Страница:
Вступительная часть песни разворачивалась совсем медленно, как бы специально для того, чтобы мужчины, женщины, дети могли, не торопясь, подняться со своих мест, взяться за руки, образовать большой круг по всему периметру зала и начать движение в такт мелодии. Они размеренно шагали, поднимая сомкнутые руки к верху, потом, опустив их к низу, выбрасывали поочередно ноги вперед и поворачивали туловище то вправо, то влево. Чувствовалось, что среди танцующих есть люди, которые знакомы со своеобразными приемами израильских танцев. Они то и задавали тон в движении и им следовали все остальные.
Особенно выделялась среди танцующих Эдит, стройная фигура которой позволяла ей демонстрировать в танце удивительную гибкость и изящность. Ей уже за тридцать, но в каждом ее движении чувствовалась необыкновенная легкость, воздушность, природная гармоничность.
Эдит - мексиканка из зажиточной семьи, которую она оставила восемь лет тому назад на родине. Близость великой страны, обещающей большие возможности для молодой романтически настроенной девушки из провинциального мексиканского городка, соблазнительная надежда стать танцовщицей привело к тому, что она распрощалась с родительским домом, и оказалась в США. Языковый барьер в новой стране был быстро преодолен, но все попытки прорваться в заветную область художественного танца оказались тщетными. Некоторое время приходилось работать продавщицей в магазине, ухаживать за стариками, детьми, что давало ей возможность чувствовать себя независимой от родительской опеки.
Эдит обладала завидной способностью к языкам. Вечерами, в свободное от работы время, она изучала не только английский, но французский и даже русский, надеясь, что последние два ей обязательно нужны будут для достижения своей цели.
Яков с Эллой оставались стоять одни у своих кресел и с восхищением наблюдали красочное танцевальное шествие, полное неподдельной радости и чувства единения. С глубоким интересом смотрели они на людей, одежда которых, цвет кожи, манеры поведения носили на себе печать самих различных культур земного шара. И было удивительно сознавать, что большинство из них, несмотря на многие годы рассеяния, по духу своему оставались потомками древних израильтян.
В какой то момент поравнявшееся с ними звено танцующих разомкнулось, и освободившаяся рука привлекательной шатенки лет пятидесяти, по имени Адель, на ходу протянулась в направлении Якова и Эллы с предложением участвовать в танце:
- Ella and Jacob, join us, please7!- сказала она и мягко притронулась к руке Якова.
Он только успел кинуть вопросительный взгляд в сторону жены, которая тут же отрицательным движением головы дала понять, что останется на месте.
Неожиданно танец перешел на ускоренный ритм.
Яасэ шалом
Я асэ шалом
Шалом Алейну
Вэ аль коль Исраэл
Ноги Якова, не успевая за движениями соседки, стали заплетаться. Он заметил обращенную на него ироническую, доброжелательную улыбку шатенки, и был несколько смущен, но оставался в кругу танцующих до конца.
- Jennifer told to me about you. You really from Russia8? - осторожно спросила она его после танца, предполагая, что у него проблемы с английским.
Услышав ответ, Адель с приятным удивлением на лице встряхнула аккуратной головкой из стороны в сторону. Каштановые волосы ее легко развеялись и также быстро вернулись в прежнее положение.
- О,- сказала она живо, повышая с каждым словом тон своего голоса, Россия... Это ведь страна самых смелых мужчин и обходительных поклонников!
Этого Яков уже не смог понять, как следует. Но, по тому, как она по-дружески, с коротким звонким смехом взяла его за рукав и повисла на нем, он подумал, что кокетливый нрав этой милой женщины, безусловно, привлекал внимание многочисленных почитателей женской красоты и обаяния.
- Макс, а, Макс, - обратилась она к высокому, сухощавому мужчине в темно синем костюме и с красным рисунком на узко завязанном черном галстуке, - знакомься, дорогой. Это Яков из Москвы, а это мой муж, Макс.
Адель продолжала держать Якова за левый рукав.
Макс в это время вел беседу с бледнолицым юношей лет 20-ти, который сидел в инвалидной коляске у крайнего кресла в проходе.
Адель повернула Якова в сторону собеседника мужа и, понизив свой голос, постаралась придать значение своим словам:
- Имя этого мужественного человека - Джон. Мы с ним в тесной дружбе. Я люблю его. Полюбите и вы его, Яков. Расскажите ему про свою Россию. Как сможете. Не смущайтесь. А я покину вас. Наша маленькая Дейзи уже соскучилась по мне. Пойду-ка я к ней.
После того, как мужчины обменялись рукопожатиями, Макс стал расспрашивать Якова о семье, о детях, о том, давно ли они в Америке и совершенно неожиданно предложил составить ему компанию в деловой поездке по Техасу.
- Не отказывайтесь Яков, всего три дня. Скорее поймете, в какую страну вы приехали жить. Не пожалеете, поездка будет интересной. Думаю, вы были на войне, и знаете, что такое подъем и сразу в поход.
- Да, приходилось воевать в Европе и на Дальнем Востоке.
- На Дальнем Востоке?! А я после войны служил на подлодке у берегов Кореи и, извиняюсь, посматривал вместе со своими коллегами в вашу сторону, Макс по-дружески положил руку на плечи Якова и оба они посмеялись по этому поводу.
Предложение Макса Яков принял за шутку. Улыбнулся и ничего в ответ не сказал. Что он мог сказать, если даже допустить, что приглашение было высказано всерьез? Хватит ли у него скудного своего запаса слов и мужества часами оставаться в машине лицом к лицу с американцем? О чем и как с ним говорить. То, что представляло интерес для Макса, могло быть совершенно неведомо для Якова. И наоборот.
Посматривая в сторону Эллы, Макс настоятельно попросил:
- Я понимаю мужчин, которые с известной долей ревности относятся к своей избраннице. Сам такой. Тем не менее, хочу попросить познакомить меня с твоей очаровательной супругой.
Яков извинился и жестом руки пригласил Макса подойти к Элле.
Разговор Эллы с Максом как-то сразу сложился.
Небольшого роста Элла, слегка покраснела, подала маленькую руку высокому Максу и, окинув взглядом своих карих глаз его весьма рослую фигуру, заметила:
- I'm glad for Adele. Her life in complete safety9!
Макс смеялся, и долго не отпускал руку Эллы. Потом отметил:
- Судя по мужественному лицу Якова, вы в не меньшей безопасности. Тем более, человек закаленный на войне.
