Белянин Андрей. Моцарт

   – Спасёшь её или убьёшь меня? – хрипло выдохнул он, не оставляя мне выбора.
   Я бросился в воду, проклиная себя за доверчивость и лёгкость ведения на «слабо». Хотя, конечно, на самом деле во всём была виновата эта мартышка. Я окунулся с головой, поймав отчаянно бьющуюся девушку, уже нахлебавшуюся синей влаги…
   – Вот и всё, ангел по кличке Моцарт, – демонически захохотал глава клана, вздымая над головой костлявые руки, как актёр в древнегреческой трагедии. – Отныне наш мир избавится от тебя навеки! Воды Вечности поглотят тебя! Легионеры запомнят, что значит связываться с нашим кланом! Мы не претендуем на небо, но эти земли – наша вотчина для охоты и пира!
   Я встряхнул Сильвию за плечи, удерживая её голову над водой. Времени, чтоб отвечать престарелому психу, просто не было.
   – Где… гр-хр… тьфу, мы что, уже утонули?!
   – Нет, я тебя держу.
   – А что тогда этот гад так гнусно хохочет? У него праздник? Его некому пнуть? – отплёвываясь, прорычала она, отталкивая меня и вполне сносно держась на воде, несмотря на явно тянущее вниз платье.
   Ответить я не успел. Поверхность озера вдруг вспыхнула, словно бы изнутри, и от этого яростного сияния мы все на мгновение зажмурились. Или не на мгновение? Не знаю…
   Сейчас мне трудно об этом судить. Потому что когда мои ноги вдруг коснулись дна и я раскрыл глаза, то…
   – Чтоб мне восемнадцать раз родиться вне брака, где мы?!!
   А вот это уже очень хороший вопрос! Хотя бы потому, что я и близко не мог на него ответить.
   – Господь Всемилостивейший, если на то воля Твоя, то хотя бы намекни? – опустив мокрую голову, прошептал я. Небеса безмолвствовали…
   Мы находились по пояс в воде в центре какого-то фонтана, в кольце отполированного гранита со скульптурным изображением трёх огромных женщин. Невдалеке бесшумно текла большая река, слышалась ритмичная и неритмичная музыка. На окованном серым камнем берегу стояли тополя, вётлы и вязы, освещённые ярким светом каких-то необыкновенных фонарей. За деревьями виднелись высокие дома в четыре, пять, девять (о небо!)… двенадцать этажей! Ночной ветер пах теплом, пылью и нефтью, над нашими головами в ультрамариновом небе среди тысячи звёзд бесшумно скользили расположенные крестом красные и зелёные искорки. Ни в тихой Черногории, ни в роскошной Италии, где мне приходилось бывать проездом, ничего подобного не встречалось. Так где же мы?
   – Матерь Божья, копыто дьяволово, святые заступники, черти и преисподняя, Господь Всемилостивейший, хрень Люциферова…
   – Не богохульствуй, – деликатно попросил я, с трудом удерживаясь от того, чтобы не заткнуть ей рот силой.
   – О, прошу простить мою невольную бестактность, милый ангел, – столь же подчёркнуто вежливо оскалилась Сильвия и, резко хлопнув по воде, метко брызнула мне в лицо. – Только сначала объясни мне, нервной, в какую проклятую дыру мы из-за тебя попали?!
   – Из-за меня? – чуть не поперхнулся я.
   – А из-за кого же ещё?!!
   Я молча положил ей руку на голову и слегка притопил. Нервы мгновенно успокоились, она так смешно булькала. Наверное, я даже чуточку увлёкся, потому что готов был стоять так хоть до рассвета, но на освещённый фонарём бордюр не спеша шагнули двое мужчин в непривычной форме. Ни сапог, ни мечей, ни кольчуг, ни шлемов. Простые длинные штаны на манер французских крестьян, странные камзолы, рубашки с узким воротом, непонятная удавка на шее и непривычные полотняные головные уборы. Однако их выправка казалась военной, и держались люди довольно уверенно.
   – Эй, гражданин, что вы делаете в фонтане?
