Бекка Фитцпатрик. Крещендо

   – Разве похоже, что я села рядом с тобой из-за оценки? – Она сделала нетерпеливый жест рукой. – Ты нужна мне совсем по другой причине. На прошлой неделе я устроилась на работу.
   Марси? На работу?!
   Она усмехнулась, и я подумала, что, вероятно, мои мысли с легкостью читаются на моем лице.
   – Я занимаюсь документацией в школьной администрации. Один из продавцов моего отца женат на секретарше из канцелярии. Никогда не помешает завести связи. Впрочем, откуда тебе об этом знать.
   Я знала, что отец Марси в Колдуотере имел большое влияние. Честно сказать, его взносы в благотворительный фонд школы были настолько значительны, что он легко мог бы оказывать влияние на любого преподавателя в старших классах, но это было уж совсем нелепо.
   – Так вот. Иногда личные дела учеников падают и раскрываются, и я невольно узнаю некоторые вещи о некоторых, – сказала Марси.
   Ага, конечно.
   – Например, я знаю, что ты все еще не пришла в себя после смерти своего отца и ходишь на консультации к школьному психологу. В сущности, я знаю все обо всех. Кроме Патча. На прошлой неделе я заметила, что его личное дело пустое. Я хочу знать, почему. Хочу знать, что он скрывает.
   – Тебе-то какое дело?
   – Он вчера стоял на парковке у моего дома и пялился в окно моей спальни.
   Я моргнула.
   – Патч стоял у твоего дома?
   – Да, если только ты не знаешь еще кого-нибудь, кто ездит на «Джипе Коммандер», одевается в черное и безумно сексуален…
   Я нахмурилась.
   – Он сказал что-нибудь?
   – Он увидел, что я смотрю из окна, и уехал. Вот я и думаю… Может, мне стоит подумать о запрете на приближение? Это вообще типично для него? Я знаю, что он себе на уме, но насколько именно?
   Я не ответила, слишком потрясенная услышанным. Патч? У дома Марси? Должно быть, после того, как он уехал от меня. После того, как я сказала «я люблю тебя», и он сбежал.
   – Ладно, – сказала Марси, выпрямляясь. – Есть и другие способы получить информацию, например администрация. Думаю, их всех очень заинтересует пустое личное дело. Я не хотела никому ничего говорить, но в целях собственной безопасности…
   Меня не беспокоило, что Марси пойдет в администрацию. Патч может сам о себе позаботиться. Что меня действительно беспокоило, так это прошлая ночь. Патч внезапно уехал, утверждая, что у него возникло срочное дело, но мне было трудно поверить, что это срочное дело привело его к дому Марси. Было куда проще поверить, что он уехал из-за того, что я сказала.
   – Или полиция, – добавила Марси, постукивая пальцем по губам. – Пустое личное дело – это же противозаконно. Как Патч вообще попал в школу? Нора, ты что-то выглядишь как будто расстроенной. Я что, снова попала по больному месту? – На ее лице расплывалась улыбка удивленного удовольствия. – Так и есть, верно? Тут есть о чем поговорить!
   Я остановила на ней холодный взгляд.
   – Для человека, который постоянно демонстрирует, насколько его жизнь отличается от жизни других, простых смертных, ты слишком сильно интересуешься подробностями нашей никчемной и лишенной всякого смысла жизни.
   Улыбка Марси исчезла.
   – Мне бы не пришлось этого делать, если бы вы все не мешались постоянно у меня под ногами!
   – У тебя под ногами? Эта школа тебе не принадлежит.
   – Не смей со мной так разговаривать! – У Марси даже голова затряслась от злости. – А лучше вообще со мной не разговаривай!
   Я подняла руки:
   – Нет проблем.
   – И давай-ка, двигай отсюда!
   Я окинула взглядом свое место: нет, она, конечно, не имеет в виду…
   – Я первая пришла.
   Передразнивая меня, Марси подняла ладони вверх:
   – Не мои проблемы, милочка.
