Страница:
Сталин был в светло-сером кителе с маршальскими погонами. Черчилль на этот раз также явился в военной форме. С того дня своей формы английский премьер в Тегеране не снимал, и все считали, что это его своеобразная реакция на маршальскую одежду Сталина. Сначала Черчилль носил синий в полоску костюм, но, увидев Сталина в форме, он тут же затребовал себе серо-голубоватый мундир высшего офицера королевских военно-воздушных сил. Эта форма как раз подоспела к церемонии вручения меча. Рузвельт, как обычно, был в штатском.
Почётный караул состоял из офицеров Красной Армии и британских вооружённых сил. Оркестр исполнил советский и английский государственные гимны. Все стояли навытяжку. Оркестр смолк, и наступила торжественная тишина. Черчилль медленно приблизился к лежавшему на столе большому чёрному ящику и раскрыл его. Меч, спрятанный в ножнах, покоился на бордовой бархатной подушке. Черчилль взял его обеими руками и, держа на весу, сказал, обращаясь к Сталину:
— Его величество король Георг VI повелел мне вручить вам для передачи городу Сталинграду этот почётный меч, сделанный по эскизу, выбранному и одобренному его величеством. Этот почётный меч изготовлен английскими мастерами, предки которых на протяжении многих поколений занимались изготовлением мечей. На лезвии меча выгравирована надпись: «Подарок короля Георга VI людям со стальными сердцами — гражданам Сталинграда в знак уважения к ним английского народа».
Сделав несколько шагов вперёд, Черчилль передал меч Сталину, позади которого стоял советский почётный караул с автоматами наперевес. Приняв меч, Сталин вынул клинок из ножен. Лезвие сверкнуло холодным блеском. Сталин поднёс его к губам и поцеловал. Потом, держа меч в руках, тихо произнёс:
— От имени граждан Сталинграда я хочу выразить свою глубокую признательность за подарок короля Георга VI. Граждане Сталинграда высоко оценят этот подарок, и я прошу вас, господин премьер-министр, передать их благодарность его величеству королю…
Наступила пауза. Сталин медленно обошёл вокруг стола и, подойдя к Рузвельту, показал ему меч. Черчилль поддерживал ножны, а Рузвельт внимательно оглядел огромный клинок. Прочтя вслух сделанную на клинке надпись, президент сказал:
— Действительно, у граждан Сталинграда стальные сердца…
И он вернул меч Сталину, который подошёл к столу, где лежал футляр, бережно уложил в него спрятанный в ножны меч и закрыл крышку. Затем он передал футляр Ворошилову, который в сопровождении почётного караула перенёс меч в соседнюю комнату…
Все вышли фотографироваться на террасу с шестью белыми колоннами. Было тепло и безветренно. Солнце освещало позолоченную осенью листву. Сталин и Черчилль остановились в центре террасы, куда подвезли в коляске и Рузвельта. Сюда же были принесены три кресла для Большой тройки. Позади кресел выстроились министры, маршалы, генералы, адмиралы, послы. Это был большой день фоторепортёров и кинооператоров. Они сновали вокруг, то приседали, то становились на цыпочки, забегали то с одной, то с другой стороны, стараясь отыскать позицию получше. Потом свита отошла в сторону, и Большая тройка осталась одна на фоне высоких дверей, которые вели с террасы в зал заседаний. Этот снимок стал историческим и обошёл весь мир.
В ПОИСКАХ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО
ОБСТАНОВКА ОБОСТРЯЕТСЯ
ЛОСОСЬ ДЛЯ ПРЕЗИДЕНТА
Почётный караул состоял из офицеров Красной Армии и британских вооружённых сил. Оркестр исполнил советский и английский государственные гимны. Все стояли навытяжку. Оркестр смолк, и наступила торжественная тишина. Черчилль медленно приблизился к лежавшему на столе большому чёрному ящику и раскрыл его. Меч, спрятанный в ножнах, покоился на бордовой бархатной подушке. Черчилль взял его обеими руками и, держа на весу, сказал, обращаясь к Сталину:
— Его величество король Георг VI повелел мне вручить вам для передачи городу Сталинграду этот почётный меч, сделанный по эскизу, выбранному и одобренному его величеством. Этот почётный меч изготовлен английскими мастерами, предки которых на протяжении многих поколений занимались изготовлением мечей. На лезвии меча выгравирована надпись: «Подарок короля Георга VI людям со стальными сердцами — гражданам Сталинграда в знак уважения к ним английского народа».
Сделав несколько шагов вперёд, Черчилль передал меч Сталину, позади которого стоял советский почётный караул с автоматами наперевес. Приняв меч, Сталин вынул клинок из ножен. Лезвие сверкнуло холодным блеском. Сталин поднёс его к губам и поцеловал. Потом, держа меч в руках, тихо произнёс:
— От имени граждан Сталинграда я хочу выразить свою глубокую признательность за подарок короля Георга VI. Граждане Сталинграда высоко оценят этот подарок, и я прошу вас, господин премьер-министр, передать их благодарность его величеству королю…
Наступила пауза. Сталин медленно обошёл вокруг стола и, подойдя к Рузвельту, показал ему меч. Черчилль поддерживал ножны, а Рузвельт внимательно оглядел огромный клинок. Прочтя вслух сделанную на клинке надпись, президент сказал:
— Действительно, у граждан Сталинграда стальные сердца…
И он вернул меч Сталину, который подошёл к столу, где лежал футляр, бережно уложил в него спрятанный в ножны меч и закрыл крышку. Затем он передал футляр Ворошилову, который в сопровождении почётного караула перенёс меч в соседнюю комнату…
Все вышли фотографироваться на террасу с шестью белыми колоннами. Было тепло и безветренно. Солнце освещало позолоченную осенью листву. Сталин и Черчилль остановились в центре террасы, куда подвезли в коляске и Рузвельта. Сюда же были принесены три кресла для Большой тройки. Позади кресел выстроились министры, маршалы, генералы, адмиралы, послы. Это был большой день фоторепортёров и кинооператоров. Они сновали вокруг, то приседали, то становились на цыпочки, забегали то с одной, то с другой стороны, стараясь отыскать позицию получше. Потом свита отошла в сторону, и Большая тройка осталась одна на фоне высоких дверей, которые вели с террасы в зал заседаний. Этот снимок стал историческим и обошёл весь мир.
