– Сфотографируйте его! – насмешливо предложил Габи.
– Нечего на нас злиться! – сказал старший из журналистов. – Мы делаем то, что нам приказано.
– Понимаю, – добродушно согласился Габи. – Только напрасно вы так старались. Вы, верно, не знаете последней новости?
– Нет.
– Всего полчаса назад радио объявило кое-что интересное: судебный следователь распорядился, чтобы сто миллионов были пересчитаны на глазах у представителей банка.
– И что?
– Три бригады кассиров пересчитали всю сумму и пришли к общему выводу. Ровно сто миллионов!…
– Ровно сто? – недоверчиво переспросили журналисты.
– Нет! – закончил Габи. – И это-то самое смешное: сто миллионов и одно су!
– Это я положил су. Для смеха! – заявил торжествующий Татав. – А они его сосчитали! Я им его дарю! Для меня это пустяк!
И мальчики, как по команде, все сразу засунули свои карманы обратно в штанишки. Доведенные до последней степени раздражения, журналисты поспешно удалились, совсем как Рубло в то утро, когда ребята заставили его сбежать с базара. „Граната“ Габи разорвалась у кого-то из них под ногами.
Дети думали, что их наконец оставят в покое, но на следующий день журналисты явились снова. Одному из них пришла в голову гениальная мысль.
– Что нам надо бы, – сказал он детям, – так это фотография всей вашей компании где-нибудь на участке и со всеми собаками… Можно это сделать?
– Ну конечно! – ответила Марион. Она уже несколько дней ожидала, что от нее этого потребуют.
Репортеры и фотографы расположились посреди участка Пеке, а ребята вскарабкались на ржавые бока Черной Коровы. Марион свистнула. Собаки стали прибывать со всех сторон. В две минуты их сбежалось около сотни, так как время было не позднее и даже комнатные собачки еще не сидели взаперти. Они резво кинулись на охотников за фотографиями и проводили их до самой магистрали. С тех пор в Лювиньи журналистов никогда больше не видели.
Глава 9
– Нечего на нас злиться! – сказал старший из журналистов. – Мы делаем то, что нам приказано.
– Понимаю, – добродушно согласился Габи. – Только напрасно вы так старались. Вы, верно, не знаете последней новости?
– Нет.
– Всего полчаса назад радио объявило кое-что интересное: судебный следователь распорядился, чтобы сто миллионов были пересчитаны на глазах у представителей банка.
– И что?
– Три бригады кассиров пересчитали всю сумму и пришли к общему выводу. Ровно сто миллионов!…
– Ровно сто? – недоверчиво переспросили журналисты.
– Нет! – закончил Габи. – И это-то самое смешное: сто миллионов и одно су!
– Это я положил су. Для смеха! – заявил торжествующий Татав. – А они его сосчитали! Я им его дарю! Для меня это пустяк!
И мальчики, как по команде, все сразу засунули свои карманы обратно в штанишки. Доведенные до последней степени раздражения, журналисты поспешно удалились, совсем как Рубло в то утро, когда ребята заставили его сбежать с базара. „Граната“ Габи разорвалась у кого-то из них под ногами.
Дети думали, что их наконец оставят в покое, но на следующий день журналисты явились снова. Одному из них пришла в голову гениальная мысль.
– Что нам надо бы, – сказал он детям, – так это фотография всей вашей компании где-нибудь на участке и со всеми собаками… Можно это сделать?
– Ну конечно! – ответила Марион. Она уже несколько дней ожидала, что от нее этого потребуют.
Репортеры и фотографы расположились посреди участка Пеке, а ребята вскарабкались на ржавые бока Черной Коровы. Марион свистнула. Собаки стали прибывать со всех сторон. В две минуты их сбежалось около сотни, так как время было не позднее и даже комнатные собачки еще не сидели взаперти. Они резво кинулись на охотников за фотографиями и проводили их до самой магистрали. С тех пор в Лювиньи журналистов никогда больше не видели.
Глава 9
РАССКАЗ О ГРАБИТЕЛЯХ
Компания вновь собралась в своем „клубе“ только в середине января. Стояли чертовские холода, на улице оставаться было нельзя, и ребята с радостью вернулись на лесопилку, в темный сарай. Вскоре там стал потрескивать костер.
– Потише вы! – говорил Габи, стараясь умерить рвение добровольных истопников. – Иначе та старушка сразу вызовет пожарную команду.
Все было вкусно приготовлено: двадцать отборных картофелин пеклись в золе. Большой деревянной ложкой девочки по очереди помешивали в кастрюле шоколад, который варился на медленном огне. Немало жертв потребовалось от всех, чтобы купить его.
– В нем не очень-то много сливок, но будет вкусно, – обещала Марион, вдыхая аромат темноватого варева.
Бояться больше было некого, и она оставила Бютора и Фанфана дома. Охрану несла одна Фифи, но она была слишком занята крысами и мышами, полевыми и обыкновенными, чтобы относиться к своим обязанностям достаточно серьезно. Поэтому ребята были поражены, когда в красном отсвете костра медленно появилась чья-то тень.
Это был инспектор Синэ. Он подошел, держа руки в карманах своей зеленой шинели и надвинув шляпу на глаза.
– Хочу рассказать вам историю про грабителей, – сказал он угрюмо. – Эти мерзавцы наконец заговорили, и мы теперь знаем всё.
– Неужели?! – воскликнул Габи. – Вы знаете, как эти сто миллионов попали на фабрику Биллетт?…
– Да, мы знаем это и еще многое другое, – подтвердил Синэ, искоса поглядывая на кастрюлю с шоколадом.
Малыш Бонбон подвинулся, и Синэ с видимым удовольствием занял место у костра. Он расстегнул свой плащ и зябко протянул руку к огню.
– Хорошо у вас здесь, – сказал он, озираясь.
– А мы как раз собирались пить шоколад, – улыбнулась ему Марион. – Вы должны его попробовать…
– Не откажусь, – ответил Синэ. – Погода такая, что собаку и ту на двор не выгонишь…
Марион разлила шоколад в чашки, а Берта и Мели пустили их по кругу. Синэ взял свою и немедленно уткнулся в нее носом.
– Не хуже, чем в кондитерской Машерель! – сказал он, прищелкнув языком.
– Мы положили в кастрюлю всего понемножечку, – призналась Марион. – Даже палочку нуги с орехами. На дне осталось самое вкусное. И этот запах дыма тоже не лишен приятности.
Синэ пил шоколад маленькими глоточками, очень медленно. Ребята дружелюбно смотрели на него, приготовившись выслушать его рассказ о грабителях.
– В деле участвовали шесть человек, – начал инспектор. – Четверо посмелее взяли на себя наиболее опасную работу, а тем двоим надо было только принять награбленное и увезти. Такое дело нельзя подготовить в несколько дней. Поэтому те четверо сновали между Парижем и Винтимильей восемь месяцев подряд днем и ночью, раньше чем увидели, как можно незаметно шмыгнуть в почтовый вагон. Когда с этой стороны все было подготовлено, оставался еще один трудный вопрос: как удрать, когда дело будет сделано. Сто миллионов кредитными билетами в бумажнике не вынесешь. Поэтому жулики решили избавиться от своего груза в пути. Но выбрасывать почтовые мешки из курьерского поезда на полном ходу слишком опасно. Вот тут-то и появляется этот самый Малляр. Он прекрасно знает, что около Лювиньи-Сортировочной поезда замедляют ход из-за поворота и дорога здесь проходит как раз в глухой местности, где можно в полной безопасности орудовать хоть всю ночь.
