Беккет Сэмюел Баркли. В ожидании Годо

   В. – Протерла.
   Э. – Что ж ты хотел?
   В. – Это узел.
   Э. – Это опасно. Снова изучают его. Задерживаются на лице.
   В. – Он не так плох.
   Э. – (пожимая плечами, делая брезгливую гримасу.) Ты находишь?
   В. – Немного изнежен.
   Э. – Он пускает слюну.
   В. – От натуги.
   Э. – Смотри пена.
   В. – Может, он идиот.
   Э. – Кретин.
   В. – (вытягивая голову) У него зоб.
   Э. – (так же) Это еще неизвестно.
   В. – Он задыхается.
   Э. – Ничего страшного.
   В. – А его глаза!
   Э. – Что с ними?
   В. – Вылазят из орбит.
   Э. – Мне кажется, он подыхает.
   В. – Это еще неизвестно. (Пауза.) Спроси у него что-нибудь.
   Э. – А стоит?
   В. – Чем мы рискуем?
   Э. – (неуверенно) Сударь…
   В. – Громче.
   Э. – (громче) Сударь…
   П. – Оставьте его в покое! (Они поворачиваются к Поццо, который уже закончил есть и вытирает рот отворотом рукава.) Вы не видите, что он хочет отдохнуть? (Он вытаскивает трубку и начинает набивать её. Эстрагон замечает брошенные куриные кости и жадно смотрит на них. Поццо зажигает спичку и пытается разжечь трубку.) Корзину! (Лакки не двигается. Поццо со злостью отбрасывает спичку и дергает за веревку.) Корзину! (Лакки чуть не падает, очнувшись, подходит, ставит бутылку в корзину, идет на место и возвращается в прежнее состояние. Эстрагон смотрит во все глаза на кости. Поццо зажигает вторую спичку и разжигает трубку.) Что поделаешь, эта работа не для него. (Делает затяжку, вытягивает ноги.) Ах! Так то лучше.
   Э. – (неуверенно) Сударь…
   П. – В чём дело, приятель?
   Э. – Э-э-э… вы больше не будете… э-э-э… вам больше не нужны… кости… сударь?
   В. – (возмущенно) Не мог подождать?
   П. – Да нет же, нет же, это абсолютно нормально. Нужны ли мне кости? (Ворочает их кнутом.) Нет, мне лично не нужны. (Эстрагон делает шаг к костям.) Но… (Эстрагон останавливается.) В принципе, кости возвращаются носильщику. Следовательно, надо спросить у него. (Эстрагон поворачивается к Лакки, колеблется.) Спросите, спросите, не бойтесь, он вам скажет. Эстрагон подходит к Лакки, останавливается перед ним.
   Э. – Сударь… простите, сударь… Лакки не реагирует. Поццо щелкает кнутом. Лакки поднимает голову.
   П. – С тобой говорят, свинья, отвечай. (Эстрагону.) Давайте.
   Э. – Простите, сударь, вы будете кости? Лакки долго смотрит на Эстрагона.
   П. – (в восторге) Сударь! (Лакки опускает голову.) Отвечай! Ты их будешь есть или нет? (Молчание Лакки. Эстрагону.) Они ваши. (Эстрагон бросается к костям, собирает и начинает их грызть.) Странно, однако. Он в первый раз отказался от костей. (Он смотрит на Лакки с беспокойством.) Недоставало ещё, чтобы он выкинул шутку и свалился больной. (Затягивается.)
   В. – (внезапно) Какой позор! Молчание. Эстрагон, ошарашенный, перестает грызть и смотрит по очереди то на Владимира, то на Поццо. Поццо очень спокоен. Владимир постепенно смущается.
   П. – Вы имеете в виду нечто определенное?
   В. – (упорно мямлит) Обращаться так с человеком (показывает на Лакки)…я нахожу это… с человеческим существом… нет… это позор!
   Э. – (не желая оставаться в стороне,) Какой скандал! (Снова начинает грызть.)
   П. – Вы очень взыскательны. (Владимиру) Сколько вам лет, простите за нескромность? (Молчание.) Шестьдесят?.. Семьдесят?.. (Эстрагону.) Сколько ему может быть лет?
   Э. – У него спросите.