В ПОИСКАХ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО
На заседании, начавшемся после церемонии вручения королевского меча Сталинграду, торжественно-приподнятое настроение быстро рассеялось. По-прежнему оставался нерешённым важнейший вопрос об открытии второго фронта в Европе. Обращаясь к английскому и американскому представителям, глава советской делегации спросил:
— Я хотел бы получить ответ на вопрос о том, кто будет назначен командующим операцией «Оверлорд»?
— Этот вопрос ещё не решён, — ответил Рузвельт.
— Тогда ничего не выйдет из операции «Оверлорд», — мрачно произнёс Сталин, как бы рассуждая вслух. — Кто несёт моральную и военную ответственность за подготовку и выполнение операции «Оверлорд»? Если это неизвестно, тогда операция «Оверлорд» является лишь разговором.
На противоположной стороне стола проскользнула какая-то тень неловкости. Воцарилось молчание. Потом Рузвельт сказал:
— Английский генерал Морган несёт ответственность за подготовку операции «Оверлорд».
— А кто несёт ответственность за проведение операции «Оверлорд»? — продолжал настаивать советский представитель.
— Нам известны все лица, которые будут участвовать в осуществлении операции, — пояснил президент, — за исключением главнокомандующего этой операцией.
Это объяснение, конечно, не решало проблемы. Вопрос, поставленный советской делегацией, имел большое принципиальное значение. Ведь без командира, без ответственного военного руководителя не может быть осуществлена ни малая, ни крупная операция. Тем более невозможно без главнокомандующего планировать и осуществить такую операцию, как высадка огромной массы войск, оснащённых тяжёлой боевой техникой, через Ла-Манш.
Поэтому постановка вопроса о главнокомандующем вскрыла всю несостоятельность позиции англо-американцев.
— Может случиться, — продолжал Сталин все тем же мрачным тоном, — что генерал Морган сочтёт операцию подготовленной, но после назначения командующего, который будет отвечать за осуществление этой операции, окажется, что командующий сочтёт операцию не подготовленной. Должно быть одно лицо, которое отвечало бы как за подготовку, так и за проведение операции.
— Генералу Моргану, — возразил Черчилль, — поручены предварительные приготовления.
— Кто поручил это генералу Моргану? — быстро спросил Сталин.
Черчилль ответил, что несколько месяцев назад такое поручение генерал Морган получил от англо-американского Объединённого штаба с согласия президента Рузвельта и его, Черчилля. Генералу Моргану было поручено вести подготовку «Оверлорда» совместно с американскими и английскими штабами, однако главнокомандующий ещё не назначен. Британское правительство выразило готовность поставить свои силы под командование американского главнокомандующего в операции «Оверлорд», так как Соединённые Штаты несут ответственность за концентрацию и пополнение войск и имеют тут численное превосходство. Вопрос о назначении главнокомандующего, продолжал Черчилль, нельзя решить на таком обширном заседании, как сегодняшнее. Этот вопрос следует обсудить трём главам правительств между собой, в узком кругу.
Пока Черчилль говорил, Рузвельт что-то написал на листке бумаги и переслал её английскому премьеру. Тот быстро пробежал текст и сказал:
— Как мне сейчас передал президент, — и я тоже это подтверждаю, — решение вопроса о назначении главнокомандующего будет зависеть от переговоров, которые мы ведём здесь…
— Я хочу, чтобы меня правильно поняли, — пояснил Сталин. — Русские не претендуют на участие в назначении главнокомандующего, но русские хотели бы знать, кто будет командующим. Мы хотели бы, чтобы он был поскорее назначен и чтобы он отвечал как за подготовку, так и за проведение операции «Оверлорд».
— Я вполне согласен с тем, что сказал маршал Сталин, — воскликнул Черчилль. Его явно приободрило, что советская сторона не претендует на участие в обсуждении этого вопроса. — Я думаю, что президент согласится со мной в том, что через две недели мы назначим главнокомандующего и сообщим его фамилию.
Проблема главнокомандующего «Оверлордом» была снова затронута в беседе, которую на следующий день Сталин имел с Черчиллем. Признавая, что это назначение имеет жизненную важность, британский премьер сказал, что до августа существовало мнение, согласно которому главнокомандующим «Оверлордом» должен быть английский офицер. Однако на недавней встрече Рузвельта и Черчилля в Квебеке президент внёс другое предложение: «Оверлордом» должен командовать американский офицер, а операциями в Средиземном море — английский. Британское правительство согласилось с этим, поскольку даже в самом начале операции «Оверлорд» американцы будут иметь численное превосходство, которое с течением времени должно возрастать.
— Означает ли это, что в Средиземном море вместо Эйзенхауэра будет назначен английский командующий? — спросил Сталин.
Черчилль ответил утвердительно и добавил, что как только американцы назначат своего командующего, он, Черчилль, назначит британского командующего в районе Средиземного моря.
— Задержка в назначении американского командующего, — многозначительно добавил британский премьер, — связана с внутренними соображениями и имеет отношение к некоторым высокопоставленным лицам в Соединённых Штатах…
Объяснения Черчилля содержали только половину правды. Ибо проблема назначения главнокомандующего вызвала разногласия не только среди вашингтонских политиков, но и ещё больше между англичанами и американцами. Дело в том, что к лету 1943 года в Вашингтоне стало складываться мнение о необходимости объединить операции в Средиземном море и в Северной Франции под одним командованием, а именно — американским. Тогда же была намечена кандидатура командующего всеми операциями. Им должен был стать американский генерал Джордж Маршалл, занимавший пост начальника штаба армии Соединённых Штатов. Но вокруг этой кандидатуры и возникли расхождения. Влиятельные военные круги, а также некоторые видные деятели конгресса США считали, что в Вашингтоне трудно найти замену такому опытному в военном и политическом отношении деятелю, как генерал Маршалл. Эти круги соглашались на его перевод в Европу лишь в том случае, если будет найдена какая-то формула, которая позволит сохранить за Маршаллом и его вашингтонский пост.
