Страница:
"Эге! Наш президент набрался сил!"
LX
Здесь были и испанцы, и датчане,
Тьма-тьмущая встревоженных теней;
Голландцы были тут и таитяне,
Они смыкались кругом все тесней,
Готовя сотни тысяч показаний
И на Георга, и на королей
Ему подобных, за свои деянья,
Как вы и я, достойных наказанья.
LXI
Архангел побледнел: ведь побледнеть
Порой способен и архангел даже,
Потом он стал искриться и блестеть,
Как солнца луч сквозь кружево витражей
В готическом аббатстве или медь
Военных труб и пестрые плюмажи,
Как свежая форель, как вешний сад,
Как зори, как павлин, как плац-парад.
LXII
Потом он обратился к Сатане:
"Зачем же, друг мой, - ибо я считаю,
Что вы отнюдь не личный недруг мне,
Идейная вражда у нас большая,
Не будем вспоминать, по чьей вине,
Но я вас и ценю, и уважаю,
И, видя ваши промахи подчас,
Я огорчаюсь искренно за вас!
LXIII
Да, дорогой мой Люцифер! К чему ж
Излишество такое обвинений?
Я разумел совсем не толпы душ,
А парочку корректных заявлений!
Ведь их вполне достаточно! К тому ж
На разбирательство судебных прений
Я не хочу растрачивать - ей-ей!
Бессмертия и вечности своей!"
LXIV
"Что ж! - молвил Сатана. - Не споря с вами,
Пожалуй, я готов его отдать:
Я получил бы с меньшими трудами
Гораздо лучших душ десятков пять.
Я только для проформы, между нами,
Хотел монарха бриттов оттягать:
У нас в аду - и Бог про это знает
И без него уж королей хватает!"
LXV
Так молвил Демон, коего зовет
Многострочивый Саути "многоликим".
Вздохнул архангел: "Стоит ли хлопот
Возиться с этим сборищем великим?
Пускай любой свидетель подойдет
И скажет, чем не угодил старик им!"
"Отлично! - молвил Сатана. - Ну что ж?
А вот Джек Уилкс - он, кажется, хорош!.."
LXVI
И пучеглазый бритт, весьма забавный,
Довольно бойко выступил вперед;
Он был одет с опрятностью исправной
Ведь наряжаться любит весь народ
На том и этом свете; благонравный
Адам - родоначальник наших мод,
А скромный фиговый листочек Евы
Прообраз юбки, как согласны все вы!
LXVII
Дух, обратясь ко всем, сказал: "Друзья!
На небесах у них холодновато
И ветрено. Боюсь простуды я!
Скорее к делу! Почему, ребята,
Вы собрались? Скажите не тая!
Не выбирать ли в небо депутата?
Так вот: пред вами я - чистейший бритт,
Апостол Петр вам это подтвердит!"
LXVIII
"Сэр! - возразил архангел. - Это бренно!
Дела мирские чужды нам сейчас:
Задача наша более почтенна:
Мы судим короля на этот раз!"
"А! - молвил Джек. - Так эти джентльмены
Крылатые, что окружают вас,
Чай, ангелы?! А я и не заметил!
А тот старик? Уж не Георг ли Третий?"
LXIX
"Да! - Михаил ответил. - Это он!
Его судьбу решат его деянья.
На небе с незапамятных времен
И самый жалкий нищий в состоянье
Судить великих!" - "Неплохой закон!
Заметил Джек. - Но я без предписанья
И там, под солнцем смертных находясь,
Все говорил, что думал, не таясь!"
LXX
"Так повтори _над_ солнцем речи эти,
Грехи Георга назови при всех!"
Сказал архангел. "Полно! - дух заметил.
Теперь его губить уж просто грех:
В парламенте, когда он жил на свете,
Его не раз я поднимал на смех,
Что поминать былые недостатки:
Ведь он - король, с него и взятки гладки!
LXXI
Он, правда, был жесток и глуповат,
Католиков казня миролюбивых,
Но Бьют-наперсник в этом виноват
И Грэфтон - автор книг благочестивых.
Они уже давно в котлах кипят
В аду, во власти дьяволов ретивых,
А короля бы можно и простить,
Пускай в раю он будет, так и быть!"
LXXII
"Ты стал, Джек Уилкс, на склоне лет пигмеем!
Насмешливо заметил Сатана.
Привычка быть придворным и лакеем
Тебе, однако, больше не нужна:
Глупцом ли был Георг или злодеем
Он больше не король: одна цена
Всем грешникам! Не подличай! Не надо!
Теперь он только твой сосед по аду!
LXXIII
Я видел - ты уж вертишься и там,
Прислуживая дьяволам сердитым,
Когда они, рыча по пустякам,
На сале лорда Фокса жарят Питта,
Его ученика! Ты знаешь сам:
Он был министр ретивый, даровитый,
Одних проектов уйму написал:
Ему я глотку ими затыкал!"
LXXIV
"Где Юниус?" - раздался чей-то крик.
И все заволновались, всполошились,
И шум такой неистовый возник,
Что даже духи высшие смутились:
Напор теней был яростен и дик,
И все они толкались и теснились,
Как газы в пузыре иль в животе...
(Жаль, образ не на должной высоте!)
LXXV
И вот явился дух седой и хмурый,
Не призрак, а своей же тени тень.
То хохотал он дико, то, понурый,
Он был печален, как осенний день,
То вырастал он грозною фигурой,
То становился низеньким, как пень,
Его черты менялись непрестанно,
А это было уж и вовсе странно.
LXXVI
Сам Дьявол озадачен был: и он
Узнать сего пришельца затруднялся:
Как непонятный бред, как дикий сон,
Тревожный дух зловеще искажался,
Иным он страшен был, иным - смешон,
Иным он даже призраком казался
Отца, иль брата, иль отца жены,
Иль дяди с материнской стороны.
LXXVII
То рыцарем он мнился, то актером,
То пастором, то графом, то судьей,
Оратором, набобом, акушером,
Ну, словом, от профессии любой
В нем было что-то, он тревожным взором
Являл изменчивость судьбы людской,
Фантасмагорию довольно странную,
О коей фантазировать не стану я.
LXXVIII
Его не успевали и назвать,
Как он уже совсем другим являлся,
Пожалуй, даже собственная мать,
Когда он так мгновенно изменялся,
Его бы не успела опознать;
Француз, который выяснить пытался
Железной Маски тайну, - даже тот
Здесь всем догадкам потерял бы счет.
LXXIX
Порой, как Цербер, он являл собою
"Трех джентльменов сразу" - это стиль
Творений миссис Малапроп, - порою,
Как факел, виден был он на сто миль,
Порой неясной расплывался мглою,
Как в лондонском тумане дальний шпиль,
И Барком он, и Туком притворялся,
И многим сэром Фрэнсисом казался.