   П. – Я нескромен. (Он вычищает трубку, ударяя её о кнут, встаёт.) Я вас покидаю. Спасибо, что составили мне компанию. (Раздумывает.) Или, может, выкурить ещё трубочку с вами. Что вы не это скажете? (Они не говорят ничего.) Я слабый курильщик, совсем слабый. Не в моих привычках выкуривать за раз две трубки, это (подносит руку к сердцу) заставляет биться сердце. (Пауза.) Никотин – он всасывается, несмотря на все предосторожности. (Вздыхает.) Что поделаешь. (Молчание.) Может быть, вы не курите? Да? Нет? Впрочем, это детали. (Молчание.) Как же мне теперь сесть, когда я уже встал? Чтоб не показаться безвольным? (Владимиру.) Что? (Молчание.) Может, вы ничего и не говорили? (Молчание.) Неважно. Так вот… (Он думает.)
   Э. – А! Так то лучше. (Бросает кости.)
   В. – Уйдём.
   Э. – Уже?
   П. – Минутку! (Дергая за веревку.) Стул! (Показывает кнутом. Лакки переставляет стул.) Ещё! Здесь! (Он садиться. Лакки отходит, берет чемодан и корзину.) Вот я и снова сижу! (Начинает набивать трубку.)
   В. – Уйдём!
   П. – Я надеюсь, вы не из-за меня уходите? Останьтесь ещё ненадолго, не пожалеете.
   Э. – (чуя подачку) У нас много времени.
   П. – (зажёгши трубку) Вторая всегда хуже (вынимает трубку изо рта, разглядывает её) чем первая, я хочу сказать. (Снова берет трубку в рот.) Но тоже ничего.
   В. – Я пошёл.
   П. – Он больше не может выносить моё присутствие. Я, безусловно, не очень человечен, но разве это причина? (Владимиру) Подумайте, прежде чем совершить ошибку. Допустим, вы уйдёте сейчас, пока ещё день, так как не смотря ни на что все ещё день. (Все трое смотрят на небо) Так вот. Что будет тогда… (вынимает трубку изо рта, смотрит на неё)…погасла… (зажигает трубку)…тогда…..тогда…..что будет тогда… с вашей встречей с этим… Годе… Годо… Года… (Молчание.)…ну, вы знаете о ком я. От которой зависит ваше будущее (Молчание.) По крайней мере, ваше ближайшее будущее.
   Э. – Он прав.
   В. – Как вы это узнали?
   П. – Ах, он снова ко мне обращается. Так мы чего доброго станем добрыми друзьями.
   Э. – Почему он не ставит свои вещи?
   П. – Я тоже был бы счастлив его встретить. Чем больше я встречаю людей, тем я счастливее. Самое ничтожное существо может тебя чем-то обогатить, чему-то научить, дать лучше почувствовать своё счастье. Даже вы (он разглядывает их, одного за другим, чтобы они почувствовали его взгляд.) даже вы, кто знает, возможно что-то мне дали.
   Э. – Почему он не ставит свои вещи?
   П. – Впрочем, это бы меня удивило.
   В. – Вам задали вопрос.
   П. – (обрадовано) Вопрос? Кто? Какой? (Молчание.) Только что, сударь, вы дрожали, разговаривая со мной. Теперь вы мне задаете вопросы. Это плохо кончится.
   В. – (Эстрагону.) Думаю, он тебя слышит.
   Э. – (Который снова начал крутиться вокруг Лакки.) Что?
   В. – Ты можешь его спросить сейчас, он слушает.
   Э. – Спросить что?
   В. – Почему он не ставит свои вещи.
   Э. – Всё время себя спрашиваю.
   В. – Так спроси его.
   П. – (боясь, как бы не замялся вопрос, тревожно следит за их разговором.) Вы спрашиваете меня, почему он не ставит свои вещи, так?
   В. – Именно.
   П. – (Эстрагону.) Вы согласны?
   Э. – (продолжая крутиться вокруг Лакки) Сопит, как тюлень.
   П. – Я вам отвечу. (Эстрагону.) Успокойтесь, я вас умоляю. Вы меня нервируете.
   В. – Иди сюда.
   Э. – Что случилось?
