Страница:
- Я думаю, что с полной уверенностью могу заявить о... - начал было Перри, но закончить фразу ему не удалось. Откуда-то сзади, где находился наш аппарат, раздался рев, до такой степени громкий, что все вокруг затряслось. Как по команде, мы оба обернулись, чтобы посмотреть на источник столь фантастически мощного звука.
Если у меня еще и оставались сомнения относительно того, на Земле мы или нет, то один брошенный назад взгляд окончательно развеял их. На опушке леса стояло колоссальных размеров животное, схожее по внешнему виду с медведем, но по размерам больше самого крупного слона. Его передние лапы были вооружены длинными острыми когтями. Нос, или скорее, рыло, напоминающее рудиментарный хобот, свисало почти на фут ниже нижней челюсти. Все тело было покрыто густой свалявшейся шерстью.
Угрожающе рыча, чудовище вперевалку двигалось прямо на нас. Я повернулся к Перри, чтобы предложить ему поискать какое-нибудь другое место, но тот уже находился в сотне шагов от меня и с каждой секундой увеличивал это расстояние, передвигаясь огромными прыжками. Я никогда не подозревал, что в тщедушном теле старого джентльмена таятся такие способности к спринту.
Впереди нас лес подходил совсем близко к воде; туда-то и устремился Перри. Поскольку чудовище, один вид которого вдохновил моего приятеля на спортивные подвиги, было уже совсем близко от меня, я последовал за Перри, хотя и не столь поспешно. Было очевидно, что массивное тело нашего преследователя плохо приспособлено для быстрого передвижения. Поэтому я мог без труда опередить его и вовремя добраться до спасительных деревьев. Перри уже достиг цели. Я, невзирая на опасность, не мог удержаться от смеха при виде его отчаянных попыток взобраться на нижний сук огромного дерева. До него было не меньше пятнадцати футов, но, видимо, толщина и прочность ствола внушили Перри, что только здесь он сможет обрести безопасное убежище. Раз десять он принимался карабкаться по толстенному стволу, подобно большому коту, но каждый раз срывался и шлепался на землю, постоянно оглядываясь на приближающееся чудовище и издавая жалобные испуганные крики, эхом отдающиеся в сумраке чащи.
Наконец, ему на глаза попалась свисающая сверху лиана в руку толщиной, и когда я достиг деревьев, он уже проворно карабкался по ней, перебирая руками. Однако лиана, не выдержав его веса, оборвалась, и Перри, почти добравшийся до нижних ветвей, в очередной раз шлепнулся оземь у самых моих ног.
Теперь нам было уже не до смеха - зверь был совсем близко. Схватив за плечо своего незадачливого компаньона, я рывком поднял его на ноги и подвел к дереву поменьше, ствол которого он без труда мог обхватить руками и ногами. Я подсадил его как можно выше и предоставил собственной судьбе, поскольку понял, что чудовище вот-вот настигнет меня.
Помогли мне спастись огромные размеры существа и его неуклюжесть. Куда ему было тягаться с моей реакцией спортсмена! Я легко увернулся от его лап и, пока он медленно соображал, что же случилось, сумел оказаться за его спиной. Выигранные таким образом секунды дали мне возможность обрести безопасность на ветвях дерева по соседству с тем, на котором уже находился Перри".
Я сказал "безопасность" и был полностью уверен в этом, так же как и Перри. Он, кстати говоря, был, по обыкновению, занят любимым делом - громким голосом возносил благодарственную молитву за наше счастливое избавление. И вот, как только он закончил благодарить Бога за то, что эта зверюга не может лазать по деревьям, тварь поднялась на задние лапы, опираясь на мощный толстый хвост, и передними лапами почти достала до ветви, за которую цеплялся Перри.
Раздавшийся при этом рык начисто заглушил вопль ужаса бедняги. Он с такой быстротой поспешил покинуть свое "безопасное" местечко, что в спешке чуть не свалился прямо в раскрытую пасть. Я с облегчением вздохнул, когда он благополучно добрался до верхних ветвей дерева.
Но тут произошло совсем неожиданное, что заставило меня вновь задрожать от страха за жизнь моего друга: обхватив ствол обеими лапами, зверь начал пригибать его к земле. Медленно, но верно ствол склонялся все ниже, уступая огромной массе и могучим мышцам чудовища. Дюйм за дюймом наклонялся лесной великан, все дальше и дальше перехватывали когтистые лапы его ствол. Перри в панике карабкался все выше и выше, но верхушка дерева с угрожающей быстротой все ниже склонялась к земле.
Теперь я понял назначение мощных, хорошо развитых передних лап нашего преследователя. То, чем он сейчас занимался, было для него естественным способом добывать себе пропитание. Массивные размеры этого существа не оставляли сомнений в том, что оно было травоядным и питалось нежными листьями на вершинах сгибаемых подобным образом деревьев. Его нападение на нас можно было легко объяснить плохим настроением, как это часто случается с африканскими носорогами. Но все эти соображения пришли мне в голову несколько позже. Пока же я был слишком озабочен отчаянным положением Перри, чтобы думать о чем-то другом, кроме спасения его от неминуемой гибели.
Прикинув, что я легко ускользну на земле от неповоротливого чудовища, я спустился вниз, собираясь отвлечь его внимание на себя и дать возможность Перри найти убежище на более толстом дереве, которых поблизости росло немало, а даже такой титан не смог бы согнуть их.
Оказавшись на земле, я схватил сломанную ветку, валявшуюся под деревом среди кучи хвороста. Незаметно подкрался к чудовищу со спины и изо всех сил ударил его. Мой план сработал. Куда делись неуклюжесть и медлительность зверя! Честно признаться, не ожидал я от него такой прыти. Выпустив ствол, он спустился на четвереньки и взмахнул своим толстым закругленным хвостом с такой силой, что, попади он по мне, у меня вряд ли осталась в теле хотя бы одна целая косточка. К счастью, я бросился наутек сразу же после своего удара по хребту зверя. Но при этом я допустил серьезную ошибку: вместо того, чтобы броситься на открытое место к берегу, я побежал по лесу. Уже через несколько шагов я начал почти по колено проваливаться в гниющую массу листьев, травы и хвороста, а мой преследователь тем временем быстро настигал меня. В довершение ко всему, я поскользнулся и упал. Тут же вскочив на ноги, я залез на толстый ствол упавшего дерева, с него перепрыгнул на соседний, затем на следующий. Таким образом я избегал предательского зеленого ковра, но поневоле двигался зигзагом. Мой же преследователь шел напролом и находился уже совсем близко.
