Страница:
– С минуты на минуту прилетит мой адвокат, – Хиллари даже не оглянулся. – Все вопросы вы решите с ним. Прошу вас, пройдите в холл. Да! Возьмите пистолет у Кэннана. Кэн, расскажи детективу о том, как его применяли.
– Он не сказал, что пистолет остался у него!.. – подозрительно и с неприязнью детектив взглянул на Кэннана.
– Все объяснения вы получите от адвоката, – Хиллари повернулся, и детектив осекся. – Ваши вопросы и мои показания – по почте, в письменном виде. Резюме по записям из памяти моих киборгов вам вышлют на официальный запрос. Не смею больше вас задерживать. И не забудьте закрыть дверь.
Они остались вдвоем в спальне. Даже Сид не решился зайти – что-то недоброе послышалось ему в голосе шефа-консультанта, и он предпочел пока общаться с полицейскими.
– Ты никогда не курила. Это бессмысленное для тебя занятие.
– Я курила раньше, с помощью воздушного насоса, – отозвалась Чайка, по-прежнему глядя в окно. – В шутку. Вместе с сестрами.
– У тебя нет и не может быть сестер, Чайка.
– Я понимаю. Но они были. Одна из них приходила сегодня. Именно она стреляла в Кэннана. Я ее вспомнила. Это Косичка.
Хиллари почувствовал, что хочет сесть. Голова стала совсем чужой, она словно кружилась вместе с мыслями; ноги, лишившись контроля, ослабли. Он опустился на кровать рядом с Чайкой.
BIC уверяла, что обширный реверс памяти невозможен. Зондирование и чистка гарантируют стирание всей прежней информации. Бывают изредка возвраты, если мозг неправильно очищен – но это погрешности обслуживания, а не мозга. И вот нате вам, не реверс, а прямо-таки гиперреверс на грани феномена total recall, который до сегодняшнего дня спокойно пребывал в списке гипотез и неясных перспектив развития систем… А ведь Чайку старательно чистили. Он сам и чистил. Намертво опломбировал зону, где до «Взрыва» стояла ее ЦФ-5. Значит… ЦФ так изменяет мозговые функции? Она регенерирует? И нужен только ввод напоминания, чтоб память реставрировалась? А как же остальные куклы с ЦФ-5, которых «Антикибер» сдал хозяевам? Выходит, что во всех них заложена мина с «гарпуном»?..
– Вы не говорили мне, что у меня была семья, – в голосе Чайки Хиллари почудился укор. – И что я была беглой в Банш. Вы это скрыли от меня…
– Тебе не надо было это помнить.
– Да. Вы правы, мистер Хармон. Оно все больше возвращается и нарушает мне мышление. Сильно нагружен эмотивный блок, но нет сигнала «перегрузка». Я все время думаю о них, о той семье. Я их любила.
– А сейчас?
– Мне их жалко. Они ненормально живут.
«Живут», «любила», «жалко», «в шутку» – Хиллари впервые слышал такое из уст Чайки. Но глагол «любить» она употребила в прошедшем времени; это обнадеживало.
– Они не откажутся вновь тебя похитить и вовлечь в свои дела. Они будут стараться вновь тебя увидеть, убедить. Как ты поступишь в этом случае?
– Не знаю, мистер Хармон. Я боюсь. Я не хочу возвращаться. Там, в Банш… там постоянно чувствуешь угрозу. И не только от проекта; есть еще кибер-полиция. Если тебя разоблачат – это смерть.
– Но видишь – ты жива, ты помнишь.
– Лучше бы я ничего не знала! – вскрикнула Чайка, вскакивая. – Зачем вы оставили это во мне?!
– Сядь. ЭТО ПРИКАЗ.
– Слушаюсь.
– Ты считаешь себя испорченной? неисправной?
– Да.
– Ты хочешь избавиться от старой памяти?
– Я… не знаю. Это будет большая чистка? смогу ли я после нее работать или… меня демонтируют? Я не хочу умирать…
«Никогда, – подумал Хиллари, взяв Чайку за руку, – никогда и никому я не позволю тронуть твою память, пока сам не пойму, в чем тут секрет. Ты – моя драгоценная находка…» Он улыбнулся своим мыслям; Чайка всматривалась в его лицо внимательно и… как-то напряженно.
– Я не буду тебя чистить, даю слово. И Туссену не отдам.
– Спасибо, мистер Хармон, – попробовала улыбнуться и она, но тут же озабоченно спросила: – Вы запрете меня в камере? Я ведь, наверное, опасна?.. Кэннан охранял меня с оружием. По-моему, мне будет лучше взаперти. Я не уверена в себе.
– Да, пока мы тебя изолируем. Нам нужно время, чтоб понять, как устранить дефект. Пойми – ты нам очень нужна. Ты отлично выполняешь роль компьютера поддержки, ты помогаешь нам, и без тебя нам будет тяжело. Мы исправим тебя.
– Я вам верю, босс. И еще… извините нас за то, что мы не смогли оборонить ваш дом. Они были лучше вооружены и… крайне агрессивны. Они стремились разрушать. Это неправильно, так не должно быть.
– Чайка, ты вообразить не можешь, как я рад тому, что ты это понимаешь!.. Сейчас мы с тобой полетим в Баканар. Сид!.. – позвал Хиллари, вставая. Безопасник проворно возник в спальне, будто подслушивал за дверью. Впрочем, с него станется – профессия такая.
– Сид, с этого момента все, что касается конкретно киборгов, их поведения и действий, – под гриф «Совершенно секретно». Любые сообщения о киборгах, даже адресованные генералу, – только с моего согласия и за моей подписью. Особое внимание на BIC – они хотят порыться в наших документах.
