Страница:
Альберт Байкалов
Крестоповал. Мания величия
Пролог
Дмитрий проснулся от нестерпимого желания освободиться от того, что вчера вечером называлось пивом, вином, водкой… Но оторвать голову от подушки не хватало сил…
Несмотря на ощущение, что внутри живота сейчас что-то лопнет, он еще некоторое время лежал. Наконец, с трудом разлепив веки, застонал от ворвавшегося в самый мозг света и снова зажмурился. Однако надо было добраться до туалета, и он стал сползать с кровати. Когда нога свесилась, показалось, над угрожающей пустотой, он повторил попытку открыть глаза. На этот раз это было не так мучительно. С трудом встав, с удивлением огляделся… Как ни странно – спальня… Шелковая простыня на огромной, казавшейся квадратной, кровати была скомкана и наполовину свисала вниз. Его взгляд скользнул по ней на паркет пола и уткнулся в кружевные трусики черного цвета. В памяти всплыло озорное лицо, слегка вздернутый нос и рыжие волосы совсем еще юной красотки. Еще он вспомнил родинку на упругой небольшой груди, чуть выше соска… Очередной позыв заставил отложить на время воспоминания, а ноги понесли Дмитрия в сторону туалета. Однако, сделав лишь пару шагов, он встал как вкопанный, напрочь забыв про то, куда направлялся, поскольку увиденное в огромном, в человеческий рост зеркале отключило все болевые рецепторы. В отражении Дмитрий увидел вроде бы себя, но абсолютно голого… Через туман все ярче проступало начавшее лысеть существо мужского пола, роста выше среднего, с прямым носом и слегка выпирающим подбородком. В ступор ввел бурый окрас на нижней части лица, груди… Он поднял перед собой руки ладонями вверх и почувствовал, как застыла в жилах кровь, а на затылке зашевелились волосы: руки по локоть были в запекшейся крови…
– Что за чертовщина? – произнес он вслух.
Собственный голос, хоть и изменившийся за бурно проведенную ночь, придал ему уверенности. Осторожно ступая, он вышел в зал. Здесь его ждал еще один сюрприз, заставивший забыть увиденное минутой раньше.
– Ы-ыы! – вырвалось из глотки.
Посреди огромного ковра ручной работы, привезенного отцом еще во времена, когда он работал в посольстве Алжира, в луже крови лежала обнаженная девушка. Лежала она на боку, подтянув под себя колени, зажимая руками ужасную рану на животе. Взгляд его уперся в сизые канаты вывалившихся кишок и тут же переместился к родинке над розовым соском.
По ногам потекло что-то горячее. В себя пришел от наступившего вдруг облегчения. Теперь он стоял в луже собственной мочи, остолбенев от неописуемого ужаса…
Через некоторое время бросился назад в комнату. Однако, увидев кровать, с которой только что сполз, метнулся обратно. Стараясь не смотреть на труп, он с воем устремился в ванную. Заскочив в душевую кабинку, вырвал из держателя лейку и повернул никелированный рычаг до отказа вправо. Обжигая себя ледяными струями воды, он запрокинул голову и затряс ею, пытаясь сбросить наваждение:
– И-ии!
Но это был не сон. Поливая лицо, грудь, плечи, он стал яростно тереть себя свободной рукой.
«Это не я, – пульсировала в голове мысль. – Я не мог! Это кто-то другой! Я просто пытался помочь и испачкался…»
В своей комнате он нашел в шкафу спортивный костюм. Надев его, зачем-то натянул на голову лыжную шапочку и вернулся обратно в гостиную. Заглянувшее в окна полуденное солнце разогрело воздух. Он загустел и стал маслянистым от тяжелого запаха крови, мочи и чего-то такого, что вызывало неописуемый животный ужас. Подкравшись к телу, Дима осторожно присел на корточки. Девушка смотрела перед собой странным, стеклянным взглядом. В ушах раздался ее заливистый смех.
«Как тебя зовут? – Неожиданно возникший в голове вопрос заставил выпрямиться. – Господи, я даже не знаю, чей труп в доме моего отца!»
Он бросился к телефону, но на половине пути замер… «Куда звонить? В полицию? И что? Кто-то убил девушку, пока я спал?»
Мелодичная трель заставила вздрогнуть. Отчего-то в первое мгновение он подумал, что эти звуки издала девушка. В следующий момент Дима устремился к входной двери. Сорвав трубку домофона, он, к своему удивлению, увидел на экране Апокидзе. Писатель не имел своего дома в поселке, а снял на время соседний коттедж. Как он говорил, здесь ему нравится природа, которая располагает к написанию очередного романа. Книг, написанных этим человеком, Дима не читал, однако два раза в неделю встречался с ним на теннисном корте. Как правило, это были вторник и четверг. Сейчас писатель стоял в майке и шортах, держа под мышкой чехол с ракеткой.
«Черт! – процедил сквозь зубы Дима, вспомнив, что сегодня как раз четверг. – Как быть, что делать? Сказать, будто заболел? Стоп, но ведь такого со мной никогда не было. Нет, надо во что бы то ни стало вести себя так, будто ничего не случилось. Мало ли?»
– Дмитрий Витальевич! – раздался в трубке голос.
– Да, слушаю вас, – кивнул Дима, словно писателю его было видно.
– Вы не забыли, какой сегодня день?
– Нет, конечно. – Дима трясущимися руками стал открывать двери. Потом спохватился, что он одет совершенно не для тенниса, да и без ракетки.
«Неужели я сейчас уйду играть и оставлю труп прямо вот так, посреди зала?» Пронзившая мозг мысль заставила замереть, но в следующий момент он толкнул двери и вышел на улицу. С трудом спустившись на ставших непослушными ногах по мраморным ступенькам крыльца, Дима прошел через двор и открыл калитку.
– Здравствуйте! – украсив лицо улыбкой, поприветствовал Апокидзе. – Вы идете на корт?
Именно в этот момент, мягко, по-кошачьи скрипнув тормозами, напротив ворот встал черный автомобиль «БМВ». Апокидзе оглянулся на него и вновь уставился на Диму:
– Это к вам?
– Не знаю, – снова начиная терять от ужаса рассудок, прохрипел Дима, наблюдая, как из машины выбирается коренастый и похожий на квадрат молодой мужчина.
– Что с вами, Дима? – Взгляд Апокидзе сделался подозрительным.
