Страница:
Не лучше поступали в Великую войну и немцы, помещая в газетах «Списки потерь» на войне и точное указание не только сформированной в военное время войсковой части, но и фронта, где был убит офицер. Ценными оказались и объявления офицеров, особенно из сформированной в военное время части, извещающих о своем вступлении в брак и пр. Все эти сведения вместе с найденными у убитых, раненых и взятых в плен материалами являлись ценным источником для установления организации вооруженных сил противника в военное время.
В. Радиотелеграфная разведка.
б, в, г, д, ж, з, к, л, м, н, щ, ш, ч, ц, х, ф, т, с, р, п
Г. Обработка материалов тайной разведки.
В. Радиотелеграфная разведка.
Достоинства и недостатки личной и документальной тайных разведок и допроса пленных. Радиотелеграфная разведка — новое могучее средство быстрого распознавания оперативных намерений противника. Организация радиотелеграфной разведки в Австро-Венгрии во время Великой войны на русском и итальянском фронтах. Причины легкости расшифровки австрийцами русских радиограмм. Наши попытки расшифровывать неприятельские радиограммы на сухопутном и морском фронтах. Радиотелеграфная разведка в Англии. Отличие радиотелеграфной разведки от других видов тайной разведки. Понятие о шифрах и кодах.
Вышеупомянутые главные виды тайной разведки — личная и документальная — страдают одним существенным недостатком — запозданием получения их результатов; опрос пленных, хотя и в такой же степени страдает этим недочетом, но зато касается сравнительно небольшого участка неприятельского фронта, откуда взяты пленные. Все же пленные или, как у нас называют, «язык» были и в Великую войну, да надо полагать, останутся и на будущее время самым надежным средством тайной разведки, позволяющим документально констатировать факт нахождения данной войсковой части противника, но не позволяет предвидеть его намерений. Последнему, самому главному требованию тайной разведки может удовлетворить лишь радиотелеграфная разведка, которая в смысле достоверности, обширности фронта и возможности проникать в намерения противника является непревзойденным до сих пор средством тайной разведки. Это обстоятельство, благодаря умению австро-венгров расшифровывать наши оперативные радиограммы, начиная с 19-го сентября 1914 года, а германцы это делали по-видимому с самого начала войны, превратило ведение ими Великой войны в игру с заблаговременно открытыми картами в то время, как мы все время вели ее вслепую. Более подробно я говорю об этом в своей статье «Радиотелеграфная разведка» в «Вестнике военных знаний» в №№ 1,2, 1931 года. Здесь же я приведу лишь краткое резюме ее.
Еще с 1908 года военно-морская радиотелеграфная станция Австро-Венгрии стала перехватывать иностранные радиограммы и пытаться их расшифровывать. Итало-турецкая война 1911-1912 гг. и Балканская война 1912-1913 гг. дали им еще большую в этом отношении практику и перед Великой войной «расшифровка сербских телеграмм не представляла уже никаких затруднений» для австрийцев, говорит генерал Ронге в своем труде «Военный и промышленный шпионаж».
Так как русский шифр был разгадан австрийцами лишь 19 сентября, то есть уже после разгрома нами 1-й, 2-й, 3-й и 4-й армий, то первое наше сражение с ними велось таким образом обеими сторонами почти вслепую, то есть ориентировка о противнике покоилась главным образом на результатах войсковой, то есть открытой разведки. Все же последующие после 19 сентября 1914 года сражения на австрийском фронте, а на германском по-видимому с самого начала войны, велись противниками со знанием наперед наших намерений. Только в этом «предвидении» (?) и надлежит искать причину успеха наших противников, невзирая на геройство наших войск.
Генерал Ронге говорит, что расшифрованная австрийцами наша радиограмма от 25-го сентября 1914 года выяснила отход нашей авангардной 9-й армии, преследовавшей разбитых австрийцев за реку Вислу в виду предстоящего маневра. Радиограмма от 28-го сентября окончательно установила район, куда она перебрасывалась — за реку Вислу ниже реки Сана, а последующие затем до 4-го октября включительно радиограммы выяснили районы перебросок не только 9-й, но 4-й, 5-й, 1-й, 2-й армий, то есть районы перебросок не только Юго-Западного, но и армий Северо-Западного фронта.
Таких невиданных доселе в военной истории результатов в смысле распознания оперативных замыслов противника как в отношении скорости донесений, так и их достоверности, не давал еще ни один способ разведки.
В конце октября 1914 года, говорит генерал Ронге, благодаря расшифровке русских радиограмм «схема расположения русских войск по дням до дивизии включительно мало могла чем отличаться от той, что имелась в Ставке Верховного главнокомандующего или в штабе главнокомандующего Юго-Западным фронтом в Холме».
13— го ноября 1914 года австрийцами была перехвачена радиограмма с диспозицией для начинавшегося 14-го ноября наступления русских армий вглубь Германии. Это ценнейшее как по содержанию, так и по своевременности сведение о могучем кулаке победоносных русских армий уже после полудня 13-го ноября лежало на столе германского и австро-венгерского оперативных отделений Ставки. Мудро использовали немцы это сведение, задумав взять в клещи это наступление 9-й германской армией со стороны Торна и Познани и 4-й австро-венгерской -из-за Вислы со стороны Кракова. Это едва не привело к капитуляции наших 2-й и 5-й армий под Лодзью и благодаря подобным же расшифрованным радиограммам нам не удалось захватить в плен попавшие под Лодзью в мешок германские дивизии.
Таких примеров немало приведено в книге генерала Ронге, причем красной нитью проходит, что в те периоды, когда отказывалось действовать лучшее средство австро-венгерской разведки расшифровка наших радиограмм, как например, в конце Лодзинской операции, когда переменен был нами шифр, у них создается «катастрофическое настроение», ибо тогда они ставились в одинаковое со своим противником положение в смысле ведения боя.
