Страница:
Путину сейчас очень трудно, потому что власть для него становится все косматей и все тяжелей. И се, в меру скромных сил и способностей, я попытался защитить моего президента от несправедливой неумеренной критики. Кто может – пусть защитит лучше.
2004 г.
Последний блеф Путина
Пацаны Владимира Путина
Атака клонов
2004 г.
Последний блеф Путина
Сегодня уже очевидно, что этот год пройдет в России под флагом бурной имитации модернизации. Этой широкомасштабной имитацией мы обязаны, конечно же, врагам Кремля – и никому другому.
Если бы не Виктор Ющенко и «оранжевая революция» на Украине, Кремль никогда не занялся бы созданием политической инфраструктуры «обеспечения преемственности власти», не учредил бы «Наших» и прочих «опричников», не заговорил бы о вертикальной социальной мобильности, готовности передать власть следующим поколениям и т. п. В случае победы Виктора Януковича многомудрые кремлевские специалисты носились бы над безвидной политической землей России с утверждением, что главное средоточие и инструмент политики – система единственно правильного подсчета голосов имени А. А. Вешнякова, а вся остальная так называемая политика (идеи, лидеры, стратегии, партии) – только пустая трата времени и средств.
Сейчас – под влиянием народных выступлений против монетизации льгот, которых власть совершенно не ожидала, успеха левых сил на многих региональных выборах и даже политических изысканий Михаила Ходорковского – Кремль решил срочно «полеветь».
Вероятно, уже в начале осени изменится риторика («текст», как это называют в кремлевской администрации) президента Путина. Глава государства начнет все больше говорить о справедливости, о приоритетной защите интересов 140 млн. граждан России, о необходимости возрождения государственного патернализма. Кремль создаст очередные бутафорские организации, например армию потребителей, которая методами прямого действия будет бороться со средней руки бюрократами и среднекрупными бизнесменами, отчего-то не понравившимися окружению Путина. В PR-бой будут брошены заветрившиеся от бессмысленности собственного существования фиктивные партии – от «Патриотов России» до социал-демократов. Жертвой демонстративного кремлевского «полевения» станет ненавистный народу глава Минздравсоцразвития Михаил Зурабов, а с ним, возможно, еще один-два федеральных чиновника, которые и так давно устали от бремени социально-экономических обязанностей и собирались уходить в бизнес. И, наконец, главное – будет нарушена священная неприкосновенность стабилизационного фонда. В общем, Кремль попытается показать стране, что он-то и есть у нас единственный настоящий левак, а КПРФ, «Родина», Партия пенсионеров и прочие Ходорковские должны освободить главную дорогу путинскому кортежу и впредь не лезть не в свое дело.
Не исключено, что администрация президента Путина пойдет даже на «симуляцию революции» – в типично кремлевском, балаганном формате. Например, все тот же Зурабов покинет свой пост не тихо и мирно, в собственной постели, а в результате трехдневной блокады здания его министерства спецбригадой футбольных фанатов из «антифашистского» движения «Наши».
Разумеется, все подобные шаги не будут означать каких-либо реальных перемен в кремлевской политике. Равно как и пресловутые «Наши» ничем на самом деле не помогут молодежи с вертикальной мобильностью. Потому что содержание и философия путинского режима исключают какие бы то ни было качественные изменения в принципе.
Многие именитые кремленологи в России и за границей неустанно тиражируют миф о том, что Владимир Путин возглавляет чекистский режим авторитарной модернизации, который давно хочет уничтожить все ельцинское в нашей стране, и только остатки либералов во власти не дают кровожадным планам осуществиться.
Пока этот миф не развеян до основания, ни понимать логику действий Владимира Путина, ни прогнозировать его шаги мы не сможем. А значит, весьма нелегко будет аналитикам анализировать, инвесторам – инвестировать, а зарубежным политикам – выстраивать стратегию отношений с сегодняшней российской властью.
Власть Владимира Путина вообще не представляет собою автономного, отдельного политико-исторического явления. Это – последняя, завершающая стадия развития режима Бориса Ельцина. Вернее, того набора физических лиц, которые приобрели всю полноту власти в стране в период с июля 1996 по май 1999 года.
У Владимира Путина как всероссийского правителя есть главная и единственная цель, жизненное задание, которое сообщили ему отцы-основатели проекта «Преемник Ельцина» Татьяна Дьяченко, Валентин Юмашев, Роман Абрамович и Михаил Фридман. Цель такова: обеспечить незыблемость итогов «большой» индустриально-инфраструктурной приватизации 1993–2000 годов на коротком историческом отрезке времени, достаточном для того, чтобы выгодоприобретатели приватизации смогли продать свои основные активы за реальную рыночную стоимость международным корпорациям и легализовать полученные средства, измеряемые десятками миллиардов долларов, на безопасном и уютном Западе.
Базовая технология достижения поставленной цели – пресловутая путинская стабильность, означающая как отсутствие существенных политических возмущений, так и прочное закрепление всех лояльных исполнителей (чиновников и приравненных к ним лиц) на своих постах на срок, достаточный для выполнения жизненного задания режима.
Исходя из поставленной цели, Владимир Путин проводит вполне целостную экономическую политику, смысл которой – последовательное уменьшение обязательств государства перед населением, а правящего класса – перед государством. Путинизм как паразитический, загнивающий ельцинизм добивается того, чтобы упомянутые выгодоприобретатели «большой» приватизации имели полное, узаконенное право не вкладывать никаких средств в реконструкцию национальной инфраструктуры – напротив, чтобы это бремя было возложено в максимально возможной степени на никуда не спешащее население. К тому и сводятся монетизация социальных льгот, реформа ЖКХ и электроэнергетики.
С точки зрения фундаментальной логики путинского режима любые реформы и вообще активные наступательные действия оправданы и уместны лишь тогда, когда они ни на йоту не нарушают «стабильности». Поскольку на самом деле стабильности угрожают практически любые реформы, сегодняшний Кремль их не начинает, а начав – приостанавливает, как только колеблется рейтинг президента или растет ропот в широких слоях населения.