   – Я не собираюсь пересаживаться.
   – А я не собираюсь сидеть с тобой!
   – Очень рада слышать.
   – Проваливай! – скомандовала Марси.
   – Нет.
   Звонок вынудил нас закончить перебранку. Мы оглянулись по сторонам, и я поморщилась, увидев, что все остальные места заняты.
   Мистер Лоукс появился справа от меня в проходе между рядами столов, помахивая листом бумаги.
   – У меня тут схема класса, – сказал он. – Каждый прямоугольник соответствует столу в классе. Напишите свое имя в соответствующем прямоугольнике и передайте лист дальше. – Он шлепнул схему на стол прямо передо мной. – Надеюсь, вам нравятся ваши соседи по парте, – добавил он. – Вам предстоит провести с ними восемь недель.
 
   После занятий мы с Ви поехали в бистро «Энцо», наше любимое место, где можно перехватить мокко со льдом или с теплым молоком в зависимости от сезона. Я подставила лицо солнечным лучам, пока мы шли через парковку. И вдруг увидела его. Белый «фольксваген»-кабриолет с запиской «Продается за 1000 долларов» под стеклом.
   – У тебя слюна течет, – сказала Ви, закрывая мой рот ладонью.
   – У тебя случайно нет тысячи долларов в долг?
   – У меня нет и пяти долларов в долг. Моей свинье-копилке официально диагностировали анорексию.
   Я с вожделением взглянула в сторону кабриолета.
   – Мне нужны деньги. Мне нужна работа.
   Я закрыла глаза, представляя себя за рулем этой машины, крыша опущена, ветер развевает мои кудри. С кабриолетом мне никогда не придется просить кого-то подвезти меня. Я смогу отправиться туда, куда захочу и когда захочу.
   – Ага. Только если ты найдешь работу, тебе придется действительно работать. И, кстати, неужели ты правда хочешь пропустить все лето, занимаясь низкооплачиваемым неквалифицированным трудом? Это же можно рехнуться!
   Я порылась в рюкзаке в поисках клочка бумаги и записала номер, указанный на объявлении. Может быть, удастся сторговаться с хозяином на пару сотен. Тем временем в свой список вечерних дел я добавила поиск работы с неполной занятостью по газете объявлений. Да, работа означала недолгие разлуки с Патчем, но она давала надежду вновь обзавестись личным транспортом. При всей моей любви к Патчу, он всегда был так занят… чем-то. Поэтому на него нельзя было рассчитывать в полной мере, когда нужно было меня куда-то подкинуть.
   В «Энцо» мы с Ви заказали по мокко со льдом и по острому салату с орехами пекан и плюхнулись с едой за столик. За последние несколько недель «Энцо» подвергся широкомасштабной переделке, пытаясь соответствовать скоростям двадцать первого века, и в Колдуотере появилось собственное интернет-кафе. Учитывая то, что моему домашнему компьютеру было шесть лет, я весьма радовалась этому.
   – Не знаю как ты, а я готова к каникулам, – сообщила Ви, поднимая темные очки на волосы. – Восемь недель испанского. Это больше дней, чем мне хочется думать. Нам нужно отвлечься. Нам нужно что-то, что освободит наши умы от бесконечного напряжения – и к черту первоклассное образование, которое нам обещают. Нам нужен шопинг! Жди нас, Портленд! В Macy’s большая распродажа. Мне нужны туфли, мне нужны платья, и мне нужны новые духи!
   – Ты только что купила целую кучу новой одежды. На двести долларов. Твою маму удар хватит, когда ей придет распечатка по карте.
   – Ага, но мне нужен парень. А чтобы завести парня, нужно хорошо выглядеть. И хорошо пахнуть.
   Кусочек груши упал с моей вилки.
   – Ты имеешь в виду кого-то конкретного?
   – Собственно говоря, да.
   – Только поклянись, что это не Скотт Парнелл.
   – Скотт… кто?
   Я улыбнулась:
   – Все, теперь я спокойна.