Чтобы судить об интенсивности работы подслушивающих радиостанций достаточно, со слов генерала Ронге, указать, что с 19-го сентября 1914 года по начало 1915 года ими были разгаданы шестнадцать наших шифров, суточная же продуктивность работы по расшифровке достигала семидесяти радиограмм, как то имело место 4-го июня 1916 года.
К марту 1916 года работа по подслушиванию у австрийцев была организована следующим образом. Подслушивающие станции образовали шесть групп: Барановичи, Ковель, Берестечко, Броды, Бржежаны и Коломые, причем каждой группе был приписан определенный участок нашей позиции. В эти же группы включены были и так называемые измерительные радиотелеграфные станции (Messtationen) для определения путем звуковых засечек с нескольких пунктов неприятельских радиотелеграфных станций.
Не менее успешно было организовано австрийцами подслушивание и на итальянском фронте, где каждую итальянскую радиостанцию подслушивали две — три австрийские, на радиоизмерительных же станциях лежала обязанность ежедневно проверять расположение порученных их наблюдению радиотелеграфных станций противника. Дело подслушивания австрийцами на итальянском фронте отчасти облегчалось наличием приобретенных ими двух итальянских шифров «Cifrario rosso» и «Cifrario tascabile».
Продуктивность работы подслушивающих австрийских радиостанций была огромная.
В целях подтверждения блестящей работы австрийских радиостанций генерал Ронге приводит из «Corriere della Sera» oт 19-го августа 1919 г. следующее мнение следственной комиссии о битве при Корфрейте. «Достаточно будет указать на чрезвычайно высокую степень развития службы подслушивания, которая дополнялась достойной удивления дешифровальной службой, благодаря которым удавалось, между прочим, во время отступления находить наши радиостанции и расшифровывать наши радиограммы для определения направления нашего отступления. Захваченные после перемирия в качестве добычи материалы доказали, что противник расшифровал почти все наши шифры, включая самые секретные и самые трудные».
В заключение генерал Ронге не без заслуженной гордости говорит, что как на русском, так и на итальянском фронтах служба подслушивания была верным помощником своего главнокомандования в деле распознания оперативных замыслов своего противника, для чего она умело пользовалась всякой его оплошностью, главнейшие из которых необходимо привести, дабы избежать повторения подобных ошибок в будущем.
До 14— го сентября 1914 года русские радиограммы передавались не сплошь в зашифрованном виде, почему путем сопоставления зашифрованной и не зашифрованной частей радиограммы являлась возможность догадаться о смысле первой части ее, что могло облегчить разыскание шифра. Распоряжение же Ставки от 14-го сентября 1914 года о передаче радиограмм в сплошь зашифрованном виде можно считать запоздалым, ибо 19-го сентября русский шифр был уже разгадан.
Во второй половине октября 1914 года одна из русских радиостанций не получила нового шифра и продолжала работать старым. Сопоставление одной и той же радиограммы, зашифрованной старым и новым шифром, облегчало разгадывание последнего.
То же имело место в момент введения нами 17 июня 1916 года нового, очень сложного шифра с 300 шифровальными группами, что настолько затрудняло пользование им. Но некоторые штабы продолжали работать старым шифром, а это значительно облегчало разгадку нового шифра, особенно если принять во внимание, что расположенный в районе 8-й армии гвардейский отряд позволил себе даже скрытой радиограммой сообщить цифровой ключ к этому шифру. 23 ноября 1917 года итальянцами было отдано распоряжение по радио, чтобы каждая радиостанция сообщила центральной радиостанции свое местонахождение, а равно и штаба, к коему она приписана, если она расположена не в одном с ним пункте, что по словам генерала Ронге, дало австрийцам возможность быстро и точно установить распределение всех войсковых частей, а равно и артиллерии среднего и тяжелого калибров.
Из вышеизложенного видно, что новое средство связи — радиография — принесло нам больше вреда, чем пользы, донельзя облегчив противникам проникновение в наши оперативные планы. Не имей мы радиотелеграфии, наши действия были бы несравнимо более успешными, доказательством чему могут служить разгром австрийцев в августе-сентябре 1914 года и успех 1-й армии генерала Рен-ненкампфа в августе того же год в Восточной Пруссии. Эти успешные наши действия совпали по времени с тем периодом, когда австрийцы не умели еще расшифровывать наши радиограммы, а у немцев дело это только еще налаживалось. Отсутствие у нас радиотелеграфии могло иметь последствием тактические неудачи, что несравнимо слабее отразилось бы на общем ходе кампании, чем систематическое проникновение в сокровенные наши стратегические планы.
У нас дело расшифровки неприятельских радиограмм на сухопутном фронте было организовано неудовлетворительно, а потому это новое могучее средство тайной разведки совершенно не играло роли в деле осведомления об оперативных замыслах наших противников. Нельзя сказать, что не было сделано попыток в этом отношении. В конце 1915 года на Северном фронте перехватывались неприятельские шифрованные радиограммы, которые отправлялись затем в Петроград в специальное бюро Главного управления Генерального штаба, в работе коего принимали участие и наши союзники, у которых, как мы это увидим ниже, дело это было поставлено, по крайней мере во флоте, очень хорошо. Ощутительных однако результатов работа этого бюро нам не дала.
Несравнимо лучше и шире было поставлено дело расшифровки неприятельских радиограмм в нашем флоте, что явствует из помещенной в морском журнале «La Revue maritime» от ноября 1932 года, страницы 597-626-е статьи старшего лейтенанта Стеблин-Каменского «La guerre de mines dans Mer Noire» («Минная война в Черном море»), выдержки из коей приводятся ниже.
