В этот момент к ним присоединились остальные охотники, и ни брат, ни сестра не возвращались больше к своему разговору.
Добравшись до бунгало, Кастеры обнаружили, что за время их отсутствия число гостей дома Клейтонов пополнилось еще двумя молодыми людьми в костюмах цвета хаки. Они прибыли только сегодня, не предупредив заранее никого о своем появлении. Один из них поднялся, едва завидев возвращающихся охотников, и поспешил им навстречу.
Это был высокий, атлетического вида мужчина. Как только Виктория Кастер узнала его, ею овладело замешательство: она не знала, радоваться ей или сердиться. Это оказался человек, с которым ей доводилось встречаться и прежде и который более всех прочих напоминал героя ее снов. Но именно он ни разу не сказал ей ни слова о любви. Его приятель тоже поднялся из прохладного тенистого уголка низкой веранды и медленно направился навстречу охотникам. Выправка и осанка выдавали в нем военного человека.
— Мистер Картисс! — воскликнула Виктория. — Лейтенант Бутзов! — добавила она, приглядевшись к его спутнику. — Откуда и каким ветром вас занесло сюда?
— Мир опустел без вас, — с улыбкой ответил офицер, галантно поклонившись. — Вот мы и последовали за вами в дебри экваториальной Африки.
— После вашего с Барни отъезда Небраска стала очень скучным местом, — добавил мистер Картисс, — и едва я узнал, что Бутзов готов составить мне компанию, как мы, не теряя времени, отправились вслед за вами. И вот, пользуясь любезностью и гостеприимством леди Грейсток, мы здесь.
— Я попыталась убедить наших друзей, — заметила леди, которая, поднимаясь по ступенькам веранды, включилась в общий разговор, — что им не придется сожалеть о времени, проведенном у нас. В свою очередь, нам доставляет огромное удовольствие принимать в своем доме людей, с которыми у нас так много общих интересов.
Вечером того же дня мистер Вильям Картисс под каким-то предлогом изыскал возможность объясниться с мисс Викторией Кастер с глазу на глаз. Он откровенно признался ей в том, почему Беатрис, штат Небраска, внезапно показалась ему таким скучным городом. Именно после отъезда Виктории он понял окончательно и ясно, что для спасения собственной жизни ему необходимо немедленно отправиться вслед за ней, даже если проехать придется полсвета. Право слово, такая женщина стоит и больших жертв!
Странно было наблюдать за тем, как этот молодой человек, всегда славившийся железной выдержкой и самообладанием, сейчас запинался на каждом слове и то и дело краснел, словно плохо выучивший урок школьник. В конце концов, ему все-таки удалось более или менее внятно изъяснить главное — что он безумно влюблен в Викторию Кастер и отныне не сможет больше ни есть, ни спать, пока не добьется от нее обещания стать его женой.
Разумеется, на девушку не могло не произвести сильного впечатления то обстоятельство, что этот человек, не взирая на сложности и опасности, отправился в дебри Африки только затем, чтобы признаться ей в любви. К тому же он, вместе со своим спутником Бутзовым, пустился в путь через один из самых диких районов джунглей почти без всякого снаряжения лишь по той причине, что здесь пролегала кратчайшая дорога от побережья к имению Грейстоков.
Было в Вильяме и еще нечто — то же самое, чем так затронул душу Виктории юный великан из ее снов — огромная физическая сила и презрение к трудностям и опасностям. Рядом с этими двумя любящими ее людьми (а герой снов был для девушки столь же реальным человеком, как и все остальные) Виктория ощущала одновременно и какой-то испуг и радостную беспомощность.
Картисс понял последовавшее за его признанием молчание как знак согласия и, воспользовавшись молчаливым одобрением своей спутницы, схватил ее за руки и трепетно привлек к себе.
— О, Виктория, — горячо зашептал он. — Скажи мне, скажи, милая, то, что мне так необходимо услышать из твоих драгоценных уст. Если я буду знать, что ты испытываешь ко мне хотя бы десятую часть того чувства, которое пылает в моей груди, я буду счастливейшим из смертных.
Виктория поглядела в его глаза, блестевшие в лунном свете, и ответное признание уже было готово сорваться с ее губ. Правда, мысли о той другой, нереальной и неосязаемой любви, которая владела всем ее существом в течение уже нескольких лет, все еще не давали покоя. Однако холодный американский рационализм двадцатого столетия одержал верх над смутными томлениями души. Не пора ли ей, в самом деле, отрешиться от своих галлюцинаций и найти счастье в любви с совершенно реальным и серьезным в своих чувствах и намерениях молодым человеком?
— Билли, — начала она, — я…
Однако закончить ей не удалось. Не успела Виктория произнести те слова, которые должны были связать ее судьбу с Вильямом Картиссом, как откуда-то из самой глубины планеты донеслось мрачное громыхание, и девушка почувствовала, как прямо на том месте, где они стояли, поверхность земли приподнялась и опустилась, подобно тому, как вздымается и опускается морская волна. Земля закачалась под ногами, а донесшийся издалека яростный грохот, возможно, свидетельствовал о рождении новой горной цепи.
Застонав от ужаса, девушка бросилась бежать, и, пока опомнившийся Картисс попытался удержать ее, она уже исчезла по направлению к бунгало. Гости, расположившиеся на веранде и на ступеньках, издали заметили ее возбужденный вид, а Грейстоки и их многочисленные слуги поспешили к девушке, предчувствуя, что с ней стряслось что-то неладное.
Барни Кастер тоже видел, как его сестра помчалась к дому и, зная ее страх перед землетрясениями, помчался к ней на помощь. С другой стороны к ней бежал Картисс. Он увидел, как, потеряв сознание, Виктория упала прямо на руки брата. Барни осторожно внес ее в комнату, где девушка была передана на попечение леди Грейсток и ее слуг.
ГЛАВА 3
ГЛАВА 4
Добравшись до бунгало, Кастеры обнаружили, что за время их отсутствия число гостей дома Клейтонов пополнилось еще двумя молодыми людьми в костюмах цвета хаки. Они прибыли только сегодня, не предупредив заранее никого о своем появлении. Один из них поднялся, едва завидев возвращающихся охотников, и поспешил им навстречу.