Еще во время первой президентской кампании Путина (весна 2000 года) штабом Преемника был взят на вооружение тайный лозунг «Не расплескать»: ничего не делать, не проводить никаких активных мероприятий, поскольку любое действие ставит под угрозу неожиданно свалившийся на голову преемника запредельный рейтинг; в условиях же полного бездействия, бог даст, как-нибудь дотянем до дня выборов. Это «Не расплескать» стало неформальным, подспудным, почти бессознательным девизом всего путинского правления.
Таким образом, Владимир Путин возглавляет и олицетворяет классический режим консервации – полного сохранения status quo. Такого типа режим ни в коем случае нельзя назвать консервативным (кремлевские идеологи в последнее время замечены в обильном паразитировании на этом термине): консерватизм предполагает модернизацию на базе национальной традиции, в то время как консервация – принципиальное отсутствие какой бы то ни было модернизации.
Именно поэтому Кремль функционирует исключительно в режиме don’t act – react (не действовать – реагировать (англ.)).
Когда неблагоприятные внешние обстоятельства жестко вынуждают Владимира Путина, он с неимоверным скрежетом зубовным идет на имитацию радикальных ответных шагов. Именно имитацию – подлинных изменений режим консервации допустить не может по определению. Вместо реальной вертикальной мобильности – лесная резервация «Наших». Вместо реального «полевения» социально-политической политики – рассуждения о «борьбе с бедностью» (это в условиях-то монетизации льгот!) и симуляция великой антизурабовской социалистической революции (еще предстоит).
Поскольку нет развития, не может быть и успехов: усугубление сырьевого характера экономики за пять с половиной лет высоких нефтяных цен об этом ярко свидетельствует. Согласно фундаментальной логике путинского режима, неизбежная безуспешность прикрывается безответственной псевдоимперской риторикой. Рекламируется усиление международного авторитета России, в то время как на самом деле именно при Путине Россия утратила роль модератора постсоветского пространства и превратилась в страну «второй лиги», просто самый большой осколок СССР. Кремль исходит сладкой слюной по поводу «укрепления государства», но государство заканчивается там, где начинается материальное поощрение чиновника любого уровня хозяйствующим субъектом. И так далее и тому подобное.
Когда же Кремль в раздраженном отчаянии понимает вдруг, что ресурс тотального блефа близок к опасной черте исчерпания, главным достижением путинского режима объявляется собственно стабильность. «Наша заслуга в том, что мы еще правим вами», – вот фактический message кремлевской бюрократии, адресованный находящемуся за гранью ее понимания народу. А функция народа в этой концепции – оплачивать благосклонность терпеливых правителей. Деньгами и жизнями.
Мне нередко приходится слышать от западных политиков, экспертов и дипломатов, что, дескать, нынешние российские правители «власть не отдадут». Костьми лягут, но не отдадут.
На мой взгляд, отдадут обязательно. Потому что никакая консервация не может длиться слишком долго. Система, лишенная развития, обречена на смерть.
Главное, впрочем, в другом. Режим Владимира Путина теряет всякий смысл, когда выполнено его жизненное задание: вывоз из России обналиченных результатов приватизации 1990-х. С этого момента власть превращается для Путина и Кº в сплошную цепь веерных отключений электроэнергии, замерзающих обезвоженных регионов, «Норд-Остов» и других тонущих батискафов. Ответственность безо всякой прибыли. А Владимир Владимирович этого не любят.
«Левый кремлеворот», исполняемый в полном соответствии со священным кремлевским принципом don’t act – react, станет последним блефом Кремля. Поскольку все прочие зоны возможного блефа уже затоптаны. А единственным подлинным результатом «полевения» станет предоставление кредитов за счет стабфонда особо лояльным к Кремлю бизнесменам – «на поддержку экспорта», как водится.
И самыми сложными в российской исторической повестке становятся уже не вопросы «Уйдет ли Путин?» или «Когда уйдет?». Вопрос наступающего дня: кто и почему придет нынешней правящей корпорации на смену.
2005 г.
Если бы не Виктор Ющенко и «оранжевая революция» на Украине, Кремль никогда не занялся бы созданием политической инфраструктуры «обеспечения преемственности власти», не учредил бы «Наших» и прочих «опричников», не заговорил бы о вертикальной социальной мобильности, готовности передать власть следующим поколениям и т. п. В случае победы Виктора Януковича многомудрые кремлевские специалисты носились бы над безвидной политической землей России с утверждением, что главное средоточие и инструмент политики – система единственно правильного подсчета голосов имени А. А. Вешнякова, а вся остальная так называемая политика (идеи, лидеры, стратегии, партии) – только пустая трата времени и средств.
Сейчас – под влиянием народных выступлений против монетизации льгот, которых власть совершенно не ожидала, успеха левых сил на многих региональных выборах и даже политических изысканий Михаила Ходорковского – Кремль решил срочно «полеветь».
Вероятно, уже в начале осени изменится риторика («текст», как это называют в кремлевской администрации) президента Путина. Глава государства начнет все больше говорить о справедливости, о приоритетной защите интересов 140 млн. граждан России, о необходимости возрождения государственного патернализма. Кремль создаст очередные бутафорские организации, например армию потребителей, которая методами прямого действия будет бороться со средней руки бюрократами и среднекрупными бизнесменами, отчего-то не понравившимися окружению Путина. В PR-бой будут брошены заветрившиеся от бессмысленности собственного существования фиктивные партии – от «Патриотов России» до социал-демократов. Жертвой демонстративного кремлевского «полевения» станет ненавистный народу глава Минздравсоцразвития Михаил Зурабов, а с ним, возможно, еще один-два федеральных чиновника, которые и так давно устали от бремени социально-экономических обязанностей и собирались уходить в бизнес. И, наконец, главное – будет нарушена священная неприкосновенность стабилизационного фонда. В общем, Кремль попытается показать стране, что он-то и есть у нас единственный настоящий левак, а КПРФ, «Родина», Партия пенсионеров и прочие Ходорковские должны освободить главную дорогу путинскому кортежу и впредь не лезть не в свое дело.