LXXX
Гипотезу имею я одну,
Но помолчу о ней из спасенья,
Что пэры мне вменят ее в вину
Как дерзкое и вредное сужденье,
Но все-таки я на ухо шепну
Тебе, читатель, это подозренье:
Сей Юниус - НИКТО, - все дело в том,
Без рук писать умеющий фантом!
LXXXI
Мне возразят: "Да полно! Как же это,
Чтобы писать без рук? В уме ли вы?"
"Но пишут же и книги и памфлеты
Пииты, не имея головы?
Они, скрывая сей дефект от света,
Находят и читателей, увы!
Морщинясь, часто мнит свиная кожа,
Что на чело мыслителя похожа!"
LXXXII
"Скажи нам, кто ты?" - молвил Михаил.
"Мой псевдоним на титульной странице,
Но если тайну я всю жизнь хранил,
То вам признанья тоже не добиться!"
"Так докажи нам то, в чем ты винил
Георга? Или хочешь отступиться
От слов своих?!" Но тень вскричала: "Нет!!!
Теперь его черед держать ответ.
LXXXIII
Не защитят его от обвинений
Ни мрамор мавзолеев, ни парча!"
"Но нет ли все же преувеличений
В памфлете, сочиненном сгоряча?
Противники в разгаре словопрений,
В пылу страстей порой разят сплеча..."
"О да! Я ведал страсть, скрывать не стану:
Любовь к отчизне, ненависть к тирану!
LXXXIV
Я все сказал. Пусть одного из нас
Постигнет кара!" - молвил исступленно
Nominis Umbra - и пропал из глаз.
А Дьявол молвил: "Было бы резонно
Нам вызвать, как свидетелей, сейчас
И Франклина, и Джорджа Вашингтона,
И Тука самого..." - но тут возник
На небесах какой-то шум и крик.
LXXXV
Отчаянно работая локтями,
Явился черт пред сборищем теней
И пал во прах с помятыми крылами,
Полураздавлен ношею своей.
Вскричал архангел, засверкав, как пламя:
"Что ты принес, злосчастный Асмодей?!
Ведь он не мертв!" - "Я только жду приказа,
Ответил черт, - и он подохнет сразу!
LXXXVI
Ведь как тяжел, проклятый ренегат,
Его таща, чуть не свихнул крыла я!
Как гири из свинца, на нем висят
Его труды - вся писанина злая!
Кропал он эту пакость, супостат,
Историю и Библию кромсая,
Когда над Скиддо ночью я летал
И свет в его окошке увидал.
LXXXVII
Историю придумал Сатана,
Но Библия - творенья Михаила!
Сообразил я, как страшна вина
Злосчастного британского зоила,
Схватил его, пока его жена
За чайником куда-то уходила,
И вот мы оба перед вами тут,
Летел я меньше десяти минут!"
LXXXVIII
"A! - молвил Сатана. - Он мне знаком!
Давно ему пора сюда явиться...
Но он ведь глуп как пробка, и притом
Талантишком своим весьма гордится!
Мой милый Асмодей! С таким ослом
Совсем тебе не стоило возиться,
Ведь даже без доставки он бы сам
Сегодня или завтра прибыл к нам!
LXXXIX
Но, уж поскольку здесь он, пусть прочтет,
Что он писал..." - "Да можно ли такое?
Воскликнул Асмодей. - Он, идиот,
Вообразил себя самим судьею
Всех дел людских! Ведь он же чушь несет!
Он никому не даст теперь покоя!"
"Нет, пусть прочтет! - воскликнул Михаил.
Послушаемте, что он сочинил!"
ХС
Тут бард, счастливый, что нашел вниманье,
Которого не находил у нас,
Готовя рифмы к буре излиянья,
Прокашлялся, подготовляя глас,
Могучим рыком удивил собранье,
Но в первом же гекзаметре увяз,
В котором так подагра угнездилась,
Что ни одна стопа не шевелилась!
XCI
Он дактили пришпорил что есть сил,
Спасая стих свой неудобочтимый,
Но тут затрепетали тьмою крыл
И серафимы все, и херувимы,
И наконец поднялся Михаил:
"Помилуй, друг! Уже утомлены мы!
"Не радует, - Гораций говорит,
Non Di, non homines... {*} плохой пиит!"
{* Ни богу, ни человеку... (лат.).}
XCII
И тут поднялся шум: не мудрено,
Что всем стихи внушали отвращенье:
Ведь ангелам наскучили давно
И славословия и песнопенья,
А бывшим смертным было бы смешно
Прийти от грубой лести в восхищенье.
Георг и тот воскликнул: "Генри Пай!
Лауреат! Довольно!!! Ай, ай, ай".
XCIII
Гул рос и рос, зловеще свирепея,
От кашля сотрясался небосвод,
Так, изумлять риторикой умея,
Наш Каслрей шумиху создает.
Кричали где-то: "Прочь! Долой лакея!"
В отчаянье от этаких невзгод
Бард бросился к Петру, ища защиты,
Петра ведь уважают все пииты!
XCIV
Сей бард природой не был обделен:
Имел и острый взгляд, и нос горбатый,
На коршуна похож был, правда, он,
Но все же в этой хищности крылатой
Имелся стиль, - он был не так дурен,
Как стих его шершавый и щербатый;
Являвший все типичные черты
Холуйства и преступной клеветы.
XCV
Вдруг затрубил архангел, заглушая
Невероятным шумом шум большой,
И на земле метода есть такая:
Лишь раз дебаты окриком покрой
И водворится тишина немая,
Смущаемая только воркотней.
Ну, словом, стихло все, и бард польщенный
Предался болтовне самовлюбленной.
XCVI
Сказал он, что, не видя в том труда,
Писал он обо всем - писал немало,
Он хлеб насущный добывал всегда,
И лакомство ему перепадало;
Он мог бы перечислить без труда
Десятки од своих о чем попало:
О Тайлере, Бленгейме, Ватерло
Ему ведь на издателей везло!
XCVII
Он пел цареубийц и пел царей,
Он пел министров, королей и принцев,
Он пел республиканских главарей,
Но он же поносил и якобинцев,
Пантисократом слыл из бунтарей,
Но он напоминал и проходимцев,
Всегда способных в нужный срок линять
И убежденья с легкостью менять.
XCVIII
Сраженья проклинал и пел сраженья,
Их славу восхваляя до небес,
Он защищал поэзии творенья
И нападал на них, как злобный бес,
Всем продавал он музу без стесненья,
Ко всем влиятельным в любимцы лез,
Стихов он написал немало белых,
Но мыслящий читатель не терпел их!
