Страница:
– Ну, это меня сейчас меньше всего волнует. Я поеду к Лионе и потребую освободить Жана.
– Его не отпустят.
– Но он должен жениться! – неловко пошутила Лия, после чего подавилась собственным же хихиканьем под нашими мрачными взглядами.
Некоторое время все молчали. Как же все плохо…
– Вероника, а чего я там особенно нарушил?
– Честно говоря, вопрос действительно скользкий. С одной стороны, вы, как верный вассал, выполнили свой долг, поймав преступника, покушавшегося на жизнь короля. И сделали это с полным самопожертвованием, не считаясь с личными симпатиями и антипатиями. Но с другой стороны… Он ведь ваш оруженосец, и вы бросили в лапы закона своего младшего друга, за которого несете особую ответственность. Теперь все спорят! Кто говорит, что вы поступили как честный рыцарь, поборник справедливости. Кто утверждает, что вы могли бы и сами разобраться со своим подчиненным, вместо того чтоб собственноручно отдавать его палачу. А иные твердят, что вам вообще требовалось проявить великодушие и отказаться от погони, как лицу заинтересованному. Мнений много…
Я отодвинул тарелку. Есть расхотелось. Ах, черт! До чего же все нескладно!
Самое обидное, что девчонка во многом права, и те, кто меня осуждает, тоже. Я не имел права так поступать с бедным Бульдозером. Чего бы он ни натворил – он мой друг. Надо сейчас же сбегать во дворец и разобраться с этим делом. Законы законами, но не думаю, что князь мне откажет. Злобыня и обман – суть вещи несовместимые. Вот с принцессой, возможно, придется потуже. Чего у нее сроду не было, так это хоть капли здравого рассудка.
Зато прочих жидкостей в избытке, особенно слюны и желчи.
– Лия, Вероника – все за мной! У нас срочное дело к Ее Высочеству Лионе.
– Милорд! – решительно загородила дверь суровая практикантка. – На улицах неспокойно. Вас уже пытались убить. В такой толпе любой наемник запустит вам шило в бок.
– Бульдозер мне дороже! – Я подхватил Меч Без Имени, но внизу раздался голос служанки:
– Госпожа Лия! Тут нарочный от князя к господину ландграфу.
Мы спустились в гостиную. Там стоял запыхавшийся ратник из дружины Злобыни. Судя по его глазам, случилось непоправимое.
– Седлай коня, ландграф. Меня князь тайком послал. Парня твоего на казнь ведут!
– Что?! – заорали мы все хором.
– Дело-то, вишь какое, политическое! Народ требует казнить убийцу, а все видели, кто убил. Лиона говорит, дескать, надо бросить кость собакам. Князь и рад помочь, да нечем. Покушение на короля! Не хухры-мухры. Тут уж бедолаге башку с плеч и срубят!
– Это конец, милорд, – еле слышно прошептала Лия. – Его не спасет даже вмешательство церкви.
– Лорд Скиминок, не делайте такое страшное лицо! – взмолилась Вероника. – Вы ведь не можете отбить его при всех у стражи, войска, рыцарства, народа и праведного суда.
– И в голову не бери! – поддержал русич. – Но долг твой – проводить друга в путь последний.
– Я ландграф?!! – Как от моего рева стекла не вылетели, ума не приложу.
В шумной зале повисла такая тишина… Все пригнулись.
– Ландграф, – пискнула Лия.
– Тогда – по коням.
Как мы скакали! Ветер резал легкие, кровь стучала в виски, а стук копыт торопил бешеный ритм сердца. Казалось, все мысли слились в одно короткое имя – Жан! Жан, Жан, Жан… Я не дам им его казнить. Мне плевать на их законы. Бульдозер был заколдован, он ни в чем не виноват. Я никому не позволю. За моей спиной сидела Лия, безостановочно повторяя:
– Ну, наконец-то. Вот оно и началось. Вы ведь им покажете? Покажете, да?!
Ратник держался слева на полкорпуса впереди, тоже ворча что-то вроде:
– Вот и ладушки! А то что ж… Так нельзя! Иначе что ж…
Юная ведьма неслась на помеле чуть позади, завывая не хуже чукотского шамана на генеральной репетиции. В комплексе все это создавало эффект решительной оперативной группы, летящей по вызову с включенной сиреной.
Прохожие привычно уворачивались из-под копыт, но пробиться к дворцовой площади верхами не удалось – слишком много народу там набилось. Сейчас я вспоминаю свое поведение с чувством глубокого стыда. Обычно такое хамство мне не свойственно. Мы пробивались через ряды горожан, ни разу не унизившись до просьбы пропустить. Русич охотно раздавал оплеухи всем, кто лишь дерзал возмущаться, а от моего зверского лица народ просто шарахался.
Когда мы прорвались к эшафоту, окруженному двойным кольцом бронированной гвардии, главный судья дочитывал приговор, широкоплечий палач поигрывал топором, а мой оруженосец уже стоял на коленях перед плахой.
– Кто выражает сомнения в вине этого преступника и справедливости нашего суда, тот…
– Я!! Я требую свободы для моего друга!
Площадь замерла. Молчание было напряженным и взрывоопасным, я чувствовал, что меня никто не поддерживает. Чихать! Это не проблемы! Меч Без Имени влетел в мою ладонь крайне самостоятельно. Ближайший рыцарь медленно поднял двуручный меч и неуверенно рубанул сплеча. Встретившись с моим клинком, его кованая сталь разлетелась вдребезги. Хотите драться? Отлично! Будь по-вашему.
– Остановись, ландграф!
Воины короля, обнажив оружие, взяли нас в кольцо. Рыжебородый ратник князя завертел над головой боевым топором. Вероника выудила откуда-то из-за пазухи тройку небольших молний и с опасной небрежностью жонглировала ими в воздухе. Мы были готовы на все, только Лия куда-то исчезла.
– Остановись, ландграф! – еще раз прогремел знакомый голос.
Между нами и стражей встал Злобыня Никитич. Князь демонстративно скинул парчовый кафтан, показав тонкую шелковую рубашку и полное отсутствие доспехов. Оружия при нем не было. Ворот расстегнут, обнажая могучую шею и волосатую грудь. Глаза Злобыни были полны боли и сострадания.
– Что ж, брат, хочешь рубить? Секи меня.
– Злобыня, уйди! Вы его не тронете. Я все равно пройду, не стоит усложнять мне дорогу трупами.
– Тогда рази меня первым. Тебе его все одно не спасти. Только голову сложишь!
Все. Он прав. Я никогда не смогу поднять руку на своего друга. Но как тогда Жан…
– Эгей, Бульдозер!
– Да, милорд! – Он удивленно приподнял голову от плахи.
Похоже, парень уже почти перешел в иной мир, его лицо было таким белым, как и нижняя рубашка.