Стало быть, план операции был таков. Первое – ограбление почтового вагона, как только поезд отойдет от Дижона. Больше остановок нет до самого Парижа. Почтовые чиновники должны быть безболезненно усыплены по методу почтенного господина Скиаппа, который является главарем всей шайки и большим знатоком этого дела. Второе – приемка мешков вблизи Лювиньи-Сортировочной: Малляр должен спрятать их в Бакюсе, в специально для этого снятом домике. Третье – на заре Рубло приезжает на своем грузовичке, забирает мешки и уезжает вместе с Малляром. И они встречаются с другими четырьмя грабителями за Парижем, в Пьерфите, в домике, который им всем известен, и там происходит дележ добычи…
Хорошо. В течение четырех недель вся компания была в полной боевой готовности и только ждала сигнала от Скиаппа. А он получал важные сведения о всяких перевозках ценностей по этой линии. Рубло и Малляр проживали в Лювиньи, но избегали показываться вместе – это было бы для них слишком рискованно. В среду 18 декабря днем Малляр получает условную телеграмму:
Но с этого-то момента и начинаются неудачи. Так, производя последнюю разведку местности, Малляр с досадой видит, что дорога, на которую должны быть выброшены „мимозы“, перегорожена.
Забор, правда, легкий, через него нетрудно перелезть, но все-таки грузовик придется оставить на виду у туннеля, а оттуда иногда выходят запоздавшие железнодорожники. Кроме того, чтобы перенести все мешки, придется несколько раз пройти между тем местом, где они будут свалены, и грузовиком.
Малляр осторожен и труслив; он видит, что работа потребует времени и что лучше было бы взяться за нее вдвоем. Он хочет повидать Рубло и попросить у него помощи. А Рубло нигде нет! Он также получил телеграмму от Скиаппа и теперь прячется в ожидании решительного часа.
А время не ждет. Малляр – в тревоге. Он видит только один выход: спрятать мешки с деньгами тут же, на месте – на участке Пеке, в какой-нибудь пустующей постройке. Зимой ночи длинные – он успеет найти Рубло. И через несколько часов они вдвоем вернутся за мешками, соблюдая все необходимые предосторожности. Роясь среди всякого хлама в сараях, Малляр наталкивается на связку ключей от складов фирмы Сезара Аравана и от заброшенной фабрики Биллетт. Теперь остается только выбрать наиболее подходящее помещение. Малляр останавливает свой выбор на фабрике, потому что она стоит в наиболее отдаленном месте, осматривает ее и потирает руки от удовольствия. Великолепный тайник! В случае чего здесь можно продержать груз хоть несколько дней.
– Ага! Теперь все понятно! – пробормотал Габи.
Он был в восторге.
Ребята не спускали глаз с инспектора. Затаив дыхание, слушали они историю, в которой сами принимали участие. Маленький Бонбон не все понимал: ему хотелось знать, почему этот самый Малляр получил двенадцать мешков с кредитными билетами, когда в телеграмме речь шла о мимозах.
– В двенадцать без четверти, – продолжал Синэ, – поезд медленно приближается к Лювиньи-Сортировочной. Малляр стоит на посту. Широко раскрыв глаза, он всматривается в темноту. Он еще не смеет верить в успех предприятия. Он не успевает ничего толком разглядеть, как вдруг двенадцать серых мешков скатываются с насыпи и падают один за другим на дорогу прямо к его ногам! Готово! Еще несколько минут, и мешки спрятаны на фабрике Биллетт, в том самом чулане, где мы их нашли. Малляр идет в Бакюс и, как было условлено, ожидает там Рубло. Если тот придет пораньше, они еще успеют перевезти мешки до зари. Проходит ночь. В шесть утра Рубло все еще нет, и он не придет! Ему тоже не повезло: он получил вызов в префектуру полиции. Со страху этот трус теряет рассудок. Он решает, что все дело раскрыто. Он забывает, что преступление, так сказать, еще не закончено. Он не идет на место свидания с Малляром, а поспешно едет в Париж, чтобы обеспечить себе, на всякий случай, разные оправдания, а на другой день является в префектуру полиции. Ложная тревога! Его вызвали, потому что он забыл продлить разрешение на рыночную торговлю. Рубло успокаивается и мчится в Лювиньи, в квартал Бакюс, в заветный домик, но никого не находит, потому что Малляр пришел в отчаяние и в поисках своего сообщника с утра бродит по городу. В конце концов Рубло решает выйти со своим лотком на рынок у Вокзальной площади и ожидать событий. Если Малляр где-нибудь поблизости, он не сможет не увидеть его. Около четырех часов приходит посыльный из кафе „Паризьен“ и сообщает Рубло, что его вызывают к телефону. Это Малляр. Он говорит из какого-то бара в Малом Лювиньи и начинает с того, что осыпает своего ненадежного сообщника бранью, потом преподносит ему важную новость: мимозы прибыли, но есть небольшая перемена. „Где они?“ – спрашивает обеспокоенный Рубло. „В верном месте, – отвечает Малляр. – Ключ у меня. Не стоит говорить адрес по телефону. Жди меня у вокзала. Я буду через четверть часа“.
– И вот в этот-то момент мы и пришли, – сказал Фернан. – Рубло лез из кожи вон, стараясь продать свои машинки. А на самом деле он ждал этого мерзавца Малляра.
– Я его тоже ждал, – смеясь продолжал Синэ. – Комиссар Бланшон только что сообщил мне, что Малляра видели на Большой улице. А у нас был приказ о его аресте за старое преступление, которое он совершил еще несколько месяцев назад. Вот я и погнался за ним.
– В одну и ту же минуту, – сказала Марион, – Рубло увидел Малляра и вас. Вы проходили перед окнами кафе. Смешная у него сделалась рожа…
Синэ покачал головой:
– Этому Малляру всего двадцать два года, и у него крепкие ноги, – тихо сказал он. – Мне бы его никогда не догнать. К счастью, ваша лошадь ждала его на углу и подставила ему ножку.
– Лошадка не любит, когда ее толкают! – многозначительно пробормотал Зидор.
Оставался неразрешенный вопрос.
– То, что мы с вами тогда предположили, оказалось правильным, – продолжал Синэ. – Рубло шел по нашим следам до угла. Он видел, как Малляр отбивается от меня и как его рука скользнула лошади в шею. С этой минуты в глазах этих дураков ваша лошадь стоила сто миллионов: она одна знала верный адрес. Ведь из тюрьмы Малляр никак не мог сообщить его своим сообщникам.
Восхищенные ребята заерзали вокруг Синэ.
– Рубло благоразумно скрылся, когда увидел Тассара и двух полицейских. Он подождал, чтобы мы ушли. Тогда он достал бы ключ. Но не успели мы завернуть за угол, как со стороны сквера появились двое ребят из вашей компании.
– Это были Марион и Фернан, – пояснил Габи. – И они не попались на удочку Рубло…
– Не в этом дело! – заявила Марион, призывая всех в свидетели. – Если бы вы в эту минуту не арестовали шестого грабителя, все миллионы улетели бы вместе с ним и никто бы не гнался за нашей лошадкой.
– Да, – восторженно подтвердил Габи, – это вы все сделали! Инспектор наклонил голову, несколько смущенный такими похвалами.
– А все остальное, – сказал он, – вы знаете не хуже меня. Четыре грабителя, которым Рубло сообщил обо всем происшедшем, приехали сюда за своими ста миллионами. Они знали только одно – а именно, что ключ находится в животе у лошади без головы, которая в определенный час появляется на улице Маленьких Бедняков. Дело было очень затруднительное даже для таких прожженных жуликов, как эти.