   – Я не знаю никаких Скоттов Парнеллов, но парень, на которого я положила глаз, очень привлекательный. Исключительно из ряда вон привлекательный. Привлекательнее «самого-привлекательного-на-свете-Патча», – тут она запнулась, а потом продолжила: – Ну, может, не настолько. Никто не может быть настолько привлекательным. Честно, я настроена очень серьезно. Пан или пропал.
   Я открыла рот, но Ви опередила меня.
   – Ох, – сказала она, нахмурившись. – Я знаю этот взгляд. Сейчас ты скажешь, что у тебя на сегодня другие планы.
   – Возвращаясь к Скотту Парнеллу. Он жил здесь, когда мне было пять.
   Ви выглядела так, будто мучительно пытается вспомнить хоть что-то.
   – Он часто пѝсался в штаны, – с готовностью подсказала я.
   Ее глаза вспыхнули воспоминанием:
   – Скотти-мокрые-штанишки?!
   – Он переезжает назад в Колдуотер. Моя мама пригласила его сегодня на ужин.
   – Понятно, к чему все идет, – сказала Ви, глубокомысленно кивая. – Это называется «судьбоносное свидание». Когда пересекаются жизни двух потенциальных любовных партнеров. Помнишь, как Деси случайно вошла в мужскую уборную и застала Эрнесто над писсуаром?
   Вилка замерла на полпути от тарелки к моему рту.
   – Что?
   – Это было в фильме «Корасон», испанской мыльной опере. Ты не смотрела? Неважно. Твоя мама хочет свести тебя с Скотти-мокрые-штанишки. И побыстрее.
   – Нет, не хочет. Она знает, что я встречаюсь с Патчем.
   – То, что она знает об этом, отнюдь не значит, что ей это нравится. Твоя мама готова потратить немало времени и сил на то, чтобы в уравнении «Нора + Патч = Любовь» заменить переменную «Патч» на переменную «Скотт-мок-рые штанишки». И что такого? Может Скотти-мокрые-штанишки превратился за это время в Скотти-снимай-шта-нишки. Ты о об этом не думала?
   Я не думала и даже не собиралась. У меня был Патч и горячее желание, чтобы все оставалось как есть.
   – Может, поговорим о чем-нибудь другом? – предложила я, пока в голову Ви не пришли уж совсем дикие идеи. – Например, о том, что моей соседкой по парте на химии стала Марси Миллар.
   – Эта сучка!
   – Оказывается, она работает в канцелярии и заглядывала в личное дело Патча.
   – В нем все еще ничего нет?
   – Видимо, да, поскольку она требовала от меня рассказать все, что я о нем знаю.
   Включая то, почему он вчера вечером тусовался на ее подъездной дорожке, глазея в окно ее спальни. Однажды я слышала, что Марси подпирала окно теннисной ракеткой, чтобы дать сигнал, что готова оказать определенные «услуги» за плату, но даже думать об этом не хотела. В конце концов, все слухи на девяносто процентов состоят из лжи и выдумки.
   Ви наклонилась поближе ко мне:
   – А что ты знаешь?
   Повисла неприятная пауза. Да, у лучших друзей не должно быть секретов друг от друга. Но секреты существуют… а еще есть правда. Страшная, сложная правда. Невообразимая правда. И то, что ты встречаешься с падшим ангелом, который является твоим ангелом-хранителем – это как раз такая правда, к которой подходят все эти три эпитета.
   – Ты от меня что-то скрываешь, – сказала Ви.
   – Вовсе нет.
   – Вовсе да.
   Снова давящая пауза.
   – Я сказала Патчу, что люблю его.
   Ви прикрыла рукой рот, но я не поняла, от ужаса или от смеха. Это только усилило мою неуверенность. Неужели это смешно? Неужели я сделала нечто еще более глупое, чем уже сама думала?
   – И что он ответил? – спросила Ви.
   Я молча отвела глаза.
   – Так плохо?
   Я кашлянула.
