Беннет Марси. Страсть и нежность

   Один раз, когда речь зашла о традиционной проблеме отцов и детей, в частности в семействе Баго, Конрад, обратившись к Марии, заметил:
   – Видимо, вы правы, миссис Леннон. Нельзя навязывать волю старших младшим. Я не учел того обстоятельства, что вы женщина самостоятельная.
   Майк никогда в жизни не сказал бы ничего подобного. Он считал, что прав всегда и во всем. Жене не дозволялось иметь своего мнения. У нее появилась отвратительная привычка говорить «мой муж считает», вместо того чтобы просто высказать свою точку зрения. А вот Конрад умеет выслушивать других. Радость равенства опьяняла своей новизной не меньше, чем физическое влечение к этому мужчине.
   Пообедав, они прошлись по дорожке, которая поднималась от реки вверх. Мария никогда не видела такого разнообразия растительности: здесь росли и кактусы, и вереск, и рододендроны. В цветках копошились и жужжали вокруг пчелы.
   Жара и крутой подъем утомили. Конрад шел впереди, но, заметив, что Мария устала, подождал ее и подал руку. Белинда, обернувшись, заметила, что они идут взявшись за руки.
   Наконец подошли к вершине холма. Деревья расступились, и перед ними открылся прекрасный вид на реку и холмы.
   Когда они преодолели подъем, Конрад отпустил руку Марии. Но едва она приблизилась к краю, он резким движением вновь взял ее за руку:
   – Осторожно! Может закружиться голова.
   Белинда, очевидно, бывала здесь и раньше. Она отошла в сторонку и села, прислонившись спиной к стволу дерева. 3акрыла глаза и задумалась о чем-то своем. А те двое на минуту остались одни.
   Конрад взглянул на сестру и, понизив голос, спросил Марию:
   – Она рассказала вам, что произошло между нею и американцем?
   Мария покачала головой – не хотелось обманывать доверие Белинды.
   – Сказала только, что Джек уехал в Америку.
   Мужчина недовольно покачал головой.
   – Ну и очень глупо, зачем было отсылать его?
   – Но неужели нельзя ничего сделать? – спросила Мария.
   – Например?
   – Снова пригласить его!
   – Сестра не позволит.
   – Не говорите ей!
   Конрад рассмеялся.
   – Вы что, предлагаете мне пойти на обман?
   – Мужчины постоянно этим занимаются.
   В ее голосе проскользнула горькая нотка, он долго и пристально смотрел на Марию и наконец сказал:
   – А что, дельное замечание! Я над ним подумаю.
   Вечером, когда женщины пошли на кухню готовить ужин, Конрад присоединился к ним. К удивлению Марии, он весьма неплохо стряпал.
   И снова хороший вечер. Не спеша поужинали, потом играли в покер на орехи. Белинда проигралась в пух и в прах.
   Встав из-за стола, она зевнула:
   – Что-то я устала. Пойду, пожалуй, спать.
   – Нужно уметь проигрывать! – заметил Конрад.
   Он увернулся, когда сестра шутливо замахнулась на него, и сказал:
   – Давай, я помогу тебе убрать со стола. Нет-нет, сидите, Мария.
   Белинда собрала посуду и пошла с братом на кухню. Оттуда доносились голоса, потом Белинда заглянула в гостиную, чтобы пожелать гостье спокойной ночи.
   Когда вернулся Конрад, Мария поднялась и сказала:
   – Спокойной ночи. Я тоже пойду спать.
   Но тот взял ее за руку и усадил рядом с собой на кушетку.
   – Нет-нет. Останьтесь со мной.
   Сердце у нее оборвалось. Она волновалась, словно школьница на первом свидании. Настала минута, когда нужно принять решение – или остановить его раз и навсегда, или… Или?
   Конрад положил руку на спинку кушетки и подвинулся к Марии ближе. Женщина нервно заговорила:
   – Я так вам благодарна за то, что вы пригласили меня погостить. Тут так спокойно! Испытываешь необыкновенную умиротворенность.