XCIX
Вдруг к Сатане он обратился: "Я
Пишу и биографии на славу!
А вашу написать - мечта мок!
Два превосходных тома in octavo!
Все критики теперь мои друзья,
Читателей-святош я знаю нравы:
Вот только вас чуть-чуть порасспрошу
И ваше житие я напишу!"
С
Но Сатана молчал. "Я понимаю!
Воскликнул бард: - Горды вы и скромны!
Тогда я вам, архангел, предлагаю
Мой бескорыстный труд за полцены!
Я так вас расхвалю, что вы, сияя,
Затмите все небесные чины!
Как та труба, которой без усилий
Вы медь моих литавров заглушили!
CI
Но вот мое творенье! Вот "Виденье"!
Вот - справочник: кого и как судить!
Вы можете теперь свои сужденья
О всех и вся бездумно выносить!
Я, как король Альфонс, без затрудненья
И богу мог бы дело облегчить
Советами: ведь ясновидцы все мы,
Легко решаем сложные проблемы!"
СII
И тут он важно рукопись извлек
Старались тщетно черти и святые
Остановить неистовый поток:
Их доводов не слушал наш вития!
Но сонм теней уж после первых строк
Исчез, как пар, лишь запахи густые
Амброзии и серы после них
Стояли долго в небесах пустых.
CIII
Все ангелы захлопали крылами,
Заткнули уши и умчались ввысь,
Все черти, оглушенные стихами,
В геенну, завывая, унеслись,
Все души смертных робкими тенями
В туманности внезапно расплылись.
Дрожа от страха, а у Михаила
И затрубить-то духу не хватило.
CIV
Тогда апостол Петр ключом взмахнул:
Он после пятой строчки разъярился
И так пиита нашего толкнул,
Что тот, как Фаэтон, с небес свалился,
Но в озере своем не утонул,
А за венок лавровый ухватился!
Но зреет в мире буря! Дайте срок:
Смерч вольности сорвет с него венок!
CV
Что утонуть не мог он от паденья,
Пожалуй, объяснить не мудрено:
Всплывает на поверхность, к сожаленью,
Вся грязь и мерзость - так заведено!
И сор и пробки - все несет теченье
Реки времен. Писака все равно
"Видения" кропать не перестанет:
Беда, беда, коль бес ханжою станет!
CVI
Но чем же этот гам и суетня
Закончились? Я ныне слаб глазами:
Нет больше телескопа у меня,
И трудно мне следить за небесами.
Однако наш Георг, уверен я,
Пробрался в рай: выводит он с друзьями
(Для этого не надобно ума!)
Теперь рулады сотого псалма!
Равенна. 4 октября 1821
КОММЕНТАРИИ
В конце рукописи поэмы "Видение Суда" Байрон пометил: "Равенна. 4 сентября, 1821. Mem. {Mem. [Memorandum] - заметка для памяти (лат.).}. Поэма начата 7 мая 1821 г., но в тот же день отложена. Возобновил работу около 20 сентября того же года и закончил, как датировано выше".
Поводом для написания этой сатиры послужило опубликование в апреле 1821 г. поэтом Робертом Саути (с 1813 г. поэтомлауреатом при дворе английского короля) верноподданнической поэмы, названной им "Видение Суда" и созданной на смерть английского короля Георга III (1738-1820). В предисловии к ней Роберт Саути не только поносил деятелей Французской революции, но и разрешил себе грубые клеветнические выпады против Байрона и Шелли, причислив их к "сатанинской школе поэзии".
В связи с уклонением издателя-тори Джона Меррея от публикации сатиры Байрон передал рукопись издателю-радикалу Джону Ханту, который за опубликование "Видения Суда" в первом номере журнала "Либерал" был привлечен к суду Королевской Скамьи и оштрафован. Поэма была издана под псевдонимом Quevedo Redivivus лишь 15 октября 1822 г.
Quevedo Redivivus - "Оживший Кеведо" (лат.). Кеведо-и-Вильегас Франсиско (1580-1645) - испанский писатель-сатирик. Особенно ярко общественно-политическая сатира выражена в его цикле "Видения", запрещенном в свое время инквизицией.
Автор "Уота Тайлера". - Английский поэт Роберт Саути (1774-1843) в молодости (1794) написал пьесу об антифеодальном крестьянском восстании в юго-восточной Англии в 1381 г., в котором крестьяне особенно большую ненависть высказывали к церковным феодалам - епископам и аббатам. Восстанием руководил деревенский ремесленник - кровельщик Уот Тайлер. Создав пьесу под влиянием идей Французской революции, Саути позднее отрекся от республиканских взглядов, стал ярым реакционером. Опубликование пьесы "Уот Тайлер" в 1817 г. одним из лондонских издателей (без ведома Саути) еще более убедительно подчеркнуло ренегатство поэта.
Предисловие
Поп, Александр (1688-1744) - английский поэт, представитель английского классицизма и раннего этапа Просвещения.
Скраб - персонаж пьесы английского драматурга Джорджа Фаркера (1678-1707) "The beaux' stratagem" ("Уловки кавалеров"). Байрон приводит цитату из реплики во второй сцене третьего акта: "Истинно так! Он и лакей графа тарахтели по-французски, как две утки-интриганки на мельничной запруде, и ясно, что они говорили обо мне, потому что беспрестанно смеялись".
...отказ в законном удовлетворении за незаконное напечатание...- Пьеса "Уот Тайлер", переданная Саути издателю, не печаталась и течение двадцати двух лет, а выпущенная в свет в 1817 г. без ведома автора быстро разошлась в количестве шестидесяти тысяч экземпляров. Узнав об этом, Саути по суду потребовал с издателя возмещения понесенных им убытков, но лорд-канцлер Эльдон отказал ему в иске, заявив, что "вознаграждение не может быть присуждено за сочинение, по своему содержанию вредное для общества".
Вильям Смит - член парламента. Выступая на заседании палаты общин 14 марта 1817 г. и упомянув о Саути, заявил о "безусловной зловредности этого ренегата".
...его прежде высмеивали в "Anti-jacobin" его теперешние покровители. Стихотворение Саути "Надпись на дверях камеры в Чепстоу Касле, где тридцать лет был заключен цареубийца Генри Мартин", опубликованное им в 1797 г., было высмеяно в те годы в пародии Джорджа Каннинга (1770-1827) - крупного политического деятеля-тори, с 1807 по 1809 г. и с 1822 г. - министра иностранных дел. "Anti-jacobin" - реакционный еженедельник "Антиякобинец", выходивший в 1797-1798 гг.
...возведение в святые монарха, который... не был патриотом...- Байрон имеет в виду короля Георга III.