Расшифровка немецких морских радиограмм ведет начало, говорит старший лейтенант Стеблин-Каменский, со времени извлечения нашими водолазами секретных документов, в том числе и радиотелеграфных шифров, с погибшего осенью 1914 года вблизи Оденхольмского маяка в Балтийском море немецкого крейсера «Магдебург». В 1914 же году по просьбе англичан были командированы для связи с ними капитан I ранга Кедров и капитан II ранга Смирнов, так как у англичан в то время была мысль проникнуть с частью своего флота в Балтийское море. Этим офицерам было поручено передать англичанам и этот морской шифр, который они лично вручили Первому лорду адмиралтейства (морскому министру) Уинстону Черчиллю в присутствии Первого морского лорда (начальника Морского Генерального штаба) принца Людвига Баттенбергского и начальника штаба контр-адмирала Оливера. С этого времени расшифровка немецких морских радиограмм была поставлена рациональным образом, причем мы работали в полной связи с англичанами. Для этого и в Балтийском море, и в Севастополе были построены специальные подслушивающие станции. Следует заметить, что турки во флоте пользовались тем же германским шифром. По словам старшего лейтенанта Стеблин-Каменского, несколько раз немцы и турки меняли свой шифр, не трогая его системы, и всякий раз мы его разгадывали.
Благодаря расшифровке немецких радиограмм в Балтийском море мы были точно осведомлены о составе неприятельских сил и даже часе форсирования Рижского залива.
Не менее поразительны были результаты расшифровки и в Черном море. Так одна из расшифрованных неприятельских радиограмм извещала ночью, что на заре, то есть через несколько часов, две турецкие моторные канонерки, идя из Бургаса в Константинополь, подойдут к европейскому мысу Карабурну. В восемь часов утра бывший в море крейсер «Память Меркурия» сообщил: «Потопил две турецких канонерки».
Так как турки продолжали делать все оперативные распоряжения по радиотелеграфу, то этим же путем мы узнали о гибели на наших минах немецких лодок у Босфора и Варны.
В сентябре 1916 года турки протралили проход вдоль азиатского побережья для большого транспорта, долженствовавшего идти с грузом угля из Зунгудалка, которому об этом пути туда и было сообщено по радио. Немедленно же наши миноносцы забросали минами протраленный канал, а из последовавшей неприятельской радиограммы мы узнали, что транспорт этот затонул на нашей мине.
В декабре 1916 года штаб нашего Черноморского флота получил сведение, что при отступлении нашей армии из Констанцы левый фланг ее обстреливался немецкой канонеркой. В тот же день нами был расшифрован приказ этой подводной лодке вернуться в Константинополь, использовав для этого только что протраленный канал. Немедленно же из Севастополя вышли миноносцы для постановки мин в протраленном канале, а через 48 часов из расшифрованной радиограммы стало известно, что эта немецкая подводная лодка затонула на поставленных минах. Это была последняя немецкая подводная лодка, выходившая в Черное море.
В Англии к расшифровке перехватываемых немецких радиограмм, на основании заметки французского морского журнала 1928 года «La Revue maritine», приступил по просьбе Первого лорда адмиралтейства профессор Альфред Уинг сейчас же после объявления войны. Работа эта и даже самый факт существования ее держались в большом секрете и вся дешифровальная служба известна под названием работы «Комнаты № 40». К концу войны ею занимались около пятидесяти человек, причем в сутки перехватывалось до 2000 радиограмм.
Работа «Комнаты № 40» была настолько успешна, что о точном часе прибытия и о направлении немецких сил в сражении при Доггер Банке англичане знали еще накануне его благодаря отдававшимся немецким судам распоряжениям по радиотелеграфу. Вообще, начиная с декабря 1914 года немецкий флот не делал передвижений, которые не были бы известны англичанам из отдаваемых немцами по радио распоряжений. Таким образом и Ютландское сражение далеко не было неожиданным для англичан, их ввела в заблуждение лишь перемена главнокомандующим немецким флотом накануне этого сражения позывного своего адмиральского корабля «Д. К.» с позывным порта Вильгельмсгафен «U. W.». Это обстоятельство заставило англичан думать, что адмиральский корабль был на базе. Недоразумение это было однако рассеяно подробным рапортом командира крейсера «Саутчомптон».
Столь блестящих результатов англичане достигли благодаря нахождению в их руках нескольких экземпляров шифров, вероятно, с потонувших германских судов, что дало возможность изучить самую систему немецкого шифрования, которая была очень проста, почему редко к тому же практиковавшаяся перемена ключей к шифру не могла охранить его от следующих английских криптографов.
Лишь в 1916 году немцы стали замечать, что в течение 24 часов всякую немецкую радиограмму могла расшифровать любая немецкая станция, даже не имея дешиф-ранта. Только тогда введен был новый шифр, не имевший прежних недостатков, ключ к коему менялся каждый день. Таким образом Великая война выдвинула наряду с такими боевыми техническими средствами как авиация и химическое оружие на видное место радиотелеграфию не только как могучее средство связи, особенно во флоте, но и как средство разведки, равного коему до сих пор история еще не знала. Как средство разведки радиотелеграфия является связующим звеном между войсковой и тайной разведками. Обладая почти той же степенью достоверности сообщаемых ею сведений как и войсковая разведка, радиотелеграфия дает вместе с тем возможность проникать в тайные оперативные замыслы противника путем чтения его распоряжений, то есть является уже отделом тайной разведки, так называемой документальной разведки, обслуживаемой обыкновенно шпионами. Последнюю она однако превосходит как невероятной быстротой доставки донесений, так и в смысле размеров информируемого ею района, особенно если радиограмма исходит из крупного штаба.
Так как главное затруднение при пользовании этим средством является дешифровка неприятельских радиограмм в большинстве случаев без шифра, то все старания руководителя тайной разведки должны быть направлены на приобретение их какой угодно ценой, с одной стороны, и на привлечение ученых-специалистов к этому трудному, но чрезвычайно важному делу, с другой стороны, как то сделали Англия и Германия в Великую войну, обратившись к сотрудничеству даже профессоров.