   В. – Он будет говорить. Они замерли и ждут, стоя рядом друг с другом.
   П. – Великолепно. Все здесь? Все смотрят на меня? (Смотрит на Лакки, дергает за веревку. Лакки поднимает голову.) Смотри на меня, свинья! (Лакки смотрит на него.) Замечательно. (Он кладет трубку в карман, достаёт маленький пульверизатор, опрыскивает себе горло, прячет пульверизатор в карман, откашливается, отплёвывается, снова вынимает пульверизатор, опрыскивает горло, кладёт пульверизатор в карман.) Я готов. Все меня слушают? (Смотрит на Лакки, дергает за верёвку.) Подойди! (Лакки подходит.) Здесь! (Лакки останавливается.) Все готовы? (Он смотрит на всех троих, последним на Лакки. Дергает за веревку.) В чём дело? (Лакки поднимает голову.) Я не люблю говорить в пустоту. Хорошо. Ладно. (Думает.)
   Э. – Я пошёл.
   П. – Что в точности вы у меня спрашивали?
   Э. – Почему он…
   П. – (зло) Не перебивайте меня! (Пауза. Спокойнее.) Если мы будем говорить все одновременно, мы не до чего не договоримся. (Пауза.) О чём я говорил? (Пауза. Громче.) О чём я говорил? Владимир изображает человека, несущего тяжёлый груз. Поццо смотрит на него непонимающим взглядом.
   Э. – (с усилием) Вещи! (Показывает пальцем на Лакки.) Почему? Все держать. (Изображает сгорбленного, тяжело дышащего человека.) Не поставить. (Разжимает кулаки, выпрямляется с облегчением.) Почему?
   П. – Я понял. Раньше надо было сказать. Почему он не устраивается поудобней. Попробуем понять. Имеет ли он на это право? Да. Значит, он не хочет. Логично? А почему он не хочет? (Пауза.) Господа, сейчас я вам скажу.
   В. – Внимание!
   П. – Чтобы произвести на меня впечатление, чтобы я его оставил.
   Э. – Как так?
   П. – Может быть, я не так выразился. Он хочет меня разжалобить, чтобы я не расставался с ним. Нет, это не совсем то.
   В. – Вы хотите от него избавиться?
   П. – Он хочет меня обмануть, но он меня не проведет.
   В. – Вы хотите от него избавиться?
   П. – Он воображает, что если он будет хорошим носильщиком, я и дальше буду использовать его в этом качестве.
   В. – Он вам больше не нужен?
   П. – На деле же он носит, как свинья. Эта работа не для него.
   В. – Вы хотите от него избавиться?
   П. – Он воображает, что если я увижу, какой он неутомимый, я раскаюсь в своём решении. Таков его жалкий расчёт. Как будто у меня мало рабочих! (Все трое смотрят на Лакки.) Атлас, сын Юпитера! (Молчание.) Вот так. Думаю, что я ответил на ваш вопрос. У вас есть ещё вопросы? (Манипуляции с пульверизатором.)
   В. – Вы хотите от него избавиться?
   П. – Заметьте, что я мог быть на его месте, а он на моём, если бы этому не воспротивился случай. Каждому своё.
   В. – Вы хотите от него избавиться?
   П. – Что вы говорите?
   В. – Вы хотите от него избавиться?
   П. – Верно. Но вместо этого, чтобы выгнать его, что я мог бы сделать, я хочу сказать, вместо того, чтобы вышвырнуть его за дверь пинком в зад, я его веду по своей доброте на рынок святого Спаса, где я надеюсь что-нибудь за него выручить. По правде сказать, выгонять таких существ нельзя. Лучше уж их убивать. Лакки плачет.
   Э. – Он плачет.
   П. – У старых псов и то больше достоинства. (Протягивает Эстрагону свой носовой платок.) Утешьте его, раз уж вы его жалеете. (Эстрагон колеблется.) Возьмите. (Эстрагон берет платок.) Утрите ему глаза. Пусть он почувствует себя не таким брошенным. Эстрагон всё ещё колеблется.
   В. – Дай мне, я это сделаю. Эстрагон не даёт ему платок. Детские жесты.