Это был высокий, атлетического вида мужчина. Как только Виктория Кастер узнала его, ею овладело замешательство: она не знала, радоваться ей или сердиться. Это оказался человек, с которым ей доводилось встречаться и прежде и который более всех прочих напоминал героя ее снов. Но именно он ни разу не сказал ей ни слова о любви. Его приятель тоже поднялся из прохладного тенистого уголка низкой веранды и медленно направился навстречу охотникам. Выправка и осанка выдавали в нем военного человека.
— Мистер Картисс! — воскликнула Виктория. — Лейтенант Бутзов! — добавила она, приглядевшись к его спутнику. — Откуда и каким ветром вас занесло сюда?
— Мир опустел без вас, — с улыбкой ответил офицер, галантно поклонившись. — Вот мы и последовали за вами в дебри экваториальной Африки.
— После вашего с Барни отъезда Небраска стала очень скучным местом, — добавил мистер Картисс, — и едва я узнал, что Бутзов готов составить мне компанию, как мы, не теряя времени, отправились вслед за вами. И вот, пользуясь любезностью и гостеприимством леди Грейсток, мы здесь.
— Я попыталась убедить наших друзей, — заметила леди, которая, поднимаясь по ступенькам веранды, включилась в общий разговор, — что им не придется сожалеть о времени, проведенном у нас. В свою очередь, нам доставляет огромное удовольствие принимать в своем доме людей, с которыми у нас так много общих интересов.
Вечером того же дня мистер Вильям Картисс под каким-то предлогом изыскал возможность объясниться с мисс Викторией Кастер с глазу на глаз. Он откровенно признался ей в том, почему Беатрис, штат Небраска, внезапно показалась ему таким скучным городом. Именно после отъезда Виктории он понял окончательно и ясно, что для спасения собственной жизни ему необходимо немедленно отправиться вслед за ней, даже если проехать придется полсвета. Право слово, такая женщина стоит и больших жертв!
Странно было наблюдать за тем, как этот молодой человек, всегда славившийся железной выдержкой и самообладанием, сейчас запинался на каждом слове и то и дело краснел, словно плохо выучивший урок школьник. В конце концов, ему все-таки удалось более или менее внятно изъяснить главное — что он безумно влюблен в Викторию Кастер и отныне не сможет больше ни есть, ни спать, пока не добьется от нее обещания стать его женой.
Разумеется, на девушку не могло не произвести сильного впечатления то обстоятельство, что этот человек, не взирая на сложности и опасности, отправился в дебри Африки только затем, чтобы признаться ей в любви. К тому же он, вместе со своим спутником Бутзовым, пустился в путь через один из самых диких районов джунглей почти без всякого снаряжения лишь по той причине, что здесь пролегала кратчайшая дорога от побережья к имению Грейстоков.
Было в Вильяме и еще нечто — то же самое, чем так затронул душу Виктории юный великан из ее снов — огромная физическая сила и презрение к трудностям и опасностям. Рядом с этими двумя любящими ее людьми (а герой снов был для девушки столь же реальным человеком, как и все остальные) Виктория ощущала одновременно и какой-то испуг и радостную беспомощность.
Картисс понял последовавшее за его признанием молчание как знак согласия и, воспользовавшись молчаливым одобрением своей спутницы, схватил ее за руки и трепетно привлек к себе.
— О, Виктория, — горячо зашептал он. — Скажи мне, скажи, милая, то, что мне так необходимо услышать из твоих драгоценных уст. Если я буду знать, что ты испытываешь ко мне хотя бы десятую часть того чувства, которое пылает в моей груди, я буду счастливейшим из смертных.
Виктория поглядела в его глаза, блестевшие в лунном свете, и ответное признание уже было готово сорваться с ее губ. Правда, мысли о той другой, нереальной и неосязаемой любви, которая владела всем ее существом в течение уже нескольких лет, все еще не давали покоя. Однако холодный американский рационализм двадцатого столетия одержал верх над смутными томлениями души. Не пора ли ей, в самом деле, отрешиться от своих галлюцинаций и найти счастье в любви с совершенно реальным и серьезным в своих чувствах и намерениях молодым человеком?
— Билли, — начала она, — я…
Однако закончить ей не удалось. Не успела Виктория произнести те слова, которые должны были связать ее судьбу с Вильямом Картиссом, как откуда-то из самой глубины планеты донеслось мрачное громыхание, и девушка почувствовала, как прямо на том месте, где они стояли, поверхность земли приподнялась и опустилась, подобно тому, как вздымается и опускается морская волна. Земля закачалась под ногами, а донесшийся издалека яростный грохот, возможно, свидетельствовал о рождении новой горной цепи.
Застонав от ужаса, девушка бросилась бежать, и, пока опомнившийся Картисс попытался удержать ее, она уже исчезла по направлению к бунгало. Гости, расположившиеся на веранде и на ступеньках, издали заметили ее возбужденный вид, а Грейстоки и их многочисленные слуги поспешили к девушке, предчувствуя, что с ней стряслось что-то неладное.
Барни Кастер тоже видел, как его сестра помчалась к дому и, зная ее страх перед землетрясениями, помчался к ней на помощь. С другой стороны к ней бежал Картисс. Он увидел, как, потеряв сознание, Виктория упала прямо на руки брата. Барни осторожно внес ее в комнату, где девушка была передана на попечение леди Грейсток и ее слуг.
ГЛАВА 3
СПЯЩИЙ НУ ПРОБУЖДАЕТСЯ
Подземные толчки, напугавшие Викторию и прервавшие ее объяснение с Вильямом Картиссом на равнине, еще сильнее ощущались на юге, в горах. Одна из огромных скал, свисавших над равниной, отколовшись от горы, с оглушительным грохотом рухнула вниз. На том самом месте, с которого только что сорвалась эта глыба, открылся вход в глубокую мрачную пещеру. Оттуда вслед за скалой хлынул настоящий камнепад. В потоке камней, больших и малых, неожиданно промелькнула в тусклом лунном свете какая-то фигура. Кажется, это был человек. По всей видимости, его выбросило из пещеры мощным подземным толчком.
Пролетев несколько сот футов, тело, наконец, замерло, зацепившись за широкий горный выступ. В течение некоторого времени лежавший не подавал никаких признаков жизни. Но вот он попытался пошевелить конечностями и снова надолго затих. Прошло несколько часов — неподвижное тело все так же безжизненно покоилось на горном склоне. Между тем джунгли постепенно возвращались к своей привычной жизни, нарушенной землетрясением. Внизу, по равнине, жадно урча, рыскали львы. Вышли на поиски пищи и другие лесные обитатели.