   «Топлю одну милую даму», – чуть было не ляпнул я. Ангелы знают все языки мира, и теперь мне точно было известно, где мы находимся. По крайней мере, эта речь принадлежала русским. Хотя слово «гражданин» было явно греческого происхождения.
   – Я спрашиваю, что вы там делаете?
   – Ничего особенно…
   Но в этот момент вывернулась Сильвия и заорала так, что даже стражники отшатнулись:
   – Скотина! Подлец… тьфу, мерзавец, я чуть не… Да в гробу я видела таких ангелов!
   – Мы не одни. – Мне пришлось снова поймать её и за уши развернуть лицом к нашим мужчинам. – Это Русь, не знаю, какого века, но мы в их городе, будь добра, не ругайся. Я буду тебе переводить…
   – Добро вече, господари! – прокашлявшись, поклонилась Сильвия, бросив мне: – Шутишь, что ли? Да чтоб я, славянка по крови и роду, не говорила на языке северных русов?! У меня прабабка из-под Чернигова, чтоб ты знал!
   – Так, а ну вылезли оба из фонтана и подошли сюда, – грозно обратились к нам.
   Мы переглянулись и пошли. В сущности, мы бы и без приказа вылезли, вода хоть и прогрелась за день, но не торчать же в ней всю ночь…
   – Ваши документы?
   Мы так же молча и дружно развели руками. У меня их отродясь не было, ангелам не дают грамоты о рождении, а моя спутница наверняка тоже не таскала все фамильные бумаги за пазухой. Хотя нотариальные записи в церкви, разумеется, есть…
   – Значит, документов не имеем, – продолжил докапываться один, хотя второй страж уже дважды делал попытку утянуть его за рукав. – Между прочим, купание в городском фонтане – это нарушение общественного порядка и мелкое хулиганство. В участок пройдём?
   – В таком виде? – вопросом на вопрос ответила девушка, демонстрируя насквозь мокрое платье и плащ. – Что бы вы ни собирались делать с нами на вашем участке, благородный господин, но с меня льёт, как с портовой девки, перебравшей деревенской ракии и упавшей с пирса!
   – Петренко, оставь их в покое, – не выдержал второй стражник. – Обычные ролевики. У меня племяш такой же фигнёй страдает, старший лучник Изенгарда, блин…
   – Имена, фамилии, место жительства, род деятельности? – не унимался первый, вытащив лист бумаги из плоской кожаной сумки.
   – Моцарт. Это прозвище. Настоящее имя назвать не могу, ибо это нарушение Устава. Я ангел. Из спецчастей Девятого Легиона. Место жительства – небеса, кущи. В настоящее время прикомандирован к земле, последнее место службы Черногория.
   – Сильвия Милорадович, из рода Храбреновичей-Охмункевичей, герцогиня Кремер, хочу убить вампира, имею поместье в Герцеговине, дома в Будве и Которе, замужем за герцогом Кремером фон Штайненнбергом, он подлец и полное ничтожество, а я хорошая! – столь же честно и в столь же лаконично-военной манере оттарабанила девушка.
   Стражник молча скомкал лист бумаги, раздражённо сунул его в карман и, повертев пальцем у виска, строго предупредил:
   – Ещё раз замечу вас за купанием в фонтане или за попытками жить на деревьях в парке – получите серьёзный штраф и официальное уведомление по месту работы.
   – Привет хоббитам и этому… вашему, ох, ё… как его там, ну ещё такой актёр играл выразительный… Про него ещё писали, что он гей! А, вы знаете, короче… – козырнул второй, и нас оставили в покое.
   То есть просто бросили одних, мокрых, усталых, злых друг на друга, глухой ночью в незнакомом городе. Не сговариваясь, мы прошли шагов десять к ближайшему фонарю и тихо опустились на роскошную деревянную скамью, стоящую на чугунных лапах. В Будве её мгновенно украли бы или разломали на дрова, а здесь таких стояло множество. Одни пустовали, на других сидели люди. На нас никто не обращал особенного внимания, что было очень приятно…
   – Ладно, извини, – отжимая волосы, буркнула Сильвия. – Я замёрзла, как собачонка, и не отказалась бы от куска хорошо прожаренного мяса и пары стаканчиков красного вина!