– Не волнуйся, я ведь здесь! Я обязательно тебя спасу!
– Как? – тронула меня за рукав Вероника.
– Что-нибудь придумаю…
Палач вновь положил тяжелую руку на плечо моего оруженосца, и я потерял голову. Меч Без Имени взлетел над князем…
– Не надо, милорд! Я согласна!!!
Лия! Девочка моя, что ты делаешь? Это же опасно! Я не хочу терять двоих друзей сразу. Почему все поступают как им заблагорассудится и никто не подумает обо мне? Эгоисты! Меч Без Имени ткнулся клинком в мостовую.
Злобыня обнял меня за плечи, успокаивающе встряхнул и повел к эшафоту.
Казнь затягивалась, моя соратница что-то яростно втолковывала судье. Тот какое-то время брыкался, потом прекратил бессмысленный спор, швырнул свою шапочку наземь и, базарно ругаясь, ушел с помоста. Лия вскочила на плаху и тоненьким, срывающимся голоском завопила на всю площадь:
– Я беру его в мужья!
Площадь недоуменно смолкла. Толпа не любит, когда у нее отнимают игрушку.
Тогда князь, как представитель власти, первым поднялся на эшафот и переговорил с народом:
– Права девчушка! Есть такой древний обычай – если какая невинная девица пожелает взять в мужья преступника, то препятствий ей не чинить! Пусть она добровольным замужеством со злодеем и его, и свою душу спасет. Это уж как будто сама Богородица их пресвятым покровом накрыла. Венчать обоих сей же час, да не вредить ни словом, ни делом!
В толпе недовольно заворчали, но мы с Вероникой уже развязывали Бульдозера. Палач что-то забормотал о своей неоплаченной работе, дескать, не дело отбивать у него хлеб. Юная ведьма быстро и доходчиво объяснила ему, что при повторной претензии он будет превращен в жабу и сможет счастливо доживать свой век в болоте, питаясь комарами, а их ему по гроб жизни хватит! Палач подумал и умолк. Меж тем Злобыня Никитич поднял руку, обращаясь лично ко мне:
– Тяжела твоя вина, ландграф! Не след такому герою против воли народной идти. Не для того тебе Меч Без Имени даден, чтоб злодеев от кары справедливой спасать. Ну, да все в руках Божьих… Забирай своего парня. Жени его. А в наказание велю – завтра на утренней заре покинуть город и доколе государь наш Плимутрок не простит тебя, не возвращаться!
Кое-кто даже зааплодировал. Князь тихо улыбнулся в усы и подмигнул. Что ж, спасибо, друже. Мы и вправду чертовски легко отделались. Начнись драка – толпа просто затоптала бы меня, невзирая на былые заслуги. Вот и совершай им подвиги после этого. Нас окружила конная стража и с почетом отконвоировала в ближайшую церковь. Все понимали, что при малейшем намеке на неискренность и Лию, и Жана, и меня с Вероникой попросту разорвут. Вот партизанка. Вспомнила же какой-то обычай, им уж поди лет сто никто не пользуется. Наверное, в книжках вычитала. Ну, крошка, теперь выходи замуж, иначе парня казнят. Моя спутница, похоже, надеялась как-то улизнуть. Дудки!
– Милорд, я передумала, – драматическим шепотом просигналила она.
– Поздно. Делай счастливое лицо и улыбайся. Ты невеста, у тебя такой праздник…
– Милорд, – не менее испуганно загудел Жан, – я не хочу на ней жениться. Я еще так молод…
– Раньше думать надо было. Да улыбайтесь же вы оба, идиоты! На вас все смотрят.
– Я только хотела его спасти!
– Мы с ней разного сословия!
– Он же ничего не смыслит в хозяйстве!
– Я с ней один на ночь не останусь!
– У меня и без его белья хлопот хватает!
– Папа этого не переживет!
– А стирка опять на мне?!
– Милорд, вам что, нас совсем не жалко! – тихо заскулили оба, видя, что я не обращаю на их стенания никакого внимания.
Я был занят. Широко улыбался страже, приветственно помахивал ручкой народу, неприлично подмигивал священнику и крепко держал за шиворот Веронику, еще устроит праздничный фейерверк прямо в храме. Не помню, как называлась церковь… То ли «Откровения святой Капитолины», то ли «Видения пречистого Фомы». Наверное, все же Капитолины, там все внутри было исписано фресками с этакой могучей розовощекой бабой. Меня еще поразило несоответствие ее достаточно свободных поз с невинным выражение круглых глаз. Думаю, до святых откровений она вела более чем вольную жизнь…
– Опуститесь на колени, дети мои, – мягко начал пожилой священник. – Кто свидетельствует со стороны жениха?
– Я! Благородный лорд Скиминок, Ревнитель и Хранитель, тринадцатый ландграф Меча Без Имени.
– Кто свидетельствует со стороны невесты?
– Вероника Таймс из Тихого Пристанища, в настоящее время практикантка, но в недалеком будущем профессиональная ведь…
Дальше я попросту прикрыл ей рот. Если церковник что и понял, то сделал вид, что не расслышал. Мудрый старик. Он заставил молодоженов взяться за руки и довольно быстро произвел всю церемонию, сократив ее до предела. Жан молчал, хватая ртом воздух, а Лия сопровождала все слова священнослужителя хлесткими комментариями сквозь зубы:
– Да убоится жена мужа своего…
– Мы еще посмотрим, кто кого убоится!
– Ибо как муж глава жены, так и…
– Ну да, если эту тыкву с опилками называть головой!
– В горе и радости до самой смерти…
– Я подозреваю, что похороны будут уже на днях!
Пришлось отвесить ей легкий шлепок по заднице, только тогда моя сподвижница обиженно заткнулась.
– Жан-Батист-Клод-Шарден ле Буль де Зир, готов ли ты взять в жены названную Лилиану из Брокса близ Ристайла?
Бульдозер молчал. Когда он наконец набрался храбрости и распахнул пасть, я засунул туда носовой платок, взяв бразды в свои руки:
– Он просто ошалел от счастья, ваше святейшество. Парня чуть не обезглавили, он весь переполнен благодарностью Святой Деве Марии и ее милой подвижнице. Вы же видите, он хочет сказать – да!
– А ты, Лилиана из Брокса близ Ристайла, готова ли взять в мужья названного Жана-Батиста-Клода-Шардена ле Буль де Зира? – подумав, согласился священник.
Лия уже точно намеревалась выпалить все, что накипело. Стоящие вокруг стражи и представители реакционной части уличного сброда с надеждой растопырили уши. Юная ведьма быстро наклонилась и что-то шепнула своей подружке.
– Да! – в голос заорала Лия.
Все разочарованно выдохнули.
– Объявляю вас мужем и женой! – радостно заключил пожилой священник, захлопывая книгу.