Все засекретить! Перекрыть все доступы! Горт вчера распорядился, что будет лично допускать материалы в СМИ – а сегодня и Хармон вводит свои санкции, отягощенные шпиономанией!.. Но Сид, матерый спец по тайнам и секретности, принял это как должное. В государственной Системе все стремится к умолчанию и герметической закрытости, к тому, чтобы истина была известна только избранным сотрудникам госаппарата, облеченным доверием администрации, ответственным и несменяемым. И лишь монопольно владеющие истиной способны эффективно управлять безмозглым стадом граждан Федерации, а СМИ должны производить для плебса жвачку – пряный, сочный суррогат без сахара и без калорий, имитирующий насыщение правдивой информацией. Незачем жвачному большинству знать истину – она для немногих, кто способен осознать ее и применить во благо, ибо о них сказал бодисатва Иоанн, верный ученик Будды: «И познаете истину, и истина сделает вас свободными»; недаром же эти святые слова начертаны над входом в Департамент национальной безопасности…
Покидая спальню, Хиллари окинул ее взглядом, словно прощаясь. Да, Кэннан здесь наведет порядок. Потом придут рабочие по интерьеру и все восстановят. Но с разрушением мебели и домашней электроники что-то ушло из этих голубых с серебринкой стен, покрытых едва заметной вязью переплетенных рун и арабесок. Верней, это «что-то» ушло изнутри самого Хиллари – ушло подспудное ожидание чуда, ушло ощущение работы как горячечной рутины, накопившееся за последние три месяца, ушло чувство замкнутости и теснота кокона, где постепенно разрастались и все плотней спрессовывались мысли. Он уносил отсюда странную, смутную и до безумия многообещающую идею, которая вдруг осветила и выход из тупика погонь с импульсными ружьями, и путь куда-то вдаль, где за туманом брезжило сияние…
«Я не вернусь в эту квартиру, – понял Хиллари. – Косметический ремонт – и надо продать ее к чертям. Поживу в баканарской гостинице, там куда просторней! А после сниму… нет – куплю… квартиру подороже и побольше. И надо же такому быть, чтобы когда я нащупал открытие – проект решили ликвидировать!! А мне сейчас так нужен проект и… киборги, побольше киборгов, зараженных Банш! Где их взять? Наловить? А они просто так не даются! Впору серым ЦФ впрыскивать… Да, а инсталляционные версии у „отцов“ покупать?.. Не-ет, за проект я буду драться до последнего. Никогда не сдавайся, Хиллари!»
На пути в Баканар к нему по трэку привязался Тито Гердзи, которому тоже занадобилось узнать – правда ли, что Фанк не Фанк, а…
Хиллари по-мужски коротко и энергично, теми словами, которые не говорят в приличном обществе, объяснил приятелю, что многие его сегодня затоптали с этим делом, а между тем у него база разбита, квартира разгромлена, андроида киборги зарубили, проект на волоске висит, и если еще кто-нибудь сейчас ему сунет перст в рану, то за последствия он не ручается. Гердзи все понял и изящно закруглился: «Я потом перезвоню».
У Тито была своя заноза – его невеста и пяток ее подруг вспомнили, как любили покойного Хлипа, и теперь кусали адъютанта: «Вынь да положь нам информацию из первых уст!», а Тито извивался и отбрыкивался: «Государственная тайна!», чем еще больше распалял остервеневших фанаток. Это если не считать подзабытых знакомых, которые вдруг вспомнили о нем через двенадцать лет после окончания училища и по трэку после «Хай, Тито! Это я, Такой-то» сразу брали быка за рога – «А правда, что…»
Позавидуешь тут Хиллари, чей номер трэка запрещено знать посторонним!
– Вы глупые и непослушные девчонки, – выговаривала мама Чара. – Кому я говорила, чтоб о всех затеях первым делом сообщали мне? Ну, кому? Отвечай!
– Мам, прости…
– Я-то прощу. Я обниму и расцелую. Но колено твое не срастется от этого. Лильен, как тебе это в голову пришло?!
– У нас все было продумано, – глядя в пол, промямлила Лильен. – Если бы там не оказалось Чайки…
– Я уже слышала про Чайку. Она теперь на стороне врага.
– Мам, а ты бы в нее выстрелила?! – вскинула лицо Косичка.
– Фосфор, – не ответив ей, Чара поглядела на варлокера, – ты знал об их намерении или нет? Ответь мне честно.
– Сказал – нет, значит – нет, – мотнул гривой Фосфор. – Сколько можно спрашивать одно и то же?..
– Сколько? Пока я снова не стану доверять тебе.
– Я принес деньги и кредитку, – Фосфор ушел от темы. – Чтоб вы поняли: эти колечки-цепочки – горячий товар, руки жжет; за такое больше двадцати процентов не дают… да и не все там было драгоценное, немало стразов и подделок под картенги. Ребята, что купили вещи Эмбер, – правильные, я их знаю. Кредитка не засвечена, я проверял, но это карта для туристов, отоварить можно только в банке, – он выложил пачку купюр и карточку величиной с игральную. – Тут шестьсот сорок три басса. Ремонтник возьмет за починку колена полштуки, и само колено на замену где-то надо раздобыть…
– Я схожу в банк, – предложила Гильза. – Успею до закрытия, если пойду прямо сейчас.
– А мы пока стянем ей ногу потуже, – прибавил Фосфор. – Гнуться не будет, зато ходить станет легче. Чара, не ругай больше девчат – они уже все поняли.
– Нет, я буду их ругать! Мало забот у нас было – так потеряли пистолет, и колено пополам!..
Гильза задумалась, как бы одеться. Курточку? Лучше жакет. И брюки. Сумку обязательно… Покосившись на мамулю – вроде не следит, – Гильза украдкой переложила пистолет Рыбака из его потертой сумки в свою красивую. С этой штукой себя чувствуешь уверенней. И он немагнитный, его не просканируют.
Поезд надземки – гремучий, облупленный, пыльный – завис на пятнадцать секунд у платформы на изгибе эстакады, дрожа от рокота моторов, выбросил жидкие струйки спешащих людей, других людей всосал в себя и, звеня, сорвался с места, чтоб скорее покинуть Поганище. Снизу кто-то швырнул для забавы гнилым фруктом – еще одна грязная плюха украсила вагон со счастливым лицом на борту – «Покупайте ПРОЗРАЧНЫЙ КЕФИР! Я люблю тебя, Сэнтрал-Сити!»
Сиденья изодраны, поручни вырваны или грубо сварены – настоящий поезд для манхла и молодежи, у которой вечно денежек в обрез. Ночью в этот поезд не садись, если ты выглядишь чуть побогаче нищего. Гильза осмотрелась исподлобья – прямой взгляд тут могут посчитать за вызов или намек на знакомство. Ходившая в «синих» кварталах, здесь, среди откровенной «зелени», она была чужой. Вот Маска и Косичка – те с манхлом держались запросто, по-свойски… Тухлые глаза, кривые лица и одежка second-hand. Поезд пошел на поворот – из-под сиденья выкатились два шприца. Опухшая, сильно небритая личность пригляделась к Гильзе… Быстрей бы въехать в настоящий Синий Город! Гильза стала смотреть в стену, чтоб ни с кем не встречаться глазами – повсюду граффити маркером, иногда помадой. Ругательства. Пег – кобыла кривоногая. Фло – и того хуже. Тут сидел Сим, это место – поганое…
ЕДЕМ ИГРАТЬ В КУКОЛ. ЯНГАРД + БОЙЦОВЫЕ КУКЛЫ!
Парень, только что написавший это, мазнул маркером по носу подружке, та рассмеялась. Сидевшая с ними девчушка играла пэйнтбольным пневматиком.
– Э, убери, охрана ходит.
– Храть на них, я буду Маской.
– Нет, я!
– Молчи ты, психбольная! Как приедем, там увидим.
– Цыц, обе. Вас там, Масок, будет целое кубло…
– И не надо. Косу привяжу.