   – Лучше расскажи мне о парне, который тебе нравится. В смысле – это желание на отдаленном расстоянии или ты с ним разговаривала?
   Ви поняла намек.
   – Общалась с ним? Мы с ним вчера обедали хотдогами у Скиппи. Это было одно из этих свиданий вслепую, и все вышло куда лучше, чем я могла ожидать. Гораздо лучше. Кстати, ты бы знала все это, если бы перезванивала мне, вместо того чтобы лизаться со своим парнем без передышки!
   – Ви, я твоя лучшая подруга, и это не я устроила это свидание.
   – Я знаю. Это сделал твой парень.
   Я подавилась шариком горгонзолы.
   – Патч устроил тебе свидание?
   – Да, а что такого? – сказала Ви, будто защищаясь.
   Я улыбнулась.
   – Мне казалось, ты ему не доверяешь.
   – Так и есть.
   – Но?
   – Я пыталась позвонить тебе, чтобы получить досье на этого парня, но, повторюсь, ты мне больше не перезваниваешь.
   – Миссия выполнена. Я чувствую себя худшей подругой на свете, – я заговорщически ей подмигнула. – А теперь выкладывай остальное.
   Ви сразу перестала делать обиженное лицо и улыбнулась мне в ответ.
   – Его зовут Риксон, и он ирландец. Его акцент, или как там это называется, просто сводит меня с ума. До одури сексуально. Он выглядит худоватым, учитывая то, что у меня широкая кость, но я планирую скинуть двадцать фунтов за это лето, так что к августу все должно сравняться.
   – Риксон? Не может быть! Я обожаю Риксона!
   Вообще-то у меня есть правило не доверять падшим ангелам, но Риксон был исключением. Как и Патч, он не признавал границ между черным и белым, предпочитая серый цвет. Он не был идеальным, но и не был плохим. Я засмеялась, тыкая вилкой в сторону Ви.
   – Не могу поверить, что ты пошла с ним на свидание! В смысле – ведь он же лучший друг Патча. А Патча ты ненавидишь.
   Ви наградила меня своим кошачьим взглядом, волосы у нее почти встали дыбом!
   – Лучшие друзья – это ничего не значит. Посмотри на нас с тобой. Мы же совершенно не похожи.
   – Чудесно. Тогда мы можем отлично вчетвером провести все лето.
   – Ну уж нет. Я не собираюсь тусоваться с твоим чокнутым парнем. Мне все равно, что ты думаешь, а я все равно считаю, что он как-то связан с загадочной смертью Жюля в физкультурном зале.
   Разговор принимал неприятный оборот.
   В ночь смерти Жюля в физкультурном зале было всего три человека, и среди этих троих была я. Я никогда не рассказывала Ви всего, что случилось тогда. И не собиралась рассказывать.
 
   Мы с Ви провели весь день на колесах, собирая анкеты для поступления на работу в местных заведениях фастфуда, и я вернулась домой почти в полседьмого. Швырнув ключи на полочку, проверила сообщения на автоответчике. Там было только одно – от мамы. Она покупала чесночный хлеб, готовую лазанью и дешевое вино в супермаркете и клялась собственной жизнью, что успеет раньше Парнеллов.
   Я удалила сообщение и пошла наверх, в свою комнату. Утром я не успела привести себя в порядок, и теперь волосы у меня завились мелкими кольцами, поэтому я решила хотя бы переодеться. Все воспоминания, которые у меня остались о Скотте Парнелле, были неприятными, но все-таки выходить к ужину в таком виде не стоило.
   Я как раз застегнула блузку наполовину, когда во входную дверь постучали.
   За дверью стоял Патч, руки в карманах.
   Обычно я прыгала при встрече прямо ему на шею. А сегодня посторонилась. Вчера, когда я призналась ему в любви, он промолчал, резко удалился и предположительно направился прямо к дому Марси. И теперь мое настроение металось где-то между жалостью к себе и уязвленной гордостью. Я надеялась, что моя сдержанность и немногословность дадут ему понять, что между нами не все в порядке и что так и будет, пока он не предпримет чего-то, чтобы исправить положение: например извинится или объяснится.