   – Это ты меня извини, я был слишком высокомерен и самонадеян.
   – Так я сразу сказала, что это ты во всём виноват! А он ещё спорил тут… – удовлетворённо потянулась герцогиня. – Слушай, ангел, а где мы, по-твоему, с тобой находимся? Всё, что сейчас вокруг нас, это же… это…
   – Возможно, это будущее, – не совсем уверенно подтвердил я, но других вариантов не было. – Глава клана Алых Мантий каким-то невероятным волшебством умудрился забросить нас через время на сотни лет вперёд. И боюсь… мы здесь застряли.
   – В будущем? Но это же здорово, Моцарт! Священник в церкви говорил, что будущее светло и прекрасно! В нём нет болезней, нет войн, нет проблем, все богаты и счастливы. Господь сделал нам невероятный подарок, отправив сюда. Кстати, заодно идеально решил все мои проблемы, здесь скотина Кремер уж точно меня не найдёт, ха!
   Я не особо вслушивался в её болтовню, меня занимали совсем другие мысли, и места для радости в них не находилось. Ни один ангел не сомневается в Божественном промысле. Значит, если я сюда попал, то, несомненно, в этом есть Его воля. Никто не скажет мне, зачем Ему это было надо, каковы Его цели и как я могу оправдать возложенное на меня доверие Господа?
   В учебке нам всегда вбивали в голову, что первое правило любого ангела – не рассуждать, а исполнять. И это отнюдь не значит, что мы бездумные рабы Его воли! Просто, в отличие от людей, ангелы при рождении воочию видят свет Создателя, и наша преданность ему естественна, как трепетание крыльев за плечами. Хотя крылья есть не у каждого ангельского чина…
   В определённой мере мы обязаны этим людской фантазии, воспринимающей наше появление в любой точке мира исключительно как полёт. Но посланник Божий будет там, где Он этого захочет, в единый миг, не утрудив крыла и не запылив сандалий, исполняя то, что ему велено: передавая Благую весть, обрушивая огонь и серу, останавливая нож отца над горлом сына, поднимая Богоматерь на своих руках к престолу небесному!
   Это делали мы, ангелы. И я один из многих. Не такой, как все, у меня проблемы с подчинением, то есть производственный брак в чистом виде. Но я верю, я чувствую, я знаю – Бог любит меня. Таким, каким Он меня создал. И более того, таким, каким мне должно стать по Его замыслу…
   – Нам надо найти церковь, – решительно встал я.
   – Тебе так срочно приспичило получить отпущение грехов? Моцарт, сейчас уже, наверное, часов двенадцать ночи, если поблизости и есть храмы, то они закрыты.
   – Священники часто живут там же, где и служат. Понимаешь, на освящённой земле я смогу попытаться связаться с нашими и выяснить, что делать дальше. Я – ангел Девятого Легиона, и я должен был избавить Старый город от Тьмы.
   – В одиночку?! – устало поморщилась Сильвия и прямо посмотрела мне в глаза. – Я видела, как ты дерёшься, но таких тварей там сотни. Если ещё не десятки сотен! Они убили моего отца, моего брата, а мой муж… Толстозадая, трусливая, подлая, вонючая свинья, он даже не открыл ворота, когда их убивали! Он запер меня, а сам пил и молился, молился и пил, пил, пил, пока не заблевал Евангелие и не уснул в своей же луже… Ненавижу!
   – Человек слаб, не стоит его судить.
