Беляев Александр Романович. Голова профессора Доуэля (рассказ)

   Несмотря на то, что голос Уотсон был глухой и хриплый, сильно пущенная струя воздуха издавала свист, и звук был почти лишен модуляций, ее выступление произвело необычайное впечатление. Такую бурю аплодисментов не всегда приходилось слышать и мировым артистам.
   Простодушная мисс Уотсон, привыкшая к лаврам маленьких кабачков, приняла этот энтузиазм зала на свой счет. Не будучи в состоянии раскланяться, - о чем она ужасно сожалела, - она томно опустила веки и осчастливила зал обворожительной улыбкой.
   Волнение мисс Адамс все увеличивалось. Ее начала трясти нервная лихорадка, и она крепко сжала зубы, чтобы они не стали отбивать дробь. "Пора!", несколько раз говорила она себе, но каждый раз не хватало решимости. Обстановка подавляла ее. После каждого пропущенного момента она старалась успокоить себя мыслью, что чем выше будет вознесен профессор Керн, тем ниже будет его падение.
   Начались речи.
   На кафедру взошел седенький старичок, - один из крупнейших американских ученых.
   Слабым, надтреснутым голосом он говорил о гениальном открытии профессора Керна, о всемогуществе науки, о победе над смертью, об Америке, рождающей такие умы и дарящей миру величайшие научные достижения...
   Когда мисс Адамс меньше всего ожидала, какой-то вихрь долго сдерживаемого гнева и ненависти подхватил и унес ее. Она уже не владела собой.
   Она бросилась на кафедру, едва не сбив с ног ошеломленного старичка, почти сбросила его, заняла его место и с смертельно бледным лицом и лихорадочно горящими глазами фурии, преследующей убийцу, задыхающимся голосом начала свою пламенную, сумбурную речь.
   Весь зал всколыхнулся при ее появлении.
   В первое мгновение профессор Керн смутился и сделал невольное движение в сторону мисс Адамс, как-бы желая удержать ее. Потом он быстро обернулся к Джону и шепнул ему на ухо несколько слов. Джон выскользнул за дверь.
   В общем замешательстве никто на это не обратил внимания.
   - Не верьте ему! - кричала мисс Адамс, указывая на Керна. - Он вор и убийца!. Он украл труды профессора Доуэля! Он убил Доуэля! Он и сейчас работает с ним... Он мучит Доуэля... Он пыткой заставлял Доуэля продолжать научные работы и выдавал их за свои... Мне сам Доуэль говорил, что его отравил Керн...
   В публике смятение переходило в панику. Многие повставали со своих мест. Даже некоторые корреспонденты выронили свои карандаши и застыли в ошеломленных позах. Только кино-оператор, видавший всякие виды, усиленно крутил ручку аппарата, радуясь этому неожиданному трюку, который обеспечивал ленте успех сенсации.
   Профессор Керн вполне овладел собой. Он стоял спокойно, с улыбкой наслаждения.
   Дождавшись момента, когда нервная судорога сдавила горло мисс Адамс, он воспользовался наступившей паузой и, обратившись к стоявшим у дверей сторожам аудитории, сказал им спокойно и властно:
   - Уведите ее! Неужели вы не видите, что она в припадке безумия?
   Сторожа некоторое время стояли неподвижно, быть может, будучи слишком взволнованы. Но мисс Адамс облегчила их задачу.
   Истерический припадок потряс ее тело, и с безумным смехом она упала около кафедры.
   Ее унесли...
   Когда волнение несколько улеглось, профессор Керн взошел на кафедру и извинился перед собранием за печальный инцидент.
   - Мисс Адамс, - девушка нервная и истерическая, - не вынесла тех сильных переживаний, которые ей приходилось испытывать, проводя день за днем в обществе головы трупа (подчеркнул Керн) мисс Уотсон, оживленной искусственно мною. Психика мисс Адамс надломилась. Она сошла с ума... - Мы, конечно, позаботимся об этой жертве научного долга!...
   Будто веяние смерти пронеслось над залом. И тысячи глаз, уже с ужасом и жалостью смотрели на голову мисс Уотсон, как на выходца с из могилы.
   Наскоро прочитали ораторы заготовленные речи, приветственные телеграммы, акты об избрании профессора Керна почетным членом и доктором gonoris causa различных институтов и академий наук, - и собрание было закрыто.