   – Привет, – сказала я с напускным равнодушием. – Ты забыл позвонить мне сегодня ночью. Где же ты был?
   – Поблизости. Ты пригласишь меня войти?
   «И даже не собиралась».
   – Приятно слышать, что дом Марси, знаешь ли, поблизости.
   Мгновенная вспышка удивления в его глазах подтвердила то, во что я не хотела верить: Марси говорила правду.
   – Не хочешь рассказать, что происходит? – спросила я довольно неприязненным тоном. – Не хочешь рассказать, что ты делал у нее вчера вечером?
   – Ангел, ты, похоже, ревнуешь.
   В голосе его звучала привычная насмешка, но на этот раз она не смягчалась обычной теплотой.
   – Возможно, я не ревновала бы, если бы ты не давал мне повода, – парировала я. – Так что ты там делал?
   – У меня были дела.
   Я подняла брови.
   – Не знала, что у вас с Марси есть общие дела.
   – Есть, но ничего больше. Просто дела.
   – Не желаешь рассказать подробнее? – Я уже не скрывала своего раздражения.
   – Ты меня в чем-то обвиняешь?
   – А мне стоит?
   Обычно Патч профессионально прятал свои эмоции, но тут он поджал губы:
   – Нет.
   – Если в том, что ты был у нее вчера, нет ничего плохого, почему тебе так сложно объяснить, что ты там делал?
   – Мне не сложно, – сказал он, тщательно подбирая слова. – Я не говорю тебе потому, что то, что я делал у дома Марси, не имеет никакого отношения к нам.
   Он что, всерьез так думает? Марси была человеком, который не упускал ни единой возможности обидеть или унизить меня. Все последние одиннадцать лет она издевалась надо мной, распространяла ужасные слухи обо мне, унижала меня публично. Как же он мог всерьез полагать, что это «не имеет к нам отношения»?! Как мог он думать, что я просто приму это, не задавая вопросов? И прежде всего, неужели он не понимает, как я боюсь того, что Марси использует его, чтобы сделать больно мне? Прояви он хоть каплю заинтересованности, она бы ни перед чем не остановилась, чтобы забрать его у меня! Мысль о том, чтобы потерять Патча, была невыносима сама по себе. Но мысль о том, чтобы проиграть его Марси, просто убивала меня.
   Не в силах справиться с этим внезапным страхом, я сказала:
   – Не возвращайся, пока не будешь готов рассказать мне, что ты делал у ее дома.
   Патч нетерпеливо прошел в дом и закрыл за собой дверь.
   – Я пришел сюда не спорить. Я хотел рассказать тебе о том, что с Марси сегодня днем случилось несчастье.
   Опять Марси? Он что, не видит, как стремительно увеличивается с каждым его словом пропасть между нами? Я пыталась сохранять спокойствие, слушая его, хотя мне хотелось кричать.
   – Вот как? – холодно отреагировала я.
   – Да. Она оказалась случайно в самом центре драки, когда группа павших ангелов пыталась заставить нефилима присягнуть на верность в мужском туалете игровых автоматов у Бо. Нефилиму еще нет шестнадцати, поэтому они не смогли бы его заставить, но они как следует покуражились. Сильно порезали и сломали ему пару ребер. И тут вошла Марси. Она слишком много выпила и перепутала женский туалет с мужским. Стоявший на шухере падший ангел воткнул в нее нож. Она в больнице, но ее скоро выпишут. Рана поверхностная.
   Сердце у меня подпрыгнуло. То, что случилось с Марси, было ужасно, и я очень испугалась за нее, но ни за что на свете не хотела, чтобы Патч это видел. Я скрестила руки на груди:
   – Боже, надеюсь, нефилим в порядке!