Филдинг, Генри (1707-1754) - выдающийся прозаик и драматург, представитель английского просветительского реализма. Байрон упоминает его фантастическую сатиру "Путешествие в загробный мир" (1743).
...на люи, Кеведо, "Видения"... - Здесь Байрон говорит от лица якобы "ожившего" испанского писателя Кеведо.
...не как "школьный святой"... - Байрон приводит цитату из "Подражания Горацию" А. Попа.
Чосер, Джефри (1340?-1400) - английский поэт, автор "Кентерберийских рассказов".
Пульчи, Луиджи (1432-1484) - итальянский поэт-гуманист. В героической поэме "Большой Моргайте", проникнутой народным юмором и повествующей о приключениях рыцарей и сказочных героев, высмеял католическую церковь и рыцарство.
Свифт, Джонатан (1667-1745) - великий английский сатирик. Здесь Байрон упоминает его "Сказку о бочке" - сатиру на англиканскую и католическую церковь и пуританство.
Лендор, Уолтер Сэвидж (1775-1864) - английский поэт и прозаик. В 1820 г. опубликовал в Париже том стихов на латинском языке.
Иберия - в древности так назывался Пиренейский полуостров.
Якобинская эра. - Байрон имеет в виду Французскую революцию.
Стряпчий - адвокат.
...много царств сменилось и систем...- Имеется в виду неоднократный передел мира во время Французской революции конца XVIII в., в период наполеоновских войн и после Венского конгресса.
Ватерло - историческое сражение при поселке Ватерлоо близ Брюсселя 18 июня 1815 г., в ходе которого армии Наполеона был нанесен сокрушительный удар.
На рубеже Второй Зари Свобод // Георг скончался. - Английский король Георг III умер в январе 1820 г. в момент подъема революционного движения в Испании, Италии, Дунайских княжествах и Греции.
...Одна лишь наша церковь - путь к спасенью... - Байрон иронизирует над утверждением англиканских священников о том, что лишь англиканская церковь превыше других.
...один тут был с обрубком шеи... - Байрон имеет в виду французского короля Людовика XVI, казненного во время Французской революции.
В руках, умевших нити направлять, // Марионеткой праздной он болтался... - В связи со слепотой и психическим заболеванием Георг III с 1811 г. фактически уже не управлял страной.
Пэрри (Парри), Уильям Эдуард (1790-1855) - английский морской офицер и полярный исследователь. Совершил ряд плаваний в арктических водах, в 1819 г. зимовал близ острова Мэлвилл в Арктике.
Сауткот, Джоанна (1750-1814) - английская писательница. В 1813-1814 гг. опубликовала "Книгу чудес".
...из Иова... известно...- Байрон с иронией упоминает о трактате Джона Мэсона Гуда (1764-1827), изданном в 1812 г., в котором Гуд рассматривал "Книгу Иова" как исторически и биографически достоверный источник.
...Мостящих ад... // Обломками прекрасных начинаний. - Крылатое выражение: "Благими намерениями ад вымощен" - приписывается Сэмюелу Джонсону (1709-1784), английскому критику, лексикографу, драматургу.
Он подданных любимцу отдал в пасть. - Приближенным короля Георга III долгое время был Бьют, Джон Стюарт (1713-1792) - английский политический деятель, крайний тори, премьер-министр (1762-1769).
Его стряхнул недавно Новый Свет...- После войны за независимость, претив колониального гнета Англии, 4 июля 1776 г. Соединенные Штаты Америки провозгласили независимость.
...обрушил гнев несправедливый // На христиан король благочестивый? - В 1795 г. и позже Георг III неоднократно высказывался против предоставления гражданских прав ирландцам-католикам, а в 1807 г. потребовал от министров заверений, что они никогда не будут предлагать никаких уступок католикам. Восстание 1798 г. в Ирландии было подавлено с невероятной жестокостью.
Гвельф. - Байрон приводит итальянскую форму фамилии Вельф. Георг III был курфюрстом Ганноверским из рода Вельфов.
Джон Буль - прозвище англичан.
Джонатан - персонаж из романа Г. Филдинга "История жизни покойного Джонатана Уайльда Великого".
Джек Уилкс (1727-1797) - английский политический деятель, публицист. Издавал газету "Норт Бриттен", в которой в апреле 1763 г. резко критиковал тронную речь короля Георга III. Подвергся аресту и был исключен из палаты общин. Позже был судом оправдан и вновь стал членом парламента.
Грэфтон, Август Генри (1735-1811) - английский политический деятель, первоначально виг, затем - тори, травивший Уилкса.
Фокс, Чарлз Джеймс (1749-1806) - английский государственный деятель, глава радикального крыла партии вигов.
Питт, Уильям Младший (1759-1806) - английский политический деятель, лидер партии тори, премьер-министр (1783-1801 и 1804-1806).
Юниус - "Письма Юниуса", публиковавшиеся под псевдонимом в 1769-1771 гг. в журнале "Паблик адвертайзер" в Лондоне, поразили читателей открытой и смелой критикой политики английского правительства и выступлений ряда реакционных политических деятелей. Автор писем не установлен.
Француз, который выяснить пытался // Железной Маски тайну... Предполагается, что человек, брошенный по приказу французского короля Людовика XIV в крепость, был граф Эрколо Антонио Маттиола, государственный секретарь при дворе Фердинандо Карло Гонзага, герцога Мантуанского, Ряд лет провел в крепости, в том числе в Бастилии.
Миссис Малапроп - персонаж из комедии Шеридана "Соперники".
Барк (Бэрк), Эдмунд (1729-1797) - английский политический деятель, один из предполагаемых авторов "Писем Юниуса".
Тук, Джон Хорн (1736-1812) - английский политический деятель, публицист, предполагаемый автор "Писем Юниуса".
Сэр Фрэнсис, Филипп (1740-1818) - также один из предполагаемых авторов "Писем Юниуса".
Nominis Umbra - тень имени (лат.), псевдоним автора "Писем Юниуса".
Скиддо - гора в Кумберленде, где часто жил Роберт Саути.
Генри Пай - английский поэт Генри Джеймс Пай (1745-1813), с 1790 г. придворный поэт-лауреат Георга III. Писал во множестве бездарные стихи.
Бленгейм - "Бленгеймская битва" - раннее произведение Р. Саути (1802), написанное под влиянием идей Французской революции.
Ватерло - "Паломничество поэта к Ватерлоо" (1816), произведение Саути, написанное в реакционном духе.
Пантисократ - сторонник социального строя, в котором установлена общность имущества.
Король Альфонс. - Король Альфонс X Кастильский (1221-1284) был автором ряда научных трудов.