Я поманил пальцем Веронику.
– Лорд Скиминок, я всего лишь спросила у нее, не дать ли ей капли для увеличения размера носа у мужчин в четыре раза против настоящего?
Все ясно. Бедный Жан… Хотя какая теперь разница, дело сделано.
Единственный червячок, точивший меня изнутри: а на собственном ли муже моя спутница собиралась опробовать подарок ведьмы? Уж слишком многообещающе Лия глядела в мою сторону…
Вечером нас навестил князь и верховная ведьма Тихого Пристанища Горгулия Таймс. Как в старые добрые времена, мы сидели в гостиной комнате за одним столом. В камине трещали поленья, ужин был сытным и обильным, вино густым, а свечи воздавали удивительно лирическую атмосферу… Я наслаждался отдыхом. Все эти рыцарские приключения, спектакли классического средневековья, романтическое шоу на фоне эшафотов и крепостных башен… Это греет. Вроде как бы получил отпуск и вместо рыбалки, охоты или санатория отправился сюда. Здесь все свежей, все интересней, даже тоска по дому не ощущается. Помнится, в прошлый раз я больше волновался. Ну, теперь-то известно, что где-то переходах Локхайма есть дверь, напрямую ведущая в наш мир. В Прибалтику! Мама дорогая!!! Они же отделились. У них суверенное государство! А тут я ни с того ни с сего, без документов, без визы! О нет!
– Здоровье короля не вызывает у меня особой тревоги, – заметила верховная ведьма, переключившись исключительно на вино. – Ему нужно несколько дней спокойного сна, правильное питание и полное отсутствие врачей.
– Тесть рвется к делам, – сурово кивнул князь. – Не след ему волноваться. Может, повязать государя, для его же пользы?
– Я помогу, у меня есть опыт, – дружелюбно предложила Вероника. – Может быть, стоит его угостить тазиком валерьянки? У нас еще осталось литра два.
Лия и Бульдозер молчали. Они сидели рука об руку с надутыми мордами и не прикасались ни к чему на столе. Мы все понимали их состояние, потому и не лезли с утешительными поздравлениями. Жан еще не пришел в себя от столь быстрой перемены событий. Представьте себе – быть блестящим рыцарем, почти героем, потом бесповоротно уйти в чуждую религию, добровольно стать бессловесным, заколдованным оружием, совершить преступление века, бежать, получить неожиданное прозрение от чар, встретить друзей, попасть на эшафот и спасти собственную жизнь навязанной женитьбой. Причем на таком «милом» создании, что плаха могла бы показаться желаннее брачного ложа. Это ж какие нервы должны быть?! А, ладно, натура у парня истерическая, но с другой стороны, наши прошлые приключения все же закалили его душу.
Лия… Бедная моя девочка, золотоволосая подружка, первый друг и помощник везде и во всем – что же ты наделала? Теперь ты замужняя дама. Но что сулит тебе судьба? Изгнание! Заварили вы кашку, а расхлебывать мне.
Господи, и за что я вас так люблю?
– Жан, не сиди как на похоронах. Раз уж все так произошло, давай займемся прямым рыцарским делом – поедем совершать наши безумные подвиги! Ты еще не надумал уйти из оруженосцев?
– Н… е… нет! Нет, милорд! – проснулся он. – Я готов пойти за вами куда угодно и искупить свой страшный грех. Моя жизнь по-прежнему принадлежит вам без остатка!
– Ну вот, здрасте! А я? Я что, опять на бобах? – привычно заворчала новобрачная. – Лорд Скиминок, у меня такое ощущение, будто вы намерены разбираться с Раюмсдалем. Веселенькое свадебное путешествие! Да я стану вдовой еще до начала медового месяца.
– Можете пожить в Тихом Пристанище. Вам будут рады, – примиряюще предложила Горгулия Таймс.
– Нет! – дружно подпрыгнули Лия с Бульдозером.
У них были не лучшие воспоминания об этом заповеднике ведьм. Когда-то, давно, их там чуть не съели.
– Брат, ты там смотри, не лезь к черту на рога. Надо бы тебе дружину дать, да вишь, мятежи у нас по окраинам. Ратников мало. Много народу в Ристайльской сече положили. Но уж ежели прижмет – шли гонца! Брошу все и сам приеду.
– Все нормально будет, не переживайте, – бодренько начал я.
– Ну, да… Его объявили вне закона, лишили всех поместий, изгнали из королевства, а ему все нипочем! Настоящий ландграф! – завистливо закончила верховная ведьма. – Ты ведь теперь за Зубами пойдешь, а это дело гиблое. Завещать-то есть что? Лучше сразу скажи. Потом твои вещи пойдут нарасхват, как мощи святых. Я побуду твоим душеприказчиком, прослежу кому чего…
– Кроссовки – Злобыне, у нас один размер. Тельняшку – кардиналу, он так похож на отставного адмирала флота. Джинсы – Веронике, пусть ушьет, она давно на них облизывается. Рубашку на общее обозрение в Национальный музей. Всем прочим по пуговице. Меч засунуть в камень до следующего героя. Кто сумеет вытащить – тот и Скиминок! – По-моему, она восприняла мою ахинею вполне серьезно. – Вы бы лучше объяснили мне: в чем опасность этих Зубов? Почему о них боятся говорить? Чем они хуже того, что мы уже видели?
– Тем, что мы о них ничего не знаем! – подумав, решили все.
– Угу. Значит, пойди туда – не знаю куда, принеси то – не знаю что. Если невкусно – выплюнь, если непрочно – сломай, если грязно – отмой, если так уж плохо – вообще выброси! Главное, что в результате человечество было спасено. Угадал?
– Да не сердись ты! – Горгулия Таймс усадила меня буйного в кресло и подлила вина. – Зубы – это тайна за семью печатями. Тот, кто лишь прикоснется к ней, познает смысл пребывания Ризенкампфа в нашем мире. Посоветовать тебе нечего, даже в какую сторону направиться. Одно могу сказать точно – Веронику я с тобой не отпущу!
– Да я сама пойду! – взвилась длинноносая практикантка.
– Спасение человечества – хорошее дело! По закону, ведьмы в нем участвовать не могут. Наша прямая задача – творить пакости!
Вероника поникла, едва не плача: крыть было нечем.
– Когда отправляешься, друже? – посуровел князь.
– Да буквально сейчас… Лия – собирай вещи, Жан – седлай лошадей!
Мы посидели еще какое-то время. Больше молчали, перед расставанием все равно не наговоришься. Злобыня обещал присмотреть за всем. Юная ведьма поклялась, что выберется к нам при первой возможности сотворить что-нибудь неприличное. Потом мы все спустились вниз, пышной кавалькадой выехали со двора, друзья проводили нас за крепостную стену и пожелали всех благ.