Уже погасли звезды, и на горизонте занимался новый день, когда лежавший на горном выступе человек, наконец, очнулся. Теперь было ясно видно, что это мужчина. Усевшись, он в совершенном изумлении огляделся по сторонам и, будто не веря собственным глазам, потер их руками. Пошатываясь, он поднялся на ноги. В этот самый момент лучи солнца озарили его бронзовую фигуру. Могучее юное тело с четким рельефом мускулов, с копной темных волос на голове невольно привлекало внимание своей молодостью и красотой.
Юноша огляделся по сторонам и, видимо, не обнаружив того, что искал, поднял голову кверху. Его взгляд остановился на отверстии, ведущем в пещеру, из которой он был столь неожиданно выброшен вчера во время землетрясения. Он тут же принялся быстро карабкаться вверх. При каждом движении каменный топор и нож ударялись о его обнаженные мускулистые бедра. На какое-то мгновение человек исчез в глубине пещеры, а затем появился снова, неся в одной руке копье с каменным наконечником, которое, по-видимому, недавно сломалось и было наспех скреплено. В другой руке юноша держал огромную голову какого-то свирепого зверя. Судя по голове, это животное чем-то напоминало азиатского тигра, хотя, надо заметить, что сходства тут было не больше, чем у королевского бенгальского тигра с домашним котенком.
Как вы уже, наверное, догадались, читатель, этим юношей был Ну, сын Ну. В течение сотен тысяч лет он пролежал замурованный в каменной могиле. Так жабы способны приостанавливать на определенные периоды времени жизнедеятельность своего организма. Землетрясение освободило его из склепа, а резкое падение с горного склона способствовало восстановлению дыхания. Сейчас Ну окончательно пришел в себя: равномерно билось сердце, гоняя по венам кровь и очищая легкие, все органы его тела функционировали так, словно и не было этого перерыва в жизни длиной в тысячелетия.
Застыв у входа в пещеру людоеда Оо, Ну внимательно озирал окрестности. На лице его выражалось чувство глубокого недоумения: он не находил почти ничего, что напоминало бы ему о той жизни, которая кипела здесь совсем недавно. Юноша и не предполагал, что с тех пор, как он укрылся от землетрясения в пещере убитого им тигра-людоеда, прошло так много времени. Ему-то казалось, что все произошло не далее, чем вчера.
А может, все это Ну просто снилось? На всякий случай он еще раз потер глаза и опять огляделся. Нет, видение не исчезало: все тот же странный мир, незнакомые деревья и кусты вокруг, и внизу, в долине, тоже какая-то необычная растительность. Ну ровным счетом ничего не понимал. Он медленно начал спускаться вниз. По правде говоря, его мучила жажда, и к тому же он изрядно проголодался. Внизу, как он успел заметить, паслись какие-то животные, но это были диковинные существа, подобных которым никогда прежде ему встречать не доводилось.
Юноша осторожно продвигался вперед, вслушиваясь в каждый шорох. Поди знай, какие опасности могут подстерегать тебя в этом странном новом мире! Если бы Ну имел хоть какое-то представление о загробной жизни, он бы, наверняка, решил, что, погибнув во время землетрясения, вознесся на небеса и теперь блуждает в райских кущах. Однако у людей его эпохи еще не существовало религии, а был лишь смутный страх перед некоторыми природными явлениями — такими, как бури и землетрясения, движение солнца и луны. Именно они, повергая дикарей в ужас и недоумение, заставляли их задумываться о том, как устроен мир.
Ну глядел на солнце. Нет, это было не то огромное, словно распухшее, светило, лучи которого согревали густой, влажный воздух Ниоцена. А куда подевалось море, блестящая поверхность которого еще вчера ясно виднелась от входа в пещеру Оо? Сейчас, насколько мог охватить взгляд, повсюду расстилались бесконечные джунгли. Маленьким островком посреди этого океана деревьев выглядела равнина у подножия гор.
Ну встряхнул головой. Да, все это было, но оно осталось в прошлом. Теперь придется привыкать к совершенно незнакомым вещам, приспосабливаться к новым условиям жизни, установившимся на земле за то время, пока он спал.
В первую очередь надо позаботиться о копье. От него не будет особого проку, если не заменить сломанное древко. Ладно, решил Ну, пускай дичь, которую мысленно уже предназначил для своей трапезы, еще немного погуляет на травке. Он тем временем поищет в ближнем лесу подходящее дерево, прямое и крепкое, потому что только такое годится на древко для копья. В прежние времена, как хорошо знал Ну, в этом лесу попадались очень мощные, крепкие деревья с ровным стволом. Люди его племени не раз срубали самые маленькие из этих гигантов и с помощью каменных клиньев расщепляли их вдоль. Из одного такого дерева можно было сделать десятка два, если не больше, рукояток для копий. Ну хотел бы отыскать совсем молоденькое деревце этой породы — у него не было ни времени, ни необходимого инструмента — клиньев и молотков, чтобы возиться с лесным великаном.
Юноша осторожно крался по джунглям. Со всех сторон его окружали незнакомые, удивительные деревья, подобных которым еще вчера не было в лесу. Высотой они не особенно поразили Ну, зато ветви их казались гораздо мощнее и крепче, чем у лесных великанов его эпохи. К тому же они располагались совсем низко, и Ну, для которого лазить по деревьям было столь же привычно, как и ходить по земле, не смог удержаться от соблазна. Словно кошка, он перепрыгивал с одной ветки на другую, наслаждаясь легкостью, с которой может передвигаться по деревьям.
Вокруг встревоженно заверещали птицы. Их пестрое оперение и необычный вид поразили Ну, как и многое другое в этом новом мире. Маленькие обезьянки, ворча и пофыркивая, поспешили убраться прочь с его дороги. Какой это все-таки удивительно маленький мир, подумалось Ну. Еще ни разу ему не попалось растения или существа, которое можно было бы сравнить по размерам с теми гигантами и чудовищами, среди которых он провел предшествующий день! Это сильнее любых других доводов убеждало его в том, что он каким-то загадочным путем переместился в иной мир.