К ним вернулась Адель и сказала, что освободилась от Дейзи. Малышка затеяла игру со знакомой ей девочкой.
- Слушайте, Элла, - с некоторым смущением попросила Адель, - у меня будет к вам просьба. Мы с Максом в прошлом году побывали в Израиле и случайно встретили в Иерусалиме молодого мужчину, приехавшего с семьей туда из России. И на вопрос, как живется им в новой стране, он нарисовал нам страшную картину их бедствий. Больная мать, безработица... Мы с Максом выслали им денежную помощь и с тех пор они пишут нам письма благодарности по-русски. Не могли бы вы попробовать перевести их на английский язык? Не обязательно слово в слово.
- С удовольствием. Попробуем. Хорошая будет практика для меня.
Родня Макса с семьями двух сынов и одной дочери, производила весьма внушительное впечатление. Она обычно занимала почти полностью один ряд кресел на одной из сторон зала. Начиная с центрального прохода, обычно сидели: галантный Макс, рядом темпераментная Адель, ее мать, - старая, худая женщина, почти всегда в черном костюме. Она постоянно живет во Франции, но временами с беспокойством и тревогой навещает свою дочь. А далее сыновья и дочь со своими домочадцами.
Веселая, подвижная и, как считает ее мать, весьма легкомысленная, Адель неожиданно, после трагической смерти первого мужа, три года тому назад вышла замуж за американца, средней руки бизнесмена, Макса, - мужчину, обремененного довольно многочисленной семьей. Но общительная, легкого и веселого нрава Адель очень быстро вписалась в большую, со своими особыми традициями, американскую родню. И смогла даже стать равноправным партнером Макса в их совместном бизнесе.
Эта семья смотрелась, как олицетворение дружбы, монолитности и счастья. Сияющая от удовольствия Адель выходила на танец, держа за руку трехлетнюю внучку Макса, Дейзи, одетую в длинное до пят яркое, цветастое платьице. Направленные на них взоры присутствующих светились доброжелательностью и умилением. В этом чувствовалось восхищение мужеством, добротой и жертвенностью очаровательной француженки, не побоявшейся сделать в своей жизни столь смелый, благородный шаг, - выйти замуж за Макса и начать новую жизнь в чужой для нее стране, Америке.
Праздник субботы продолжался. Из трех хористов, которые были на сцене, вперед к микрофону вышла Джулия. Оркестр заиграл вступление к появившейся в 80-тых годах прошлого столетия песне From a distance10. Она стала популярной в стране после того, как полеты в космос позволили людям увидеть изумительную, захватывающую красоту голубого, зеленого и белого покрова нашей планеты. В начале 90-х, во время войны в персидском заливе, в которой участвовали народы ряда стран, известная Бетте Мидлер спела эту песню перед широкой аудиторией.
Чуть полная, но рослая, Джулия, с веснушчатым лицом и буйной копной рыжих волос, была облачена в строгое платье с вертикальными, разноцветными полосами, уходившими к верху веером, на темно голубом фоне. Оно, как бы, подчеркивало, величие и значимость песни, первые аккорды которой были подхвачены уходящими под своды зала волнами органного звучания.
Вознеся руки к верху и запрокинув в глубоком вдохновении голову, Джулия продолжала петь с обращенным к Богу лицом и полузакрытыми в молитвенном исступлении глазами.
Глубоко выразительная мелодия воспринималась, как мольба и призыв к миру. Призыв ко всем живущим на нашей планете. С высоты божьей обители, сквозь космические дали, видна только красота и гармония жизни, и кажется, что все люди живут в достатке, нет голода и нужды, нет бомб, нет болезней, и что все в едином строю поют о надежде, о мире. Бог с высоты небес видит нас.
...From a distance, we all have enough, and no one is need.
There are no guns, no bomb and no disease; no hungry mouths to feed.
From a distance, we are instruments marching in a common band,
Playing the song of hope, playing the song of peace;
They're the songs of every man.
Вслед за этим все в зале подхватили припев:
God is watching us; god is watching us.
God is watching us - from а distance.
Она закончила петь. С чувством глубокой благодарности, скромно, с достоинством поклонилась в ответ на аплодисменты. И прежде, чем удалиться, на мгновенье остановила свое внимание на молодом человеке, который сидел в первом ряду с библией в руках. Это был энергичный, жизнерадостный раввин Мартин, который временами замещал главного проповедника мессианской синагоги Вильяма. Постороннему взгляду не трудно было заметить неравнодушное отношение Джулии к своему сверстнику. Ей уже за тридцать и она понимала, что это может быть для нее последним шансом в ее жизни.
В этой женщине таился океан энергии, милосердия, сочувствия и любви к ближнему. В общении с ней каждый человек чувствовал глубокое внимание и готовность в любую минуту получить от нее помощь. И Бог открыл перед ней прекрасную, самую гуманную область деятельности, где она могла в полной мере проявлять свою сердечность и благоденствие к людям. Работала она медицинской сестрой в отделении известного детского хирурга, занимающегося проблемой удаления заячий губы, - заболевания, широко распространенного в северо-американской республике Сальвадор. Почти каждый год Джулия, за счет части своего отпуска и средств мессианской конгрегации, отправлялась вместе с ее патроном в эти края. В районах, пораженных ужасающей бедностью, они бесплатно оперировали детей местных жителей. Это одновременно была одна из программ их мессианской деятельности, которую они проводили там, среди взрослого населения.
Но, тот же Бог, наградив Джулию привлекательной, сладострастной женственностью, пока не позаботился о скорейшем свершении собственного завета, гласящего: "Плодитесь и размножайтесь!"
Яков и Элла впервые услышали песню исполненную Джулией. Они были покорены неземной силой и мудростью этого талантливого музыкального произведения.
Оправившись от сильного впечатления, Яков обратил внимание Эллы на сидящего рядом с ними Джона, который вместе с другими пел слова припева.
- Ты часто посещаешь субботнюю службу? - спросил Яков после того, как песня была закончена.
- Редко пропускаю, - несчастный юноша поднял к собеседнику свои совершенно спокойные глаза, в которых не было и тени страдания или выражения своей ущербности, - Я иногда даже приезжаю сюда в середине недели, чтобы посмотреть, как мои товарищи учатся израильским танцам. Ну и, конечно, для того, чтобы побеседовать с ними.
- Как далеко живешь отсюда, Джон? - вопрос был задан Эллой из чисто женского сострадания к человеку, которому в его состоянии приходится довольно часто навещать синагогу.