   П. – Торопитесь. Он скоро перестанет плакать. (Эстрагон приближается к Лакки и собирается вытереть ему глаза. Лакки с силой ударяет его в ногу. Эстрагон роняет платок, отбегает, бегает по кругу, хромая и вопя от боли.) Платок. (Лакки ставит на землю чемодан и корзину, подбирает платок, подходит, даёт его Поццо, отходит, берет чемодан и корзину.)
   Э. – Негодяй! Скотина! (Засучивает штанину.) Он меня искалечил!
   П. – Я вам говорил, что он не любит чужих.
   В. – (Эстрагону.) Покажи. (Эстрагон показывает ему ногу. Поццо, со злостью.) У него кровь!
   П. – Это хороший знак.
   Э. – (держа ногу не весу) Я не смогу больше ходить!
   В. – (нежно.) Я тебя понесу. (Пауза.) В крайнем случае.
   П. – Он больше не плачет. (Эстрагону.) Вы его заменили, в некотором роде. (Мечтательно.) Слёзы людские непреходящи. Если кто-то начинает плакать, где-то кто-то перестаёт. То же со смехом. (Смеётся.) Не будем говорить плохо о нашей эпохе, она не страшнее предыдущих. (Молчание.) И хорошо о ней не будем говорить. (Молчание.) Не будем о ней говорить. (Молчание.) А ведь человеческая популяция действительно увеличилась.
   В. – Попробуй пройтись. Эстрагон идет, хромая, останавливается перед Лакки, плюёт на него, садиться там, где он сидел после поднятия занавеса.
   П. – Знаете ли вы, кто меня всему этому научил? (Пауза. Тыча пальцем в сторону Лакки.) Он!
   В. – (смотря в небо) Когда же наступит ночь?
   П. – Без него мои чувства и мысли касались бы только низменных вещей, касающихся моей профессии… впрочем, неважно. Красота, милосердие, высшая истина – все это было мне недоступно. И тогда я взял себе Кнука.
   В. – (невольно, оторвавшись от созерцания неба.) Кнука?
   П. – Вот уже скоро шестьдесят лет, как это длится… (мысленно считает)…да, скоро шестьдесят. (Гордо выпрямляясь) Мне столько не дашь, не правда ли? (Владимир смотрит на Лакки.) Я рядом с ним совсем молодой человек, а? (Пауза. Лакки.) Шляпу! (Лакки ставит на землю корзину, снимает шляпу. Густые седые волосы обрамляют его лицо. Он берет шляпу подмышку и поднимает корзину.) А сейчас, смотрите. (Поццо снимает свою шляпу.^[1] Он совершенно лысый. Надевает шляпу.) Видели?
   В. – Что такое Кнук?
   П. – Вы не здешние. В каком веке вы живёте? Раньше люди держали шутов, теперь кнуков. Те, кто может себе это позволить.
   В. – И вы его теперь выгоняете? Такого старого, такого верного слугу?
   Э. – Дерьмо!
   Поццо становиться всё более и более нервным.
   В. – После того, как вы высосали из него всю суть, вы бросаете его, как… (ищет слово)…как банановую корку. Признайтесь, что…
   П. – (Стонет, пряча голову в ладони.) Я не могу больше… больше выносить… что он делает… не понимаете… ужасно… он должен уйти… (вздевает руки к небу)… я схожу с ума… (обессилено роняет голову на руки) Я больше так не могу… не могу…
   Молчание. Все смотрят на Поццо. Лакки подрагивает.
   В. – Он больше не может.
   Э. – Это ужасно.
   В. – Он сходит с ума.
   Э. – Омерзительно.
   В. – (Лакки.) Как вы осмелились? Как не стыдно! Такого хорошего хозяина! Так заставлять страдать! После стольких лет! Как же так!
   П. – (всхлипывая) Раньше… он был хороший… помогал мне… развлекал меня… делал мне лучше… теперь… он меня убивает…
   Э. – (Владимиру.) Он хочет его заменить?
   В. – Как?
   Э. – Я не понял, но что, хочет его заменить или он больше никого не хочет рядом?
   В. – Не думаю.
   Э. – Как?
   В. – Не знаю.
   Э. – Надо спросить.