В заключение необходимо хотя бы вкратце дать понятие о шифрах. Большой знаток раскола, известный писатель П. И. Мельников (Печерский) в своем романе «В лесах» приводит употреблявшийся в XVII веке и даже ранее простейший шифр, служивший раньше и для наших дипломатических сношений, так называемую «тарабарскую грамоту», который затем был в употреблении наравне с другими у наших раскольников. Пишутся согласные буквы алфавита в таком порядке:
Вышеупомянутые главные виды тайной разведки — личная и документальная — страдают одним существенным недостатком — запозданием получения их результатов; опрос пленных, хотя и в такой же степени страдает этим недочетом, но зато касается сравнительно небольшого участка неприятельского фронта, откуда взяты пленные. Все же пленные или, как у нас называют, «язык» были и в Великую войну, да надо полагать, останутся и на будущее время самым надежным средством тайной разведки, позволяющим документально констатировать факт нахождения данной войсковой части противника, но не позволяет предвидеть его намерений. Последнему, самому главному требованию тайной разведки может удовлетворить лишь радиотелеграфная разведка, которая в смысле достоверности, обширности фронта и возможности проникать в намерения противника является непревзойденным до сих пор средством тайной разведки. Это обстоятельство, благодаря умению австро-венгров расшифровывать наши оперативные радиограммы, начиная с 19-го сентября 1914 года, а германцы это делали по-видимому с самого начала войны, превратило ведение ими Великой войны в игру с заблаговременно открытыми картами в то время, как мы все время вели ее вслепую. Более подробно я говорю об этом в своей статье «Радиотелеграфная разведка» в «Вестнике военных знаний» в №№ 1,2, 1931 года. Здесь же я приведу лишь краткое резюме ее.
Еще с 1908 года военно-морская радиотелеграфная станция Австро-Венгрии стала перехватывать иностранные радиограммы и пытаться их расшифровывать. Итало-турецкая война 1911-1912 гг. и Балканская война 1912-1913 гг. дали им еще большую в этом отношении практику и перед Великой войной «расшифровка сербских телеграмм не представляла уже никаких затруднений» для австрийцев, говорит генерал Ронге в своем труде «Военный и промышленный шпионаж».
Так как русский шифр был разгадан австрийцами лишь 19 сентября, то есть уже после разгрома нами 1-й, 2-й, 3-й и 4-й армий, то первое наше сражение с ними велось таким образом обеими сторонами почти вслепую, то есть ориентировка о противнике покоилась главным образом на результатах войсковой, то есть открытой разведки. Все же последующие после 19 сентября 1914 года сражения на австрийском фронте, а на германском по-видимому с самого начала войны, велись противниками со знанием наперед наших намерений. Только в этом «предвидении» (?) и надлежит искать причину успеха наших противников, невзирая на геройство наших войск.
Генерал Ронге говорит, что расшифрованная австрийцами наша радиограмма от 25-го сентября 1914 года выяснила отход нашей авангардной 9-й армии, преследовавшей разбитых австрийцев за реку Вислу в виду предстоящего маневра. Радиограмма от 28-го сентября окончательно установила район, куда она перебрасывалась — за реку Вислу ниже реки Сана, а последующие затем до 4-го октября включительно радиограммы выяснили районы перебросок не только 9-й, но 4-й, 5-й, 1-й, 2-й армий, то есть районы перебросок не только Юго-Западного, но и армий Северо-Западного фронта.
Таких невиданных доселе в военной истории результатов в смысле распознания оперативных замыслов противника как в отношении скорости донесений, так и их достоверности, не давал еще ни один способ разведки.
В конце октября 1914 года, говорит генерал Ронге, благодаря расшифровке русских радиограмм «схема расположения русских войск по дням до дивизии включительно мало могла чем отличаться от той, что имелась в Ставке Верховного главнокомандующего или в штабе главнокомандующего Юго-Западным фронтом в Холме».
13— го ноября 1914 года австрийцами была перехвачена радиограмма с диспозицией для начинавшегося 14-го ноября наступления русских армий вглубь Германии. Это ценнейшее как по содержанию, так и по своевременности сведение о могучем кулаке победоносных русских армий уже после полудня 13-го ноября лежало на столе германского и австро-венгерского оперативных отделений Ставки. Мудро использовали немцы это сведение, задумав взять в клещи это наступление 9-й германской армией со стороны Торна и Познани и 4-й австро-венгерской -из-за Вислы со стороны Кракова. Это едва не привело к капитуляции наших 2-й и 5-й армий под Лодзью и благодаря подобным же расшифрованным радиограммам нам не удалось захватить в плен попавшие под Лодзью в мешок германские дивизии.
Таких примеров немало приведено в книге генерала Ронге, причем красной нитью проходит, что в те периоды, когда отказывалось действовать лучшее средство австро-венгерской разведки расшифровка наших радиограмм, как например, в конце Лодзинской операции, когда переменен был нами шифр, у них создается «катастрофическое настроение», ибо тогда они ставились в одинаковое со своим противником положение в смысле ведения боя.
Чтобы судить об интенсивности работы подслушивающих радиостанций достаточно, со слов генерала Ронге, указать, что с 19-го сентября 1914 года по начало 1915 года ими были разгаданы шестнадцать наших шифров, суточная же продуктивность работы по расшифровке достигала семидесяти радиограмм, как то имело место 4-го июня 1916 года.
К марту 1916 года работа по подслушиванию у австрийцев была организована следующим образом. Подслушивающие станции образовали шесть групп: Барановичи, Ковель, Берестечко, Броды, Бржежаны и Коломые, причем каждой группе был приписан определенный участок нашей позиции. В эти же группы включены были и так называемые измерительные радиотелеграфные станции (Messtationen) для определения путем звуковых засечек с нескольких пунктов неприятельских радиотелеграфных станций.
