, который читал мысли Лотара.
– Что-то должно было остаться, а получается… Ладно, впереди еще не один такой сюрприз.
Они пошли дальше. Следующую повозку они обнаружили через две сотни шагов. С ней все было проще, ее просто перевернули на бок. Лошадей и трупов людей не было. Товаров тоже. Дальше все так и пошло – ни трупов, ни товаров. Но количество разбитых и сломанных повозок ошеломляло. Наконец Сухмет не выдержал:
– Да сколько же здесь награбили! Пожалуй, Покуст не преувеличил, когда сказал, что на перевале можно перехватить заработанное жителями долины за целый год трудов.
Внезапно среди множества разбитых и разграбленных повозок они нашли второй труп. Его наполовину засыпало осколками фаянсовой посуды, которая разлетелась на куски от чудовищного удара, обрушившегося сверху. Даже после этого он оставался жив и собирался драться – его ухоженные пальцы сжимали рукоять боевой секиры. Но ее лезвие было чисто, купец не сумел подняться или не успел освободиться от остатков своего некогда прекрасного товара. И тогда его кто-то добил точным, как удар палача, выпадом под подбородок. Сухмет указал на характерный след от редчайшего в этих краях трехгранного клинка, оставившего ранку, похожую на запекшуюся от крови остроугольную звездочку.
– По такому клинку нетрудно будет отыскать убийцу.
Лотар кивнул:
– Посмотри, сталь прошила мягкие ткани и вошла в мозг снизу. Это сделал кто-то, кто всю жизнь зарабатывал мечом свою кружку вина. Сомневаюсь, что кто-нибудь из тех лоботрясов, которых мы видели в замке Веза и которые воображают себя бывалыми бойцами, может так ударить.
Колея, пробитая в камне бесчисленными повозками, стала эже. Иногда она напоминала пешеходную тропу. Лотар попытался понять, как же они здесь проезжали, но ничего не мог придумать. Сухмет рассеянно улыбнулся:
– Там, где проехать не удается, повозку можно перенести на руках.
– Но ведь нужно перегружать товары. С этим нелегко справиться.
Сухмет развел руками:
– Ты знаешь, как водят караваны в пустыне, мой господин. Поэтому тебе такой способ кажется необычным, а здесь это считается нормальной работой купца и его подручных. Скажи кому-нибудь, что бывает иначе, и тебе не поверят.
Горы теперь поднимались по сторонам дороги темными отвесными стенами. Небо, раздуваемое неровным ветром, посерело. В воздухе появились крохотные, холодные как лед капельки воды. Одежда стала шуршать, как листья во время дождя. Было видно не дальше чем на сотню шагов.
И со звуками творилось что-то непонятное. Казалось, закричи кто-нибудь из них, и уже на расстоянии вытянутой руки его голос увязнет в этой водяной пыли, как в вате. А хрустнет стебель травинки за много миль, и дрогнет, оглушенное, все живое.
– Удобное место для засады, – сказал Сухмет.
– Не очень, – возразил Лотар. – В ущелье десяток решительных людей способны задержать любую рать, пока повозки отводят в сторону. Вот если бы здесь было пошире и поровнее…
И такое место открылось за поворотом. Это было плоское и ровное, без канав и складок, плато. Стены ущелья, сжавшие дорогу, разошлись так далеко, что пропали в тумане. Дорога еще немного поднималась вверх, но потом вдруг затерялась за близким перекатом, образованным, должно быть, верхней точкой перевала.
– А вот это в самом деле очень удобное место для засады, – сказал Лотар, оглядываясь по сторонам. Ему здесь не нравилось, но он по-прежнему не чувствовал ни малейшей опасности.
– Где же повозки, где следы нападений?
В самом деле, здесь не было даже обломков.
– А знаешь, – вдруг возбужденно сказал Сухмет, – здесь кто-то все расчистил, хотя и непонятно с какой целью.
– Сейчас посмотрим.
Лотар пошел вперед. Зачем-то он считал шаги, словно каждый из них мог стать последним и ему нужно было пройти как можно дальше, чтобы уцелеть. Было так тихо, как бывает только в глубокой пещере, или в темном, густом кошмаре, или в горах, где уже невозможно дышать, где нет ни гроз, ни облаков, где не живет никто, кроме тех, кто уже не может называться человеком.
Вдруг – Лотар даже присел – зазвенели колокольчики… нет, колокола, оглушительные и непрерывные. Они трезвонили так, что можно было оглохнуть! Не понимая, что нужно делать, Лотар лег на камни и, мобилизовав всю свою энергию, попробовал быстро осмотреться. Ничего. Потом что-то стало проявляться, непонятное, трудноуловимое… А колокольчики захлебывались, предупреждая об опасности.
Его руки что-то коснулось и тут же замерло, прилипнув, врастая в кожу, обжигая невероятной болью. Потом что-то коснулось ноги, что-то мягко легло на плечо… Лотар окаменел, стараясь не двигаться. Он собрал всю выдержку, чтобы не вскочить, не взмахнуть руками, пытаясь освободиться.
Теперь он видел, что туман и клубящееся небо над головой были не просто спустившимся на перевал облаком. Это была мощнейшая и сложнейшая по исполнению магия, почти превосходящая все, что Лотар видел прежде и о чем читал. Эта серая, колышущаяся пелена скрывала тонкие невидимые нити… Они были липкими и жгучими, и их сплели, чтобы они беззвучно опускались сверху и опутывали жертву, если она начнет двигаться в попытке освободиться.
Это была паутина. Теперь Лотар видел, что это именно паутина – невидимая, не толще конского волоса, и абсолютно прозрачная, спускающаяся сверху медленными и бесшумными прядями. Они, как щупальца, свисали с основной сети, которая была растянута в сером небе на высоте десяти-пятнадцати туазов. Но это несомненно была паучья сеть – с ее спиральным строением, с ее потрясающим, смертоносным изяществом и совершенством.
Несколько нитей, как живые существа, скользнули по плащу и убрались в сторону. Вероятно, их раздвинул, как занавеску, ветер… Что-то здесь должно быть интересное с ветром. Нужно потом подумать или спросить Сухмета… Спросить Сухмета? Можно ли здесь громко разговаривать? А думать можно?