Тут где-то сзади послышался вой, рычание и резкий отрывистый лай. Все эти звуки живо напомнили мне стаю волков, преследующих добычу. Невольно оглянувшись назад, чтобы определить источник этих звуков, я был немедленно наказан - поскользнувшись, свалился лицом вниз прямо в трясину.
К этому моменту зверь был уже так близко, что я с содроганием ждал удара когтистой лапы прежде, чем успею подняться на ноги, но, к моему удивлению, этого не произошло. Лай, вой и лязганье челюстей раздавались теперь прямо за моей спиной. Приподнявшись и оглядевшись вокруг, я понял, почему дирайт (так называлось это животное, как мне стало известно впоследствии) свернул со своего пути.
Он был со всех сторон окружен стаей из сотни волко-подобных зверей, или диких собак. Они осаждали его по всем правилам медвежьей травли. Пока одни отвлекали его спереди, другие сзади и с боков вонзали в него свои острые клыки и тут же отскакивали в сторону, используя медлительность и неповоротливость дирайта.
Но не это зрелище поразило меня сильнее всего. Среди деревьев, окружающих эту сцену, появились человекоподобные существа. Ухая и вереща на все лады, они, похоже, натравливали диких собак на добычу. Обличьем эти существа разительно напоминали африканских негров. Кожа их была черной и блестящей, черты лица явно негроидного типа. Лишь низко скошенный череп и почти полное отсутствие лба говорили об их низкой ступени развития. Руки были длиннее, а ноги короче, чем у человека. Позже я заметил, что большие пальцы на ногах отстоят почти под прямым углом, несомненно, вследствие древесного образа жизни. Помимо всего прочего, они обладали длинными гибкими хвостами, помогающими передвигаться по деревьям.
Поднявшись на ноги, я привлек к себе внимание. Несколько диких собак начали подбираться ко мне, рыча и скаля клыки. Я ринулся было бежать, собираясь забраться на одно из близлежащих деревьев, но все они уже были заняты полулюдьми-полуобезьянами.
Оказавшись между двух огней, я решил все же сделать выбор в пользу человекообразных, потому что от диких собак ждать пощады не приходилось. С этой мыслью я бросился к стоявшему несколько в стороне дереву, на котором не было еще ни одного из этих существ, являвших собой пародию на человека. Когда я пробегал под одним из занятых деревьев, чувствуя за спиной дыхание настигающих собак, один из человекообразных, уцепившись хвостом за толстый нижний сук, свесился вниз, подхватил меня и втащил на дерево, где я оказался в компании его собратьев.
Мое появление вызвало всеобщее оживление и любопытство. Меня принялись исследовать, как редкостную диковину. Ощупывали одежду, волосы, кожу. Отсутствие у меня хвоста вызвало оглушительный взрыв хохота, что дало мне возможность ближе рассмотреть их зубы. Они были крупными, белыми и ровными. Лишь на верхней челюсти вперед выдавались клыки.
Тем временем один из любопытных сделал открытие, что моя одежда не является частью моего тела. Это послужило причиной моего немедленного освобождения от нее. Предмет за предметом они срывали с меня, тут же примеряя на себя, подобно обезьянам, и заливались диким смехом, но все попытки что-либо надеть оказывались безрезультатными.
Все это время я с тревогой смотрел в направлении _ опушки, пытаясь обнаружить Перри, но его не было видно, хотя группа деревьев, среди которых мы спасались от дирайта, была видна, как на ладони. Я несколько раз громко прокричал его имя, но ответа не было.
Устав забавляться с моей одеждой, человекообразные побросали ее на землю и, подхватив меня под руки, пустились в головокружительное путешествие по верхушкам деревьев. Ни прежде, ни потом не испытывал я подобных ощущений. Даже сейчас я иногда просыпаюсь в холодном поту от приснившихся мне жутких его подробностей.
Подобно белкам, эти существа перелетали с дерева на дерево; я же, затаив дыхание, дрожа, вглядывался в такую далекую от меня землю. Малейший неверный шаг моих "носильщиков" - и я буду валяться искалеченный среди хвороста у подножия лесных гигантов. Все время в мозгу у меня возникало множество вопросов, на которые не было ответа. Что случилось с Перри? Увижу ли я его еще? Что собираются со мной сделать эти полулюди, в чьи лапы я угодил? Неужели они обитают в одном мире со мной? Нет! Этого не может быть! Но где тогда? Я был уверен, что все еще нахожусь на родной планете, но никак не мог объяснить все увиденное и пережитое. Со вздохом я решил отдаться на волю Провидения.
Глава III
Смена хозяев
Преодолев несколько миль по темным мрачным джунглям, мы оказались в поселении человекообразных. Мои пленители разразились дикими криками, на которые почти сразу последовал ответ со стороны стойбища. Вслед за этим масса существ такого же обличья высыпала наружу. Я вновь оказался в центре внимания верещавшей орды. Они щипали, толкали и били меня, пока все мое тело не превратилось в сплошной синяк. Я не думаю, что подобное обращение было вызвано злобой или жестокостью, скорее это походило на поведение ребенка, получившего новую игрушку, которому мало иметь ее перед глазами, но необходимо обязательно потрогать, чтобы убедиться в ее реальности.
Мы находились в центре стойбища. Оно состояло из нескольких сотен грубых сооружений из веток и листьев, укрепленных на сучьях деревьев. Между "хижинами" были проложены примитивные мостки из сучьев и тонких сухих стволов, образующих подобие кривых улочек и переулков на высоте футов пятидесяти над землей. Эти мостки представляли собой почти сплошной настил, что вызвало у меня немалое удивление, так как плохо увязывалось со способом передвижения этих
существ. Лишь позже, когда я познакомился с разнообразием полуручных-полудиких домашних животных, также обитавших здесь, мне стала ясна необходимость такого помоста. В частности, я сразу обратил внимание на обилие диких собак, стая которых так вовремя отвлекла от меня внимание дирайта, и на многочисленных представительниц козьего племени, чьи раздутые соски лучше всяких слов объясняли причину их присутствия здесь.
Наконец меня поставили на ноги перед одной из хижин и бесцеремонно втолкнули внутрь. Двое чернокожих уселись перед входом снаружи, наверное, чтобы предотвратить попытку бегства с моей стороны, хотя я не имел ни малейшего представления, куда бежать, появись даже у меня такая возможность.