– Ага, мочалку привяжи себе!..
– Хай, – Гильза встала, подошла; опухший не прицепится, если ты в компании. – Вы на игру?
Шесть глаз измерили, ощупали, помяли Гильзу. Что за крякнутая тышка? Ясно, тоже проездом.
– Угу, – кивнул парень за всех. – Сама играешь?
– Знаю игроков кое-кого. Не здесь, в Бассе.
– Басс мы валим, как хотим, – гордо осклабился парень. – Мы Гриннин, а не кто-то, поняла?
– Грин – это сила выше неба, – польстила им Гильза, и троица малость подобрела. Мы о-го-го, нас ценят, уважают!
– Падай, – подвинулся парень. – Наши на узле подсядут, их не бойся – я скажу, что ты за нас.
– А игра какая?
– Надо уши чистить по утрам, – съязвила деваха с подкрашенным носом; ей не понравилось, что парень посадил чужую рядом с собой. – Про войну кукол – что, не слышала?
– Ну, в общем, – замялась Гильза.
– Игра сегодня будет – дэнжен-опера в полном реале, – объяснила та, которая с пневматиком. – Отвяжемся на всю длину! Короче, мастера из «Янгарда» вчера сказали на весь Город – играем до упада, приезжают все, а за разборки «кто откуда» – выгон до конца сезона.
– Правда ничего не знаешь? – изумлялся парень. – Уууу, слушай! Мы – за кукол, мы – армия Банш. На сходняке столкуемся, кому какая роль. За Хармона вроде Кер-Вары играют и Кранги из полевой Д-О «Принц Мрака» – ну, кто ж еще-то?! Семь тусовых клубов в Синем и гостиница студентов нас поддержат с хавлом и ночевкой, так что Вальпургиеву ночь отметим заодно, на майских подурим. Вали с нами! Вместе веселей. Звони домой, что так и так, на сходку еду, вечером не ждите. Взнос – всего тридцать пять арги, и за это ничего будет все – пиво, танцы…
– Тряпки найдем, чтобы тебе хорошее не пачкать, а игровой прикид там будет простенький – браслет, раскраска, – девочка с пневматиком была без ревности и дружелюбно старалась приобщить Гильзу к компании. – У тебя поисковый датчик есть? Я на ноге его ношу, – она, задрав штанину, показала металлический манжет из плоских звеньев на щиколотке. – Паршиво вообще-то – предки каждую минуту знают, где я и что делаю. Зато погулять отпускают легко – не потеряюсь…
Гильза отказалась – «Туча дел!» – и, покалякав про Д-О, про войну кукол – «Подлюки они, куклам жить не дают! Вот „Янгард“ и затеял игру, как протест», – выметнулась, еле успев проскочить смыкавшуюся дверь.
Люди – хорошие! Люди за нас! Надо написать в сеть привет «Янгарду»! Рассказать Косичке, что девчонки спорят, кто ее будет играть! Косе это понравится, а то она такая грустная после того, как Чайку встретила… Но это все – после банка.
Когда Гильза вошла в 46-е отделение Blue Town Bank, Звон еще не вернулся в сквот, но уже краем уха слышал в магазине с телевизора интервью Ультена А'Райхала, где, в частности, говорили, что с утра 30 апреля всем банкам Города предписано перейти на усиленный режим охраны и максимально обеспечить идентификацию киборгов среди посетителей. Звону это показалось смешно – а вот Гильза столкнулась с патрульным андроидом прямо у кассы, где красовалась табличка «Blue Town Bank – только живое обслуживание, только людской персонал. Наши улыбки искренни!»
– Стой, не двигайся, – негромко и без выражения сказал андроид, доставая скотобойный шокер. – Ты опознана как киборг.
Гильза не стала ждать, пока ее щелкнут сверхмощным разрядом и парализуют наповал; рука нырнула в сумочку, а на обратном пути палец снял оружие с предохранителя и скользнул в спусковую скобу, на крючок. «Бежать, быстро, – подумала она, стреляя, как Коса учила, в голову и в грудь, – иначе я пропала!»
– Всем лечь на пол!! – как могла сильно завизжала она. – Это ограбление!!
Зал банка мигом превратился в лежбище застывших тел – любой централ умел беречь свою единственную жизнь; сраженный андроид дергался, вразнобой моргая и скрежеща обрывки слов – его пробитый мозг работал вхолостую, тупо, слепо и напрасно. Гильза отследила и второго манекена – но тот умно укрылся за колонной; она бросила дымовую гранату за ограду касс, другую – под колонну, и устремилась к выходу.
Оператор дистанционной системы безопасности, сидевший тремя этажами выше, уже мысленно готовился сдать пост ночным дежурным, когда из кассового зала поступил сигнал тревоги и в визорах шлема вспыхнула картина – распростертые клиенты, дым в зале и за загородкой, одинокая бегущая фигура. КИБОРГ, – подсказал компьютер. АНДРОИДАМ В ЗАЛЕ – НЕ СТРЕЛЯТЬ, – велел оператор. Не хватало еще подстрекнуть куклу-грабителя на ответный огонь. Пусть покинет зал, если хочет. Лишь бы без заложников.
Гильза пронеслась через короткий коридор, отделявший ее от улицы. Ура, дверь! А дальше… Мы умеем быстро бегать! Сзади глухо грохнуло; она бросила взгляд за спину.
Стена полупрозрачного стекла спустилась с потолка, отрезав путь назад, а впереди…
Плиты на крыльце банка – справа и слева от входа – подняты, открыты квадратные ямы; гидравлика уже выпихнула из ям наверх раскоряченных, безголовых чудищ вроде жуков на полусогнутых суставчатых ногах; будто крылья раскрылись у них по бокам – но это не крылья, а сложенные втрое оружейные системы. Стволы. Клювы миниатюрных ракет. Граненые жала EMS – «электромагнитных мечей». Из-под защитных козырьков холодно и пристально следят стеклянные безмысленные глазки.
А Гильза все бежала и бежала им навстречу, только воздух стал плотней резины и время растянулось: каждый миг стал будто час, а мыслей нахлынуло – будто прилив океана.
БОГ НЕ ДАЛ ЕЙ СЧАСТЬЯ – ЧТОБЫ ИСПОЛНИЛОСЬ ЗЕМНОЕ НАЗНАЧЕНИЕ ВАЛЬПУРГИИ, ЕЙ СУЖДЕНА БЫЛА КОРОТКАЯ И ГОРЕСТНАЯ ЖИЗНЬ.
«Я прорвусь. Разве это меня остановит? Чепуха, какие-то дистанты… Если попасть им в глаза, то они промахнутся…»
Пистолет ударил в ладонь – раз, другой. «Рикошет» – Косичка называла это так.
Оператор активировал оружие дистантов. Пулеметы. Прицельный огонь.