   – А это ты мог бы попробовать сказать толпе перепуганных горожан, когда они нашли то, что осталось от отца и брата. – Девушка опустила голову, в её голосе не было слёз, но он был тих до звенящего шёпота. – Их сожгли, как сжигают трупы чумных и умерших от проказы. Я даже не могу прийти на их могилы. А неделю спустя до меня дошёл слух, что тварей кто-то убивает и утренняя стража видела тела вампиров до того, как солнце превратило их в пепел. Я начала искать, я отдала почти всё своё золото, но узнала лишь имя – Моцарт…
   Это была моя ошибка. Бог не всегда хочет, чтобы деяния его ангельского воинства становились достоянием общественности. Я действительно избавил Будву от трёх кровососов. Тот, что был вторым, напал на женщину с ребёнком. Мне удалось спасти обоих, но мама от испуга упала в обморок, и я не мог оставить пятилетнюю кроху одну. Успокоил, рассмешил и, видимо случайно… назвал своё… но ведь даже не имя, а лишь презрительную кличку! Кто же знал, что всё вот так завертится?
   – Пошли, ангел…
   – Я постою.
   – Как знаешь, – устало пожала плечами Сильвия. – Ночью всё-таки сильно дует от реки, и платье так и не высохло. Я продрогла до кишок, и мне надо хлебнуть добрую кружку чего-нибудь покрепче воды. Захочешь меня найти, я буду вон там…
   Она махнула рукой налево – там, в конце улицы, сверкали яркие огни и играла музыка, наверняка таверна или кабак. Я кивнул ей. Когда стук её хлюпающих сапожек стих, молча обернулся лицом к высокому храму, издалека прочёл название «Иоанна Предтечи» и пошёл вперёд. Двери действительно были закрыты. Я остановился у порога и опустился на колени. Ангелов не учат молитвам, наше общение с Создателем иное, поэтому нужные слова мне было трудно подобрать с наскоку…
   – Господи, прости меня за то, что я такой… не такой и не знаю, чего Ты от меня хочешь. Я всё сделаю и буду очень стараться, но…
   – Думаешь, Он тебе вот так сразу и ответит, братан? – Из-за угла вышел стройный юноша в местной одежде, его глаза были скрыты за тёмными очками, а на шее болталась пищащая коробочка с нелепой грохочущей музыкой. – Ты толкиенист или так, по ходу, сам в себе прикалываешься?
   – Я ангел.
   – Тоже клёво! Типа ночной ангел, да? Слыхал, но не видел. Только от дверей отойди, тут у них камер слежения понапихано, как у крутого банка. Засекут, решат, что вор или, вааще, граффити рисовать собрался, так менты враз приедут – и бац, ночь в обезьяннике! Оно те надо?
   Я встал, потряс головой, аккуратно вычленив из его речи то, что казалось важным.
   – И это… хоть ты весь из себя достигший просвещения, кто там есть, не знаю… лесной эльф, Воин Света, ангел с карающим мечом и так далее, но… по фейсу же видно, что не отсюда.
   – И? – решился уточнить я.
   – Ну, типа за спину поглядывай, город большой, фонари кое-где битые, а к оврагам лучше вообще не подходить, – сплюнув, хмыкнул он. – Не нарывайся, короче, тут, кроме скинов и чурок, ещё всякие выползают…
   Я опустился на одно колено и склонил голову. Посланник улыбнулся, на миг коснувшись моего плеча тёплыми пальцами, и растворился в воздухе так же незаметно, как и появился. Благодарю тебя, Господи! Теперь мне было более-менее ясно, зачем меня здесь оставили – ночь, тьма, овраг, выползающее нечто… Думаю, это вполне можно считать приказом.
   Ну, раз я здесь больше чем на день, надо вернуть загулявшую герцогиню, найти нам кров и еду, а по ходу дела разобраться с тем, на что мне так мягко намекнули. Если я правильно запоминаю манеру речи этого времени, Боже, я в теме! Всё будет зачётно, обещаю…
   До кабачка, куда направилась Сильвия, я добрался быстро, старая традиция ставить дома веры рядом с домами разгула сохранилась и в эти времена. Я подобрал на углу брошенный и смятый довольно большой лист бумаги (невероятное расточительство!), испещрённый мелкими буквами с обеих сторон. Мне пришлось потратить минут десять, чтобы бегло прочесть всё. Я понял примерно треть, но и этого хватило, чтобы осознать – это ад!!!