Вскоре троглодит заметил стройное прямое молодое деревце. Спустившись на землю, он проверил его прочность, несколько раз пригнув вниз. Кажется, он нашел, наконец, подходящий материал для древка копья. Прижав ствол к земле, Ну срубил его каменным топориком и очистил от веток. С этой заготовкой он поспешил вернуться на дерево, с которого только что спустился, ибо только там чувствовал себя по-настоящему в безопасности. Еще неизвестно, какое чудовище может внезапно появиться из зарослей! Опыт прошлой жизни заставлял Ну проявлять предельную осторожность. Устроившись, он приступил к работе. Ножом очистил ствол от коры и заострил его конец. Затем аккуратно снял каменный наконечник с поломанного древка, а ремень из сыромятной кожи, которым тот крепился, засунул в рот, чтобы размягчить его теплой слюной. Тем временем сам он продолжал обрабатывать дерево, стараясь, чтобы на поверхности ствола не осталось никаких неровностей. Наконец, ремень достаточно размок, и юноша, вынув его изо рта, плотно привязал им каменный наконечник к новому древку.
Увлеченный работой, он ни на минуту не терял бдительности и внимательно вслушивался в шумы, раздававшиеся в джунглях. Ему удалось различить кое-какие знакомые голоса, но преобладали неведомые, странные звуки. Ни разу не дали о себе знать ни пещерный медведь, ни Зор, могучий лев из Ниоцена, ни саблезубый тигр. Не слышно было ни мычания быка, ни свиста и шипения амфибий. Без этих привычных слуху звуков мир казался немым. Только прямо перед юношей, закрепленная на стволе дерева, зловеще скалилась морда тигра-людоеда — единственная вещь, напоминавшая ему о знакомой жизни.
Между тем маленькие обезьянки, по-видимому, снедаемые любопытством, осторожно подкрадывались к Ну. Он обратил на это внимание, но сделал вид, что ничего не заметил, и спокойно выжидал, что будет дальше. Наконец, увидев краем глаза, что одна из зверушек подобралась совсем близко, он обратился к ней на том языке, который хорошо понимали союзники троглодитов. Хотя с тех времен и прошли тысячелетия, обезьяний язык нисколько не изменился.
— Отчего ты боишься Ну, сына Ну? — спросил юноша. — Разве он когда-нибудь причинял вам вред?
— Такие же безволосые, как ты, убивают нас из палок какими-то острыми штуками, летящими по воздуху. Они поражают издалека и производят много шуму. Но ты, кажется, не из их числа. Нам никогда не приходилось встречать похожих на тебя. Ты, правда, не собираешься нас убивать?
— Да с какой стати? — удивился Ну. — Давай лучше будем друзьями. Я хочу только, чтобы ты объяснила, какие плоды из растущих здесь можно употреблять в пищу, а потом показала мне, как добраться до моря, возле которого обитает племя Ну, моего отца.
Тем временем остальные обезьянки, увидев, что странное существо не собирается причинять никакого вреда их товарищу, сгрудились вокруг. Едва услышав просьбу незнакомца, они тут же стремглав бросились в разные стороны, чтобы набрать для него орехов, плодов и ягод. Многие из них тут же позабыли, куда и зачем направлялись и, оставив свои дела, принялись резвиться во всю прыть. Они дергали друг друга за хвосты, весело перепрыгивая с ветки на ветку, и с аппетитом уминали те самые плоды, которые только что собрали для своего нового друга. Хорошо хоть, что не все обезьянки оказались столь забывчивыми и рассеянными, и вскоре самые ответственные представители их племени вернулись к человеку, неся плоды, ягоды и гусениц. Изголодавшийся Ну алчно набросился на поднесенные ему дары.
Поглощая еду, он продолжал разговор с обезьянками. Выяснилось, что те ничего не могут сказать ему о местонахождении племени его отца, так как ни о людях этих, ни об огромном море, на берегу которого они обитают, зверушки ничего не слыхали.
Починив копье и покончив с завтраком, Ну двинулся по направлению к равнине. По правде сказать, гостинцы обезьянок нисколько не насытили юношу, а лишь слегка утолили его голод. Может, плоды и насекомые и хороши для детей или человекоподобных обезьян, но настоящий взрослый мужчина должен есть мясо, теплое и сочащееся кровью. Об этом неустанно напоминал Ну его желудок. Чтобы обеспечить себе сытный обед, юноша намеревался подстрелить какого-нибудь из пасшихся на равнине животных.
Когда он вышел из джунглей, перед ним открылось обширное пространство, поросшее высокой густой травой, с разбросанными кое-где редкими кучками деревьев. Ближе всех к Ну оказалось небольшое стадо зебр, Животные не могли почуять приближение опасности, поскольку охотник двигался против ветра и совершенно бесшумно. Подойдя ближе и лучше разглядев зебр, Ну невольно подивился их цветистой раскраске. В качестве своей жертвы юноша выбрал крепкого молодого самца. Животное, разомлев от жаркого солнца, вяло отмахивалось хвостом от одолевавших его мух. Время от времени оно отрывалось от сочной травы, поднимало голову, выглядывая, нет ли поблизости какой опасности и принюхиваясь к запахам, доносимым ветерком.
Пещерный человек ползком подбирался к своей жертве через высокую траву, не выдавая себя ни единым звуком. Футах в пятидесяти от зебры Ну остановился, так как животное явно забеспокоилось, по-видимому, интуитивно ощутив близость врага, ни видеть, ни слышать, ни чуять которого оно не могло.
Оставаясь лежать ничком на земле, юноша ухватился за древко копья и приготовился к атаке. Молниеносно вскочив на ноги, он метнул копье в свою жертву.
Зебра, заржав от ужаса, попыталась спастись бегством. Но копье с каменным наконечником настигло ее и вонзилось в спину почти в тот самый момент, когда она заметила фигуру человека, поднимающегося из травы. Остальные животные, обезумев от страха, бросились прочь, а их вожак, сраженный метким ударом, рухнул на землю.
Ну подбежал к своей добыче, держа наготове нож, однако животное уже испустило дух: мощное копье, насквозь пройдя сквозь тушу, пробило сердце. Отложив оружие, юноша отрезал несколько кусков мяса с задних ног зебры.
