Бенцони Жюльетта. Мера любви (Катрин - 7)

   - В общем-то да, но надо учитывать силищу этого медведя. Несколько вооруженных людей будут выглядеть убедительнее.
   - Что ты собираешься делать? - обеспокоено спросила Лоиз.
   - Увидеть дядюшку любой ценой, клянусь памятью нашей матушки. Я не уйду отсюда, не проникнув в дом!
   В лавке было темно, и сначала Катрин ничего не могла разглядеть. Она узнала знакомый запах нового сукна и горячего воска. Когда глаза привыкли к темноте, Катрин увидела на прежнем месте настенные шкафы на железных петлях, в которых хранились самые дорогие ткани.
   Из глубины лавки, где Катрин провела столько времени над огромными книгами в пергаментном переплете, сверяя дядюшкины счета, раздался слащавый голос:
   - Что я могу предложить госпоже? Я полностью в вашем распоряжении и смею утверждать, что нигде в городе вы не найдете такого выбора сукна из Испании, Фламандии или Шампани, шелка с Востока...
   Голос принадлежал хозяйке, стоявшей за прилавком, на котором были разложены образцы тканей. Это была смуглая, с зеленоватыми глазами женщина среднего роста, примерно того же возраста, что и Катрин. Ее черные густые волосы выбились из-под чепца тонкого полотна, отделанного кружевами. Она была хорошо сложена. Пышная грудь бесстыдно натягивала прелестный серовато-зеленый бархат ее платья, на котором призывно позвякивали золотые цепочки. Платье было прикрыто фартуком из той же ткани, что и чепец. Если эта женщина была любовницей дяди, она, несомненно, стоила ему больших денег. Справедливости ради следовало признать, что она была довольно красива и потому способна свести старика с ума.
   В то же время Катрин охватило странное чувство: ей показалось, что она уже где-то видела эту женщину. Но при каких обстоятельствах?
   Она холодно прервала поток красноречия хозяйки.
   - Вы Амандина Ля Верн?
   Брови той поползли вверх, а угодническая улыбка исчезла с лица.
   - Да... я, это я, но я не...
   - Я графиня де Монсальви и приехала повидать дядюшку Матье! - спокойно сказала Катрин. - Проводите меня к нему!
   Амандина смотрела на нее, не произнося ни слова. Катрин повернулась к Лоиз и добавила:
   - Преподобная мать Агнесса, которую вы только что выгнали за дверь, моя сестра. Я хочу, чтобы вы поняли, - вам не удастся так же легко отделаться и от меня!
   Амандина разглядывала незваную гостью, которая была так хороша в простом костюме из добротной вишневой ткани.
   Как и все в Бургундии, она знала легендарную историю любви этой женщины и герцога. Несмотря на душещипательные рассказы этого старого осла Матье Готрэна, уже прошло немало времени, и вся эта история уже казалась вымыслом. Но вот неожиданно Катрин де Монсальви снова появилась. Она была так же красива, и из-под приспущенной вуали на Амандину пристально смотрели большие фиалковые глаза.
   - Матье? Его здесь нет, - ответила она без тени замешательства. Ей, видимо, потребовалась помощь, и она позвала брата:
   - Филиберт, иди сюда на минутку!
   - Сейчас, сейчас.
   Мужчина, который выгнал Лоиз, появился в дверном проеме, полностью закрыв просвет.
   С трудом можно было отыскать сходство между братом и сестрой. Он был моложе, а вместо миловидности Амандины у брата на лице проступало выражение первобытной свирепости. Ему отводилась в доме роль сторожевой собаки, следящей за исполнением прихотей хозяйки, и, в частности, устранение любопытных.
   - Что случилось, Амандина? Я тебе еще нужен? - прогудел он, прочищая зубы гусиным пером.
   - Они хотят видеть отца Матье, - ответила она, кивая в сторону четверых посетителей.
   - Еще? Это что, эпидемия? - Вдруг он заметил Лоиз и взорвался:
   - А вы что сюда явились? Я ведь запретил вам переступать порог этого дома.
   - Довольно, - сухо прервала его Катрин. - Мы немедленно хотим видеть нашего дядюшку.