   Она запнулась, потому что в этот момент мужская рука обняла ее за плечи.
   – Такая восхитительная природа! – залепетала Мария и судорожно вздохнула, когда другой рукой Конрад легко коснулся ее щеки. – И как чудесно, что вы показали мне плотину и…
   – Мария!
   – Да?
   – Помолчи!
   И он, прижав ее к себе, поцеловал.
   Вновь перехватило дыхание. Но в этот раз она уже не удивилась тому волшебному действию, которое оказал на нее поцелуй. Мария откинулась на плечо мужчины, закрыла глаза и отдалась нахлынувшим на нее чувствам. мир вихрем закружился вокруг них. Ей казалось, что долгие годы она была словно под ледяным панцирем, а теперь медленно-медленно начала согреваться. Тепло заструилось по ее жилам, живительное тепло, рожденное поцелуем.
   Он оторвался от ее губ, и Марию будто обдало холодом потери. Она с трудом разомкнула веки. Конрад смотрел вопросительно и чуть насмешливо.
   – Истинные леди должны, знаете ли, отвечать благосклонностью на оказываемые им знаки внимания.
   Леди вспыхнула.
   – Мария!
   Голос прозвучал требовательно. Конрад не сводил с нее глаз, но вдруг наклонился и вновь прильнул к ее губам.
   Через какое-то время женщина нашла в себе силы поднять руки и обнять его. Сразу же поцелуи стали горячее. Она устремилась к Конраду, навстречу его губам, и забыла обо всем на свете.
   Его рука скользнула по ее шее вниз, коснулась груди так легко, что Мария сначала не обратила на это внимания. Но вот его пальцы проникли под шелк блузки: прикосновение обожгло кожу. Она вскрикнула, инстинктивно отпрянув, откинув голову. В его глазах читалось с трудом сдерживаемое желание. Память миссис Леннон, оказывается, хранила подобный тяжелый, полный нескрываемого вожделения взгляд. И память же послала привычную реакцию – испуг. Женщина вырвалась из крепких объятий, хотела встать, но Конрад удержал ее.
   – Что случилось?
   Как ему объяснить природу своего страха?
   – Белинда! – выдохнула она.
   – Сестра не войдет, – успокоил он. И вновь потянулся к ней.
   – Нет!
   Столь категоричный отказ был встречен с удивлением.
   – Тогда пойдем в спальню?
   – Нет! – нервно выдохнула она и оттолкнула его руки. – Я… Мне… Спокойной ночи!
   И бросилась в свою комнату, дверь которой не запиралась на ключ. Мария долго не ложилась, опасаясь – вдруг он последует за ней. Нет, не посмел. Рядом комната Белинды. Может быть, именно это и остановило. Сердце бешено колотилось. Жадное стремление к этому мужчине приводило ее в ужас. От поцелуев она совершенно теряла контроль над собой. Да он мог бы овладеть ею там же, в гостиной, на кушетке или прямо на полу! Впрочем… Одно дело воображать любовную сцену в мечтах, совсем другое – реальная жизнь. Пугала сила собственной страсти.
   Мария медленно разделась, напряженно вслушиваясь в каждый звук. Но в доме было совершенно тихо. Наконец удалось собраться с мыслями. Что подумал Конрад? Как воспринял ее внезапное бегство? Может быть, завтра его здесь уже не будет, уныло думала она.
   Проснулась поздно. Надела простую рубашку, старые джинсы, небрежно заколола волосы, даже не стала тратить время на макияж. Зачем? Для кого? Конрад вернулся в город. Кругом тихо – видно, ее оставили одну. Медленно прошла на веранду. Конрад! Он сидел, закинув ноги на спинку стоявшего рядом кресла, и читал. Услышав шаги, оторвался от газеты, но не встал, только долго и пристально смотрел на гостью.
   У Марии пересохло в горле. Облизнувгубы, она спросила:
   – А где Белинда?
   – Дед позвонил и вызвал ее по срочному делу. Теперь мы здесь одни.