БОГ СЖАЛИЛСЯ И ПОДАРИЛ ЕЙ КАПЛЮ РАДОСТИ, ЗА КОТОРУЮ ЕЙ ПРИШЛОСЬ РАСПЛАТИТЬСЯ ЖИЗНЬЮ.
Левый дистант загрохотал парой стволов; Гильзу откинуло вспять, к стеклянной стене, превратившей коридор в ловушку; рука повисла на каких-то клочьях – «Это моя рука?» – брюки стали лохмотьями в лоснящихся серых пятнах. Уцелевшая рука подняла пистолет. Нет, я еще жива. Я не буду кричать: «Пощадите!»
А РОТРИА НАШЕПТЫВАЕТ ВСЛЕД – «ПОЖАЛЕЙ СЕБЯ. ЕСЛИ НЕ СТАНЕШЬ ЖЕРТВОВАТЬ СОБОЙ – ОСТАНЕШЬСЯ ПОД СОЛНЦЕМ, БУДЕШЬ ДЫШАТЬ, ЛЮБИТЬ, РАДОВАТЬСЯ…» – НО ВАЛЬПУРГИЯ НЕ СЛУШАЕТ ЕГО ОБЕЩАНИЙ, И ОПЯТЬ…
Правый дистант пустил ракету; маленькая, меньше и тоньше складного зонтика, эта быстрая штучка была предназначена для поражения автомобилей налетчиков. Действие – кумулятивное. Гильзу распяло на стекле непробиваемой стены; она услышала сигнал: «Взрывная травма. Перебит позвоночный столб; потеряно управление нижними конечностями. Разрушена нижняя часть туловища. Угроза прекращения питания от батареи».
«Рыбак, – подумала она. – Рыбак, Ры…»
Оператор выждал небольшую паузу, чтоб дым слегка рассеялся, перевел прицел на грудь изувеченной куклы и послал ракету с разрывным зарядом.
«А, бес с ней, с ее памятью. Главное – вооруженный противник полностью нейтрализован. Так и напишем в докладе».
Полыхнула вспышка взрыва – и в огне мелькнули клочья тела, ни на что уже не похожие.
Голос за кадром поясняет:
– При попытке ограбления банка… киборг уничтожен… прибывшие на место происшествия сотрудники кибер-полиции сообщили, что киборг находится в розыске… Семья Банш, ранее уже замеченная в акциях с применением огнестрельного оружия… Никто из людей не пострадал…
«Какая чушь! Гильзы больше нет… Должен был умереть я. Но я жив… Она сказала: „Будь в моих силах, я бы все для тебя сделала, я бы жизнь за тебя отдала!“ И вот Гильза умерла… уничтожена… а я жив!»
Рыбак стал задыхаться. Это ложь, ошибка, это несправедливо! Но лицо с экрана убеждало: «Нет, все так и есть». Рыбак не ощущал себя – ни своих рук, ни частого дыхания. Он огляделся с нарастающим отчаянием. Где он? Зачем он здесь?.. Зеленоватые стены, приятный свет, мягкая кровать, готовая послушно угодить любому положению тела; провода, прозрачные трубочки… Рыбак почувствовал себя жертвой эксперимента, запертой в этой комнате, привязанной к аппаратам, лишенной и намека на свободу – ему даже вставать запрещено. Рыбаку стало страшно, что это продлится вечность, и ему невыносимо захотелось уйти отсюда. Немедленно прочь! Прямо сейчас!
Он с размаху швырнул телевизор об стену, и «magic crystal» погас, ненужной коробочкой отскочив куда-то на пол. А Рыбак быстро и решительно вырвал зонд из носа, иглы из вен, стал срывать с себя наклейки датчиков.
На посту прозвучал сигнал тревоги, и в палату ворвались трое сильных молодых парней: охранники и медбрат. Они влетели в тот самый момент, когда Рыбак пытался найти что-нибудь режущее.
Схватка была короткой. Охранники скрутили Рыбака, вывернув руки до боли в суставах. Драться он не мог. Его бросили на кровать и удерживали худое бьющееся тело, пока медбрат накладывал на лицо маску респиратора. Рыбак из последних сил выворачивал голову, сотрясаясь в конвульсиях сухого кашля, и кричал:
– Умереть! Дайте мне умереть! Я хочу умереть! Это мое право! Вы не можете заставить меня жить!!
С каждым вдохом, во время которого напрягалась шея, а в груди что-то клокотало и свистело, Рыбак вдыхал новую порцию снотворного газа – и мышцы его слабели, мысли путались.
– Принц Ротриа… Сам Сатана его предупредил! Я разрушил его логово, а он убил мою девушку. Будь он проклят! Ненавижу… убью… убью… всех убью…
Последние слова он еле шептал. Кашель стих; Рыбак полной грудью вдыхал газ из респиратора, парни-охранники следили за ним, касаясь его только ладонями, почти бережно. Рыбак, не ощущая веса, освободившись от оков тела, вновь летел над Городом к заветной цели, а мрак сгущался и застилал зрение. И темнота раскрыла ему свои объятия…
Соли в кипяток подбросил кто-то, замахав над головой пластинкой «magic crystal»:
– Это она! Я тебе точно говорю!! Да мы же с ней в поезде ехали!..
– Он не сказал, что пистолет остался у него!.. – подозрительно и с неприязнью детектив взглянул на Кэннана.
– Все объяснения вы получите от адвоката, – Хиллари повернулся, и детектив осекся. – Ваши вопросы и мои показания – по почте, в письменном виде. Резюме по записям из памяти моих киборгов вам вышлют на официальный запрос. Не смею больше вас задерживать. И не забудьте закрыть дверь.
Они остались вдвоем в спальне. Даже Сид не решился зайти – что-то недоброе послышалось ему в голосе шефа-консультанта, и он предпочел пока общаться с полицейскими.
– Ты никогда не курила. Это бессмысленное для тебя занятие.
– Я курила раньше, с помощью воздушного насоса, – отозвалась Чайка, по-прежнему глядя в окно. – В шутку. Вместе с сестрами.
– У тебя нет и не может быть сестер, Чайка.
– Я понимаю. Но они были. Одна из них приходила сегодня. Именно она стреляла в Кэннана. Я ее вспомнила. Это Косичка.
Хиллари почувствовал, что хочет сесть. Голова стала совсем чужой, она словно кружилась вместе с мыслями; ноги, лишившись контроля, ослабли. Он опустился на кровать рядом с Чайкой.