Между тем мужчина вышел из машины и выжидающе уставился поверх солнцезащитных очков на Диму.
– С вами все в порядке? – в который раз спросил Апокидзе.
Не в силах произнести ни слова, Дима лишь открыл и тут же закрыл рот.
– У вас какие-то дела? – Апокидзе оглянулся на незнакомца. – Тогда извините.
С этими словами он нерешительно, то и дело оглядываясь, направился по неширокому, выложенному плиткой тротуару в направлении леса.
– Ну, как прошла ночь? – глядя вслед писателю, вызывающе спросил мужчина.
– А тебе… вам, – поправился Дима, – какое дело?
– Ты что, Димон? – Мужчина удивленно уставился в глаза Дмитрию: – Не узнал?
Дмитрий не заметил, как тот подошел вплотную и едва заметным движением, не прилагая усилий, отодвинул его в сторону.
Хитроватый прищур, бобрик черных волос…
– Николай? – наконец осенило его, и от этого стало совсем нехорошо. Как он мог забыть?! Стресс в совокупности с ужасом, алкоголем и наркотиками могут творить чудеса. По мере того как возвращалась способность воспринимать и анализировать события, в голове появился противный и мерзкий звон, постепенно заполнивший всю черепную коробку. Ну, конечно же, с Колей и двумя его подругами он познакомился накануне ночью в клубе! Что было потом? Потом он, как ни старался, ничего вспомнить не мог, а сознание возвращалось к пробуждению… «Постой, а как звали девчонок, которые были вчера? Катя… А вторая? Почему у меня в голове с таким упорством крутится имя Оля? А может, в комнате лежит совсем не Ольга, а, например, Марина?»
Между тем Николай шагнул в оставленную открытой калитку.
– Ты куда? – ужаснувшись, схватил его за локоть Дмитрий.
– Кучеряво живешь! – пропустив вопрос, восхитился Николай. – Я как-то в темноте и не разглядел дом. А где Ольга?
– К-какая Ольга? – с трудом выдавил из себя Дима.
– Понятно. – Насмешливо глядя в глаза, Колян похлопал его, как старого знакомого, по плечу и направился к дому.
– Ты что себе позволяешь? – Дмитрий сделал робкую попытку обогнать и перегородить ему дорогу, но Николай легко отодвинул его в сторону:
– Мне нужно Ольгу забрать.
Глядя на то, как новый знакомый неторопливо поднимается по мраморным ступенькам особняка, он остался на дорожке…
…Дмитрий Витальевич Монуров пришел в себя от наступившей в кабинете тишины. Все еще находясь под впечатлением нахлынувших воспоминаний, он медленно перевел взгляд с запорошенного снегом окна, в которое смотрел все время, пока шел доклад, на Ревтова:
– Все?
– Так точно, – по-военному четко ответил помощник.
– Хорошо. – Дмитрий Витальевич протянул руку: – Оставь, я еще раз просмотрю.
Ревтов нехотя протянул папку:
– Думаю, ничего серьезного…
– Я разберусь, иди, – кивнул Дмитрий Витальевич, беря из рук помощника документы. – Свободен.
«Интересно, – стал размышлять он, когда Ревтов вышел. – Где теперь этот Коля и как его звали на самом деле?» Он снова вернулся в тот злополучный день, вмиг превратившись из заместителя министра Дмитрия Витальевича в слушателя Академии государственного управления. Как обычно в такие моменты, он вновь ощутил пронзительный запах сирени и отчетливо вспомнил все, словно это случилось вчера. Как Николай трясет его за плечи и кричит что-то в лицо. Потом как помогает тащить из квартиры труп, как они зарывают его в котловане на месте строящейся сауны, моют полы, сжигают за гаражом обильно пропитанное бензином нижнее белье и одежду Ольги…
Отец долго не мог понять, отчего сын неожиданно резко охладел к загородному дому. Еще большей загадкой для него до сих пор являлось то, что, практически не появляясь там и всячески препятствуя этому жене, Дмитрий в штыки воспринимает любой разговор о продаже. Так и умер Виталий Сергеевич в неведении, что подставили в этом злосчастном доме его сына, навсегда повязав кровью, сделали марионеткой в большой политической игре. С тех пор построенная сауна уже много лет служит надгробной плитой импровизированной могилы числящейся в розыске Шаповаловой Ольги Григорьевны. По сути, этот страшный памятник стал памятником и его, Монурова Дмитрия, обычной человеческой жизни.
Со временем к снимкам того, как Дмитрий прячет труп собственноручно убитой девочки, а потом рассчитывается тугими пачками денег с помощником Колей, прибавились другие не менее ужасающие факты. По мере того как начинало затухать то леденящее душу чувство, доброжелатели в лице его теперешних хозяев тут же освежали память новыми пакостями… Так, к изнасилованию и убийству с особой жестокостью несовершеннолетней прибавились взятки в особо крупных размерах, хищение бюджетных средств, подписание заведомо невыгодных для России контрактов с зарубежными партнерами, передача секретных документов… Всего и не перечесть. Сам того не замечая, Монуров Дмитрий Витальевич стал работать на зарубежных партнеров и местных криминальных авторитетов, но никак уж не на благо страны, к чему его обязывало министерское кресло.
«Нет, надо прекращать копаться в воспоминаниях, – решительно подумал он и заглянул в еженедельник. – Так можно и умом тронуться».
Дмитрий Витальевич тряхнул головой и тронул кнопку селектора:
– Галочка, Бориса Васильевича пригласи, пожалуйста.
Несмотря на ощущение, что внутри живота сейчас что-то лопнет, он еще некоторое время лежал. Наконец, с трудом разлепив веки, застонал от ворвавшегося в самый мозг света и снова зажмурился. Однако надо было добраться до туалета, и он стал сползать с кровати. Когда нога свесилась, показалось, над угрожающей пустотой, он повторил попытку открыть глаза. На этот раз это было не так мучительно. С трудом встав, с удивлением огляделся… Как ни странно – спальня… Шелковая простыня на огромной, казавшейся квадратной, кровати была скомкана и наполовину свисала вниз. Его взгляд скользнул по ней на паркет пола и уткнулся в кружевные трусики черного цвета. В памяти всплыло озорное лицо, слегка вздернутый нос и рыжие волосы совсем еще юной красотки. Еще он вспомнил родинку на упругой небольшой груди, чуть выше соска… Очередной позыв заставил отложить на время воспоминания, а ноги понесли Дмитрия в сторону туалета. Однако, сделав лишь пару шагов, он встал как вкопанный, напрочь забыв про то, куда направлялся, поскольку увиденное в огромном, в человеческий рост зеркале отключило все болевые рецепторы. В отражении Дмитрий увидел вроде бы себя, но абсолютно голого… Через туман все ярче проступало начавшее лысеть существо мужского пола, роста выше среднего, с прямым носом и слегка выпирающим подбородком. В ступор ввел бурый окрас на нижней части лица, груди… Он поднял перед собой руки ладонями вверх и почувствовал, как застыла в жилах кровь, а на затылке зашевелились волосы: руки по локоть были в запекшейся крови…
– Что за чертовщина? – произнес он вслух.