   Перед самым концом за спиною профессора Керна появился негр и, незаметно кивнув Керну, стал возиться над обратной отправкой головы мисс Уотсон, - сразу поблекшей, усталой и испуганной.
   Только оставшись один в закрытом автомобиле, профессор Керн дал волю кипевшему в нем гневу.
   Он сжимал кулаки, скрипел зубами и так бранился, что шоффер несколько раз сдерживал ход автомобиля и спрашивал по слуховой трубке:
   - Алло?
   IX. "Сумасшедшая".
   Небольшая комната с окном в сад. Белые стены. Белая кровать, застеленная светло-серым одеялом. Белый столик и два таких-же белых стула.
   Мисс Адамс сидит у окна и рассеянно смотрит в сад. Луч солнца золотит ее русые волосы. Она очень побледнела и похудела.
   Из окна видна аллея, по которой гуляют группы больных. Между ними мелькают белые халаты сестер.
   - Сумасшедшие!.. - тихо говорит она, глядя на гуляющих больных. - И я сумасшедшая! Какая нелепость!... И это все, чего я достигла!...
   Она сжала свои тонкие руки и хрустнула пальцами.
   Вот уже месяц, как стараниями профессора Керна, позаботившегося о "жертве научного долга", она находится в загородной больнице для душевнобольных.
   Профессору Керну тем легче было засадить ее в психиатрическую лечебницу, что нервы ее после описанного вечера находились, действительно в ужасном состоянии. Она лишилась места, и заботы о семье томили ее. Главное же - она понимала всю безвыходность своего положения. Она была слишком опасна для Керна. И ее пребывание в доме для умалишенных могло продолжаться неопределенно долгое время... Возможно, что и власти не особенно заботились о защите ее интересов. Выступлению Керна придали характер общегосударственного торжества. Им гордилась Америка перед всем миром. И теперь было невыгодно показать миру обратную сторону медали: соперничество, алчность и вероломство в среде тех, кого считают солью науки...
   Профессор Керн привел в исполнение свою угрозу о "чрезвычайно тяжелых для нее последствиях", - если она не сохранит тайну. Могло быть и хуже. От Керна она ожидала всего. Он отомстил, а сам остался не отомщенным за голову профессора Доуэля. Мисс Адамс принесла в жертву себя, но ее жертва осталась напрасною. Сознание этого еще больше нарушало ее душевное равновесие.
   Она была близка к отчаянью и готова была покончить с собой.
   Даже здесь она чувствовала влияние Керна. Другим больным разрешались свидания с друзьями и родными. Ее держали в строжайшей изоляции.
   Не смотря на это, ей удалось войти в дружбу с одной сиделкой. И та, под величайшим секретом, приносила ей иногда газеты. В одной из газет она прочла и о себе:
   "Мисс Адамс, служившая у профессора Керна, после случившегося с ней припадка безумия во время доклада профессора Керна в научном обществе, помещена в психиатрическую лечебницу. Врачи находят ее положение тяжелым и подающим мало надежд на выздоровление"...
   - Вот мой приговор! - прошептала мисс Адамс, роняя газету на колени.
   В другом номере газеты ей удалось узнать, что у профессора Керна, тотчас после доклада, был произведен обыск.
   "Как и следовало ожидать, - говорилось в заметке, - никакой головы профессора Доуэля обнаружено не было. В свое время было установлено, что смерть его последовала после припадка астмы, которой покойный страдал давно. Таким образом, рассеиваются последние сомнения, - если они у кого и были, - о виновности профессора Керна. Все это не более, как бред больного воображения мисс Адамс".
   "Неужели голова погибла?.. Бедный профессор Доуэль!.." - подумала девушка.
   Больше мисс Адамс не находила заметок об этом деле. Его заслонили другие сенсации.
   По утрам мисс Адамс посещали врачи.
   - Ну, как живем? - задавали они неизменный вопрос.
   Она ненавидела их: или они все невежды, которые не умеют отличить здорового от больного, или подкуплены Керном.
   Она им не отвечала, или отвечала с несвойственной ей грубостью.
   И они уходили, неодобрительно покачивая головами, быть может, искренне убежденные, что имеют дело с душевнобольной...
   В комнату постучали.
   Мисс Адамс, думая, что это сиделка принесла чай, сказала безучастным голосом, не поворачивая головы от окна:
   - Войдите!
   Кто-то вошел. И молодой мужской голос прозвучал за ее спиной:
   - Могу я видеть мисс Адамс?