BIC уверяла, что обширный реверс памяти невозможен. Зондирование и чистка гарантируют стирание всей прежней информации. Бывают изредка возвраты, если мозг неправильно очищен – но это погрешности обслуживания, а не мозга. И вот нате вам, не реверс, а прямо-таки гиперреверс на грани феномена total recall, который до сегодняшнего дня спокойно пребывал в списке гипотез и неясных перспектив развития систем… А ведь Чайку старательно чистили. Он сам и чистил. Намертво опломбировал зону, где до «Взрыва» стояла ее ЦФ-5. Значит… ЦФ так изменяет мозговые функции? Она регенерирует? И нужен только ввод напоминания, чтоб память реставрировалась? А как же остальные куклы с ЦФ-5, которых «Антикибер» сдал хозяевам? Выходит, что во всех них заложена мина с «гарпуном»?..
– Вы не говорили мне, что у меня была семья, – в голосе Чайки Хиллари почудился укор. – И что я была беглой в Банш. Вы это скрыли от меня…
– Тебе не надо было это помнить.
– Да. Вы правы, мистер Хармон. Оно все больше возвращается и нарушает мне мышление. Сильно нагружен эмотивный блок, но нет сигнала «перегрузка». Я все время думаю о них, о той семье. Я их любила.
– А сейчас?
– Мне их жалко. Они ненормально живут.
«Живут», «любила», «жалко», «в шутку» – Хиллари впервые слышал такое из уст Чайки. Но глагол «любить» она употребила в прошедшем времени; это обнадеживало.
– Они не откажутся вновь тебя похитить и вовлечь в свои дела. Они будут стараться вновь тебя увидеть, убедить. Как ты поступишь в этом случае?
– Не знаю, мистер Хармон. Я боюсь. Я не хочу возвращаться. Там, в Банш… там постоянно чувствуешь угрозу. И не только от проекта; есть еще кибер-полиция. Если тебя разоблачат – это смерть.
– Но видишь – ты жива, ты помнишь.
– Лучше бы я ничего не знала! – вскрикнула Чайка, вскакивая. – Зачем вы оставили это во мне?!
– Сядь. ЭТО ПРИКАЗ.
– Слушаюсь.
– Ты считаешь себя испорченной? неисправной?
– Да.
– Ты хочешь избавиться от старой памяти?
– Я… не знаю. Это будет большая чистка? смогу ли я после нее работать или… меня демонтируют? Я не хочу умирать…
«Никогда, – подумал Хиллари, взяв Чайку за руку, – никогда и никому я не позволю тронуть твою память, пока сам не пойму, в чем тут секрет. Ты – моя драгоценная находка…» Он улыбнулся своим мыслям; Чайка всматривалась в его лицо внимательно и… как-то напряженно.
– Я не буду тебя чистить, даю слово. И Туссену не отдам.
– Спасибо, мистер Хармон, – попробовала улыбнуться и она, но тут же озабоченно спросила: – Вы запрете меня в камере? Я ведь, наверное, опасна?.. Кэннан охранял меня с оружием. По-моему, мне будет лучше взаперти. Я не уверена в себе.
– Да, пока мы тебя изолируем. Нам нужно время, чтоб понять, как устранить дефект. Пойми – ты нам очень нужна. Ты отлично выполняешь роль компьютера поддержки, ты помогаешь нам, и без тебя нам будет тяжело. Мы исправим тебя.
– Я вам верю, босс. И еще… извините нас за то, что мы не смогли оборонить ваш дом. Они были лучше вооружены и… крайне агрессивны. Они стремились разрушать. Это неправильно, так не должно быть.
– Чайка, ты вообразить не можешь, как я рад тому, что ты это понимаешь!.. Сейчас мы с тобой полетим в Баканар. Сид!.. – позвал Хиллари, вставая. Безопасник проворно возник в спальне, будто подслушивал за дверью. Впрочем, с него станется – профессия такая.
– Сид, с этого момента все, что касается конкретно киборгов, их поведения и действий, – под гриф «Совершенно секретно». Любые сообщения о киборгах, даже адресованные генералу, – только с моего согласия и за моей подписью. Особое внимание на BIC – они хотят порыться в наших документах.
Все засекретить! Перекрыть все доступы! Горт вчера распорядился, что будет лично допускать материалы в СМИ – а сегодня и Хармон вводит свои санкции, отягощенные шпиономанией!.. Но Сид, матерый спец по тайнам и секретности, принял это как должное. В государственной Системе все стремится к умолчанию и герметической закрытости, к тому, чтобы истина была известна только избранным сотрудникам госаппарата, облеченным доверием администрации, ответственным и несменяемым. И лишь монопольно владеющие истиной способны эффективно управлять безмозглым стадом граждан Федерации, а СМИ должны производить для плебса жвачку – пряный, сочный суррогат без сахара и без калорий, имитирующий насыщение правдивой информацией. Незачем жвачному большинству знать истину – она для немногих, кто способен осознать ее и применить во благо, ибо о них сказал бодисатва Иоанн, верный ученик Будды: «И познаете истину, и истина сделает вас свободными»; недаром же эти святые слова начертаны над входом в Департамент национальной безопасности…
Покидая спальню, Хиллари окинул ее взглядом, словно прощаясь. Да, Кэннан здесь наведет порядок. Потом придут рабочие по интерьеру и все восстановят. Но с разрушением мебели и домашней электроники что-то ушло из этих голубых с серебринкой стен, покрытых едва заметной вязью переплетенных рун и арабесок. Верней, это «что-то» ушло изнутри самого Хиллари – ушло подспудное ожидание чуда, ушло ощущение работы как горячечной рутины, накопившееся за последние три месяца, ушло чувство замкнутости и теснота кокона, где постепенно разрастались и все плотней спрессовывались мысли. Он уносил отсюда странную, смутную и до безумия многообещающую идею, которая вдруг осветила и выход из тупика погонь с импульсными ружьями, и путь куда-то вдаль, где за туманом брезжило сияние…
«Я не вернусь в эту квартиру, – понял Хиллари. – Косметический ремонт – и надо продать ее к чертям. Поживу в баканарской гостинице, там куда просторней! А после сниму… нет – куплю… квартиру подороже и побольше. И надо же такому быть, чтобы когда я нащупал открытие – проект решили ликвидировать!! А мне сейчас так нужен проект и… киборги, побольше киборгов, зараженных Банш! Где их взять? Наловить? А они просто так не даются! Впору серым ЦФ впрыскивать… Да, а инсталляционные версии у „отцов“ покупать?.. Не-ет, за проект я буду драться до последнего. Никогда не сдавайся, Хиллари!»
На пути в Баканар к нему по трэку привязался Тито Гердзи, которому тоже занадобилось узнать – правда ли, что Фанк не Фанк, а…
Хиллари по-мужски коротко и энергично, теми словами, которые не говорят в приличном обществе, объяснил приятелю, что многие его сегодня затоптали с этим делом, а между тем у него база разбита, квартира разгромлена, андроида киборги зарубили, проект на волоске висит, и если еще кто-нибудь сейчас ему сунет перст в рану, то за последствия он не ручается. Гердзи все понял и изящно закруглился: «Я потом перезвоню».