С другой стороны, президент Рузвельт и его ближайшее окружение полагали, что только в случае выдвижения генерала Маршалла на пост главнокомандующего можно рассчитывать на согласие англичан объединить под его единоличным командованием оба театра военных действий — Средиземноморский и Западноевропейский. Рузвельт считал это тем более важным, поскольку к тому времени весьма чётко проявилась тенденция Черчилля развернуть широкие военные действия прежде всего в восточной части Средиземного моря. Внутриполитические сложности, возникшие в этой связи, привели к тому, что на протяжении осенних месяцев 1943 года вопрос о кандидатуре главнокомандующего так и оставался нерешённым.
Но все дело усугублялось также тем, что британское правительство решительно сопротивлялось созданию общего командования под эгидой американцев. Правда, Лондон поддерживал идею назначения Маршалла, но лишь главнокомандующим «Оверлорда». В итоге кандидатура главнокомандующего не была окончательно согласована и после того, как в Квебеке американская идея о совместном командовании окончательно отпала и было решено поставить англо-американские силы, действующие в Средиземноморье, под английское командование.
Уступив в этом вопросе Лондону, американцы показали, что они готовы смотреть сквозь пальцы на планы Черчилля в восточной части Средиземного моря. Смысл этих планов ясен: во-первых, затянуть войну действиями на второстепенных направлениях, во-вторых, установить английский контроль над Балканами и над всем югом Европы, где в то время широко распространилось партизанское движение, носившее не только антифашистский, но и антиимпериалистический характер.
Все эти интриги не имели, разумеется, ничего общего ни с задачей скорейшего окончания войны, ни с оказанием действенной помощи Советскому Союзу.
В Тегеране имя главнокомандующего «Оверлордом» так и не было названо. Правда, спустя четыре дня после окончания конференции руководителей трёх держав, 5 декабря 1943 года, Рузвельт назначил верховным командующим англо-американскими войсками, участвующими в операции «Оверлорд», генерала Эйзенхауэра.
— Я хотел бы получить ответ на вопрос о том, кто будет назначен командующим операцией «Оверлорд»?
— Этот вопрос ещё не решён, — ответил Рузвельт.
— Тогда ничего не выйдет из операции «Оверлорд», — мрачно произнёс Сталин, как бы рассуждая вслух. — Кто несёт моральную и военную ответственность за подготовку и выполнение операции «Оверлорд»? Если это неизвестно, тогда операция «Оверлорд» является лишь разговором.
На противоположной стороне стола проскользнула какая-то тень неловкости. Воцарилось молчание. Потом Рузвельт сказал:
— Английский генерал Морган несёт ответственность за подготовку операции «Оверлорд».
— А кто несёт ответственность за проведение операции «Оверлорд»? — продолжал настаивать советский представитель.
— Нам известны все лица, которые будут участвовать в осуществлении операции, — пояснил президент, — за исключением главнокомандующего этой операцией.
Это объяснение, конечно, не решало проблемы. Вопрос, поставленный советской делегацией, имел большое принципиальное значение. Ведь без командира, без ответственного военного руководителя не может быть осуществлена ни малая, ни крупная операция. Тем более невозможно без главнокомандующего планировать и осуществить такую операцию, как высадка огромной массы войск, оснащённых тяжёлой боевой техникой, через Ла-Манш.
Поэтому постановка вопроса о главнокомандующем вскрыла всю несостоятельность позиции англо-американцев.
— Может случиться, — продолжал Сталин все тем же мрачным тоном, — что генерал Морган сочтёт операцию подготовленной, но после назначения командующего, который будет отвечать за осуществление этой операции, окажется, что командующий сочтёт операцию не подготовленной. Должно быть одно лицо, которое отвечало бы как за подготовку, так и за проведение операции.
— Генералу Моргану, — возразил Черчилль, — поручены предварительные приготовления.
— Кто поручил это генералу Моргану? — быстро спросил Сталин.
Черчилль ответил, что несколько месяцев назад такое поручение генерал Морган получил от англо-американского Объединённого штаба с согласия президента Рузвельта и его, Черчилля. Генералу Моргану было поручено вести подготовку «Оверлорда» совместно с американскими и английскими штабами, однако главнокомандующий ещё не назначен. Британское правительство выразило готовность поставить свои силы под командование американского главнокомандующего в операции «Оверлорд», так как Соединённые Штаты несут ответственность за концентрацию и пополнение войск и имеют тут численное превосходство. Вопрос о назначении главнокомандующего, продолжал Черчилль, нельзя решить на таком обширном заседании, как сегодняшнее. Этот вопрос следует обсудить трём главам правительств между собой, в узком кругу.
Пока Черчилль говорил, Рузвельт что-то написал на листке бумаги и переслал её английскому премьеру. Тот быстро пробежал текст и сказал:
— Как мне сейчас передал президент, — и я тоже это подтверждаю, — решение вопроса о назначении главнокомандующего будет зависеть от переговоров, которые мы ведём здесь…
— Я хочу, чтобы меня правильно поняли, — пояснил Сталин. — Русские не претендуют на участие в назначении главнокомандующего, но русские хотели бы знать, кто будет командующим. Мы хотели бы, чтобы он был поскорее назначен и чтобы он отвечал как за подготовку, так и за проведение операции «Оверлорд».