Лотар решился.
– Сухмет, – позвал он.
– Господин мой, прошу простить меня, недостойного раба, за то, что я не увидел раньше. Я буду всю жизнь слизывать кипящее масло со сковородки, чтобы искупить…
– От этого сейчас особенно много пользы, – пробормотал Лотар. Иногда его очень раздражало восточное воспитание старика.
– Что?
– Посмотри лучше, надо мной есть еще эта гадость? Она не ощущается до прикосновения, и я не знаю…
Кажется, я становлюсь болтливым, подумал Лотар. Наверное, это от страха.
– Правая нога и правая рука не должны двигаться. Но левая ничем не стеснена. Но они близко, о… как они близко. Лучше не двигайся, господин мой, я подберусь поближе и брошусь вперед, чтобы они затянулись на мне прежде, чем на тебе. Тогда ты успеешь…
– Больше ничего не придумал?
– Невыносимо видеть, как…
– Говоришь, левой я могу двигать?
Осторожно, не отрывая руку от камней со снегом, забившимся в трещинки, Лотар потянулся к Гвинеду. Его меч, не подвластный никакой нечисти, должен его спасти. Это ведь так просто – нужно всего лишь пресекать эти нити…
– Господин мой, не двигайся. Ветер изменился, сеть над нами займет другое положение, и нити поднимутся.
– А если появится тот, кто это сплел?
– Не появится. – Голосу Сухмета не хватало уверенности, но он уже не выл от ужаса.
Клинок выходил легко, словно знал, что без него не обойтись. Но движения кисти не хватало, чтобы освободиться от ножен. Если бы знать, что Гвинед справится с паутиной, можно было бы перевернуться на спину и рубануть те нити, которые сковали правую руку. Нет, нужно выбрать что-то более верное. В этом месте возможно все, здесь даже воздух загустел от какого-то чудовищного и дикого колдовства.
Лотар перехватил клинок посередине. Сталь была холодной и скользила от влаги. Лотар понял, почему Гвинед так легко выходит из ножен. Когда все кончится, подумал он, нужно будет тебя хорошенько намаслить.
Когда меч оказался в его руке, Лотар оперся на каменную поверхность подбородком. Это дало ему возможность посмотреть вперед. Настоящий занавес прозрачных нитей спускался сверху. Некоторые из них почти касались его лица, а он их не чувствовал. Привык к тому веществу, которое находится на них? И сейчас они отравляют его, а он не может даже как следует размахнуться…
Значит, лежать и ждать, как предлагал Сухмет, было бы самым верным путем в могилу. Хотя нет, здесь не хоронят. Здесь кто-то, напичканный магией, как рождественский гусь яблоками, съедает тех, кто слишком терпелив и готов лежать, чтобы сохранить жизнь. Поэтому и нет здесь трупов, хотя животных, желающих заняться свежей убоиной, тоже нет.
Лотар поднял Гвинед и поднес его к нитям. Так, должно быть, хирурги удаляют катаракту с глаза. Ну, старый друг, покажи, на что ты способен…
Едва острая стальная кромка коснулась первой паутинки, как тончайший волосок, длиной в пару дюймов, упал на землю и растворился в сыром воздухе, как медуза на солнце, только гораздо быстрее. Остальная нить поднялась вверх, закручиваясь тонкой спиралькой, словно живая. Может, и правда, они живые?.. Лотар коснулся следующей нити. Тот же эффект.
Тогда он рубанул по густой пряди, висевшей перед ним. И Гвинед прошел через бледные светящиеся нити, расчистив место для дыхания, для жизни. Разрубая вещество, из которого нити были созданы, меч ощутимо подрагивал в руке, но Лотару казалось, капельки воды в воздухе оказывают магическому мечу большее сопротивление, чем эта паутина.
Отвратительные космы отдернулись вверх, Лотар засмеялся. Он перекатился на спину и освободился одним быстрым движением меча. Против Гвинеда эта ловушка была бессильна. Он встал. Сухмет стоял на коленях там, где Лотар оставил его, и шептал какое-то заклинание.
Лотар расхохотался во весь голос. Разрубая все пряди, которые мешали ему пройти, он подошел к старику:
– Вставай. Гвинед справился с этим гораздо лучше заклинаний.
Сухмет открыл глаза. Он почти сразу все понял, и в его испуганных глазах появилось облегчение. Еще слабо, не очень-то веря удаче, он усмехнулся, показав свои не по-стариковски крепкие и красивые зубы.
– Значит…
– И на этот раз мы победим. Я же говорил тебе, здесь работают неумехи.
Земля качнулась под ногами Лотара, а горы рванулись вверх, закрывая небо, затянутое паутиной. Он упал на колени, потом на бок, но Гвинед не выпустил.
Он получил доказательство – в нитях все-таки был яд. И очень мощный, если хватило пары минут, чтобы отравить его. Но теперь это было не страшно.
И еще он подумал, что можно трансмутировать в паука и драться их методами.
Глава 3
Глава 4
– Ну кто же это знает, кроме их самих? – удивился Лотар.
Сухмет задумался. Они шагали по рыхлому, хлюпающему снегу, и горы становились все ближе. За низкими серыми тучами угадывалось солнце. Где-то недалеко сорвался пласт подтаявшего снега и гулко хлопнулся о землю. По-прежнему удивляло и настораживало отсутствие птиц.
Лотар обернулся. Ближайший лесок почти полностью закрыл долину, но между верхушками деревьев и полосой туманной мглы, давящей сверху, проглядывала земля, изрисованная разводами первой, удивительно яркой травы. Он догнал Сухмета.
– А знаешь, – заговорил старик, не поворачивая головы, – у меня такое же ощущение. Как будто мы столкнулись с новичками, которые не понимают сил, запущенных в действие. И они не способны теперь выбраться из положения, в котором оказались. В общем, мы напали на каких-то недоучек. – Он протопал еще десяток туазов и завершил свое сообщение: – Но это не значит, что мы не можем попасть в передрягу.