Едва оказавшись в полумраке внутреннего помещения, я сразу услышал до боли знакомый голос, читающий молитву.
- Перри! - заорал я. - Перри, старина! Слава Богу, что вы живы и здоровы!
- Дэвид! Неужели ты спасся? - радостно воскликнул он и бросился мне на шею.
Оказывается, он успел увидеть мое падение перед догоняющим меня дирайтом, но в тот же момент оказался пленником стаи обезьяноподобных, которые и доставили его сюда. Его пленители оказались столь же любопытны, как и мои, что сильно отразилось на состоянии его одежды. Оглядев друг друга, мы рассмеялись.
- Будь у тебя хвост, Дэвид, сказал он, - это, наверное заметил Перри, ты, наверняка, считался бы красавчиком среди обезьян.
- Я думаю, мы сумеем где-нибудь одолжить парочку, - отозвался я. - Похоже, хвосты - гвоздь сезона в этих краях. Кстати, Перри, как вы думаете, что эти типы собираются с нами делать? На вид они не очень свирепы. Интересно, что они собой представляют? Помнится, вы что-то начали мне объяснять, когда та волосатая тварь налетела на нас. Вы действительно знаете, где мы?
- Да, Дэвид, - ответил он, - я совершенно точно знаю, где мы находимся. Мы с тобой совершили потрясающее открытие, мой мальчик! Земная сфера является полой! Мы прошли сквозь ее оболочку и теперь находимся на ее внутренней стороне.
- Вы сошли с ума, Перри!
- Ничуть, Дэвид. Слушай. Первые двести пятьдесят миль мы двигались перпендикулярно внешней поверхности Земли. На этом рубеже мы достигли центра тяготения полой сферы с толщиной оболочки в пятьсот миль. До этой отметки мы двигались вниз, хотя всякое направление относительно. Когда же мы прошли ее, наши кресла повернулись на сто восемьдесят градусов, что и заставило тебя думать, что аппарат каким-то образом развернулся и пошел обратно. На самом деле, направление движения не изменилось, но по отношению к нам с тобой разведчик начал подниматься наверх, но наверх к поверхности внутреннего мира. Разве не убеждает тебя окружающая флора и фауна, что этот мир резко отличается от того, где мы родились? А горизонт? Чем еще можно объяснить его отсутствие, как не тем, что мы находимся внутри нашей планеты?
- А солнце? - продолжал настаивать я. - Как может солнце светить сквозь пятисотмильную толщу земли?
- Это не наше солнце, Дэвид. Это совершенно другое солнце, которое постоянно расположено в зените и освещает этот мир, не знающий ночи. Посмотри на него, Дэвид, выгляни наружу - оно до сих пор в центре небосвода, хотя мы уже много часов находимся здесь. Что же касается его физической природы, то это очень просто. Первоначально Земля представляла собой раскаленную газообразную массу. Постепенно охлаждаясь, она уменьшалась в размерах, и на ее поверхности образовывалась твердая оболочка, наподобие ореховой скорлупы. Что же произошло при дальнейшем охлаждении? А вот что. По мере затвердевания частицы раскаленного ядра под действием центробежных сил оседали на внутреннюю поверхность. Ты, наверняка, наблюдал нечто подобное, следя за работой обыкновенного сепаратора. Этот процесс привел к тому, что в центре образовавшейся полости осталось лишь облако сжатых газов, раскаленных до сверхвысоких температур. Равномерность притяжения со всех сторон позволяла этому светящемуся ядру прочно удерживаться в центре. То, что от него осталось, и представляет собой здешнее солнце. В сущности, это звезда небольших размеров в самом центре Земли, дарящая свет и тепло каждому уголку этого мира.
Внутренний мир охладился в достаточной для возникновения жизни степени много позже внешнего, но совершенно очевидно, что развитие его шло по тем же законам. На это указывает сходство как животного, так и растительного мира. Взять, например, того великана, что напал на нас. Без всякого сомнения, это мегатерий из позднего плиоцена, чьи окаменевшие останки были обнаружены наверху в Южной Америке.
- А эти уродцы? - кивнул я головой в сторону выхода. - В земной истории, им, по-моему, нет аналогов.
- Кто знает? - отозвался Перри. - А вдруг они - то самое исчезнувшее звено между человеком и обезьяной? Ведь никаких следов переходного существа так и не было найдено, что немудрено, если учитывать геологические процессы в земной коре. Но может быть и так, что здесь эволюция шла немного другим путем- такой вариант тоже не исключается.
Дальнейшие рассуждения были прерваны появлением нескольких человекообразных перед входом в нашу хижину. Двое из них вошли и вытащили нас наружу. Настилы, ветки деревьев были усыпаны чернокожими дикарями, их самками и детенышами. Ни на одном из них не было ни клочка одежды и ни единого украшения.
- Очень низкая стадия развития, - заметил Перри.
- Достаточно высокая, чтобы позабавиться с нами, - отозвался я. - Как вы думаете, для чего собралась вся эта банда?
Нам недолго пришлось томиться в неведении. Как и раньше, каждый из нас был подхвачен двумя чернокожими, и мы вновь понеслись с дерева на дерево, сопровождаемые орущей стаей. Те, что тащили меня, дважды срывались, я обмирал от ужаса, но каждый раз им удавалось зацепиться хвостами за ветви и остановить падение. При этом ни на секунду они не выпустили моих рук из своих лап. Похоже было, что подобные моменты беспокоят их не больше, чем попавший под ноги пешеходу камень при переходе улицы. Оба раза единственной реакцией на это был залп оглушительного хохота, а затем прерванное путешествие возобновлялось.
Какое-то время мы неслись по лесу. Как долго это продолжалось, я сказать не могу, потому что уже тогда я начал смутно осознавать то, к чему пришел лишь значительно позже: время перестает иметь значение, как только исчезает возможность для его измерения. Часы наши пропали, солнце стояло неподвижно в зените. Я уже не смог бы даже приблизительно определить время, прошедшее с момента нашего появления на внутренней стороне земной коры. В стране, где вечный полдень, время определить сложно. Если судить по солнцу, прошли минуты, но здравый смысл подсказывал мне, что мы здесь уже много часов.