– А они сознались? – спросил Габи.
– Не во всем, – ответил Синэ. – В ограблении поезда – да! Этим они даже гордятся. А вот о лошади они и слышать не хотят. Ни один из них ее не видел, ни один ее не трогал. Эта лошадь как будто вызывает у них угрызения совести. Они как будто боятся ее…
– Почему? – спросил удивленный Фернан.
– А это довольно любопытная штука! – с лукавой усмешкой объяснил Синэ. – Видите ли, ребята, им крайне неприятна эта история с похищением лошади. Они боятся, как бы эта мелкая кража не повлияла на судей больше, чем все остальное. За сто миллионов они ответят и знают это. Но им никак не хочется получить еще по пять лет добавочных из-за какой-то лошади, которой грош цена…
– А они не хотели сказать, что они с ней сделали, с нашей лошадкой? – грустно спросил Фернан.
Инспектор немного помолчал, раскуривая свою сигару.
– Нет, – усталым голосом ответил он. – Они, верно, закопали ее где-нибудь, как мертвое тело, чтобы насолить вам. И все время их гложет страх. С того самого дня, как они напоролись на эту лошадь, их преследуют неудачи…
– Ах, да все равно! Ведь мы получим награду! – весело воскликнула Берта.
Раскрасневшиеся от огня лица детей повернулись к инспектору. Синэ смущенно покачал головой.
– Не надо особенно рассчитывать на это! – фыркнул он. – Если бы только банк был заинтересован в этом деле, он, может быть, расстался бы с парой-другой миллиончиков. Но, во-первых, банк ничего не обещал; во-вторых, он, говорят, никак не смог сговориться с клиентами, которым деньги принадлежали, а их всего шесть человек. Я-то знаю, как это делается в больших учреждениях: эти акулы в очках начнут тянуть, и в конце концов дело кончится ничем. Не рассчитывайте на награду, вернее будет.
Ребята как будто не очень огорчились. Зидор потихоньку шарил в золе, выгребал пропеченные картофелины и раскладывал их на листе железа. В конце концов пусть этот миллион, на который они надеялись, лежит себе и плодится в банке. Им на него в высшей степени наплевать.
– В общем, это нас устраивает, – с усмешкой сказал Фернан. – Наши папаши подняли бы целую историю, если бы нам выдали награды. Вчера еще мой папа сказал, что это дурной способ зарабатывать деньги.
– И он прав! – сказал Синэ, осторожно дуя на свою горячую картошку. – А кроме того, если поразмыслить хорошенько, то вы неплохо повеселились за эти несколько дней! А в ваши годы только это и имеет значение…
Бонбон с задумчивым видом жевал свою картошку, пристально глядя на пурпурный отсвет углей.
– Чем ты недоволен? – с усмешкой спросил его Синэ.
– Я вот одного не понимаю, – с полным ртом заявил малыш. – Эту историю с телеграммой… Вы думаете, Малляр в самом деле ожидал сто миллионов с курьерским номер сто шестьдесят четыре?
– Ну конечно! – ответил инспектор. – Он дежурил на дороге, и мешки скатились по насыпи.
Бонбон вздохнул:
– Жалко! Было бы смешнее, если бы Малляр вместо мешков получил прямо в рожу двенадцать корзин с мимозами… Прямо в рожу!
А потом наступил самый лучший из всех четвергов. Всю неделю отец Фернана проработал в ночной смене. Он возвращался в шесть утра, спал до десяти, потом вставал, до завтрака работал немного по дому, а к завтраку уже возвращались его жена и молчаливый маленький Фернан.
В это утро Дуэна внезапно разбудил сильный стук. Он впопыхах натянул брюки, побежал открывать дверь и чуть не свалился с ног: он увидел знаменитую лошадку без головы. Она стояла на своих трех колесах посередине садика.
Дуэн энергично протер глаза и несколько раз подряд закрывал и открывал их. Лошадь не испарилась – это была действительно она.
– Здорово я тебя напугал, а? – произнес чей-то хриплый голос.
И тут из-за угла появилась всклокоченная борода Бляша. Старьевщик, смеясь во все горло, подошел ближе, таща за собой свою тележку, наполненную всякой старой рухлядью.
– Вот не ожидал! – вздохнул Дуэн, растерянно почесывая затылок. – Где ты ее нашел?
– У черта на куличках! – ответил старый Бляш. – На деревенской свалке, около Монжерона. Нас там было несколько человек. А у старьевщиков глаза, знаешь, зоркие. Короче говоря, один тамошний товарищ позвал меня опознать этого зверя. И оказалось, что это точно наша лошадь. Я притащил ее к себе вчера вечером, а утречком, видишь, возвращаю тебе. Она свежая, как роза. Тебе это обойдется в четвертинку красненького…
Они ввели лошадь на кухню и осмотрели со всех сторон. Дуэн с радостью увидел, что „зверь“ не особенно пострадал за время своего отсутствия.
Фернан оставил лошадиную голову на вешалке. Дуэн осторожно приложил ее к шее, край к краю, а старик Бляш немного отошел назад, чтобы получить общее впечатление.
– Положительно, у лошади более внушительный вид, когда она в нормальном состоянии, то есть без головы, – совершенно серьезно заявил он. – Но, может быть, это потому, что мы не привыкли видеть ее с головой…
– Постараюсь крепко приклеить голову, – заявил Дуэн. – Посмотрим, что скажут ребята.
– Они будут очень рады, – уверенно сказал Бляш.
– Факт, – согласился Дуэн. – Ведь лошадка для них – всё!
Потом, распивая четвертинку вина Берси-Сентюр, они рассуждали об этом деле.
– Помнишь, я говорил тебе в прошлый раз об этом жулике Малляре, – сказал старьевщик. – Он делал вид, что лошадь ему не нужна. Еще бы! Он наскочил на нее в самую решительную минуту: погоня за сокровищем только началась, и вдруг – трах! – он споткнулся, да так, что это ему обойдется в пятнадцать – двадцать лет тюрьмы.
Дуэн сделал маленький глоток и вытер рот обшлагом.
– А я-то каким старым дураком оказался! – просто сказал он. – Ведь этот ключ выпал у меня на глазах, когда я вытряхивал из лошади то, что у нее было в животе! А мне и в голову ничего не пришло. Ключ был ржавый, как и все остальное, а на бирку я не взглянул. Просто поднял ключ и машинально повесил под счетчиком. Всегда, думаю, может пригодиться. А ведь знаешь, как это бывает: уберешь вещь на место и забудешь о ней… Хорошо, что у этой лисички Фернана зоркие глазенки – он вспомнил о ключе через несколько дней. Да к тому же товарищи были там, чтобы освежить ему память. Вот бесенята!…
Это был один из тех ясных, теплых дней, когда посреди зимы уже чувствуется приближение весны. Над улицей Маленьких Бедняков расстилалось чистое голубое небо, и самые почернелые дома, казалось, посветлели. В третьем часу со всех сторон начали сбегаться запыхавшиеся девочки и мальчики.
– Говорят, лошадка вернулась, – сообщали они друг другу, широко раскрывая изумленные глаза. – Это правда?
– Лошадка вернулась и чувствует себя очень хорошо, – со счастливой улыбкой уверял их Фернан. – Она пришла сама: во всяком случае, папа мне так сказал. Сегодня утром он открывает дверь и видит: лошадка стоит посреди двора… Я верю, что так и было.