Время от времени он отвлекался от этого занятия и, точно так же, как убитое им животное, поднимал голову, оглядывался по сторонам и принюхивался к запахам, готовый мгновенно отреагировать на любую опасность. Неожиданно его ноздри уловили доносившийся издалека слабый запах человека. Ошибки быть не могло, однако что-то настораживало юношу. К знакомому человечьему запаху примешивались какие-то иные, совершенно неизвестные ему. Более странного сочетания ароматов пещерному человеку в жизни не доводилось встречать! Разумеется, запах хаки, оружия и пропахшего потом седла ни о чем не говорили обонянию Ну. Эффект был тот же самый, как если бы кто-нибудь обратился к нему, например, по-гречески.
Пожалуй, подумал Ну, было бы лучше укрыться в лесу, пока не выяснится, что именно за существа движутся сюда и сколько их. Рассудив так, он быстро направился в сторону джунглей. Страха перед лицом противника Ну не испытывал никогда. Если врагов окажется слишком много, чтобы сразиться с ними в одиночку, он попросту не выйдет из своего укрытия. Но никто не сможет сказать, что Ну, сын Ну, постыдно бежал с поля боя.
Миновав равнину и войдя в джунгли, юноша вспрыгнул на нижние ветки дерева, чтобы отсюда, из укрытия, проследить за приближающимися незнакомцами. В руке он по-прежнему держал голову Оо, хотя и не имел ни малейшего представления о том, каким образом отыщет Нат-ул, чтобы, положив трофей к ногам девушки, провозгласить ее своей женой.
Еще лишь вчера вечером они гуляли рука об руку вдоль берега. Где теперь искать этот берег?! Дорога к нему должна пролегать по ту сторону равнины, поскольку именно оттуда пришел вчера он сам, разыскивая логово Оо. Но за это время все так переменилось! Юноша не обнаруживал ни единого ориентира, который мог бы помочь ему найти верный путь. Даже человекоподобные обезьяны ничего не знали о лежащем неподалеку море. Да и сам Ну отнюдь не был уверен, что находится в том самом мире, в котором пребывал еще вчера.
Пролетев несколько сот футов, тело, наконец, замерло, зацепившись за широкий горный выступ. В течение некоторого времени лежавший не подавал никаких признаков жизни. Но вот он попытался пошевелить конечностями и снова надолго затих. Прошло несколько часов — неподвижное тело все так же безжизненно покоилось на горном склоне. Между тем джунгли постепенно возвращались к своей привычной жизни, нарушенной землетрясением. Внизу, по равнине, жадно урча, рыскали львы. Вышли на поиски пищи и другие лесные обитатели.
Уже погасли звезды, и на горизонте занимался новый день, когда лежавший на горном выступе человек, наконец, очнулся. Теперь было ясно видно, что это мужчина. Усевшись, он в совершенном изумлении огляделся по сторонам и, будто не веря собственным глазам, потер их руками. Пошатываясь, он поднялся на ноги. В этот самый момент лучи солнца озарили его бронзовую фигуру. Могучее юное тело с четким рельефом мускулов, с копной темных волос на голове невольно привлекало внимание своей молодостью и красотой.
Юноша огляделся по сторонам и, видимо, не обнаружив того, что искал, поднял голову кверху. Его взгляд остановился на отверстии, ведущем в пещеру, из которой он был столь неожиданно выброшен вчера во время землетрясения. Он тут же принялся быстро карабкаться вверх. При каждом движении каменный топор и нож ударялись о его обнаженные мускулистые бедра. На какое-то мгновение человек исчез в глубине пещеры, а затем появился снова, неся в одной руке копье с каменным наконечником, которое, по-видимому, недавно сломалось и было наспех скреплено. В другой руке юноша держал огромную голову какого-то свирепого зверя. Судя по голове, это животное чем-то напоминало азиатского тигра, хотя, надо заметить, что сходства тут было не больше, чем у королевского бенгальского тигра с домашним котенком.
Как вы уже, наверное, догадались, читатель, этим юношей был Ну, сын Ну. В течение сотен тысяч лет он пролежал замурованный в каменной могиле. Так жабы способны приостанавливать на определенные периоды времени жизнедеятельность своего организма. Землетрясение освободило его из склепа, а резкое падение с горного склона способствовало восстановлению дыхания. Сейчас Ну окончательно пришел в себя: равномерно билось сердце, гоняя по венам кровь и очищая легкие, все органы его тела функционировали так, словно и не было этого перерыва в жизни длиной в тысячелетия.
Застыв у входа в пещеру людоеда Оо, Ну внимательно озирал окрестности. На лице его выражалось чувство глубокого недоумения: он не находил почти ничего, что напоминало бы ему о той жизни, которая кипела здесь совсем недавно. Юноша и не предполагал, что с тех пор, как он укрылся от землетрясения в пещере убитого им тигра-людоеда, прошло так много времени. Ему-то казалось, что все произошло не далее, чем вчера.
А может, все это Ну просто снилось? На всякий случай он еще раз потер глаза и опять огляделся. Нет, видение не исчезало: все тот же странный мир, незнакомые деревья и кусты вокруг, и внизу, в долине, тоже какая-то необычная растительность. Ну ровным счетом ничего не понимал. Он медленно начал спускаться вниз. По правде говоря, его мучила жажда, и к тому же он изрядно проголодался. Внизу, как он успел заметить, паслись какие-то животные, но это были диковинные существа, подобных которым никогда прежде ему встречать не доводилось.
Юноша осторожно продвигался вперед, вслушиваясь в каждый шорох. Поди знай, какие опасности могут подстерегать тебя в этом странном новом мире! Если бы Ну имел хоть какое-то представление о загробной жизни, он бы, наверняка, решил, что, погибнув во время землетрясения, вознесся на небеса и теперь блуждает в райских кущах. Однако у людей его эпохи еще не существовало религии, а был лишь смутный страх перед некоторыми природными явлениями — такими, как бури и землетрясения, движение солнца и луны. Именно они, повергая дикарей в ужас и недоумение, заставляли их задумываться о том, как устроен мир.
Ну глядел на солнце. Нет, это было не то огромное, словно распухшее, светило, лучи которого согревали густой, влажный воздух Ниоцена. А куда подевалось море, блестящая поверхность которого еще вчера ясно виднелась от входа в пещеру Оо? Сейчас, насколько мог охватить взгляд, повсюду расстилались бесконечные джунгли. Маленьким островком посреди этого океана деревьев выглядела равнина у подножия гор.
Ну встряхнул головой. Да, все это было, но оно осталось в прошлом. Теперь придется привыкать к совершенно незнакомым вещам, приспосабливаться к новым условиям жизни, установившимся на земле за то время, пока он спал.