— Я вполне согласен с тем, что сказал маршал Сталин, — воскликнул Черчилль. Его явно приободрило, что советская сторона не претендует на участие в обсуждении этого вопроса. — Я думаю, что президент согласится со мной в том, что через две недели мы назначим главнокомандующего и сообщим его фамилию.
Проблема главнокомандующего «Оверлордом» была снова затронута в беседе, которую на следующий день Сталин имел с Черчиллем. Признавая, что это назначение имеет жизненную важность, британский премьер сказал, что до августа существовало мнение, согласно которому главнокомандующим «Оверлордом» должен быть английский офицер. Однако на недавней встрече Рузвельта и Черчилля в Квебеке президент внёс другое предложение: «Оверлордом» должен командовать американский офицер, а операциями в Средиземном море — английский. Британское правительство согласилось с этим, поскольку даже в самом начале операции «Оверлорд» американцы будут иметь численное превосходство, которое с течением времени должно возрастать.
— Означает ли это, что в Средиземном море вместо Эйзенхауэра будет назначен английский командующий? — спросил Сталин.
Черчилль ответил утвердительно и добавил, что как только американцы назначат своего командующего, он, Черчилль, назначит британского командующего в районе Средиземного моря.
— Задержка в назначении американского командующего, — многозначительно добавил британский премьер, — связана с внутренними соображениями и имеет отношение к некоторым высокопоставленным лицам в Соединённых Штатах…
Объяснения Черчилля содержали только половину правды. Ибо проблема назначения главнокомандующего вызвала разногласия не только среди вашингтонских политиков, но и ещё больше между англичанами и американцами. Дело в том, что к лету 1943 года в Вашингтоне стало складываться мнение о необходимости объединить операции в Средиземном море и в Северной Франции под одним командованием, а именно — американским. Тогда же была намечена кандидатура командующего всеми операциями. Им должен был стать американский генерал Джордж Маршалл, занимавший пост начальника штаба армии Соединённых Штатов. Но вокруг этой кандидатуры и возникли расхождения. Влиятельные военные круги, а также некоторые видные деятели конгресса США считали, что в Вашингтоне трудно найти замену такому опытному в военном и политическом отношении деятелю, как генерал Маршалл. Эти круги соглашались на его перевод в Европу лишь в том случае, если будет найдена какая-то формула, которая позволит сохранить за Маршаллом и его вашингтонский пост.
С другой стороны, президент Рузвельт и его ближайшее окружение полагали, что только в случае выдвижения генерала Маршалла на пост главнокомандующего можно рассчитывать на согласие англичан объединить под его единоличным командованием оба театра военных действий — Средиземноморский и Западноевропейский. Рузвельт считал это тем более важным, поскольку к тому времени весьма чётко проявилась тенденция Черчилля развернуть широкие военные действия прежде всего в восточной части Средиземного моря. Внутриполитические сложности, возникшие в этой связи, привели к тому, что на протяжении осенних месяцев 1943 года вопрос о кандидатуре главнокомандующего так и оставался нерешённым.
Но все дело усугублялось также тем, что британское правительство решительно сопротивлялось созданию общего командования под эгидой американцев. Правда, Лондон поддерживал идею назначения Маршалла, но лишь главнокомандующим «Оверлорда». В итоге кандидатура главнокомандующего не была окончательно согласована и после того, как в Квебеке американская идея о совместном командовании окончательно отпала и было решено поставить англо-американские силы, действующие в Средиземноморье, под английское командование.
Уступив в этом вопросе Лондону, американцы показали, что они готовы смотреть сквозь пальцы на планы Черчилля в восточной части Средиземного моря. Смысл этих планов ясен: во-первых, затянуть войну действиями на второстепенных направлениях, во-вторых, установить английский контроль над Балканами и над всем югом Европы, где в то время широко распространилось партизанское движение, носившее не только антифашистский, но и антиимпериалистический характер.
Все эти интриги не имели, разумеется, ничего общего ни с задачей скорейшего окончания войны, ни с оказанием действенной помощи Советскому Союзу.
В Тегеране имя главнокомандующего «Оверлордом» так и не было названо. Правда, спустя четыре дня после окончания конференции руководителей трёх держав, 5 декабря 1943 года, Рузвельт назначил верховным командующим англо-американскими войсками, участвующими в операции «Оверлорд», генерала Эйзенхауэра.
ОБСТАНОВКА ОБОСТРЯЕТСЯ
Участники конференции вновь и вновь возвращались к теме «Оверлорда», но это не приближало их ни на шаг к главному вопросу — о сроках и очерёдности вторжения в Северную Францию. Между тем Черчилль не оставлял своих попыток заменить «Оверлорд» какой-то другой операцией — в Средиземном море или на Балканах. На одном из пленарных заседаний он вновь заявил, что в Средиземноморье англичане располагают значительной армией и хотят, чтобы эта армия вела активную борьбу там в течение всего года, а не находилась в бездействии. Поэтому, заявил Черчилль, он просит, чтобы русские рассмогрели всю эту проблему и различные альтернативы, которые англичане предлагают в отношении наилучшего использования имеющихся вооружённых сил в районе Средиземного моря. Британский премьер выдвинул ряд вопросов, которые, по его мнению, необходимо детально изучить.
Во-первых, какую помощь можно будет оказать операции «Оверлорд», используя войска, находящиеся в Средиземноморье. Англичане хотели бы иметь там достаточное количество десантных судов для переброски двух дивизий. При этом можно было бы ускорить продвижение англоамериканских войск вдоль Апеннинского полуострова для уничтожения войск противника. Имеется и другая возможность использования этих сил. Их было бы достаточно для захвата острова Родос в том случае, если бы Турция вступила в войну. Третья возможность использования этих сил заключается в том, что они за вычетом потерь могли бы быть использованы через шесть месяцев в Южной Франции для поддержки операции «Оверлорд». Ни одна из указанных возможностей не исключена, но возникает вопрос о сроке. Использование этих двух дивизий, независимо от того, какими из трёх перечисленных операций они будут заняты, не может быть осуществлено без отсрочки операции «Оверлорд» или отвлечения части десантных средств из района Индийского океана.