Не менее успешно было организовано австрийцами подслушивание и на итальянском фронте, где каждую итальянскую радиостанцию подслушивали две — три австрийские, на радиоизмерительных же станциях лежала обязанность ежедневно проверять расположение порученных их наблюдению радиотелеграфных станций противника. Дело подслушивания австрийцами на итальянском фронте отчасти облегчалось наличием приобретенных ими двух итальянских шифров «Cifrario rosso» и «Cifrario tascabile».
Продуктивность работы подслушивающих австрийских радиостанций была огромная.
В целях подтверждения блестящей работы австрийских радиостанций генерал Ронге приводит из «Corriere della Sera» oт 19-го августа 1919 г. следующее мнение следственной комиссии о битве при Корфрейте. «Достаточно будет указать на чрезвычайно высокую степень развития службы подслушивания, которая дополнялась достойной удивления дешифровальной службой, благодаря которым удавалось, между прочим, во время отступления находить наши радиостанции и расшифровывать наши радиограммы для определения направления нашего отступления. Захваченные после перемирия в качестве добычи материалы доказали, что противник расшифровал почти все наши шифры, включая самые секретные и самые трудные».
В заключение генерал Ронге не без заслуженной гордости говорит, что как на русском, так и на итальянском фронтах служба подслушивания была верным помощником своего главнокомандования в деле распознания оперативных замыслов своего противника, для чего она умело пользовалась всякой его оплошностью, главнейшие из которых необходимо привести, дабы избежать повторения подобных ошибок в будущем.
До 14— го сентября 1914 года русские радиограммы передавались не сплошь в зашифрованном виде, почему путем сопоставления зашифрованной и не зашифрованной частей радиограммы являлась возможность догадаться о смысле первой части ее, что могло облегчить разыскание шифра. Распоряжение же Ставки от 14-го сентября 1914 года о передаче радиограмм в сплошь зашифрованном виде можно считать запоздалым, ибо 19-го сентября русский шифр был уже разгадан.
Во второй половине октября 1914 года одна из русских радиостанций не получила нового шифра и продолжала работать старым. Сопоставление одной и той же радиограммы, зашифрованной старым и новым шифром, облегчало разгадывание последнего.
То же имело место в момент введения нами 17 июня 1916 года нового, очень сложного шифра с 300 шифровальными группами, что настолько затрудняло пользование им. Но некоторые штабы продолжали работать старым шифром, а это значительно облегчало разгадку нового шифра, особенно если принять во внимание, что расположенный в районе 8-й армии гвардейский отряд позволил себе даже скрытой радиограммой сообщить цифровой ключ к этому шифру. 23 ноября 1917 года итальянцами было отдано распоряжение по радио, чтобы каждая радиостанция сообщила центральной радиостанции свое местонахождение, а равно и штаба, к коему она приписана, если она расположена не в одном с ним пункте, что по словам генерала Ронге, дало австрийцам возможность быстро и точно установить распределение всех войсковых частей, а равно и артиллерии среднего и тяжелого калибров.
Из вышеизложенного видно, что новое средство связи — радиография — принесло нам больше вреда, чем пользы, донельзя облегчив противникам проникновение в наши оперативные планы. Не имей мы радиотелеграфии, наши действия были бы несравнимо более успешными, доказательством чему могут служить разгром австрийцев в августе-сентябре 1914 года и успех 1-й армии генерала Рен-ненкампфа в августе того же год в Восточной Пруссии. Эти успешные наши действия совпали по времени с тем периодом, когда австрийцы не умели еще расшифровывать наши радиограммы, а у немцев дело это только еще налаживалось. Отсутствие у нас радиотелеграфии могло иметь последствием тактические неудачи, что несравнимо слабее отразилось бы на общем ходе кампании, чем систематическое проникновение в сокровенные наши стратегические планы.
У нас дело расшифровки неприятельских радиограмм на сухопутном фронте было организовано неудовлетворительно, а потому это новое могучее средство тайной разведки совершенно не играло роли в деле осведомления об оперативных замыслах наших противников. Нельзя сказать, что не было сделано попыток в этом отношении. В конце 1915 года на Северном фронте перехватывались неприятельские шифрованные радиограммы, которые отправлялись затем в Петроград в специальное бюро Главного управления Генерального штаба, в работе коего принимали участие и наши союзники, у которых, как мы это увидим ниже, дело это было поставлено, по крайней мере во флоте, очень хорошо. Ощутительных однако результатов работа этого бюро нам не дала.
Несравнимо лучше и шире было поставлено дело расшифровки неприятельских радиограмм в нашем флоте, что явствует из помещенной в морском журнале «La Revue maritime» от ноября 1932 года, страницы 597-626-е статьи старшего лейтенанта Стеблин-Каменского «La guerre de mines dans Mer Noire» («Минная война в Черном море»), выдержки из коей приводятся ниже.
Расшифровка немецких морских радиограмм ведет начало, говорит старший лейтенант Стеблин-Каменский, со времени извлечения нашими водолазами секретных документов, в том числе и радиотелеграфных шифров, с погибшего осенью 1914 года вблизи Оденхольмского маяка в Балтийском море немецкого крейсера «Магдебург». В 1914 же году по просьбе англичан были командированы для связи с ними капитан I ранга Кедров и капитан II ранга Смирнов, так как у англичан в то время была мысль проникнуть с частью своего флота в Балтийское море. Этим офицерам было поручено передать англичанам и этот морской шифр, который они лично вручили Первому лорду адмиралтейства (морскому министру) Уинстону Черчиллю в присутствии Первого морского лорда (начальника Морского Генерального штаба) принца Людвига Баттенбергского и начальника штаба контр-адмирала Оливера. С этого времени расшифровка немецких морских радиограмм была поставлена рациональным образом, причем мы работали в полной связи с англичанами. Для этого и в Балтийском море, и в Севастополе были построены специальные подслушивающие станции. Следует заметить, что турки во флоте пользовались тем же германским шифром. По словам старшего лейтенанта Стеблин-Каменского, несколько раз немцы и турки меняли свой шифр, не трогая его системы, и всякий раз мы его разгадывали.