Глава пятая

   – О! – выдохнула молодая женщина.
   Конрад отложил газету.
   – Вы, я думаю, не откажетесь от кофе. Там в кофейнике еще есть немного.
   Мария налила чашечку, медленно опустилась в кресло рядом с хозяином и немного отодвинулась от него, чтобы невзначай не коснуться.
   Она задумчиво пила кофе. Неожиданно в голову пришла одна мысль, которая заинтересовала женщину.
   – А я не слышала, чтобы звонил телефон.
   – И я не слышал, – безмятежно отозвался Конрад. – Наверное, спал. Я вчера долго не мог успокоиться и встал поздно. Как и вы.
   Под его пристальным взглядом трудно было не опустить глаза. Такой взгляд ей не выдержать.
   – И что, она даже с вами не попрощалась?
   – Нет. Только оставила в кухне записку.
   – Понятно.
   3аписку не показал, так что можно усомниться в том, была ли вообще таковая. Как и телефонный звонок. Просто выставил сестру вон, чтобы остаться наедине с приглянувшейся бабенкой. Казалось бы, подобное предположение обидно, но почему-то не обида, а приятное возбуждение переполняло Марию.
   С кофе покончено. Она поставила чашку на столик. И тут поверх ее руки легла теплая мужская.
   – Скажите, Мария, вы жалеете, что оказались здесь, со мной?
   Нужно только ответить «да», и Конрад поднимется и уйдет. Исчезнут напряжение и раздвоенность чувств. Не будет места любовному томлению. И она отдохнет. Да только обретешь ли покой, если знаешь: ты упустила свой шанс вновь вернуться к жизни? Ну, произнеси «да», и ты больше никогда не увидишь этого человека. Но не слишком ли велика цена?..
   Мария долго молчала под его тревожно любопытствующим взглядом. Да чего там кривить душой! Надо ответить как есть:
   – Простите. Я не знаю, что сказать.
   В его глазах сверкнул огонек. Конрад усмехнулся:
   – Сколько вам лет, Мария? Двадцать восемь? Двадцать девять?
   Она вспыхнула.
   – Я знаю, о чем вы думаете. Что в моем возрасте пора бы знать, чего хочешь и чего не хочешь. Но в некотором смысле меня нельзя назвать взрослой женщиной.
   – Что вы имеете в виду?
   Что тут ответишь? Что у нее совсем мало опыта? Что близость с мужчиной пугает ее? И в то же время она не может себе позволить чего-то большего, чем скоропалительная связь…
   – Ладно! – прервал собеседник ее раздумья. – Поедем прокатимся по окрестностям. Вы ведь для этого сюда приехали.
   Фу, камень с души! Она широко улыбнулась:
   – Через пять минут буду готова.
   Мария бросилась переодеваться, не задумываясь над тем, какое впечатление произвела на мужчину ее улыбка.
   Они долго ехали по необыкновенно красивой местности. Долго гуляли на природе, потом бродили по удивительному средневековому городку. Пообедали. Поболтали о том о сем. Посетили городской музей.
   В маленькой уютной кондитерской заказали кофе с пирожными, а потом отправились назад. Солнце уже опускал ось за горизонт, когда путешественники зашли поужинать в уютный ресторанчик, где играл оркестр, а посетители танцевали и пели вместе с музыкантами. И Мария тоже подпевала, хотя не понимала ни единого слова. Было чудесно. Состояние, близкое к счастью, хотелось продлить, но пора было возвращаться.
   На улице стемнело, стало холодно. На небе сгущались черные тучи, с трудом верилось, что всего несколько часов назад нещадно палило солнце. Мария поплотнее запахнула жакет и быстро зашагала к автостоянке. В машине к ней вернулось прежнее напряжение. Она молча смотрела в окно, хотя в темноте ничего не видно. Когда машина остановилась у дверей дома, молчание не было нарушено.
   Вошли в дом. В гостиной Конрад включил свет и предложил:
   – Не хотите ли выпить перед сном? — Н… Нет, спасибо. Нет.