Внезапно Сухмет остановился. Заметив его напряженную спину, Лотар тоже замер и лишь тогда осознал, что его рука наполовину вытащила Гвинед из-за плеча. Оба стояли совершенно неподвижно, всматриваясь в темное, припорошенное снегом, смазанное пятно, появившееся впереди в трех сотнях шагов.
Это была перевернутая телега. Она ехала вниз, в долину, хотя и не наверняка. Уж очень трудно было сейчас определить, что здесь произошло. Обе лошади, тащившие ее, исчезли. Немного в стороне лежал труп возницы.
– Мертв уже много дней, – сказал Лотар.
– А ведь он почти вырвался.
– Пожалуй. К нему можно подойти, вокруг чисто.
Телега была из тех тихоходных, но очень надежных повозок, на которых местные жители переправляли товары на большие расстояния. Передняя ее часть была расколота, словно, до предела разогнавшись на этом склоне, она налетела на нечто несокрушимое. Товаров, как ни странно, не было. Постромки были оборваны… Нет, вся сбруя была вырвана из крепежных пазов крепкого, как камень, твердого дерева.
– Чтобы так рвануть, нужно быть великаном, – заметил Сухмет.
Они подошли к трупу. Это был житель долины, решил Лотар. У него были слишком характерные прямые русые волосы. Он был молод, не старше Лотара. Его белое от ночных морозов лицо напоминало лик статуи. В засыпанных льдинками глазах застыло спокойствие, и это было странно, потому что нижняя часть его туловища была оторвана: так нетерпеливый обжора разрывает тушку цыпленка. Кровь из разорванного живота впиталась в снег бледно-серым пятном.
– Удивительно, – подал голос Сухмет, – что его не обгрызли шакалы. Понимаешь, еще очень голодно, но ни один зверь не покусился на… Такое впечатление, что зверей тут вообще не осталось.
– Не знаю, есть ли тут шакалы, барсы или хотя бы лисицы, но те, кого интересуют ткани и золото, здесь определенно водятся.
Лотар попытался оценить своим магическим видением, что же здесь произошло, но ничего не увидел. То ли слишком много времени прошло, то ли все здесь было умело стерто. Он перепробовал все, что могло остаться, – запах, волоски шерсти, след оружия, остатки тонких, разреженных полей, составлявших след ментальной магии… Но ничего не обнаружил.
– Может быть, холод как-нибудь подействовал, – предположил Сухмет, который читал мысли Лотара.
– Что-то должно было остаться, а получается… Ладно, впереди еще не один такой сюрприз.
Они пошли дальше. Следующую повозку они обнаружили через две сотни шагов. С ней все было проще, ее просто перевернули на бок. Лошадей и трупов людей не было. Товаров тоже. Дальше все так и пошло – ни трупов, ни товаров. Но количество разбитых и сломанных повозок ошеломляло. Наконец Сухмет не выдержал:
– Да сколько же здесь награбили! Пожалуй, Покуст не преувеличил, когда сказал, что на перевале можно перехватить заработанное жителями долины за целый год трудов.
Внезапно среди множества разбитых и разграбленных повозок они нашли второй труп. Его наполовину засыпало осколками фаянсовой посуды, которая разлетелась на куски от чудовищного удара, обрушившегося сверху. Даже после этого он оставался жив и собирался драться – его ухоженные пальцы сжимали рукоять боевой секиры. Но ее лезвие было чисто, купец не сумел подняться или не успел освободиться от остатков своего некогда прекрасного товара. И тогда его кто-то добил точным, как удар палача, выпадом под подбородок. Сухмет указал на характерный след от редчайшего в этих краях трехгранного клинка, оставившего ранку, похожую на запекшуюся от крови остроугольную звездочку.
– По такому клинку нетрудно будет отыскать убийцу.
Лотар кивнул:
– Посмотри, сталь прошила мягкие ткани и вошла в мозг снизу. Это сделал кто-то, кто всю жизнь зарабатывал мечом свою кружку вина. Сомневаюсь, что кто-нибудь из тех лоботрясов, которых мы видели в замке Веза и которые воображают себя бывалыми бойцами, может так ударить.
Колея, пробитая в камне бесчисленными повозками, стала эже. Иногда она напоминала пешеходную тропу. Лотар попытался понять, как же они здесь проезжали, но ничего не мог придумать. Сухмет рассеянно улыбнулся:
– Там, где проехать не удается, повозку можно перенести на руках.
– Но ведь нужно перегружать товары. С этим нелегко справиться.
Сухмет развел руками:
– Ты знаешь, как водят караваны в пустыне, мой господин. Поэтому тебе такой способ кажется необычным, а здесь это считается нормальной работой купца и его подручных. Скажи кому-нибудь, что бывает иначе, и тебе не поверят.
Горы теперь поднимались по сторонам дороги темными отвесными стенами. Небо, раздуваемое неровным ветром, посерело. В воздухе появились крохотные, холодные как лед капельки воды. Одежда стала шуршать, как листья во время дождя. Было видно не дальше чем на сотню шагов.
И со звуками творилось что-то непонятное. Казалось, закричи кто-нибудь из них, и уже на расстоянии вытянутой руки его голос увязнет в этой водяной пыли, как в вате. А хрустнет стебель травинки за много миль, и дрогнет, оглушенное, все живое.
– Удобное место для засады, – сказал Сухмет.
– Не очень, – возразил Лотар. – В ущелье десяток решительных людей способны задержать любую рать, пока повозки отводят в сторону. Вот если бы здесь было пошире и поровнее…
И такое место открылось за поворотом. Это было плоское и ровное, без канав и складок, плато. Стены ущелья, сжавшие дорогу, разошлись так далеко, что пропали в тумане. Дорога еще немного поднималась вверх, но потом вдруг затерялась за близким перекатом, образованным, должно быть, верхней точкой перевала.
– А вот это в самом деле очень удобное место для засады, – сказал Лотар, оглядываясь по сторонам. Ему здесь не нравилось, но он по-прежнему не чувствовал ни малейшей опасности.
– Где же повозки, где следы нападений?
В самом деле, здесь не было даже обломков.
– А знаешь, – вдруг возбужденно сказал Сухмет, – здесь кто-то все расчистил, хотя и непонятно с какой целью.
– Сейчас посмотрим.