Стражники махали вслед. Чья-то маленькая девочка долго кричала: «Возвращайся пожалуйста, добрый рыцарь Скиминок!» Утро настраивало на приключения. Мы втроем, прежней боевой командой, навстречу неизвестности… Мечта! Настроение испортила Лия.
– Милорд, я не хотела говорить при всех, но… Вот это я нашла прибитым к входной двери.
Она протянула мне черный нож с клеймом одуванчика и клочок бумаги с одной короткой фразой: «Мне очень жаль…» Давненько я не навещал Матвеича, мага-ветеринара, волей судьбы застрявшего в портовом городке Вошнахауз. Надо признать, он там неплохо устроился. У него свой дом, престижная профессия, люди уважают, в высший свет вхож левой ногой – как видите, жизнь не пыльная. В моем мире Виктор Михайлович был обычным врачом-ветеринаром, лечил зверушек, читал газеты и слыхом не слыхивал ни о каких параллельных мирах. А ведь поди ж ты, попал… В лицо называл Ризенкампфа сволочью, участвовал в последнем штурме Локхайма – в общем, мужик отчаянный. Мы направили коней к нему. Слишком много непонятного, знаете ли.
Основной вопрос – это Зубы. Сколько мне о них ни талдычили, ни черта я не понял! Тут и с поллитрой, поди, не разберешься. Ясно одно – надо найти Раюмсдаля, взять его за ухо, да задать пару простеньких вопросов в стиле НКВД и Святой инквизиции. Уж он-то не будет строить из себя героя-молодогвардейца – мигом всех продаст! Вот только где его искать?
Вторая проблема – черные ножи наемного убийцы. Хотел бы я знать имя того гада, что так трогательно обо мне заботится. Два покушения подряд. Тут все ясно, но почему убийца порешил Кривого? Ведь мог бы прекрасно уложить меня или просто дать возможность одноглазому психопату спустить тетиву.
Загвоздочка… Может быть, здесь задеты принципиальные законы профессиональной чести? Может, таинственный наемник подрядился убить меня собственноручно и не позволит сделать это никому другому? Такой вариант выглядит вполне логично. Вот только мне кажется, что почерк на записке похож на женский… Бывают женщины-убийцы?
– Пруд пруди! – уверенно подтвердила Лия, оказывается, какое-то время я уже рассуждал вслух.
Наши кони шли неспешной рысцой. Бульдозер в полном облачении рыцаря с откинутым забралом и копьем наперевес, его супруга в дорожном костюмчике пажа, с кинжалом у пояса и объемными седельными сумками с провизией.
– Слушай, Жан. Ну-ка, проясни мне с десяток вопросиков по поводу твоего кришнаитства.
– Мне стыдно, милорд. Я был околдован.
– Дело прошлое. Ты проник в их структуру?
– Чего, чего? – не понял мой оруженосец. – Как вы могли подумать?! Конечно, я виноват. Но даже под властью чар у меня оставались честь и совесть, а уж дойти до того, чтобы лично участвовать в таком…
– Что ты имеешь в виду? – Теперь уже я не уловил, о чем это он. Хотя обычно соображалка у меня более ретивая.
– Ну, вы ведь спрашивали насчет церемоний посвящения?
– Говори милорду правду, несчастный! – прикрикнула Лия, отвешивая Жану подзатыльник. – Здесь мы задаем вопросы!
– Я не участвовал! – твердо заявил Бульдозер. – Но… ну… вообще-то мне не очень предлагали. Я еще не проникся учением Кришны до того, чтобы полностью раствориться в его Свете.
– А те, что растворились?
– О, они удостоятся чести войти в Новый мир и стать столпами нового порядка!
– Что еще за новый прядок?
– Это когда всем миром будет управлять возрожденный Кришна. Не станет королей, церкви, власти, дворянства, сословий. Все начнут любить друг друга и ощущать себя едиными частичками Вселенной. Надо лишь молиться, бить в барабаны, забыть все слова, кроме «Хари Кришна!», и трудиться не покладая рук, чтобы у высших посвященных не отнимать силы, необходимые для своевременного обращения заблудших.
– Жан, милый, и ты в это веришь? – жалостливо всплеснула руками Лия.
– Теперь нет, – подумав, ответил Бульдозер. – По здравом размышлении все это такая ересь! Но, лорд Скиминок, ведь меня почти убедили. Я верил! Прочие братья просто живут этим, они не мыслят себе иного существования. Из наших рядов четверо ушли в почетные ряды Зубоносцев.
– Видел, встречались.
– Нет, нет. Не те, с кем вы сражались. Им ведь сначала нужно пройти соответствующее обучение. Столпов Кришны вы видели лишь троих. Один квакал, а двое были в капюшонах.
– Значит, их называют столпами? То-то они показались мне такими дубовыми. Так получается, что и они где-то обучаются диверсионной деятельности. После успешной сдачи экзаменов их торжественно называют, столпами, столбами, бревнами или чурками. Тогда они от души бьют лбом всех, кто не с ними. Выходит, что твое покушение на короля было чем-то вроде испытания?
– Да, пожалуй… Но сама церемония посвящения гораздо страшнее. Новоизбранный должен отречься от пошлого быта и в качестве искупительной жертвы положить к ногам Кришны теплое сердце самого близкого человека.
– Что за чушь?! Это же не имеет ничего общего с кришнаитской религией! По крайней мере, в моем мире.
– Лорд Скиминок, может, все-таки прервемся на обед? – взмолилась Лия.
Мы объявили привал. Но прежде, чем незаменимая наша начала резать хлеб, прямо из воздуха сформировалось одутловатое старушечье лицо метра полтора в длину. Все обалдели… Бесцветные глазки несколько секунд изучали меня, потом тонкие губы раскрылись, и свистящий шепот удивленно прошелестел над дорогой:
– Еще живой? Ничего не понимаю…
Видение исчезло. Мы сидели как мышки, с распахнутыми ртами, не произнося ни слова. Не знаю насчет других, а в лично моей пустой голове пульсировала лишь одна мысль – кого же просто заклинивало на этой фразе?! Если бы я своими глазами не видел, как его увела Смерть, можно было бы подумать…
– Я боюсь!
– Не бойся!
– А я боюсь!
– Жан, успокой свою истерическую супругу!
– Лиечка…
– Цыц! О боги, дайте мне терпение не убить кое-кого до обеда.
– Но я только хотел сказать…
– Не будем спорить. В конце концов, кто здесь главный? Вот именно! Да и что невероятного, собственно, произошло? Ну, трансформировалась из разреженной воздушной массы диковатая субстанция пенсионного возраста с замашками старорежимной содержательницы борделей. Это же не причина для паники!
– Так я и не паникую, я боюсь! – уперлась Лия. – Может быть, в вашем мире, лорд Скиминок, такие видения и не в диковинку, но в нашей некультурной стране это редкость.