О. Афонина
LX
Здесь были и испанцы, и датчане,
Тьма-тьмущая встревоженных теней;
Голландцы были тут и таитяне,
Они смыкались кругом все тесней,
Готовя сотни тысяч показаний
И на Георга, и на королей
Ему подобных, за свои деянья,
Как вы и я, достойных наказанья.
LXI
Архангел побледнел: ведь побледнеть
Порой способен и архангел даже,
Потом он стал искриться и блестеть,
Как солнца луч сквозь кружево витражей
В готическом аббатстве или медь
Военных труб и пестрые плюмажи,
Как свежая форель, как вешний сад,
Как зори, как павлин, как плац-парад.
LXII
Потом он обратился к Сатане:
"Зачем же, друг мой, - ибо я считаю,
Что вы отнюдь не личный недруг мне,
Идейная вражда у нас большая,
Не будем вспоминать, по чьей вине,
Но я вас и ценю, и уважаю,
И, видя ваши промахи подчас,
Я огорчаюсь искренно за вас!
LXIII
Да, дорогой мой Люцифер! К чему ж
Излишество такое обвинений?
Я разумел совсем не толпы душ,
А парочку корректных заявлений!
Ведь их вполне достаточно! К тому ж
На разбирательство судебных прений
Я не хочу растрачивать - ей-ей!
Бессмертия и вечности своей!"
LXIV
"Что ж! - молвил Сатана. - Не споря с вами,
Пожалуй, я готов его отдать:
Я получил бы с меньшими трудами
Гораздо лучших душ десятков пять.
Я только для проформы, между нами,
Хотел монарха бриттов оттягать:
У нас в аду - и Бог про это знает
И без него уж королей хватает!"
LXV
Так молвил Демон, коего зовет
Многострочивый Саути "многоликим".
Вздохнул архангел: "Стоит ли хлопот
Возиться с этим сборищем великим?
Пускай любой свидетель подойдет
И скажет, чем не угодил старик им!"
"Отлично! - молвил Сатана. - Ну что ж?
А вот Джек Уилкс - он, кажется, хорош!.."
LXVI
И пучеглазый бритт, весьма забавный,
Довольно бойко выступил вперед;
Он был одет с опрятностью исправной
Ведь наряжаться любит весь народ
На том и этом свете; благонравный
Адам - родоначальник наших мод,
А скромный фиговый листочек Евы
Прообраз юбки, как согласны все вы!
LXVII
Дух, обратясь ко всем, сказал: "Друзья!
На небесах у них холодновато
И ветрено. Боюсь простуды я!
Скорее к делу! Почему, ребята,
Вы собрались? Скажите не тая!
Не выбирать ли в небо депутата?
Так вот: пред вами я - чистейший бритт,
Апостол Петр вам это подтвердит!"
LXVIII
"Сэр! - возразил архангел. - Это бренно!
Дела мирские чужды нам сейчас:
Задача наша более почтенна:
Мы судим короля на этот раз!"
"А! - молвил Джек. - Так эти джентльмены
Крылатые, что окружают вас,
Чай, ангелы?! А я и не заметил!
А тот старик? Уж не Георг ли Третий?"
LXIX
"Да! - Михаил ответил. - Это он!
Его судьбу решат его деянья.
На небе с незапамятных времен
И самый жалкий нищий в состоянье
Судить великих!" - "Неплохой закон!
Заметил Джек. - Но я без предписанья
И там, под солнцем смертных находясь,
Все говорил, что думал, не таясь!"
LXX
"Так повтори _над_ солнцем речи эти,
Грехи Георга назови при всех!"
Сказал архангел. "Полно! - дух заметил.
Теперь его губить уж просто грех:
В парламенте, когда он жил на свете,
Его не раз я поднимал на смех,
Что поминать былые недостатки:
Ведь он - король, с него и взятки гладки!
LXXI
Он, правда, был жесток и глуповат,
Католиков казня миролюбивых,
Но Бьют-наперсник в этом виноват
И Грэфтон - автор книг благочестивых.
Они уже давно в котлах кипят
В аду, во власти дьяволов ретивых,
А короля бы можно и простить,
Пускай в раю он будет, так и быть!"
LXXII
"Ты стал, Джек Уилкс, на склоне лет пигмеем!
Насмешливо заметил Сатана.
Привычка быть придворным и лакеем
Тебе, однако, больше не нужна:
Глупцом ли был Георг или злодеем
Он больше не король: одна цена
Всем грешникам! Не подличай! Не надо!
Теперь он только твой сосед по аду!
LXXIII
Я видел - ты уж вертишься и там,
Прислуживая дьяволам сердитым,
Когда они, рыча по пустякам,
На сале лорда Фокса жарят Питта,
Его ученика! Ты знаешь сам:
Он был министр ретивый, даровитый,
Одних проектов уйму написал:
Ему я глотку ими затыкал!"
LXXIV
"Где Юниус?" - раздался чей-то крик.
И все заволновались, всполошились,
И шум такой неистовый возник,
Что даже духи высшие смутились:
Напор теней был яростен и дик,
И все они толкались и теснились,
Как газы в пузыре иль в животе...
(Жаль, образ не на должной высоте!)
LXXV
И вот явился дух седой и хмурый,
Не призрак, а своей же тени тень.
То хохотал он дико, то, понурый,
Он был печален, как осенний день,
То вырастал он грозною фигурой,
То становился низеньким, как пень,
Его черты менялись непрестанно,
А это было уж и вовсе странно.
LXXVI
Сам Дьявол озадачен был: и он
Узнать сего пришельца затруднялся:
Как непонятный бред, как дикий сон,
Тревожный дух зловеще искажался,
Иным он страшен был, иным - смешон,
Иным он даже призраком казался
Отца, иль брата, иль отца жены,
Иль дяди с материнской стороны.
LXXVII
То рыцарем он мнился, то актером,
То пастором, то графом, то судьей,
Оратором, набобом, акушером,
Ну, словом, от профессии любой
В нем было что-то, он тревожным взором
Являл изменчивость судьбы людской,
Фантасмагорию довольно странную,
О коей фантазировать не стану я.
LXXVIII
Его не успевали и назвать,
Как он уже совсем другим являлся,
Пожалуй, даже собственная мать,
Когда он так мгновенно изменялся,
Его бы не успела опознать;
Француз, который выяснить пытался
Железной Маски тайну, - даже тот
Здесь всем догадкам потерял бы счет.
LXXIX
Порой, как Цербер, он являл собою
"Трех джентльменов сразу" - это стиль
Творений миссис Малапроп, - порою,
Как факел, виден был он на сто миль,
Порой неясной расплывался мглою,
Как в лондонском тумане дальний шпиль,
И Барком он, и Туком притворялся,
И многим сэром Фрэнсисом казался.