— В этом состоит наша дилемма, — патетически воскликнул Черчилль, вздымая руки к небу. — Чтобы решить, какой путь нам избрать, мы хотим услышать точку зрения маршала Сталина по поводу общего стратегического положения, так как военный опыт наших русских союзников приводит нас в восхищение и воодушевляет нас…
Но есть и ещё одна проблема, продолжал глава британской делегации, которая носит скорее политический, нежели военный характер. Речь идёт о Балканах. Там находится 21 германская дивизия и, помимо того, гарнизонные войска. Из этого количества 54 тысячи немецких солдат сконцентрированы на Эгейских островах. На Балканах имеется также не менее 12 болгарских дивизий.
Указав на значение вражеских сил, расположенных на Балканах, Черчилль принялся уверять, что Англия не имеет на Балканах ни интересов, ни честолюбивых устремлений. Она лишь хочет сковать 21 германскую дивизию на Балканах и, по мере возможности, уничтожить их.
— Мы стремимся дружно работать с нашими русскими союзниками, — заверил Черчилль.
Эти заверения звучали не очень убедительно. В ответ на них советский делегат вновь заявил, что из военных проблем основным и решающим вопросом следует считать операцию «Оверлорд».
— Конечно, — продолжал Сталин, — русские нуждаются в помощи. И если речь идёт о помощи нам, то мы ожидаем помощи от тех, кто должен выполнять намеченные операции, и мы ожидаем действенной помощи.
Прежде всего, подчеркнул советский делегат, необходимо, чтобы срок операции «Оверлорд» не был отложен, чтобы май оставался предельным временем для осуществления этой операции. Следует также предусмотреть поддержку «Оверлорда» десантом на юге Франции. По мнению русской делегации, лучше было бы решить все эти вопросы в ходе Тегеранской конференции, и советская сторона не видит причин, по которым это не могло бы быть сделано.
Рузвельт, внимательно слушавший Сталина, сказал, что он придаёт большое значение срокам и, если имеется общее согласие на операцию «Оверлорд», следует договориться о дате её проведения. По мнению Рузвельта, можно принять один из двух вариантов: либо провести «Оверлорд» в течение первой недели мая, либо несколько отложить эту операцию. Отсрочка «Оверлорда» могла бы быть вызвана одной-двумя операциями в Средиземном море, которые потребовали бы десантных средств и самолётов. Если осуществить экспедицию в восточной части Средиземного моря и если при этом не будет успеха, то придётся перебросить туда дополнительные материалы и войска. Тогда «Оверлорд» не удастся осуществить в срок. Поэтому, продолжал американский президент, наши штабы должны разработать планы операций на Балканах таким образом, чтобы операции там не нанесли ущерба «Оверлорду».
— Правильно, — поддержал президента Сталин и добавил: — Если возможно, то хорошо было бы осуществить операцию «Оверлорд» в пределах мая, скажем, 10—15— 20 мая.
— Я не могу дать такого обязательства, — отпарировал Черчилль.
Сталин пожал плечами, давая понять, что считает в этих условиях трудным продолжать разговор. Его явно раздражала уклончивая позиция британского премьера. Но он держал себя в руках и спокойным тоном учителя, который старается втолковать суть вопроса непонятливому ученику, сказал:
— Если осуществить «Оверлорд» в августе, как об этом говорил Черчилль вчера, то из-за неблагоприятной погоды в этот период ничего путного не выйдет. Апрель и май являются наиболее подходящими месяцами для «Оверлорда».
Известно, что Сталин был порой раздражительным и нетерпимым. Малейшее возражение могло вызвать у него весьма бурную реакцию. Однако на протяжении работы Тегеранской конференции он хорошо владел собой. Даже в самые острые моменты он был спокоен, выдержан, корректен. И это выгодно отличало его от Черчилля, который часто срывался, проявлял нервозность, а иногда и вовсе не мог держать себя в руках.
Спокойный тон Сталина возымел своё действие.
— Мне кажется, — примирительно сказал Черчилль, — что мы не расходимся во взглядах настолько, насколько это может показаться. Я готов сделать всё, что во власти британского правительства, чтобы осуществить операцию «Оверлорд» в возможно ближайший срок. Но я не думаю, что те многие возможности, которые имеются в Средиземном море, должны быть немилосердно отвергнуты как не имеющие значения из-за того, что использование их задержит «Оверлорд» на два-три месяца. По нашему мнению, многочисленные британские войска не должны находиться в бездействии в течение шести месяцев. Они должны вести бои с врагом, и с помощью американских союзников мы надеемся уничтожить немецкие дивизии в Италии. Мы не можем оставаться пассивными в Италии, ибо это испортит всю нашу кампанию там. Мы должны оказывать помощь нашим русским друзьям…
Таким образом, Черчилль снова вернулся к своему тезису о развёртывании операций в Средиземноморье и к тому же изобразил дело так, будто это и есть наилучшая помощь Советскому Союзу. Сталин саркастически заметил:
— По Черчиллю выходит, что русские требуют от англичан, чтобы они бездействовали…
Черчилль сделал вид, что не замечает иронии, и принялся снова рассуждать о том, что необходимо сковать возможно большее количество германских дивизий в Италии и на Балканах и что пассивность на фронте в Италии позволит немцам снова перебросить свои дивизии во Францию в ущерб «Оверлорду». Англичане, уверял Черчилль, всегда готовы обсудить все подробности с союзниками, но дело в количестве десантных средств. Если эти десантные средства будут оставлены в районе Средиземного моря или в Индийском океане в ущерб «Оверлорду», тогда не может быть гарантирован успех «Оверлорда» и операции в Южной Франции.
— Для операций в Южной Франции потребуется большое количество десантных средств, и это надо учесть, — многозначительно закончил свою речь британский премьер.