Собственный голос, хоть и изменившийся за бурно проведенную ночь, придал ему уверенности. Осторожно ступая, он вышел в зал. Здесь его ждал еще один сюрприз, заставивший забыть увиденное минутой раньше.
– Ы-ыы! – вырвалось из глотки.
Посреди огромного ковра ручной работы, привезенного отцом еще во времена, когда он работал в посольстве Алжира, в луже крови лежала обнаженная девушка. Лежала она на боку, подтянув под себя колени, зажимая руками ужасную рану на животе. Взгляд его уперся в сизые канаты вывалившихся кишок и тут же переместился к родинке над розовым соском.
По ногам потекло что-то горячее. В себя пришел от наступившего вдруг облегчения. Теперь он стоял в луже собственной мочи, остолбенев от неописуемого ужаса…
Через некоторое время бросился назад в комнату. Однако, увидев кровать, с которой только что сполз, метнулся обратно. Стараясь не смотреть на труп, он с воем устремился в ванную. Заскочив в душевую кабинку, вырвал из держателя лейку и повернул никелированный рычаг до отказа вправо. Обжигая себя ледяными струями воды, он запрокинул голову и затряс ею, пытаясь сбросить наваждение:
– И-ии!
Но это был не сон. Поливая лицо, грудь, плечи, он стал яростно тереть себя свободной рукой.
«Это не я, – пульсировала в голове мысль. – Я не мог! Это кто-то другой! Я просто пытался помочь и испачкался…»
В своей комнате он нашел в шкафу спортивный костюм. Надев его, зачем-то натянул на голову лыжную шапочку и вернулся обратно в гостиную. Заглянувшее в окна полуденное солнце разогрело воздух. Он загустел и стал маслянистым от тяжелого запаха крови, мочи и чего-то такого, что вызывало неописуемый животный ужас. Подкравшись к телу, Дима осторожно присел на корточки. Девушка смотрела перед собой странным, стеклянным взглядом. В ушах раздался ее заливистый смех.
«Как тебя зовут? – Неожиданно возникший в голове вопрос заставил выпрямиться. – Господи, я даже не знаю, чей труп в доме моего отца!»
Он бросился к телефону, но на половине пути замер… «Куда звонить? В полицию? И что? Кто-то убил девушку, пока я спал?»
Мелодичная трель заставила вздрогнуть. Отчего-то в первое мгновение он подумал, что эти звуки издала девушка. В следующий момент Дима устремился к входной двери. Сорвав трубку домофона, он, к своему удивлению, увидел на экране Апокидзе. Писатель не имел своего дома в поселке, а снял на время соседний коттедж. Как он говорил, здесь ему нравится природа, которая располагает к написанию очередного романа. Книг, написанных этим человеком, Дима не читал, однако два раза в неделю встречался с ним на теннисном корте. Как правило, это были вторник и четверг. Сейчас писатель стоял в майке и шортах, держа под мышкой чехол с ракеткой.
«Черт! – процедил сквозь зубы Дима, вспомнив, что сегодня как раз четверг. – Как быть, что делать? Сказать, будто заболел? Стоп, но ведь такого со мной никогда не было. Нет, надо во что бы то ни стало вести себя так, будто ничего не случилось. Мало ли?»
– Дмитрий Витальевич! – раздался в трубке голос.
– Да, слушаю вас, – кивнул Дима, словно писателю его было видно.
– Вы не забыли, какой сегодня день?
– Нет, конечно. – Дима трясущимися руками стал открывать двери. Потом спохватился, что он одет совершенно не для тенниса, да и без ракетки.
«Неужели я сейчас уйду играть и оставлю труп прямо вот так, посреди зала?» Пронзившая мозг мысль заставила замереть, но в следующий момент он толкнул двери и вышел на улицу. С трудом спустившись на ставших непослушными ногах по мраморным ступенькам крыльца, Дима прошел через двор и открыл калитку.
– Здравствуйте! – украсив лицо улыбкой, поприветствовал Апокидзе. – Вы идете на корт?
Именно в этот момент, мягко, по-кошачьи скрипнув тормозами, напротив ворот встал черный автомобиль «БМВ». Апокидзе оглянулся на него и вновь уставился на Диму:
– Это к вам?
– Не знаю, – снова начиная терять от ужаса рассудок, прохрипел Дима, наблюдая, как из машины выбирается коренастый и похожий на квадрат молодой мужчина.
– Что с вами, Дима? – Взгляд Апокидзе сделался подозрительным.
Между тем мужчина вышел из машины и выжидающе уставился поверх солнцезащитных очков на Диму.
– С вами все в порядке? – в который раз спросил Апокидзе.
Не в силах произнести ни слова, Дима лишь открыл и тут же закрыл рот.
– У вас какие-то дела? – Апокидзе оглянулся на незнакомца. – Тогда извините.
С этими словами он нерешительно, то и дело оглядываясь, направился по неширокому, выложенному плиткой тротуару в направлении леса.
– Ну, как прошла ночь? – глядя вслед писателю, вызывающе спросил мужчина.
– А тебе… вам, – поправился Дима, – какое дело?
– Ты что, Димон? – Мужчина удивленно уставился в глаза Дмитрию: – Не узнал?
Дмитрий не заметил, как тот подошел вплотную и едва заметным движением, не прилагая усилий, отодвинул его в сторону.
Хитроватый прищур, бобрик черных волос…
– Николай? – наконец осенило его, и от этого стало совсем нехорошо. Как он мог забыть?! Стресс в совокупности с ужасом, алкоголем и наркотиками могут творить чудеса. По мере того как возвращалась способность воспринимать и анализировать события, в голове появился противный и мерзкий звон, постепенно заполнивший всю черепную коробку. Ну, конечно же, с Колей и двумя его подругами он познакомился накануне ночью в клубе! Что было потом? Потом он, как ни старался, ничего вспомнить не мог, а сознание возвращалось к пробуждению… «Постой, а как звали девчонок, которые были вчера? Катя… А вторая? Почему у меня в голове с таким упорством крутится имя Оля? А может, в комнате лежит совсем не Ольга, а, например, Марина?»