– И мы тоже! – отвечали ребята, очень довольные тем, что снова можно играть в старую игру. – Лошадка знает свою улицу.
Фернан открывал дверь и всем показывал любимую лошадку. Его отец приклеивал ей голову пластырем, который он, для прочности, дополнительно смазал клеем.
– Будет держаться! – говорил он ребятам, подмигивая и дымя своим окурком. – Но лучше бы подождать, чтобы хорошенько подсохло.
– Мы не можем ждать, – отвечал возбужденный Габи. – Сегодня четверг, и погода чудная. Понимаете?…
Ребята входили на цыпочках и, затаив дыхание, тихонько стояли вокруг лошадки.
– Какая она хорошенькая! – говорили они. – Она как будто собирается укусить…
Фифи вставала на задние лапки, деликатно обнюхивала картонное туловище и виляла своим крысиным хвостиком так, что он хлестал всю компанию по ногам.
– Она узнаёт лошадку, – говорила порозовевшая от удовольствия Марион. – Собачка знает, что через полчасика мы все будем здорово веселиться.
– Не придется вам так долго ждать, – уверял довольный своей работой отец Фернана. – Я только еще разок смажу клеем – и готово! Можете снова спускаться вниз по улице со скоростью сто километров в час.
Через несколько минут вся компания торжественно выходила из дома, сопровождая Фернана и его лошадку с приклеенной головой. Прежде всего состоялся совет перед домом Дуэнов: устанавливали порядок очереди.
– Первым спустится Габи, – предложил Фернан, желая всех примирить.
– Да, да, да! – закричали маленькие. – Он заслужил. Он у нас старший. Надо оказать ему честь!
– Хорошо! – со скромным видом согласился Габи. – Я ничего не имею против, но вы на этом, честное слово, не проиграете. Я вам покажу такой спуск, что только держись! Я с разгону перелечу через проволоку и сяду Корове на спину. Вот увидите!
– Только погоди, пока мы дойдем до дороги! – попросила Марион.
– Все вниз! – громко закричал Зидор.
Ребята пустились бегом по улице Маленьких Бедняков, оставив Габи и лошадку, готовившихся к невиданному по смелости спуску.
Солнце весело освещало пустую улицу и широкий участок Пеке, на котором местами уже пробивалась зелень. Черная Корова вытягивала вверх свою погнувшуюся трубу. Стояла чертовски приятная погода! Дети, прижавшись друг к другу, расселись на откосе, подальше от перекрестка, так как никому не хотелось получить на голову лошадь и всадника, когда они вылетят из-за угла.
– Девяносто восемь… девяносто девять… сто! – объявил Зидор. – Он выехал!
Ребятам не сиделось на месте. Маленькие начали радостно визжать, не спуская глаз с дальнего конца улицы.
– Уж конечно, Габи готовит нам сюрприз! – закричал Татав.
Все насторожились. Легкий ветерок принес шум колес. Этот шум становился все громче, но сразу затих вблизи улицы Сесиль, а потом, на последнем повороте, стал победно нарастать. Еще ничего не было видно, но чудовище должно было появиться внезапно, грохоча, как пушечное ядро.
– Нажимай, Габи! – пронзительно кричали девочки.
– Нажимай! – кричали мальчики, потрясая кулаками.
И Габи нажимал на повороте, пригибая голову к рулю и ругая лошадку недокормленной черепахой.
И – о ужас! По дороге Черной Коровы, в свою очередь, нажимал папаша Зигон, увлекаемый тачкой с бутылками. Он только что выехал с дороги Понсо. Его заметили слишком поздно.
– Остановитесь! – кричали ему ребята. – Лошадь идет!…
– Я уже не могу остановиться! – стонал папаша Зигон.
А дорога Черной Коровы круто спускалась до самой магистрали. Ребята смотрели друг на друга обезумевшими глазами, не зная, смеяться им или плакать.
– Габи налетит! – бормотал Задор. – Ясно и определенно…
– Он затормозит, – сказала Берта. – Он успеет затормозить, когда выскочит из-за угла.
– Габи никогда не тормозит! – заявил Жуан. – Он проскочит справа или слева. Папаша отделается испугом.
– Ах! – вдруг закричали дети, выскочив на откос.
Из-за угла со страшным шумом вылетела лошадь. А тут, позванивая бутылками, вышел на перекресток папаша Зигон. Будто все было заранее предрешено, как в фигуре кадрили. Габи не затормозил, папаша Зигон – тоже, и лошадка бомбой врезалась в тележку – бум!
– Ба-бах! – заорал Зидор, подбрасывая в воздух кепку.
Габи совершил полет через тачку и упал в траву на участке Пеке. Тачка с глухим шумом повалилась набок, все бутылки сразу высыпались наземь. Зигон застыл посередине дороги. Обе оглобли выскочили у него из рук. Он был вне себя от ярости.
– Так! Вам мало одного раза? – вопил он, топая ногами. – Вы меня подстерегали, чтобы налететь на меня из-за угла, черт бы вас побрал! Смотрите, негодяи! Шестьдесят бутылок в канаве! Шестьдесят хороших бутылок вы у меня разбили, горе мое!
– Не волнуйтесь, папаша Зигон, – ласково сказала ему Марион. – Вы на этом деле выиграете пятьсот бутылок. Я вам покажу, где они спрятаны. Уж это-то мы должны для вас сделать.
Старый Зигон хотел протестовать, но улыбка Марион успокоила его. Фернан, Зидор и Татав катались от смеха.
– Вы видели? – держась за бока, говорил Татав. – Габи не затормозил, нет! Он все нажимал и – тррах! Налетел! Как гром! Держу пари, он это сделал нарочно…
Берта и Мели прыгали и смеялись, обнимая друг дружку. Бон-бон, красный, как вишенка, колотил Жуана по спине.
– Никогда я не видал более красивого зрелища! – в энтузиазме кричал Фернан. – Если бы курьерский поезд вылетел из-за угла со скоростью в сто двадцать километров в час, и то не было бы такого грохота.
Из укромного уголка наблюдал всю эту сцену инспектор Синэ. Он был один и хохотал как одержимый. Веселые ручейки слез скатывались по его тощему лошадиному лицу.
– Уж эти мне ребята!
– Эй, Габи! – кричали за поворотом. – Покажись же наконец!
Габи с трудом встал на ноги, перелез через колючую проволоку и соскользнул в канаву. Он не смеялся и был очень бледен. Все столпились вокруг него.
– Ты ушибся, Габи? – ласково спросила Марион.
– Нет, ничего, – как-то растерянно ответил Габи.
Он протянул руку, указывая на улицу Маленьких Бедняков, на дорогу Черной Коровы, на участок Пеке, на весь этот принадлежащий им мир, с виду неказистый, но освещаемый их весельем и хорошевший день ото дня.
– Все это, – сказал он, – уже кончено!… – И залился слезами.
Дети еще ближе подошли к нему, потрясенные очевидностью его горя, причины которого они не понимали.
– Ведь ничего не произошло, – шепнула Марион, кладя ему руку на плечо. – Ты полетел довольно смешно, это правда, но не стоит так огорчаться. Со всяким может случиться. Вот спроси Татава…
– Все кончено! – рыдал павший духом Габи. – Я ни на что больше не гожусь! Мне минуло двенадцать лет три дня назад, только я никому об этом не говорил. За эти три дня я чувствую, что сделался круглым дураком… Вы видели? Я даже не в состоянии был удержаться на этой несчастной лошаденке… Все кончено! Вам надо искать другого вожака!…
Все ребята громко запротестовали. Марион поднялась на цыпочки и поцеловала большого Габи в щеку.