   Все кругом воры, взяточники, маньяки и убийцы, армия распущена, земли распроданы, богатства недр дьявольским образом утекают за чей-то рубеж, люди влачат жизнь в бедноте, церковь продажна, власть порочна, кто-то выжимает лучшие мозги у учёных и отправляет их в неведомые мне США, где творятся вообще странные вещи, ибо это – Империя Зла!
   Я уже почувствовал, как у меня волосы на голове шевелятся от ужаса, но потом прочёл, что скоро всё изменится, ибо вот-вот к власти придёт ЛДПР и расстреляет всех плохих, а всем хорошим даст счастье! У меня отлегло от сердца, ну хоть кто-то взялся помочь Господу очистить мир от происков Сатаны…
   – Свободных мест нет, – остановили меня на входе двое тяжёлых ребят с бритыми головами.
   – Благородные стражи, меня должна ждать здесь рыжеволосая девушка по имени Сильвия.
   – А-а, герцогиня, что ли? – понимающе кивнул один. – Вон она, у сцены зажигает!
   Однако… не знаю, с чего это вдруг она собралась поджечь данное питейное заведение, но отметьте, как быстро её все запомнили, даже охрана!
   – Сам-то тоже из дворян? – без улыбки поинтересовался другой.
   – Нет, я ангел.
   – Чё, в натуре?
   – ???
   – Серёга, не тупи, пропусти чувака, – прикрикнул второй. – Ангел так ангел. Как зовут-то?
   – Моцарт.
   Больше мне вопросов не задавали. Пока я шёл через длинную залу, освещаемую дикими вспышками света, под бьющую по ушам музыку, то никак не мог отделаться от страшного ощущения холода под лопатками. Такое бывает, когда кто-то целится в вас сзади и оборачиваться нельзя, но надо успеть услышать щелчок спущенной тетивы, а потом упасть вбок за мгновение до того, как вас пронзит арбалетный болт. С пулей проще, наш сержант уверял, что чует запах пороха за двести шагов. Я не проверял, но нет причин ему не верить – ангелы не лгут.
   – Эй, трактирщик! Всем вина за мой счёт! – Пьяно пританцовывающая на сцене Сильвия под грохот аплодисментов швырнула стройному прилизанному официанту золотое кольцо с крупным рубином.
   Я вовремя шагнул к ней, едва успев поймать на руки, когда она умудрилась споткнуться о подол своего же платья.
   – Ох, потроха святой Терезы, как же меня… развезло-о, хоть я и не пьянею… Моцарт? И где тебя носило? Ты меня бросил… Все вы, мужики, такие… сначала взял, потом бросил… ик!
   – Где твой столик? – стиснув зубы, прорычал я.
   – Там! – Она сделала неповторимое круговое движение головой, хлестнув меня рыжими кудрями по носу.
   Я обвёл взглядом зал, нашёл предмет её одежды висящим на спинке стула и уверенно понёс даму в нужном направлении, раздвигая плечом танцующую публику. Почти высохший плащ моей невольной спутницы честно стерегла незнакомая мне девушка с коротко стриженными (как у преступницы или чумной) светлыми волосами, круглым лицом и честнейшими зелёными глазами под прозрачными стёклышками очков. При виде меня она испуганно ойкнула, пододвинула стул, куда я бесцеремонно сгрузил герцогиню, и быстро спасла от неё свой конусообразный фужер с прозрачным напитком с запахом полыни и оливкой на дне.
   – Позволяйте представить тебе обоим, – совершенно несуразно начала Сильвия, принимая вид королевы на троне. – Моего верного рыцаря, спасителя и пре…за…ступника – ангела по прозвищу Моцарт! Нет, он вроде говорил мне, как его зовут на деле самом, но… упс… я всё простила. Нет! Я забыла, а он простил, вот так точне-е-е…
   – Рита, – очень тихо представилась девушка, сняв и снова надев очки.
   – Моцарт, – буркнул я, опускаясь на свободный стул напротив. – Спасибо, что приглядели за её вещами. Сильвия, нам пора.