Наконец лес закончился, и мы оказались на равнине. Неподалеку поднималась невысокая скалистая гряда. Подталкиваемые в спину, мы двинулись в том направлении и, пройдя через узкое ущелье, очутились в маленькой круглой долине. Очень скоро стало ясно, что нам предстоит разделить судьбу римских гладиаторов и умереть на арене, хотя смысл такого. использования пленников был пока непонятен. Отношение к нам резко изменилось, едва мы ступили на арену этого естественного амфитеатра. Вопли и хохот прекратились, на лицах появилось свирепое выражение, со всех сторон угрожающе оскалились обнаженные клыки.
Нас оставили в центре арены. Не меньше тысячи зрителей окружили ее плотным кольцом. Затем привели и спустили на нас здоровенного дикого пса - гиенодона, как назвал его Перри. Этот зверь был размером со взрослого мастиффа, с короткими сильными лапами и мощными челюстями. Густая темная шерсть покрывала спину и бока; грудь же и брюхо были белыми. Он начал подкрадываться к нам, угрожающе рыча.
Перри опустился на колени и начал молиться. Я нагнулся и поднял камень. Гиенодон сразу же отскочил в сторону и начал обходить нас с фланга. Очевидно, он был неплохо знаком с камнями и не раз бывал мишенью для них. Собравшаяся толпа начала вопить, подбадривая гиенодона, и тот, видя, что я ничего не бросаю в него, решился, наконец, на атаку.
В Эндовере, а позже - в Йеле я много занимался футболом. Моя точность и реакция всегда были выше среднего уровня, а в последний год учебы в колледже я добился таких успехов, что получил предложение от одного из ведущих клубов высшей лиги. Но ни разу еще я не попадал в ситуацию, где точность и реакция были необходимы в большей степени, чем в этот момент.
Я размахнулся для броска, стараясь сохранить полное хладнокровие, хотя оскаленная пасть зверя приближалась ко мне с ужасающей скоростью. Я вложил в этот бросок всю свою силу и умение. Камень со свистом разрезал воздух и угодил в кончик носа гиенодона. С жалобным воем он повалился набок. В то же мгновение толпа зрителей разразилась криками и воплями. Сначала я подумал, что весь этот шум вызван посрамлением их признанного борца, но быстро понял, что ошибаюсь. Оглядевшись, я увидел, что чернокожие люди-обезьяны разбегаются во все стороны. Причина бегства выяснилась сразу - по узкому проходу, ведущему к амфитеатру, двигался большой отряд волосатых гориллоподобных существ, вооруженных копьями и топорами и защищенных длинными овальными щитами.
Подобно демонам, накинулись они на хвостатых, и даже гиенодон, снова поднявшийся на лапы, бросился наутек под этим натиском. Волна нападавших пронеслась мимо нас, преследуя разбегающихся людей-обезьян. На нас же никто не обращал внимания. Лишь когда арена оказалась полностью очищенной от публики, один из волосатых, видимо вожак, дал знак прихватить нас с собой.
Выйдя на равнину, мы увидели вереницу мужчин и женщин - таких же людей, как и мы. Облегчение и надежда наполнили мое сердце, и я чуть было не закричал от радости. Полуголые и странно выглядевшие, они были все же обыкновенными людьми, в их облике не было ничего ужасного и гротескного в отличие от Других существ, населяющих этот мир. Но подойдя ближе, мы с горечью обнаружили, что они были скованы между собой в цепочку, а люди-гориллы являются надсмотрщиками и охранниками. Без всяких церемоний нас с Перри приковали к концу каравана невольников, и прерванный марш возобновился.
Вплоть до этого момента быстрая смена обстановки не давала нам передышки, и монотонный переход по выжженной солнцем пустыне заставил нас мучительно страдать от усталости и невозможности заснуть. Спотыкаясь и на ходу засыпая, мы брели под лучами ненавистного полуденного светила. Если мы падали, нас поднимали уколами острых копий. Но во всем караване так передвигались только мы. Остальные невольники держались прямо и с достоинством, время от времени обмениваясь короткими фразами. Судя по внешнему виду, они принадлежали к высокоразвитой расе, о чем свидетельствовали их благородные черты лица и безупречное телосложение. Мужчины были высоки, мускулисты и бородаты. Женщины - пониже ростом, изящны, с пышными черными волосами, заплетенными в косы. И те и другие были на редкость красивы - среди пленников я не увидел ни одного, кого можно было бы считать малопривлекательным, если судить по принятым в США меркам. На них не было никаких украшений, хотя позже выяснилось, что у них просто-напросто отобрали все ценные вещи. В качестве одежды женщины использовали шкуру какого-то пятнистого зверя, напоминающую леопардовую, но более светлого оттенка. Ее они носили либо как юбку, перехватив ремешком на талии, либо как тунику, перекинутую через плечо. На ногах были кожаные сандалии. На мужчинах были набедренные повязки из шкур какого-то длинношерстного зверя. Концы их свисали спереди и сзади почти до самой земли, у некоторых они были оторочены клыками животных.
Охранники, как я уже говорил, походили на горилл, хотя и уступали им в размерах. Это были очень сильные существа. Строение их тел и конечности напоминали человеческие, но густая шерсть и звериное выражение на лицах ассоциировались у меня с чучелом гориллы, как-то виденным мной в музее.
Единственным существенным отличием от обычной гориллы была форма черепа, не уступавшая человеческой. Одеты они были в подобие туник из легкой ткани и носили набедренные повязки из той же ткани, а на ногах - тяжелые сандалии из очень толстой кожи, вероятно, одного из местных гигантов типа мамонта или носорога.
Шею и запястья украшали браслеты со сложным чеканным узором, преимущественно серебряные. На туниках были вышиты изображения змеиных голов. Они переговаривались между собой, шагая по бокам колонны, но их язык, насколько мне удалось разобрать, отличался от языка пленников. Когда же они обращались к ним, то в ход пускалось третье наречие, как я потом узнал, подобие ломаного английского китайских кули.
Сколько мы прошли, не знал ни я, ни Перри. Последние часы перед привалом мы спали на ходу и ничего не соображали. Когда же объявили отдых, мы упали, как подкошенные, и тут же уснули. Я сказал "часы", но как можно говорить о времени в мире, где его не существует? Когда мы отправились в путь, солнце стояло в зените, когда мы остановились, наша тень по-прежнему покрывала лишь узкий пятачок под ногами. Кто может сказать, секунда прошла или вечность? Этот переход мог продолжаться девять лет и одиннадцать месяцев из десяти лет, проведенных мной здесь, а мог длиться и долю секунды. Кто знает? С тех пор, как я выяснил, что прошло целых десять лет, я потерял всякое уважение ко времени и даже начал сомневаться, существует ли оно вообще, или это порождение слабого и ограниченного человеческого мозга.
