Байкалов Альберт. Разрушители

   Следующее упражнение было неотъемлемой частью подготовки к любой тренировке по рукопашному бою. Из положения «лежа на спине» нужно сесть и ударить кулаком левой руки воображаемого противника. Это позволяло развернуть корпус для качественной работы холодным оружием, тут же полоснуть по невидимой шее или лицу, нанести удар ножом сбоку-сверху, снова лечь, и так сто раз.
   Гайрбек Куциев еще отставал. Инструктор давал ему возможность адаптироваться, плавно выйти на положенные нагрузки. Так было не только на занятиях по рукопашному бою, но и на тренировках по физической, горной и другим видам подготовки. Вот и сегодня все сделали по сто, а он с Ермаковым – по семьдесят.
   – Встать! – дважды хлопнул в ладоши инструктор.
   Дождавшись, когда спецназовцы выстроятся в одну шеренгу, он посмотрел сначала на Ермакова, потом на Гайрбека, словно размышляя, кому из них задать вопрос. Остановился на чеченце:
   – Лейтенант Куциев, как вы считаете, эффективен ли нож, если противник вооружен пистолетом и расстояние между вами от трех до пяти метров?
   Офицер задумался, заподозрив подвох. Так хотелось бывшему милиционеру сказать, что идти ножом против пистолета – затея бессмысленная, но он передумал и ответил:
   – Нож эффективнее.
   – В умелых руках, – довольный ответом, поднял вверх палец инструктор. – Сейчас всем снять куртки!
   Пока спецназовцы выполняли приказ, инструктор взял макет ножа. Он оставлял на теле черный след, а при уколе пластиковое лезвие уходило в рукоять и не сильно травмировало кожу.
   – Родимов, – раздался чей-то шепот.
   Антон поднял голову. Генерал стоял в коридоре. Невысокого роста, со слегка заостренным носом и абсолютно седой головой, генерал-лейтенант с задумчивым видом наблюдал за ходом занятий. На нем была обычная камуфлированная форма без знаков различия и кепка.
   – Группа, становись! – снова хлопнул в ладоши инструктор. – В две шеренги разобраться!
   – Смирно! – скомандовал Антон, первый увидевший, как Родимов направляется к строю.
   – Отставить, вольно! – отмахнулся Родимов. Он на ходу снял куртку, всучил ее инструктору и обвел строй оценивающим взглядом. Остановив его на Дроне, протянул руку:
   – Дай сюда.
   Дрон вышел из строя и вложил ему в ладонь макет ножа.
   Генерал показал пальцем на Тумана:
   – Второй номер.
   Туманов прошел к столу, накинул разгрузочный жилет со всунутым в карман пистолетом и ножом.
   – На исходную. – Генерал покосился на строй. Было заметно, что он слегка волнуется: вдруг подведет возраст?
   Туман молча подошел и встал напротив правого фланга строя. Руки опущены вдоль туловища. Сейчас, по команде, он должен начать движение навстречу Родимову. По условию упражнения, его задача – после пересечения черты на полу успеть извлечь из кармана, расположенного на левой половине разгрузочного жилета, пистолет, снять его с предохранителя и произвести выстрел в лицо или грудь генерала специальной краской.
   Родимов надел защитные очки и взял в правую руку макет ножа таким образом, что лезвие было расположено вдоль предплечья опущенной вниз руки. Используя его в таком положении, человек может защищать себя от ударов палкой, прикладом и даже от металлического предмета в виде прута арматуры. С другой стороны, противник может не заметить оружия.
   – Вперед! – скомандовал инструктор.