– Его не отпустят.
– Но он должен жениться! – неловко пошутила Лия, после чего подавилась собственным же хихиканьем под нашими мрачными взглядами.
Некоторое время все молчали. Как же все плохо…
– Вероника, а чего я там особенно нарушил?
– Честно говоря, вопрос действительно скользкий. С одной стороны, вы, как верный вассал, выполнили свой долг, поймав преступника, покушавшегося на жизнь короля. И сделали это с полным самопожертвованием, не считаясь с личными симпатиями и антипатиями. Но с другой стороны… Он ведь ваш оруженосец, и вы бросили в лапы закона своего младшего друга, за которого несете особую ответственность. Теперь все спорят! Кто говорит, что вы поступили как честный рыцарь, поборник справедливости. Кто утверждает, что вы могли бы и сами разобраться со своим подчиненным, вместо того чтоб собственноручно отдавать его палачу. А иные твердят, что вам вообще требовалось проявить великодушие и отказаться от погони, как лицу заинтересованному. Мнений много…
Я отодвинул тарелку. Есть расхотелось. Ах, черт! До чего же все нескладно!
Самое обидное, что девчонка во многом права, и те, кто меня осуждает, тоже. Я не имел права так поступать с бедным Бульдозером. Чего бы он ни натворил – он мой друг. Надо сейчас же сбегать во дворец и разобраться с этим делом. Законы законами, но не думаю, что князь мне откажет. Злобыня и обман – суть вещи несовместимые. Вот с принцессой, возможно, придется потуже. Чего у нее сроду не было, так это хоть капли здравого рассудка.
Зато прочих жидкостей в избытке, особенно слюны и желчи.
– Лия, Вероника – все за мной! У нас срочное дело к Ее Высочеству Лионе.
– Милорд! – решительно загородила дверь суровая практикантка. – На улицах неспокойно. Вас уже пытались убить. В такой толпе любой наемник запустит вам шило в бок.
– Бульдозер мне дороже! – Я подхватил Меч Без Имени, но внизу раздался голос служанки:
– Госпожа Лия! Тут нарочный от князя к господину ландграфу.
Мы спустились в гостиную. Там стоял запыхавшийся ратник из дружины Злобыни. Судя по его глазам, случилось непоправимое.
– Седлай коня, ландграф. Меня князь тайком послал. Парня твоего на казнь ведут!
– Что?! – заорали мы все хором.
– Дело-то, вишь какое, политическое! Народ требует казнить убийцу, а все видели, кто убил. Лиона говорит, дескать, надо бросить кость собакам. Князь и рад помочь, да нечем. Покушение на короля! Не хухры-мухры. Тут уж бедолаге башку с плеч и срубят!
– Это конец, милорд, – еле слышно прошептала Лия. – Его не спасет даже вмешательство церкви.
– Лорд Скиминок, не делайте такое страшное лицо! – взмолилась Вероника. – Вы ведь не можете отбить его при всех у стражи, войска, рыцарства, народа и праведного суда.
– И в голову не бери! – поддержал русич. – Но долг твой – проводить друга в путь последний.
– Я ландграф?!! – Как от моего рева стекла не вылетели, ума не приложу.
В шумной зале повисла такая тишина… Все пригнулись.
– Ландграф, – пискнула Лия.
– Тогда – по коням.
Как мы скакали! Ветер резал легкие, кровь стучала в виски, а стук копыт торопил бешеный ритм сердца. Казалось, все мысли слились в одно короткое имя – Жан! Жан, Жан, Жан… Я не дам им его казнить. Мне плевать на их законы. Бульдозер был заколдован, он ни в чем не виноват. Я никому не позволю. За моей спиной сидела Лия, безостановочно повторяя:
– Ну, наконец-то. Вот оно и началось. Вы ведь им покажете? Покажете, да?!
Ратник держался слева на полкорпуса впереди, тоже ворча что-то вроде:
– Вот и ладушки! А то что ж… Так нельзя! Иначе что ж…
Юная ведьма неслась на помеле чуть позади, завывая не хуже чукотского шамана на генеральной репетиции. В комплексе все это создавало эффект решительной оперативной группы, летящей по вызову с включенной сиреной.
Прохожие привычно уворачивались из-под копыт, но пробиться к дворцовой площади верхами не удалось – слишком много народу там набилось. Сейчас я вспоминаю свое поведение с чувством глубокого стыда. Обычно такое хамство мне не свойственно. Мы пробивались через ряды горожан, ни разу не унизившись до просьбы пропустить. Русич охотно раздавал оплеухи всем, кто лишь дерзал возмущаться, а от моего зверского лица народ просто шарахался.
Когда мы прорвались к эшафоту, окруженному двойным кольцом бронированной гвардии, главный судья дочитывал приговор, широкоплечий палач поигрывал топором, а мой оруженосец уже стоял на коленях перед плахой.
– Кто выражает сомнения в вине этого преступника и справедливости нашего суда, тот…
– Я!! Я требую свободы для моего друга!
Площадь замерла. Молчание было напряженным и взрывоопасным, я чувствовал, что меня никто не поддерживает. Чихать! Это не проблемы! Меч Без Имени влетел в мою ладонь крайне самостоятельно. Ближайший рыцарь медленно поднял двуручный меч и неуверенно рубанул сплеча. Встретившись с моим клинком, его кованая сталь разлетелась вдребезги. Хотите драться? Отлично! Будь по-вашему.
– Остановись, ландграф!
Воины короля, обнажив оружие, взяли нас в кольцо. Рыжебородый ратник князя завертел над головой боевым топором. Вероника выудила откуда-то из-за пазухи тройку небольших молний и с опасной небрежностью жонглировала ими в воздухе. Мы были готовы на все, только Лия куда-то исчезла.
– Остановись, ландграф! – еще раз прогремел знакомый голос.
Между нами и стражей встал Злобыня Никитич. Князь демонстративно скинул парчовый кафтан, показав тонкую шелковую рубашку и полное отсутствие доспехов. Оружия при нем не было. Ворот расстегнут, обнажая могучую шею и волосатую грудь. Глаза Злобыни были полны боли и сострадания.
– Что ж, брат, хочешь рубить? Секи меня.
– Злобыня, уйди! Вы его не тронете. Я все равно пройду, не стоит усложнять мне дорогу трупами.
– Тогда рази меня первым. Тебе его все одно не спасти. Только голову сложишь!
Все. Он прав. Я никогда не смогу поднять руку на своего друга. Но как тогда Жан…
– Эгей, Бульдозер!
– Да, милорд! – Он удивленно приподнял голову от плахи.
Похоже, парень уже почти перешел в иной мир, его лицо было таким белым, как и нижняя рубашка.
– Не волнуйся, я ведь здесь! Я обязательно тебя спасу!