Если у меня еще и оставались сомнения относительно того, на Земле мы или нет, то один брошенный назад взгляд окончательно развеял их. На опушке леса стояло колоссальных размеров животное, схожее по внешнему виду с медведем, но по размерам больше самого крупного слона. Его передние лапы были вооружены длинными острыми когтями. Нос, или скорее, рыло, напоминающее рудиментарный хобот, свисало почти на фут ниже нижней челюсти. Все тело было покрыто густой свалявшейся шерстью.
Угрожающе рыча, чудовище вперевалку двигалось прямо на нас. Я повернулся к Перри, чтобы предложить ему поискать какое-нибудь другое место, но тот уже находился в сотне шагов от меня и с каждой секундой увеличивал это расстояние, передвигаясь огромными прыжками. Я никогда не подозревал, что в тщедушном теле старого джентльмена таятся такие способности к спринту.
Впереди нас лес подходил совсем близко к воде; туда-то и устремился Перри. Поскольку чудовище, один вид которого вдохновил моего приятеля на спортивные подвиги, было уже совсем близко от меня, я последовал за Перри, хотя и не столь поспешно. Было очевидно, что массивное тело нашего преследователя плохо приспособлено для быстрого передвижения. Поэтому я мог без труда опередить его и вовремя добраться до спасительных деревьев. Перри уже достиг цели. Я, невзирая на опасность, не мог удержаться от смеха при виде его отчаянных попыток взобраться на нижний сук огромного дерева. До него было не меньше пятнадцати футов, но, видимо, толщина и прочность ствола внушили Перри, что только здесь он сможет обрести безопасное убежище. Раз десять он принимался карабкаться по толстенному стволу, подобно большому коту, но каждый раз срывался и шлепался на землю, постоянно оглядываясь на приближающееся чудовище и издавая жалобные испуганные крики, эхом отдающиеся в сумраке чащи.
Наконец, ему на глаза попалась свисающая сверху лиана в руку толщиной, и когда я достиг деревьев, он уже проворно карабкался по ней, перебирая руками. Однако лиана, не выдержав его веса, оборвалась, и Перри, почти добравшийся до нижних ветвей, в очередной раз шлепнулся оземь у самых моих ног.
Теперь нам было уже не до смеха - зверь был совсем близко. Схватив за плечо своего незадачливого компаньона, я рывком поднял его на ноги и подвел к дереву поменьше, ствол которого он без труда мог обхватить руками и ногами. Я подсадил его как можно выше и предоставил собственной судьбе, поскольку понял, что чудовище вот-вот настигнет меня.
Помогли мне спастись огромные размеры существа и его неуклюжесть. Куда ему было тягаться с моей реакцией спортсмена! Я легко увернулся от его лап и, пока он медленно соображал, что же случилось, сумел оказаться за его спиной. Выигранные таким образом секунды дали мне возможность обрести безопасность на ветвях дерева по соседству с тем, на котором уже находился Перри".
Я сказал "безопасность" и был полностью уверен в этом, так же как и Перри. Он, кстати говоря, был, по обыкновению, занят любимым делом - громким голосом возносил благодарственную молитву за наше счастливое избавление. И вот, как только он закончил благодарить Бога за то, что эта зверюга не может лазать по деревьям, тварь поднялась на задние лапы, опираясь на мощный толстый хвост, и передними лапами почти достала до ветви, за которую цеплялся Перри.
Раздавшийся при этом рык начисто заглушил вопль ужаса бедняги. Он с такой быстротой поспешил покинуть свое "безопасное" местечко, что в спешке чуть не свалился прямо в раскрытую пасть. Я с облегчением вздохнул, когда он благополучно добрался до верхних ветвей дерева.
Но тут произошло совсем неожиданное, что заставило меня вновь задрожать от страха за жизнь моего друга: обхватив ствол обеими лапами, зверь начал пригибать его к земле. Медленно, но верно ствол склонялся все ниже, уступая огромной массе и могучим мышцам чудовища. Дюйм за дюймом наклонялся лесной великан, все дальше и дальше перехватывали когтистые лапы его ствол. Перри в панике карабкался все выше и выше, но верхушка дерева с угрожающей быстротой все ниже склонялась к земле.
Теперь я понял назначение мощных, хорошо развитых передних лап нашего преследователя. То, чем он сейчас занимался, было для него естественным способом добывать себе пропитание. Массивные размеры этого существа не оставляли сомнений в том, что оно было травоядным и питалось нежными листьями на вершинах сгибаемых подобным образом деревьев. Его нападение на нас можно было легко объяснить плохим настроением, как это часто случается с африканскими носорогами. Но все эти соображения пришли мне в голову несколько позже. Пока же я был слишком озабочен отчаянным положением Перри, чтобы думать о чем-то другом, кроме спасения его от неминуемой гибели.
Прикинув, что я легко ускользну на земле от неповоротливого чудовища, я спустился вниз, собираясь отвлечь его внимание на себя и дать возможность Перри найти убежище на более толстом дереве, которых поблизости росло немало, а даже такой титан не смог бы согнуть их.
Оказавшись на земле, я схватил сломанную ветку, валявшуюся под деревом среди кучи хвороста. Незаметно подкрался к чудовищу со спины и изо всех сил ударил его. Мой план сработал. Куда делись неуклюжесть и медлительность зверя! Честно признаться, не ожидал я от него такой прыти. Выпустив ствол, он спустился на четвереньки и взмахнул своим толстым закругленным хвостом с такой силой, что, попади он по мне, у меня вряд ли осталась в теле хотя бы одна целая косточка. К счастью, я бросился наутек сразу же после своего удара по хребту зверя. Но при этом я допустил серьезную ошибку: вместо того, чтобы броситься на открытое место к берегу, я побежал по лесу. Уже через несколько шагов я начал почти по колено проваливаться в гниющую массу листьев, травы и хвороста, а мой преследователь тем временем быстро настигал меня. В довершение ко всему, я поскользнулся и упал. Тут же вскочив на ноги, я залез на толстый ствол упавшего дерева, с него перепрыгнул на соседний, затем на следующий. Таким образом я избегал предательского зеленого ковра, но поневоле двигался зигзагом. Мой же преследователь шел напролом и находился уже совсем близко.