Лотар пошел вперед. Зачем-то он считал шаги, словно каждый из них мог стать последним и ему нужно было пройти как можно дальше, чтобы уцелеть. Было так тихо, как бывает только в глубокой пещере, или в темном, густом кошмаре, или в горах, где уже невозможно дышать, где нет ни гроз, ни облаков, где не живет никто, кроме тех, кто уже не может называться человеком.
Вдруг – Лотар даже присел – зазвенели колокольчики… нет, колокола, оглушительные и непрерывные. Они трезвонили так, что можно было оглохнуть! Не понимая, что нужно делать, Лотар лег на камни и, мобилизовав всю свою энергию, попробовал быстро осмотреться. Ничего. Потом что-то стало проявляться, непонятное, трудноуловимое… А колокольчики захлебывались, предупреждая об опасности.
Его руки что-то коснулось и тут же замерло, прилипнув, врастая в кожу, обжигая невероятной болью. Потом что-то коснулось ноги, что-то мягко легло на плечо… Лотар окаменел, стараясь не двигаться. Он собрал всю выдержку, чтобы не вскочить, не взмахнуть руками, пытаясь освободиться.
Теперь он видел, что туман и клубящееся небо над головой были не просто спустившимся на перевал облаком. Это была мощнейшая и сложнейшая по исполнению магия, почти превосходящая все, что Лотар видел прежде и о чем читал. Эта серая, колышущаяся пелена скрывала тонкие невидимые нити… Они были липкими и жгучими, и их сплели, чтобы они беззвучно опускались сверху и опутывали жертву, если она начнет двигаться в попытке освободиться.
Это была паутина. Теперь Лотар видел, что это именно паутина – невидимая, не толще конского волоса, и абсолютно прозрачная, спускающаяся сверху медленными и бесшумными прядями. Они, как щупальца, свисали с основной сети, которая была растянута в сером небе на высоте десяти-пятнадцати туазов. Но это несомненно была паучья сеть – с ее спиральным строением, с ее потрясающим, смертоносным изяществом и совершенством.
Несколько нитей, как живые существа, скользнули по плащу и убрались в сторону. Вероятно, их раздвинул, как занавеску, ветер… Что-то здесь должно быть интересное с ветром. Нужно потом подумать или спросить Сухмета… Спросить Сухмета? Можно ли здесь громко разговаривать? А думать можно?
Лотар решился.
– Сухмет, – позвал он.
– Господин мой, прошу простить меня, недостойного раба, за то, что я не увидел раньше. Я буду всю жизнь слизывать кипящее масло со сковородки, чтобы искупить…
– От этого сейчас особенно много пользы, – пробормотал Лотар. Иногда его очень раздражало восточное воспитание старика.
– Что?
– Посмотри лучше, надо мной есть еще эта гадость? Она не ощущается до прикосновения, и я не знаю…
Кажется, я становлюсь болтливым, подумал Лотар. Наверное, это от страха.
– Правая нога и правая рука не должны двигаться. Но левая ничем не стеснена. Но они близко, о… как они близко. Лучше не двигайся, господин мой, я подберусь поближе и брошусь вперед, чтобы они затянулись на мне прежде, чем на тебе. Тогда ты успеешь…
– Больше ничего не придумал?
– Невыносимо видеть, как…
– Говоришь, левой я могу двигать?
Осторожно, не отрывая руку от камней со снегом, забившимся в трещинки, Лотар потянулся к Гвинеду. Его меч, не подвластный никакой нечисти, должен его спасти. Это ведь так просто – нужно всего лишь пресекать эти нити…
– Господин мой, не двигайся. Ветер изменился, сеть над нами займет другое положение, и нити поднимутся.
– А если появится тот, кто это сплел?
– Не появится. – Голосу Сухмета не хватало уверенности, но он уже не выл от ужаса.
Клинок выходил легко, словно знал, что без него не обойтись. Но движения кисти не хватало, чтобы освободиться от ножен. Если бы знать, что Гвинед справится с паутиной, можно было бы перевернуться на спину и рубануть те нити, которые сковали правую руку. Нет, нужно выбрать что-то более верное. В этом месте возможно все, здесь даже воздух загустел от какого-то чудовищного и дикого колдовства.
Лотар перехватил клинок посередине. Сталь была холодной и скользила от влаги. Лотар понял, почему Гвинед так легко выходит из ножен. Когда все кончится, подумал он, нужно будет тебя хорошенько намаслить.
Когда меч оказался в его руке, Лотар оперся на каменную поверхность подбородком. Это дало ему возможность посмотреть вперед. Настоящий занавес прозрачных нитей спускался сверху. Некоторые из них почти касались его лица, а он их не чувствовал. Привык к тому веществу, которое находится на них? И сейчас они отравляют его, а он не может даже как следует размахнуться…
Значит, лежать и ждать, как предлагал Сухмет, было бы самым верным путем в могилу. Хотя нет, здесь не хоронят. Здесь кто-то, напичканный магией, как рождественский гусь яблоками, съедает тех, кто слишком терпелив и готов лежать, чтобы сохранить жизнь. Поэтому и нет здесь трупов, хотя животных, желающих заняться свежей убоиной, тоже нет.
Лотар поднял Гвинед и поднес его к нитям. Так, должно быть, хирурги удаляют катаракту с глаза. Ну, старый друг, покажи, на что ты способен…
Едва острая стальная кромка коснулась первой паутинки, как тончайший волосок, длиной в пару дюймов, упал на землю и растворился в сыром воздухе, как медуза на солнце, только гораздо быстрее. Остальная нить поднялась вверх, закручиваясь тонкой спиралькой, словно живая. Может, и правда, они живые?.. Лотар коснулся следующей нити. Тот же эффект.
Тогда он рубанул по густой пряди, висевшей перед ним. И Гвинед прошел через бледные светящиеся нити, расчистив место для дыхания, для жизни. Разрубая вещество, из которого нити были созданы, меч ощутимо подрагивал в руке, но Лотару казалось, капельки воды в воздухе оказывают магическому мечу большее сопротивление, чем эта паутина.