   Она сбросила жакет и повернулась, чтобы уйти в свою комнату, но Конрад схватил ее руку.
   – Стойте. Вы даже не дали мне возможности пожелать вам спокойной ночи. – Но я…
   – Тихо! – Он легко коснулся пальцем ее губ. – Я просто хочу вас поцеловать.
   Он обнял Марию за талию и притянул к себе. Она вяло противилась и услышала шепот:
   – Не бойтесь.
   Прикосновение его губ волновало.
   – Сегодня был чудесный день. Спасибо вам, – шептал он.
   Его губы скользнули по ее шее, коснулись мочки уха. Желание пронзило женщину. Он осыпал легкими поцелуями шею, щеки, виски, поцеловал уголки ее рта, легко-легко коснулся языком губ. У нее перехватило дыхание. Мария стояла неподвижно, прислушиваясь к непривычным ощущениям, разбуженным в ней ласками. Она упиралась руками ему в грудь, готовая в любую минуту оттолкнуть.
   Но не сделала этого. Ни когда он жарко поцеловал ее в губы и голова у нее закружилась, словно от крепкого вина. Ни когда руки Конрада скользнули по ее спине, и Мария всем телом почувствовала его нарастающее возбуждение.
   Мужская рука, радуясь предоставленной свободе, проскользнула под юбку и коснулась бедра, обжигая обнаженную кожу. Вот тогда женщина напряглась словно струна, и с ее губ сорвался возглас протеста.
   – Мария! – Его голос звучал хрипловато, приглушенно, и тон был удивленно-просительный.
   – Вы… сказали, что просто хотите поцеловать меня! – прошептала Мария.
   Со вздохом он выпрямился и отвел со лба прядь волос. Она с волнением наблюдала за ним. На красивом лице появилась задумчивая улыбка.
   – Разве я так сказал? Какая глупость!
   Конрад отпустил ее, подошел к бару и налил в два бокала джина с тоником. Протянув ей один, уселся на диван и выжидающе посмотрел на Марию.
   – Садитесь рядышком.
   Она помедлила, но все же подошла и села, правда на некотором расстоянии. Он тут же придвинулся, и его рука легла на ее плечи.
   – Поговорим?
   – О чем?
   – О причинах вашей… нерешительности.
   – Мы с вами едва знакомы, – попыталась увильнуть от ответа женщина.
   – Ах, Мария, – с укором проговорил Конрад, – придумайте что-нибудь более убедительное.
   – А разве это неправда?
   – Возможно, правда. Но вы не ребенок и должны понимать, когда вам кто-то нравится, а когда нет. Ведь вы не стали бы просить меня приехать сюда, если бы я не вызывал у вас определенного интереса. Я не прав?
   Он провел ладонью по ее щеке и приподнял подбородок так, что она уже не могла спрятать глаза.
   – Вы правы.
   – Так что же произошло?
   Молчание.
   – Мне кажется, я и сам догадался.
   Мария с тревогой посмотрела ему в глаза. Неужели Белинда проговорилась?! Но он продолжал:
   – Многие мужчины считают, что молодые вдовы легкая добыча, и ведут себя не по-джентельменски. Пытаются воспользоваться положением несчастных женщин.
   – Откуда вы знаете?
   Он пожал плечами.
   – Вам приходилось с этим сталкиваться?
   Она с горечью кивнула.
   – Да. Мой муж был военным. Когда он погиб, многие его сослуживцы приходили выразить соболезнование и предложить помощь. Причем все полагали, что мне больше всего необходима помощь определенного рода. Мой протест их ужасно озадачивал. Некоторые без обиняков заявляли: женщина, привыкшая к регулярной половой жизни, уже не может без этого обойтись. И предлагали восполнить дефицит моего общения с мужчинами.
   – Умница… – Конрад нахмурился. Понимаю. Вы предполагаете, что и я такой же?
   – Вы? – искренне удивилась женщина. – Что вы, конечно нет. Почему я должна была так подумать?