LXXX
Гипотезу имею я одну,
Но помолчу о ней из спасенья,
Что пэры мне вменят ее в вину
Как дерзкое и вредное сужденье,
Но все-таки я на ухо шепну
Тебе, читатель, это подозренье:
Сей Юниус - НИКТО, - все дело в том,
Без рук писать умеющий фантом!
LXXXI
Мне возразят: "Да полно! Как же это,
Чтобы писать без рук? В уме ли вы?"
"Но пишут же и книги и памфлеты
Пииты, не имея головы?
Они, скрывая сей дефект от света,
Находят и читателей, увы!
Морщинясь, часто мнит свиная кожа,
Что на чело мыслителя похожа!"
LXXXII
"Скажи нам, кто ты?" - молвил Михаил.
"Мой псевдоним на титульной странице,
Но если тайну я всю жизнь хранил,
То вам признанья тоже не добиться!"
"Так докажи нам то, в чем ты винил
Георга? Или хочешь отступиться
От слов своих?!" Но тень вскричала: "Нет!!!
Теперь его черед держать ответ.
LXXXIII
Не защитят его от обвинений
Ни мрамор мавзолеев, ни парча!"
"Но нет ли все же преувеличений
В памфлете, сочиненном сгоряча?
Противники в разгаре словопрений,
В пылу страстей порой разят сплеча..."
"О да! Я ведал страсть, скрывать не стану:
Любовь к отчизне, ненависть к тирану!
LXXXIV
Я все сказал. Пусть одного из нас
Постигнет кара!" - молвил исступленно
Nominis Umbra - и пропал из глаз.
А Дьявол молвил: "Было бы резонно
Нам вызвать, как свидетелей, сейчас
И Франклина, и Джорджа Вашингтона,
И Тука самого..." - но тут возник
На небесах какой-то шум и крик.
LXXXV
Отчаянно работая локтями,
Явился черт пред сборищем теней
И пал во прах с помятыми крылами,
Полураздавлен ношею своей.
Вскричал архангел, засверкав, как пламя:
"Что ты принес, злосчастный Асмодей?!
Ведь он не мертв!" - "Я только жду приказа,
Ответил черт, - и он подохнет сразу!
LXXXVI
Ведь как тяжел, проклятый ренегат,
Его таща, чуть не свихнул крыла я!
Как гири из свинца, на нем висят
Его труды - вся писанина злая!
Кропал он эту пакость, супостат,
Историю и Библию кромсая,
Когда над Скиддо ночью я летал
И свет в его окошке увидал.
LXXXVII
Историю придумал Сатана,
Но Библия - творенья Михаила!
Сообразил я, как страшна вина
Злосчастного британского зоила,
Схватил его, пока его жена
За чайником куда-то уходила,
И вот мы оба перед вами тут,
Летел я меньше десяти минут!"
LXXXVIII
"A! - молвил Сатана. - Он мне знаком!
Давно ему пора сюда явиться...
Но он ведь глуп как пробка, и притом
Талантишком своим весьма гордится!
Мой милый Асмодей! С таким ослом
Совсем тебе не стоило возиться,
Ведь даже без доставки он бы сам
Сегодня или завтра прибыл к нам!
LXXXIX
Но, уж поскольку здесь он, пусть прочтет,
Что он писал..." - "Да можно ли такое?
Воскликнул Асмодей. - Он, идиот,
Вообразил себя самим судьею
Всех дел людских! Ведь он же чушь несет!
Он никому не даст теперь покоя!"
"Нет, пусть прочтет! - воскликнул Михаил.
Послушаемте, что он сочинил!"
ХС
Тут бард, счастливый, что нашел вниманье,
Которого не находил у нас,
Готовя рифмы к буре излиянья,
Прокашлялся, подготовляя глас,
Могучим рыком удивил собранье,
Но в первом же гекзаметре увяз,
В котором так подагра угнездилась,
Что ни одна стопа не шевелилась!
XCI
Он дактили пришпорил что есть сил,
Спасая стих свой неудобочтимый,
Но тут затрепетали тьмою крыл
И серафимы все, и херувимы,
И наконец поднялся Михаил:
"Помилуй, друг! Уже утомлены мы!
"Не радует, - Гораций говорит,
Non Di, non homines... {*} плохой пиит!"
{* Ни богу, ни человеку... (лат.).}
XCII
И тут поднялся шум: не мудрено,
Что всем стихи внушали отвращенье:
Ведь ангелам наскучили давно
И славословия и песнопенья,
А бывшим смертным было бы смешно
Прийти от грубой лести в восхищенье.
Георг и тот воскликнул: "Генри Пай!
Лауреат! Довольно!!! Ай, ай, ай".
XCIII
Гул рос и рос, зловеще свирепея,
От кашля сотрясался небосвод,
Так, изумлять риторикой умея,
Наш Каслрей шумиху создает.
Кричали где-то: "Прочь! Долой лакея!"
В отчаянье от этаких невзгод
Бард бросился к Петру, ища защиты,
Петра ведь уважают все пииты!
XCIV
Сей бард природой не был обделен:
Имел и острый взгляд, и нос горбатый,
На коршуна похож был, правда, он,
Но все же в этой хищности крылатой
Имелся стиль, - он был не так дурен,
Как стих его шершавый и щербатый;
Являвший все типичные черты
Холуйства и преступной клеветы.
XCV
Вдруг затрубил архангел, заглушая
Невероятным шумом шум большой,
И на земле метода есть такая:
Лишь раз дебаты окриком покрой
И водворится тишина немая,
Смущаемая только воркотней.
Ну, словом, стихло все, и бард польщенный
Предался болтовне самовлюбленной.
XCVI
Сказал он, что, не видя в том труда,
Писал он обо всем - писал немало,
Он хлеб насущный добывал всегда,
И лакомство ему перепадало;
Он мог бы перечислить без труда
Десятки од своих о чем попало:
О Тайлере, Бленгейме, Ватерло
Ему ведь на издателей везло!
XCVII
Он пел цареубийц и пел царей,
Он пел министров, королей и принцев,
Он пел республиканских главарей,
Но он же поносил и якобинцев,
Пантисократом слыл из бунтарей,
Но он напоминал и проходимцев,
Всегда способных в нужный срок линять
И убежденья с легкостью менять.
XCVIII
Сраженья проклинал и пел сраженья,
Их славу восхваляя до небес,
Он защищал поэзии творенья
И нападал на них, как злобный бес,
Всем продавал он музу без стесненья,
Ко всем влиятельным в любимцы лез,
Стихов он написал немало белых,
Но мыслящий читатель не терпел их!