   - Не стоит нас задерживать, - заметил Готье, поигрывая шпагой. Он еле сдерживался, чтобы не броситься на грубияна.
   Филиберт открыл рот, чтобы узнать, что это за дама перед ним, но Амандина, приподнявшись на цыпочках, прошептала ему что-то на ухо, и его нахмуренное лицо внезапно озарила улыбка.
   - О! госпожа... о! Какая гостья! И ты заставляешь графиню стоять, Амандина? Кресло ей скорее!
   - Речь не об этом! Я пришла не для того, чтобы беседовать с вами. Я немедленно хочу видеть своего дядюшку!
   - Мы прекрасно понимаем, госпожа. Для нас было бы величайшей радостью проводить вас к нему. Но его здесь нет!
   - Нет? Так где же он?
   Вероятно, в своем доме в Марсаннэ. Приближается время сбора винограда, и вы знаете, что отец Матье...
   Я попросила бы называть его господин Готрэн, - воскликнула Лоиз, шокированная манерами парня.
   Хорошо, господин Готрэн, если вам так больше нравится, он наш лучший друг...
   Катрин отметила про себя, что Филиберт назвал дядю Матье другом, и она зря опасалась, что прелестная Амандина женила его на себе. К счастью, этого не произошло...
   Вам надо ехать в Марсаннэ, - продолжал Филиберт.
   Вдруг чей-то голос произнес:
   Это ни к чему, его нет в Марсаннэ. Вот уже целых три месяца он туда не показывался!
   То был маленький худенький мужчина с жиденькой бородкой, в котором Катрин сразу узнала портного, старого друга и соседа своего дяди. У него тоже были виноградники на побережье. Она, улыбаясь, подошла к нему.
   Мэтр Дюрье! Я так рада вас видеть. Как вы поживаете?
   Грустное лицо портного внезапно озарилось.
   Матерь Божья! Да это же Катрин! Малышка Катрин! Как ты повзрослела! Но все такая же прелестница. Дай я тебя обниму!
   Он бросился было к ней, но вдруг остановился, покраснел и опустил голову.
   - О! Простите меня, благородная госпожа, я так рад вас видеть... так неожиданно... я забыл...
   Ничего страшного. Зато я не забыла. Обнимите меня, мэтр Дюрье, и не называйте госпожой. Для вас я навсегда останусь Катрин. Не будем менять наших привычек.
   Улыбающийся Готье и смущенный Беранже наблюдали, как эти люди запросто обходились с их госпожой. Портной и графиня крепко обнялись.
   - Ты не можешь себе представить, - сказал он, - как я счастлив, что ты наконец решила приехать сюда и посмотреть, что здесь творится. Когда мне сказали, что приехала Лоиз, я пришел на подмогу, но вот и ты здесь! Слишком великая радость! Может, мы наконец узнаем, что произошло с несчастным Матье!
   - Что вы хотите этим сказать? - вмешалась аббатиса. - Как давно вы его видели?
   - Очень давно. Мы прекратили встречаться с тех пор, как эта женщина выгнала вашу мать и Матье открыл для нее лавку. Мы повздорили из-за этого. Я попытался раскрыть ему глаза, призвать к здравому смыслу. Но он ничего не желал слышать. Амандина его околдовала, - проворчал он, указывая на ту трясущейся от гнева рукой.
   Амандина дрожала, казалось, она вот-вот прыгнет на него. Теперь все принадлежало ей. Старые друзья были не в счет.
   - А вам-то что? - крикнула она, не в силах больше сдерживаться. - Вы всегда были недовольны тем, что Матье меня любит. Но вам придется с этим смириться, потому что мы скоро поженимся, и я буду здесь хозяйкой, и в Марсаннэ, и везде, понятно?
   - Ты ею уже стала, Амандина! Ты здесь у себя дома, - поддержал ее брат. - А вы, вы убирайтесь отсюда, да побыстрее, племянницы, старые приятели, прихвостни со всем вашим скарбом! Вы мне порядком надоели, и лучше меня не сердить!
   Он схватил с прилавка большую деревянную линейку и, размахивая над головой, словно дубиной, стал продвигаться вперед. Готье выхватил шпагу и устремился к нему навстречу, защищая собой обеих дам.