Яков спохватился и с беспокойством посмотрел на жену. Он нашел, что они оба своими вопросами невольно намекают своему собеседнику на его физический недостаток. Но Джон охотно объяснил, что его привозят сюда на специальной для инвалидов машине, которую он вызывает по телефону.
Джону было всего двенадцать лет, когда случилась с ним беда.
Семья Джона, - отец, мать, единственный сын жили в городе Хьюстоне. С раннего детства у родителей с сыном сложились дружеские отношения. Счастливая мать ценила и всячески поддерживала мужчин всякий раз, когда отец старался приобщить сына к спорту, походам за город, к посещению музеев. Она прилагала усилия, чтобы дать сыну, кроме общего, еще и музыкальное образование. Отец с матерью унаследовали от своих родителей иудейскую веру и традиции. И старались привить сыну верность старинным еврейским обычаям. В семье царила атмосфера добра и терпимости. И, когда порой Джон противился советам родителей, это не встречало особого нажима со стороны взрослых. Так, однажды Джон заявил, что не хотел бы каждую неделю отмечать субботу в синагоге. Родители удивились, стали ребенка убеждать в важности соблюдения еврейского уклада жизни, завещанного им недавно ушедшими из жизни дедушки и бабушки. Но дальше этого не пошли.
Однажды, накануне субботнего дня, они даже согласились, после настойчивых просьб сына, принять приглашение семьи его друга и вместе с ними, на их машине отправиться загород на север, в края покрытые богатыми хвойными и дубовыми лесами, множеством живописных озер. Задумана была поездка в старинный город Хантсвилл на два дня с целью побывать в музее генерала Хьюстона, сыгравший выдающую роль в истории Техаса, отдохнуть в городском парке на берегу озера Равен, ознакомиться с достопримечательностями города, посетить живописные окрестности. Первый день выдался для них очень интересным и счастливым. С утра они отправились на Голубую Лагуну. Там искрящиеся артезианские источники заполняют древний скалистый карьер, и в глубине его образуется необыкновенная живописная среда для подводного плавания. К тому же исторические события этого края дополнили природную среду затопленными в подводных, скалистых образованьях лодками, орудийными платформами и другими атрибутами человеческой жизни и смерти. Ребята в аквалангах спускались под воду в сопровождении водолаза и родители не испытывали никакого беспокойства за них.
Возвращались они в свою гостиницу уже в сумерках. Шумно и радостно обсуждали события дня. При въезде в город остановились у светофора и в следующий момент ощутили сильный удар сзади. Тяжело груженый трак врезался в правый бок машины там, где сидел Джон. С тех пор обе ноги оказались ему неподвластны. К каким только специалистам не обращались родители с сыном, и все безрезультатно. При последнем посещении врач посоветовал родителям любыми способами убедить сына в том, что он должен привыкнуть к выпавшей на его долю судьбе. Надежда может быть только на чудо. Характером Джон выдался крепким, и он настойчиво стал искать это чудо. И вот, однажды, он случайно встретился с незнакомой ему тогда Дженнифер и она подарила ему книжку с рассказом о том, как путем глубокой веры в Иешуа можно избавиться от своего недуга. С тех пор Джон регулярно посещает синагогу, где евреи за Иешуа. Родители - ортодоксы были, конечно, шокированы поступком сына, но сказали ему, поступай так, как тебе лучше. И скоро после этого он стал членом этого братства.
- А вы верите в Иешуа? - с надеждой в голосе Джон спросил Якова и Эллу. Вопрос оказался совершено неожиданным для них.
Супруги обменялись мгновенными взглядами и некоторое время молчали. Но тонкая душа Джона пошла им на встречу.
- Ну, да, - юноша развел руками и одновременно кивнул густо заросшей черной головой, давая понять, что ему понятно замешательство своих собеседников, - коммунисты против веры и всячески преследуют верующих. Но, как жить без веры?!
Сам по себе заданный вопрос, и то, каким отрешенным тоном он прозвучал, никак не вязался с его совсем еще мальчишеским, чистым взглядом карих глаз, за которым только лишь угадывалась глубоко скрытая трагедия юной души.
- Ты прав, Джон, - говорила Элла, - даже при коммунистах люди верят. Кто во что, даже в Бога. Но только вера в коммунизм поощрялась, в то время как остальные верования всячески притеснялись.
Вопрос Джона об их отношении к Иешуа, повис в воздухе. Джон деликатно молчал. Каким может быть чистосердечный ответ у людей, которые не могли за такой короткий период времени очистить свои души от утопических взглядов, под гнетом которых они находились с самого детства?
Молодому человеку, только начавшему жить, лишенному возможности в полную силу воспользоваться благами жизни, приходило в голову навязчивое желание знать, что думают люди, пришедшие из совсем другого мира, о вере в Иешуа и его чудесах. Он страстно стремился подтвердить свою веру в общении с совершенно новыми для него людьми из загадочной, далекой страны. Для него это был вопрос жизни, вопрос смысла собственного существования.
И, конечно же, было потаенное желание когда-нибудь видеть их в своей вере, что окончательно могло бы подтвердить правильность его жизненной позиции. Но известные ему примеры привлечения новичков в общину говорили о том, что склонить человека со сложившимся уже миропониманием к новой вере и так, чтобы он воистину допустил Бога в свою душу, дело не простое.
Наступило время главной субботней проповеди и высокий, широкоплечий Вильям вышел на край помоста ближе к слушателям. На нем была расшитая цветным орнаментом по черному бархату кипа и дорогой шелковый талас. В руках он держал редкого издания в мягкой обложке на молнии молитвенник "The Holy bible".
- Дорогие, братья и сестры! - начал Вильям.
- Иногда мы наталкиваемся на вопрос, какое значение имеют законы субботы для нашего современного общества с весьма высоким уровнем цивилизации. И задают его, этот вопрос, с оттенком неверия, сомнения в непреложности и силе нашей с вами великой веры. Попробуем, дорогие мои, разобраться с этим, более тщательно, повнимательней рассмотреть нашу жизнь, и мы увидим следующее. Никто не будет отрицать, что дома наши стали просторнее, а семьи меньше; возможности - шире, а взгляды уже; мы все становимся более образованными, а здравого смысла меньше; лучше медицина и хуже здоровье. Нет сомнения в том, что мы покорили внешнее пространство и оставили без внимания внутреннее; прибавляем годы к жизни, но не жизнь к годам; доход на двоих больше и чаще разводимся; любим других намного меньше и слишком часто ненавидим. Это время, когда многое напоказ, но внутри ничего существенного.