   П. – (спокойно) Господа, не знаю, что со мной сталось. Прошу у вас извинений. Забудьте все. (Постепенно овладевает собой.) Не помню точно, что я говорил, но можете быть уверены, что в этом не было ни капли правды. (Выпрямляется, бьет себя в грудь.) Разве у меня вид страдающего человека? Ну же! (Роется в карманах.) Куда я девал свою трубку?
   В. – Очаровательный вечер.
   Э. – Незабываемый.
   В. – И он ещё не окончен.
   Э. – Вроде бы нет.
   В. – Он только начинается.
   Э. – Ужасно.
   В. – Как в кино.
   Э. – В цирке.
   В. – В мюзик-холле.
   Э. – В цирке.
   П. – Куда же я засунул свою трубку!
   Э. – Смешной! Потерял свою пыхтелку! (Громко смеется.)
   В. – Я сейчас. (Направляется к кулисе.)
   Э. – По коридору, налево.
   В. – Займи за мной место. (Выходит.)
   П. – Я потерял свой чубук!
   Э. – (надрываясь от хохота) Умру со смеху!
   П. – (поднимая голову) Вы случайно не видели… (Замечает отсутствие Владимира. Разочарованно.) О! Он ушёл!.. Не попрощавшись! Так не принято! Вы должны были его остановить!
   Э. – Он сам остановился.
   П. – О! (Пауза.) Тогда ладно.
   Э. – (вставая) Идите сюда.
   П. – Зачем это?
   Э. – Сейчас увидите.
   П. – Вы хотите, чтобы я встал?
   Э. – Сюда… сюда… быстрее.
   Поццо поднимается и идет к Эстрагону.
   Э. – Смотрите!
   П. – Ну и ну!
   Э. – Кончено.
   Владимир возвращается, мрачный. Толкает Лакки, опрокидывает ударом ноги стул, ходит нервно взад и вперед.
   П. – Он недоволен?
   Э. – (Владимиру.) Ты пропустил нечто замечательное. Жаль.
   Владимир останавливается, поднимает стул, снова начинает своё хождение, но уже более спокойно.
   П. – Он успокаивается. (Смотрит вокруг.) Впрочем, все успокаивается, я чувствую. Нисходят тишина и спокойствие. (Поднимает руку) Пан спит.
   В. – (останавливаясь) Когда же наконец стемнеет?
   Все трое смотрят на небо.
   П. – Вы не хотите уйти раньше?
   Э. – Дело в том, что… Сами понимаете…
   П. – Всё нормально, всё нормально. Если бы у меня была назначена встреча с этим Года… Годе… Годо… ну, вы знаете о ком я, я бы ждал до поздней ночи, прежде чем уйти. (Смотрит на стул.) Мне бы очень хотелось снова сесть, только не знаю, как.
   Э. – Я могу вам помочь?
   П. – Может, если вы меня попросите…
   Э. – Что?
   П. – Если вы меня попросите сесть.
   Э. – Это вам поможет?
   П. – Кажется, да.
   Э. – Давайте. Садитесь пожалуйста, сударь.
   П. – Нет-нет, не стоит. (Пауза. Тихо.) Понастойчивей.
   Э. – Да ну же, зачем вам стоять, вы можете простудиться.
   П. – Вы так думаете?
   Э. – Абсолютно точно.
   П. – Пожалуй, вы правы. (Садится.) Спасибо, дорогой. Ну вот я опять сижу. (Эстрагон садится. Поццо смотрит на часы.) Но мне пора идти, если я не хочу опоздать.
   В. – Время остановилось.
   П. – (приложив часы к уху) Не думайте этого, сударь, не думайте. (Кладет часы в карман.) Всё, что хотите, только не это.
   Э. – (Поццо.) Ему всё сегодня предстаёт в чёрном свете.