Тут где-то сзади послышался вой, рычание и резкий отрывистый лай. Все эти звуки живо напомнили мне стаю волков, преследующих добычу. Невольно оглянувшись назад, чтобы определить источник этих звуков, я был немедленно наказан - поскользнувшись, свалился лицом вниз прямо в трясину.
К этому моменту зверь был уже так близко, что я с содроганием ждал удара когтистой лапы прежде, чем успею подняться на ноги, но, к моему удивлению, этого не произошло. Лай, вой и лязганье челюстей раздавались теперь прямо за моей спиной. Приподнявшись и оглядевшись вокруг, я понял, почему дирайт (так называлось это животное, как мне стало известно впоследствии) свернул со своего пути.
Он был со всех сторон окружен стаей из сотни волко-подобных зверей, или диких собак. Они осаждали его по всем правилам медвежьей травли. Пока одни отвлекали его спереди, другие сзади и с боков вонзали в него свои острые клыки и тут же отскакивали в сторону, используя медлительность и неповоротливость дирайта.
Но не это зрелище поразило меня сильнее всего. Среди деревьев, окружающих эту сцену, появились человекоподобные существа. Ухая и вереща на все лады, они, похоже, натравливали диких собак на добычу. Обличьем эти существа разительно напоминали африканских негров. Кожа их была черной и блестящей, черты лица явно негроидного типа. Лишь низко скошенный череп и почти полное отсутствие лба говорили об их низкой ступени развития. Руки были длиннее, а ноги короче, чем у человека. Позже я заметил, что большие пальцы на ногах отстоят почти под прямым углом, несомненно, вследствие древесного образа жизни. Помимо всего прочего, они обладали длинными гибкими хвостами, помогающими передвигаться по деревьям.
Поднявшись на ноги, я привлек к себе внимание. Несколько диких собак начали подбираться ко мне, рыча и скаля клыки. Я ринулся было бежать, собираясь забраться на одно из близлежащих деревьев, но все они уже были заняты полулюдьми-полуобезьянами.
Оказавшись между двух огней, я решил все же сделать выбор в пользу человекообразных, потому что от диких собак ждать пощады не приходилось. С этой мыслью я бросился к стоявшему несколько в стороне дереву, на котором не было еще ни одного из этих существ, являвших собой пародию на человека. Когда я пробегал под одним из занятых деревьев, чувствуя за спиной дыхание настигающих собак, один из человекообразных, уцепившись хвостом за толстый нижний сук, свесился вниз, подхватил меня и втащил на дерево, где я оказался в компании его собратьев.
Мое появление вызвало всеобщее оживление и любопытство. Меня принялись исследовать, как редкостную диковину. Ощупывали одежду, волосы, кожу. Отсутствие у меня хвоста вызвало оглушительный взрыв хохота, что дало мне возможность ближе рассмотреть их зубы. Они были крупными, белыми и ровными. Лишь на верхней челюсти вперед выдавались клыки.
Тем временем один из любопытных сделал открытие, что моя одежда не является частью моего тела. Это послужило причиной моего немедленного освобождения от нее. Предмет за предметом они срывали с меня, тут же примеряя на себя, подобно обезьянам, и заливались диким смехом, но все попытки что-либо надеть оказывались безрезультатными.
Все это время я с тревогой смотрел в направлении _ опушки, пытаясь обнаружить Перри, но его не было видно, хотя группа деревьев, среди которых мы спасались от дирайта, была видна, как на ладони. Я несколько раз громко прокричал его имя, но ответа не было.
Устав забавляться с моей одеждой, человекообразные побросали ее на землю и, подхватив меня под руки, пустились в головокружительное путешествие по верхушкам деревьев. Ни прежде, ни потом не испытывал я подобных ощущений. Даже сейчас я иногда просыпаюсь в холодном поту от приснившихся мне жутких его подробностей.
Подобно белкам, эти существа перелетали с дерева на дерево; я же, затаив дыхание, дрожа, вглядывался в такую далекую от меня землю. Малейший неверный шаг моих "носильщиков" - и я буду валяться искалеченный среди хвороста у подножия лесных гигантов. Все время в мозгу у меня возникало множество вопросов, на которые не было ответа. Что случилось с Перри? Увижу ли я его еще? Что собираются со мной сделать эти полулюди, в чьи лапы я угодил? Неужели они обитают в одном мире со мной? Нет! Этого не может быть! Но где тогда? Я был уверен, что все еще нахожусь на родной планете, но никак не мог объяснить все увиденное и пережитое. Со вздохом я решил отдаться на волю Провидения.
Глава III
Смена хозяев
Преодолев несколько миль по темным мрачным джунглям, мы оказались в поселении человекообразных. Мои пленители разразились дикими криками, на которые почти сразу последовал ответ со стороны стойбища. Вслед за этим масса существ такого же обличья высыпала наружу. Я вновь оказался в центре внимания верещавшей орды. Они щипали, толкали и били меня, пока все мое тело не превратилось в сплошной синяк. Я не думаю, что подобное обращение было вызвано злобой или жестокостью, скорее это походило на поведение ребенка, получившего новую игрушку, которому мало иметь ее перед глазами, но необходимо обязательно потрогать, чтобы убедиться в ее реальности.
Мы находились в центре стойбища. Оно состояло из нескольких сотен грубых сооружений из веток и листьев, укрепленных на сучьях деревьев. Между "хижинами" были проложены примитивные мостки из сучьев и тонких сухих стволов, образующих подобие кривых улочек и переулков на высоте футов пятидесяти над землей. Эти мостки представляли собой почти сплошной настил, что вызвало у меня немалое удивление, так как плохо увязывалось со способом передвижения этих
существ. Лишь позже, когда я познакомился с разнообразием полуручных-полудиких домашних животных, также обитавших здесь, мне стала ясна необходимость такого помоста. В частности, я сразу обратил внимание на обилие диких собак, стая которых так вовремя отвлекла от меня внимание дирайта, и на многочисленных представительниц козьего племени, чьи раздутые соски лучше всяких слов объясняли причину их присутствия здесь.
Наконец меня поставили на ноги перед одной из хижин и бесцеремонно втолкнули внутрь. Двое чернокожих уселись перед входом снаружи, наверное, чтобы предотвратить попытку бегства с моей стороны, хотя я не имел ни малейшего представления, куда бежать, появись даже у меня такая возможность.
Едва оказавшись в полумраке внутреннего помещения, я сразу услышал до боли знакомый голос, читающий молитву.