Не исключено, что администрация президента Путина пойдет даже на «симуляцию революции» – в типично кремлевском, балаганном формате. Например, все тот же Зурабов покинет свой пост не тихо и мирно, в собственной постели, а в результате трехдневной блокады здания его министерства спецбригадой футбольных фанатов из «антифашистского» движения «Наши».
Разумеется, все подобные шаги не будут означать каких-либо реальных перемен в кремлевской политике. Равно как и пресловутые «Наши» ничем на самом деле не помогут молодежи с вертикальной мобильностью. Потому что содержание и философия путинского режима исключают какие бы то ни было качественные изменения в принципе.
Многие именитые кремленологи в России и за границей неустанно тиражируют миф о том, что Владимир Путин возглавляет чекистский режим авторитарной модернизации, который давно хочет уничтожить все ельцинское в нашей стране, и только остатки либералов во власти не дают кровожадным планам осуществиться.
Пока этот миф не развеян до основания, ни понимать логику действий Владимира Путина, ни прогнозировать его шаги мы не сможем. А значит, весьма нелегко будет аналитикам анализировать, инвесторам – инвестировать, а зарубежным политикам – выстраивать стратегию отношений с сегодняшней российской властью.
Власть Владимира Путина вообще не представляет собою автономного, отдельного политико-исторического явления. Это – последняя, завершающая стадия развития режима Бориса Ельцина. Вернее, того набора физических лиц, которые приобрели всю полноту власти в стране в период с июля 1996 по май 1999 года.
У Владимира Путина как всероссийского правителя есть главная и единственная цель, жизненное задание, которое сообщили ему отцы-основатели проекта «Преемник Ельцина» Татьяна Дьяченко, Валентин Юмашев, Роман Абрамович и Михаил Фридман. Цель такова: обеспечить незыблемость итогов «большой» индустриально-инфраструктурной приватизации 1993–2000 годов на коротком историческом отрезке времени, достаточном для того, чтобы выгодоприобретатели приватизации смогли продать свои основные активы за реальную рыночную стоимость международным корпорациям и легализовать полученные средства, измеряемые десятками миллиардов долларов, на безопасном и уютном Западе.
Базовая технология достижения поставленной цели – пресловутая путинская стабильность, означающая как отсутствие существенных политических возмущений, так и прочное закрепление всех лояльных исполнителей (чиновников и приравненных к ним лиц) на своих постах на срок, достаточный для выполнения жизненного задания режима.
Исходя из поставленной цели, Владимир Путин проводит вполне целостную экономическую политику, смысл которой – последовательное уменьшение обязательств государства перед населением, а правящего класса – перед государством. Путинизм как паразитический, загнивающий ельцинизм добивается того, чтобы упомянутые выгодоприобретатели «большой» приватизации имели полное, узаконенное право не вкладывать никаких средств в реконструкцию национальной инфраструктуры – напротив, чтобы это бремя было возложено в максимально возможной степени на никуда не спешащее население. К тому и сводятся монетизация социальных льгот, реформа ЖКХ и электроэнергетики.
С точки зрения фундаментальной логики путинского режима любые реформы и вообще активные наступательные действия оправданы и уместны лишь тогда, когда они ни на йоту не нарушают «стабильности». Поскольку на самом деле стабильности угрожают практически любые реформы, сегодняшний Кремль их не начинает, а начав – приостанавливает, как только колеблется рейтинг президента или растет ропот в широких слоях населения.
Еще во время первой президентской кампании Путина (весна 2000 года) штабом Преемника был взят на вооружение тайный лозунг «Не расплескать»: ничего не делать, не проводить никаких активных мероприятий, поскольку любое действие ставит под угрозу неожиданно свалившийся на голову преемника запредельный рейтинг; в условиях же полного бездействия, бог даст, как-нибудь дотянем до дня выборов. Это «Не расплескать» стало неформальным, подспудным, почти бессознательным девизом всего путинского правления.
Таким образом, Владимир Путин возглавляет и олицетворяет классический режим консервации – полного сохранения status quo. Такого типа режим ни в коем случае нельзя назвать консервативным (кремлевские идеологи в последнее время замечены в обильном паразитировании на этом термине): консерватизм предполагает модернизацию на базе национальной традиции, в то время как консервация – принципиальное отсутствие какой бы то ни было модернизации.
Именно поэтому Кремль функционирует исключительно в режиме don’t act – react (не действовать – реагировать (англ.)).
Когда неблагоприятные внешние обстоятельства жестко вынуждают Владимира Путина, он с неимоверным скрежетом зубовным идет на имитацию радикальных ответных шагов. Именно имитацию – подлинных изменений режим консервации допустить не может по определению. Вместо реальной вертикальной мобильности – лесная резервация «Наших». Вместо реального «полевения» социально-политической политики – рассуждения о «борьбе с бедностью» (это в условиях-то монетизации льгот!) и симуляция великой антизурабовской социалистической революции (еще предстоит).
Поскольку нет развития, не может быть и успехов: усугубление сырьевого характера экономики за пять с половиной лет высоких нефтяных цен об этом ярко свидетельствует. Согласно фундаментальной логике путинского режима, неизбежная безуспешность прикрывается безответственной псевдоимперской риторикой. Рекламируется усиление международного авторитета России, в то время как на самом деле именно при Путине Россия утратила роль модератора постсоветского пространства и превратилась в страну «второй лиги», просто самый большой осколок СССР. Кремль исходит сладкой слюной по поводу «укрепления государства», но государство заканчивается там, где начинается материальное поощрение чиновника любого уровня хозяйствующим субъектом. И так далее и тому подобное.