В первую очередь надо позаботиться о копье. От него не будет особого проку, если не заменить сломанное древко. Ладно, решил Ну, пускай дичь, которую мысленно уже предназначил для своей трапезы, еще немного погуляет на травке. Он тем временем поищет в ближнем лесу подходящее дерево, прямое и крепкое, потому что только такое годится на древко для копья. В прежние времена, как хорошо знал Ну, в этом лесу попадались очень мощные, крепкие деревья с ровным стволом. Люди его племени не раз срубали самые маленькие из этих гигантов и с помощью каменных клиньев расщепляли их вдоль. Из одного такого дерева можно было сделать десятка два, если не больше, рукояток для копий. Ну хотел бы отыскать совсем молоденькое деревце этой породы — у него не было ни времени, ни необходимого инструмента — клиньев и молотков, чтобы возиться с лесным великаном.
Юноша осторожно крался по джунглям. Со всех сторон его окружали незнакомые, удивительные деревья, подобных которым еще вчера не было в лесу. Высотой они не особенно поразили Ну, зато ветви их казались гораздо мощнее и крепче, чем у лесных великанов его эпохи. К тому же они располагались совсем низко, и Ну, для которого лазить по деревьям было столь же привычно, как и ходить по земле, не смог удержаться от соблазна. Словно кошка, он перепрыгивал с одной ветки на другую, наслаждаясь легкостью, с которой может передвигаться по деревьям.
Вокруг встревоженно заверещали птицы. Их пестрое оперение и необычный вид поразили Ну, как и многое другое в этом новом мире. Маленькие обезьянки, ворча и пофыркивая, поспешили убраться прочь с его дороги. Какой это все-таки удивительно маленький мир, подумалось Ну. Еще ни разу ему не попалось растения или существа, которое можно было бы сравнить по размерам с теми гигантами и чудовищами, среди которых он провел предшествующий день! Это сильнее любых других доводов убеждало его в том, что он каким-то загадочным путем переместился в иной мир.
Вскоре троглодит заметил стройное прямое молодое деревце. Спустившись на землю, он проверил его прочность, несколько раз пригнув вниз. Кажется, он нашел, наконец, подходящий материал для древка копья. Прижав ствол к земле, Ну срубил его каменным топориком и очистил от веток. С этой заготовкой он поспешил вернуться на дерево, с которого только что спустился, ибо только там чувствовал себя по-настоящему в безопасности. Еще неизвестно, какое чудовище может внезапно появиться из зарослей! Опыт прошлой жизни заставлял Ну проявлять предельную осторожность. Устроившись, он приступил к работе. Ножом очистил ствол от коры и заострил его конец. Затем аккуратно снял каменный наконечник с поломанного древка, а ремень из сыромятной кожи, которым тот крепился, засунул в рот, чтобы размягчить его теплой слюной. Тем временем сам он продолжал обрабатывать дерево, стараясь, чтобы на поверхности ствола не осталось никаких неровностей. Наконец, ремень достаточно размок, и юноша, вынув его изо рта, плотно привязал им каменный наконечник к новому древку.
Увлеченный работой, он ни на минуту не терял бдительности и внимательно вслушивался в шумы, раздававшиеся в джунглях. Ему удалось различить кое-какие знакомые голоса, но преобладали неведомые, странные звуки. Ни разу не дали о себе знать ни пещерный медведь, ни Зор, могучий лев из Ниоцена, ни саблезубый тигр. Не слышно было ни мычания быка, ни свиста и шипения амфибий. Без этих привычных слуху звуков мир казался немым. Только прямо перед юношей, закрепленная на стволе дерева, зловеще скалилась морда тигра-людоеда — единственная вещь, напоминавшая ему о знакомой жизни.
Между тем маленькие обезьянки, по-видимому, снедаемые любопытством, осторожно подкрадывались к Ну. Он обратил на это внимание, но сделал вид, что ничего не заметил, и спокойно выжидал, что будет дальше. Наконец, увидев краем глаза, что одна из зверушек подобралась совсем близко, он обратился к ней на том языке, который хорошо понимали союзники троглодитов. Хотя с тех времен и прошли тысячелетия, обезьяний язык нисколько не изменился.
— Отчего ты боишься Ну, сына Ну? — спросил юноша. — Разве он когда-нибудь причинял вам вред?
— Такие же безволосые, как ты, убивают нас из палок какими-то острыми штуками, летящими по воздуху. Они поражают издалека и производят много шуму. Но ты, кажется, не из их числа. Нам никогда не приходилось встречать похожих на тебя. Ты, правда, не собираешься нас убивать?
— Да с какой стати? — удивился Ну. — Давай лучше будем друзьями. Я хочу только, чтобы ты объяснила, какие плоды из растущих здесь можно употреблять в пищу, а потом показала мне, как добраться до моря, возле которого обитает племя Ну, моего отца.
Тем временем остальные обезьянки, увидев, что странное существо не собирается причинять никакого вреда их товарищу, сгрудились вокруг. Едва услышав просьбу незнакомца, они тут же стремглав бросились в разные стороны, чтобы набрать для него орехов, плодов и ягод. Многие из них тут же позабыли, куда и зачем направлялись и, оставив свои дела, принялись резвиться во всю прыть. Они дергали друг друга за хвосты, весело перепрыгивая с ветки на ветку, и с аппетитом уминали те самые плоды, которые только что собрали для своего нового друга. Хорошо хоть, что не все обезьянки оказались столь забывчивыми и рассеянными, и вскоре самые ответственные представители их племени вернулись к человеку, неся плоды, ягоды и гусениц. Изголодавшийся Ну алчно набросился на поднесенные ему дары.
Поглощая еду, он продолжал разговор с обезьянками. Выяснилось, что те ничего не могут сказать ему о местонахождении племени его отца, так как ни о людях этих, ни об огромном море, на берегу которого они обитают, зверушки ничего не слыхали.
Починив копье и покончив с завтраком, Ну двинулся по направлению к равнине. По правде сказать, гостинцы обезьянок нисколько не насытили юношу, а лишь слегка утолили его голод. Может, плоды и насекомые и хороши для детей или человекоподобных обезьян, но настоящий взрослый мужчина должен есть мясо, теплое и сочащееся кровью. Об этом неустанно напоминал Ну его желудок. Чтобы обеспечить себе сытный обед, юноша намеревался подстрелить какого-нибудь из пасшихся на равнине животных.