   П. – Кроме неба. (Смеётся, довольный удачной шуткой.) Спокойствие, всё придет. Я вижу, в чём дело. Вы не здешние, вы ещё не знаете, какие у нас сумерки. Хотите, я вам расскажу? (Молчание. Эстрагон и Владимир рассматривают один – шляпу, другой – башмак. Лакки роняет шляпу и не замечает этого.) Мне хочется доставить вам удовольствие. (Манипуляции с пульверизатором.) Прошу немного внимания. (Эстрагон и Владимир продолжают заниматься своим делом. Лакки наполовину спит. Поццо щёлкает кнутом, который почему-то издаёт очень слабый звук.) Что случилось с этим кнутом? (Поднимается и снова щёлкает кнутом, на этот раз успешно. Лакки вздрагивает. Из рук Эстрагона и Владимира падают башмак и шляпа. Поццо бросает кнут.) Этот кнут никуда больше не годиться. (смотрит на обоих слушателей.) О чём я говорил?
   В. – Уйдём.
   Э. – Не стойте так, а то подцепите простуду.
   П. – Правда. (Садится. Эстрагону.) Как вас звать?
   Э. – (без паузы) Катулл.
   П. – (не слыша) Ах да, ночь. (Поднимает голову.) Да будьте же чуть повнимательней, иначе мы ни к чему не придём. (Смотрит на небо.) Смотрите. (Все смотрят на небо, кроме Лакки, которого снова клонит ко сну. Поццо, заметив это, дергает за веревку.) Не хочешь смотреть на небо, свинья! (Лакки запрокидывает голову.) Ладно, хватит. (Они опускают головы.) Что в этом необычного? В этом небе? Оно бледное и светлое, как всякое небо в этот час дня. (Пауза.) На этих широтах. (Пауза.) В хорошую погоду. (Он продолжает, напевно.) Час назад (смотрит на часы, обыденным тоном) или около того (снова лирическим тоном), излив на нас начиная (колеблется, понижая тон) с десяти часов утра (повышает тон) неослабные потоки розового и белого света, оно постепенно теряет яркость, бледнеет (поднимает руки, ступенчато опускает их), бледнеет, понемногу, понемногу, пока (драматическая пауза, широко раскинув руки) оп! кончено! оно больше не двигается! (Молчание.) Но (торжественно поднимает руку), но за этой вуалью тишины и спокойствия (поднимает глаза к небу, остальные, кроме Лакки, имитируют его движение) мчится ночь (его голос вибрирует) и вот-вот бросится на нас (щелкает пальцами) вжик! вот так. (Вдохновение покидает его.) В тот момент, когда мы меньше всего этого ожидаем. (Тишина. Мрачным голосом.) Вот так всё происходит на этой блядской земле.
   Долгое молчание.
   Э. – Когда знаешь заранее.
   В. – Можешь ждать.
   Э. – Знаешь, что ждешь.
   В. – Не о чем беспокоиться.
   Э. – Надо только ждать.
   В. – Мы к этому привычны. (Поднимает шляпу, смотрит внутрь, встряхивает, одевает.)
   П. – Как вы меня находите? (Эстрагон и Владимир непонимающе смотрят на него.) Хорошо? Средне? Сносно? Так себе? Откровенно плохо?
   В. – (поняв первым) О, очень хорошо. Очень хорошо.
   П. – (Эстрагону) А вы, сударь?
   Э. – (с английским акцентом) Очень хорош, очень очень очень хорош.
   П. – (с чувством) Спасибо, господа! (Пауза.) Мне очень нужна поддержка. (Думает.) Я немного сдал под конец. Вы не заметили?
   В. – О, если только чуть-чуть.
   Э. – Я подумал, что это нарочно.
   П. – Дело в том, что у меня плохая память.
   Молчание.
   Э. – Когда ждешь, ничего не происходит.
   П. – (разочарованно) Вам скучно?
   Э. – Скорее, да.
   П. – (Владимиру.) А вы, сударь?
   В. – Бывает веселей.
   Молчание. Поццо внутренне борется с собой.
   П. – Господа, вы вели себя достодолжно со мной.
   Э. – Да нет.
   В. – Что вы!
   П. – Да-да, вы были корректны. Настолько, что я спрашиваю себя… Что я могу сделать для этих добрых людей, которые сейчас скучают?
   Э. – Даже пятак был бы нам в радость.
   В. – Мы не нищие.
   П. – Что я могу сделать, спрашиваю я себя, чтобы время прошло для них быстрее? Я дал им кости. Говорил с ними о том, о сём, объяснил сумерки, всё это понятно. И я не буду на этом останавливаться. Но достаточно ли этого, вот что меня мучает, достаточно ли этого?