– Глупенький! – нежно сказала она ему. – Тебе двенадцать лет? Что из этого? Нам тоже скоро будет двенадцать, но это не значит, что нам надо расставаться. Мы будем продолжать вместе расти, вот и всё! Наша компания еще крепка. Посмотри-ка на нас: мы еще не так скоро перестанем баловаться!
– А девочка-то права, – пробормотал стоявший в отдалении старик Зигон, – добрая дружба украшает жизнь…
И сквозь слезы Габи увидел позолоченные косыми лучами солнца девять сияющих радостных лиц: Фернана, Марион, Берты, Мели, Зидора, Татава, Жуана, Крикэ и Бонбона. Он улыбнулся им.
Негритенок обошел вокруг тележки и вернулся к товарищам, что-то прижимая к груди.
– Опять она у нас башку сломала! – с растерянным видом заявил он, поднимая своими черными ручонками лошадиную голову.
Девочки и мальчики вновь покатились со смеху. Они внимательно осмотрели свою лошадку. Она не очень пострадала при падении, но голова отлетела напрочь.
– Она не желает носить голову, это ясно! – безапелляционно заявил Габи и сильным ударом отбросил голову в траву, на участок Пеке.
Инспектор Синэ потихоньку поднимался по дороге Черной Коровы, держась поближе к стенам. Ему немного совестно было появиться среди ребят в самый веселый час их игр. Но его появление никого не смутило. Совсем наоборот!
– Эй, господин инспектор! – закричал Зидор, приглашая его подойти поближе. – Не хотите ли покататься?
Инспектор Синэ закрыл глаза, вытянул вперед обе руки, сделал испуганное лицо и со всех ног бросился бежать по улице Маленьких Бедняков.
– Потише вы! – говорил Габи, стараясь умерить рвение добровольных истопников. – Иначе та старушка сразу вызовет пожарную команду.
Все было вкусно приготовлено: двадцать отборных картофелин пеклись в золе. Большой деревянной ложкой девочки по очереди помешивали в кастрюле шоколад, который варился на медленном огне. Немало жертв потребовалось от всех, чтобы купить его.
– В нем не очень-то много сливок, но будет вкусно, – обещала Марион, вдыхая аромат темноватого варева.
Бояться больше было некого, и она оставила Бютора и Фанфана дома. Охрану несла одна Фифи, но она была слишком занята крысами и мышами, полевыми и обыкновенными, чтобы относиться к своим обязанностям достаточно серьезно. Поэтому ребята были поражены, когда в красном отсвете костра медленно появилась чья-то тень.
Это был инспектор Синэ. Он подошел, держа руки в карманах своей зеленой шинели и надвинув шляпу на глаза.
– Хочу рассказать вам историю про грабителей, – сказал он угрюмо. – Эти мерзавцы наконец заговорили, и мы теперь знаем всё.
– Неужели?! – воскликнул Габи. – Вы знаете, как эти сто миллионов попали на фабрику Биллетт?…
– Да, мы знаем это и еще многое другое, – подтвердил Синэ, искоса поглядывая на кастрюлю с шоколадом.
Малыш Бонбон подвинулся, и Синэ с видимым удовольствием занял место у костра. Он расстегнул свой плащ и зябко протянул руку к огню.
– Хорошо у вас здесь, – сказал он, озираясь.
– А мы как раз собирались пить шоколад, – улыбнулась ему Марион. – Вы должны его попробовать…
– Не откажусь, – ответил Синэ. – Погода такая, что собаку и ту на двор не выгонишь…
Марион разлила шоколад в чашки, а Берта и Мели пустили их по кругу. Синэ взял свою и немедленно уткнулся в нее носом.
– Не хуже, чем в кондитерской Машерель! – сказал он, прищелкнув языком.
– Мы положили в кастрюлю всего понемножечку, – призналась Марион. – Даже палочку нуги с орехами. На дне осталось самое вкусное. И этот запах дыма тоже не лишен приятности.
Синэ пил шоколад маленькими глоточками, очень медленно. Ребята дружелюбно смотрели на него, приготовившись выслушать его рассказ о грабителях.
– В деле участвовали шесть человек, – начал инспектор. – Четверо посмелее взяли на себя наиболее опасную работу, а тем двоим надо было только принять награбленное и увезти. Такое дело нельзя подготовить в несколько дней. Поэтому те четверо сновали между Парижем и Винтимильей восемь месяцев подряд днем и ночью, раньше чем увидели, как можно незаметно шмыгнуть в почтовый вагон. Когда с этой стороны все было подготовлено, оставался еще один трудный вопрос: как удрать, когда дело будет сделано. Сто миллионов кредитными билетами в бумажнике не вынесешь. Поэтому жулики решили избавиться от своего груза в пути. Но выбрасывать почтовые мешки из курьерского поезда на полном ходу слишком опасно. Вот тут-то и появляется этот самый Малляр. Он прекрасно знает, что около Лювиньи-Сортировочной поезда замедляют ход из-за поворота и дорога здесь проходит как раз в глухой местности, где можно в полной безопасности орудовать хоть всю ночь.
Стало быть, план операции был таков. Первое – ограбление почтового вагона, как только поезд отойдет от Дижона. Больше остановок нет до самого Парижа. Почтовые чиновники должны быть безболезненно усыплены по методу почтенного господина Скиаппа, который является главарем всей шайки и большим знатоком этого дела. Второе – приемка мешков вблизи Лювиньи-Сортировочной: Малляр должен спрятать их в Бакюсе, в специально для этого снятом домике. Третье – на заре Рубло приезжает на своем грузовичке, забирает мешки и уезжает вместе с Малляром. И они встречаются с другими четырьмя грабителями за Парижем, в Пьерфите, в домике, который им всем известен, и там происходит дележ добычи…
Хорошо. В течение четырех недель вся компания была в полной боевой готовности и только ждала сигнала от Скиаппа. А он получал важные сведения о всяких перевозках ценностей по этой линии. Рубло и Малляр проживали в Лювиньи, но избегали показываться вместе – это было бы для них слишком рискованно. В среду 18 декабря днем Малляр получает условную телеграмму:
МИМОЗЫ ВЫСЛАНЫ СЕГОДНЯ С № 164 ТОЧКА НЕПРЕМЕННО ОБЕСПЕЧЬТЕ ПОЛУЧЕНИЕ БЫСТРУЮ ПЕРЕСЫЛКУ ТОЧКА ПОДПИСЬ КООПЕРАТИВ ЦВЕТОВОДСТВО НИЦЦАМалляр, наблюдавший в последние две недели за движением поездов, заметил, что номер сто шестьдесят четыре подходит к Лювиньи приблизительно без четверти двенадцать ночи и чуть замедляет ход. Все хорошо, час подходящий.
Но с этого-то момента и начинаются неудачи. Так, производя последнюю разведку местности, Малляр с досадой видит, что дорога, на которую должны быть выброшены „мимозы“, перегорожена.
Забор, правда, легкий, через него нетрудно перелезть, но все-таки грузовик придется оставить на виду у туннеля, а оттуда иногда выходят запоздавшие железнодорожники. Кроме того, чтобы перенести все мешки, придется несколько раз пройти между тем местом, где они будут свалены, и грузовиком.
Малляр осторожен и труслив; он видит, что работа потребует времени и что лучше было бы взяться за нее вдвоем. Он хочет повидать Рубло и попросить у него помощи. А Рубло нигде нет! Он также получил телеграмму от Скиаппа и теперь прячется в ожидании решительного часа.