   Это было так неожиданно, что девушка круто повернулась. Перед ней стоял молодой человек, одетый с изящной простотой. В лице его было что-то знакомое. Но мисс Адамс никак не могла вспомнить, где она могла его видеть.
   - Это я...
   - Позвольте представиться: Артур Доуэль. Сын профессора Доуэля.
   "Так вот откуда это сходство! Те же глаза, тот же открытый лоб и овал лица", - подумала мисс Адамс.
   - Как же вы... прошли ко мне? - с изумлением спросила она.
   Артур Доуэль улыбнулся.
   - Да, это было не легко! Вас хорошо стерегут. Признаться, мне пришлось употребить маленькую хитрость. И сейчас у меня всего несколько минут. Позвольте приступить прямо к делу.
   - Я жил в Англии у тетки, когда узнал по газетам о событиях во время доклада профессора Керна и о вашем... благородном выступлении в защиту моего отца. Я не мог оставаться безучастным к этому делу. В нем замешано имя моего... отца...
   Он хотел сказать "покойного отца", но удержался.
   - ...Судьба его научных трудов и тайна смерти. При том, в этом деле оказались пострадавшей и вы. Я вижу вас в этом заключении. Сейчас не время говорить о моей благодарности за ваш самоотверженный поступок. Я знаю несколько Керна и, признаюсь, считал его способным на все то, о чем вы говорили тогда. Я не поверил вашему безумию. И теперь, видя вас, убеждаюсь, что я был прав. Сумасшедшие так не выглядят. Но мне хочется убедиться от вас самих в верности всего, о чем вы говорили. Все это правда?
   - Да, правда!
   - Я верю вам!... Какой бесчестный поступок!... Еще я хотел-бы узнать ваше мнение: сохранил-ли Керн голову моего отца? Как жаль, что болезнь задержала меня! Боюсь, что я приехал слишком поздно!
   - О судьбе головы профессора Доуэля я, к сожалению, знаю не больше вашего. Могу только сообщить, что голова ему была еще нужна для окончания одной крупной работы.
   - Так... Ее надо найти! Но прежде всего нужно освободить вас! Об этом позабочусь я! И помните: я не Доуэль, а Бин, - ваш кузен. Вы меня понимаете? Так мы скорей достигнем цели!
   В дверь постучались.
   - К сожалению, наше свидание окончилось. Но я надеюсь, что мы с вами скоро встретимся в другой обстановке! Всего лучшего!
   И он ушел также неожиданно, как и явился.
   Мисс Адамс продолжала стоять, неподвижно устремив глаза на дверь.
   Потом она прошептала:
   - Неужели освобождение?..
   X. На свободе.
   - Уверены-ли вы, что автомобиль направился на вас не случайно? - спросил Артур Доуэль мисс Адамс.
   - Совершенно уверена, - ответила она. - Я шла по одной из боковых улиц, где уличное движение не велико. Я уже раньше обратила внимание на черный "Форд", который, казалось, медленно следовал за мной. Когда я переходила улицу, шоффер вдруг перешел на большую скорость, направляя машину прямо на меня. Я метнулась в сторону. Шоффер сделал вираж вслед за мной. Меня спас только экипаж, случайно преградивший путь автомобилю.
   - Да... вам нужно быть осторожной! Керн не может быть спокоен, пока вы находитесь на свободе!
   Этот разговор происходил в маленькой гостиной мисс Адамс, на четвертый день после того, как новоявленному кузену Бину удалось освободить ее из психиатрической лечебницы. Это была нелегкая задача. Администрация лечебницы вначале категорически отказала, ссылаясь на то, что форма заболевания мисс Адамс представляет большую опасность для окружающих, и больную нельзя держать вне стен лечебницы.
   Но Доуэль-Бин был настойчив. Он брал мисс Адамс под свою ответственность, убеждал, настаивал, наконец, заявил, что он потребует особой экспертизы, в присутствии представителей суда. Дальнейшее упорство могло иметь плохие последствия для лечебницы, и администрация принуждена была уступить.
   Дома мисс Адамс встретили, как воскресшую из мертвых.
   Старушка-мать мисс Адамс смотрела на Артура восторженно, как на спасителя ее дочери, которую уж не надеялась увидеть.
   Артур проводил все время в этой семье, обсуждая планы розыска головы.
   На четвертый день радость матери была омрачена упомянутым случаем с автомобилем, который едва не раздавил мисс Адамс.