Отвратительные космы отдернулись вверх, Лотар засмеялся. Он перекатился на спину и освободился одним быстрым движением меча. Против Гвинеда эта ловушка была бессильна. Он встал. Сухмет стоял на коленях там, где Лотар оставил его, и шептал какое-то заклинание.
Лотар расхохотался во весь голос. Разрубая все пряди, которые мешали ему пройти, он подошел к старику:
– Вставай. Гвинед справился с этим гораздо лучше заклинаний.
Сухмет открыл глаза. Он почти сразу все понял, и в его испуганных глазах появилось облегчение. Еще слабо, не очень-то веря удаче, он усмехнулся, показав свои не по-стариковски крепкие и красивые зубы.
– Значит…
– И на этот раз мы победим. Я же говорил тебе, здесь работают неумехи.
Земля качнулась под ногами Лотара, а горы рванулись вверх, закрывая небо, затянутое паутиной. Он упал на колени, потом на бок, но Гвинед не выпустил.
Он получил доказательство – в нитях все-таки был яд. И очень мощный, если хватило пары минут, чтобы отравить его. Но теперь это было не страшно.
И еще он подумал, что можно трансмутировать в паука и драться их методами.
Глава 3
Лотар пришел в себя от запаха дыма. Его голова лежала на чем-то мягком, а руки и ноги были укутаны грубой, приятной на ощупь тканью. Ему было тепло, даже жарко.
Где-то совсем рядом рубили дрова. Интересно, подумал Лотар, откуда здесь дрова. Из лесу они вышли несколько часов назад, и ничего, кроме камня, не видели по обеим сторонам дороги… Дорога, паутина, яд. Он все вспомнил и открыл глаза.
Прямо перед ним горел огонь. Грубые дорожные плащи, в которые Лотар был укутан, уже начинали потихоньку тлеть. По ту сторону костра Сухмет рубил обломки повозки боевой секирой убитого купца. Сухмет сразу понял, что Лотар в сознании.
– Вот и отлично. – Он вчитался в состояние Лотара и тут же палкой стал отодвигать костер подальше. – Сейчас, мой господин, все будет как ты хочешь.
– Сухмет, – голос Лотара удивил его самого, настолько он был слаб, – долго я был без сознания?
– Нет, мой господин.
– Говори правду.
– Два часа. – Сухмет занялся головешками. – Но теперь это ничего не значит.
– Сухмет, а мы не ошиблись? Может, против нас на этот раз играют очень сильные противники и их неумелость нам просто померещилась?
– Они в самом деле не понимают, что творят. И плохо рассчитывают, что будет потом. С той энергией, которую они затратили на создание этой ловушки и которая требуется, чтобы не пропустить сюда ветер, они могли бы придумать и что-нибудь получше.
– Откуда у них такая энергетика?
Сухмет подумал, вытер невольно выступившие от дыма слезы и ответил:
– Иногда в руки не очень умелого колдуна попадает магический инструмент огромной силы. И тогда начинается такое, что не привидится и самому изобретательному идиоту.
Сухмет развел руками. Лотар посмотрел в низкое небо, куда дым костра уносился, как песок ссыпается в пропасть.
– Хорошая идея. Принеси воды, пить хочется.
Сухмет бросился к сумке. Когда он поднес к губам Лотара горлышко, в тонких медных стенках дружелюбно и звонко плеснулась вода. Лотар взял флягу сам. Рука его подрагивала, но он знал, что уже завтра и думать забудет об отравлении. Его тело, которое могло трансмутировать в дракона, уже восстанавливало свою жизненную силу.
Вода остудила жар. Лотар вытер губы и с сожалением вогнал в горлышко пробку.
– Как ты думаешь, имеет смысл трансмутировать в паука и драться по их правилам?
– Ни в коем случае, господин мой. – Сухмет взял флягу и отставил в сторону. – Чтобы выбрать подходящий вид паука и научиться драться наиболее эффективным методом, нужно немало экспериментировать. Если бы ты так поступил, я не дал бы за твою жизнь…
Лотар улыбнулся:
– Правильно. В новом теле – другая пластика, и мозг довольно трудно привыкает к этому.
Сухмет выпрямился, опустил руки и очень смиренно произнес:
– Мой господин, я должен признать, что ты действовал наилучшим образом, а вот мои советы привели бы тебя к гибели.
Лотар слабо махнул рукой:
– Все обошлось, Сухмет.
– Нет, господин мой, я должен…
– Нет! – рявкнул Лотар как мог. – Не заставляй меня тратить силы впустую.
Старик поклонился:
– Слушаю, мой господин.
– И вообще, мне не хочется, чтобы ты так меня называл. Я никакой не господин тебе, ты получил свободу в тот день, когда мы встретились.
Лицо Сухмета стало несчастным, в его узких глазах появилась печаль.
– А как я должен называть тебя, господин?
– Хотя бы по имени. А если наберешься смелости, называй как остальные – Желтоголовым.
– Господин, не наказывай меня так, я не могу и не хочу… Даже приказа твоего я не послушаю.
Сухмет быстро отошел в сторону, подобрал секиру и сделал вид, что на свете не существует ничего важнее дров.
Да, он присмирел, и, может статься, надолго, подумал Лотар. А жалко.
– Что ты делаешь?
– Рублю дрова. Скоро я буду готовить ужин, господин, дров потребуется много.
– Еще вчера ты умел приготовить ужин на двух лучинах и пучке травы.
Он промолчал. Нет, так не годится, нужно зайти с другой стороны.
– Как ты думаешь, та птица, которая погибла в паутине…
– Она очень быстро погибла от яда. А потом кто-то ее утащил, чтобы она не обозначала сеть другим птицам. Кроме того, кто-то тут очень голоден.
– А мне показалось, ее мгновенно удушили.
– Этот яд действует, помимо прочего, на дыхательные центры. И расстояние было слишком велико, немудрено ошибиться.
Так, уже лучше. Оставался один шаг, чтобы он начал излагать свои соображения без понуканий.
– А я ждал, что со мной попробуют то же. Ведь птица и человек довольно схожи.