Когда он вышел из джунглей, перед ним открылось обширное пространство, поросшее высокой густой травой, с разбросанными кое-где редкими кучками деревьев. Ближе всех к Ну оказалось небольшое стадо зебр, Животные не могли почуять приближение опасности, поскольку охотник двигался против ветра и совершенно бесшумно. Подойдя ближе и лучше разглядев зебр, Ну невольно подивился их цветистой раскраске. В качестве своей жертвы юноша выбрал крепкого молодого самца. Животное, разомлев от жаркого солнца, вяло отмахивалось хвостом от одолевавших его мух. Время от времени оно отрывалось от сочной травы, поднимало голову, выглядывая, нет ли поблизости какой опасности и принюхиваясь к запахам, доносимым ветерком.
Пещерный человек ползком подбирался к своей жертве через высокую траву, не выдавая себя ни единым звуком. Футах в пятидесяти от зебры Ну остановился, так как животное явно забеспокоилось, по-видимому, интуитивно ощутив близость врага, ни видеть, ни слышать, ни чуять которого оно не могло.
Оставаясь лежать ничком на земле, юноша ухватился за древко копья и приготовился к атаке. Молниеносно вскочив на ноги, он метнул копье в свою жертву.
Зебра, заржав от ужаса, попыталась спастись бегством. Но копье с каменным наконечником настигло ее и вонзилось в спину почти в тот самый момент, когда она заметила фигуру человека, поднимающегося из травы. Остальные животные, обезумев от страха, бросились прочь, а их вожак, сраженный метким ударом, рухнул на землю.
Ну подбежал к своей добыче, держа наготове нож, однако животное уже испустило дух: мощное копье, насквозь пройдя сквозь тушу, пробило сердце. Отложив оружие, юноша отрезал несколько кусков мяса с задних ног зебры.
Время от времени он отвлекался от этого занятия и, точно так же, как убитое им животное, поднимал голову, оглядывался по сторонам и принюхивался к запахам, готовый мгновенно отреагировать на любую опасность. Неожиданно его ноздри уловили доносившийся издалека слабый запах человека. Ошибки быть не могло, однако что-то настораживало юношу. К знакомому человечьему запаху примешивались какие-то иные, совершенно неизвестные ему. Более странного сочетания ароматов пещерному человеку в жизни не доводилось встречать! Разумеется, запах хаки, оружия и пропахшего потом седла ни о чем не говорили обонянию Ну. Эффект был тот же самый, как если бы кто-нибудь обратился к нему, например, по-гречески.
Пожалуй, подумал Ну, было бы лучше укрыться в лесу, пока не выяснится, что именно за существа движутся сюда и сколько их. Рассудив так, он быстро направился в сторону джунглей. Страха перед лицом противника Ну не испытывал никогда. Если врагов окажется слишком много, чтобы сразиться с ними в одиночку, он попросту не выйдет из своего укрытия. Но никто не сможет сказать, что Ну, сын Ну, постыдно бежал с поля боя.
Миновав равнину и войдя в джунгли, юноша вспрыгнул на нижние ветки дерева, чтобы отсюда, из укрытия, проследить за приближающимися незнакомцами. В руке он по-прежнему держал голову Оо, хотя и не имел ни малейшего представления о том, каким образом отыщет Нат-ул, чтобы, положив трофей к ногам девушки, провозгласить ее своей женой.
Еще лишь вчера вечером они гуляли рука об руку вдоль берега. Где теперь искать этот берег?! Дорога к нему должна пролегать по ту сторону равнины, поскольку именно оттуда пришел вчера он сам, разыскивая логово Оо. Но за это время все так переменилось! Юноша не обнаруживал ни единого ориентира, который мог бы помочь ему найти верный путь. Даже человекоподобные обезьяны ничего не знали о лежащем неподалеку море. Да и сам Ну отнюдь не был уверен, что находится в том самом мире, в котором пребывал еще вчера.
ГЛАВА 4
ТАИНСТВЕННЫЙ ОХОТНИК
Утром следующего после землетрясения дня Виктория Кастер не вышла из своей комнаты. Она осталась в постели, сказав леди Грейсток, что чувствует себя ослабленной после вчерашнего обморока. Правда же заключалась в том, что она боялась встречаться с Картиссом и подвергаться новому испытанию.
Как ей объяснить ему, почему подземные толчки и сопровождающий их грохот производят на нее столь сильное впечатление? Как передать те чувства, которые она при этом испытывает? Когда брат зашел навестить ее, Виктория, схватив его за руку, торопливым шепотом принялась рассказывать об ужасных галлюцинациях, преследующих ее с предыдущего вечера.
— Ах, Барни, — произнесла она. — Что происходит со мной? Что это такое? Как только раздался первый глухой рокот под землей, предвещающий толчки, я словно пробудилась от летаргического сна. Так же ясно, как сейчас я вижу тебя возле своей кровати, я увидела его — героя моих снов. Стоило мне бросить на него один-единственный взгляд, как я поняла, что никогда в жизни не смогу обвенчаться ни с мистером Картиссом, ни с кем другим. Мне непросто говорить об этом, Барни, даже тебе, но я… Я поняла, что люблю его и принадлежу ему. Я самой судьбой предназначена ему в невесты. Иногда мне приходится делать над собой страшное усилие, чтобы удержаться и не броситься в ночную тьму к нему навстречу. Прошлый раз я изо всех сил сдерживала себя, пока не упала в обморок. А нынче ночью я снова видела его во сне — совершенно одинокого, пытающегося отыскать меня в чужом и враждебном ему мире. Отыскать и взять в жены.
На мгновение Виктория умолкла. Было видно, что ей нелегко давался этот разговор.
— Ты даже представить себе не можешь, Барни, — продолжала она, — насколько он реален для меня. Это не то, что во сне — я видела его совершенно отчетливо и ясно: гладкая бронзовая кожа, величественная посадка головы, взъерошенные черные волосы, к которым я уже успела привыкнуть и которые мне так приятно перебирать пальцами, когда он целует меня.
— Он вооружен огромным копьем с каменным наконечником, это я заметила сразу, как только увидела его, а также ножом и топориком из того же грубого материала. В левой руке он держит свирепую голову какого-то могучего зверя.