- Именно поэтому, дорогие мои прихожане, Тора и шаббат нужны сегодня, как никогда. Высокая технология без морали и духовности ведет к упадку, растлению души, потере жизненного тонуса, трагедии личности.
- Смысл жизни не только в том, - продолжал раввин Вильям, - чтобы быть образованным, иметь хороших друзей, состоять в счастливом браке и воспитать достойных детей. Не только в том, чтобы обрести хорошую профессию и достичь успехов в работе, и не только в том, что принимаешь участие в делах Израиля и еврейской общины, что тебе доступны удовольствия и развлечения. Настоящая жизнь имеет свое начало в Боге. Верующий в Иешуа - это, прежде всего тот, кто осознал свою собственную греховность и отдаленность от Господа Бога. Он верует истинной верой в то, что Господь Мессия действительно снизошел к людям, исполнил все предписания Торы и добровольно принял жертвенную смерть в искупления человеческих грехов, а затем восстал из гроба, дабы свидетельствовать о возможности Жизни Вечной всем верующим. Сама суть нашей веры заключается в признании этой истины, которая затем позволяет стать на путь духовного совершенства и становится мостом взаимопонимания между еврейскими и христианскими мирами.
Далее раввин долго говорил о том, что деяния Иешуа, как спасителя, являются постоянная его опека и забота о жизни людей, и что это может быть присуще только Господу Богу, который всегда готов устранить любые препятствия на пути верующих.
Временами Вильям оглашал раздел и страницу в молитвеннике, и предлагал всем встать и вместе повторить слова священного писания, благословляющие Господа Бога.
Подобно всем остальным Яков с Эллой держали в руках библии. Надо было проявить приличие и уважение к молящимся. Когда им не удавалось быстро раскрыть нужное место, на помощь тут же приходила Дженнифер. И, конечно, английский текст, обильно изобиловавший религиозными терминами, им совершено не был понятен. Оставалось просто из приличия и уважения к окружающим механически вместе с ними читать текст.
Проповедь длилась более часа. После этого двое мужчин в талесах поднялись к арон кодеш, - шкафу, где хранятся свитки Торы. Начался торжественный обряд выноса Торы. Ее медленно проносили по залу от одного ряда к другому. Каждый из присутствующих, протягивал руку и с благоговением касался пальцами правой руки Священного Писания, потом прикладывал их к губам.
В конце субботней проповеди раввин Вильям вместе со всеми в зале провозгласили благословение субботе на иврите.
- Барух ата адонай элоhейну мелех hа-олам, hа-мавдиль бейн кодеш ле-холь, бейн ор ле-хошех, бейн исраель ла-амим, бейн йом, hа-швии ле-шешет йемей, hа-маасе. Барух ата адонай hа-мавдиль бейн кодеш ле-холь.
Торжественная часть субботнего праздника была на время прервана важным заявлением Дженнифер. Ее речь была рассчитана не только на постоянную аудиторию знакомых ей прихожан, но и на присутствующих в зале двух важных представителей известной в Америке спонсорской фирмы.
Дженнифер вышла на сцену быстрой, уверенной походкой, характерной для жителя Америки, находящегося на своей работе при исполнении своих обязанностей. Можно было только удивляться зарядом жизнерадостности этой женщины, которую она проявляла вопреки своим уже немолодым годам, и неустроенной одинокой жизни.
- Have you ever heard the phrase " To the Jew first"11? - Дженнифер посмотрела в глубь зала, сделала небольшую паузу и продолжала, - I'm hope,-yes12. - Я - Дженнифер Гарисон. Мне уже 45. Родилась в семье единственным ребенком и, к тому же еще, и еврейкой. Последние семь с половиной лет я работала на христианском радио канале. В последние шесть лет четыре раза побывала в Советском Союзе. Привозила туда евангелистскую литературу с уклоном в сторону еврейского вероисповедания, проповедовала евангелие по жизнеописанию и учению Иисуса Христа. Бог подсказывает мне поехать в одну из республик бывшего СССР, Латвию. Моя цель, оказать помощь в учреждении мессианской братства под эгидой местной латвийской церкви и мессианской еврейской организации Соединенных Штатов в соответствии с еврейской программой в городах и деревнях Латвии, лишенных всякой помощи в этом деле. Я против мужского превосходства в роли раввина или пастора и надеюсь самой начать с домашних групп по изучению библии или со встреч в местных церковных помещениях, по субботам до тех пор, пока Бог взрастит или вознесет мужское руководство.
Последние слова к удовольствию Дженнифер были встречены веселым смехом и аплодисментами в зале. После того, как установилась тишина, она продолжала.
- Еще я буду вместе с прихожанами постигать Новый завет и распространять библейскую литературу, мессианские еврейские брошюры и книги на русском, иврите и идиш. В дополнение к этому, я надеюсь изучить еврейскую общину при помощи местной церкви и способствовать иммиграции евреев в Израиль.
Дальше она перечислила около десятка руководителей и спонсоров различных светских и религиозных организаций, которые рекомендуют ее на этот мессианский вояж. А в заключение, она выразила желание, чтобы за нее постоянно молились и не забывали поддерживать ее деятельность материально.
Дженнифер закончила выступление под аплодисменты присутствующих, и Вильям перешел к церемонии благословения для желающих.
В зале у сцены на инвалидной коляске сидит молодой человек. Судьба лишила его обеих ног. Имя его Джон. Ему всего лишь около двадцати. Напряженное светлое лицо и смолистые черные волосы, густые брови. Упираясь руками на подлокотники, выпрямляет свой стан, с закрытыми глазами обращает свое лицо к таинственным вершинам мироздания, готовит себя к торжественному обряду. Вокруг, вплотную к нему, сгрудились люди разные по возрасту, одежде, цвету кожи. У всех руки протянуты к тому, кто сидит в центре. Один из тех, кто поближе, кладет свою ладонь ему на голову. Другие - в стопку, - одну ладонь на другую. Кто рукой к голове не достает, - дотягивается своей рукой к ближайшему предплечью впереди стоящего. Человек в центре в глубоком смирении и трансе со сложенными и поднятыми на уровень лица сомкнутыми вместе ладонями и протянутыми вверх пальцами рук. Взор его устремляется ввысь с надеждой и страстной мольбой об избавлении от невыносимых мук и страданий. Через несчастное создание, сидящее в центре, к неизвестной, загадочной, могущественной силе, владеющей всем и вся во вселенной, обращены устремления, мысли, молитва его братьев и сестер. Каждый совершает это по-своему. Кто, опустив глаза долу, с фанатичной вдохновенностью шепчет про себя слова молитвы. Другой возносит к небу свой взор и молча выражает свою готовность проявить волю и энергию во имя исцеления несчастного.