А время не ждет. Малляр – в тревоге. Он видит только один выход: спрятать мешки с деньгами тут же, на месте – на участке Пеке, в какой-нибудь пустующей постройке. Зимой ночи длинные – он успеет найти Рубло. И через несколько часов они вдвоем вернутся за мешками, соблюдая все необходимые предосторожности. Роясь среди всякого хлама в сараях, Малляр наталкивается на связку ключей от складов фирмы Сезара Аравана и от заброшенной фабрики Биллетт. Теперь остается только выбрать наиболее подходящее помещение. Малляр останавливает свой выбор на фабрике, потому что она стоит в наиболее отдаленном месте, осматривает ее и потирает руки от удовольствия. Великолепный тайник! В случае чего здесь можно продержать груз хоть несколько дней.
– Ага! Теперь все понятно! – пробормотал Габи.
Он был в восторге.
Ребята не спускали глаз с инспектора. Затаив дыхание, слушали они историю, в которой сами принимали участие. Маленький Бонбон не все понимал: ему хотелось знать, почему этот самый Малляр получил двенадцать мешков с кредитными билетами, когда в телеграмме речь шла о мимозах.
– В двенадцать без четверти, – продолжал Синэ, – поезд медленно приближается к Лювиньи-Сортировочной. Малляр стоит на посту. Широко раскрыв глаза, он всматривается в темноту. Он еще не смеет верить в успех предприятия. Он не успевает ничего толком разглядеть, как вдруг двенадцать серых мешков скатываются с насыпи и падают один за другим на дорогу прямо к его ногам! Готово! Еще несколько минут, и мешки спрятаны на фабрике Биллетт, в том самом чулане, где мы их нашли. Малляр идет в Бакюс и, как было условлено, ожидает там Рубло. Если тот придет пораньше, они еще успеют перевезти мешки до зари. Проходит ночь. В шесть утра Рубло все еще нет, и он не придет! Ему тоже не повезло: он получил вызов в префектуру полиции. Со страху этот трус теряет рассудок. Он решает, что все дело раскрыто. Он забывает, что преступление, так сказать, еще не закончено. Он не идет на место свидания с Малляром, а поспешно едет в Париж, чтобы обеспечить себе, на всякий случай, разные оправдания, а на другой день является в префектуру полиции. Ложная тревога! Его вызвали, потому что он забыл продлить разрешение на рыночную торговлю. Рубло успокаивается и мчится в Лювиньи, в квартал Бакюс, в заветный домик, но никого не находит, потому что Малляр пришел в отчаяние и в поисках своего сообщника с утра бродит по городу. В конце концов Рубло решает выйти со своим лотком на рынок у Вокзальной площади и ожидать событий. Если Малляр где-нибудь поблизости, он не сможет не увидеть его. Около четырех часов приходит посыльный из кафе „Паризьен“ и сообщает Рубло, что его вызывают к телефону. Это Малляр. Он говорит из какого-то бара в Малом Лювиньи и начинает с того, что осыпает своего ненадежного сообщника бранью, потом преподносит ему важную новость: мимозы прибыли, но есть небольшая перемена. „Где они?“ – спрашивает обеспокоенный Рубло. „В верном месте, – отвечает Малляр. – Ключ у меня. Не стоит говорить адрес по телефону. Жди меня у вокзала. Я буду через четверть часа“.
– И вот в этот-то момент мы и пришли, – сказал Фернан. – Рубло лез из кожи вон, стараясь продать свои машинки. А на самом деле он ждал этого мерзавца Малляра.
– Я его тоже ждал, – смеясь продолжал Синэ. – Комиссар Бланшон только что сообщил мне, что Малляра видели на Большой улице. А у нас был приказ о его аресте за старое преступление, которое он совершил еще несколько месяцев назад. Вот я и погнался за ним.
– В одну и ту же минуту, – сказала Марион, – Рубло увидел Малляра и вас. Вы проходили перед окнами кафе. Смешная у него сделалась рожа…
Синэ покачал головой:
– Этому Малляру всего двадцать два года, и у него крепкие ноги, – тихо сказал он. – Мне бы его никогда не догнать. К счастью, ваша лошадь ждала его на углу и подставила ему ножку.
– Лошадка не любит, когда ее толкают! – многозначительно пробормотал Зидор.
Оставался неразрешенный вопрос.
– То, что мы с вами тогда предположили, оказалось правильным, – продолжал Синэ. – Рубло шел по нашим следам до угла. Он видел, как Малляр отбивается от меня и как его рука скользнула лошади в шею. С этой минуты в глазах этих дураков ваша лошадь стоила сто миллионов: она одна знала верный адрес. Ведь из тюрьмы Малляр никак не мог сообщить его своим сообщникам.
Восхищенные ребята заерзали вокруг Синэ.
– Рубло благоразумно скрылся, когда увидел Тассара и двух полицейских. Он подождал, чтобы мы ушли. Тогда он достал бы ключ. Но не успели мы завернуть за угол, как со стороны сквера появились двое ребят из вашей компании.
– Это были Марион и Фернан, – пояснил Габи. – И они не попались на удочку Рубло…
– Не в этом дело! – заявила Марион, призывая всех в свидетели. – Если бы вы в эту минуту не арестовали шестого грабителя, все миллионы улетели бы вместе с ним и никто бы не гнался за нашей лошадкой.
– Да, – восторженно подтвердил Габи, – это вы все сделали! Инспектор наклонил голову, несколько смущенный такими похвалами.
– А все остальное, – сказал он, – вы знаете не хуже меня. Четыре грабителя, которым Рубло сообщил обо всем происшедшем, приехали сюда за своими ста миллионами. Они знали только одно – а именно, что ключ находится в животе у лошади без головы, которая в определенный час появляется на улице Маленьких Бедняков. Дело было очень затруднительное даже для таких прожженных жуликов, как эти.
– А они сознались? – спросил Габи.
– Не во всем, – ответил Синэ. – В ограблении поезда – да! Этим они даже гордятся. А вот о лошади они и слышать не хотят. Ни один из них ее не видел, ни один ее не трогал. Эта лошадь как будто вызывает у них угрызения совести. Они как будто боятся ее…
– Почему? – спросил удивленный Фернан.
– А это довольно любопытная штука! – с лукавой усмешкой объяснил Синэ. – Видите ли, ребята, им крайне неприятна эта история с похищением лошади. Они боятся, как бы эта мелкая кража не повлияла на судей больше, чем все остальное. За сто миллионов они ответят и знают это. Но им никак не хочется получить еще по пять лет добавочных из-за какой-то лошади, которой грош цена…
– А они не хотели сказать, что они с ней сделали, с нашей лошадкой? – грустно спросил Фернан.
Инспектор немного помолчал, раскуривая свою сигару.
– Нет, – усталым голосом ответил он. – Они, верно, закопали ее где-нибудь, как мертвое тело, чтобы насолить вам. И все время их гложет страх. С того самого дня, как они напоролись на эту лошадь, их преследуют неудачи…
– Ах, да все равно! Ведь мы получим награду! – весело воскликнула Берта.
Раскрасневшиеся от огня лица детей повернулись к инспектору. Синэ смущенно покачал головой.
– Не надо особенно рассчитывать на это! – фыркнул он. – Если бы только банк был заинтересован в этом деле, он, может быть, расстался бы с парой-другой миллиончиков. Но, во-первых, банк ничего не обещал; во-вторых, он, говорят, никак не смог сговориться с клиентами, которым деньги принадлежали, а их всего шесть человек. Я-то знаю, как это делается в больших учреждениях: эти акулы в очках начнут тянуть, и в конце концов дело кончится ничем. Не рассчитывайте на награду, вернее будет.