   Я смутно помнила, как Патч однажды рассказывал, что падшие ангелы не могут заставить нефилимов присягнуть на верность, пока им нет шестнадцати. Точно так же он не мог принести меня в жертву, чтобы получить собственное человеческое тело, пока мне не исполнится шестнадцать. Шестнадцатилетие было загадочно магическим, даже критическим возрастом в мире ангелов и нефилимов.
   Патч недовольно посмотрел на меня.
   – Марси была пьяна, но есть шанс, что она помнит, что видела. Ты, конечно же, знаешь, что падшие ангелы и нефилимы стараются оставаться незаметными, а такие, как Марси, сплетники, – это угроза их секретности. Меньше всего им хотелось бы, чтобы она рассказала всему миру, что видела. Нам куда удобнее и спокойнее работать, когда люди не подозревают о существовании нашего мира. Я знаю падших ангелов, участвовавших в этом. – У него на лице появилось напряженное выражение. – Они сделают все, чтобы заставить Марси замолчать.
   Я почувствовала укол страха за Марси, но тут же отогнала его от себя. Это с каких пор Патч так волнуется за Марси? С каких пор он волнуется о ней больше, чем обо мне?
   – Я пытаюсь проявить сочувствие, – сказала я, – но похоже, что ты достаточно беспокоишься о нас обеих.
   Я резким движением распахнула дверь.
   – Может, тебе стоит проведать Марси, убедиться, что ее поверхностная рана нормально заживает?
   Патч перехватил мою руку и закрыл дверь ногой.
   – То, что происходит, важнее тебя, меня и Марси. – Он помедлил, будто хотел сказать еще больше, но в последнюю секунду передумал.
   – Ты, я и Марси? С каких это пор ты вставляешь нас троих в одно предложение? С каких пор она имеет для тебя значение? – со злостью сказала я.
   Он обхватил свой затылок руками, словно понимая, что каждое слово, которое он скажет, может быть обращено против него.
   – Просто расскажи мне, о чем ты думаешь! – закричала я. – Просто возьми и скажи! Неужели мало того, что я не знаю ничего о твоих истинных чувствах, не говоря уж о мыслях?
   Патч оглянулся, словно не понимая, с кем я говорю.
   – Просто взять и сказать? – с некоторым удивлением спросил он. Может быть, даже с раздражением. – Интересно, а что я пытаюсь сделать? Я мог бы попытаться, если бы ты успокоилась. Но сейчас ты впадешь в истерику независимо от того, что я скажу.
   Я почувствовала, как глаза у меня сужаются.
   – У меня есть право сердиться. Ты ведь молчишь о том, что делал у Марси вчера вечером.
   Патч воздел руки к небу. «Опять начинается!» – вот что означал этот жест.
   – Два месяца назад, – начала я, стараясь добавить гордости в свой голос, чтобы скрыть дрожь, – Ви, моя мама – все! – предупреждали меня, что ты из тех парней, которые воспринимают девушек в качестве очередного завоевания. Они говорили, я всего лишь очередной приз на твоей полке, очередная глупая девчонка, которую ты соблазняешь для того, чтобы потешить собственное самолюбие. Они говорили, что в ту же секунду, как я полюблю тебя, ты меня бросишь и уйдешь, – я с трудом сглотнула. – Мне нужно знать, что они ошибались.
   Против моей воли в голове у меня всплыли воспоминания о прошлой ночи, унизительная сцена до ужаса отчетливо встала перед глазами. Я призналась ему в любви, и он ничего не ответил. Просто молча ушел. У его молчания могла быть сотня причин, и ни одна из них мне не нравилась.
   Патч недоверчиво покачал головой.
   – А ты точно хочешь, чтобы я сказал, что они ошибались? Потому что у меня такое ощущение, что ты не поверишь мне, что бы я ни сказал. – Он посмотрел на меня в упор.
   – Для тебя наши отношения хоть что-нибудь значат? – не могла не спросить я. Особенно после вчерашнего вечера, когда все вдруг начало стремительно рушиться. Я вдруг поняла, что действительно не имею ни малейшего понятия о том, как Патч ко мне относится. Я думала, что много значила для него, думала, что я для него все. Но что, если я ошибалась? Что, если я всего лишь видела то, что хотела видеть? Что, если я сильно преувеличивала его чувства?