Особенно выделялась среди танцующих Эдит, стройная фигура которой позволяла ей демонстрировать в танце удивительную гибкость и изящность. Ей уже за тридцать, но в каждом ее движении чувствовалась необыкновенная легкость, воздушность, природная гармоничность.
Эдит - мексиканка из зажиточной семьи, которую она оставила восемь лет тому назад на родине. Близость великой страны, обещающей большие возможности для молодой романтически настроенной девушки из провинциального мексиканского городка, соблазнительная надежда стать танцовщицей привело к тому, что она распрощалась с родительским домом, и оказалась в США. Языковый барьер в новой стране был быстро преодолен, но все попытки прорваться в заветную область художественного танца оказались тщетными. Некоторое время приходилось работать продавщицей в магазине, ухаживать за стариками, детьми, что давало ей возможность чувствовать себя независимой от родительской опеки.
Эдит обладала завидной способностью к языкам. Вечерами, в свободное от работы время, она изучала не только английский, но французский и даже русский, надеясь, что последние два ей обязательно нужны будут для достижения своей цели.
Яков с Эллой оставались стоять одни у своих кресел и с восхищением наблюдали красочное танцевальное шествие, полное неподдельной радости и чувства единения. С глубоким интересом смотрели они на людей, одежда которых, цвет кожи, манеры поведения носили на себе печать самих различных культур земного шара. И было удивительно сознавать, что большинство из них, несмотря на многие годы рассеяния, по духу своему оставались потомками древних израильтян.
В какой то момент поравнявшееся с ними звено танцующих разомкнулось, и освободившаяся рука привлекательной шатенки лет пятидесяти, по имени Адель, на ходу протянулась в направлении Якова и Эллы с предложением участвовать в танце:
- Ella and Jacob, join us, please7!- сказала она и мягко притронулась к руке Якова.
Он только успел кинуть вопросительный взгляд в сторону жены, которая тут же отрицательным движением головы дала понять, что останется на месте.
Неожиданно танец перешел на ускоренный ритм.
Яасэ шалом
Я асэ шалом
Шалом Алейну
Вэ аль коль Исраэл
Ноги Якова, не успевая за движениями соседки, стали заплетаться. Он заметил обращенную на него ироническую, доброжелательную улыбку шатенки, и был несколько смущен, но оставался в кругу танцующих до конца.
- Jennifer told to me about you. You really from Russia8? - осторожно спросила она его после танца, предполагая, что у него проблемы с английским.
Услышав ответ, Адель с приятным удивлением на лице встряхнула аккуратной головкой из стороны в сторону. Каштановые волосы ее легко развеялись и также быстро вернулись в прежнее положение.
- О,- сказала она живо, повышая с каждым словом тон своего голоса, Россия... Это ведь страна самых смелых мужчин и обходительных поклонников!
Этого Яков уже не смог понять, как следует. Но, по тому, как она по-дружески, с коротким звонким смехом взяла его за рукав и повисла на нем, он подумал, что кокетливый нрав этой милой женщины, безусловно, привлекал внимание многочисленных почитателей женской красоты и обаяния.
- Макс, а, Макс, - обратилась она к высокому, сухощавому мужчине в темно синем костюме и с красным рисунком на узко завязанном черном галстуке, - знакомься, дорогой. Это Яков из Москвы, а это мой муж, Макс.
Адель продолжала держать Якова за левый рукав.
Макс в это время вел беседу с бледнолицым юношей лет 20-ти, который сидел в инвалидной коляске у крайнего кресла в проходе.
Адель повернула Якова в сторону собеседника мужа и, понизив свой голос, постаралась придать значение своим словам:
- Имя этого мужественного человека - Джон. Мы с ним в тесной дружбе. Я люблю его. Полюбите и вы его, Яков. Расскажите ему про свою Россию. Как сможете. Не смущайтесь. А я покину вас. Наша маленькая Дейзи уже соскучилась по мне. Пойду-ка я к ней.
После того, как мужчины обменялись рукопожатиями, Макс стал расспрашивать Якова о семье, о детях, о том, давно ли они в Америке и совершенно неожиданно предложил составить ему компанию в деловой поездке по Техасу.
- Не отказывайтесь Яков, всего три дня. Скорее поймете, в какую страну вы приехали жить. Не пожалеете, поездка будет интересной. Думаю, вы были на войне, и знаете, что такое подъем и сразу в поход.
- Да, приходилось воевать в Европе и на Дальнем Востоке.
- На Дальнем Востоке?! А я после войны служил на подлодке у берегов Кореи и, извиняюсь, посматривал вместе со своими коллегами в вашу сторону, Макс по-дружески положил руку на плечи Якова и оба они посмеялись по этому поводу.
Предложение Макса Яков принял за шутку. Улыбнулся и ничего в ответ не сказал. Что он мог сказать, если даже допустить, что приглашение было высказано всерьез? Хватит ли у него скудного своего запаса слов и мужества часами оставаться в машине лицом к лицу с американцем? О чем и как с ним говорить. То, что представляло интерес для Макса, могло быть совершенно неведомо для Якова. И наоборот.
Посматривая в сторону Эллы, Макс настоятельно попросил:
- Я понимаю мужчин, которые с известной долей ревности относятся к своей избраннице. Сам такой. Тем не менее, хочу попросить познакомить меня с твоей очаровательной супругой.
Яков извинился и жестом руки пригласил Макса подойти к Элле.
Разговор Эллы с Максом как-то сразу сложился.
Небольшого роста Элла, слегка покраснела, подала маленькую руку высокому Максу и, окинув взглядом своих карих глаз его весьма рослую фигуру, заметила:
- I'm glad for Adele. Her life in complete safety9!
Макс смеялся, и долго не отпускал руку Эллы. Потом отметил:
- Судя по мужественному лицу Якова, вы в не меньшей безопасности. Тем более, человек закаленный на войне.
К ним вернулась Адель и сказала, что освободилась от Дейзи. Малышка затеяла игру со знакомой ей девочкой.