Ребята как будто не очень огорчились. Зидор потихоньку шарил в золе, выгребал пропеченные картофелины и раскладывал их на листе железа. В конце концов пусть этот миллион, на который они надеялись, лежит себе и плодится в банке. Им на него в высшей степени наплевать.
– В общем, это нас устраивает, – с усмешкой сказал Фернан. – Наши папаши подняли бы целую историю, если бы нам выдали награды. Вчера еще мой папа сказал, что это дурной способ зарабатывать деньги.
– И он прав! – сказал Синэ, осторожно дуя на свою горячую картошку. – А кроме того, если поразмыслить хорошенько, то вы неплохо повеселились за эти несколько дней! А в ваши годы только это и имеет значение…
Бонбон с задумчивым видом жевал свою картошку, пристально глядя на пурпурный отсвет углей.
– Чем ты недоволен? – с усмешкой спросил его Синэ.
– Я вот одного не понимаю, – с полным ртом заявил малыш. – Эту историю с телеграммой… Вы думаете, Малляр в самом деле ожидал сто миллионов с курьерским номер сто шестьдесят четыре?
– Ну конечно! – ответил инспектор. – Он дежурил на дороге, и мешки скатились по насыпи.
Бонбон вздохнул:
– Жалко! Было бы смешнее, если бы Малляр вместо мешков получил прямо в рожу двенадцать корзин с мимозами… Прямо в рожу!
А потом наступил самый лучший из всех четвергов. Всю неделю отец Фернана проработал в ночной смене. Он возвращался в шесть утра, спал до десяти, потом вставал, до завтрака работал немного по дому, а к завтраку уже возвращались его жена и молчаливый маленький Фернан.
В это утро Дуэна внезапно разбудил сильный стук. Он впопыхах натянул брюки, побежал открывать дверь и чуть не свалился с ног: он увидел знаменитую лошадку без головы. Она стояла на своих трех колесах посередине садика.
Дуэн энергично протер глаза и несколько раз подряд закрывал и открывал их. Лошадь не испарилась – это была действительно она.
– Здорово я тебя напугал, а? – произнес чей-то хриплый голос.
И тут из-за угла появилась всклокоченная борода Бляша. Старьевщик, смеясь во все горло, подошел ближе, таща за собой свою тележку, наполненную всякой старой рухлядью.
– Вот не ожидал! – вздохнул Дуэн, растерянно почесывая затылок. – Где ты ее нашел?
– У черта на куличках! – ответил старый Бляш. – На деревенской свалке, около Монжерона. Нас там было несколько человек. А у старьевщиков глаза, знаешь, зоркие. Короче говоря, один тамошний товарищ позвал меня опознать этого зверя. И оказалось, что это точно наша лошадь. Я притащил ее к себе вчера вечером, а утречком, видишь, возвращаю тебе. Она свежая, как роза. Тебе это обойдется в четвертинку красненького…
Они ввели лошадь на кухню и осмотрели со всех сторон. Дуэн с радостью увидел, что „зверь“ не особенно пострадал за время своего отсутствия.
Фернан оставил лошадиную голову на вешалке. Дуэн осторожно приложил ее к шее, край к краю, а старик Бляш немного отошел назад, чтобы получить общее впечатление.
– Положительно, у лошади более внушительный вид, когда она в нормальном состоянии, то есть без головы, – совершенно серьезно заявил он. – Но, может быть, это потому, что мы не привыкли видеть ее с головой…
– Постараюсь крепко приклеить голову, – заявил Дуэн. – Посмотрим, что скажут ребята.
– Они будут очень рады, – уверенно сказал Бляш.
– Факт, – согласился Дуэн. – Ведь лошадка для них – всё!
Потом, распивая четвертинку вина Берси-Сентюр, они рассуждали об этом деле.
– Помнишь, я говорил тебе в прошлый раз об этом жулике Малляре, – сказал старьевщик. – Он делал вид, что лошадь ему не нужна. Еще бы! Он наскочил на нее в самую решительную минуту: погоня за сокровищем только началась, и вдруг – трах! – он споткнулся, да так, что это ему обойдется в пятнадцать – двадцать лет тюрьмы.
Дуэн сделал маленький глоток и вытер рот обшлагом.
– А я-то каким старым дураком оказался! – просто сказал он. – Ведь этот ключ выпал у меня на глазах, когда я вытряхивал из лошади то, что у нее было в животе! А мне и в голову ничего не пришло. Ключ был ржавый, как и все остальное, а на бирку я не взглянул. Просто поднял ключ и машинально повесил под счетчиком. Всегда, думаю, может пригодиться. А ведь знаешь, как это бывает: уберешь вещь на место и забудешь о ней… Хорошо, что у этой лисички Фернана зоркие глазенки – он вспомнил о ключе через несколько дней. Да к тому же товарищи были там, чтобы освежить ему память. Вот бесенята!…
Это был один из тех ясных, теплых дней, когда посреди зимы уже чувствуется приближение весны. Над улицей Маленьких Бедняков расстилалось чистое голубое небо, и самые почернелые дома, казалось, посветлели. В третьем часу со всех сторон начали сбегаться запыхавшиеся девочки и мальчики.
– Говорят, лошадка вернулась, – сообщали они друг другу, широко раскрывая изумленные глаза. – Это правда?
– Лошадка вернулась и чувствует себя очень хорошо, – со счастливой улыбкой уверял их Фернан. – Она пришла сама: во всяком случае, папа мне так сказал. Сегодня утром он открывает дверь и видит: лошадка стоит посреди двора… Я верю, что так и было.
– И мы тоже! – отвечали ребята, очень довольные тем, что снова можно играть в старую игру. – Лошадка знает свою улицу.
Фернан открывал дверь и всем показывал любимую лошадку. Его отец приклеивал ей голову пластырем, который он, для прочности, дополнительно смазал клеем.
– Будет держаться! – говорил он ребятам, подмигивая и дымя своим окурком. – Но лучше бы подождать, чтобы хорошенько подсохло.
– Мы не можем ждать, – отвечал возбужденный Габи. – Сегодня четверг, и погода чудная. Понимаете?…
Ребята входили на цыпочках и, затаив дыхание, тихонько стояли вокруг лошадки.
– Какая она хорошенькая! – говорили они. – Она как будто собирается укусить…
Фифи вставала на задние лапки, деликатно обнюхивала картонное туловище и виляла своим крысиным хвостиком так, что он хлестал всю компанию по ногам.
– Она узнаёт лошадку, – говорила порозовевшая от удовольствия Марион. – Собачка знает, что через полчасика мы все будем здорово веселиться.
– Не придется вам так долго ждать, – уверял довольный своей работой отец Фернана. – Я только еще разок смажу клеем – и готово! Можете снова спускаться вниз по улице со скоростью сто километров в час.
Через несколько минут вся компания торжественно выходила из дома, сопровождая Фернана и его лошадку с приклеенной головой. Прежде всего состоялся совет перед домом Дуэнов: устанавливали порядок очереди.
– Первым спустится Габи, – предложил Фернан, желая всех примирить.
– Да, да, да! – закричали маленькие. – Он заслужил. Он у нас старший. Надо оказать ему честь!
– Хорошо! – со скромным видом согласился Габи. – Я ничего не имею против, но вы на этом, честное слово, не проиграете. Я вам покажу такой спуск, что только держись! Я с разгону перелечу через проволоку и сяду Корове на спину. Вот увидите!