   - Положи! - скомандовал он. - Ты очень шумишь. Видимо, твоя совесть нечиста, дружок! Пришло время поучить тебя вежливости. Отходи назад, если не хочешь, чтобы я тебя проткнул, как индюшку!
   Филиберт перевел взгляд с лица юноши на шпагу, приставленную к его животу, и издал звук, похожий на ржание. Но вместо того, чтобы отступить, как ему было велено, он отпрыгнул в сторону так быстро и неожиданно, что Готье растерялся. Филиберт ударил его линейкой, выбив из рук оружие. С победным криком гигант бросился на конюха и повалил его. Беранже бросился на помощь другу, двумя руками схватив Филиберта за гриву. Послышался крик, похожий на рев раненого слона. В это время Амандина, подобрав дубину, пыталась вытеснить Катрин, Лоиз и портного из лавки, рассчитывая, что напуганные дракой жители соседних домов не вмешаются.
   Храбрость не была главным достоинством Дюрье. Когда после удара у него из носа пошла кровь, он выскочил на улицу, взывая о помощи. Но зрители пошевелились лишь для того, чтобы освободить проход. Обе сестры решили дать отпор. Уличные зеваки, подобно античному хору, принялись звать на помощь, так как были не в состоянии оказать ее сами. Через несколько минут в сражении стали побеждать Ля Верны. Лоиз, находясь в полуобморочном состоянии, пыталась прийти в себя. В это время Амандина, набросившись на Катрин, изо всех сил душила ее вуалью. Филиберт скинул Беранже ударом локтя. Теперь он принялся за несчастного Готье. Исход боя был предрешен, и Готье был бы изувечен, как вдруг с появлением Жака де Руссе в дом явился закон. Жак, словно спустившийся с небес архангел Михаил, бросился на выручку лишившейся чувств Катрин.
   Амандина была отброшена в сторону. Четверо лучников, связав Филиберта, прекратили мучения Готье. Катрин оказалась лицом к лицу со своим спасителем. Тот глядел на нее завороженным взглядом с восторгом ребенка, получившего рождественский подарок.
   - Катрин! - воскликнул он. - Так это правда! Это действительно вы...
   - Конечно, это я! А что вы подумали?
   - Я не знаю. Когда мальчишка сообщил, что вы за мной послали, я чуть было не прогнал его пинком, но он описал вас так точно, что я ему поверил. Вы все-таки должны были предупредить меня о своем приезде. Радость может и убить.
   Она улыбнулась, приподнялась на цыпочках, чтобы поцеловать его в щеку, потом сделала два шага назад, чтобы лучше рассмотреть:
   - Вы достаточно крепки для этого, Жак! Для умирающего вы слишком хорошо выглядите. У вас здоровый цвет лица, ясный взгляд, твердая походка. Может быть, вы лишь чуточку располнели...
   Действительно, вместо нескладного, немного простодушного молодого капитана, каким он был в то время, перед ней стоял сорокалетний мужчина в расцвете сил. Его светлые волосы нисколько не поредели. Но, бесспорно, он стал вдвое крупнее.
   Руссе был типичным бургундцем, отличающимся отменным здоровьем и проводящим больше времени за столом, чем в седле.
   - Вы хотите сказать, что я растолстел? - спросил он. - Ну и что же? В Дижоне, у которого от столицы осталось лишь название, есть чем закусить. Убиваем время как можем! - Тяжело вздохнув, Жак де Руссе продолжил:
   - Теперь объясните мне причину этого сражения. Эти люди на вас напали, не так ли? Но я хотел бы знать, почему?
   В нескольких словах Катрин объяснила ему ситуацию, рассказав, как она приехала в тот момент, когда Лоиз вытолкали за дверь, и как Ля Верны пытались запретить ей навестить дядю Матье.
   - Вам же уже сказали, что его здесь нет! - выкрикнула Амандина, вырываясь из рук солдат.
   - Где же он в таком случае?
   - Откуда я знаю? Он уехал однажды утром, сказав, что собирается совершить путешествие в... Савойю или Шампань, я точно не знаю. С тех пор от него нет никаких известий.