— Он очень благородный человек, но из другого мира, точнее, из другой эпохи. У меня сердце сжимается при мысли о том, как он бродит сейчас где-то один-одинешенек. Ах, Барни, либо он реален и я непременно найду его, либо я действительно сошла с ума. Скажи мне, Барни, скажи ради Бога, веришь ли ты, что я в здравом уме?
Барни Кастер наклонился и нежно поцеловал сестру.
— Разумеется, Вик, ты совершенно нормальна, — успокоил он девушку. — Просто переутомилась, и этот старый сон стал для тебя чем-то вроде наваждения. Твои нервы до того расшатаны, что ты начинаешь верить невесть во что вопреки всем доводам рассудка. Возьми-ка себя в руки, Вик, поднимайся с постели и отправляйся с Картиссом на прогулку. Прогуляйся с ним и расскажи ему все то, что сейчас рассказывала мне, а потом скажи, что согласна выйти за него замуж. Ручаюсь, ты будешь мечтать о нем, а не об этом сказочном юном великане.
— Пожалуй, я действительно поднимусь и прокачусь верхом, Барни, — ответила девушка. — Что же касается замужества… Об этом надо как следует подумать.
Однако, поразмыслив, Виктория решила не присоединяться к компании, отправившейся этим утром на лошадях по направлению к горам, так как снова видеть следы мощных сдвигов поверхности земли у нее не было сил. Ее не стали принуждать, и поскольку Виктория настояла, чтобы мистер Картисс поехал вместе с остальными, то она осталась в бунгало в компании с леди Грейсток и слугами.
Двигаясь рысцой по холмистой местности по направлению к подножию гор, путники заметили стадо зебр, в панике мчавшихся им навстречу.
— Видно, кто-то охотится впереди, — заметил один из мужчин.
— Судя по перепуганному виду животных, у нас есть шанс подстрелить по меньшей мере льва, — ответил другой.
Проехав еще немного, они обнаружили тушу зебры. Барни и Бутзов, спешившись, принялись внимательно рассматривать ее, желая установить, кто убил животное. Вскоре Барни подозвал одного из спутников, опытного охотника за крупной дичью.
— Что ты об этом скажешь, Браун? — спросил он, указывая на разделанную заднюю ногу животного.
Как ей объяснить ему, почему подземные толчки и сопровождающий их грохот производят на нее столь сильное впечатление? Как передать те чувства, которые она при этом испытывает? Когда брат зашел навестить ее, Виктория, схватив его за руку, торопливым шепотом принялась рассказывать об ужасных галлюцинациях, преследующих ее с предыдущего вечера.
— Ах, Барни, — произнесла она. — Что происходит со мной? Что это такое? Как только раздался первый глухой рокот под землей, предвещающий толчки, я словно пробудилась от летаргического сна. Так же ясно, как сейчас я вижу тебя возле своей кровати, я увидела его — героя моих снов. Стоило мне бросить на него один-единственный взгляд, как я поняла, что никогда в жизни не смогу обвенчаться ни с мистером Картиссом, ни с кем другим. Мне непросто говорить об этом, Барни, даже тебе, но я… Я поняла, что люблю его и принадлежу ему. Я самой судьбой предназначена ему в невесты. Иногда мне приходится делать над собой страшное усилие, чтобы удержаться и не броситься в ночную тьму к нему навстречу. Прошлый раз я изо всех сил сдерживала себя, пока не упала в обморок. А нынче ночью я снова видела его во сне — совершенно одинокого, пытающегося отыскать меня в чужом и враждебном ему мире. Отыскать и взять в жены.
На мгновение Виктория умолкла. Было видно, что ей нелегко давался этот разговор.
— Ты даже представить себе не можешь, Барни, — продолжала она, — насколько он реален для меня. Это не то, что во сне — я видела его совершенно отчетливо и ясно: гладкая бронзовая кожа, величественная посадка головы, взъерошенные черные волосы, к которым я уже успела привыкнуть и которые мне так приятно перебирать пальцами, когда он целует меня.
— Он вооружен огромным копьем с каменным наконечником, это я заметила сразу, как только увидела его, а также ножом и топориком из того же грубого материала. В левой руке он держит свирепую голову какого-то могучего зверя.
— Он очень благородный человек, но из другого мира, точнее, из другой эпохи. У меня сердце сжимается при мысли о том, как он бродит сейчас где-то один-одинешенек. Ах, Барни, либо он реален и я непременно найду его, либо я действительно сошла с ума. Скажи мне, Барни, скажи ради Бога, веришь ли ты, что я в здравом уме?
Барни Кастер наклонился и нежно поцеловал сестру.
— Разумеется, Вик, ты совершенно нормальна, — успокоил он девушку. — Просто переутомилась, и этот старый сон стал для тебя чем-то вроде наваждения. Твои нервы до того расшатаны, что ты начинаешь верить невесть во что вопреки всем доводам рассудка. Возьми-ка себя в руки, Вик, поднимайся с постели и отправляйся с Картиссом на прогулку. Прогуляйся с ним и расскажи ему все то, что сейчас рассказывала мне, а потом скажи, что согласна выйти за него замуж. Ручаюсь, ты будешь мечтать о нем, а не об этом сказочном юном великане.
— Пожалуй, я действительно поднимусь и прокачусь верхом, Барни, — ответила девушка. — Что же касается замужества… Об этом надо как следует подумать.
Однако, поразмыслив, Виктория решила не присоединяться к компании, отправившейся этим утром на лошадях по направлению к горам, так как снова видеть следы мощных сдвигов поверхности земли у нее не было сил. Ее не стали принуждать, и поскольку Виктория настояла, чтобы мистер Картисс поехал вместе с остальными, то она осталась в бунгало в компании с леди Грейсток и слугами.
Двигаясь рысцой по холмистой местности по направлению к подножию гор, путники заметили стадо зебр, в панике мчавшихся им навстречу.
— Видно, кто-то охотится впереди, — заметил один из мужчин.
— Судя по перепуганному виду животных, у нас есть шанс подстрелить по меньшей мере льва, — ответил другой.
Проехав еще немного, они обнаружили тушу зебры. Барни и Бутзов, спешившись, принялись внимательно рассматривать ее, желая установить, кто убил животное. Вскоре Барни подозвал одного из спутников, опытного охотника за крупной дичью.
— Что ты об этом скажешь, Браун? — спросил он, указывая на разделанную заднюю ногу животного.