– Только погоди, пока мы дойдем до дороги! – попросила Марион.
– Все вниз! – громко закричал Зидор.
Ребята пустились бегом по улице Маленьких Бедняков, оставив Габи и лошадку, готовившихся к невиданному по смелости спуску.
Солнце весело освещало пустую улицу и широкий участок Пеке, на котором местами уже пробивалась зелень. Черная Корова вытягивала вверх свою погнувшуюся трубу. Стояла чертовски приятная погода! Дети, прижавшись друг к другу, расселись на откосе, подальше от перекрестка, так как никому не хотелось получить на голову лошадь и всадника, когда они вылетят из-за угла.
– Девяносто восемь… девяносто девять… сто! – объявил Зидор. – Он выехал!
Ребятам не сиделось на месте. Маленькие начали радостно визжать, не спуская глаз с дальнего конца улицы.
– Уж конечно, Габи готовит нам сюрприз! – закричал Татав.
Все насторожились. Легкий ветерок принес шум колес. Этот шум становился все громче, но сразу затих вблизи улицы Сесиль, а потом, на последнем повороте, стал победно нарастать. Еще ничего не было видно, но чудовище должно было появиться внезапно, грохоча, как пушечное ядро.
– Нажимай, Габи! – пронзительно кричали девочки.
– Нажимай! – кричали мальчики, потрясая кулаками.
И Габи нажимал на повороте, пригибая голову к рулю и ругая лошадку недокормленной черепахой.
И – о ужас! По дороге Черной Коровы, в свою очередь, нажимал папаша Зигон, увлекаемый тачкой с бутылками. Он только что выехал с дороги Понсо. Его заметили слишком поздно.
– Остановитесь! – кричали ему ребята. – Лошадь идет!…
– Я уже не могу остановиться! – стонал папаша Зигон.
А дорога Черной Коровы круто спускалась до самой магистрали. Ребята смотрели друг на друга обезумевшими глазами, не зная, смеяться им или плакать.
– Габи налетит! – бормотал Задор. – Ясно и определенно…
– Он затормозит, – сказала Берта. – Он успеет затормозить, когда выскочит из-за угла.
– Габи никогда не тормозит! – заявил Жуан. – Он проскочит справа или слева. Папаша отделается испугом.
– Ах! – вдруг закричали дети, выскочив на откос.
Из-за угла со страшным шумом вылетела лошадь. А тут, позванивая бутылками, вышел на перекресток папаша Зигон. Будто все было заранее предрешено, как в фигуре кадрили. Габи не затормозил, папаша Зигон – тоже, и лошадка бомбой врезалась в тележку – бум!
– Ба-бах! – заорал Зидор, подбрасывая в воздух кепку.
Габи совершил полет через тачку и упал в траву на участке Пеке. Тачка с глухим шумом повалилась набок, все бутылки сразу высыпались наземь. Зигон застыл посередине дороги. Обе оглобли выскочили у него из рук. Он был вне себя от ярости.
– Так! Вам мало одного раза? – вопил он, топая ногами. – Вы меня подстерегали, чтобы налететь на меня из-за угла, черт бы вас побрал! Смотрите, негодяи! Шестьдесят бутылок в канаве! Шестьдесят хороших бутылок вы у меня разбили, горе мое!
– Не волнуйтесь, папаша Зигон, – ласково сказала ему Марион. – Вы на этом деле выиграете пятьсот бутылок. Я вам покажу, где они спрятаны. Уж это-то мы должны для вас сделать.
Старый Зигон хотел протестовать, но улыбка Марион успокоила его. Фернан, Зидор и Татав катались от смеха.
– Вы видели? – держась за бока, говорил Татав. – Габи не затормозил, нет! Он все нажимал и – тррах! Налетел! Как гром! Держу пари, он это сделал нарочно…
Берта и Мели прыгали и смеялись, обнимая друг дружку. Бон-бон, красный, как вишенка, колотил Жуана по спине.
– Никогда я не видал более красивого зрелища! – в энтузиазме кричал Фернан. – Если бы курьерский поезд вылетел из-за угла со скоростью в сто двадцать километров в час, и то не было бы такого грохота.
Из укромного уголка наблюдал всю эту сцену инспектор Синэ. Он был один и хохотал как одержимый. Веселые ручейки слез скатывались по его тощему лошадиному лицу.
– Уж эти мне ребята!
– Эй, Габи! – кричали за поворотом. – Покажись же наконец!
Габи с трудом встал на ноги, перелез через колючую проволоку и соскользнул в канаву. Он не смеялся и был очень бледен. Все столпились вокруг него.
– Ты ушибся, Габи? – ласково спросила Марион.
– Нет, ничего, – как-то растерянно ответил Габи.
Он протянул руку, указывая на улицу Маленьких Бедняков, на дорогу Черной Коровы, на участок Пеке, на весь этот принадлежащий им мир, с виду неказистый, но освещаемый их весельем и хорошевший день ото дня.
– Все это, – сказал он, – уже кончено!… – И залился слезами.
Дети еще ближе подошли к нему, потрясенные очевидностью его горя, причины которого они не понимали.
– Ведь ничего не произошло, – шепнула Марион, кладя ему руку на плечо. – Ты полетел довольно смешно, это правда, но не стоит так огорчаться. Со всяким может случиться. Вот спроси Татава…
– Все кончено! – рыдал павший духом Габи. – Я ни на что больше не гожусь! Мне минуло двенадцать лет три дня назад, только я никому об этом не говорил. За эти три дня я чувствую, что сделался круглым дураком… Вы видели? Я даже не в состоянии был удержаться на этой несчастной лошаденке… Все кончено! Вам надо искать другого вожака!…
Все ребята громко запротестовали. Марион поднялась на цыпочки и поцеловала большого Габи в щеку.
– Глупенький! – нежно сказала она ему. – Тебе двенадцать лет? Что из этого? Нам тоже скоро будет двенадцать, но это не значит, что нам надо расставаться. Мы будем продолжать вместе расти, вот и всё! Наша компания еще крепка. Посмотри-ка на нас: мы еще не так скоро перестанем баловаться!
– А девочка-то права, – пробормотал стоявший в отдалении старик Зигон, – добрая дружба украшает жизнь…
И сквозь слезы Габи увидел позолоченные косыми лучами солнца девять сияющих радостных лиц: Фернана, Марион, Берты, Мели, Зидора, Татава, Жуана, Крикэ и Бонбона. Он улыбнулся им.
Негритенок обошел вокруг тележки и вернулся к товарищам, что-то прижимая к груди.
– Опять она у нас башку сломала! – с растерянным видом заявил он, поднимая своими черными ручонками лошадиную голову.
Девочки и мальчики вновь покатились со смеху. Они внимательно осмотрели свою лошадку. Она не очень пострадала при падении, но голова отлетела напрочь.
– Она не желает носить голову, это ясно! – безапелляционно заявил Габи и сильным ударом отбросил голову в траву, на участок Пеке.
Инспектор Синэ потихоньку поднимался по дороге Черной Коровы, держась поближе к стенам. Ему немного совестно было появиться среди ребят в самый веселый час их игр. Но его появление никого не смутило. Совсем наоборот!
– Эй, господин инспектор! – закричал Зидор, приглашая его подойти поближе. – Не хотите ли покататься?
Инспектор Синэ закрыл глаза, вытянул вперед обе руки, сделал испуганное лицо и со всех ног бросился бежать по улице Маленьких Бедняков.