Благодаря расшифровке немецких радиограмм в Балтийском море мы были точно осведомлены о составе неприятельских сил и даже часе форсирования Рижского залива.
Не менее поразительны были результаты расшифровки и в Черном море. Так одна из расшифрованных неприятельских радиограмм извещала ночью, что на заре, то есть через несколько часов, две турецкие моторные канонерки, идя из Бургаса в Константинополь, подойдут к европейскому мысу Карабурну. В восемь часов утра бывший в море крейсер «Память Меркурия» сообщил: «Потопил две турецких канонерки».
Так как турки продолжали делать все оперативные распоряжения по радиотелеграфу, то этим же путем мы узнали о гибели на наших минах немецких лодок у Босфора и Варны.
В сентябре 1916 года турки протралили проход вдоль азиатского побережья для большого транспорта, долженствовавшего идти с грузом угля из Зунгудалка, которому об этом пути туда и было сообщено по радио. Немедленно же наши миноносцы забросали минами протраленный канал, а из последовавшей неприятельской радиограммы мы узнали, что транспорт этот затонул на нашей мине.
В декабре 1916 года штаб нашего Черноморского флота получил сведение, что при отступлении нашей армии из Констанцы левый фланг ее обстреливался немецкой канонеркой. В тот же день нами был расшифрован приказ этой подводной лодке вернуться в Константинополь, использовав для этого только что протраленный канал. Немедленно же из Севастополя вышли миноносцы для постановки мин в протраленном канале, а через 48 часов из расшифрованной радиограммы стало известно, что эта немецкая подводная лодка затонула на поставленных минах. Это была последняя немецкая подводная лодка, выходившая в Черное море.
В Англии к расшифровке перехватываемых немецких радиограмм, на основании заметки французского морского журнала 1928 года «La Revue maritine», приступил по просьбе Первого лорда адмиралтейства профессор Альфред Уинг сейчас же после объявления войны. Работа эта и даже самый факт существования ее держались в большом секрете и вся дешифровальная служба известна под названием работы «Комнаты № 40». К концу войны ею занимались около пятидесяти человек, причем в сутки перехватывалось до 2000 радиограмм.
Работа «Комнаты № 40» была настолько успешна, что о точном часе прибытия и о направлении немецких сил в сражении при Доггер Банке англичане знали еще накануне его благодаря отдававшимся немецким судам распоряжениям по радиотелеграфу. Вообще, начиная с декабря 1914 года немецкий флот не делал передвижений, которые не были бы известны англичанам из отдаваемых немцами по радио распоряжений. Таким образом и Ютландское сражение далеко не было неожиданным для англичан, их ввела в заблуждение лишь перемена главнокомандующим немецким флотом накануне этого сражения позывного своего адмиральского корабля «Д. К.» с позывным порта Вильгельмсгафен «U. W.». Это обстоятельство заставило англичан думать, что адмиральский корабль был на базе. Недоразумение это было однако рассеяно подробным рапортом командира крейсера «Саутчомптон».
Столь блестящих результатов англичане достигли благодаря нахождению в их руках нескольких экземпляров шифров, вероятно, с потонувших германских судов, что дало возможность изучить самую систему немецкого шифрования, которая была очень проста, почему редко к тому же практиковавшаяся перемена ключей к шифру не могла охранить его от следующих английских криптографов.
Лишь в 1916 году немцы стали замечать, что в течение 24 часов всякую немецкую радиограмму могла расшифровать любая немецкая станция, даже не имея дешиф-ранта. Только тогда введен был новый шифр, не имевший прежних недостатков, ключ к коему менялся каждый день. Таким образом Великая война выдвинула наряду с такими боевыми техническими средствами как авиация и химическое оружие на видное место радиотелеграфию не только как могучее средство связи, особенно во флоте, но и как средство разведки, равного коему до сих пор история еще не знала. Как средство разведки радиотелеграфия является связующим звеном между войсковой и тайной разведками. Обладая почти той же степенью достоверности сообщаемых ею сведений как и войсковая разведка, радиотелеграфия дает вместе с тем возможность проникать в тайные оперативные замыслы противника путем чтения его распоряжений, то есть является уже отделом тайной разведки, так называемой документальной разведки, обслуживаемой обыкновенно шпионами. Последнюю она однако превосходит как невероятной быстротой доставки донесений, так и в смысле размеров информируемого ею района, особенно если радиограмма исходит из крупного штаба.
Так как главное затруднение при пользовании этим средством является дешифровка неприятельских радиограмм в большинстве случаев без шифра, то все старания руководителя тайной разведки должны быть направлены на приобретение их какой угодно ценой, с одной стороны, и на привлечение ученых-специалистов к этому трудному, но чрезвычайно важному делу, с другой стороны, как то сделали Англия и Германия в Великую войну, обратившись к сотрудничеству даже профессоров.
В заключение необходимо хотя бы вкратце дать понятие о шифрах. Большой знаток раскола, известный писатель П. И. Мельников (Печерский) в своем романе «В лесах» приводит употреблявшийся в XVII веке и даже ранее простейший шифр, служивший раньше и для наших дипломатических сношений, так называемую «тарабарскую грамоту», который затем был в употреблении наравне с другими у наших раскольников. Пишутся согласные буквы алфавита в таком порядке:
б, в, г, д, ж, з, к, л, м, н, щ, ш, ч, ц, х, ф, т, с, р, п
Для зашифровки употребляют вместо ц букву д, вместо х букву ж и обратно, оставляя на своих местах все гласные буквы (см. ч. III, стр. 17). Само собой разумеется, такой шифр легко поддается расшифровке.