Сухмет усмехнулся, поднял голову:
– Дело в том, что ты – не человек… Да, знаю, ты раскрыт, не думаешь об осторожности, самоуверен и очень, чрезмерно любопытен. Вначале даже я совершенно серьезно думал, что такова твоя индивидуальность, пока не убедился, что ты иногда, очень редко, но все-таки переигрываешь. И стало ясно, что, может быть, ты – Черный Дракон, который трансмутировал в человека, а это совсем не то же, что человек, вернувшийся после неудачного колдовства в человеческое естество. – Сухмет блеснул глазами. – Как бы там ни было, я утверждаю: ты, так сказать, оборотень в квадрате, трансмутант второй степени, который прикрыл всесилие дракона видимостью неискушенного юнца.
Лотар никогда не думал о себе в таком ракурсе. Это было нечто совершенно новое.
– Трансмутация в человека… Ничего себе!
Сухмет сдержанно рассмеялся:
– Пожалуй, об этом не имело смысла говорить, ведь по рождению ты – человек, как и я. Но с теоретической точки зрения во всем твоем существовании, господин, есть какая-то загадка.
– Древние загадки, темные тайны, превосходно замаскированные ловушки…
Оба посмотрели в ту сторону, где ущелье выходило на плато. До него было не больше двухсот шагов. Не слишком ли близко, подумал Лотар. Нет, если Сухмет решил, что этого достаточно, значит, так и есть.
– Да, пожалуй, она неплохо замаскирована. И все-таки, повторяю, можно было придумать что-то более совершенное. В том, что здесь устроено, не видно, знаешь ли, настоящего мастерства.
Лотар внутренне торжествовал. Сухмет становился собой. И это был лучший товарищ и лучший помощник в том ремесле, которое Лотар себе выбрал.
– Ты придумал, как теперь следует поступить?
– Нет, господин. После того, что случилось, я не решаюсь…
– Так ты предпочитаешь, чтобы я сломал шею по собственному рецепту. Ну что же, я попробую. Пока ты готовишь ужин, мне хотелось бы посмотреть на паутину и подумать, что делать дальше. Помоги мне добраться туда.
Сухмет бросил секиру и поспешил к Лотару.
– Я посажу тебя, мой господин, там, где видно все, что происходит на плато. – Он усмехнулся, легко поднимая Лотара на руки. – И где это зрелище напоминает сад камней, который выявляет лучшие качества воина.
Где-то совсем рядом рубили дрова. Интересно, подумал Лотар, откуда здесь дрова. Из лесу они вышли несколько часов назад, и ничего, кроме камня, не видели по обеим сторонам дороги… Дорога, паутина, яд. Он все вспомнил и открыл глаза.
Прямо перед ним горел огонь. Грубые дорожные плащи, в которые Лотар был укутан, уже начинали потихоньку тлеть. По ту сторону костра Сухмет рубил обломки повозки боевой секирой убитого купца. Сухмет сразу понял, что Лотар в сознании.
– Вот и отлично. – Он вчитался в состояние Лотара и тут же палкой стал отодвигать костер подальше. – Сейчас, мой господин, все будет как ты хочешь.
– Сухмет, – голос Лотара удивил его самого, настолько он был слаб, – долго я был без сознания?
– Нет, мой господин.
– Говори правду.
– Два часа. – Сухмет занялся головешками. – Но теперь это ничего не значит.
– Сухмет, а мы не ошиблись? Может, против нас на этот раз играют очень сильные противники и их неумелость нам просто померещилась?
– Они в самом деле не понимают, что творят. И плохо рассчитывают, что будет потом. С той энергией, которую они затратили на создание этой ловушки и которая требуется, чтобы не пропустить сюда ветер, они могли бы придумать и что-нибудь получше.
– Откуда у них такая энергетика?
Сухмет подумал, вытер невольно выступившие от дыма слезы и ответил:
– Иногда в руки не очень умелого колдуна попадает магический инструмент огромной силы. И тогда начинается такое, что не привидится и самому изобретательному идиоту.
Сухмет развел руками. Лотар посмотрел в низкое небо, куда дым костра уносился, как песок ссыпается в пропасть.
– Хорошая идея. Принеси воды, пить хочется.
Сухмет бросился к сумке. Когда он поднес к губам Лотара горлышко, в тонких медных стенках дружелюбно и звонко плеснулась вода. Лотар взял флягу сам. Рука его подрагивала, но он знал, что уже завтра и думать забудет об отравлении. Его тело, которое могло трансмутировать в дракона, уже восстанавливало свою жизненную силу.
Вода остудила жар. Лотар вытер губы и с сожалением вогнал в горлышко пробку.
– Как ты думаешь, имеет смысл трансмутировать в паука и драться по их правилам?
– Ни в коем случае, господин мой. – Сухмет взял флягу и отставил в сторону. – Чтобы выбрать подходящий вид паука и научиться драться наиболее эффективным методом, нужно немало экспериментировать. Если бы ты так поступил, я не дал бы за твою жизнь…
Лотар улыбнулся:
– Правильно. В новом теле – другая пластика, и мозг довольно трудно привыкает к этому.
Сухмет выпрямился, опустил руки и очень смиренно произнес:
– Мой господин, я должен признать, что ты действовал наилучшим образом, а вот мои советы привели бы тебя к гибели.
Лотар слабо махнул рукой:
– Все обошлось, Сухмет.
– Нет, господин мой, я должен…
– Нет! – рявкнул Лотар как мог. – Не заставляй меня тратить силы впустую.
Старик поклонился:
– Слушаю, мой господин.
– И вообще, мне не хочется, чтобы ты так меня называл. Я никакой не господин тебе, ты получил свободу в тот день, когда мы встретились.
Лицо Сухмета стало несчастным, в его узких глазах появилась печаль.
– А как я должен называть тебя, господин?
– Хотя бы по имени. А если наберешься смелости, называй как остальные – Желтоголовым.
– Господин, не наказывай меня так, я не могу и не хочу… Даже приказа твоего я не послушаю.
Сухмет быстро отошел в сторону, подобрал секиру и сделал вид, что на свете не существует ничего важнее дров.
Да, он присмирел, и, может статься, надолго, подумал Лотар. А жалко.
– Что ты делаешь?
– Рублю дрова. Скоро я буду готовить ужин, господин, дров потребуется много.
– Еще вчера ты умел приготовить ужин на двух лучинах и пучке травы.