– Как? – тронула меня за рукав Вероника.
– Что-нибудь придумаю…
Палач вновь положил тяжелую руку на плечо моего оруженосца, и я потерял голову. Меч Без Имени взлетел над князем…
– Не надо, милорд! Я согласна!!!
Лия! Девочка моя, что ты делаешь? Это же опасно! Я не хочу терять двоих друзей сразу. Почему все поступают как им заблагорассудится и никто не подумает обо мне? Эгоисты! Меч Без Имени ткнулся клинком в мостовую.
Злобыня обнял меня за плечи, успокаивающе встряхнул и повел к эшафоту.
Казнь затягивалась, моя соратница что-то яростно втолковывала судье. Тот какое-то время брыкался, потом прекратил бессмысленный спор, швырнул свою шапочку наземь и, базарно ругаясь, ушел с помоста. Лия вскочила на плаху и тоненьким, срывающимся голоском завопила на всю площадь:
– Я беру его в мужья!
Площадь недоуменно смолкла. Толпа не любит, когда у нее отнимают игрушку.
Тогда князь, как представитель власти, первым поднялся на эшафот и переговорил с народом:
– Права девчушка! Есть такой древний обычай – если какая невинная девица пожелает взять в мужья преступника, то препятствий ей не чинить! Пусть она добровольным замужеством со злодеем и его, и свою душу спасет. Это уж как будто сама Богородица их пресвятым покровом накрыла. Венчать обоих сей же час, да не вредить ни словом, ни делом!
В толпе недовольно заворчали, но мы с Вероникой уже развязывали Бульдозера. Палач что-то забормотал о своей неоплаченной работе, дескать, не дело отбивать у него хлеб. Юная ведьма быстро и доходчиво объяснила ему, что при повторной претензии он будет превращен в жабу и сможет счастливо доживать свой век в болоте, питаясь комарами, а их ему по гроб жизни хватит! Палач подумал и умолк. Меж тем Злобыня Никитич поднял руку, обращаясь лично ко мне:
– Тяжела твоя вина, ландграф! Не след такому герою против воли народной идти. Не для того тебе Меч Без Имени даден, чтоб злодеев от кары справедливой спасать. Ну, да все в руках Божьих… Забирай своего парня. Жени его. А в наказание велю – завтра на утренней заре покинуть город и доколе государь наш Плимутрок не простит тебя, не возвращаться!
Кое-кто даже зааплодировал. Князь тихо улыбнулся в усы и подмигнул. Что ж, спасибо, друже. Мы и вправду чертовски легко отделались. Начнись драка – толпа просто затоптала бы меня, невзирая на былые заслуги. Вот и совершай им подвиги после этого. Нас окружила конная стража и с почетом отконвоировала в ближайшую церковь. Все понимали, что при малейшем намеке на неискренность и Лию, и Жана, и меня с Вероникой попросту разорвут. Вот партизанка. Вспомнила же какой-то обычай, им уж поди лет сто никто не пользуется. Наверное, в книжках вычитала. Ну, крошка, теперь выходи замуж, иначе парня казнят. Моя спутница, похоже, надеялась как-то улизнуть. Дудки!
– Милорд, я передумала, – драматическим шепотом просигналила она.
– Поздно. Делай счастливое лицо и улыбайся. Ты невеста, у тебя такой праздник…
– Милорд, – не менее испуганно загудел Жан, – я не хочу на ней жениться. Я еще так молод…
– Раньше думать надо было. Да улыбайтесь же вы оба, идиоты! На вас все смотрят.
– Я только хотела его спасти!
– Мы с ней разного сословия!
– Он же ничего не смыслит в хозяйстве!
– Я с ней один на ночь не останусь!
– У меня и без его белья хлопот хватает!
– Папа этого не переживет!
– А стирка опять на мне?!
– Милорд, вам что, нас совсем не жалко! – тихо заскулили оба, видя, что я не обращаю на их стенания никакого внимания.
Я был занят. Широко улыбался страже, приветственно помахивал ручкой народу, неприлично подмигивал священнику и крепко держал за шиворот Веронику, еще устроит праздничный фейерверк прямо в храме. Не помню, как называлась церковь… То ли «Откровения святой Капитолины», то ли «Видения пречистого Фомы». Наверное, все же Капитолины, там все внутри было исписано фресками с этакой могучей розовощекой бабой. Меня еще поразило несоответствие ее достаточно свободных поз с невинным выражение круглых глаз. Думаю, до святых откровений она вела более чем вольную жизнь…
– Опуститесь на колени, дети мои, – мягко начал пожилой священник. – Кто свидетельствует со стороны жениха?
– Я! Благородный лорд Скиминок, Ревнитель и Хранитель, тринадцатый ландграф Меча Без Имени.
– Кто свидетельствует со стороны невесты?
– Вероника Таймс из Тихого Пристанища, в настоящее время практикантка, но в недалеком будущем профессиональная ведь…
Дальше я попросту прикрыл ей рот. Если церковник что и понял, то сделал вид, что не расслышал. Мудрый старик. Он заставил молодоженов взяться за руки и довольно быстро произвел всю церемонию, сократив ее до предела. Жан молчал, хватая ртом воздух, а Лия сопровождала все слова священнослужителя хлесткими комментариями сквозь зубы:
– Да убоится жена мужа своего…
– Мы еще посмотрим, кто кого убоится!
– Ибо как муж глава жены, так и…
– Ну да, если эту тыкву с опилками называть головой!
– В горе и радости до самой смерти…
– Я подозреваю, что похороны будут уже на днях!
Пришлось отвесить ей легкий шлепок по заднице, только тогда моя сподвижница обиженно заткнулась.
– Жан-Батист-Клод-Шарден ле Буль де Зир, готов ли ты взять в жены названную Лилиану из Брокса близ Ристайла?
Бульдозер молчал. Когда он наконец набрался храбрости и распахнул пасть, я засунул туда носовой платок, взяв бразды в свои руки:
– Он просто ошалел от счастья, ваше святейшество. Парня чуть не обезглавили, он весь переполнен благодарностью Святой Деве Марии и ее милой подвижнице. Вы же видите, он хочет сказать – да!
– А ты, Лилиана из Брокса близ Ристайла, готова ли взять в мужья названного Жана-Батиста-Клода-Шардена ле Буль де Зира? – подумав, согласился священник.
Лия уже точно намеревалась выпалить все, что накипело. Стоящие вокруг стражи и представители реакционной части уличного сброда с надеждой растопырили уши. Юная ведьма быстро наклонилась и что-то шепнула своей подружке.
– Да! – в голос заорала Лия.
Все разочарованно выдохнули.
– Объявляю вас мужем и женой! – радостно заключил пожилой священник, захлопывая книгу.
Я поманил пальцем Веронику.