   Генерал и майор устремились к своим рубежам и оказались на них почти одновременно. Два шага, и в руках Тумана появился пистолет. Щелкнул предохранитель. Рука выпрямилась в направлении лица генерала. Тот сделал шаг влево, уходя с линии огня, одновременно плоской стороной ножа ударил по запястью Тумана. Рука с пистолетом отлетела немного в сторону. В следующий момент, едва уловимым движением, Родимов оставил полосу на внутренней стороне запястья. Еще шаг, и у Тумана оказались «перерезаны» вены локтевого сгиба. Майор не успел отстраниться, и у него появилась черная полоса через всю шею. За все время Родимов ни разу не включил в работу левую руку. Все сделал одной правой.
   Как всегда, Дрон решил выделиться и захлопал в ладоши.
   Родимов вручил нож инструктору:
   – Я в принципе не стариной приходил тряхнуть, а забрать Филиппова. – Он достал носовой платок и вытер со лба пот.
   – Понятно, – кивнул инструктор и посмотрел на Антона.
   – Как новенькие? – оказавшись на улице, спросил генерал.
   – Нормально, – застегивая куртку, пожал плечами Антон. – У Габбро с первым прыжком нелады были. Но пойдет.
   – Что, испугался? – насторожился генерал.
   – Нет, – покачал головой Антон. – Унесло далеко.
   – Ну, это не страшно, – успокоился генерал. – Завтра у вас снова прыжки.
   – Что-то зачастили, – поежился Антон. – Тем более погода сейчас не располагает...
   – Это из-за новичков. – Генерал огляделся по сторонам и заговорил тише: – Как думаешь, осилят Габбро и Ермаков в следующем месяце высотные прыжки?
   Антон оторопело посмотрел на генерала.
   – Нет, ты не ослышался, – подтвердил генерал.
   – К чему такая срочность? – Антон даже остановился. – Да еще зимой.
   – Ты не ответил, – напомнил генерал.
   – За плечами у Ермака полторы сотни прыжков, – стал рассуждать Антон. – Он до института занимался, потом там тренировался. Начинал с Д-6, теперь уверенно управляется с ПО-9. Результаты хорошие. Пара занятий в аэродинамической трубе, натаскать на высотах три-пять километров, и пойдет с десяти на ура. А вот с Габбро такой номер не пройдет. Сами же знаете.
   – Ты меня не понял, – еще тише заговорил Родимов. – Я не спрашиваю, прокатит или нет. То, что он состоится, и не один, в этом будь уверен. Мне важно знать, какой шанс у Куциева выжить, а потом выполнять в составе группы задачу?
   – Почти никакого, – откровенно признался Антон.
   – Ну что же. – Генерал заложил руки за спину и, увлекая за собой Антона, двинулся дальше. – Почти – это уже кое-что. Вот если бы ты просто сказал «никакого», – поднял он указательный палец вверх, – тогда совсем другое дело.
   Антон понял, намечается работа, причем в районе, где нежелательно «светить» низко летящие цели и куда не добраться обычным транспортом или пешком. Максимальная высота, с которой прыгала группа, – семь тысяч двести метров. Для этого используются специальные высотные костюмы, герметичные маски и кислородный баллон. Даже опытный офицер, систематически занимающийся этим видом экстрима, сильно рискует. При всем при этом, как правило, еще придется планировать в заданную точку. Куциев же понятия не имел, как управлять подобными системами.
   – Чего приуныл?
   – Может, его в грузовом контейнере выбросить? – грустно пошутил Антон, размышляя, как быть.

* * *

   – Вот этот дом, – раздался голос Геберта Насуханова.
   – Чей именно? – нахмурился Хаваж, пытаясь разглядеть заросшее лицо моджахеда. – В этом селении два шакала.
   – Глава здесь живет, – спохватился Геберт. – Гурно Юнусов его имя. Следующий дом Салтана, это продажный мент.
   – Шовхал, – негромко окликнул бандита с гранатометом Хаваж, – давай к менту в гости.
   Бандит без лишних слов направился к соседнему дому. Следом за ним устремились еще двое боевиков. Это были Юнус Хизриев и Кахир Элимханов. Все роли распределены заранее, все знали свое место и задачи. Хаваж скрупулезно подходил к каждой операции.