В этих условиях предложение провести дальнейшее обсуждение в комиссии военных экспертов выглядело как уловка, рассчитанная на то, чтобы вообще похоронить это дело. Ведь все понимали: время, которое главы трёх держав могут уделить Тегеранской конференции, весьма ограничено.
Поэтому, когда Рузвельт снова предложил поручить военной комиссии обсудить оставшиеся неразрешёнными вопросы, Сталин решительно возразил:
— Не нужно никакой военной комиссии. Мы можем решить все вопросы здесь, на совещании. Мы должны решить вопрос о дате, о главнокомандующем и вопрос о необходимости вспомогательной операции в Южной Франции…
Советский делегат добавил, что русские ограничены сроком пребывания в Тегеране. Можно ещё пробыть 1 декабря, но 2 декабря советская делегация должна уехать. Ведь заранее было договорено, что конференция продлится от трёх до четырёх дней.
Рузвельт всё же продолжал настаивать на передаче всех вопросов в военную комиссию, но Сталин не соглашался. Он пояснил, что русские хотят знатъ дату начала операции «Оверлорд», чтобы подготовить свой удар по немцам.
Черчилль поддержал предложение президента о военной комиссии.
— Что касается определения срока операции «Оверлорд», — заметил он, — то если будет решено провести расследование стратегических вопросов в военной комиссии…
Советский делегат резко перебил Черчилля:
— Мы не требуем никакого расследования… Рузвельт, чувствуя, что атмосфера накаляется, поспешил вмешаться.
— Нам всем известно, — заметил он,—что разногласия между нами и англичанами небольшие. Я возражаю против отсрочки операции «Оверлорд», в то время как Черчилль больше подчёркивает важность операций в Средиземном море. Военная комиссия могла бы: разобраться в этих вопросах.
— Мы можем решить эти вопросы сами, — настойчиво повторил Сталин, — ибо мы больше имеем прав, чем военная комиссия. Если можно задать вопрос, то я хотел бы спросить англичан, верят ли они в операцию «Оверлорд» или они просто говорят о ней для того, чтобы успокоить русских.
Черчилль закусил удила.
— Если,—сказал он уклончиво,—будут налицо условия, которые были указаны на Московской конференции, то я твёрдо убеждён в том, что мы будем обязаны перебросить все наши возможные силы против немцев, когда начнётся осуществление операции «Оверлорд»…
Условия, на которые ссылался Черчилль, были определены на Московской конференции трёх держав, состоявшейся незадолго до тегеранской встречи. Они определяли, в каком случае высадка через Ла-Манш может быть успешной: во Франции к моменту вторжения должно находиться не более 12 германских мобильных дивизий, в течение 60 дней немцы не должны иметь возможности перебросить во Францию для пополнения своих войск более 15 дивизий.
Напоминая об этих условиях, Черчилль дал понять, что при определённых обстоятельствах операция «Оверлорд» вообще может оказаться под вопросом. В итоге после долгих дебатов проблема «Оверлорда» снова оказалась в тупике. Казалось, что продолжать переговоры вообще бессмысленно.
Сталин резко поднялся с места и, обращаясь к Молотову и Ворошилову, сказал:
— Идёмте, нам здесь делать нечего. У нас много дел на фронте…
Черчилль заёрзал в кресле, покраснел и невнятно пробурчал, что его «не так поняли».
Чтобы как-то разрядить атмосферу, Рузвельт примирительным тоном сказал:
— Мы очень голодны сейчас. Поэтому я предложил бы прервать наше заседание, чтобы присутствовать на обеде, которым нас сегодня угощает маршал Сталин…
Во-первых, какую помощь можно будет оказать операции «Оверлорд», используя войска, находящиеся в Средиземноморье. Англичане хотели бы иметь там достаточное количество десантных судов для переброски двух дивизий. При этом можно было бы ускорить продвижение англоамериканских войск вдоль Апеннинского полуострова для уничтожения войск противника. Имеется и другая возможность использования этих сил. Их было бы достаточно для захвата острова Родос в том случае, если бы Турция вступила в войну. Третья возможность использования этих сил заключается в том, что они за вычетом потерь могли бы быть использованы через шесть месяцев в Южной Франции для поддержки операции «Оверлорд». Ни одна из указанных возможностей не исключена, но возникает вопрос о сроке. Использование этих двух дивизий, независимо от того, какими из трёх перечисленных операций они будут заняты, не может быть осуществлено без отсрочки операции «Оверлорд» или отвлечения части десантных средств из района Индийского океана.
— В этом состоит наша дилемма, — патетически воскликнул Черчилль, вздымая руки к небу. — Чтобы решить, какой путь нам избрать, мы хотим услышать точку зрения маршала Сталина по поводу общего стратегического положения, так как военный опыт наших русских союзников приводит нас в восхищение и воодушевляет нас…
Но есть и ещё одна проблема, продолжал глава британской делегации, которая носит скорее политический, нежели военный характер. Речь идёт о Балканах. Там находится 21 германская дивизия и, помимо того, гарнизонные войска. Из этого количества 54 тысячи немецких солдат сконцентрированы на Эгейских островах. На Балканах имеется также не менее 12 болгарских дивизий.
Указав на значение вражеских сил, расположенных на Балканах, Черчилль принялся уверять, что Англия не имеет на Балканах ни интересов, ни честолюбивых устремлений. Она лишь хочет сковать 21 германскую дивизию на Балканах и, по мере возможности, уничтожить их.
— Мы стремимся дружно работать с нашими русскими союзниками, — заверил Черчилль.
Эти заверения звучали не очень убедительно. В ответ на них советский делегат вновь заявил, что из военных проблем основным и решающим вопросом следует считать операцию «Оверлорд».
— Конечно, — продолжал Сталин, — русские нуждаются в помощи. И если речь идёт о помощи нам, то мы ожидаем помощи от тех, кто должен выполнять намеченные операции, и мы ожидаем действенной помощи.