Между тем Николай шагнул в оставленную открытой калитку.
– Ты куда? – ужаснувшись, схватил его за локоть Дмитрий.
– Кучеряво живешь! – пропустив вопрос, восхитился Николай. – Я как-то в темноте и не разглядел дом. А где Ольга?
– К-какая Ольга? – с трудом выдавил из себя Дима.
– Понятно. – Насмешливо глядя в глаза, Колян похлопал его, как старого знакомого, по плечу и направился к дому.
– Ты что себе позволяешь? – Дмитрий сделал робкую попытку обогнать и перегородить ему дорогу, но Николай легко отодвинул его в сторону:
– Мне нужно Ольгу забрать.
Глядя на то, как новый знакомый неторопливо поднимается по мраморным ступенькам особняка, он остался на дорожке…
…Дмитрий Витальевич Монуров пришел в себя от наступившей в кабинете тишины. Все еще находясь под впечатлением нахлынувших воспоминаний, он медленно перевел взгляд с запорошенного снегом окна, в которое смотрел все время, пока шел доклад, на Ревтова:
– Все?
– Так точно, – по-военному четко ответил помощник.
– Хорошо. – Дмитрий Витальевич протянул руку: – Оставь, я еще раз просмотрю.
Ревтов нехотя протянул папку:
– Думаю, ничего серьезного…
– Я разберусь, иди, – кивнул Дмитрий Витальевич, беря из рук помощника документы. – Свободен.
«Интересно, – стал размышлять он, когда Ревтов вышел. – Где теперь этот Коля и как его звали на самом деле?» Он снова вернулся в тот злополучный день, вмиг превратившись из заместителя министра Дмитрия Витальевича в слушателя Академии государственного управления. Как обычно в такие моменты, он вновь ощутил пронзительный запах сирени и отчетливо вспомнил все, словно это случилось вчера. Как Николай трясет его за плечи и кричит что-то в лицо. Потом как помогает тащить из квартиры труп, как они зарывают его в котловане на месте строящейся сауны, моют полы, сжигают за гаражом обильно пропитанное бензином нижнее белье и одежду Ольги…
Отец долго не мог понять, отчего сын неожиданно резко охладел к загородному дому. Еще большей загадкой для него до сих пор являлось то, что, практически не появляясь там и всячески препятствуя этому жене, Дмитрий в штыки воспринимает любой разговор о продаже. Так и умер Виталий Сергеевич в неведении, что подставили в этом злосчастном доме его сына, навсегда повязав кровью, сделали марионеткой в большой политической игре. С тех пор построенная сауна уже много лет служит надгробной плитой импровизированной могилы числящейся в розыске Шаповаловой Ольги Григорьевны. По сути, этот страшный памятник стал памятником и его, Монурова Дмитрия, обычной человеческой жизни.
Со временем к снимкам того, как Дмитрий прячет труп собственноручно убитой девочки, а потом рассчитывается тугими пачками денег с помощником Колей, прибавились другие не менее ужасающие факты. По мере того как начинало затухать то леденящее душу чувство, доброжелатели в лице его теперешних хозяев тут же освежали память новыми пакостями… Так, к изнасилованию и убийству с особой жестокостью несовершеннолетней прибавились взятки в особо крупных размерах, хищение бюджетных средств, подписание заведомо невыгодных для России контрактов с зарубежными партнерами, передача секретных документов… Всего и не перечесть. Сам того не замечая, Монуров Дмитрий Витальевич стал работать на зарубежных партнеров и местных криминальных авторитетов, но никак уж не на благо страны, к чему его обязывало министерское кресло.
«Нет, надо прекращать копаться в воспоминаниях, – решительно подумал он и заглянул в еженедельник. – Так можно и умом тронуться».
Дмитрий Витальевич тряхнул головой и тронул кнопку селектора:
– Галочка, Бориса Васильевича пригласи, пожалуйста.
Глава 1
После обильных снегопадов на Москву обрушилась новая напасть. Ударившие морозы вмиг превратили столичные улицы в каток. Припорошенный снегом лед и аномальные холода прибавили врачам работы. Как назло, у Марты сломалась машина, и теперь Матвею приходилось забирать уставшую докторшу с работы. По пути домой они, как правило, устраивали небольшой шопинг. Сегодня, едва стемнело, из сиреневой бездны неба вновь посыпались огромные белые хлопья.
Толкая перед собой доверху загруженную покупками тележку, Матвей подошел к машине, сунул руку в карман и нащупал брелок, надавил на кнопку. Джип «Тойота Ленд Крузер», подобно заскучавшему щенку, радостно тявкнул сигнализацией и подмигнул сразу всеми фонарями.
– Ты зачем сегодня столько всего набрала? – наблюдая за тем, как Марта перекладывает коробки с йогуртами, творожки и колбаски в похожий на открытую пасть бегемота багажник, спросил Матвей.
– Впереди выходные, хочу отоспаться. – Марта выпрямилась.
– Я думал, к концу света готовишься. – Он закрыл багажник, прислонил тележку к ограждению автостоянки.
– Я в эти глупости не верю. – Марта подставила под снежинки ладонь.
До боли знакомый звук удара кулаком по лицу, который нельзя ни с чем спутать, вскрик и шум упавшего на асфальт тела заставили оглянуться. Гигантская бетонная площадка перед гипермаркетом была разделена ограждениями из металлических труб на секторы, в каждом из которых умещалось в два ряда по несколько десятков машин. Матвей увидел, как трое крепких парней сбили на землю мужчину и методично, со знанием дела бьют ногами. Свет фонарей падал сверху, а на головы хулиганов были накинуты капюшоны, поэтому лиц разглядеть не представлялось возможным. Вместо них – казавшаяся зловещей чернота. Движения и комплекция этих людей говорили о том, что все они ровесники Матвея. Между тем сбитый с ног лежал между ними на спине. В тот момент, когда Матвей посмотрел в их сторону, он зажал нос руками и перевернулся на бок. Было видно, этот человек не боец. Он не кричал и не звал на помощь, а просто скулил. Типичное поведение жертвы. А может, просто знает, за что с ним так… Матвей не горел желанием заступаться. Он что, герой-одиночка? Другое дело, женщина, ребенок или старик. А здесь… Фу! Даже стыдно за сильную половину человечества. Поделом. Вот если бы он хотя бы попытался встать, оттолкнуть кого-то из нападавших. А так…
Матвей уже развернулся, чтобы забраться в машину, как из противоположного ряда выехал черный джип «УАЗ-Патриот» и встал рядом с дерущимися. Парни подхватили мужчину и быстро, без суеты, забросили в багажник.