   – Готовы? – спросил он вполголоса и, не дожидаясь ответа, скомандовал: – Геберт, зови этого шакала.
   Моджахед подошел к воротам и несколько раз ударил ногой по калитке. Где-то за домом залаяла собака.
   Хаваж повел носом и учуял запах бензина. Бандиты взяли с собой несколько бутылок, чтобы поджечь дом.
   Во дворе вспыхнул свет, и Геберт прильнул к щели между листами железа.
   – Кто? – раздался голос.
   – Сосед я твой, – стараясь изменить голос, протянул Геберт. – Мирзо. Выйди, разговор есть.
   – К чему такая спешка? – видимо, заподозрив подвох, спросил Гурно. – Утром приходи.
   – Ты что, боишься?
   – Не похоже, что этот голос принадлежит Мирзо, – с издевкой пояснил свой отказ Гурно. – Иди с миром.
   Хаваж оглянулся на приготовившихся к штурму бандитов и выразительно кивнул головой. Тут же во двор полетели сразу две гранаты. Раздались хлопки сработавших запалов. Кто-то поджег фитиль бутылки с бензином и швырнул в фасад дома. Однако перелетев через забор, она застряла в ветвях деревьев. Огненная дорожка потекла вниз по стволу, озаряя все зловещим алым светом. Тут же раздались сразу два взрыва и звон битых стекол. Рванул прикрепленный к калитке заряд. Из-за небольшого расстояния Хаважа опрокинуло на спину.
   – У, шайтан! – морщась не столько от боли в спине, сколько от досады, что с самого начала все пошло не так, как надо, прохрипел он, поднимаясь на ноги.
   Слева раздался грохот выстрела из «РПГ».
   Боевики бросились к калитке. Однако здесь возникло замешательство. Как оказалось, взрывом тротиловой шашки вырвало лишь кусок железа и пару досок. В образовавшийся проем с трудом мог пролезть даже ребенок. Геберт сунул в него руку и стал открывать запор. В это время со двора прогремела автоматная очередь, раздался стук по железу. В воротах появилось с десяток дыр, светящихся изнутри. Взвыл и повалился на бок Усман. Во двор полетели еще две бутылки с зажигательной смесью и граната.
   В этот момент Геберту удалось открыть калитку. Моджахед бросился к дому и тут же навалился грудью на взрывную волну и осколки брошенной пару секунд назад кем-то из своих гранаты. Замерев на месте, он рухнул на колени и повалился набок. Зарычав от досады, Хаваж рванулся вперед. Перешагнув через Геберта, он на ходу послал очередь вслед метнувшемуся в дом мужчине. Судя по всему, это был кто-то из родственников главы. У крыльца остался лежать еще один. Его, видимо, пытались затащить в дом, но не успели. Стреляя по окнам, Хаваж пригнулся и побежал к ним. Посреди двора горел бензин.
   Раздался звон битого стекла. В тот же миг боковым зрением в одном из окон Хаваж увидел вспышку. Тут же сел на корточки, направил туда ствол автомата и надавил на спуск. Мимо быстро пронеслись две тени. Он огляделся. Ворвавшиеся во двор боевики были для тех, кто в доме, хорошими целями на фоне горящего бензина. Он выпрямился и бросился к входу. В этот момент кто-то метнул в окно гранату. Внутри дома раздался грохот, зазвенели вылетевшие из рам стекла.
   Хаваж не понял, как оказался в комнате. Глаза разъедал дым сгоревшего тротила, пороховых газов. Пожара не было, только по одной из занавесок вверх полз маленький огонек. Он наугад выстрелил в дверной проем. Туда тут же метнулась чья-то тень. Хаваж закашлял, присел и вдруг увидел сидящего под столом человека. Он смог разглядеть лишь его контуры. То, что это был кто-то из членов семьи главы администрации, он не сомневался и тут же выстрелил. Раздался детский крик, запричитала женщина. Стало ясно: под столом прятались двое – ребенок и, скорее всего, его мать.