   - Как это правдоподобно! Много лет назад мой дядя страшился дальних дорог, которые сейчас, к тому же, и небезопасны. Учитывая возраст и болезни... Если отъезды и случались, то всегда в сопровождении нескольких слуг. Кстати, а где вся домашняя прислуга?
   - Те, кто ему нужен, переехали в Марсаннэ. Здесь для тяжелой работы мне достаточно одной служанки, остальным я занимаюсь сама, - важно заметила Амандина. - А что касается возраста, то не морочьте мне голову. В его-то годы-и такая женщина, как я! Я могла бы вам кое-что порассказать...
   - Довольно, - прервал ее Руссе. - Нас не интересуют альковные тайны. Одно ясно: должен же мэтр Готрэн где-то находиться. Остается узнать где, а мне сдается, что вам это известно.
   - Я уверена, что он здесь, - прошептала Катрин. - Просто эти люди не хотят...
   - Эти люди! Скажите на милость, - возмутился Филиберт-не следует все-таки принимать нас за .....
   - Хватит, я уже сказал, - прервал его Руссе и повернулся к Катрин.
   - Лучший способ узнать правду - это основательно осмотреть дом, что мы сейчас и сделаем. А вы, - обратился он к солдатам, - не спускайте глаз с брата и сестры. Пойдемте, Катрин!
   Осмотр дома, где прошла юность Катрин, взволновал ее. Ничего не изменилось. Надо отдать должное Амандине Ля Верн, все было в полном порядке, как и в то время, когда Жакетта, их мать, и Сара вели хозяйство.
   Но нигде, кроме кухни, где испуганная служанка чистила овощи, не было ни души. Даже комната дяди Матье была в идеальном порядке. Бросался в глаза лишь легкий налет пыли.
   - Я и сам начинаю думать, что эти люди сказали правду и ваш дядюшка действительно уехал, - растерянно проговорил Руссе.
   - Это невероятно. Куда, по-вашему, может отправиться человек в его возрасте, да к тому же совсем один?
   - Я не знаю... Может, он решил совершить паломничество. Это никогда не поздно.
   Катрин с досадой пожала плечами.
   - Паломничество, дядя Матье?! Не смешите меня. Видимо, вы его плохо знаете.
   - Послушайте, Катрин, должен же он где-то быть. А раз его здесь нет...
   Вдруг молодая женщина побледнела. Ей стало так плохо, что она прислонилась к двери.
   - Боже мой!
   - Что с вами? - забеспокоился Жак. - Вам нехорошо?
   - Нет, но мне в голову только что пришла страшная мысль. А если эти люди помогли ему исчезнуть?
   - Вы хотите сказать, что они его убили?
   - Почему бы нет. Без дяди они могут остаться здесь навсегда. Хотела бы я знать, что могло им помешать. Бедняжка был один на один с ними, совершенно беззащитный.
   Воцарилось молчание. Эта мысль поразила воображение Руссе, он глубоко задумался.
   - Конечно, все возможно, - начал он. - Но я не имею права арестовать кого бы то ни было по простому подозрению.
   - Жак, я вас умоляю, давайте еще поищем, - прошептала она. - Мы найдем какую-нибудь улику. Я чувствую, здесь что-то нечисто.
   - Нам остается только разобрать дом по кирпичику, - пробасил Руссе.
   Повторный осмотр ничего дал. Пришлось смириться и Катрин, совершенно убитая, вернулась в лавку.
   - Ну? - услышала она наглый окрик Амандинь Нашли своего дорогого дядюшку? Довольны, наконец. Вы достаточно отравили жизнь честным людям, которые сделали вам ничего плохого. Если вы графиня или аббатиса - добавила она, обращаясь к Лоиз, - так вы дума" что вам все позволено? Вы думаете, что вам это сой с рук?
   Лоиз, присев на скамеечку, слушала ее с закрытыми г вами. Лицо ее стало восковым.
   - Ну, ну, полегче, - прервал Амандину Руссе. - Я советую быть повежливее, моя дорогая. До тех пор пока найдется мэтр Матье, вы от нас не отделаетесь. Мы вас отпустим, пока не узнаем, что с ним случилось.