А вот это уже не рядовая драка. Здесь криминалом попахивает. Не в больницу же они его решили после всего отвезти. Матвей замер.
– Помогите! Полиция! – неожиданно раздался из-за машины женский голос.
Матвей оглянулся на Марту.
– И не думай! – успела она крикнуть, как он, лишь коснувшись рукой ограждения, легко перемахнул через него и устремился к джипу.
Парни одновременно открыли дверцы заокеанского красавца, намереваясь скрыться в его чреве. Он не собирался препятствовать этому. Его цель – водитель. До машины оставались считаные шаги, а в голове у Матвея уже возник план расположения видеокамер автостоянки. Он никогда не пытался запомнить его специально. Просто мозг так натренирован. Как только на глаза попадалось то или иное средство наблюдения или сигнализации, он начинал «вскрывать» систему охраны и по привычке пытался найти ее изъяны. Заложенные за время службы в спецназе навыки превратились в инстинкты. Так, Матвей мог с уверенностью сказать, что установкой видеокамер у гипермаркета занимался не профессионал. По сути, камеры контролировали практически каждую заезжавшую сюда машину, но некоторые места стоянки в темное время суток попросту не были в достаточной степени освещены, что делало их бесполезными. Например, на многих машинах нельзя было прочитать номерной знак, а у некоторых даже определить марку. Однако этот джип встал в самом неудачном для похищения месте. Оно находилось сразу под тремя фонарями, и на него были направлены две видеокамеры. Одна смотрела в лоб, вторая в заднюю часть. Сразу бросилось в глаза, что номерной знак с одной стороны открутился и висит. Под ним еще один. Он наверняка настоящий. Его бандиты хотели спрятать под липовым. Странно. Легче просто один снять, другой поставить. Что-то тут не вязалось с логикой. Да и черт с ней. Пока не до этого… Матвей не преследовал цель разглядеть и запомнить номер. Буквы и цифры непроизвольно легли в одну из надежных ячеек памяти. Возникнув в окне водителя, он, по-видимому, изрядно перепугал его, поскольку парень буквально подскочил и отпрянул, ударившись виском о темя забирающегося на пассажирское сиденье одного из дружков. При этом двигатель нервно фыркнул. Левой рукой Матвей рванул ручку дверцы на себя. Ухватить водителя за верхнюю часть туловища не представлялось возможным, поскольку он практически лег на своего дружка, который до сих пор так и не смог занять свое место. Поэтому Матвей попросту оторвал за палец его левую руку от рулевого колеса, дернул на себя, а когда запястье оказалось на улице, со всей силы несколько раз приложил его дверцей. Хруст ломающейся кости – и нечеловеческий крик взорвал изнутри машину. Матвей распахнул дверцу, которая едва не стала гильотиной для руки водителя, и с силой рванул его за раздробленное запястье. Парень с воплем вылетел из-за руля, пролетел мимо Матвея и врезался в стоящую за его спиной машину, которая тут же известила об этом всех находящихся поблизости ревом сработавшей сигнализации.
Все произошло настолько быстро, что никто из успевших усесться на заднее сиденье парней не успел ничего понять. Бандит, который пытался сесть вперед, продолжал стоять на земле, опираясь локтями на сиденье. Матвей положил ему ладонь на голову и с силой толкнул. Парень вылетел из машины и рухнул на спину. Однако еще до того, как он коснулся запорошенного снегом и обледенелого асфальта спиной, Матвей выдернул ключи из замка зажигания. Мгновенье, и он уже позади машины. Открыв багажник, Матвей схватил пленника под руку и рванул на себя. И только после этого опомнились оставшиеся бандиты. Они одновременно выскочили по обе стороны машины. В руке одного блеснул металлом пистолет. Матвей рванул упавшего под ноги мужчину вверх. Поставив на ноги, толкнул в направлении гипермаркета:
– Беги!
Мужчина сделал два шага на непослушных от страха ногах и поскользнулся. Пытаясь сохранить равновесие, он станцевал на льду, однако не удержался и все же рухнул.
– Сука! – взревел парень, у которого был пистолет, и шагнул к Матвею.
Однако в следующий момент он замер и оглянулся на корчившегося на асфальте водителя:
– Юрасов, вставай!
– Туркмен, прыгай за руль! – завопил из-за машины поднявшийся на ноги бандит.
Парень, которого назвали Туркменом, направил пистолет Матвею в лицо:
– Ключи!
Матвей не собирался геройствовать. Не было причин. Зато у бандита было явное преимущество.
– Лови! – Матвей подкинул брелок с таким расчетом, чтобы парень его точно поймал. Любая накладка, и у негодяя сдадут нервы. Тогда все может закончиться стрельбой.
В это время спасенный мужчина умудрился наконец встать. Однако, вместо того чтобы спасаться бегством, он едва не усугубил ситуацию, бросившись к супруге. Матвей успел поймать его за отворот куртки. Мужчина со всего размаху шлепнулся на задницу.
Его жена в это время, перебирая руками по голосившему сигнализацией «Ситроену» и широко расставляя ноги, шла навстречу.
Между тем Туркмен стал пятиться задом. Поравнявшись с распахнутой дверцей водителя, он ловко приподнял на животе куртку, сунул пистолет за пояс и бросился к Юрасову. Матвей в это время наклонился к продолжавшему сидеть мужчине, взял его двумя руками под мышки и в очередной раз поставил на ноги. В это время женщина как раз оттолкнулась от «Ситроена» и шагнула в его объятия. Матвей в очередной раз придержал его за спину:
– Не хватало, чтобы вы теперь вдвоем рухнули.
Сзади послышался топот ног нескольких человек. Стало ясно, это бежала либо охрана магазина, либо полиция.