– Лорд Скиминок, я всего лишь спросила у нее, не дать ли ей капли для увеличения размера носа у мужчин в четыре раза против настоящего?
Все ясно. Бедный Жан… Хотя какая теперь разница, дело сделано.
Единственный червячок, точивший меня изнутри: а на собственном ли муже моя спутница собиралась опробовать подарок ведьмы? Уж слишком многообещающе Лия глядела в мою сторону…
Вечером нас навестил князь и верховная ведьма Тихого Пристанища Горгулия Таймс. Как в старые добрые времена, мы сидели в гостиной комнате за одним столом. В камине трещали поленья, ужин был сытным и обильным, вино густым, а свечи воздавали удивительно лирическую атмосферу… Я наслаждался отдыхом. Все эти рыцарские приключения, спектакли классического средневековья, романтическое шоу на фоне эшафотов и крепостных башен… Это греет. Вроде как бы получил отпуск и вместо рыбалки, охоты или санатория отправился сюда. Здесь все свежей, все интересней, даже тоска по дому не ощущается. Помнится, в прошлый раз я больше волновался. Ну, теперь-то известно, что где-то переходах Локхайма есть дверь, напрямую ведущая в наш мир. В Прибалтику! Мама дорогая!!! Они же отделились. У них суверенное государство! А тут я ни с того ни с сего, без документов, без визы! О нет!
– Здоровье короля не вызывает у меня особой тревоги, – заметила верховная ведьма, переключившись исключительно на вино. – Ему нужно несколько дней спокойного сна, правильное питание и полное отсутствие врачей.
– Тесть рвется к делам, – сурово кивнул князь. – Не след ему волноваться. Может, повязать государя, для его же пользы?
– Я помогу, у меня есть опыт, – дружелюбно предложила Вероника. – Может быть, стоит его угостить тазиком валерьянки? У нас еще осталось литра два.
Лия и Бульдозер молчали. Они сидели рука об руку с надутыми мордами и не прикасались ни к чему на столе. Мы все понимали их состояние, потому и не лезли с утешительными поздравлениями. Жан еще не пришел в себя от столь быстрой перемены событий. Представьте себе – быть блестящим рыцарем, почти героем, потом бесповоротно уйти в чуждую религию, добровольно стать бессловесным, заколдованным оружием, совершить преступление века, бежать, получить неожиданное прозрение от чар, встретить друзей, попасть на эшафот и спасти собственную жизнь навязанной женитьбой. Причем на таком «милом» создании, что плаха могла бы показаться желаннее брачного ложа. Это ж какие нервы должны быть?! А, ладно, натура у парня истерическая, но с другой стороны, наши прошлые приключения все же закалили его душу.
Лия… Бедная моя девочка, золотоволосая подружка, первый друг и помощник везде и во всем – что же ты наделала? Теперь ты замужняя дама. Но что сулит тебе судьба? Изгнание! Заварили вы кашку, а расхлебывать мне.
Господи, и за что я вас так люблю?
– Жан, не сиди как на похоронах. Раз уж все так произошло, давай займемся прямым рыцарским делом – поедем совершать наши безумные подвиги! Ты еще не надумал уйти из оруженосцев?
– Н… е… нет! Нет, милорд! – проснулся он. – Я готов пойти за вами куда угодно и искупить свой страшный грех. Моя жизнь по-прежнему принадлежит вам без остатка!
– Ну вот, здрасте! А я? Я что, опять на бобах? – привычно заворчала новобрачная. – Лорд Скиминок, у меня такое ощущение, будто вы намерены разбираться с Раюмсдалем. Веселенькое свадебное путешествие! Да я стану вдовой еще до начала медового месяца.
– Можете пожить в Тихом Пристанище. Вам будут рады, – примиряюще предложила Горгулия Таймс.
– Нет! – дружно подпрыгнули Лия с Бульдозером.
У них были не лучшие воспоминания об этом заповеднике ведьм. Когда-то, давно, их там чуть не съели.
– Брат, ты там смотри, не лезь к черту на рога. Надо бы тебе дружину дать, да вишь, мятежи у нас по окраинам. Ратников мало. Много народу в Ристайльской сече положили. Но уж ежели прижмет – шли гонца! Брошу все и сам приеду.
– Все нормально будет, не переживайте, – бодренько начал я.
– Ну, да… Его объявили вне закона, лишили всех поместий, изгнали из королевства, а ему все нипочем! Настоящий ландграф! – завистливо закончила верховная ведьма. – Ты ведь теперь за Зубами пойдешь, а это дело гиблое. Завещать-то есть что? Лучше сразу скажи. Потом твои вещи пойдут нарасхват, как мощи святых. Я побуду твоим душеприказчиком, прослежу кому чего…
– Кроссовки – Злобыне, у нас один размер. Тельняшку – кардиналу, он так похож на отставного адмирала флота. Джинсы – Веронике, пусть ушьет, она давно на них облизывается. Рубашку на общее обозрение в Национальный музей. Всем прочим по пуговице. Меч засунуть в камень до следующего героя. Кто сумеет вытащить – тот и Скиминок! – По-моему, она восприняла мою ахинею вполне серьезно. – Вы бы лучше объяснили мне: в чем опасность этих Зубов? Почему о них боятся говорить? Чем они хуже того, что мы уже видели?
– Тем, что мы о них ничего не знаем! – подумав, решили все.
– Угу. Значит, пойди туда – не знаю куда, принеси то – не знаю что. Если невкусно – выплюнь, если непрочно – сломай, если грязно – отмой, если так уж плохо – вообще выброси! Главное, что в результате человечество было спасено. Угадал?
– Да не сердись ты! – Горгулия Таймс усадила меня буйного в кресло и подлила вина. – Зубы – это тайна за семью печатями. Тот, кто лишь прикоснется к ней, познает смысл пребывания Ризенкампфа в нашем мире. Посоветовать тебе нечего, даже в какую сторону направиться. Одно могу сказать точно – Веронику я с тобой не отпущу!
– Да я сама пойду! – взвилась длинноносая практикантка.
– Спасение человечества – хорошее дело! По закону, ведьмы в нем участвовать не могут. Наша прямая задача – творить пакости!
Вероника поникла, едва не плача: крыть было нечем.
– Когда отправляешься, друже? – посуровел князь.
– Да буквально сейчас… Лия – собирай вещи, Жан – седлай лошадей!
Мы посидели еще какое-то время. Больше молчали, перед расставанием все равно не наговоришься. Злобыня обещал присмотреть за всем. Юная ведьма поклялась, что выберется к нам при первой возможности сотворить что-нибудь неприличное. Потом мы все спустились вниз, пышной кавалькадой выехали со двора, друзья проводили нас за крепостную стену и пожелали всех благ.