   – Куда? – охотно вскинулась та, пытаясь одновременно схватить (слава архангелам, разряженный) пистолет, наплечную кожаную сумку и надеть тяжёлый плащ.
   В результате, разумеется, запеленала сама себя и рухнула под стол. Я глухо застонал и дважды стукнул себя кулаком в лоб. Рита мигом пододвинула мне бокал. Я осушил его почти одним глотком, едва не подавившись оливкой, дрянь какая… Нет, винцо было женским, лёгким и сладеньким, но зачем оливку-то туда?
   – Мне заказать вам ещё мартини? – почему-то закашлявшись вместе со мной, предложила блондинка. – Или, наверное, лучше водки?
   – Да! – громко раздалось из-под стола.
   Я на всё махнул рукой, и вышколенный трактирный слуга в белой рубашке с чёрным бантиком на шее быстро принёс холодную стеклянную бутыль, три маленькие стопки и нарезку твёрдой колбасы.
   – Горячего не желаете? Бефстроганов, стейк из говядины, шашлычок?
   – Чёрный хлеб, – припоминая, сколько монет у меня в кармане, попросил я.
   Как правило, у ангелов нет денег, это верно. Но те, кто считает, что на нашей работе можно питаться только одним святым духом, тоже глубоко ошибаются. Нам никто не платит жалованья, однако, отправляя на задание, начальство иногда вынуждено давать немного золота или серебра на карманные расходы. Тем более когда работа не на один день и случиться может всякое – война правил не соблюдает.
   Банальный пример. Мы, обычные ангелы, пользуемся человеческим оружием, клинки часто ломаются, тупятся, остаются в теле недобитых тварей. Вот и попробуйте потом вымаливать новый меч у кузнеца, упирая на своё ангельское происхождение и высшие цели по защите людей. В лучшем случае вас высмеют как лжеца и попрошайку, а в худшем – надают по шеям. У простого народа это дело не застревает, а у кузнецов и оружейников особенно тяжёлая рука…
   – Держи. – Я налил первую стопку и передал Сильвии прямо под стол. Она не обиделась, привалилась спиной к моему колену и, кажется, тихо задремала.
   Наша новая знакомая тоже не спешила уходить, ей подали какое-то капучино, и мы даже разговорились. Сначала несколько напряжённо, а потом всё свободнее и смелее…
   – Вы с ней из одного клуба? – начала она.
   – Нет, мы из Будвы. Это в Черногории.
   – О-о, там, говорят, хорошее море, много отелей и сервис на высоте?
   – Могу судить только о море, – осторожно признал я.
   – Здорово, и вы так чисто говорите по-русски. Всё-таки замечательно, что ролевое движение настолько легко переходит все границы и объединяет людей. А ведь у России с Черногорией вроде бы безвизовый режим? Вы к нам самолётом или поездом?
   – Мы… по воде.
   – Ух ты… – Девушка окончательно округлила зелёные глаза под размер очков, даже не пытаясь скрыть чисто детской зависти. – Наверное, это безумно красиво и интересно – вот так плыть на лайнере из Средиземного моря в Чёрное, а потом, наверное, теплоходом по Днепру или через Волго-Донской канал. И как вам наш город?
   – Ну-у, мы успели «посмотреть» фонтан у набережной, там, где три женские скульптуры, и дойти до большого храма Иоанна Предтечи. Вот и… на первый раз… всё.
   – Вам обязательно надо посмотреть Волгоград! Здесь очень красиво: Мамаев курган, «Родина-мать», Музей боевой славы, панорама Сталинградской битвы, да мало ли… Где вы остановились?
   – Пока здесь, – признался я.
   – Вы очень приятный человек, Моцарт, – неожиданно улыбнулась Рита. – Красивый как никто, какой-то невероятно светлый и, наверное, очень добрый. Сейчас таких уже нет…
   Снизу раздался требовательный стук в столешницу, показалась чуть покачивающаяся рука с пустой стопкой. Я долил Сильвии водки и опустил вниз ещё и ломоть хлеба, пусть хоть чем-то закусывает.