Тем временем парни на джипе как-то враз забыли про виновника не только своих бед. Они обступили продолжающего стонать Юрасова, подхватили на руки и загрузили в машину. Матвей не успел глазом моргнуть, как машина сорвалась с места, подняв серебристо-лунную взвесь изморози.
Секретарша в приемной заместителя министра промышленности работала недавно, но и этого небольшого опыта хватало, чтобы понять, мужчина волнуется, хотя здесь не первый раз. По долгу службы девушка знала: этот невзрачный, с остатками русых волос на висках очкарик – генеральный конструктор Ерохин Борис Васильевич, под чьим руководством с середины девяностых годов ведутся малоперспективные работы над одним из российских самолетов.
Ерохин ни в какое сравнение не входил с респектабельными мужчинами, которые оставили приемную час назад. Что и говорить, представители американской авиационной корпорации умели создать о себе впечатление. И вообще, чего он ходит? Этот человек вызывал у шефа, а значит, и у нее, неприязнь. Димочка, мягко говоря, терпел всю эту российскую шелуху, паразитирующую на государственном бюджете. Дают для поддержания штанов, радуйтесь! Сидите дальше, ждите пенсии. Так нет, все ходят, канючат, пытаются что-то доказать, рассыпаясь в любви к родине… Не дают людям работать, как будто свет клином сошелся на их «тушках» и «аннушках»… От этого все еще летающего хлама давно нафталином попахивает. Тут еще этот Ерохин, который считает свой металлолом вершиной человеческого гения…
Борис Васильевич Ерохин чувствовал неприязнь, исходящую от молоденькой и холеной секретарши, но он и представить себе не мог, какие мысли возникли в ее красивой головке при его появлении. Сегодня он третий раз за год на приеме у заместителя министра и все с одним и тем же вопросом недостаточного финансирования проекта. Можно назвать все происходящее в последние годы с его детищем одним словом – издевательство. Его и программу лишь подкармливают, давая дотянуть до естественной кончины, вместе с которой уйдет и идея. А она, кстати сказать, оригинальная и виделась Ерохину не иначе как спасением всего отечественного авиапрома, умело загнанного в тупик недобросовестным руководством, считавшим российские проекты лишь угрозой своему благополучию.
От размышления отвлек бодрый голос из динамика селектора:
– Галочка, Бориса Васильевича пригласи, пожалуйста.
Секретарша многозначительно посмотрела на Ерохина.
– Иду! – Ерохин устремился к дверям.
Секретарша не соизволила подняться, чтобы открыть перед ним двери, как она это делает перед важными людьми.
– Здравствуйте, Дмитрий Витальевич! – Шагнув через порог, Ерохин поприветствовал Монурова в легком полупоклоне, ловя себя на мысли, что в очередной раз оба будут говорить одно, а думать другое.
– Проходи, садись. – Монуров скучным взглядом показал на стул за столом для совещаний. – С чем опять пожаловал?
– Недофинансирование в четвертом квартале, – торопливо раскрывая папку, сказал Ерохин и вынул график платежей. – Уже пятьдесят два процента…
– Ты думаешь, я не знаю? – расстроенным голосом спросил Монуров.
– Я так не думаю, – ловя себя на мысли, что не с того начал разговор, покачал головой Ерохин.
– Зачем тогда пришли? – Монуров, не мигая, уставился на Ерохина.
– За тем и пришел, – конструктор удивленно пожал плечами, – деньги нужны.
– Вам заработную плату вовремя платят? – неожиданно спросил Монуров, чем ввел Ерохина в замешательство.
– Вовремя, – не понимая, к чему он клонит, кивнул конструктор.
– Ну, так чего вам еще надо? – удивился Монуров.
– Мы не можем опытный образец завершить! – едва не плача, простонал Ерохин.
Монуров отодвинул от себя стандартный лист с компьютерным текстом и уставился на Ерохина.
Конструктор втянул голову в плечи:
– Мой Д-1 полностью отечественный самолет. В случае завершения проекта – это тысячи рабочих мест в России. А ваш «Сарсар Эйч» на семьдесят процентов иностранный. Почему вы так хотите кормить чужих рабочих и лишить работы своих?
– Потому что наши больше пьют, чем едят, – ухмыльнулся Монуров. – Да и качество того, что вы предлагаете, оставляет желать лучшего…
– Откуда вы знаете? – взорвался Ерохин. – Ведь мы не довели проект даже до летных испытаний!
– Мне достаточно мнения экспертно-аналитической группы, созданной при министерстве, – отрезал Монуров. – Или вы не доверяете ей?
– Как ей можно доверять, если там нет ни одного заслуживающего уважения специалиста? – с горечью в голосе спросил Ерохин.
– Я так не считаю.
– Ваши решения несут угрозу национальной безопасности, – рискуя быть выставленным за дверь, зашел с другой стороны Ерохин.
– А я думал, наоборот. – Давая понять, что сильно занят, Монуров посмотрел на часы.
– Зависимость в средствах связи и навигации от Запада во время войны в Персидском заливе привела режим Саддама Хусейна к тому, что в первый же день войны французские военные вывели из строя все самолеты, которые поставлялись ими в Ирак.
Толкая перед собой доверху загруженную покупками тележку, Матвей подошел к машине, сунул руку в карман и нащупал брелок, надавил на кнопку. Джип «Тойота Ленд Крузер», подобно заскучавшему щенку, радостно тявкнул сигнализацией и подмигнул сразу всеми фонарями.
– Ты зачем сегодня столько всего набрала? – наблюдая за тем, как Марта перекладывает коробки с йогуртами, творожки и колбаски в похожий на открытую пасть бегемота багажник, спросил Матвей.
– Впереди выходные, хочу отоспаться. – Марта выпрямилась.
– Я думал, к концу света готовишься. – Он закрыл багажник, прислонил тележку к ограждению автостоянки.
– Я в эти глупости не верю. – Марта подставила под снежинки ладонь.