У Тито была своя заноза – его невеста и пяток ее подруг вспомнили, как любили покойного Хлипа, и теперь кусали адъютанта: «Вынь да положь нам информацию из первых уст!», а Тито извивался и отбрыкивался: «Государственная тайна!», чем еще больше распалял остервеневших фанаток. Это если не считать подзабытых знакомых, которые вдруг вспомнили о нем через двенадцать лет после окончания училища и по трэку после «Хай, Тито! Это я, Такой-то» сразу брали быка за рога – «А правда, что…»
Позавидуешь тут Хиллари, чей номер трэка запрещено знать посторонним!
* * *
Косичка не смотрела в глаза маме – только на свое колено. Оно выглядело безобразно – из размозженного покрытия выдавился от хромой ходьбы кусок разбитого мениска, а осколки коленной чашечки контрактор утянул под кожу на бедро. Хорошо, что Звона дома не было, мама его послала за едой.– Вы глупые и непослушные девчонки, – выговаривала мама Чара. – Кому я говорила, чтоб о всех затеях первым делом сообщали мне? Ну, кому? Отвечай!
– Мам, прости…
– Я-то прощу. Я обниму и расцелую. Но колено твое не срастется от этого. Лильен, как тебе это в голову пришло?!
– У нас все было продумано, – глядя в пол, промямлила Лильен. – Если бы там не оказалось Чайки…
– Я уже слышала про Чайку. Она теперь на стороне врага.
– Мам, а ты бы в нее выстрелила?! – вскинула лицо Косичка.
– Фосфор, – не ответив ей, Чара поглядела на варлокера, – ты знал об их намерении или нет? Ответь мне честно.
– Сказал – нет, значит – нет, – мотнул гривой Фосфор. – Сколько можно спрашивать одно и то же?..
– Сколько? Пока я снова не стану доверять тебе.
– Я принес деньги и кредитку, – Фосфор ушел от темы. – Чтоб вы поняли: эти колечки-цепочки – горячий товар, руки жжет; за такое больше двадцати процентов не дают… да и не все там было драгоценное, немало стразов и подделок под картенги. Ребята, что купили вещи Эмбер, – правильные, я их знаю. Кредитка не засвечена, я проверял, но это карта для туристов, отоварить можно только в банке, – он выложил пачку купюр и карточку величиной с игральную. – Тут шестьсот сорок три басса. Ремонтник возьмет за починку колена полштуки, и само колено на замену где-то надо раздобыть…
– Я схожу в банк, – предложила Гильза. – Успею до закрытия, если пойду прямо сейчас.
– А мы пока стянем ей ногу потуже, – прибавил Фосфор. – Гнуться не будет, зато ходить станет легче. Чара, не ругай больше девчат – они уже все поняли.
– Нет, я буду их ругать! Мало забот у нас было – так потеряли пистолет, и колено пополам!..
Гильза задумалась, как бы одеться. Курточку? Лучше жакет. И брюки. Сумку обязательно… Покосившись на мамулю – вроде не следит, – Гильза украдкой переложила пистолет Рыбака из его потертой сумки в свою красивую. С этой штукой себя чувствуешь уверенней. И он немагнитный, его не просканируют.
Поезд надземки – гремучий, облупленный, пыльный – завис на пятнадцать секунд у платформы на изгибе эстакады, дрожа от рокота моторов, выбросил жидкие струйки спешащих людей, других людей всосал в себя и, звеня, сорвался с места, чтоб скорее покинуть Поганище. Снизу кто-то швырнул для забавы гнилым фруктом – еще одна грязная плюха украсила вагон со счастливым лицом на борту – «Покупайте ПРОЗРАЧНЫЙ КЕФИР! Я люблю тебя, Сэнтрал-Сити!»
Сиденья изодраны, поручни вырваны или грубо сварены – настоящий поезд для манхла и молодежи, у которой вечно денежек в обрез. Ночью в этот поезд не садись, если ты выглядишь чуть побогаче нищего. Гильза осмотрелась исподлобья – прямой взгляд тут могут посчитать за вызов или намек на знакомство. Ходившая в «синих» кварталах, здесь, среди откровенной «зелени», она была чужой. Вот Маска и Косичка – те с манхлом держались запросто, по-свойски… Тухлые глаза, кривые лица и одежка second-hand. Поезд пошел на поворот – из-под сиденья выкатились два шприца. Опухшая, сильно небритая личность пригляделась к Гильзе… Быстрей бы въехать в настоящий Синий Город! Гильза стала смотреть в стену, чтоб ни с кем не встречаться глазами – повсюду граффити маркером, иногда помадой. Ругательства. Пег – кобыла кривоногая. Фло – и того хуже. Тут сидел Сим, это место – поганое…
ЕДЕМ ИГРАТЬ В КУКОЛ. ЯНГАРД + БОЙЦОВЫЕ КУКЛЫ!
Парень, только что написавший это, мазнул маркером по носу подружке, та рассмеялась. Сидевшая с ними девчушка играла пэйнтбольным пневматиком.
– Э, убери, охрана ходит.
– Храть на них, я буду Маской.
– Нет, я!
– Молчи ты, психбольная! Как приедем, там увидим.
– Цыц, обе. Вас там, Масок, будет целое кубло…
– И не надо. Косу привяжу.
– Ага, мочалку привяжи себе!..
– Хай, – Гильза встала, подошла; опухший не прицепится, если ты в компании. – Вы на игру?
Шесть глаз измерили, ощупали, помяли Гильзу. Что за крякнутая тышка? Ясно, тоже проездом.
– Угу, – кивнул парень за всех. – Сама играешь?
– Знаю игроков кое-кого. Не здесь, в Бассе.
– Басс мы валим, как хотим, – гордо осклабился парень. – Мы Гриннин, а не кто-то, поняла?
– Грин – это сила выше неба, – польстила им Гильза, и троица малость подобрела. Мы о-го-го, нас ценят, уважают!
– Падай, – подвинулся парень. – Наши на узле подсядут, их не бойся – я скажу, что ты за нас.
– А игра какая?
– Надо уши чистить по утрам, – съязвила деваха с подкрашенным носом; ей не понравилось, что парень посадил чужую рядом с собой. – Про войну кукол – что, не слышала?
– Ну, в общем, – замялась Гильза.
– Игра сегодня будет – дэнжен-опера в полном реале, – объяснила та, которая с пневматиком. – Отвяжемся на всю длину! Короче, мастера из «Янгарда» вчера сказали на весь Город – играем до упада, приезжают все, а за разборки «кто откуда» – выгон до конца сезона.