   Я выдержала его взгляд, не отводя глаз. Я больше не собиралась облегчать ему задачу и давать ему еще один шанс уклониться от ответа. Мне нужно было знать.
   – Ты меня любишь?
   «Я не могу ответить», – сказал он. Сказал, хотя губы его не шевельнулись. Этим даром – телепатией – обладали все ангелы, но я не могла понять, почему он решил использовать его именно сейчас.
   – Я зайду завтра. Приятного тебе вечера, – коротко бросил он, направившись к двери.
   – Ты притворяешься, когда мы целуемся?
   Патч резко остановился. Снова недоверчиво покачал головой.
   – Притворяюсь?
   – Когда я прикасаюсь к тебе, ты что-нибудь чувствуешь? Хоть какое-то желание? Ты испытываешь что-нибудь подобное тому, что чувствую я?
   Патч молча смотрел на меня.
   – Нора… – начал он.
   – Мне нужен прямой ответ.
   – Эмоционально – да, – произнес он спустя мгновение:
   – Но не физически, верно? Какие же между нами могут быть отношения, если я даже не представляю, что это значит для тебя? Может, мои чувства совсем другие, и их даже нельзя сравнивать с твоими? Потому что выглядит это именно так. И это ужасно, – добавила я. – Я не хочу, чтобы ты целовал меня потому, потому что так надо. Я не хочу, чтобы ты притворялся, что для тебя это что-то значит, когда все это только игра!
   – Только игра? Ты вообще себя слышишь? – Он прислонился затылком к стене и снова рассмеялся, а потом искоса посмотрел на меня. – Ты закончила с претензиями?
   – Ты думаешь, это смешно? – Новая волна ярости накатила на меня изнутри.
   – Совсем наоборот. – Прежде чем я успела что-либо ответить, он повернулся к двери. – Позвони мне, когда будешь готова поговорить разумно.
   – Что это значит?
   – Это значит, что ты сумасшедшая. Просто невыносимая.
   – Я сумасшедшая?
   Он взял меня за подбородок и быстро, довольно грубо поцеловал:
   – И я, должно быть, тоже сумасшедший, раз терплю это.
   Я вырвалась и с негодованием вытерла губы:
   – Из-за меня ты не стал человеком, и вот что я получаю? Парня, который тусуется у Марси и не говорит мне, почему. Парня, который сбегает при первом намеке на ссору. Примерь-ка вот это: ты – подонок!
   «Подонок? – телепатически ответил он, холодным и резким тоном. – Я пытаюсь соблюдать правила. Я не должен был влюбляться в тебя. Мы оба знаем, что дело – не в Марси. Дело в том, что я чувствую к тебе. Я обязан сдерживаться. Я иду по краю. Именно с моей влюбленности начались все неприятности. Я не могу быть с тобой так, как хочу».
   – Почему? Почему тогда ты не стал человеком для меня, если знал, что все равно не сможешь быть со мной? – спросила я дрожащим голосом, ладони мне щипал выступивший пот. – Чего ты ждешь от наших отношений? В чем смысл, – тут мой голос прервался, и я сглотнула, хотя и очень старалась говорить ровно и спокойно, – нас?
   А чего я ждала от отношений с Патчем? Ведь я должна была думать о том, куда наши отношения движутся и что будет дальше. И я, конечно же, думала. Но мне было настолько страшно от этих мыслей, что я изо всех сил притворялась, что мы сможем избежать неизбежного. Я притворялась, что у нас с Патчем все получится, потому что в глубине души понимала: что угодно… что угодно с ним для меня было лучше, чем без него.
   «Ангел».
   Я подняла глаза, когда он мысленно обратился ко мне.
   «Быть рядом с тобой на любом уровне лучше, чем ничего. Я не хочу потерять тебя».
   Он помедлил, и впервые за все время, что я знала его, в его глазах мелькнула тревога.