Когда же Кремль в раздраженном отчаянии понимает вдруг, что ресурс тотального блефа близок к опасной черте исчерпания, главным достижением путинского режима объявляется собственно стабильность. «Наша заслуга в том, что мы еще правим вами», – вот фактический message кремлевской бюрократии, адресованный находящемуся за гранью ее понимания народу. А функция народа в этой концепции – оплачивать благосклонность терпеливых правителей. Деньгами и жизнями.
Мне нередко приходится слышать от западных политиков, экспертов и дипломатов, что, дескать, нынешние российские правители «власть не отдадут». Костьми лягут, но не отдадут.
На мой взгляд, отдадут обязательно. Потому что никакая консервация не может длиться слишком долго. Система, лишенная развития, обречена на смерть.
Главное, впрочем, в другом. Режим Владимира Путина теряет всякий смысл, когда выполнено его жизненное задание: вывоз из России обналиченных результатов приватизации 1990-х. С этого момента власть превращается для Путина и Кº в сплошную цепь веерных отключений электроэнергии, замерзающих обезвоженных регионов, «Норд-Остов» и других тонущих батискафов. Ответственность безо всякой прибыли. А Владимир Владимирович этого не любят.
«Левый кремлеворот», исполняемый в полном соответствии со священным кремлевским принципом don’t act – react, станет последним блефом Кремля. Поскольку все прочие зоны возможного блефа уже затоптаны. А единственным подлинным результатом «полевения» станет предоставление кредитов за счет стабфонда особо лояльным к Кремлю бизнесменам – «на поддержку экспорта», как водится.
И самыми сложными в российской исторической повестке становятся уже не вопросы «Уйдет ли Путин?» или «Когда уйдет?». Вопрос наступающего дня: кто и почему придет нынешней правящей корпорации на смену.
2005 г.
Пацаны Владимира Путина
Атака клонов
После назначения Сергея Иванова вице-премьером многие предрекали ему президентское будущее. Тогда эти пророчества выглядели не особенно убедительно – безнадежно нехаризматичный военный министр, никогда не служивший в армии, смотрелся в роли преемника из рук вон плохо. Манера говорить «под робота» (отделяя слова друг от друга, так что смысл сказанного просто невозможно понять) и внешность титулярного советника, казалось бы, исключали их обладателя из числа перспективных публичных политиков. Такого человека можно назначить кем угодно – хоть председателем подотдела очистки, хоть главой правительства РФ. Вот только убедить людей в том, что они выбрали это главой своего государства, не по силам даже Дэвиду Копперфильду (не говоря уже об Александре Альбертовиче Вешнякове).
Оптимизм относительно шансов Иванова внушало лишь одно обстоятельство: Владимир Путин в 1999 году в глазах избирателей был такой же мышкой-полевкой. В остальном Иванов смотрелся как заведомый аутсайдер. Однако недавние события в Челябинской области, сделавшие его самым упоминаемым политиком в РФ, заставили меня изменить мнение по поводу карьерных перспектив министра…
Надо отдать должное Путину – к процессу определения кандидатуры преемника он подошел творчески, «с огоньком». Делались многообещающие намеки, проводились придирчивые кастинги, тасовалась практически вся кадровая колода (скажем, перемещение в Кремль Сергея Собянина никакими соображениями, кроме предвыборных, объяснить невозможно). И не вина Путина, что новый человек, подходящий по всем параметрам, так и не нашелся.
Между тем Путин давно уже засиделся «в девках». Постылое президентское кресло давно пора оставлять – впереди интересная работа по обеспечению «энергетической безопасности» в одной из крупнейших нефтегазовых транснациональных корпораций мира. Но где взять подходящего человека, если вокруг все такие неподходящие?
Ответ нашелся сам собой. Клонировать, конечно! Как известно, у Путина есть аж три клона: два Дмитрия – Козак с Медведевым и один Сергей – Иванов. Козака отбраковали сразу (и от греха подальше сослали на Кавказ), Медведева с Ивановым отложили. Каждый из них немедленно бросился со всех ног изображать из себя «маленького Путина» (один в хозяйственной, другой – в силовой ипостаси). И у того и у другого получалось вроде бы неплохо, но не хватало чего-то самого главного – того, без чего подмена все-таки колет глаз…
«Ой, не похож! Ой, халтура!» – сокрушался Жорж Милославский, натягивая царские шмотки на Ивана Васильевича Буншу. А потом просто подвязал ему щеку платком (мол, «у царя зубы болят») – и вроде как похож стал. Иванов 25 января 2006 года сделал то же самое.
«Она утонула – 2»
Ключевыми словами, определившими путинское правление, были потрясшие всю страну слова про подлодку «Курск»: «Она утонула».
У Путина был колоссальный кредит доверия, от него ждали чуда. Народ, как женщина, льнул к возлюбленному. А тот, не стирая с морды ласковой улыбки, р-раз! – и со всей силы хлестанул «любимую» по лицу.
Это критический момент в отношениях. На этом все могло закончиться. Любовный дурман вылетел из ветреной женской головки. «Единственный» умер, разложился, и прах его унес ветер… А если нет? Тогда будет короткая заминка. И если «любимый» вовремя успокоит, прижмет – все лишнее выйдет со слезами. Зато отношения теперь приобретут иное качество. Оправдав его однажды, женщина и впредь будет безропотно сносить от него все, выдумывая самые фантастические и нелепые оправдания: «Бьет – значит любит!», «Пьет – значит у него друзей много, его уважают», «Не работает, потому что находится в творческом поиске» и т. д.
Не знаю, сознательно или по наитию, но Путин на заре своего правления провел со страной ровно такую профилактическую процедуру. И провел он ее блестяще. Иррациональная готовность оправдывать Путина родом именно оттуда. Это до сих пор главный его капитал.
…Можно сколько угодно смотреть в камеру затравленным хорьком, втягивать голову в плечи, косить «под робота» – сходство с Путиным будет лишь формальным.
«Ой, не похож! Ой, халтура!» Чтобы сходство стало полным – кровь из носу – нужна своя «Она утонула». И Сергей Иванов ее нашел. «Она утонула» по-ивановски звучит так: «Ничего очень серьезного там нет».