   – Ну это как-то объяснило бы вашу… нерешительность.
   Он протянул руку и коснулся ее волос, играя выбившейся прядью.
   – Когда я предложил вам погостить на плантации, у меня была задняя мысль навестить вас. Я очень обрадовался, когда вы сами это предложили. Приятно, что инициатива исходила от вас.
   Марию вдруг осенило.
   – Значит, это вы отправили Белинду домой?
   В серых глазах промелькнула озорная искорка.
   – Я не мог ей приказать, конечно, но намекнул, кто третий лишний.
   Несомненно, Марии это льстило, но все же она сочла нужным выразить неодобрение:
   – Напрасно вы это сделали. Белинда такая несчастная. Ей не стоило бы сейчас оставаться одной.
   – Пусть, пусть… Тем скорее начнет тосковать по своему ковбою.
   Он наклонился и коснулся губами ее шеи.
   – Какая у вас нежная кожа. Как шелк, – прошептал он, перемежая слова поцелуями. – Так почему, скажите же, почему вы такая… робкая, нерешительная? Я не имею в виду деловые качества.
   Мария открыла глаза. Теперь уж ей не уйти от ответа. Но как рассказать о былом унижении? Ведь это бы значило уронить себя в его глазах. Нет, тайна останется тайной. Чужому не поверяют сокровенное. Поэтому ответила лаконично:
   – Прошло столько времени… Я просто отвыкла от ухаживаний.
   – После смерти мужа у вас никого не было?
   – Нет. – В этом чего же не признаться?
   – Тогда, наверное, естественно, что вы испытываете робость. – Он погладил ее по руке. – А может быть, вы просто, хотя бы подсознательно, считаете это предательством по отношению к мужу?
   Несколько секунд она не отрываясь смотрела на него, потом отвернулась и откинулась на спинку дивана. Такое даже не приходило в голову. Перед мертвым Майком у нее нет никаких обязательств. Остался страх особого рода. Она женщина, неспособная доставить радость мужчине. Женщина с изъяном. И Конрад тоже будет в ней разочарован. А еще был страх перед близостью с мужчиной. Вдруг все мужики в постели ведут себя, как Майк? Она ведь помнит: было больно, противно, гадко. Случись повторение – она навсегда возненавидит и мужчин, и секс.
   Но от нее ждали ответа, и она заставила себя выдавить:
   – Нет. Я не считаю это изменой.
   Глаза его вспыхнули, а пальцы крепче стиснули ее руку. Глядя на ее смущенное лицо, он тихо спросил:
   – Так вы разрешите мне не только поцеловать вас, дорогая?
   Пока еще за ней оставалось право ответить «нет». Конрад не станет принуждать ее и не возьмет силой. Он так терпелив. Отказ будет воспринят джентльменом так, как и подобает. Может быть, эта мысль и придала ей смелости. Нетвердым голосом Мария произнесла:
   – Да.
   Он улыбнулся и забрал у нее бокал с джином. Его поцелуи были долгими и жаркими. Сама себе удивляясь, женщина горячо отвечала на них. Она вновь испытала уже знакомое ощущение, словно время остановилось. Мир казался созданным для таких вот мгновений счастья. По телу пробежала чувственная дрожь. Конрад ощутил это, и ласки его стали смелее. Он расстегнул пуговицы на ее рубашке, застежка бюстгальтера легко разошлась под его пальцами, и он нежно прижал ладони к ее груди. Это было волшебное ощущение, Мария задрожала – и от желания, и от страха.
   – Ты красивая, – прошептал Конрад. – Ты такая красивая.
   Он наклонился, коснулся губами розового соска, и грудь напряглась. Женщина судорожно выдохнула, тело ее изогнулось, рука крепко сжала его плечи. Мужские губы скользили по ее телу, язык обжигал кожу; казалось, будто касаются ее обнаженных нервов. Ласки были то легкими, то требовательными, и она не смогла сдержать стона. Страх ушел, отступив перед всевозрастающим желанием, перед чудесными непривычными ощущениями. Казалось, он точно знает, что делает, владеет секретом, как заставить ее забыть обо всем на свете.