- Слушайте, Элла, - с некоторым смущением попросила Адель, - у меня будет к вам просьба. Мы с Максом в прошлом году побывали в Израиле и случайно встретили в Иерусалиме молодого мужчину, приехавшего с семьей туда из России. И на вопрос, как живется им в новой стране, он нарисовал нам страшную картину их бедствий. Больная мать, безработица... Мы с Максом выслали им денежную помощь и с тех пор они пишут нам письма благодарности по-русски. Не могли бы вы попробовать перевести их на английский язык? Не обязательно слово в слово.
- С удовольствием. Попробуем. Хорошая будет практика для меня.
Родня Макса с семьями двух сынов и одной дочери, производила весьма внушительное впечатление. Она обычно занимала почти полностью один ряд кресел на одной из сторон зала. Начиная с центрального прохода, обычно сидели: галантный Макс, рядом темпераментная Адель, ее мать, - старая, худая женщина, почти всегда в черном костюме. Она постоянно живет во Франции, но временами с беспокойством и тревогой навещает свою дочь. А далее сыновья и дочь со своими домочадцами.
Веселая, подвижная и, как считает ее мать, весьма легкомысленная, Адель неожиданно, после трагической смерти первого мужа, три года тому назад вышла замуж за американца, средней руки бизнесмена, Макса, - мужчину, обремененного довольно многочисленной семьей. Но общительная, легкого и веселого нрава Адель очень быстро вписалась в большую, со своими особыми традициями, американскую родню. И смогла даже стать равноправным партнером Макса в их совместном бизнесе.
Эта семья смотрелась, как олицетворение дружбы, монолитности и счастья. Сияющая от удовольствия Адель выходила на танец, держа за руку трехлетнюю внучку Макса, Дейзи, одетую в длинное до пят яркое, цветастое платьице. Направленные на них взоры присутствующих светились доброжелательностью и умилением. В этом чувствовалось восхищение мужеством, добротой и жертвенностью очаровательной француженки, не побоявшейся сделать в своей жизни столь смелый, благородный шаг, - выйти замуж за Макса и начать новую жизнь в чужой для нее стране, Америке.
Праздник субботы продолжался. Из трех хористов, которые были на сцене, вперед к микрофону вышла Джулия. Оркестр заиграл вступление к появившейся в 80-тых годах прошлого столетия песне From a distance10. Она стала популярной в стране после того, как полеты в космос позволили людям увидеть изумительную, захватывающую красоту голубого, зеленого и белого покрова нашей планеты. В начале 90-х, во время войны в персидском заливе, в которой участвовали народы ряда стран, известная Бетте Мидлер спела эту песню перед широкой аудиторией.
Чуть полная, но рослая, Джулия, с веснушчатым лицом и буйной копной рыжих волос, была облачена в строгое платье с вертикальными, разноцветными полосами, уходившими к верху веером, на темно голубом фоне. Оно, как бы, подчеркивало, величие и значимость песни, первые аккорды которой были подхвачены уходящими под своды зала волнами органного звучания.
Вознеся руки к верху и запрокинув в глубоком вдохновении голову, Джулия продолжала петь с обращенным к Богу лицом и полузакрытыми в молитвенном исступлении глазами.
Глубоко выразительная мелодия воспринималась, как мольба и призыв к миру. Призыв ко всем живущим на нашей планете. С высоты божьей обители, сквозь космические дали, видна только красота и гармония жизни, и кажется, что все люди живут в достатке, нет голода и нужды, нет бомб, нет болезней, и что все в едином строю поют о надежде, о мире. Бог с высоты небес видит нас.
...From a distance, we all have enough, and no one is need.
There are no guns, no bomb and no disease; no hungry mouths to feed.
From a distance, we are instruments marching in a common band,
Playing the song of hope, playing the song of peace;
They're the songs of every man.
Вслед за этим все в зале подхватили припев:
God is watching us; god is watching us.
God is watching us - from а distance.
Она закончила петь. С чувством глубокой благодарности, скромно, с достоинством поклонилась в ответ на аплодисменты. И прежде, чем удалиться, на мгновенье остановила свое внимание на молодом человеке, который сидел в первом ряду с библией в руках. Это был энергичный, жизнерадостный раввин Мартин, который временами замещал главного проповедника мессианской синагоги Вильяма. Постороннему взгляду не трудно было заметить неравнодушное отношение Джулии к своему сверстнику. Ей уже за тридцать и она понимала, что это может быть для нее последним шансом в ее жизни.
В этой женщине таился океан энергии, милосердия, сочувствия и любви к ближнему. В общении с ней каждый человек чувствовал глубокое внимание и готовность в любую минуту получить от нее помощь. И Бог открыл перед ней прекрасную, самую гуманную область деятельности, где она могла в полной мере проявлять свою сердечность и благоденствие к людям. Работала она медицинской сестрой в отделении известного детского хирурга, занимающегося проблемой удаления заячий губы, - заболевания, широко распространенного в северо-американской республике Сальвадор. Почти каждый год Джулия, за счет части своего отпуска и средств мессианской конгрегации, отправлялась вместе с ее патроном в эти края. В районах, пораженных ужасающей бедностью, они бесплатно оперировали детей местных жителей. Это одновременно была одна из программ их мессианской деятельности, которую они проводили там, среди взрослого населения.
Но, тот же Бог, наградив Джулию привлекательной, сладострастной женственностью, пока не позаботился о скорейшем свершении собственного завета, гласящего: "Плодитесь и размножайтесь!"
Яков и Элла впервые услышали песню исполненную Джулией. Они были покорены неземной силой и мудростью этого талантливого музыкального произведения.
Оправившись от сильного впечатления, Яков обратил внимание Эллы на сидящего рядом с ними Джона, который вместе с другими пел слова припева.
- Ты часто посещаешь субботнюю службу? - спросил Яков после того, как песня была закончена.
- Редко пропускаю, - несчастный юноша поднял к собеседнику свои совершенно спокойные глаза, в которых не было и тени страдания или выражения своей ущербности, - Я иногда даже приезжаю сюда в середине недели, чтобы посмотреть, как мои товарищи учатся израильским танцам. Ну и, конечно, для того, чтобы побеседовать с ними.
- Как далеко живешь отсюда, Джон? - вопрос был задан Эллой из чисто женского сострадания к человеку, которому в его состоянии приходится довольно часто навещать синагогу.
Яков спохватился и с беспокойством посмотрел на жену. Он нашел, что они оба своими вопросами невольно намекают своему собеседнику на его физический недостаток. Но Джон охотно объяснил, что его привозят сюда на специальной для инвалидов машине, которую он вызывает по телефону.
Джону было всего двенадцать лет, когда случилась с ним беда.