   Наконец вспыхнули и ярким пламенем загорелись занавески, и в свете пламени Хаваж наконец увидел свою жертву. Под столом завалилась набок молодая полуодетая чеченка, по которой ползал окровавленный малыш.
   Внутри Хаважа все перевернулось. Он огляделся по сторонам, но никто не заметил, как он стрелял под стол. В комнате попросту никого не было. Зато из соседней доносились крики и глухие удары. Он выпрямился и устремился на шум. Взору открылась просторная гостиная, посреди которой лежал пожилой окровавленный мужчина. В углу двое моджахедов Хаважа били ногами молодого парня. Судя по валявшемуся рядом автомату, это он стрелял в окно, а лежавший на полу как раз и был главой администрации. Где-то во второй половине дома запричитали женщины, раздались выстрелы. Через пару секунд все стихло.
   – Это и есть Гурно, – подтвердил появившийся сбоку Кахир Элимханов и присел перед пожилым. – Этого шакала еще во дворе ранило осколком гранаты, но он смог сюда доползти...
   – Хватит, – поморщился Хаваж, чувствуя, что больше не может находиться в этом доме ни минуты. – Подожгите здесь все, и уходим.
   С этими словами он устремился во двор, отводя взгляд от стола, под которым продолжал копошиться и кричать на трупе матери ребенок.
   Он всегда спокойно относился к тому, что его моджахеды попутно калечили и убивали женщин и детей. Это ведь война, а все они – родственники вероотступников. Но сегодня, когда сам впервые замарал руки кровью ни в чем не повинных людей, на душе было тошно.
   Оказавшись на улице, Хаваж огляделся. Было светло как днем. Полыхал соседний дом. На все голоса лаяли собаки.
   Он подошел к лежавшему на земле человеку. Это оказался подросток лет четырнадцати. Парень сжимал в руке нож. Он был еще живой, но ничего не соображал. В глазах плясали отблески пожара, а ноги вздрагивали, словно к нему подвели ток. Хаваж не стал его добивать. Он прошел мимо, отцепил висевшую на правой половине разгрузочного жилета радиостанцию, надавил на тон вызов и поднес ее к губам:
   – Все, уходим!
   Неожиданно распахнулась калитка в заборе дома напротив, и оттуда ударила автоматная очередь.
   Он вскинул автомат, но его опередили назначенные в прикрытие люди Джамбека. Сразу с двух сторон прогремели ответные выстрелы. Из-за забора раздались причитания.
   – Кто там такой резкий? – крикнул Джамбек.
   Кахир устремился к дому.
   – Все, хватит! – снова крикнул Хаваж. – Я сказал, уходим!
   И тут вся улица озарилась багровым светом, это занялся огнем дом главы. От дома полицейского уже бежали люди. Хаваж развернулся и побежал прочь.
   Оказавшись на окраине села, он остановился и оглядел свое небольшое войско.
   Геберта несли на себе. Еще одного, раненного во дворе дома полицейского, с двух сторон придерживали под руки.
   Хаваж подошел к боевикам, несшим Геберта:
   – Как он?
   – Живой, – ответил один из них. – Отойдем подальше, посмотрим, куда его зацепило...
   – Надо торопиться, – запричитал грузин, размахивая пистолетом. – Зачем брать с собой раненого? Давайте оставим, он будет только мешать. Согласно международному праву, его не посмеют трогать.
   – Твои земляки его соблюдали, когда бросали гранаты в подвалы домов в Цхинвали? – рассвирепел Хаваж. – И убери свою пукалку!
   – Да, сейчас! – Донельзя перепуганный грузин сунул в висевшую на левом боку под разгрузочным жилетом кобуру пистолет и как-то неестественно вздрогнул. Левая часть разгрузки дернулась, а подбородок и грудь грузина на миг осветила едва заметная вспышка выстрела.