До боли знакомый звук удара кулаком по лицу, который нельзя ни с чем спутать, вскрик и шум упавшего на асфальт тела заставили оглянуться. Гигантская бетонная площадка перед гипермаркетом была разделена ограждениями из металлических труб на секторы, в каждом из которых умещалось в два ряда по несколько десятков машин. Матвей увидел, как трое крепких парней сбили на землю мужчину и методично, со знанием дела бьют ногами. Свет фонарей падал сверху, а на головы хулиганов были накинуты капюшоны, поэтому лиц разглядеть не представлялось возможным. Вместо них – казавшаяся зловещей чернота. Движения и комплекция этих людей говорили о том, что все они ровесники Матвея. Между тем сбитый с ног лежал между ними на спине. В тот момент, когда Матвей посмотрел в их сторону, он зажал нос руками и перевернулся на бок. Было видно, этот человек не боец. Он не кричал и не звал на помощь, а просто скулил. Типичное поведение жертвы. А может, просто знает, за что с ним так… Матвей не горел желанием заступаться. Он что, герой-одиночка? Другое дело, женщина, ребенок или старик. А здесь… Фу! Даже стыдно за сильную половину человечества. Поделом. Вот если бы он хотя бы попытался встать, оттолкнуть кого-то из нападавших. А так…
Матвей уже развернулся, чтобы забраться в машину, как из противоположного ряда выехал черный джип «УАЗ-Патриот» и встал рядом с дерущимися. Парни подхватили мужчину и быстро, без суеты, забросили в багажник.
А вот это уже не рядовая драка. Здесь криминалом попахивает. Не в больницу же они его решили после всего отвезти. Матвей замер.
– Помогите! Полиция! – неожиданно раздался из-за машины женский голос.
Матвей оглянулся на Марту.
– И не думай! – успела она крикнуть, как он, лишь коснувшись рукой ограждения, легко перемахнул через него и устремился к джипу.
Парни одновременно открыли дверцы заокеанского красавца, намереваясь скрыться в его чреве. Он не собирался препятствовать этому. Его цель – водитель. До машины оставались считаные шаги, а в голове у Матвея уже возник план расположения видеокамер автостоянки. Он никогда не пытался запомнить его специально. Просто мозг так натренирован. Как только на глаза попадалось то или иное средство наблюдения или сигнализации, он начинал «вскрывать» систему охраны и по привычке пытался найти ее изъяны. Заложенные за время службы в спецназе навыки превратились в инстинкты. Так, Матвей мог с уверенностью сказать, что установкой видеокамер у гипермаркета занимался не профессионал. По сути, камеры контролировали практически каждую заезжавшую сюда машину, но некоторые места стоянки в темное время суток попросту не были в достаточной степени освещены, что делало их бесполезными. Например, на многих машинах нельзя было прочитать номерной знак, а у некоторых даже определить марку. Однако этот джип встал в самом неудачном для похищения месте. Оно находилось сразу под тремя фонарями, и на него были направлены две видеокамеры. Одна смотрела в лоб, вторая в заднюю часть. Сразу бросилось в глаза, что номерной знак с одной стороны открутился и висит. Под ним еще один. Он наверняка настоящий. Его бандиты хотели спрятать под липовым. Странно. Легче просто один снять, другой поставить. Что-то тут не вязалось с логикой. Да и черт с ней. Пока не до этого… Матвей не преследовал цель разглядеть и запомнить номер. Буквы и цифры непроизвольно легли в одну из надежных ячеек памяти. Возникнув в окне водителя, он, по-видимому, изрядно перепугал его, поскольку парень буквально подскочил и отпрянул, ударившись виском о темя забирающегося на пассажирское сиденье одного из дружков. При этом двигатель нервно фыркнул. Левой рукой Матвей рванул ручку дверцы на себя. Ухватить водителя за верхнюю часть туловища не представлялось возможным, поскольку он практически лег на своего дружка, который до сих пор так и не смог занять свое место. Поэтому Матвей попросту оторвал за палец его левую руку от рулевого колеса, дернул на себя, а когда запястье оказалось на улице, со всей силы несколько раз приложил его дверцей. Хруст ломающейся кости – и нечеловеческий крик взорвал изнутри машину. Матвей распахнул дверцу, которая едва не стала гильотиной для руки водителя, и с силой рванул его за раздробленное запястье. Парень с воплем вылетел из-за руля, пролетел мимо Матвея и врезался в стоящую за его спиной машину, которая тут же известила об этом всех находящихся поблизости ревом сработавшей сигнализации.
Все произошло настолько быстро, что никто из успевших усесться на заднее сиденье парней не успел ничего понять. Бандит, который пытался сесть вперед, продолжал стоять на земле, опираясь локтями на сиденье. Матвей положил ему ладонь на голову и с силой толкнул. Парень вылетел из машины и рухнул на спину. Однако еще до того, как он коснулся запорошенного снегом и обледенелого асфальта спиной, Матвей выдернул ключи из замка зажигания. Мгновенье, и он уже позади машины. Открыв багажник, Матвей схватил пленника под руку и рванул на себя. И только после этого опомнились оставшиеся бандиты. Они одновременно выскочили по обе стороны машины. В руке одного блеснул металлом пистолет. Матвей рванул упавшего под ноги мужчину вверх. Поставив на ноги, толкнул в направлении гипермаркета:
– Беги!
Мужчина сделал два шага на непослушных от страха ногах и поскользнулся. Пытаясь сохранить равновесие, он станцевал на льду, однако не удержался и все же рухнул.
– Сука! – взревел парень, у которого был пистолет, и шагнул к Матвею.
Однако в следующий момент он замер и оглянулся на корчившегося на асфальте водителя:
– Юрасов, вставай!
– Туркмен, прыгай за руль! – завопил из-за машины поднявшийся на ноги бандит.
Парень, которого назвали Туркменом, направил пистолет Матвею в лицо:
– Ключи!
Матвей не собирался геройствовать. Не было причин. Зато у бандита было явное преимущество.
– Лови! – Матвей подкинул брелок с таким расчетом, чтобы парень его точно поймал. Любая накладка, и у негодяя сдадут нервы. Тогда все может закончиться стрельбой.
В это время спасенный мужчина умудрился наконец встать. Однако, вместо того чтобы спасаться бегством, он едва не усугубил ситуацию, бросившись к супруге. Матвей успел поймать его за отворот куртки. Мужчина со всего размаху шлепнулся на задницу.
Его жена в это время, перебирая руками по голосившему сигнализацией «Ситроену» и широко расставляя ноги, шла навстречу.
Между тем Туркмен стал пятиться задом. Поравнявшись с распахнутой дверцей водителя, он ловко приподнял на животе куртку, сунул пистолет за пояс и бросился к Юрасову. Матвей в это время наклонился к продолжавшему сидеть мужчине, взял его двумя руками под мышки и в очередной раз поставил на ноги. В это время женщина как раз оттолкнулась от «Ситроена» и шагнула в его объятия. Матвей в очередной раз придержал его за спину:
– Не хватало, чтобы вы теперь вдвоем рухнули.