Семья Джона, - отец, мать, единственный сын жили в городе Хьюстоне. С раннего детства у родителей с сыном сложились дружеские отношения. Счастливая мать ценила и всячески поддерживала мужчин всякий раз, когда отец старался приобщить сына к спорту, походам за город, к посещению музеев. Она прилагала усилия, чтобы дать сыну, кроме общего, еще и музыкальное образование. Отец с матерью унаследовали от своих родителей иудейскую веру и традиции. И старались привить сыну верность старинным еврейским обычаям. В семье царила атмосфера добра и терпимости. И, когда порой Джон противился советам родителей, это не встречало особого нажима со стороны взрослых. Так, однажды Джон заявил, что не хотел бы каждую неделю отмечать субботу в синагоге. Родители удивились, стали ребенка убеждать в важности соблюдения еврейского уклада жизни, завещанного им недавно ушедшими из жизни дедушки и бабушки. Но дальше этого не пошли.
Однажды, накануне субботнего дня, они даже согласились, после настойчивых просьб сына, принять приглашение семьи его друга и вместе с ними, на их машине отправиться загород на север, в края покрытые богатыми хвойными и дубовыми лесами, множеством живописных озер. Задумана была поездка в старинный город Хантсвилл на два дня с целью побывать в музее генерала Хьюстона, сыгравший выдающую роль в истории Техаса, отдохнуть в городском парке на берегу озера Равен, ознакомиться с достопримечательностями города, посетить живописные окрестности. Первый день выдался для них очень интересным и счастливым. С утра они отправились на Голубую Лагуну. Там искрящиеся артезианские источники заполняют древний скалистый карьер, и в глубине его образуется необыкновенная живописная среда для подводного плавания. К тому же исторические события этого края дополнили природную среду затопленными в подводных, скалистых образованьях лодками, орудийными платформами и другими атрибутами человеческой жизни и смерти. Ребята в аквалангах спускались под воду в сопровождении водолаза и родители не испытывали никакого беспокойства за них.
Возвращались они в свою гостиницу уже в сумерках. Шумно и радостно обсуждали события дня. При въезде в город остановились у светофора и в следующий момент ощутили сильный удар сзади. Тяжело груженый трак врезался в правый бок машины там, где сидел Джон. С тех пор обе ноги оказались ему неподвластны. К каким только специалистам не обращались родители с сыном, и все безрезультатно. При последнем посещении врач посоветовал родителям любыми способами убедить сына в том, что он должен привыкнуть к выпавшей на его долю судьбе. Надежда может быть только на чудо. Характером Джон выдался крепким, и он настойчиво стал искать это чудо. И вот, однажды, он случайно встретился с незнакомой ему тогда Дженнифер и она подарила ему книжку с рассказом о том, как путем глубокой веры в Иешуа можно избавиться от своего недуга. С тех пор Джон регулярно посещает синагогу, где евреи за Иешуа. Родители - ортодоксы были, конечно, шокированы поступком сына, но сказали ему, поступай так, как тебе лучше. И скоро после этого он стал членом этого братства.
- А вы верите в Иешуа? - с надеждой в голосе Джон спросил Якова и Эллу. Вопрос оказался совершено неожиданным для них.
Супруги обменялись мгновенными взглядами и некоторое время молчали. Но тонкая душа Джона пошла им на встречу.
- Ну, да, - юноша развел руками и одновременно кивнул густо заросшей черной головой, давая понять, что ему понятно замешательство своих собеседников, - коммунисты против веры и всячески преследуют верующих. Но, как жить без веры?!
Сам по себе заданный вопрос, и то, каким отрешенным тоном он прозвучал, никак не вязался с его совсем еще мальчишеским, чистым взглядом карих глаз, за которым только лишь угадывалась глубоко скрытая трагедия юной души.
- Ты прав, Джон, - говорила Элла, - даже при коммунистах люди верят. Кто во что, даже в Бога. Но только вера в коммунизм поощрялась, в то время как остальные верования всячески притеснялись.
Вопрос Джона об их отношении к Иешуа, повис в воздухе. Джон деликатно молчал. Каким может быть чистосердечный ответ у людей, которые не могли за такой короткий период времени очистить свои души от утопических взглядов, под гнетом которых они находились с самого детства?
Молодому человеку, только начавшему жить, лишенному возможности в полную силу воспользоваться благами жизни, приходило в голову навязчивое желание знать, что думают люди, пришедшие из совсем другого мира, о вере в Иешуа и его чудесах. Он страстно стремился подтвердить свою веру в общении с совершенно новыми для него людьми из загадочной, далекой страны. Для него это был вопрос жизни, вопрос смысла собственного существования.
И, конечно же, было потаенное желание когда-нибудь видеть их в своей вере, что окончательно могло бы подтвердить правильность его жизненной позиции. Но известные ему примеры привлечения новичков в общину говорили о том, что склонить человека со сложившимся уже миропониманием к новой вере и так, чтобы он воистину допустил Бога в свою душу, дело не простое.
Наступило время главной субботней проповеди и высокий, широкоплечий Вильям вышел на край помоста ближе к слушателям. На нем была расшитая цветным орнаментом по черному бархату кипа и дорогой шелковый талас. В руках он держал редкого издания в мягкой обложке на молнии молитвенник "The Holy bible".
- Дорогие, братья и сестры! - начал Вильям.
- Иногда мы наталкиваемся на вопрос, какое значение имеют законы субботы для нашего современного общества с весьма высоким уровнем цивилизации. И задают его, этот вопрос, с оттенком неверия, сомнения в непреложности и силе нашей с вами великой веры. Попробуем, дорогие мои, разобраться с этим, более тщательно, повнимательней рассмотреть нашу жизнь, и мы увидим следующее. Никто не будет отрицать, что дома наши стали просторнее, а семьи меньше; возможности - шире, а взгляды уже; мы все становимся более образованными, а здравого смысла меньше; лучше медицина и хуже здоровье. Нет сомнения в том, что мы покорили внешнее пространство и оставили без внимания внутреннее; прибавляем годы к жизни, но не жизнь к годам; доход на двоих больше и чаще разводимся; любим других намного меньше и слишком часто ненавидим. Это время, когда многое напоказ, но внутри ничего существенного.
- Именно поэтому, дорогие мои прихожане, Тора и шаббат нужны сегодня, как никогда. Высокая технология без морали и духовности ведет к упадку, растлению души, потере жизненного тонуса, трагедии личности.