Прежде всего, подчеркнул советский делегат, необходимо, чтобы срок операции «Оверлорд» не был отложен, чтобы май оставался предельным временем для осуществления этой операции. Следует также предусмотреть поддержку «Оверлорда» десантом на юге Франции. По мнению русской делегации, лучше было бы решить все эти вопросы в ходе Тегеранской конференции, и советская сторона не видит причин, по которым это не могло бы быть сделано.
Рузвельт, внимательно слушавший Сталина, сказал, что он придаёт большое значение срокам и, если имеется общее согласие на операцию «Оверлорд», следует договориться о дате её проведения. По мнению Рузвельта, можно принять один из двух вариантов: либо провести «Оверлорд» в течение первой недели мая, либо несколько отложить эту операцию. Отсрочка «Оверлорда» могла бы быть вызвана одной-двумя операциями в Средиземном море, которые потребовали бы десантных средств и самолётов. Если осуществить экспедицию в восточной части Средиземного моря и если при этом не будет успеха, то придётся перебросить туда дополнительные материалы и войска. Тогда «Оверлорд» не удастся осуществить в срок. Поэтому, продолжал американский президент, наши штабы должны разработать планы операций на Балканах таким образом, чтобы операции там не нанесли ущерба «Оверлорду».
— Правильно, — поддержал президента Сталин и добавил: — Если возможно, то хорошо было бы осуществить операцию «Оверлорд» в пределах мая, скажем, 10—15— 20 мая.
— Я не могу дать такого обязательства, — отпарировал Черчилль.
Сталин пожал плечами, давая понять, что считает в этих условиях трудным продолжать разговор. Его явно раздражала уклончивая позиция британского премьера. Но он держал себя в руках и спокойным тоном учителя, который старается втолковать суть вопроса непонятливому ученику, сказал:
— Если осуществить «Оверлорд» в августе, как об этом говорил Черчилль вчера, то из-за неблагоприятной погоды в этот период ничего путного не выйдет. Апрель и май являются наиболее подходящими месяцами для «Оверлорда».
Известно, что Сталин был порой раздражительным и нетерпимым. Малейшее возражение могло вызвать у него весьма бурную реакцию. Однако на протяжении работы Тегеранской конференции он хорошо владел собой. Даже в самые острые моменты он был спокоен, выдержан, корректен. И это выгодно отличало его от Черчилля, который часто срывался, проявлял нервозность, а иногда и вовсе не мог держать себя в руках.
Спокойный тон Сталина возымел своё действие.
— Мне кажется, — примирительно сказал Черчилль, — что мы не расходимся во взглядах настолько, насколько это может показаться. Я готов сделать всё, что во власти британского правительства, чтобы осуществить операцию «Оверлорд» в возможно ближайший срок. Но я не думаю, что те многие возможности, которые имеются в Средиземном море, должны быть немилосердно отвергнуты как не имеющие значения из-за того, что использование их задержит «Оверлорд» на два-три месяца. По нашему мнению, многочисленные британские войска не должны находиться в бездействии в течение шести месяцев. Они должны вести бои с врагом, и с помощью американских союзников мы надеемся уничтожить немецкие дивизии в Италии. Мы не можем оставаться пассивными в Италии, ибо это испортит всю нашу кампанию там. Мы должны оказывать помощь нашим русским друзьям…
Таким образом, Черчилль снова вернулся к своему тезису о развёртывании операций в Средиземноморье и к тому же изобразил дело так, будто это и есть наилучшая помощь Советскому Союзу. Сталин саркастически заметил:
— По Черчиллю выходит, что русские требуют от англичан, чтобы они бездействовали…
Черчилль сделал вид, что не замечает иронии, и принялся снова рассуждать о том, что необходимо сковать возможно большее количество германских дивизий в Италии и на Балканах и что пассивность на фронте в Италии позволит немцам снова перебросить свои дивизии во Францию в ущерб «Оверлорду». Англичане, уверял Черчилль, всегда готовы обсудить все подробности с союзниками, но дело в количестве десантных средств. Если эти десантные средства будут оставлены в районе Средиземного моря или в Индийском океане в ущерб «Оверлорду», тогда не может быть гарантирован успех «Оверлорда» и операции в Южной Франции.
— Для операций в Южной Франции потребуется большое количество десантных средств, и это надо учесть, — многозначительно закончил свою речь британский премьер.
В этих условиях предложение провести дальнейшее обсуждение в комиссии военных экспертов выглядело как уловка, рассчитанная на то, чтобы вообще похоронить это дело. Ведь все понимали: время, которое главы трёх держав могут уделить Тегеранской конференции, весьма ограничено.
Поэтому, когда Рузвельт снова предложил поручить военной комиссии обсудить оставшиеся неразрешёнными вопросы, Сталин решительно возразил:
— Не нужно никакой военной комиссии. Мы можем решить все вопросы здесь, на совещании. Мы должны решить вопрос о дате, о главнокомандующем и вопрос о необходимости вспомогательной операции в Южной Франции…
Советский делегат добавил, что русские ограничены сроком пребывания в Тегеране. Можно ещё пробыть 1 декабря, но 2 декабря советская делегация должна уехать. Ведь заранее было договорено, что конференция продлится от трёх до четырёх дней.
Рузвельт всё же продолжал настаивать на передаче всех вопросов в военную комиссию, но Сталин не соглашался. Он пояснил, что русские хотят знатъ дату начала операции «Оверлорд», чтобы подготовить свой удар по немцам.
Черчилль поддержал предложение президента о военной комиссии.
— Что касается определения срока операции «Оверлорд», — заметил он, — то если будет решено провести расследование стратегических вопросов в военной комиссии…
Советский делегат резко перебил Черчилля:
— Мы не требуем никакого расследования… Рузвельт, чувствуя, что атмосфера накаляется, поспешил вмешаться.
— Нам всем известно, — заметил он,—что разногласия между нами и англичанами небольшие. Я возражаю против отсрочки операции «Оверлорд», в то время как Черчилль больше подчёркивает важность операций в Средиземном море. Военная комиссия могла бы: разобраться в этих вопросах.