XCIX
Вдруг к Сатане он обратился: "Я
Пишу и биографии на славу!
А вашу написать - мечта мок!
Два превосходных тома in octavo!
Все критики теперь мои друзья,
Читателей-святош я знаю нравы:
Вот только вас чуть-чуть порасспрошу
И ваше житие я напишу!"
С
Но Сатана молчал. "Я понимаю!
Воскликнул бард: - Горды вы и скромны!
Тогда я вам, архангел, предлагаю
Мой бескорыстный труд за полцены!
Я так вас расхвалю, что вы, сияя,
Затмите все небесные чины!
Как та труба, которой без усилий
Вы медь моих литавров заглушили!
CI
Но вот мое творенье! Вот "Виденье"!
Вот - справочник: кого и как судить!
Вы можете теперь свои сужденья
О всех и вся бездумно выносить!
Я, как король Альфонс, без затрудненья
И богу мог бы дело облегчить
Советами: ведь ясновидцы все мы,
Легко решаем сложные проблемы!"
СII
И тут он важно рукопись извлек
Старались тщетно черти и святые
Остановить неистовый поток:
Их доводов не слушал наш вития!
Но сонм теней уж после первых строк
Исчез, как пар, лишь запахи густые
Амброзии и серы после них
Стояли долго в небесах пустых.
CIII
Все ангелы захлопали крылами,
Заткнули уши и умчались ввысь,
Все черти, оглушенные стихами,
В геенну, завывая, унеслись,
Все души смертных робкими тенями
В туманности внезапно расплылись.
Дрожа от страха, а у Михаила
И затрубить-то духу не хватило.
CIV
Тогда апостол Петр ключом взмахнул:
Он после пятой строчки разъярился
И так пиита нашего толкнул,
Что тот, как Фаэтон, с небес свалился,
Но в озере своем не утонул,
А за венок лавровый ухватился!
Но зреет в мире буря! Дайте срок:
Смерч вольности сорвет с него венок!
CV
Что утонуть не мог он от паденья,
Пожалуй, объяснить не мудрено:
Всплывает на поверхность, к сожаленью,
Вся грязь и мерзость - так заведено!
И сор и пробки - все несет теченье
Реки времен. Писака все равно
"Видения" кропать не перестанет:
Беда, беда, коль бес ханжою станет!
CVI
Но чем же этот гам и суетня
Закончились? Я ныне слаб глазами:
Нет больше телескопа у меня,
И трудно мне следить за небесами.
Однако наш Георг, уверен я,
Пробрался в рай: выводит он с друзьями
(Для этого не надобно ума!)
Теперь рулады сотого псалма!
Равенна. 4 октября 1821
КОММЕНТАРИИ
В конце рукописи поэмы "Видение Суда" Байрон пометил: "Равенна. 4 сентября, 1821. Mem. {Mem. [Memorandum] - заметка для памяти (лат.).}. Поэма начата 7 мая 1821 г., но в тот же день отложена. Возобновил работу около 20 сентября того же года и закончил, как датировано выше".
Поводом для написания этой сатиры послужило опубликование в апреле 1821 г. поэтом Робертом Саути (с 1813 г. поэтомлауреатом при дворе английского короля) верноподданнической поэмы, названной им "Видение Суда" и созданной на смерть английского короля Георга III (1738-1820). В предисловии к ней Роберт Саути не только поносил деятелей Французской революции, но и разрешил себе грубые клеветнические выпады против Байрона и Шелли, причислив их к "сатанинской школе поэзии".
В связи с уклонением издателя-тори Джона Меррея от публикации сатиры Байрон передал рукопись издателю-радикалу Джону Ханту, который за опубликование "Видения Суда" в первом номере журнала "Либерал" был привлечен к суду Королевской Скамьи и оштрафован. Поэма была издана под псевдонимом Quevedo Redivivus лишь 15 октября 1822 г.
Quevedo Redivivus - "Оживший Кеведо" (лат.). Кеведо-и-Вильегас Франсиско (1580-1645) - испанский писатель-сатирик. Особенно ярко общественно-политическая сатира выражена в его цикле "Видения", запрещенном в свое время инквизицией.
Автор "Уота Тайлера". - Английский поэт Роберт Саути (1774-1843) в молодости (1794) написал пьесу об антифеодальном крестьянском восстании в юго-восточной Англии в 1381 г., в котором крестьяне особенно большую ненависть высказывали к церковным феодалам - епископам и аббатам. Восстанием руководил деревенский ремесленник - кровельщик Уот Тайлер. Создав пьесу под влиянием идей Французской революции, Саути позднее отрекся от республиканских взглядов, стал ярым реакционером. Опубликование пьесы "Уот Тайлер" в 1817 г. одним из лондонских издателей (без ведома Саути) еще более убедительно подчеркнуло ренегатство поэта.
Предисловие
Поп, Александр (1688-1744) - английский поэт, представитель английского классицизма и раннего этапа Просвещения.
Скраб - персонаж пьесы английского драматурга Джорджа Фаркера (1678-1707) "The beaux' stratagem" ("Уловки кавалеров"). Байрон приводит цитату из реплики во второй сцене третьего акта: "Истинно так! Он и лакей графа тарахтели по-французски, как две утки-интриганки на мельничной запруде, и ясно, что они говорили обо мне, потому что беспрестанно смеялись".
...отказ в законном удовлетворении за незаконное напечатание...- Пьеса "Уот Тайлер", переданная Саути издателю, не печаталась и течение двадцати двух лет, а выпущенная в свет в 1817 г. без ведома автора быстро разошлась в количестве шестидесяти тысяч экземпляров. Узнав об этом, Саути по суду потребовал с издателя возмещения понесенных им убытков, но лорд-канцлер Эльдон отказал ему в иске, заявив, что "вознаграждение не может быть присуждено за сочинение, по своему содержанию вредное для общества".
Вильям Смит - член парламента. Выступая на заседании палаты общин 14 марта 1817 г. и упомянув о Саути, заявил о "безусловной зловредности этого ренегата".
...его прежде высмеивали в "Anti-jacobin" его теперешние покровители. Стихотворение Саути "Надпись на дверях камеры в Чепстоу Касле, где тридцать лет был заключен цареубийца Генри Мартин", опубликованное им в 1797 г., было высмеяно в те годы в пародии Джорджа Каннинга (1770-1827) - крупного политического деятеля-тори, с 1807 по 1809 г. и с 1822 г. - министра иностранных дел. "Anti-jacobin" - реакционный еженедельник "Антиякобинец", выходивший в 1797-1798 гг.
...возведение в святые монарха, который... не был патриотом...- Байрон имеет в виду короля Георга III.