- Смысл жизни не только в том, - продолжал раввин Вильям, - чтобы быть образованным, иметь хороших друзей, состоять в счастливом браке и воспитать достойных детей. Не только в том, чтобы обрести хорошую профессию и достичь успехов в работе, и не только в том, что принимаешь участие в делах Израиля и еврейской общины, что тебе доступны удовольствия и развлечения. Настоящая жизнь имеет свое начало в Боге. Верующий в Иешуа - это, прежде всего тот, кто осознал свою собственную греховность и отдаленность от Господа Бога. Он верует истинной верой в то, что Господь Мессия действительно снизошел к людям, исполнил все предписания Торы и добровольно принял жертвенную смерть в искупления человеческих грехов, а затем восстал из гроба, дабы свидетельствовать о возможности Жизни Вечной всем верующим. Сама суть нашей веры заключается в признании этой истины, которая затем позволяет стать на путь духовного совершенства и становится мостом взаимопонимания между еврейскими и христианскими мирами.
Далее раввин долго говорил о том, что деяния Иешуа, как спасителя, являются постоянная его опека и забота о жизни людей, и что это может быть присуще только Господу Богу, который всегда готов устранить любые препятствия на пути верующих.
Временами Вильям оглашал раздел и страницу в молитвеннике, и предлагал всем встать и вместе повторить слова священного писания, благословляющие Господа Бога.
Подобно всем остальным Яков с Эллой держали в руках библии. Надо было проявить приличие и уважение к молящимся. Когда им не удавалось быстро раскрыть нужное место, на помощь тут же приходила Дженнифер. И, конечно, английский текст, обильно изобиловавший религиозными терминами, им совершено не был понятен. Оставалось просто из приличия и уважения к окружающим механически вместе с ними читать текст.
Проповедь длилась более часа. После этого двое мужчин в талесах поднялись к арон кодеш, - шкафу, где хранятся свитки Торы. Начался торжественный обряд выноса Торы. Ее медленно проносили по залу от одного ряда к другому. Каждый из присутствующих, протягивал руку и с благоговением касался пальцами правой руки Священного Писания, потом прикладывал их к губам.
В конце субботней проповеди раввин Вильям вместе со всеми в зале провозгласили благословение субботе на иврите.
- Барух ата адонай элоhейну мелех hа-олам, hа-мавдиль бейн кодеш ле-холь, бейн ор ле-хошех, бейн исраель ла-амим, бейн йом, hа-швии ле-шешет йемей, hа-маасе. Барух ата адонай hа-мавдиль бейн кодеш ле-холь.
Торжественная часть субботнего праздника была на время прервана важным заявлением Дженнифер. Ее речь была рассчитана не только на постоянную аудиторию знакомых ей прихожан, но и на присутствующих в зале двух важных представителей известной в Америке спонсорской фирмы.
Дженнифер вышла на сцену быстрой, уверенной походкой, характерной для жителя Америки, находящегося на своей работе при исполнении своих обязанностей. Можно было только удивляться зарядом жизнерадостности этой женщины, которую она проявляла вопреки своим уже немолодым годам, и неустроенной одинокой жизни.
- Have you ever heard the phrase " To the Jew first"11? - Дженнифер посмотрела в глубь зала, сделала небольшую паузу и продолжала, - I'm hope,-yes12. - Я - Дженнифер Гарисон. Мне уже 45. Родилась в семье единственным ребенком и, к тому же еще, и еврейкой. Последние семь с половиной лет я работала на христианском радио канале. В последние шесть лет четыре раза побывала в Советском Союзе. Привозила туда евангелистскую литературу с уклоном в сторону еврейского вероисповедания, проповедовала евангелие по жизнеописанию и учению Иисуса Христа. Бог подсказывает мне поехать в одну из республик бывшего СССР, Латвию. Моя цель, оказать помощь в учреждении мессианской братства под эгидой местной латвийской церкви и мессианской еврейской организации Соединенных Штатов в соответствии с еврейской программой в городах и деревнях Латвии, лишенных всякой помощи в этом деле. Я против мужского превосходства в роли раввина или пастора и надеюсь самой начать с домашних групп по изучению библии или со встреч в местных церковных помещениях, по субботам до тех пор, пока Бог взрастит или вознесет мужское руководство.
Последние слова к удовольствию Дженнифер были встречены веселым смехом и аплодисментами в зале. После того, как установилась тишина, она продолжала.
- Еще я буду вместе с прихожанами постигать Новый завет и распространять библейскую литературу, мессианские еврейские брошюры и книги на русском, иврите и идиш. В дополнение к этому, я надеюсь изучить еврейскую общину при помощи местной церкви и способствовать иммиграции евреев в Израиль.
Дальше она перечислила около десятка руководителей и спонсоров различных светских и религиозных организаций, которые рекомендуют ее на этот мессианский вояж. А в заключение, она выразила желание, чтобы за нее постоянно молились и не забывали поддерживать ее деятельность материально.
Дженнифер закончила выступление под аплодисменты присутствующих, и Вильям перешел к церемонии благословения для желающих.
В зале у сцены на инвалидной коляске сидит молодой человек. Судьба лишила его обеих ног. Имя его Джон. Ему всего лишь около двадцати. Напряженное светлое лицо и смолистые черные волосы, густые брови. Упираясь руками на подлокотники, выпрямляет свой стан, с закрытыми глазами обращает свое лицо к таинственным вершинам мироздания, готовит себя к торжественному обряду. Вокруг, вплотную к нему, сгрудились люди разные по возрасту, одежде, цвету кожи. У всех руки протянуты к тому, кто сидит в центре. Один из тех, кто поближе, кладет свою ладонь ему на голову. Другие - в стопку, - одну ладонь на другую. Кто рукой к голове не достает, - дотягивается своей рукой к ближайшему предплечью впереди стоящего. Человек в центре в глубоком смирении и трансе со сложенными и поднятыми на уровень лица сомкнутыми вместе ладонями и протянутыми вверх пальцами рук. Взор его устремляется ввысь с надеждой и страстной мольбой об избавлении от невыносимых мук и страданий. Через несчастное создание, сидящее в центре, к неизвестной, загадочной, могущественной силе, владеющей всем и вся во вселенной, обращены устремления, мысли, молитва его братьев и сестер. Каждый совершает это по-своему. Кто, опустив глаза долу, с фанатичной вдохновенностью шепчет про себя слова молитвы. Другой возносит к небу свой взор и молча выражает свою готовность проявить волю и энергию во имя исцеления несчастного.