   - И правильно сделаете, - произнесла спокойным, ровным голосом вошедшая в лавку женщина. - Я привела с бой девочку, которой есть что вам сообщить.
   На пороге, держа за руку перепуганную служанку, стояла высокая белокурая женщина лет двадцати пяти. На ней было великолепное бархатное платье с коричневой отделкой под цвет глаз. Сквозь широкие рукава в форме дубового листа, спускающиеся до пола, проглядывала серая атласная подкладка. Золотая застежка кокетливо приподнимала подол платья, из-под которого выглядывала нижняя юбка. На гордо посаженной голове было надето что-то напоминают чалму из коричневого бархата и серого атласа. Жак де Рус без промедления любезно поклонился даме, что не укрыло от пытливых глаз Катрин.
   - Я была у вас, капитан, - продолжала она. - Я хотела, чтобы эта девочка повторила вам то, что рассказала мне. Но мне сказали, что вы как раз отправились в лавку "Святого Бонавентуры", и поспешила сюда. Пресвятая Дева, - воскликнула она, заметив Лоиз. - И вы здесь, преподобная мать? Что с вами? Вы так бледны и, да простит меня Бог, едва держитесь на ногах.
   - Ничего страшного, Симона, - произнесла Лоиз, силясь улыбнуться. - Мы не поладили с этими людьми... я не знаю, знакомы ли вы с моей сестрой графиней де Монсальви. Катрин, - добавила она, - госпожа Симона Совгрен уже давно является покровительницей нашего монастыря, а с тех пор как она вышла замуж за монсеньера де Морел еще больше уделяет внимания нашей обители. К тому же она имела честь вскормить своим молоком монсеньора граф Карла, за что и пользуется особым расположением герцогини.
   Лицо кормилицы озарилось улыбкой, с распахнутыми объятиями она подошла поприветствовать Катрин.
   - Знаменитая Катрин! Как я рада вас видеть. Так вы в Дижоне, и никто об этом не знает!
   - Я здесь не более часа, - ответила Катрин, очарованная теплотой и приветливостью этой женщины. - Я приехала прямо сюда в надежде увидеть дядю, о котором уже давно мне ничего не известно. Но вы сказали, что что-то знаете.
   - Мне кажется, что да. Этот ребенок, - сказала она. подталкивая вперед девочку, - младшая сестра одной из моих горничных. Она служит у мэтра Сегена, недалеко отсюда. Сеген делал сундуки для приданого, он недавно умер; сад вокруг его дома как раз находится рядом с вашим. Сегодня утром она прибежала ко мне вся растрепанная и в слезах, умоляя не прогонять ее. Она не хотела возвращаться в дом Сегенов. Давай, Марта, смелее... повтори все, что рассказала мне...
   Рассказ был недолгим. Пораженная смертью хозяина, Марта решила, что в доме живут привидения, особенно в кладовках, в глубине сада, где хранились дрова и брус для сундуков. Эти кладовки с одной стороны примыкали к пристройке, где у Матье Готрэна был курятник и кладовая для инструментов. Марта утверждала, что оттуда доносились странные звуки. Сегодня ей, оставшейся дома одной, потребовались дрова для печки, и, борясь со страхом, она пошла в кладовку. Но только туда вошла, как сразу же услышала такой страшный стон, какой мог раздаваться разве что с того света. Обезумев, она выскочила в сад, рыдая от страха. Бросив все, она прибежала к сестре, которая служит у госпожи де Морель. Марта мечтала лишь о том, чтобы спастись от страждущей души своего хозяина. Госпожа Морель. услышав сбивчивый рассказ бедняжки и задав ей несколько вопросов, решила привести ее к Жаку де Руссе.
   - Мне эта история показалась странной, - сказала Симона де Морель-Совгрен. - Вот уже несколько месяцев, как исчез мэтр Готрэн. Я очень его уважала и часто делала здесь покупки. Мне говорили, что он серьезно болен. Так болен, что не может обслуживать своих лучших покупателей. Это меня удивило. Ваш дядя всегда был очень энергичен и любезен, - добавила она, обращаясь к Катрин. - К тому же я уже давно не доверяю этим людям, сама не могу понять, почему. Поэтому я и пришла сюда с Мартой.