Филдинг, Генри (1707-1754) - выдающийся прозаик и драматург, представитель английского просветительского реализма. Байрон упоминает его фантастическую сатиру "Путешествие в загробный мир" (1743).
...на люи, Кеведо, "Видения"... - Здесь Байрон говорит от лица якобы "ожившего" испанского писателя Кеведо.
...не как "школьный святой"... - Байрон приводит цитату из "Подражания Горацию" А. Попа.
Чосер, Джефри (1340?-1400) - английский поэт, автор "Кентерберийских рассказов".
Пульчи, Луиджи (1432-1484) - итальянский поэт-гуманист. В героической поэме "Большой Моргайте", проникнутой народным юмором и повествующей о приключениях рыцарей и сказочных героев, высмеял католическую церковь и рыцарство.
Свифт, Джонатан (1667-1745) - великий английский сатирик. Здесь Байрон упоминает его "Сказку о бочке" - сатиру на англиканскую и католическую церковь и пуританство.
Лендор, Уолтер Сэвидж (1775-1864) - английский поэт и прозаик. В 1820 г. опубликовал в Париже том стихов на латинском языке.
Иберия - в древности так назывался Пиренейский полуостров.
Якобинская эра. - Байрон имеет в виду Французскую революцию.
Стряпчий - адвокат.
...много царств сменилось и систем...- Имеется в виду неоднократный передел мира во время Французской революции конца XVIII в., в период наполеоновских войн и после Венского конгресса.
Ватерло - историческое сражение при поселке Ватерлоо близ Брюсселя 18 июня 1815 г., в ходе которого армии Наполеона был нанесен сокрушительный удар.
На рубеже Второй Зари Свобод // Георг скончался. - Английский король Георг III умер в январе 1820 г. в момент подъема революционного движения в Испании, Италии, Дунайских княжествах и Греции.
...Одна лишь наша церковь - путь к спасенью... - Байрон иронизирует над утверждением англиканских священников о том, что лишь англиканская церковь превыше других.
...один тут был с обрубком шеи... - Байрон имеет в виду французского короля Людовика XVI, казненного во время Французской революции.
В руках, умевших нити направлять, // Марионеткой праздной он болтался... - В связи со слепотой и психическим заболеванием Георг III с 1811 г. фактически уже не управлял страной.
Пэрри (Парри), Уильям Эдуард (1790-1855) - английский морской офицер и полярный исследователь. Совершил ряд плаваний в арктических водах, в 1819 г. зимовал близ острова Мэлвилл в Арктике.
Сауткот, Джоанна (1750-1814) - английская писательница. В 1813-1814 гг. опубликовала "Книгу чудес".
...из Иова... известно...- Байрон с иронией упоминает о трактате Джона Мэсона Гуда (1764-1827), изданном в 1812 г., в котором Гуд рассматривал "Книгу Иова" как исторически и биографически достоверный источник.
...Мостящих ад... // Обломками прекрасных начинаний. - Крылатое выражение: "Благими намерениями ад вымощен" - приписывается Сэмюелу Джонсону (1709-1784), английскому критику, лексикографу, драматургу.
Он подданных любимцу отдал в пасть. - Приближенным короля Георга III долгое время был Бьют, Джон Стюарт (1713-1792) - английский политический деятель, крайний тори, премьер-министр (1762-1769).
Его стряхнул недавно Новый Свет...- После войны за независимость, претив колониального гнета Англии, 4 июля 1776 г. Соединенные Штаты Америки провозгласили независимость.
...обрушил гнев несправедливый // На христиан король благочестивый? - В 1795 г. и позже Георг III неоднократно высказывался против предоставления гражданских прав ирландцам-католикам, а в 1807 г. потребовал от министров заверений, что они никогда не будут предлагать никаких уступок католикам. Восстание 1798 г. в Ирландии было подавлено с невероятной жестокостью.
Гвельф. - Байрон приводит итальянскую форму фамилии Вельф. Георг III был курфюрстом Ганноверским из рода Вельфов.
Джон Буль - прозвище англичан.
Джонатан - персонаж из романа Г. Филдинга "История жизни покойного Джонатана Уайльда Великого".
Джек Уилкс (1727-1797) - английский политический деятель, публицист. Издавал газету "Норт Бриттен", в которой в апреле 1763 г. резко критиковал тронную речь короля Георга III. Подвергся аресту и был исключен из палаты общин. Позже был судом оправдан и вновь стал членом парламента.
Грэфтон, Август Генри (1735-1811) - английский политический деятель, первоначально виг, затем - тори, травивший Уилкса.
Фокс, Чарлз Джеймс (1749-1806) - английский государственный деятель, глава радикального крыла партии вигов.
Питт, Уильям Младший (1759-1806) - английский политический деятель, лидер партии тори, премьер-министр (1783-1801 и 1804-1806).
Юниус - "Письма Юниуса", публиковавшиеся под псевдонимом в 1769-1771 гг. в журнале "Паблик адвертайзер" в Лондоне, поразили читателей открытой и смелой критикой политики английского правительства и выступлений ряда реакционных политических деятелей. Автор писем не установлен.
Француз, который выяснить пытался // Железной Маски тайну... Предполагается, что человек, брошенный по приказу французского короля Людовика XIV в крепость, был граф Эрколо Антонио Маттиола, государственный секретарь при дворе Фердинандо Карло Гонзага, герцога Мантуанского, Ряд лет провел в крепости, в том числе в Бастилии.
Миссис Малапроп - персонаж из комедии Шеридана "Соперники".
Барк (Бэрк), Эдмунд (1729-1797) - английский политический деятель, один из предполагаемых авторов "Писем Юниуса".
Тук, Джон Хорн (1736-1812) - английский политический деятель, публицист, предполагаемый автор "Писем Юниуса".
Сэр Фрэнсис, Филипп (1740-1818) - также один из предполагаемых авторов "Писем Юниуса".
Nominis Umbra - тень имени (лат.), псевдоним автора "Писем Юниуса".
Скиддо - гора в Кумберленде, где часто жил Роберт Саути.
Генри Пай - английский поэт Генри Джеймс Пай (1745-1813), с 1790 г. придворный поэт-лауреат Георга III. Писал во множестве бездарные стихи.
Бленгейм - "Бленгеймская битва" - раннее произведение Р. Саути (1802), написанное под влиянием идей Французской революции.
Ватерло - "Паломничество поэта к Ватерлоо" (1816), произведение Саути, написанное в реакционном духе.
Пантисократ - сторонник социального строя, в котором установлена общность имущества.
Король Альфонс. - Король Альфонс X Кастильский (1221-1284) был автором ряда научных трудов.
О. Афонина