- Перри! - заорал я. - Перри, старина! Слава Богу, что вы живы и здоровы!
- Дэвид! Неужели ты спасся? - радостно воскликнул он и бросился мне на шею.
Оказывается, он успел увидеть мое падение перед догоняющим меня дирайтом, но в тот же момент оказался пленником стаи обезьяноподобных, которые и доставили его сюда. Его пленители оказались столь же любопытны, как и мои, что сильно отразилось на состоянии его одежды. Оглядев друг друга, мы рассмеялись.
- Будь у тебя хвост, Дэвид, сказал он, - это, наверное заметил Перри, ты, наверняка, считался бы красавчиком среди обезьян.
- Я думаю, мы сумеем где-нибудь одолжить парочку, - отозвался я. - Похоже, хвосты - гвоздь сезона в этих краях. Кстати, Перри, как вы думаете, что эти типы собираются с нами делать? На вид они не очень свирепы. Интересно, что они собой представляют? Помнится, вы что-то начали мне объяснять, когда та волосатая тварь налетела на нас. Вы действительно знаете, где мы?
- Да, Дэвид, - ответил он, - я совершенно точно знаю, где мы находимся. Мы с тобой совершили потрясающее открытие, мой мальчик! Земная сфера является полой! Мы прошли сквозь ее оболочку и теперь находимся на ее внутренней стороне.
- Вы сошли с ума, Перри!
- Ничуть, Дэвид. Слушай. Первые двести пятьдесят миль мы двигались перпендикулярно внешней поверхности Земли. На этом рубеже мы достигли центра тяготения полой сферы с толщиной оболочки в пятьсот миль. До этой отметки мы двигались вниз, хотя всякое направление относительно. Когда же мы прошли ее, наши кресла повернулись на сто восемьдесят градусов, что и заставило тебя думать, что аппарат каким-то образом развернулся и пошел обратно. На самом деле, направление движения не изменилось, но по отношению к нам с тобой разведчик начал подниматься наверх, но наверх к поверхности внутреннего мира. Разве не убеждает тебя окружающая флора и фауна, что этот мир резко отличается от того, где мы родились? А горизонт? Чем еще можно объяснить его отсутствие, как не тем, что мы находимся внутри нашей планеты?
- А солнце? - продолжал настаивать я. - Как может солнце светить сквозь пятисотмильную толщу земли?
- Это не наше солнце, Дэвид. Это совершенно другое солнце, которое постоянно расположено в зените и освещает этот мир, не знающий ночи. Посмотри на него, Дэвид, выгляни наружу - оно до сих пор в центре небосвода, хотя мы уже много часов находимся здесь. Что же касается его физической природы, то это очень просто. Первоначально Земля представляла собой раскаленную газообразную массу. Постепенно охлаждаясь, она уменьшалась в размерах, и на ее поверхности образовывалась твердая оболочка, наподобие ореховой скорлупы. Что же произошло при дальнейшем охлаждении? А вот что. По мере затвердевания частицы раскаленного ядра под действием центробежных сил оседали на внутреннюю поверхность. Ты, наверняка, наблюдал нечто подобное, следя за работой обыкновенного сепаратора. Этот процесс привел к тому, что в центре образовавшейся полости осталось лишь облако сжатых газов, раскаленных до сверхвысоких температур. Равномерность притяжения со всех сторон позволяла этому светящемуся ядру прочно удерживаться в центре. То, что от него осталось, и представляет собой здешнее солнце. В сущности, это звезда небольших размеров в самом центре Земли, дарящая свет и тепло каждому уголку этого мира.
Внутренний мир охладился в достаточной для возникновения жизни степени много позже внешнего, но совершенно очевидно, что развитие его шло по тем же законам. На это указывает сходство как животного, так и растительного мира. Взять, например, того великана, что напал на нас. Без всякого сомнения, это мегатерий из позднего плиоцена, чьи окаменевшие останки были обнаружены наверху в Южной Америке.
- А эти уродцы? - кивнул я головой в сторону выхода. - В земной истории, им, по-моему, нет аналогов.
- Кто знает? - отозвался Перри. - А вдруг они - то самое исчезнувшее звено между человеком и обезьяной? Ведь никаких следов переходного существа так и не было найдено, что немудрено, если учитывать геологические процессы в земной коре. Но может быть и так, что здесь эволюция шла немного другим путем- такой вариант тоже не исключается.
Дальнейшие рассуждения были прерваны появлением нескольких человекообразных перед входом в нашу хижину. Двое из них вошли и вытащили нас наружу. Настилы, ветки деревьев были усыпаны чернокожими дикарями, их самками и детенышами. Ни на одном из них не было ни клочка одежды и ни единого украшения.
- Очень низкая стадия развития, - заметил Перри.
- Достаточно высокая, чтобы позабавиться с нами, - отозвался я. - Как вы думаете, для чего собралась вся эта банда?
Нам недолго пришлось томиться в неведении. Как и раньше, каждый из нас был подхвачен двумя чернокожими, и мы вновь понеслись с дерева на дерево, сопровождаемые орущей стаей. Те, что тащили меня, дважды срывались, я обмирал от ужаса, но каждый раз им удавалось зацепиться хвостами за ветви и остановить падение. При этом ни на секунду они не выпустили моих рук из своих лап. Похоже было, что подобные моменты беспокоят их не больше, чем попавший под ноги пешеходу камень при переходе улицы. Оба раза единственной реакцией на это был залп оглушительного хохота, а затем прерванное путешествие возобновлялось.
Какое-то время мы неслись по лесу. Как долго это продолжалось, я сказать не могу, потому что уже тогда я начал смутно осознавать то, к чему пришел лишь значительно позже: время перестает иметь значение, как только исчезает возможность для его измерения. Часы наши пропали, солнце стояло неподвижно в зените. Я уже не смог бы даже приблизительно определить время, прошедшее с момента нашего появления на внутренней стороне земной коры. В стране, где вечный полдень, время определить сложно. Если судить по солнцу, прошли минуты, но здравый смысл подсказывал мне, что мы здесь уже много часов.
Наконец лес закончился, и мы оказались на равнине. Неподалеку поднималась невысокая скалистая гряда. Подталкиваемые в спину, мы двинулись в том направлении и, пройдя через узкое ущелье, очутились в маленькой круглой долине. Очень скоро стало ясно, что нам предстоит разделить судьбу римских гладиаторов и умереть на арене, хотя смысл такого. использования пленников был пока непонятен. Отношение к нам резко изменилось, едва мы ступили на арену этого естественного амфитеатра. Вопли и хохот прекратились, на лицах появилось свирепое выражение, со всех сторон угрожающе оскалились обнаженные клыки.