Эта фраза примечательна прежде всего своей необязательностью.
«Мужем битые» простые бабы (в штанах и без) сегодня сокрушаются: «Ну почему министр должен знать о каждом происшествии? Он большую политику в горах делал. Ему недосуг».
Допустим. Но в этом случае здравый смысл подсказывает примерно такой ответ: «К сожалению, у меня в связи с поездкой ограничен доступ к оперативной информации. По возвращении я в этом вопросе обязательно разберусь и, если нужно, возьму его под свой личный контроль».
Причем это не какой-то «высший пилотаж». Уверяю вас, что любой грамотный чиновник (начиная со среднего звена), будучи разбуженным после новогодней пьянки, не открывая глаз, оттараторит вам примерно такую «безопасную формулировку», успешно обогнув все «подводные камни». Оттараторит и завалится досматривать эротический сон про снегурочек. Иванов работает по канцеляриям не первый год. Откуда такая «неловкость» в формулировках?
Думаю, мы так никогда и не выясним, что это было на самом деле – холодный расчет или звериная интуиция, подсказавшая Иванову эту гениальную фразу; отдавал он себе отчет в том, что он говорил, или действовал по наитию. Так или иначе, теперь мы имеем уникальную возможность разглядеть – как это работает.
Основные контуры грядущего превращения Иванова в «политика? 1» (с присвоением ему статуса «официального преемника») видны уже сейчас. Прежде чем их описать, давайте хотя бы в двух словах вспомним: в чем именно, по мнению Сергея Иванова, нет «ничего очень серьезного».
Цыплята
В новогоднюю ночь в казарме одной из вспомогательных частей Челябинского танкового училища старослужащие глумились над новобранцами. В итоге 8 человек пострадали…
Для ивановской армии пока ситуация совершенно штатная. Идем дальше.
…Один из избитых Андрей Сычев попадает в больницу со страшным диагнозом «гангрена». Ему отрезают одну ногу, вторую, гениталии. Сейчас, пытаясь спасти его жизнь, ему уже ампутируют руки…
Для ивановской армии ситуация опять же штатная (если не верите, посмотрите динамику самоубийств и гибели солдат в результате «неуставных отношений» за 2002–2005 годы). Единственная проблема «пиаровская» – детали слишком уж красноречивые. Если они станут достоянием гласности, могут возникнуть проблемы.
…Через неделю информация об этом происшествии начинает просачиваться в СМИ.
13 января «Интерфакс» публикует очень осторожную новость о госпитализации Андрея со ссылкой на военного прокурора Челябинской области А. Двинянина. Он, в частности, говорит: «Мы проверяем ряд версий, в том числе наличие неуставных отношений. Однако эта версия пока не находит подтверждения».
А уже на следующий день в прямом эфире «Радио Свобода» мать парня Галина Сычева и председатель Комитета солдатских матерей Челябинска Людмила Зинченко рассказывают страшную правду.
Галина Сычева: «Разговаривала с тремя солдатиками, но они молчат – ничего не видели, ничего не знаем. Они друг на друга смотрят, как цыплята, и боятся. Так же как боялся мой сын сказать сразу, что произошло. Сейчас он уже не может говорить, но когда мог говорить, когда еще было время, он боялся…
Людмила Зинченко: «Как рассказали анонимные источники, якобы в ночь на Новый год все перепились, обкурились дембеля (старослужащие). Послали этого мальчишку, так как он прослужил всего полгода, в деревню «за бабами», как они сказали. Откуда пацан возьмет баб? Это элементарно. Мальчишка соответственно ничего, никого не привел. Они сказали, раз ты ничего не сделал, значит, будешь расплачиваться сам. Они его привязали к двум стульям. Когда привязывали, видимо, затянули так, что… А ведь более получаса, и уже начинаются некротические изменения в сосудах, в тканях, что и произошло. Якобы 21 человек его насиловал. Все это издевательство продолжалось где-то около четырех часов. Потом мальчишку отправили в медсанчасть при танкодроме, потом в госпиталь в Челябинске, а потом уже в больницу Скорой помощи. Сейчас он лежит в этой 600-й палате…».
Тему подхватывают практически все СМИ (кроме телевидения). Она становится безусловным лидером «альтернативной повестки».
Информационные агентства распространяют официальные заявления главного военного прокурора и главы Генштаба…
И только сейчас (через три недели после госпитализации Андрея Сычева и почти через две недели после первого упоминания о происшествии в СМИ) Иванову задают вопрос об этом «вопиющем случае». И он отвечает.
Обратите внимание, трагедия Андрея Сычева привлекла внимание телевизионщиков только после скандальной фразы министра. За те две недели, что она обсуждалась в интернет-СМИ, эта тема их внимание не привлекла. Оно и понятно: в ивановской армии подобные происшествия – норма.
Но все изменилось, когда под огонь критики всех СМИ (кроме телевидения) попал бойкий на язык министр…
Таким образом, у нас есть все основания отделить саму трагедию Андрея Сычева (который, на самом деле, никаким важным дядям-тетям не нужен) от стартовавшей в данный момент информационной кампании по отстаиванию чести ивановского пиджака (не мундира же!) и выбиванию опасной темы из рук страшных «оранжевых». Давайте попробуем описать ее основные контуры.
Ложь во спасение
О первой – наиболее примитивной – «линии обороны» я уже сказал. Министр, мол, не обязан интересоваться такими пустяками. Телекомментаторы эту нехитрую «мысль» благоразумно не озвучивают, но «мужем битые» простые бабы (в штанах и без) уже выставили наперед грудь, дабы защитить «соколика» от поругания.
Другая линия посерьезнее – превращение дембелей-садистов из обычного для ивановской армии явления (чем они на самом деле являются) в «исчадия ада», «страшные исключения». Неосведомленным и особо впечатлительным хочу напомнить: дембеля действовали так, как принято действовать в ивановской армии. Их единственный прокол – «демаскирующие повреждения». Если бы они скотч так сильно не затягивали – никто бы ни о чем не узнал (так принято в ивановской армии). Никто бы ничего не узнал и в том случае, если бы они парня просто убили (еще один убитый солдат в ивановской армии – это сухая статистика, а не чья-то безвременно прекратившаяся жизнь).