Немцами в их «Справочной книжке» для офицеров Генерального штаба приведен образец шифра, тоже не отличающийся замысловатостью, но зато чрезвычайно простой в обращении. Входной фразой к нему должна служить условная фраза, например, «Wacht am Rhein». Под этой, написанной в одну строку, фразой делается сетка из 12 вертикальных столбцов по числу букв этой фразы, в которые и вписывается в нескольких горизонтальных строках по 12 букв открытый текст донесения. После этого начинают брать буквы, следуя алфавиту, то есть второй ряд, соответствующий первой букве алфавита, а далее шестой, соответствующий ей же, затем третий, соответствующий букве с, и так далее. Выбранные буквы разбивают в группы по пяти, отделяя их тире.
У нас одно время тоже употреблялся этот шифр в разведывательном отделении, но ввиду его простоты было решено потом зашифрованный один раз текст накладывать второй раз на ту же сетку. Все это впрочем не настолько усложняло шифр, чтобы затруднить его разгадку. Повторяю, достоинство этого шифра заключалось в его простоте, ибо надобно было знать только входную фразу. Вскоре шифр этот был нами оставлен.
Можно до бесконечности варьировать с зашифрованными фразами, накладывая их, например, на определенного размера геометрические фигуры, спирали и пр.
Современные шифры более сложны и входные числа к ним меняются ежедневно.
Говоря о шифрах, нельзя не упомянуть о секретных кодах, в которых общеупотребительные слова и фразы обозначаются условными сочетаниями букв и цифр. Коды представляют собой большие уже книги, в переплет коих вкладываются свинцовые пластины, дабы утяжелением книг насколько возможно затруднить их похищение, морским же кодам дать возможность поскорее потонуть, дабы столь секретный документ не попал в руки врага.
Печатание таких кодов должно быть обставлено большими предосторожностями и стоит оно от сотен тысяч до миллионов рублей. Набор кодов и корректура их обыкновенно делится между несколькими особо доверенными лицами, дабы они не могли охватить всей картины. При печатании принимаются все меры, чтобы не было напечатано лишних экземпляров, для чего кроме счетчика в машине, бумага для печатания отпускается тоже счетом. Отправка шифров по местам производится тоже при посредстве особо доверенных лиц.
Чтобы сохранить тайну шифра необходимо точно указать срок вступления его в действие, после чего старый шифр ни под каким видом не может уже более употребляться. В случае пропажи шифра, о чем должно быть немедленно же донесено, вступает в действие также одновременно запасный шифр.
Невзирая однако на все принимаемые меры по охране шифров техника расшифровки, с одной стороны, и попытки агентурным путем приобрести их, с другой, творят свое упорное дело разгадывания шифров. Без такого дешифровального бюро в настоящее время немыслимо ни одно правильно организованное разведывательное отделение.
Немцами в их «Справочной книжке» для офицеров Генерального штаба приведен образец шифра, тоже не отличающийся замысловатостью, но зато чрезвычайно простой в обращении. Входной фразой к нему должна служить условная фраза, например, «Wacht am Rhein». Под этой, написанной в одну строку, фразой делается сетка из 12 вертикальных столбцов по числу букв этой фразы, в которые и вписывается в нескольких горизонтальных строках по 12 букв открытый текст донесения. После этого начинают брать буквы, следуя алфавиту, то есть второй ряд, соответствующий первой букве алфавита, а далее шестой, соответствующий ей же, затем третий, соответствующий букве с, и так далее. Выбранные буквы разбивают в группы по пяти, отделяя их тире.
У нас одно время тоже употреблялся этот шифр в разведывательном отделении, но ввиду его простоты было решено потом зашифрованный один раз текст накладывать второй раз на ту же сетку. Все это впрочем не настолько усложняло шифр, чтобы затруднить его разгадку. Повторяю, достоинство этого шифра заключалось в его простоте, ибо надобно было знать только входную фразу. Вскоре шифр этот был нами оставлен.
Можно до бесконечности варьировать с зашифрованными фразами, накладывая их, например, на определенного размера геометрические фигуры, спирали и пр.
Современные шифры более сложны и входные числа к ним меняются ежедневно.
Говоря о шифрах, нельзя не упомянуть о секретных кодах, в которых общеупотребительные слова и фразы обозначаются условными сочетаниями букв и цифр. Коды представляют собой большие уже книги, в переплет коих вкладываются свинцовые пластины, дабы утяжелением книг насколько возможно затруднить их похищение, морским же кодам дать возможность поскорее потонуть, дабы столь секретный документ не попал в руки врага.
Печатание таких кодов должно быть обставлено большими предосторожностями и стоит оно от сотен тысяч до миллионов рублей. Набор кодов и корректура их обыкновенно делится между несколькими особо доверенными лицами, дабы они не могли охватить всей картины. При печатании принимаются все меры, чтобы не было напечатано лишних экземпляров, для чего кроме счетчика в машине, бумага для печатания отпускается тоже счетом. Отправка шифров по местам производится тоже при посредстве особо доверенных лиц.
Чтобы сохранить тайну шифра необходимо точно указать срок вступления его в действие, после чего старый шифр ни под каким видом не может уже более употребляться. В случае пропажи шифра, о чем должно быть немедленно же донесено, вступает в действие также одновременно запасный шифр.
Невзирая однако на все принимаемые меры по охране шифров техника расшифровки, с одной стороны, и попытки агентурным путем приобрести их, с другой, творят свое упорное дело разгадывания шифров. Без такого дешифровального бюро в настоящее время немыслимо ни одно правильно организованное разведывательное отделение.