   Конрад оторвался от нее и встал, увлекая за собой. Глаза его потемнели от страсти и горели жадным огнем. Такой взгляд она уже видела. У Майка.
   – Я хочу тебя, – хрипло выдохнул он. – Пойдем ко мне.
   – К тебе?
   – В моей комнате кровать больше, улыбнулся он, не поняв причины внезапной дрожи, пробежавшей вдруг по ее телу.
   Она потянулась к нему и поцеловала в отчаянном порыве вернуть желание, которое внезапно оставило ее. Ее неискушенность в искусстве любви, конечно же, разочарует опытного покорителя женских душ и тел. И у него, возможно, есть набор непристойных ласк, предназначенных для женщин определенного пошиба. А впрочем, кто она теперь? Сопротивляясь этой мысли, Мария вновь поцеловала стоящего так близко от нее мужчину, стремясь порывом страсти заглушить доводы разума.
   Желание не вернулось. Конрад принял ее порыв за волну чувственности, подхватил Марию на руки и понес в свою спальню. Опустив на пол, потянулся к ней, чтобы раздеть. Жадные руки скользнули по складкам одежды, . но женщина выскользнула, пытаясь застегнуть рубашку.
   – Нет! Пожалуйста, я…
   – Ты хочешь, чтобы я дал тебе несколько минут?
   – Да. Да, пожалуйста.
   – Хорошо. Вернусь через пять минут.
   Несколько мгновений она стояла, бессильно привалившись к стене. Это выше ее сил! Сейчас она скажет ему, что передумала, что это все ошибка. Потом соберет вещи и уедет.
   На минуту испытала от этой мысли огромное облегчение. Но вскоре поняла: она должна пройти через это. Ради своего же будущего. Иначе уже никогда не победит комплекс неполноценности. Надо уяснить для себя, все ли мужчины одинаковы. Если это так, то нечего ждать от них простой человеческой радости. Но если любовь и вправду прекрасна – а ведь до сих пор Конрад был необыкновенно деликатен, – тогда случится чудо и ее жизнь обретет полноту и целостность.
   Отдавая себе отчет в том, что назад дороги нет, Мария отправилась в свою комнату, отыскала элегантную ночную сорочку и переоделась. Капелька духов и она готова. Вернулась в спальню и стала ждать. Он вошел почти сразу за ней. В комнате горела лишь одна лампа, в свете которой четко вырисовывалась изящная женская фигура. Конрад остановился как вкопанный, не в силах отвести от нее глаз.
   – Я хотел сам тебя раздеть, – тихо сказал он наконец.
   Потом улыбнулся и стал вынимать из ее волос заколки.
   – Почему вы никогда не носите волосы распущенными, мэм? – ласково поддразнил он.
   Рыжие волосы тяжелыми волнами упали на плечи. Локоны обрамляли лицо, словно блестящий начищенный до блеска медный шлем.
   У мужчины перехватило дыхание.
   – Какая же ты красивая!
   Конрад ласково гладил ее волосы, пропуская шелковые пряди между пальцами, но вдруг глаза его сверкнули, и он в жадном порыве притянул женщину к себе. Жарко целуя, опустил руки на ее бедра, и даже сквозь шелк сорочки она почувствовала его обжигающие прикосновения.
   Мария напряженно сжала кулаки, ногти до боли впились в ладони. А он поглаживал ее бедра, живот, потом ухватил край сорочки и потянул вверх. От прикосновений женщина приглушенно вскрикнула, напряжение не отпускало ее.
   Шелк сорочки скользил по коже, как бы нехотя открывая наготу. Наконец Конрад отшвырнул рубашку в сторону и отступил на шаг. Мария опустила голову, не в силах смотреть ему в лицо. Он протянул руки и коснулся ее груди.
   – Ты прекрасна.
   Его восхищение ободрило, но не избавило от страха. Он наклонился и стал целовать ее тело. Поцелуи были нежными и горячими. Для его губ и пальцев не существовало запретных мест. Ее же пальцы все еще сжимались в кулаки, а зубы нервно постукивали.