   – У-ии! – завыл он не своим голосом, опускаясь на корточки и странно вытягивая руки вверх.
   – Чего это с ним? – растерялся Хаваж.
   Двое боевиков подскочили к грузину, стянули разгрузку. Пистолет до половины торчал из кобуры, а левый бок был весь в крови.
   – Он совсем голову от страха потерял, – констатировал Бека Муцольгов. Единственный не носивший бороды моджахед выполнял функции врача. Когда-то он окончил два курса медицинского института, и теперь его знания пригодились.
   – Сунул взведенный пистолет и надавил на курок, – стал пояснять Юнус. – Тот и выстрелил.
   – Значит, этот кафир сам себе бок прострелил? – усмехнулся Хаваж. – Ладно, уходим.
   Он был рад такому развитию событий. Хоть грузин пришел в отряд с благими намерениями, как и большинство чеченцев, он недолюбливал эту нацию, не считая их за людей. Прежде всего за позорную войну в Осетии.
   – Подождите! – испуганно проскулил грузин. – Неужели вы меня бросите?
   – Ты можешь идти сам, – заверил его Бека, говоря с сильным акцентом. – Совсем пустяковый у тебя рана. – И тут же добавил уже на родном, чеченском: – Лучше бы ты отстрелил себе яйца, чтобы меньше таких баранов рождалось на этот свет.
   Все дружно рассмеялись.
   Боевики двинули к лесу. Стеная и тихо бормоча что-то себе под нос, грузин шел предпоследним. Замыкал шествие Шовхал. Он вставил в гранатомет новую гранату и следил за тем, что происходит сзади, заодно подгонял Нугзара.

* * *

   С момента, когда Бебури привез Ольгу и Зою в Тбилиси, прошло пять дней. Все это время Ольга занималась изучением «объекта». Леван Григалашвили действительно оказался достаточно состоятельным человеком. Владелец нескольких рыболовецких судов в Батуми, кроме всего прочего, имел в собственности небольшую гостиницу и пару салонов красоты. Вел здоровый образ жизни. По словам того же Бебури, целый этаж дома Григалашвили в старом городе, где он проводил большую часть времени, был отведен под спортивный зал, с беговыми дорожками, велотренажером и небольшим бассейном. Как и большинство грузин, он очень любил застолья. По городу перемещался всегда одними и теми же маршрутами. До обеда проводил время в офисе своей компании, недалеко от его квартиры по улице Нуцубидзе. После заезжал к жене – располневшая, со слегка гнусавым голосом грузинка предпочитала жить отдельно. Затем ехал в гостиницу, расположенную в старом городе, и там обедал в ресторане. Закончив все дела, мог отправиться в гольф-клуб или на ипподром. В зависимости от погоды и настроения. Темно-синим «БМВ» управлял его племянник, одновременно выполнявший роль телохранителя.
   Ольга долго размышляла, как оказаться за одним столом с Григалашвили. По-другому подсыпать ему порошок, спрятанный в потайном кармашке левой чашки бюстгальтера, не выйдет. Помня слова англичанина, что препарат начнет действовать не сразу, она опасалась, что после застолья грузин успеет затащить ее в постель. Морально она была готова к этому. Другого способа, кроме любовной интрижки, чтобы подобраться к нему, Ольга не видела. Но тогда он может скончаться прямо на ней. То, что в кармашке яд, она не сомневалась, но по-прежнему старалась обмануть себя и поверить Бебури и его коллеге, что этот порошок просто вызовет у Григалашвили легкое недомогание. С другой стороны, неуклюжие попытки убедить ее в безопасности препарата вызывали иронию. Как в таком случае ее кураторы определят, сыпала она его вообще или нет? Может, он не станет обращаться к врачу. Вот если бы от него менялся цвет лица или человек начинал светиться. Она невольно улыбнулась своим мыслям.