Г. Обработка материалов тайной разведки.
Составление за противника плана войны и, как результат этого, разработка планов перевозок войск противника в районы их сосредоточения. Основания для этого — сборники о вооруженных силах противников и военно-статистические обзоры их территории с подробным описанием дорог, укрепленных пунктов, баз и пр. Изготовление планов неприятельских крепостей вообще и крепости Перемышль в частности. Пособия для пользования войск в мирное и военное время.
Добытые и проверенные данные тайной разведки должны стать базой для издания сборников о вооруженных силах наших противников и военно-статистического описания приграничной с ними территории. Особенное внимание уделяется при этом описанию укрепленных пунктов. Для нужд действующих против них войск должны быть составлены подробные их описания, иллюстрированные планами и чертежами. Перед Великой войной это было по свидетельству даже наших противников блестяще сделано Главным управлением Генерального штаба и соответствующими штабами военных округов. Особенно полно и хорошо были обследованы и описаны германские крепости и укрепления. Мне хочется несколько подробнее остановиться на изготовлении плана крепости Перемышль на основании неудачного и в достаточной уже степени выцветшего фотографического снимка со специальной карты этой крепости в масштабе 1:25000.
Я сознавал необходимость издания этого плана, но руки опускались перед техническими трудностями. Через служившего в Главном управлении Генерального штаба полковника Скалона, впоследствии, говорят, застрелившегося из-за нежелания как эксперта подписать Брест-Литовский мир, я попросил это сделать Главное военно-топографическое управление, но получил отрицательный ответ. Я тогда же сказал полковнику Скалону: «А мы все-таки сделаем этот план», — что и имело место на самом деле.
Я обратился тогда к директору отлично оборудованного в техническом отношении частного заведения графических искусств в Варшаве Б. Л. Вержбицкому. Так как самым главным недостатком сфотографированных частей плана являлась непараллельность всех его сторон и бледность отпечатка, то немало времени потребовалось, чтобы путем последовательного фотографирования добиться параллельности двух сторон и вручную усилить контуры. После этого была построена на основании цифровых указаний на плане географическая сетка, в четырехугольники коей и наклеивались куски сфотографированного плана. Таким образом ошибки не могли выходить за пределы этих четырехугольников. Уменьшенная фотография с этого сделанного из лоскутков плана свела почти на нет зазоры между разрезанными кусками, которые все же пришлось исправлять тоже вручную.
Таким— то тяжелым, кропотливым трудом военных топографов штаба Варшавского военного округа был получен оригинал плана крепости Перемышль, с уменьшенной копии коего и были потом напечатаны 3000 экземпляров в несколько при том красок. О трудности этой кропотливой работы я могу судить по произведенной мной корректуре, когда все время приходилось рассматривать оригинал через лупу. На эту работу понадобился почти год времени. При осаде этой крепости это был единственный ее план, спасший жизнь не одной тысяче людей.
Что касается Краковской крепости, то мне не удалось издать ее точный план. Пришлось ограничиться фотографическими снимками со специальных планов ее в масштабе 1: 25 000, подняв на них красками укрепления. Наличие клише давало возможность всегда напечатать с них требуемое количество копий.
Добытые и проверенные данные тайной разведки должны стать базой для издания сборников о вооруженных силах наших противников и военно-статистического описания приграничной с ними территории. Особенное внимание уделяется при этом описанию укрепленных пунктов. Для нужд действующих против них войск должны быть составлены подробные их описания, иллюстрированные планами и чертежами. Перед Великой войной это было по свидетельству даже наших противников блестяще сделано Главным управлением Генерального штаба и соответствующими штабами военных округов. Особенно полно и хорошо были обследованы и описаны германские крепости и укрепления. Мне хочется несколько подробнее остановиться на изготовлении плана крепости Перемышль на основании неудачного и в достаточной уже степени выцветшего фотографического снимка со специальной карты этой крепости в масштабе 1:25000.
Я сознавал необходимость издания этого плана, но руки опускались перед техническими трудностями. Через служившего в Главном управлении Генерального штаба полковника Скалона, впоследствии, говорят, застрелившегося из-за нежелания как эксперта подписать Брест-Литовский мир, я попросил это сделать Главное военно-топографическое управление, но получил отрицательный ответ. Я тогда же сказал полковнику Скалону: «А мы все-таки сделаем этот план», — что и имело место на самом деле.
Я обратился тогда к директору отлично оборудованного в техническом отношении частного заведения графических искусств в Варшаве Б. Л. Вержбицкому. Так как самым главным недостатком сфотографированных частей плана являлась непараллельность всех его сторон и бледность отпечатка, то немало времени потребовалось, чтобы путем последовательного фотографирования добиться параллельности двух сторон и вручную усилить контуры. После этого была построена на основании цифровых указаний на плане географическая сетка, в четырехугольники коей и наклеивались куски сфотографированного плана. Таким образом ошибки не могли выходить за пределы этих четырехугольников. Уменьшенная фотография с этого сделанного из лоскутков плана свела почти на нет зазоры между разрезанными кусками, которые все же пришлось исправлять тоже вручную.
Таким— то тяжелым, кропотливым трудом военных топографов штаба Варшавского военного округа был получен оригинал плана крепости Перемышль, с уменьшенной копии коего и были потом напечатаны 3000 экземпляров в несколько при том красок. О трудности этой кропотливой работы я могу судить по произведенной мной корректуре, когда все время приходилось рассматривать оригинал через лупу. На эту работу понадобился почти год времени. При осаде этой крепости это был единственный ее план, спасший жизнь не одной тысяче людей.
Что касается Краковской крепости, то мне не удалось издать ее точный план. Пришлось ограничиться фотографическими снимками со специальных планов ее в масштабе 1: 25 000, подняв на них красками укрепления. Наличие клише давало возможность всегда напечатать с них требуемое количество копий.