   - Тот же автомобиль еще раз пытался перерезать мне путь на перекрестке, продолжала мисс Адамс. - Я хорошо заметила шоффера.
   - Тебе лучше посидеть несколько дней дома! - с тревогой произнесла мать.
   - Да, вам надо быть крайне осторожной, - сказал Артур. Борьба разгорается не на шутку. Возможно, что Керн догадывается о моем приезде. Ваш выход заставил его насторожиться. Надо принимать быстрые и решительные меры. Когда я ехал сюда, я думал проникнуть к Керну под чужим именем, как врач, желающий работать с ним, заслужить его доверие, получить доступ в таинственную лабораторию...
   - Но ваше сходство?.. - сказала мисс Адамс.
   - Да, сходство... хотя я порядочно изменился с тех пор, как меня видел Керн. Ведь я последние годы пробыл в Англии. Но сейчас этот план не годится уже потому, что требует времени.
   При том Керн сейчас будет подозрителен, как никогда.
   - Что если попробовать действовать через Джона, - негра, который служит у Керна? Керн бывал груб с ним, и я не думаю, чтобы Джон был ему слишком предан, - предложила мисс Адамс.
   - Прекрасно! Надо попытаться.
   И тут же был разработан план действий.
   Нашли надежного человека, которому предложили взять на себя эту задачу.
   Билль - так звали этого человека - быстро свел знакомство с Джоном в одном из дешевых ресторанов, где Джон имел обыкновение проводить свои свободные часы.
   Джон охотно поглощал предлагаемую ему новым приятелем соду с виски, но язык у него не развязывался.
   На все наводящие, будто случайно предложенные вопросы Джон или отмалчивался, или уверял, что он ничего не знает.
   После двух или трех безуспешно проведенных вечеров, Билл принужден был действовать открыто. Он предложил Джону двести долларов, - если только он скажет, жива-ли голова профессора Доуэля и где она находится.
   Но Джон, с невинным видом, продолжал уверять, что ему ничего не известно.
   Билль удваивал, утраивал вознаграждение, но безуспешно. Наконец, ставка дошла до двух тысяч долларов.
   Глаза Джона загорелись жадностью. Минуту он колебался. Но затем заявил с простодушным видом:
   - Да если-ж бы я знал!..
   Видимо, Керн хорошо оплатил молчание Джона, если даже такая сумма для него оказалась несоблазнительной.
   Единственным результатом торга явилось убеждение Билля в том, что Джону известна судьба головы, но он по тем или иным причинам, остается верен Керну.
   Когда Билль сообщил об этом Артуру Доуэлю, Доуэль решил, что дальнейший торг бесполезен.
   - Если Джон верен Керну, то Керн уже осведомлен обо всем. Ваше освобождение, мисс Адамс, и попытка подкупить Джона, - все это достаточно предупредило Керна о надвигающейся на него опасности. Для Керна продолжать хранить голову моего отца при таких обстоятельствах, - как-бы она ему ни была нужна, - крайняя смелость, или безрассудная неосторожность. Если уже не поздно, нам медлить больше нельзя ни одного дня. Остается об'явить открытую войну. Я - сын профессора Доуэля, и имею все права на то, чтобы потребовать возобновления судебного следствия и производства вторичного обыска. Или моя карта, или карта Керна будет бита. Ваше присутствие, мисс Адамс, при этом обыске я считал-бы крайне полезным.
   - А вдруг ее убьет этот разбойник! - с испугом произнесла старушка Адамс.
   - Я пойду во что бы то ни стало! - решительно заявила мисс Адамс.
   - Я надеюсь, что вашей дочери ничего не угрожает. Мы явимся туда с судебным следователем и достаточным количеством полисменов!
   В тот-же день Артуру удалось уладить дело с следственными властями. Обыск был назначен на другой день, в восемь часов утра, - прежде чем профессор Керн уйдет из дому.
   XI. Последнее свидание.
   Негр Джон открыл тяжелую дубовую дверь.
   - Профессор Керн не принимает.
   Вступивший на сцену полисмен заставил Джона пропустить нежданных гостей.
   Профессор Керн, увидя мисс Адамс входящей в кабинет, бросил на нее уничтожающий взгляд, но сейчас-же принял вид оскорбленного достоинства.
   - Прошу вас, - сказал он ледяным тоном, широко открывая двери лаборатории.
   Следователь, мисс Адамс, Артур и Керн вошли.