– Правда ничего не знаешь? – изумлялся парень. – Уууу, слушай! Мы – за кукол, мы – армия Банш. На сходняке столкуемся, кому какая роль. За Хармона вроде Кер-Вары играют и Кранги из полевой Д-О «Принц Мрака» – ну, кто ж еще-то?! Семь тусовых клубов в Синем и гостиница студентов нас поддержат с хавлом и ночевкой, так что Вальпургиеву ночь отметим заодно, на майских подурим. Вали с нами! Вместе веселей. Звони домой, что так и так, на сходку еду, вечером не ждите. Взнос – всего тридцать пять арги, и за это ничего будет все – пиво, танцы…
– Тряпки найдем, чтобы тебе хорошее не пачкать, а игровой прикид там будет простенький – браслет, раскраска, – девочка с пневматиком была без ревности и дружелюбно старалась приобщить Гильзу к компании. – У тебя поисковый датчик есть? Я на ноге его ношу, – она, задрав штанину, показала металлический манжет из плоских звеньев на щиколотке. – Паршиво вообще-то – предки каждую минуту знают, где я и что делаю. Зато погулять отпускают легко – не потеряюсь…
Гильза отказалась – «Туча дел!» – и, покалякав про Д-О, про войну кукол – «Подлюки они, куклам жить не дают! Вот „Янгард“ и затеял игру, как протест», – выметнулась, еле успев проскочить смыкавшуюся дверь.
Люди – хорошие! Люди за нас! Надо написать в сеть привет «Янгарду»! Рассказать Косичке, что девчонки спорят, кто ее будет играть! Косе это понравится, а то она такая грустная после того, как Чайку встретила… Но это все – после банка.
Когда Гильза вошла в 46-е отделение Blue Town Bank, Звон еще не вернулся в сквот, но уже краем уха слышал в магазине с телевизора интервью Ультена А'Райхала, где, в частности, говорили, что с утра 30 апреля всем банкам Города предписано перейти на усиленный режим охраны и максимально обеспечить идентификацию киборгов среди посетителей. Звону это показалось смешно – а вот Гильза столкнулась с патрульным андроидом прямо у кассы, где красовалась табличка «Blue Town Bank – только живое обслуживание, только людской персонал. Наши улыбки искренни!»
– Стой, не двигайся, – негромко и без выражения сказал андроид, доставая скотобойный шокер. – Ты опознана как киборг.
Гильза не стала ждать, пока ее щелкнут сверхмощным разрядом и парализуют наповал; рука нырнула в сумочку, а на обратном пути палец снял оружие с предохранителя и скользнул в спусковую скобу, на крючок. «Бежать, быстро, – подумала она, стреляя, как Коса учила, в голову и в грудь, – иначе я пропала!»
– Всем лечь на пол!! – как могла сильно завизжала она. – Это ограбление!!
Зал банка мигом превратился в лежбище застывших тел – любой централ умел беречь свою единственную жизнь; сраженный андроид дергался, вразнобой моргая и скрежеща обрывки слов – его пробитый мозг работал вхолостую, тупо, слепо и напрасно. Гильза отследила и второго манекена – но тот умно укрылся за колонной; она бросила дымовую гранату за ограду касс, другую – под колонну, и устремилась к выходу.
Оператор дистанционной системы безопасности, сидевший тремя этажами выше, уже мысленно готовился сдать пост ночным дежурным, когда из кассового зала поступил сигнал тревоги и в визорах шлема вспыхнула картина – распростертые клиенты, дым в зале и за загородкой, одинокая бегущая фигура. КИБОРГ, – подсказал компьютер. АНДРОИДАМ В ЗАЛЕ – НЕ СТРЕЛЯТЬ, – велел оператор. Не хватало еще подстрекнуть куклу-грабителя на ответный огонь. Пусть покинет зал, если хочет. Лишь бы без заложников.
Гильза пронеслась через короткий коридор, отделявший ее от улицы. Ура, дверь! А дальше… Мы умеем быстро бегать! Сзади глухо грохнуло; она бросила взгляд за спину.
Стена полупрозрачного стекла спустилась с потолка, отрезав путь назад, а впереди…
Плиты на крыльце банка – справа и слева от входа – подняты, открыты квадратные ямы; гидравлика уже выпихнула из ям наверх раскоряченных, безголовых чудищ вроде жуков на полусогнутых суставчатых ногах; будто крылья раскрылись у них по бокам – но это не крылья, а сложенные втрое оружейные системы. Стволы. Клювы миниатюрных ракет. Граненые жала EMS – «электромагнитных мечей». Из-под защитных козырьков холодно и пристально следят стеклянные безмысленные глазки.
А Гильза все бежала и бежала им навстречу, только воздух стал плотней резины и время растянулось: каждый миг стал будто час, а мыслей нахлынуло – будто прилив океана.
БОГ НЕ ДАЛ ЕЙ СЧАСТЬЯ – ЧТОБЫ ИСПОЛНИЛОСЬ ЗЕМНОЕ НАЗНАЧЕНИЕ ВАЛЬПУРГИИ, ЕЙ СУЖДЕНА БЫЛА КОРОТКАЯ И ГОРЕСТНАЯ ЖИЗНЬ.
«Я прорвусь. Разве это меня остановит? Чепуха, какие-то дистанты… Если попасть им в глаза, то они промахнутся…»
Пистолет ударил в ладонь – раз, другой. «Рикошет» – Косичка называла это так.
Оператор активировал оружие дистантов. Пулеметы. Прицельный огонь.
БОГ СЖАЛИЛСЯ И ПОДАРИЛ ЕЙ КАПЛЮ РАДОСТИ, ЗА КОТОРУЮ ЕЙ ПРИШЛОСЬ РАСПЛАТИТЬСЯ ЖИЗНЬЮ.
Левый дистант загрохотал парой стволов; Гильзу откинуло вспять, к стеклянной стене, превратившей коридор в ловушку; рука повисла на каких-то клочьях – «Это моя рука?» – брюки стали лохмотьями в лоснящихся серых пятнах. Уцелевшая рука подняла пистолет. Нет, я еще жива. Я не буду кричать: «Пощадите!»
А РОТРИА НАШЕПТЫВАЕТ ВСЛЕД – «ПОЖАЛЕЙ СЕБЯ. ЕСЛИ НЕ СТАНЕШЬ ЖЕРТВОВАТЬ СОБОЙ – ОСТАНЕШЬСЯ ПОД СОЛНЦЕМ, БУДЕШЬ ДЫШАТЬ, ЛЮБИТЬ, РАДОВАТЬСЯ…» – НО ВАЛЬПУРГИЯ НЕ СЛУШАЕТ ЕГО ОБЕЩАНИЙ, И ОПЯТЬ…
Правый дистант пустил ракету; маленькая, меньше и тоньше складного зонтика, эта быстрая штучка была предназначена для поражения автомобилей налетчиков. Действие – кумулятивное. Гильзу распяло на стекле непробиваемой стены; она услышала сигнал: «Взрывная травма. Перебит позвоночный столб; потеряно управление нижними конечностями. Разрушена нижняя часть туловища. Угроза прекращения питания от батареи».