   – Успокойся, – прошептал он. – Не думай ни о чем.
   Мария послушно пыталась расслабиться и ответить на его ласки. Но смущала нагота. Мужчина тяжело дышал, и вдруг она услышала низкий, горловой звук, почти рычание. В испуге отпрянув, с ужасом увидела в его глазах первобытную страсть. Конрад подхватил ее на руки и опустил на кровать.
   – Подожди, милая, – хрипло выговорил он. – Подожди минутку.
   Он отвернулся, предоставив Марии несколько драгоценных мгновений, чтобы прийти в себя. Она стыдливо забралась под простыни. Кровать была огромная. Интересно, он всех своих женщин приводит сюда?
   Беспорядочные мысли не подсказывали выхода. То возникало категорическое «нет», то приходило понимание, что для «нет» уже поздно. Сегодня ей предстоит узнать что-то важное о себе, да и о жизни вообще. Сегодня или никогда!
   Смотреть, как мужчина раздевается, не могла. Натянула простыни до самого подбородка и отвернулась. Услышала: открылся и вновь был задвинут ящик. Обнаженное тело опустилось рядом с ней.
   Ее желание остаться под простыней вызвало улыбку.
   – Скромница моя, – прошептал он. – Не бойся.
   Рука скользнула под простыню, осторожно сдвигая легкий покров с женского тела.
   – Свет! Выключи свет!
   – Но я хочу видеть тебя.
   – Нет! Выключи! Выключи!
   В голосе прозвучала чуть ли не истерическая нотка. Конрад повиновался. Приподнявшись на локте, внимательно взглянул на нее, а потом выключил настольную лампу.
   Она отпустила край простыни – свою последнюю защиту, и попыталась расслабиться, предоставив мужчине делать то, что он хочет.
 
   Мария лежала на спине, отрешенно глядя в потолок и чувствуя напряженность, как и тогда, когда он попытался овладеть ею. Только теперь и сердце было словно кусок льда. Это ужасно! Ничего страшнее она в жизни не испытывала. Еще хуже, чем опасалась. Конрад был нежен и терпелив. Потребовав выключить свет, она совершила ужасную ошибку. Когда он касался ее, невольно вспоминался Майк, и тело непроизвольно напрягалось. Подсознательно она ожидала боли, хотелось избежать любых прикосновений. Конрад целовал ее, шептал ласковые слова, но она была слишком напугана, чтобы что-либо осознавать.
   – Расслабься, моя хорошая.
   Она повиновалась, потому что все-таки хотела его. Но тело отвыкло от интимных контактов. Она была настолько напряжена, настолько не готова к сексу, что Конрад, пытаясь овладеть ею, причинил боль. Ведь старался быть осторожным и чутким, но настолько загорелся сам, что не вытерпел и с силой вошел в нее.
   Она закричала. Целуя ее, он просил прощения, пытался успокоить.
   – Прости меня, милая. Я не хотел сделать тебе больно. Я буду осторожен. Обними меня.
   Но она с силой оттолкнула его.
   – Нет! Оставь меня!
   – Дорогая, прошу тебя…
   – Не смей! Оставь меня!
   Мария даже представить себе не могла, насколько отталкивающим окажется для нее этот опыт. Так и есть – секс всегда несет страх и боль. Даже с таким искушенным мужчиной. 3начит, это ее вина. Фригидна, Майк был прав. Ей не суждено узнать наслаждение любви, о котором пишут в книжках, не суждено доставить радость мужчине. И себе тоже. Она обречена на одиночество. Потому что никогда, никогда в жизни не рискнет вновь пройти через это унижение! Она никогда не испытывала такого стыда, никогда так себя не презирала.
   Слез не было, а они бы хоть немного расслабили. Конрад пытался утешить ее, но сдался и затих на другом краю постели. Часа через два, убедившись, что он спит, Мария поднялась и выскользнула из постели.