Он промолчал. Нет, так не годится, нужно зайти с другой стороны.
– Как ты думаешь, та птица, которая погибла в паутине…
– Она очень быстро погибла от яда. А потом кто-то ее утащил, чтобы она не обозначала сеть другим птицам. Кроме того, кто-то тут очень голоден.
– А мне показалось, ее мгновенно удушили.
– Этот яд действует, помимо прочего, на дыхательные центры. И расстояние было слишком велико, немудрено ошибиться.
Так, уже лучше. Оставался один шаг, чтобы он начал излагать свои соображения без понуканий.
– А я ждал, что со мной попробуют то же. Ведь птица и человек довольно схожи.
Сухмет усмехнулся, поднял голову:
– Дело в том, что ты – не человек… Да, знаю, ты раскрыт, не думаешь об осторожности, самоуверен и очень, чрезмерно любопытен. Вначале даже я совершенно серьезно думал, что такова твоя индивидуальность, пока не убедился, что ты иногда, очень редко, но все-таки переигрываешь. И стало ясно, что, может быть, ты – Черный Дракон, который трансмутировал в человека, а это совсем не то же, что человек, вернувшийся после неудачного колдовства в человеческое естество. – Сухмет блеснул глазами. – Как бы там ни было, я утверждаю: ты, так сказать, оборотень в квадрате, трансмутант второй степени, который прикрыл всесилие дракона видимостью неискушенного юнца.
Лотар никогда не думал о себе в таком ракурсе. Это было нечто совершенно новое.
– Трансмутация в человека… Ничего себе!
Сухмет сдержанно рассмеялся:
– Пожалуй, об этом не имело смысла говорить, ведь по рождению ты – человек, как и я. Но с теоретической точки зрения во всем твоем существовании, господин, есть какая-то загадка.
– Древние загадки, темные тайны, превосходно замаскированные ловушки…
Оба посмотрели в ту сторону, где ущелье выходило на плато. До него было не больше двухсот шагов. Не слишком ли близко, подумал Лотар. Нет, если Сухмет решил, что этого достаточно, значит, так и есть.
– Да, пожалуй, она неплохо замаскирована. И все-таки, повторяю, можно было придумать что-то более совершенное. В том, что здесь устроено, не видно, знаешь ли, настоящего мастерства.
Лотар внутренне торжествовал. Сухмет становился собой. И это был лучший товарищ и лучший помощник в том ремесле, которое Лотар себе выбрал.
– Ты придумал, как теперь следует поступить?
– Нет, господин. После того, что случилось, я не решаюсь…
– Так ты предпочитаешь, чтобы я сломал шею по собственному рецепту. Ну что же, я попробую. Пока ты готовишь ужин, мне хотелось бы посмотреть на паутину и подумать, что делать дальше. Помоги мне добраться туда.
Сухмет бросил секиру и поспешил к Лотару.
– Я посажу тебя, мой господин, там, где видно все, что происходит на плато. – Он усмехнулся, легко поднимая Лотара на руки. – И где это зрелище напоминает сад камней, который выявляет лучшие качества воина.
Глава 4
Лотар и Сухмет стояли перед плато и осматривались. Сеть над их головами не безжизненно перечеркивала небо, а перекатывалась, как трава на ветру, иногда бессильно провисая, словно сырая шкура на барабане, а иногда вздымаясь куполом над этим каменистым полем.
Лотар не спускал глаз с прядей беззвучных, смертоносных нитей. Они то поднимались, увлекаемые сетью, то опускались чуть не до половины своей длины и тогда мели поверхность камней, словно большие, отвратительные швабры, которые моряки делают из старых канатов. Лотар уже заметил места, которых следовало избегать, потому что там эти пучки были особенно густыми, но определил и просветы, где можно было проскочить, если Сухмет станет предупреждать о движениях сети над головой.
– Никогда ничего подобного не видел. И как это, по-твоему, работает?
Сухмет притворялся: сообразить, что сеть наверху служит лишь каркасом для свисающих пучков, не составляло труда. Лотара поразила идея использовать ветер, который, то поднимая, то опуская сеть, обеспечивал неожиданную и совершенно непредсказуемую атаку всего, что оказывалось на дороге. Это делало ловушку совершенно непроходимой. Оставалось только удивляться, что некоторым купцам удалось преодолеть смертоносный барьер. Если бы Лотар не видел трупы и разбитые повозки с этой стороны, он бы не поверил, что такое вообще возможно.
– Хорошо работает, – ответил Лотар. – Просто и надежно.
Сухмет понял, что его тон не принят, и усмехнулся:
– А что еще ты увидел, пока сидел здесь всю ночь и половину утра?
Лотар посмотрел на верхушки гор, нависших над ущельем.
– Я и не думал сидеть здесь столько времени без дела. Я спал. Здесь, как оказалось, хорошо спится.
– Ну да, – буркнул Сухмет, – смертельное отравление неизвестным ядом как средство от бессонницы. Нужно будет записать, уж очень оригинальный способ.
– А я подумал, это ты начинил меня таким варевом, что меня можно было резать на куски, я бы даже не проснулся. – Сухмет сдержанно поклонился, но Лотар уже думал о деле. – В общем, я, конечно, не только спал. Я еще увидел, как умирают птицы. Оказывается, по верхней сети бегают три паука, причем каждый величиной с теленка, но гораздо опасней. Только вот как они могут удержаться на этой сеточке?..
– Возможно, – чуть слышно произнес Сухмет, – эта сеточка выдержит не только теленка, но и взрослого быка.
– Откуда ты знаешь?
– Мне кажется, я читал об этом в какой-то книге, где переписчики не поленились рассказать о таких методах колдовства, которые в конце концов признали неудачными.
– А там не говорилось о методе борьбы с таким вот кружевом?
– Нет, господин. Но я думаю, ты придумаешь что-нибудь.
– А что обнаружил ты?
– Мне тоже показалось, что за верхнюю сеть отвечают три не очень крупных паука, выращенных из породы лесных охотников за мошками.
– Выращенных?
– Если у устроителя этих чудес действительно есть мощный источник энергии, то ему вырастить из обычного паучишки кровожадную тварь ничего не стоит. Нужно только время, как ни странно, довольно много времени.