Сзади послышался топот ног нескольких человек. Стало ясно, это бежала либо охрана магазина, либо полиция.
Тем временем парни на джипе как-то враз забыли про виновника не только своих бед. Они обступили продолжающего стонать Юрасова, подхватили на руки и загрузили в машину. Матвей не успел глазом моргнуть, как машина сорвалась с места, подняв серебристо-лунную взвесь изморози.
* * *
Сидевшая за столом просторной приемной секретарша оторвала взгляд от глянцевой страницы журнала и холодно посмотрела на переминавшегося у дивана высокого нескладного мужчину. Посетитель был одет в черный в полоску костюм, мешковато смотревшийся на его сухощавой фигуре. Было заметно, он неуютно чувствует себя в нем. То и дело перекладывая коричневую папку из одной руки в другую, мужчина в который раз поправлял узел малинового галстука, словно он его душил. Вот тронул слегка заостренный нос, будто проверяя, на месте ли он, провел по остаткам непослушных волос над ушами ладонью, посмотрел на часы, нервно передернул плечами и что-то беззвучно прошептал. Тут же спохватился, по-видимому, вспомнив, что на него смотрят, и воровато глянул на девушку. Так ведут себя увлеченные и очень занятые люди, их до определенной поры не особо заботит собственная внешность. Своего рода творческая неряшливость среди них в моде. Однажды, неожиданно поступившись принципами и оказавшись в некомфортной для себя среде, они, как правило, начинают чувствовать себя неуверенно и теряются.Секретарша в приемной заместителя министра промышленности работала недавно, но и этого небольшого опыта хватало, чтобы понять, мужчина волнуется, хотя здесь не первый раз. По долгу службы девушка знала: этот невзрачный, с остатками русых волос на висках очкарик – генеральный конструктор Ерохин Борис Васильевич, под чьим руководством с середины девяностых годов ведутся малоперспективные работы над одним из российских самолетов.
Ерохин ни в какое сравнение не входил с респектабельными мужчинами, которые оставили приемную час назад. Что и говорить, представители американской авиационной корпорации умели создать о себе впечатление. И вообще, чего он ходит? Этот человек вызывал у шефа, а значит, и у нее, неприязнь. Димочка, мягко говоря, терпел всю эту российскую шелуху, паразитирующую на государственном бюджете. Дают для поддержания штанов, радуйтесь! Сидите дальше, ждите пенсии. Так нет, все ходят, канючат, пытаются что-то доказать, рассыпаясь в любви к родине… Не дают людям работать, как будто свет клином сошелся на их «тушках» и «аннушках»… От этого все еще летающего хлама давно нафталином попахивает. Тут еще этот Ерохин, который считает свой металлолом вершиной человеческого гения…
Борис Васильевич Ерохин чувствовал неприязнь, исходящую от молоденькой и холеной секретарши, но он и представить себе не мог, какие мысли возникли в ее красивой головке при его появлении. Сегодня он третий раз за год на приеме у заместителя министра и все с одним и тем же вопросом недостаточного финансирования проекта. Можно назвать все происходящее в последние годы с его детищем одним словом – издевательство. Его и программу лишь подкармливают, давая дотянуть до естественной кончины, вместе с которой уйдет и идея. А она, кстати сказать, оригинальная и виделась Ерохину не иначе как спасением всего отечественного авиапрома, умело загнанного в тупик недобросовестным руководством, считавшим российские проекты лишь угрозой своему благополучию.
От размышления отвлек бодрый голос из динамика селектора:
– Галочка, Бориса Васильевича пригласи, пожалуйста.
Секретарша многозначительно посмотрела на Ерохина.
– Иду! – Ерохин устремился к дверям.
Секретарша не соизволила подняться, чтобы открыть перед ним двери, как она это делает перед важными людьми.
– Здравствуйте, Дмитрий Витальевич! – Шагнув через порог, Ерохин поприветствовал Монурова в легком полупоклоне, ловя себя на мысли, что в очередной раз оба будут говорить одно, а думать другое.
– Проходи, садись. – Монуров скучным взглядом показал на стул за столом для совещаний. – С чем опять пожаловал?
– Недофинансирование в четвертом квартале, – торопливо раскрывая папку, сказал Ерохин и вынул график платежей. – Уже пятьдесят два процента…
– Ты думаешь, я не знаю? – расстроенным голосом спросил Монуров.
– Я так не думаю, – ловя себя на мысли, что не с того начал разговор, покачал головой Ерохин.
– Зачем тогда пришли? – Монуров, не мигая, уставился на Ерохина.
– За тем и пришел, – конструктор удивленно пожал плечами, – деньги нужны.
– Вам заработную плату вовремя платят? – неожиданно спросил Монуров, чем ввел Ерохина в замешательство.
– Вовремя, – не понимая, к чему он клонит, кивнул конструктор.
– Ну, так чего вам еще надо? – удивился Монуров.
– Мы не можем опытный образец завершить! – едва не плача, простонал Ерохин.
Монуров отодвинул от себя стандартный лист с компьютерным текстом и уставился на Ерохина.
Конструктор втянул голову в плечи:
– Мой Д-1 полностью отечественный самолет. В случае завершения проекта – это тысячи рабочих мест в России. А ваш «Сарсар Эйч» на семьдесят процентов иностранный. Почему вы так хотите кормить чужих рабочих и лишить работы своих?
– Потому что наши больше пьют, чем едят, – ухмыльнулся Монуров. – Да и качество того, что вы предлагаете, оставляет желать лучшего…
– Откуда вы знаете? – взорвался Ерохин. – Ведь мы не довели проект даже до летных испытаний!
– Мне достаточно мнения экспертно-аналитической группы, созданной при министерстве, – отрезал Монуров. – Или вы не доверяете ей?
– Как ей можно доверять, если там нет ни одного заслуживающего уважения специалиста? – с горечью в голосе спросил Ерохин.
– Я так не считаю.
– Ваши решения несут угрозу национальной безопасности, – рискуя быть выставленным за дверь, зашел с другой стороны Ерохин.
– А я думал, наоборот. – Давая понять, что сильно занят, Монуров посмотрел на часы.
– Зависимость в средствах связи и навигации от Запада во время войны в Персидском заливе привела режим Саддама Хусейна к тому, что в первый же день войны французские военные вывели из строя все самолеты, которые поставлялись ими в Ирак.