Между тем «говорящие головы» в телевизоре уже делают страшные глаза и говорят о случившемся как о чем-то неслыханном. Думаю, эта чисто бабья уловка придется по душе как штатным господам «охранителям», так и их бесплатным помощникам. Ее главное достоинство – мощный эмоциональный фон, как в воронку затягивающий зазевавшихся простаков в выгодную для «любимого» логику. Ну кто будет спорить с тем, что мучители Андрея Сычева – садисты и выродки? Никто. Много ли при этом найдется охотников договаривать до конца: «…но произвол садистов и выродков в ивановской армии давно стал обычным делом»? Думаю, что немного.
Еще одна важная линия – «под Иванова копает Главная военная прокуратура (ГВП)». Скорее всего, мозги определенной части аудитории, еще со времен «олигархических войн» заточенные под любительскую конспирологию, с аппетитом съедят и это сомнительное блюдо. При этом мало кто заметит, что проводить расследование по таким эпизодам – прямая обязанность военных прокуроров. А значит, видеть в их действиях «антиивановские козни» – очевидная бессмыслица.
Однако превращение ГВП в «заинтересованное лицо» позволяет решить важную стратегическую задачу – поставить под сомнение достоверность прокурорской статистики. Дело в том, что между «министром в пиджаке» и ГВП уже не первый год идет заочная дуэль. Представители ГВП по нескольку раз в год докладывают о катастрофической динамике преступлений против личности в армии и неуклонном росте числа погибших от разных напастей солдат (ежегодный прирост по этим показателям в ивановский период прочно держится на уровне 30 %). На это обиженный министр немедленно отвечает, что ему точно известно, что в «80 % частей и соединений» ни о каких неуставных отношениях никто даже не слышал. И вообще, служить в армии сегодня «в два раза безопаснее», чем штаны на гражданке просиживать (это – не шутка). Что же касается прошедшего года, то, по информации Иванова, «случаев гибели личного состава стало меньше на 22 %, проявлений «дедовщины» – на 16 %, а количество хищений сократилось на треть».
Если вы до сих пор сомневались, кому верить – Иванову или ГВП, то, узнав о том, что «ГВП под Иванова копает», вы наверняка сделаете правильный выбор. Я со своей стороны вынужден признаться, что тоже не особенно доверяю статистике ГВП. Военные прокуроры насчитали за прошедший 2005 год только 561 погибшего солдата и матроса. А различные организации солдатских матерей настаивают кто на двух, кто на трех тысячах (в 2004 году – 1100 человек). Не знаю, правы ли «солдатские матери», но прокурорская цифра мне кажется несколько заниженной. Что же касается ивановских «подсчетов», то они годятся разве что для «очень любящих женщин», к числу коих я не принадлежу.
Между тем мифологема «Иванов – успешный министр» транслируется СМИ на полном серьезе. О том, как Иванов «победил дедовщину» и «научил командиров ценить жизнь солдата», я вкратце уже рассказал. О том, как армия «перевооружается», очень убедительно рассказывает в своих статьях капитан Шурыгин и другие военные публицисты. Кстати, на фоне непрекращающейся деградации материально-технической базы армии неуклонный рост военного бюджета и его непрозрачность продолжают вызывать массу обоснованных подозрений. И новая должность Иванова в правительстве эти подозрения только усиливает…
Следующий тезис – «Иванова боятся коррумпированные генералы» – даже смешнее предыдущих. Иванову действительно не так давно пришлось столкнуться с противодействием начальника Генштаба Анатолия Квашнина и его сторонников. Но после назначения А. Квашнина сибирским полпредом и «зачисткой» министерства от наиболее последовательных «квашнинцев» Иванов получил вполне «дружественное окружение». Скажем, нынешний глава Генштаба Балуевский – генерал вполне себе «паркетный» – без амбиций и авторитета. «Дело полковника Квачкова» – опять же хороший повод «почистить» спецподразделения и ВДВ.
Оптимизм относительно шансов Иванова внушало лишь одно обстоятельство: Владимир Путин в 1999 году в глазах избирателей был такой же мышкой-полевкой. В остальном Иванов смотрелся как заведомый аутсайдер. Однако недавние события в Челябинской области, сделавшие его самым упоминаемым политиком в РФ, заставили меня изменить мнение по поводу карьерных перспектив министра…
Надо отдать должное Путину – к процессу определения кандидатуры преемника он подошел творчески, «с огоньком». Делались многообещающие намеки, проводились придирчивые кастинги, тасовалась практически вся кадровая колода (скажем, перемещение в Кремль Сергея Собянина никакими соображениями, кроме предвыборных, объяснить невозможно). И не вина Путина, что новый человек, подходящий по всем параметрам, так и не нашелся.
Между тем Путин давно уже засиделся «в девках». Постылое президентское кресло давно пора оставлять – впереди интересная работа по обеспечению «энергетической безопасности» в одной из крупнейших нефтегазовых транснациональных корпораций мира. Но где взять подходящего человека, если вокруг все такие неподходящие?
Ответ нашелся сам собой. Клонировать, конечно! Как известно, у Путина есть аж три клона: два Дмитрия – Козак с Медведевым и один Сергей – Иванов. Козака отбраковали сразу (и от греха подальше сослали на Кавказ), Медведева с Ивановым отложили. Каждый из них немедленно бросился со всех ног изображать из себя «маленького Путина» (один в хозяйственной, другой – в силовой ипостаси). И у того и у другого получалось вроде бы неплохо, но не хватало чего-то самого главного – того, без чего подмена все-таки колет глаз…
«Ой, не похож! Ой, халтура!» – сокрушался Жорж Милославский, натягивая царские шмотки на Ивана Васильевича Буншу. А потом просто подвязал ему щеку платком (мол, «у царя зубы болят») – и вроде как похож стал. Иванов 25 января 2006 года сделал то же самое.