   Сегодня была пятница. Григалашвили обязательно во второй половине дня отправится в серные бани. Посещал он всегда одну и ту же, под номером пять. Там в это время его уже ждали. Приходил Леван пешком, поскольку располагались они в четверти километра от его второго дома. Стоило лишь спуститься по мощенной камнем узкой улочке под гору, и вот они, похожие на инопланетный город каменные купола. Помещения для мытья находились ниже уровня земли и представляли собой бассейн, по обе стороны которого стояли лежаки. Специально обученный банщик делал массаж-мытье сшитой из натурального грузинского ковра рукавицей. Ольга была здесь несколько раз, но такое удовольствие сильно ударяло по их семейному бюджету.
   На облегающее платье Ольга накинула легкую ветровку и некоторое время размышляла, что надеть на ноги. Григалашвили был ниже ее, поэтому на высоких каблуках она могла казаться ему неприступной. Хотя грузинские мужчины никогда не комплексовали по поводу роста. Неожиданно она вернулась в комнату и решительно сняла платье, заменив его брючным джинсовым костюмом. Для него хорошо подходили белые кроссовки, которые она купила накануне за сорок лари.
   В кепке с длинным козырьком, с распущенными волосами, она спустя час направлялась вверх по улице, где находился дом Григалашвили. Шла медленно, делая вид, будто любуется развалинами древней крепости, венчавшей вершину холма. Здесь действительно было очень красиво, а сверху открывался прекрасный вид на город.
   В попутном направлении шли несколько молодых мужчин и женщин. По странному стечению обстоятельств, все были одеты примерно так же, как и она, совсем не походили на грузин. Нагнав их, она поняла, что это туристы из Украины.
   Миновав дом Григалашвили, Ольга посмотрела на часы. Примерно в это время он выходит из бань. Она достала фотоаппарат, прошла чуть выше и засняла красивый трехэтажный дом. Потом развернулась, сфотографировала бани, одновременно увидев через видоискатель Григалашвили. Он шел в сопровождении племянника. Ольгу охватило волнение, но она взяла себя в руки и медленно направилась в его сторону. Оглядывая стоящие вдоль дороги дома, Ольга делала вид, будто ищет, что еще заснять.
   До Григалашвили оставалось совсем немного, она уже могла различить обрывки фраз. Подняв фотоаппарат, Ольга сделала еще один снимок крепости. На фоне вечернего неба она смотрелась особенно грациозно.
   – Красиво у нас? – неожиданно за ее спиной раздался голос на русском.
   – Ой! – Ольга вздрогнула и развернулась.
   – Извините, девушка, что напугали, – прижал к груди руку рослый голубоглазый мужчина с русыми волосами.
   Ольга перевела дыхание.
   – Может, она не понимает русский? – хмыкнул Леван. На нем был красного цвета спортивный костюм и теплая куртка. Он выглядел даже лучше, чем на фотографии.
   – Да, у вас красиво, – подтвердила Ольга. – А как вы узнали, что я не местная?
   Оба грузина дружно рассмеялись.
   – Почему вы смеетесь? – удивленно захлопала она глазами. – Я видела в Тбилиси много русских девушек.
   – Но они не ходят и не фотографируют, как это делают приезжие, – пояснил племянник Григалашвили. – Откуда ты, если не секрет?
   – Из Ростова, – Ольга отвела взгляд в сторону. – А почему вы спросили?
   – Из России сейчас сюда едет очень мало людей, – с грустью в голосе пояснил Леван. – Все считают, что здесь в любой момент может снова начаться война.
   – Бросьте, – отмахнулась Ольга и показала себе за спину. – Вон, например, туристы из Украины.
   – Это совсем другое дело. – Леван сделался еще мрачнее. – Эта страна помогала нам, когда вы напали на нас...
   – В России так не думают, – обиженно надула губки Ольга.