   Катрин и Руссе обменялись взглядами.
   - Мы осмотрели дом от погреба до чердака, - сказала она со скрытой угрозой в голосе, заметив, как Амандина побледнела. - Но кто мог вспомнить о курятнике?
   Жак, улыбнувшись, устремился в глубь сада. Там Готье и Беранже, отгоняя перепуганных птиц, уже пытались сорвать огромный замок, висящий на новой деревянной двери. Юноши сразу все поняли, как только услышали о страхах Марты, и кинулись к курятнику. Замок не поддавался.
   - Черт возьми! - не сдержался Жак, обращаясь к Амандине, охраняемой двумя солдатами. - Красть яйца никто не собирается, было бы проще дать ключ.
   - У меня его нет, - ответила упрямая Амандина. - Этой кладовкой уже давно не пользовались, а ключ, видимо, потерян.
   - А новая дверь? Как правдоподобно! Здесь дурно пахнет. Давайте, помогите отодрать доски, мне не удастся взломать этот проклятый замок.
   Под ударами топора дверь не выдержала и рухнула. Из темноты пахнуло таким смрадом, что Руссе рукой остановил Катрин и Лоиз, устремившихся было в кладовку.
   - Пахнет как от трупа, к тому же не слышно ни стона, ни малейшего звука. Дайте, я сперва зайду сам. Бодрон, пошли...
   Минуту спустя они, брезгливо морщась, осторожно вынесли оттуда бесформенный куль из грязного белья и одеял, откуда беспомощно свисала голова. Волосы и длинная спутавшаяся борода были черными от грязи и кишели насекомыми.
   - Дядя Матье! - с ужасом воскликнула Лоиз. - В каком состоянии!
   - Он мертв! - прошептала Катрин.
   - Нет, он еще дышит. Но без сознания.
   - Такое впечатление, что он находится под действием снотворного, сказал Руссе. - В любом случае, он выглядит далеко не блестяще, и вы подоспели вовремя, дорогие племянницы. Надо его перенести на кухню.
   - Я прикажу служанке подогреть воды, - предложил Готье. - Перед осмотром его надо как следует вымыть.
   - Хорошо, займитесь им! - произнес капитан с явным облегчением. Затем, повернувшись к Амандине, напрасно пытавшейся вырваться из рук солдат, спросил:
   - Ну что, красавица? Что ты на это скажешь? Он довольно странно выглядит для человека, отправившегося в дальнее странствие. Ты, может быть, станешь утверждать, что он сам закрыл себя в курятнике, а ты об этом ничего не знала? Она зашипела, как взбесившаяся кошка.
   - Думайте, что хотите, и убирайтесь к черту. Если он оказался там, то не иначе как с помощью дьявола. Клянусь. всеми святыми, мы считали, что он ушел...
   - Правда? Ну, хорошо. Ты, моя милая, сколько угодно можешь теперь клясться на плахе палача Арни Синьяра. Неизвестно только, позволит ли он это тебе. Препроводите ее в тюрьму и не забудьте братца. Он, должно быть, послушно ожидает в лавке. А я пойду, доложу обо всей этой истории виконту.
   Двое солдат перенесли несчастного суконщика к кухонному камину. Руссе вывел арестованных под улюлюканье вмиг разросшейся толпы. Сестры с помощью Марты освободили дядюшку от тошнотворного кокона, Симона де Морель-Совгрен отправилась домой, чтобы привести слуг и принести носилки.
   - Вы не можете оставаться в этом доме, - сказала она Катрин. Остановитесь у меня. О вашем дядюшке позаботятся, а присматривать за домом мы пришлем охранника. - Она нетерпеливо пожала плечами, не желая слушать никаких возражений. - У меня новый огромный дом! К тому же он пустой, так как мой супруг сейчас с герцогом в Генте...
   Не оставалось ничего другого, как согласиться.