«Она утонула – 2»
Ключевыми словами, определившими путинское правление, были потрясшие всю страну слова про подлодку «Курск»: «Она утонула».
У Путина был колоссальный кредит доверия, от него ждали чуда. Народ, как женщина, льнул к возлюбленному. А тот, не стирая с морды ласковой улыбки, р-раз! – и со всей силы хлестанул «любимую» по лицу.
Это критический момент в отношениях. На этом все могло закончиться. Любовный дурман вылетел из ветреной женской головки. «Единственный» умер, разложился, и прах его унес ветер… А если нет? Тогда будет короткая заминка. И если «любимый» вовремя успокоит, прижмет – все лишнее выйдет со слезами. Зато отношения теперь приобретут иное качество. Оправдав его однажды, женщина и впредь будет безропотно сносить от него все, выдумывая самые фантастические и нелепые оправдания: «Бьет – значит любит!», «Пьет – значит у него друзей много, его уважают», «Не работает, потому что находится в творческом поиске» и т. д.
Не знаю, сознательно или по наитию, но Путин на заре своего правления провел со страной ровно такую профилактическую процедуру. И провел он ее блестяще. Иррациональная готовность оправдывать Путина родом именно оттуда. Это до сих пор главный его капитал.
…Можно сколько угодно смотреть в камеру затравленным хорьком, втягивать голову в плечи, косить «под робота» – сходство с Путиным будет лишь формальным.
«Ой, не похож! Ой, халтура!» Чтобы сходство стало полным – кровь из носу – нужна своя «Она утонула». И Сергей Иванов ее нашел. «Она утонула» по-ивановски звучит так: «Ничего очень серьезного там нет».
Эта фраза примечательна прежде всего своей необязательностью.
«Мужем битые» простые бабы (в штанах и без) сегодня сокрушаются: «Ну почему министр должен знать о каждом происшествии? Он большую политику в горах делал. Ему недосуг».
Допустим. Но в этом случае здравый смысл подсказывает примерно такой ответ: «К сожалению, у меня в связи с поездкой ограничен доступ к оперативной информации. По возвращении я в этом вопросе обязательно разберусь и, если нужно, возьму его под свой личный контроль».
Причем это не какой-то «высший пилотаж». Уверяю вас, что любой грамотный чиновник (начиная со среднего звена), будучи разбуженным после новогодней пьянки, не открывая глаз, оттараторит вам примерно такую «безопасную формулировку», успешно обогнув все «подводные камни». Оттараторит и завалится досматривать эротический сон про снегурочек. Иванов работает по канцеляриям не первый год. Откуда такая «неловкость» в формулировках?
Думаю, мы так никогда и не выясним, что это было на самом деле – холодный расчет или звериная интуиция, подсказавшая Иванову эту гениальную фразу; отдавал он себе отчет в том, что он говорил, или действовал по наитию. Так или иначе, теперь мы имеем уникальную возможность разглядеть – как это работает.
Основные контуры грядущего превращения Иванова в «политика? 1» (с присвоением ему статуса «официального преемника») видны уже сейчас. Прежде чем их описать, давайте хотя бы в двух словах вспомним: в чем именно, по мнению Сергея Иванова, нет «ничего очень серьезного».
Цыплята
В новогоднюю ночь в казарме одной из вспомогательных частей Челябинского танкового училища старослужащие глумились над новобранцами. В итоге 8 человек пострадали…
Для ивановской армии пока ситуация совершенно штатная. Идем дальше.
…Один из избитых Андрей Сычев попадает в больницу со страшным диагнозом «гангрена». Ему отрезают одну ногу, вторую, гениталии. Сейчас, пытаясь спасти его жизнь, ему уже ампутируют руки…
Для ивановской армии ситуация опять же штатная (если не верите, посмотрите динамику самоубийств и гибели солдат в результате «неуставных отношений» за 2002–2005 годы). Единственная проблема «пиаровская» – детали слишком уж красноречивые. Если они станут достоянием гласности, могут возникнуть проблемы.
…Через неделю информация об этом происшествии начинает просачиваться в СМИ.
13 января «Интерфакс» публикует очень осторожную новость о госпитализации Андрея со ссылкой на военного прокурора Челябинской области А. Двинянина. Он, в частности, говорит: «Мы проверяем ряд версий, в том числе наличие неуставных отношений. Однако эта версия пока не находит подтверждения».
А уже на следующий день в прямом эфире «Радио Свобода» мать парня Галина Сычева и председатель Комитета солдатских матерей Челябинска Людмила Зинченко рассказывают страшную правду.
Галина Сычева: «Разговаривала с тремя солдатиками, но они молчат – ничего не видели, ничего не знаем. Они друг на друга смотрят, как цыплята, и боятся. Так же как боялся мой сын сказать сразу, что произошло. Сейчас он уже не может говорить, но когда мог говорить, когда еще было время, он боялся…
Людмила Зинченко: «Как рассказали анонимные источники, якобы в ночь на Новый год все перепились, обкурились дембеля (старослужащие). Послали этого мальчишку, так как он прослужил всего полгода, в деревню «за бабами», как они сказали. Откуда пацан возьмет баб? Это элементарно. Мальчишка соответственно ничего, никого не привел. Они сказали, раз ты ничего не сделал, значит, будешь расплачиваться сам. Они его привязали к двум стульям. Когда привязывали, видимо, затянули так, что… А ведь более получаса, и уже начинаются некротические изменения в сосудах, в тканях, что и произошло. Якобы 21 человек его насиловал. Все это издевательство продолжалось где-то около четырех часов. Потом мальчишку отправили в медсанчасть при танкодроме, потом в госпиталь в Челябинске, а потом уже в больницу Скорой помощи. Сейчас он лежит в этой 600-й палате…».