   Сердце мисс Адамс сильно забилось, когда она увидала знакомую обстановку, среди которой перенесла столько тягостных впечатлений.
   В лаборатории нашли голову мисс Уотсон. Она была еще жива, хотя значительно усохла. Щеки, лишенные румян, были темно-желтого цвета мумии. Увидя мисс Адамс, она улыбнулась и заморгала глазами.
   В надежде получить какие-либо сведения мисс Адамс открыла воздушный кран.
   Но голова мисс Уотсон ничего не знала о голове Доуэля. Она, по обыкновению, лепетала всякий вздор. Жаловалась на то, что ей обрезали волосы, жаловалась на скуку и на то, что ее больше не вывозят из лаборатории, вспоминала Тома...
   - Как вы находите меня? Скажите, меня не портят обрезанные волосы? О, я плакала, когда меня стригли... Мои волосы... ведь это все, что еще оставалось у меня от женщины!..
   Вошли в смежную с лабораторией комнату.
   Там находились две головы.
   Первая - голова мальчика, кудрявого, как рафаэлевский ангелочек. Голубые глаза мальчика с детским любопытством устремились на вошедших.
   Вторая голова была пожилого человека с сбритыми волосами и громадным мясистым носом. На глазах этой головы были одеты совершенно черные очки.
   - Глаза болят, - пояснил Керн.
   - Вот и все, что я могу вам предложить, - добавил он с иронической улыбкой.
   - Подождите! - воскликнула мисс Адамс. И подойдя к голове с толстым носом, открыла воздушный кран.
   - Кто вы? - спросила мисс Адамс.
   Голова шевельнула губами, но голос не звучал. Мисс Адамс пустила сильную струю воздуха.
   Тогда послышался свистящий шопот.
   - Кто это? Вы Керн? Откройте-же мне уши! Я не слышу вас.
   Мисс Адамс заглянула в уши и вытащила оттуда плотные куски ваты.
   - Кто вы? - повторила она вопрос.
   - Я был профессор Доуэль...
   - Но ваше лицо?..
   - Голова говорила с трудом.
   - Лицо?.. Да... меня лишили даже моего лица... Маленькая операция... парафин введен под кожу... Увы... моим остался только мой мозг в этой чужой коробочке... Но и он отказывается служить... Я умираю... Наши опыты... Мои опыты несовершенны. Хотя моя голова прожила больше, чем я рассчитывал теоретически...
   - Зачем у вас очки?
   - Последнее время коллега не доверяет мне, -- и голова попыталась улыбнуться, - он лишает меня возможности слышать и видеть... очки не прозрачные, чтобы я не выдал себя перед нежелательными для него посетителями... но я, кажется узнаю ваш голос... снимите с меня очки.
   Мисс Адамс сняла очки.
   И вдруг, увидав Артура, который, пораженный видом головы отца, стоял неподвижно, - голова радостно произнесла:
   - Артур!.. сын мой!..
   На мгновение, будто, жизнь вернулась к голове. Тусклые глаза прояснились.
   Артур подошел к голове отца.
   - Отец, дорогой мой! Что с тобой сделали?..
   - Вот... хорошо... Еще раз мы свиделись с тобой... после мой смерти...
   Горловые связки почти не работали, голова Доуэля говорила урывками. В паузах воздух со свистом вылетал из горла.
   К голове подошел следователь.
   - Профессор Доуэль, можете ли вы сообщить нам об обстоятельствах вашей смерти? Я - следователь...
   Голова посмотрела на следователя потухшим взглядом, не понимая. Потом, очевидно, поняла, в чем дело, и, переведя взгляд на мисс Адамс, прошептала.
   - Я... ей... говорил... она знает все...
   - Конец!.. - сказала мисс Адамс.
   Некоторое время все стояли молча, подавленные и взволнованные.
   - Ну, что ж, дело ясно! - прервал тягостное молчание следователь. И, обратившись к Керну, произнес повелительным тоном:
   - Прошу следовать за мной в кабинет. Мне надо снять с вас допрос.
   Керн молча повиновался. Они вышли.
   Артур тяжело опустился на стул возле головы отца и низко склонил на руки свою голову.
   - Бедный, бедный отец...
   Потом встал. Молча и крепко пожал руку мисс Адамс.
   Конец.
   Текст набран по изданию: "Всемирный следопыт", 1925 г., No 3 стр. 16-27, No 4 стр. 24-31.
   Текст набран с охранением оригинальной орфографии и написания, исправлялись только явные опечатки.