   - Она предлагает тебе кров без всякой задней мысли, - заметила Лоиз, когда прекрасная кормилица ушла. - Это веление сердца. Знаешь, герцогиня Изабелла правильно выбрала кормилицу для своего сына. Симона - самая великодушная женщина, какую я когда-либо встречала.
   Сестры с трудом распутали сгнившие одеяла, покрывавшие Матье. Они походили больше на веревки. Несчастный был безучастен к происходящему. Он сильно похудел, но был еще достаточно тяжел, и без помощи Готье женщины вряд ли бы с ним управились. Беранже, почувствовав приступ тошноты, вышел на улицу.
   Что касается Катрин, то жалость и беспокойство в ее душе вытеснили отвращение. Лоиз же выполняла свой долг с присущим ей рвением. Состояние дядюшки было ужасным. Как только последние грязные тряпки были выброшены в огонь, сестры увидели, что все его страшно исхудавшее тело было в ранах.
   - Ты только посмотри, до чего его довела эта развратница! Его же предупреждали...
   - Я думаю, он ее любил. Ты знаешь, влюбленный ничего не слышит, ничего не видит, ничего не понимает...
   - Да, ты в этом знаешь толк, - проговорила Лоиз. - Я же не устану благодарить Бога за то, что он защитил меня от подобной мерзости.
   Катрин не отреагировала на этот двусмысленный намек.
   Со времени ужасной истории, происшедшей с ней в молодости, когда Лоиз попала в руки мясника Кабоша во время парижского восстания, она испытывала к любви страшное отвращение, что и послужило поводом обращения ее к религии.
   Катрин пыталась понять, почему Амандина так ужасно обошлась с Матье. Она и так уже имела над ним власть, добилась, чтобы он выгнал из дому родную сестру. Проще было бы его убить. Скорее всего, нужно было как можно дольше продлить его жизнь. Но зачем?
   Глава третья. СТРАДАНИЯ ЖАКА ДЕ РУССЕ
   Удобно устроившись на подушках из утиного пуха, дядя Матье поедал толстые тартинки, обмакивая их в огромный бокал размером с салатницу. Он вышел из сонливого состояния, в котором находился под действием настоя из трав, приготовленного его мучителями. Если бы Катрин строго не следила за временем приема пищи, он бы ел весь день без остановки.
   - Дядюшка, после столь долгого голодания не стоит переедать, - уверяла она. - Это может привести к опасным последствиям и даже к смерти.
   - Ну уж нет, раз я остался жив...
   - Дядюшка, благодаря Богу вы можете спокойно прожить годы, которые вам отпущены. Вы скоро встанете на ноги и сможете сделать выбор. Или вы уединитесь в Марсаннэ, где так спокойно...
   - Ты представляешь, как я буду жить один в Марсаннэ, когда бедняжка Жакетта, твоя мать, которой я причинил столько горя, туда никогда не вернется? Я буду влачить свое существование подобно старому трутню.
   - Тогда переезжайте в Монсальви. Вам ведь там понравилось, когда вы приезжали на крещение Изабеллы. Вы даже подружились с нашим дворецким Сатурненом Гаррусом. Всe будут рады вам. Вы увидите, как подросли дети. Мой маленький Мишель вас очень любит...
   - Меня не любит твой муж! Впрочем, я не могу его за это упрекать, он сеньор, воин, а я кто-простой суконщик, неприятное напоминание о твоем происхождении, дочь моя. И это чересчур длительное путешествие для меня. Да и климат в горах слишком суров.
   - Ну, хорошо, - вздохнула она, - остается один выход: Лоиз, я хочу сказать, мать Агнесса Святой Радегунды предлагает поселиться в ее доме в Таре близ монастыря. Вы там будете...
   - ...окроплен святой водой, окурен благовониями и замучен молитвами с утра до вечера и с вечера до утра. Госпожа аббатиса сказала мне сегодня утром, что настало время просить об отпущении грехов и о прощении, поскольку мне недолго осталось жить, и что, если я не исправлюсь, монсеньор Сатана будет, насмехаясь, поджидать меня, нагревая свои печи и поворачивая вилы. Большое спасибо! Лучше уж я умру от одиночества в Марсаннэ. По крайней мере, у меня будет вино! Лоиз же посадит меня на хлеб и воду!