   – Ладно, Зураб, пойдем, – неожиданно увлек своего провожатого Леван. – Пусть девушка отдыхает.
   – А может, ей нужен гид? – игриво глядя на Ольгу, снова на русском спросил Зураб.
   – Гид мне не нужен, – серьезно ответила Ольга. – А вот небольшая квартира или комната – да. Сначала я поселилась в гостинице, но не рассчитала своих финансовых возможностей. Боюсь, что до отъезда мне придется питаться только водой.
   Грузины снова засмеялись.
   – А как называется отель? – спросил Леван.
   – «Формула-1», – ответила Ольга.
   – Это та, что на Котэ Месхи? – уточнил Леван.
   Она утвердительно кивнула головой:
   – Правильно выговорить название улицы не смогу, но именно там.
   – А я слышал, что там есть номера по двенадцать евро, – улыбнулся Леван. – Или это тоже для вас дорого?
   – Самый дешевый – двадцать, – уверенно ответила Ольга, так как знала стоимость не понаслышке. Ее подруга работала в том отеле.
   – По сравнению с другими это самая низкая цена, – хмыкнул Леван.
   – Дядя, предложи ей поселиться у нас, – перешел на родной язык Зураб.
   – Ты совсем с ума сошел? – нахмурился Григалашвили. – Что скажет моя жена?
   – Я пошутил, – стушевался Зураб и бросил затравленный взгляд на Ольгу.
   Делая вид, что не понимает, о чем речь, она разглядывала дом Левана. Его можно было назвать произведением искусства. Второй этаж опоясывал цвета летнего неба балкон, увенчанный замысловатой резьбой. Левее и выше на склоне была одна из достопримечательностей города – тбилисская мечеть. На ее фоне трехэтажное строение с черепичной крышей смотрелось эффектно.
   – Нравится? – проследив за ее взглядом, спросил Григалашвили.
   – Очень, – кивнула она. – Повезло людям, которые живут на втором этаже.
   – Почему? – прищурился он.
   – Оттуда наверняка видны весь город и Кура.
   – Нет, Куру точно не видно. – Григалашвили хитро подмигнул Зурабу. – А вот с мансарды она как на ладони.
   – Интересно, сколько стоит снять такую комнату?
   – Пожалуй, ты прав, – тоже перейдя на грузинский, повернулся к Зурабу Леван. – Я предложу этому ангелу пожить здесь. Но ты даже и не думай приударить за ней. Вечером отправишься в ресторан на проверку.
   – Хорошо, – с потухшим интересом в глазах кивнул Зураб.
   – Пойдем с нами, – снова на русском предложил Леван девушке и направился к дому.

* * *

   – Что скажешь? – наблюдая за тем, как спецназовцы укладывают парашюты, спросил генерал Антона.
   Они стояли на краю поля, у специальной бетонной площадки, которую с утра тщательно промели бойцы батальона обеспечения учебного процесса и застелили двумя огромными кусками брезента.
   – Слов нет, одни слюни. – Антон отыскал взглядом Куциева.
   Чеченец, прихрамывая, суетился вокруг Тумана, на пару с которым производил укладку своего парашюта. Левый глаз его был заплывшим, а куртка на локтях превратилась в лохмотья. Из всей группы Габбро – единственный пострадавший. Мало того, что приземлился далеко за границами «зоны», он к тому же упустил момент и, оказавшись на земле, не успел вовремя «погасить» купол. Налетевший порыв ветра опрокинул его и протащил еще пару десятков метров по пашне до ближайшего пенька, который его и остановил.
   – Надеюсь, у тебя хватило ума на него не кричать? – спросил Родимов.
   – Я никогда не кричу, – напомнил Антон.
   – Ну, ругаться, – поправился Родимов.
   – Да за что? – развел руками Антон. – Сам понимаю, после трех прыжков с «дубком» пускать его на ПО-9 – преступление.