   Э. – Всего лишь полушка.
   В. – Замолчи!
   Э. – Это моё дело.
   П. – Достаточно ли этого? Конечно. Но у меня широкая душа. Такова моя натура. Сегодня. Тем хуже для меня. (Дергает за верёвку. Лакки смотрит на него.) Так как я, безусловно, буду страдать. (Не вставая, нагибается и поднимает кнут.) Что вы предпочитаете? Чтобы он танцевал, пел, рассказывал наизусть, думал…
   Э. – Кто?
   П. – Кто! Разве вы умеете думать?
   В. – Он думает?
   П. – Естественно. Вслух. Раньше он думал очень недурно, я мог его слушать часами. Сейчас… (Он вздрагивает.) Что ж, тем хуже. Значит, вы хотите, чтобы он нам что-нибудь подумал?
   Э. – Я хотел бы, чтобы он станцевал. Это будет веселее.
   В. – Я хочу, чтобы он думал.
   Э. – А может он сперва станцевать, а потом думать. Если это ему не сложно.
   В. – (Поццо.) Это возможно?
   П. – Конечно. Нет ничего проще. Кстати, это обычный порядок (Смешок.)
   В. – Тогда пусть танцует.
   Молчание.
   П. – (Лакки.) Слышишь?
   Э. – Он никогда не отказывается?
   П. – Я вам объясню потом… (Лакки.) Танцуй, мразь!
   Лакки ставит на землю чемодан и корзину, немного выходит вперед, поворачивается к Поццо. Эстрагон поднимается, чтобы лучшее видеть. Лакки танцует. Останавливается.
   Э. – Это всё?
   П. – Ещё!
   Лакки повторяет те же движения, останавливается.
   Э. – Ну, приятель! (Имитирует движения Лакки.) Я тоже так умею. (Имитирует движения Лакки, чуть не падает, садиться.) Немного потренировавшись.
   В. – Он устал.
   П. – Когда-то он танцевал фарандолу, альме, кадриль, джигу, фанданго и даже экосез. Прыгал. Теперь это всё, на что он способен. Знаете, как он это называет?
   Э. – Смерть козла отпущения.
   В. – Рак лёгких.
   П. – Танец в сетях. Ему кажется, что он запутался в сетях.
   В. – (эстетично извиваясь) В этом что-то есть…
   Лакки собирается вернуться к своей ноше.
   П. – (как лошади) Тпррру!
   Лакки останавливается.
   Э. – Он никогда не отказывается?
   П. – Сейчас я вам объясню. (Копается в карманах.) Подождите. (Копается.) Куда я дел свою брызгалку? (Копается.) Ну вот! (Поднимает голову, огорошенный. Умирающим голосом.) Я потерял мой пульверизатор.
   Э. – (Умирающим голосом.) У меня очень больное левое лёгкое. (Слабо кашляет. Громовым голосом.) Но моё правое легкое в отличном состоянии!
   П. – (Нормальным голосом) Ну и ладно, обойдусь. О чём я говорил? (Думает.) Подождите! (Думает.) Ну вот! (Поднимает голову.) Помогите же мне!
   Э. – Я думаю.
   В. – Я тоже.
   П. – Подождите.
   Все трое одновременно снимают шляпы, подносят руки ко лбу, сосредотачиваются, напряженно застывают. Долгое молчание.
   Э. – (торжествующе) А!
   В. – Он вспомнил.
   П. – (нетерпеливо) Так что же?
   Э. – Почему он не ставит свои вещи?
   В. – Да нет!
   П. – Вы уверенны?
   В. – Да ведь вы это уже нам сказали.
   П. – Я вам это уже сказал?
   Э. – Он нам это уже сказал?
   В. – К тому же, он их уже поставил.
   Э. – (взглянул на Лакки) Действительно. Ну и что?
   В. – Раз он поставил свои вещи, мы не можем его спросить, почему он их не ставит.
   П. – Очень логично!
   Э. – А почему он их поставил?
   П. – Вот-вот.
   В. – Чтобы танцевать.
   Э. – Ах да.
   Долгое молчание.
   Э. – (поднимаясь.) Ничего не происходит, никто не приходит, никто не уходит – ужасно.