— Мы можем решить эти вопросы сами, — настойчиво повторил Сталин, — ибо мы больше имеем прав, чем военная комиссия. Если можно задать вопрос, то я хотел бы спросить англичан, верят ли они в операцию «Оверлорд» или они просто говорят о ней для того, чтобы успокоить русских.
Черчилль закусил удила.
— Если,—сказал он уклончиво,—будут налицо условия, которые были указаны на Московской конференции, то я твёрдо убеждён в том, что мы будем обязаны перебросить все наши возможные силы против немцев, когда начнётся осуществление операции «Оверлорд»…
Условия, на которые ссылался Черчилль, были определены на Московской конференции трёх держав, состоявшейся незадолго до тегеранской встречи. Они определяли, в каком случае высадка через Ла-Манш может быть успешной: во Франции к моменту вторжения должно находиться не более 12 германских мобильных дивизий, в течение 60 дней немцы не должны иметь возможности перебросить во Францию для пополнения своих войск более 15 дивизий.
Напоминая об этих условиях, Черчилль дал понять, что при определённых обстоятельствах операция «Оверлорд» вообще может оказаться под вопросом. В итоге после долгих дебатов проблема «Оверлорда» снова оказалась в тупике. Казалось, что продолжать переговоры вообще бессмысленно.
Сталин резко поднялся с места и, обращаясь к Молотову и Ворошилову, сказал:
— Идёмте, нам здесь делать нечего. У нас много дел на фронте…
Черчилль заёрзал в кресле, покраснел и невнятно пробурчал, что его «не так поняли».
Чтобы как-то разрядить атмосферу, Рузвельт примирительным тоном сказал:
— Мы очень голодны сейчас. Поэтому я предложил бы прервать наше заседание, чтобы присутствовать на обеде, которым нас сегодня угощает маршал Сталин…
ЛОСОСЬ ДЛЯ ПРЕЗИДЕНТА
Стол на девять персон был накрыт в небольшой гостиной, примыкавшей к залу заседаний. На белой скатерти ярким пятном выделялись миниатюрные флажки трёх держав. Между приборами были небрежно разбросаны красные гвоздики. Когда я вошёл в гостиную, там, кроме официантов, ещё никого не было. Обойдя стол, проверил, как разложены карточки с именами участников обеда. Напротив прибора, приготовленного для Сталина, должен был занять место президент Соединённых Штатов. На его фужере лежала карточка из белого картона с надписью: «Франклин Делано РУЗВЕЛЬТ» на русском и английском языках. Справа от Сталина должен был сидеть Черчилль, слева — я в качестве переводчика. Напротив меня, по правую руку президента — Молотов. Слева от президента — Чарльз Болен. По правую руку Черчилля — майор Бирз. На остальных местах — Гарри Гопкинс и Антони Иден. У каждого прибора лежала карточка с меню, которое также было напечатано на русском и английском языках. Набор блюд был обычным для такого случая. Разнообразная закуска, бульон, бифштекс, пломбир, кофе. Из напитков — сухое кавказское вино, минеральная вода, лимонад и «Советское шампанское». Когда все собрались, но ещё не сели за стол, официант принёс на подносе рюмки с водкой, коньяком, вермутом. Сталин произнёс короткий приветственный тост.
Высоко оценив кавказские вина, Рузвельт сказал, что в Калифорнии недавно начали производить сухие вина и что виноделие в южной части Тихоокеанского побережья США быстро развивается. Было бы неплохо испробовать там некоторые кавказские сорта, заметил президент. Сталин поддержал эту идею. Он на память приводил цифры производства по каждому сорту кавказского вина, подробно говорил об особенности почв в различных районах Грузии, рассказал об экспериментах с «Хванчкарой», которую, несмотря на все усилия, не удаётся получить в других районах, поскольку климатические и почвенные условия, где произрастает соответствующий сорт винограда, совершенно исключительны.
Черчилль сказал, что ему лично больше нравится коньяк и что у него есть много интересных соображений насчёт импорта в Англию армянских марок. Рузвельт, как выяснилось, предпочитает более лёгкие напитки. Ему особенно нравится «Советское шампанское». Не согласится ли Советский Союз, спросил президент, экспортировать это чудесное вино в Соединённые Штаты. Сталин ответил утвердительно. По его словам, мощности заводов шампанских вин в Советском Союзе уже сейчас превышают спрос внутреннего рынка, а после войны производство шампанского можно будет значительно увеличить, что позволит в больших количествах экспортировать его за границу, в том числе и в Соединённые Штаты.
Высоко оценив кавказские вина, Рузвельт сказал, что в Калифорнии недавно начали производить сухие вина и что виноделие в южной части Тихоокеанского побережья США быстро развивается. Было бы неплохо испробовать там некоторые кавказские сорта, заметил президент. Сталин поддержал эту идею. Он на память приводил цифры производства по каждому сорту кавказского вина, подробно говорил об особенности почв в различных районах Грузии, рассказал об экспериментах с «Хванчкарой», которую, несмотря на все усилия, не удаётся получить в других районах, поскольку климатические и почвенные условия, где произрастает соответствующий сорт винограда, совершенно исключительны.
Черчилль сказал, что ему лично больше нравится коньяк и что у него есть много интересных соображений насчёт импорта в Англию армянских марок. Рузвельт, как выяснилось, предпочитает более лёгкие напитки. Ему особенно нравится «Советское шампанское». Не согласится ли Советский Союз, спросил президент, экспортировать это чудесное вино в Соединённые Штаты. Сталин ответил утвердительно. По его словам, мощности заводов шампанских вин в Советском Союзе уже сейчас превышают спрос внутреннего рынка, а после войны производство шампанского можно будет значительно увеличить, что позволит в больших количествах экспортировать его за границу, в том числе и в Соединённые Штаты.