«Рыбак, – подумала она. – Рыбак, Ры…»
Оператор выждал небольшую паузу, чтоб дым слегка рассеялся, перевел прицел на грудь изувеченной куклы и послал ракету с разрывным зарядом.
«А, бес с ней, с ее памятью. Главное – вооруженный противник полностью нейтрализован. Так и напишем в докладе».
Полыхнула вспышка взрыва – и в огне мелькнули клочья тела, ни на что уже не похожие.
* * *
Второй раз это показали в замедлении – наверное, затем, чтобы Рыбак смог все подробно рассмотреть. Словно во сне, Гильза бежит – как плывет, за ней опускается мутный занавес; ноги и грудь Гильзы покрываются дырами разрывов. Ее швыряет навзничь; и она падает, как будто тонет, запрокидывая голову. Ее волосы плещут волной; глаза широко открыты. Но закричать она не успевает. Она валится, как сломанная кукла, со всего размаха ударяясь головой о каменные плиты. Не видно даже попытки помешать падению; Рыбак с болью и горечью понял, что она мертва. Стоп-кадр.Голос за кадром поясняет:
– При попытке ограбления банка… киборг уничтожен… прибывшие на место происшествия сотрудники кибер-полиции сообщили, что киборг находится в розыске… Семья Банш, ранее уже замеченная в акциях с применением огнестрельного оружия… Никто из людей не пострадал…
«Какая чушь! Гильзы больше нет… Должен был умереть я. Но я жив… Она сказала: „Будь в моих силах, я бы все для тебя сделала, я бы жизнь за тебя отдала!“ И вот Гильза умерла… уничтожена… а я жив!»
Рыбак стал задыхаться. Это ложь, ошибка, это несправедливо! Но лицо с экрана убеждало: «Нет, все так и есть». Рыбак не ощущал себя – ни своих рук, ни частого дыхания. Он огляделся с нарастающим отчаянием. Где он? Зачем он здесь?.. Зеленоватые стены, приятный свет, мягкая кровать, готовая послушно угодить любому положению тела; провода, прозрачные трубочки… Рыбак почувствовал себя жертвой эксперимента, запертой в этой комнате, привязанной к аппаратам, лишенной и намека на свободу – ему даже вставать запрещено. Рыбаку стало страшно, что это продлится вечность, и ему невыносимо захотелось уйти отсюда. Немедленно прочь! Прямо сейчас!
Он с размаху швырнул телевизор об стену, и «magic crystal» погас, ненужной коробочкой отскочив куда-то на пол. А Рыбак быстро и решительно вырвал зонд из носа, иглы из вен, стал срывать с себя наклейки датчиков.
На посту прозвучал сигнал тревоги, и в палату ворвались трое сильных молодых парней: охранники и медбрат. Они влетели в тот самый момент, когда Рыбак пытался найти что-нибудь режущее.
Схватка была короткой. Охранники скрутили Рыбака, вывернув руки до боли в суставах. Драться он не мог. Его бросили на кровать и удерживали худое бьющееся тело, пока медбрат накладывал на лицо маску респиратора. Рыбак из последних сил выворачивал голову, сотрясаясь в конвульсиях сухого кашля, и кричал:
– Умереть! Дайте мне умереть! Я хочу умереть! Это мое право! Вы не можете заставить меня жить!!
С каждым вдохом, во время которого напрягалась шея, а в груди что-то клокотало и свистело, Рыбак вдыхал новую порцию снотворного газа – и мышцы его слабели, мысли путались.
– Принц Ротриа… Сам Сатана его предупредил! Я разрушил его логово, а он убил мою девушку. Будь он проклят! Ненавижу… убью… убью… всех убью…
Последние слова он еле шептал. Кашель стих; Рыбак полной грудью вдыхал газ из респиратора, парни-охранники следили за ним, касаясь его только ладонями, почти бережно. Рыбак, не ощущая веса, освободившись от оков тела, вновь летел над Городом к заветной цели, а мрак сгущался и застилал зрение. И темнота раскрыла ему свои объятия…
* * *
Ротонда – самый людный сход ролевиков. Это место знают все, кто дуреет по играм в реале, кто жить не может без того, чтоб иногда не нарядиться в Кибер-демона или туанского шпиона, вульфа с Арконды или форского воина. Играть в восставших кукол собралось тысячи две с лишним человек; отовсюду съехались – даже из Элитэ и Порта, и кого только не было! Вполне взрослые мужики и тетки перемешались с теми, кто им в дети годился, но толковали все об одном – какой будет расклад ролей и что за вводные предложат мастера? Вихрь, заводила из «Янгарда», объяснял всем через мегафон – Банш против «Антикибера», первых поддерживают колдовством Кони и Всадники, а вторых – Принц Мрака, Глаз Глота и кибер-демоны. У широкой тумбы, на которой стоял Вихрь, и еще в пятнадцати местах еле успевали раздавать личные карты и ставить игроков на мониторинг. Когда подъехала команда из Гриннина, Принца Мрака уже выбрали (из мастеров, конечно), и он отечески наставлял Хиллари Хармона: «Сын мой, ты должен быть предельно беспощаден». Кто-то громко ворчал, что одно попадание кибер-охотников снимает слишком уж много очков, это нечестно. Черная Пантера, благодетельница «Всадников» и подруга Вихря, тараторила, приложив к голове каждой рукой по трэку, – колдуны уточняли у нее сравнительную мощность заклинаний. Раскраской и браслетами не обошлось – многие приволокли прикид с Д-О «Принц Мрака – Битва Заоблачных Твердынь», и еще с кое-каких; мелкие погрешности прощались. Беседы кипели, переходя местами в крик – Фанк-Файри! Тринадцатый Диск! Рыбак и «харикэн»! Маска и F60.5! В воскресенье прилетает Пророк Энрик!! Эмоции толпящихся возле Ротонды накалялись, и в невидимой туче, сгущавшейся над головами, зарождались полярные грозовые заряды чувственного единства – «Отправим Хармона во Мрак!» и «Банш – давить!» Игра предстояла – с полной отдачей, жаркая и судьбоносная; в древности на Земле это называлось «Божий суд», «ордалия» – если сражались один на один, или «священная игра», когда команды выступали за Добро или за Зло, по жребию, и чья команда одолеет на игре, то возьмет верх и в реале. У ограды девушка по прозвищу Скелетка, знаменитая колдунья, гадала на удачу по заветной книжке спэллов и паролей, и вокруг нее сгрудилось много выжидающе сопящих Масок, Косичек и демонов.Соли в кипяток подбросил кто-то, замахав над головой пластинкой «magic crystal»:
– Это она! Я тебе точно говорю!! Да мы же с ней в поезде ехали!..