Тему подхватывают практически все СМИ (кроме телевидения). Она становится безусловным лидером «альтернативной повестки».
Информационные агентства распространяют официальные заявления главного военного прокурора и главы Генштаба…
И только сейчас (через три недели после госпитализации Андрея Сычева и почти через две недели после первого упоминания о происшествии в СМИ) Иванову задают вопрос об этом «вопиющем случае». И он отвечает.
Обратите внимание, трагедия Андрея Сычева привлекла внимание телевизионщиков только после скандальной фразы министра. За те две недели, что она обсуждалась в интернет-СМИ, эта тема их внимание не привлекла. Оно и понятно: в ивановской армии подобные происшествия – норма.
Но все изменилось, когда под огонь критики всех СМИ (кроме телевидения) попал бойкий на язык министр…
Таким образом, у нас есть все основания отделить саму трагедию Андрея Сычева (который, на самом деле, никаким важным дядям-тетям не нужен) от стартовавшей в данный момент информационной кампании по отстаиванию чести ивановского пиджака (не мундира же!) и выбиванию опасной темы из рук страшных «оранжевых». Давайте попробуем описать ее основные контуры.
Ложь во спасение
О первой – наиболее примитивной – «линии обороны» я уже сказал. Министр, мол, не обязан интересоваться такими пустяками. Телекомментаторы эту нехитрую «мысль» благоразумно не озвучивают, но «мужем битые» простые бабы (в штанах и без) уже выставили наперед грудь, дабы защитить «соколика» от поругания.
Другая линия посерьезнее – превращение дембелей-садистов из обычного для ивановской армии явления (чем они на самом деле являются) в «исчадия ада», «страшные исключения». Неосведомленным и особо впечатлительным хочу напомнить: дембеля действовали так, как принято действовать в ивановской армии. Их единственный прокол – «демаскирующие повреждения». Если бы они скотч так сильно не затягивали – никто бы ни о чем не узнал (так принято в ивановской армии). Никто бы ничего не узнал и в том случае, если бы они парня просто убили (еще один убитый солдат в ивановской армии – это сухая статистика, а не чья-то безвременно прекратившаяся жизнь).
Между тем «говорящие головы» в телевизоре уже делают страшные глаза и говорят о случившемся как о чем-то неслыханном. Думаю, эта чисто бабья уловка придется по душе как штатным господам «охранителям», так и их бесплатным помощникам. Ее главное достоинство – мощный эмоциональный фон, как в воронку затягивающий зазевавшихся простаков в выгодную для «любимого» логику. Ну кто будет спорить с тем, что мучители Андрея Сычева – садисты и выродки? Никто. Много ли при этом найдется охотников договаривать до конца: «…но произвол садистов и выродков в ивановской армии давно стал обычным делом»? Думаю, что немного.
Еще одна важная линия – «под Иванова копает Главная военная прокуратура (ГВП)». Скорее всего, мозги определенной части аудитории, еще со времен «олигархических войн» заточенные под любительскую конспирологию, с аппетитом съедят и это сомнительное блюдо. При этом мало кто заметит, что проводить расследование по таким эпизодам – прямая обязанность военных прокуроров. А значит, видеть в их действиях «антиивановские козни» – очевидная бессмыслица.
Однако превращение ГВП в «заинтересованное лицо» позволяет решить важную стратегическую задачу – поставить под сомнение достоверность прокурорской статистики. Дело в том, что между «министром в пиджаке» и ГВП уже не первый год идет заочная дуэль. Представители ГВП по нескольку раз в год докладывают о катастрофической динамике преступлений против личности в армии и неуклонном росте числа погибших от разных напастей солдат (ежегодный прирост по этим показателям в ивановский период прочно держится на уровне 30 %). На это обиженный министр немедленно отвечает, что ему точно известно, что в «80 % частей и соединений» ни о каких неуставных отношениях никто даже не слышал. И вообще, служить в армии сегодня «в два раза безопаснее», чем штаны на гражданке просиживать (это – не шутка). Что же касается прошедшего года, то, по информации Иванова, «случаев гибели личного состава стало меньше на 22 %, проявлений «дедовщины» – на 16 %, а количество хищений сократилось на треть».
Если вы до сих пор сомневались, кому верить – Иванову или ГВП, то, узнав о том, что «ГВП под Иванова копает», вы наверняка сделаете правильный выбор. Я со своей стороны вынужден признаться, что тоже не особенно доверяю статистике ГВП. Военные прокуроры насчитали за прошедший 2005 год только 561 погибшего солдата и матроса. А различные организации солдатских матерей настаивают кто на двух, кто на трех тысячах (в 2004 году – 1100 человек). Не знаю, правы ли «солдатские матери», но прокурорская цифра мне кажется несколько заниженной. Что же касается ивановских «подсчетов», то они годятся разве что для «очень любящих женщин», к числу коих я не принадлежу.
Между тем мифологема «Иванов – успешный министр» транслируется СМИ на полном серьезе. О том, как Иванов «победил дедовщину» и «научил командиров ценить жизнь солдата», я вкратце уже рассказал. О том, как армия «перевооружается», очень убедительно рассказывает в своих статьях капитан Шурыгин и другие военные публицисты. Кстати, на фоне непрекращающейся деградации материально-технической базы армии неуклонный рост военного бюджета и его непрозрачность продолжают вызывать массу обоснованных подозрений. И новая должность Иванова в правительстве эти подозрения только усиливает…
Следующий тезис – «Иванова боятся коррумпированные генералы» – даже смешнее предыдущих. Иванову действительно не так давно пришлось столкнуться с противодействием начальника Генштаба Анатолия Квашнина и его сторонников. Но после назначения А. Квашнина сибирским полпредом и «зачисткой» министерства от наиболее последовательных «квашнинцев» Иванов получил вполне «дружественное окружение». Скажем, нынешний глава Генштаба Балуевский – генерал вполне себе «паркетный» – без амбиций и авторитета. «Дело полковника Квачкова» – опять же хороший повод «почистить» спецподразделения и ВДВ.