Лотар осмотрел ближайшие скалы, не скрытые туманом.
– К тому же мне показалось, здесь есть что-то еще. Гораздо более грозное и опасное. Но вот что именно, я не понял. Это место настолько полно крови и еще не остывшей боли, что разобраться совершенно невозможно.
Сухмет очень серьезно кивнул.
– Мне тоже показалось, что главное – не в этих верхолазах. Они лишь служат чему-то… Мне, в отличие от тебя, определить его мешает не масса происшедших здесь убийств, а перенасыщенность энергией, чуждой тонкой магии, к которой я привык.
Лотар вздохнул:
– Значит, будем осторожны. И действовать придется так, как чистят капусту – снимают один испорченный лист за другим и смотрят, что получается.
Сухмет согласно кивнул:
– С чего начнем?
– С твоего конька – пиротехники. Я буду действовать, а ты поможешь мне не влипнуть в очередной пучок этой прелести. – Лотар усмехнулся. – Весь план построен на том, что ты вчера нарубил множество превосходных дров.
Через пару часов все было готово. Три большие груды облитых маслом дров были аккуратно уложены на широких бычьих шкурах, расстеленных на приличном расстоянии друг от друга на самом краю опасной зоны. Шкуры и масло нашлись среди товаров, которыми погнушались грабители повозок. Еще одну шкуру Лотар накинул на себя, защитившись от прикосновения отравленной паутины.
Сухмет встал на небольшой валун у средней шкуры и сказал:
– Значит, так. Если я поднял руку, сеть висит высоко. Если опустил – она пытается накрыть тебя, и самое лучшее – побыстрее удирать.
Лотар не спускал глаз с прядей беззвучных, смертоносных нитей. Они то поднимались, увлекаемые сетью, то опускались чуть не до половины своей длины и тогда мели поверхность камней, словно большие, отвратительные швабры, которые моряки делают из старых канатов. Лотар уже заметил места, которых следовало избегать, потому что там эти пучки были особенно густыми, но определил и просветы, где можно было проскочить, если Сухмет станет предупреждать о движениях сети над головой.
– Никогда ничего подобного не видел. И как это, по-твоему, работает?
Сухмет притворялся: сообразить, что сеть наверху служит лишь каркасом для свисающих пучков, не составляло труда. Лотара поразила идея использовать ветер, который, то поднимая, то опуская сеть, обеспечивал неожиданную и совершенно непредсказуемую атаку всего, что оказывалось на дороге. Это делало ловушку совершенно непроходимой. Оставалось только удивляться, что некоторым купцам удалось преодолеть смертоносный барьер. Если бы Лотар не видел трупы и разбитые повозки с этой стороны, он бы не поверил, что такое вообще возможно.
– Хорошо работает, – ответил Лотар. – Просто и надежно.
Сухмет понял, что его тон не принят, и усмехнулся:
– А что еще ты увидел, пока сидел здесь всю ночь и половину утра?
Лотар посмотрел на верхушки гор, нависших над ущельем.
– Я и не думал сидеть здесь столько времени без дела. Я спал. Здесь, как оказалось, хорошо спится.
– Ну да, – буркнул Сухмет, – смертельное отравление неизвестным ядом как средство от бессонницы. Нужно будет записать, уж очень оригинальный способ.
– А я подумал, это ты начинил меня таким варевом, что меня можно было резать на куски, я бы даже не проснулся. – Сухмет сдержанно поклонился, но Лотар уже думал о деле. – В общем, я, конечно, не только спал. Я еще увидел, как умирают птицы. Оказывается, по верхней сети бегают три паука, причем каждый величиной с теленка, но гораздо опасней. Только вот как они могут удержаться на этой сеточке?..
– Возможно, – чуть слышно произнес Сухмет, – эта сеточка выдержит не только теленка, но и взрослого быка.
– Откуда ты знаешь?
– Мне кажется, я читал об этом в какой-то книге, где переписчики не поленились рассказать о таких методах колдовства, которые в конце концов признали неудачными.
– А там не говорилось о методе борьбы с таким вот кружевом?
– Нет, господин. Но я думаю, ты придумаешь что-нибудь.
– А что обнаружил ты?
– Мне тоже показалось, что за верхнюю сеть отвечают три не очень крупных паука, выращенных из породы лесных охотников за мошками.
– Выращенных?
– Если у устроителя этих чудес действительно есть мощный источник энергии, то ему вырастить из обычного паучишки кровожадную тварь ничего не стоит. Нужно только время, как ни странно, довольно много времени.
Лотар осмотрел ближайшие скалы, не скрытые туманом.
– К тому же мне показалось, здесь есть что-то еще. Гораздо более грозное и опасное. Но вот что именно, я не понял. Это место настолько полно крови и еще не остывшей боли, что разобраться совершенно невозможно.
Сухмет очень серьезно кивнул.
– Мне тоже показалось, что главное – не в этих верхолазах. Они лишь служат чему-то… Мне, в отличие от тебя, определить его мешает не масса происшедших здесь убийств, а перенасыщенность энергией, чуждой тонкой магии, к которой я привык.
Лотар вздохнул:
– Значит, будем осторожны. И действовать придется так, как чистят капусту – снимают один испорченный лист за другим и смотрят, что получается.
Сухмет согласно кивнул:
– С чего начнем?
– С твоего конька – пиротехники. Я буду действовать, а ты поможешь мне не влипнуть в очередной пучок этой прелести. – Лотар усмехнулся. – Весь план построен на том, что ты вчера нарубил множество превосходных дров.
Через пару часов все было готово. Три большие груды облитых маслом дров были аккуратно уложены на широких бычьих шкурах, расстеленных на приличном расстоянии друг от друга на самом краю опасной зоны. Шкуры и масло нашлись среди товаров, которыми погнушались грабители повозок. Еще одну шкуру Лотар накинул на себя, защитившись от прикосновения отравленной паутины.
Сухмет встал на небольшой валун у средней шкуры и сказал:
– Значит, так. Если я поднял руку, сеть висит высоко. Если опустил – она пытается накрыть тебя, и самое лучшее – побыстрее удирать.