   – Я оставлю вам свой номер телефона. Пусть ваша девушка позвонит, как вы проснётесь. Вот. – Она достала из сумочки что-то вроде самопишущего пера и быстро набросала на бумажной салфетке ряд цифр. – А мне, к сожалению, пора…
   – Не слишком поздно?
   – Да, уже почти два часа ночи. Но не беспокойтесь, я живу здесь недалеко. В крайнем случае всегда можно вызвать такси.
   – Не стоит привлекать внимание, я попробую справиться сам.
   – Мм… в каком смысле, вы о чём, Моцарт? – глянув на меня поверх очков, улыбнулась собеседница, а мою спину уже буквально жгли три пары глаз, и я прекрасно понимал, что это значит.
   – Рита, у вас есть зеркало?
   – Да, но маленькое, косметическое.
   – Можно?
   Я аккуратно взял из её рук плоскую серебряную коробочку, открыл и внимательно осмотрел почти пустую залу у себя за спиной. Посетители расходились. Трактирщик за стойкой протирал бокалы, два его помощника убирали со столов.
   – Кто сидит вон там, за моей спиной?
   – Там… – приподнялась девушка, вытянув шею. – Один мужчина за столом, и официанты убирают посуду. Всё. Три человека. А что?
   – Там нет ни одного человека. Они все не отражаются в зеркале.
   Я успел выхватить нож и развернуться на стуле ровно в тот миг, когда первый слуга трактирщика в белой рубашке оскалил отросшие клыки и кинулся на нас с жутким воем… почти сразу перешедшим в хрип, когда толедская сталь вспорола ему горло.
   – Мама-а! – взвизгнула белобрысая, пытаясь вскочить и убежать, но твёрдая рука поймала её за короткий подол платья и утянула под стол.
   Умница, девочка, соображает, когда надо не мешать.
   – Какого хре… – взвыл хозяин заведения, но тот мужчина, что сидел дальше всех, вдруг в два прыжка метнулся к нему и, вцепившись в шею, свалил за стойку.
   Второй слуга бросил на меня пылающий взгляд и вдруг резко кинулся лизать кровь убитого собрата, по-звериному рыча и причмокивая. Я без малейшей жалости вонзил нож ему в загривок, дважды повернул и бросился на помощь человеку за стойкой. Увы…
   Бедолага лежал растерзанный на полу, а та тварь, что порвала ему гортань, скрылась через заднюю дверь. Охраны не было. Или сбежали, или в устав их службы входит пункт «никогда ни во что не вмешиваться». Я выскочил на улицу, по следам свежей крови ещё можно было бы попытаться догнать вампира, но…
   – Господи, прости! Я убью его, даю слово, но сейчас мне надо уводить этих невинных девиц. Ты же знаешь, как силы Тьмы слетаются на запах смерти.
   Мне пришлось вернуться и едва ли не силой извлечь обеих красавиц из-под стола. От увиденного Рите стало плохо, и Сильвия вывела её под руки, аккуратно заставляя ту прихлёбывать водку из горлышка и не забывая про себя, навек любимую. Нужно было уходить побыстрее, пусть наутро со всем этим разбирается городская стража. Она здесь есть, мы же видели двоих у фонтана…
   Шли бодро. Пьяная (не в хлам, но весьма) герцогиня отважно распевала разбойничью черногорскую песню, где каждый куплет заканчивался строчкой «И спляшем на их костях!». Как дитя своего времени, она не боялась вида крови, считала, что мёртвый враг лучше живого, печатала солдатский шаг и не утруждала свою рыжекудрую голову далеко идущими планами больше чем на полтора часа вперёд. Ей наверняка было легко жить и не страшно умирать.
   Рита оказалась иной. Судя по тому, что она едва не потеряла сознание при виде трупов вампиров, видеть кровь ей приходилось в лучшем случае порезав пальчик. А уж убивать точно не случалось никого, кроме, быть может, комара или таракана. Интеллигенция, что с них взять…