Стражники махали вслед. Чья-то маленькая девочка долго кричала: «Возвращайся пожалуйста, добрый рыцарь Скиминок!» Утро настраивало на приключения. Мы втроем, прежней боевой командой, навстречу неизвестности… Мечта! Настроение испортила Лия.
– Милорд, я не хотела говорить при всех, но… Вот это я нашла прибитым к входной двери.
Она протянула мне черный нож с клеймом одуванчика и клочок бумаги с одной короткой фразой: «Мне очень жаль…» Давненько я не навещал Матвеича, мага-ветеринара, волей судьбы застрявшего в портовом городке Вошнахауз. Надо признать, он там неплохо устроился. У него свой дом, престижная профессия, люди уважают, в высший свет вхож левой ногой – как видите, жизнь не пыльная. В моем мире Виктор Михайлович был обычным врачом-ветеринаром, лечил зверушек, читал газеты и слыхом не слыхивал ни о каких параллельных мирах. А ведь поди ж ты, попал… В лицо называл Ризенкампфа сволочью, участвовал в последнем штурме Локхайма – в общем, мужик отчаянный. Мы направили коней к нему. Слишком много непонятного, знаете ли.
Основной вопрос – это Зубы. Сколько мне о них ни талдычили, ни черта я не понял! Тут и с поллитрой, поди, не разберешься. Ясно одно – надо найти Раюмсдаля, взять его за ухо, да задать пару простеньких вопросов в стиле НКВД и Святой инквизиции. Уж он-то не будет строить из себя героя-молодогвардейца – мигом всех продаст! Вот только где его искать?
Вторая проблема – черные ножи наемного убийцы. Хотел бы я знать имя того гада, что так трогательно обо мне заботится. Два покушения подряд. Тут все ясно, но почему убийца порешил Кривого? Ведь мог бы прекрасно уложить меня или просто дать возможность одноглазому психопату спустить тетиву.
Загвоздочка… Может быть, здесь задеты принципиальные законы профессиональной чести? Может, таинственный наемник подрядился убить меня собственноручно и не позволит сделать это никому другому? Такой вариант выглядит вполне логично. Вот только мне кажется, что почерк на записке похож на женский… Бывают женщины-убийцы?
– Пруд пруди! – уверенно подтвердила Лия, оказывается, какое-то время я уже рассуждал вслух.
Наши кони шли неспешной рысцой. Бульдозер в полном облачении рыцаря с откинутым забралом и копьем наперевес, его супруга в дорожном костюмчике пажа, с кинжалом у пояса и объемными седельными сумками с провизией.
– Слушай, Жан. Ну-ка, проясни мне с десяток вопросиков по поводу твоего кришнаитства.
– Мне стыдно, милорд. Я был околдован.
– Дело прошлое. Ты проник в их структуру?
– Чего, чего? – не понял мой оруженосец. – Как вы могли подумать?! Конечно, я виноват. Но даже под властью чар у меня оставались честь и совесть, а уж дойти до того, чтобы лично участвовать в таком…
– Что ты имеешь в виду? – Теперь уже я не уловил, о чем это он. Хотя обычно соображалка у меня более ретивая.
– Ну, вы ведь спрашивали насчет церемоний посвящения?
– Говори милорду правду, несчастный! – прикрикнула Лия, отвешивая Жану подзатыльник. – Здесь мы задаем вопросы!
– Я не участвовал! – твердо заявил Бульдозер. – Но… ну… вообще-то мне не очень предлагали. Я еще не проникся учением Кришны до того, чтобы полностью раствориться в его Свете.
– А те, что растворились?
– О, они удостоятся чести войти в Новый мир и стать столпами нового порядка!
– Что еще за новый прядок?
– Это когда всем миром будет управлять возрожденный Кришна. Не станет королей, церкви, власти, дворянства, сословий. Все начнут любить друг друга и ощущать себя едиными частичками Вселенной. Надо лишь молиться, бить в барабаны, забыть все слова, кроме «Хари Кришна!», и трудиться не покладая рук, чтобы у высших посвященных не отнимать силы, необходимые для своевременного обращения заблудших.
– Жан, милый, и ты в это веришь? – жалостливо всплеснула руками Лия.
– Теперь нет, – подумав, ответил Бульдозер. – По здравом размышлении все это такая ересь! Но, лорд Скиминок, ведь меня почти убедили. Я верил! Прочие братья просто живут этим, они не мыслят себе иного существования. Из наших рядов четверо ушли в почетные ряды Зубоносцев.
– Видел, встречались.
– Нет, нет. Не те, с кем вы сражались. Им ведь сначала нужно пройти соответствующее обучение. Столпов Кришны вы видели лишь троих. Один квакал, а двое были в капюшонах.
– Значит, их называют столпами? То-то они показались мне такими дубовыми. Так получается, что и они где-то обучаются диверсионной деятельности. После успешной сдачи экзаменов их торжественно называют, столпами, столбами, бревнами или чурками. Тогда они от души бьют лбом всех, кто не с ними. Выходит, что твое покушение на короля было чем-то вроде испытания?
– Да, пожалуй… Но сама церемония посвящения гораздо страшнее. Новоизбранный должен отречься от пошлого быта и в качестве искупительной жертвы положить к ногам Кришны теплое сердце самого близкого человека.
– Что за чушь?! Это же не имеет ничего общего с кришнаитской религией! По крайней мере, в моем мире.
– Лорд Скиминок, может, все-таки прервемся на обед? – взмолилась Лия.
Мы объявили привал. Но прежде, чем незаменимая наша начала резать хлеб, прямо из воздуха сформировалось одутловатое старушечье лицо метра полтора в длину. Все обалдели… Бесцветные глазки несколько секунд изучали меня, потом тонкие губы раскрылись, и свистящий шепот удивленно прошелестел над дорогой:
– Еще живой? Ничего не понимаю…
Видение исчезло. Мы сидели как мышки, с распахнутыми ртами, не произнося ни слова. Не знаю насчет других, а в лично моей пустой голове пульсировала лишь одна мысль – кого же просто заклинивало на этой фразе?! Если бы я своими глазами не видел, как его увела Смерть, можно было бы подумать…
– Я боюсь!
– Не бойся!
– А я боюсь!
– Жан, успокой свою истерическую супругу!
– Лиечка…
– Цыц! О боги, дайте мне терпение не убить кое-кого до обеда.
– Но я только хотел сказать…
– Не будем спорить. В конце концов, кто здесь главный? Вот именно! Да и что невероятного, собственно, произошло? Ну, трансформировалась из разреженной воздушной массы диковатая субстанция пенсионного возраста с замашками старорежимной содержательницы борделей. Это же не причина для паники!
– Так я и не паникую, я боюсь! – уперлась Лия. – Может быть, в вашем мире, лорд Скиминок, такие видения и не в диковинку, но в нашей некультурной стране это редкость.