Нас оставили в центре арены. Не меньше тысячи зрителей окружили ее плотным кольцом. Затем привели и спустили на нас здоровенного дикого пса - гиенодона, как назвал его Перри. Этот зверь был размером со взрослого мастиффа, с короткими сильными лапами и мощными челюстями. Густая темная шерсть покрывала спину и бока; грудь же и брюхо были белыми. Он начал подкрадываться к нам, угрожающе рыча.
Перри опустился на колени и начал молиться. Я нагнулся и поднял камень. Гиенодон сразу же отскочил в сторону и начал обходить нас с фланга. Очевидно, он был неплохо знаком с камнями и не раз бывал мишенью для них. Собравшаяся толпа начала вопить, подбадривая гиенодона, и тот, видя, что я ничего не бросаю в него, решился, наконец, на атаку.
В Эндовере, а позже - в Йеле я много занимался футболом. Моя точность и реакция всегда были выше среднего уровня, а в последний год учебы в колледже я добился таких успехов, что получил предложение от одного из ведущих клубов высшей лиги. Но ни разу еще я не попадал в ситуацию, где точность и реакция были необходимы в большей степени, чем в этот момент.
Я размахнулся для броска, стараясь сохранить полное хладнокровие, хотя оскаленная пасть зверя приближалась ко мне с ужасающей скоростью. Я вложил в этот бросок всю свою силу и умение. Камень со свистом разрезал воздух и угодил в кончик носа гиенодона. С жалобным воем он повалился набок. В то же мгновение толпа зрителей разразилась криками и воплями. Сначала я подумал, что весь этот шум вызван посрамлением их признанного борца, но быстро понял, что ошибаюсь. Оглядевшись, я увидел, что чернокожие люди-обезьяны разбегаются во все стороны. Причина бегства выяснилась сразу - по узкому проходу, ведущему к амфитеатру, двигался большой отряд волосатых гориллоподобных существ, вооруженных копьями и топорами и защищенных длинными овальными щитами.
Подобно демонам, накинулись они на хвостатых, и даже гиенодон, снова поднявшийся на лапы, бросился наутек под этим натиском. Волна нападавших пронеслась мимо нас, преследуя разбегающихся людей-обезьян. На нас же никто не обращал внимания. Лишь когда арена оказалась полностью очищенной от публики, один из волосатых, видимо вожак, дал знак прихватить нас с собой.
Выйдя на равнину, мы увидели вереницу мужчин и женщин - таких же людей, как и мы. Облегчение и надежда наполнили мое сердце, и я чуть было не закричал от радости. Полуголые и странно выглядевшие, они были все же обыкновенными людьми, в их облике не было ничего ужасного и гротескного в отличие от Других существ, населяющих этот мир. Но подойдя ближе, мы с горечью обнаружили, что они были скованы между собой в цепочку, а люди-гориллы являются надсмотрщиками и охранниками. Без всяких церемоний нас с Перри приковали к концу каравана невольников, и прерванный марш возобновился.
Вплоть до этого момента быстрая смена обстановки не давала нам передышки, и монотонный переход по выжженной солнцем пустыне заставил нас мучительно страдать от усталости и невозможности заснуть. Спотыкаясь и на ходу засыпая, мы брели под лучами ненавистного полуденного светила. Если мы падали, нас поднимали уколами острых копий. Но во всем караване так передвигались только мы. Остальные невольники держались прямо и с достоинством, время от времени обмениваясь короткими фразами. Судя по внешнему виду, они принадлежали к высокоразвитой расе, о чем свидетельствовали их благородные черты лица и безупречное телосложение. Мужчины были высоки, мускулисты и бородаты. Женщины - пониже ростом, изящны, с пышными черными волосами, заплетенными в косы. И те и другие были на редкость красивы - среди пленников я не увидел ни одного, кого можно было бы считать малопривлекательным, если судить по принятым в США меркам. На них не было никаких украшений, хотя позже выяснилось, что у них просто-напросто отобрали все ценные вещи. В качестве одежды женщины использовали шкуру какого-то пятнистого зверя, напоминающую леопардовую, но более светлого оттенка. Ее они носили либо как юбку, перехватив ремешком на талии, либо как тунику, перекинутую через плечо. На ногах были кожаные сандалии. На мужчинах были набедренные повязки из шкур какого-то длинношерстного зверя. Концы их свисали спереди и сзади почти до самой земли, у некоторых они были оторочены клыками животных.
Охранники, как я уже говорил, походили на горилл, хотя и уступали им в размерах. Это были очень сильные существа. Строение их тел и конечности напоминали человеческие, но густая шерсть и звериное выражение на лицах ассоциировались у меня с чучелом гориллы, как-то виденным мной в музее.
Единственным существенным отличием от обычной гориллы была форма черепа, не уступавшая человеческой. Одеты они были в подобие туник из легкой ткани и носили набедренные повязки из той же ткани, а на ногах - тяжелые сандалии из очень толстой кожи, вероятно, одного из местных гигантов типа мамонта или носорога.
Шею и запястья украшали браслеты со сложным чеканным узором, преимущественно серебряные. На туниках были вышиты изображения змеиных голов. Они переговаривались между собой, шагая по бокам колонны, но их язык, насколько мне удалось разобрать, отличался от языка пленников. Когда же они обращались к ним, то в ход пускалось третье наречие, как я потом узнал, подобие ломаного английского китайских кули.
Сколько мы прошли, не знал ни я, ни Перри. Последние часы перед привалом мы спали на ходу и ничего не соображали. Когда же объявили отдых, мы упали, как подкошенные, и тут же уснули. Я сказал "часы", но как можно говорить о времени в мире, где его не существует? Когда мы отправились в путь, солнце стояло в зените, когда мы остановились, наша тень по-прежнему покрывала лишь узкий пятачок под ногами. Кто может сказать, секунда прошла или вечность? Этот переход мог продолжаться девять лет и одиннадцать месяцев из десяти лет, проведенных мной здесь, а мог длиться и долю секунды. Кто знает? С тех пор, как я выяснил, что прошло целых десять лет, я потерял всякое уважение ко времени и даже начал сомневаться, существует ли оно вообще, или это порождение слабого и ограниченного человеческого мозга.