Страница:
Уильям С. Берроуз
Дикие мальчики
Книга мертвых
ДЯДЮШКА МАТЭ УЛЫБАЕТСЯ
Камера – глаз стервятника, кружащего над недостроенными обшарпанными домами из плитняка на окраине Мехико.
Пятиэтажка без стен без лестниц… бездомные построили времянки… этажи соединяются приставными лестницами… лают собаки, пищат цыплята, мальчик на крыше делает жест будто мастурбирует, когда камера проплывает мимо.
Приближаясь к земле мы видим тень наших крыльев, сухие подвалы удушенные чертополохом, ржавые железные прутья пробивающиеся словно металлические растения сквозь растрескавшийся бетон, разбитую бутылку на солнце, цветные комиксы заляпанные говном, мальчика-индейца с торчащими коленками возле стены он жует апельсин посыпанный красным перцем.
Камера медленно обводит многоквартирный дом из красного кирпича облепленный балконами, на которых болтаются яркие сутенерские рубашки ярко-красные, желтые, розовые, словно знамена средневековой крепости. На балконах мы мельком замечаем цветы, собак, кошек, цыплят, козу на привязи, обезьяну, игуану. Vecinos1 свешиваются с балконов обменяться сплетнями, растительным маслом, керосином и сахаром. Старый простонародный сюжет разыгрываемый год за годом сменными статистами.
Камера быстро переходит к верхним этажам здания, где два балкона смотрят в небо. Балконы расположены не точно один над другим, верхний чуть отступает вглубь. Здесь камера останавливается… СНЯТО.
Яркое ветреное утро в небе полумесяц цвета голубого фарфора. Maricon2 Хоселито сын Тетушки Долорес, прислонил зеркало к баку для дождевой воды и сбривает длинные шелковистые волосы на груди на утреннем ветру напевая «NO PEGAN A MIO» («НЕ БЕЙ МЕНЯ»).
Это невыносимый звук, заставляющий звенеть ложки на чайных блюдцах и дрожать оконные стекла. Vecinos недовольно ворчат.
– Es el puto qie canta. ("Это поет педик").
– Сын Долорес. – Она крестится.
Молодой человек сердито отпихивает жену.
– No puedo con eso puto cantando ("не выношу, когда поет этот педик").
– Сын Долорес. У нее дурной глаз.
Лицо Хоселито поющего "NO PEGAN A MIO" проецируется на стену в каждой комнате.
В кадре старый паралитик и в нескольких дюймах от его лица – лицо Хоселито орущего "NO PEGAN A MIO".
– Не забывай, что он сын Долорес.
– И один из "котят" Лолы.
Тетушка Долорес – старуха держащая киоск с газетами и табаком. Нет сомнений: сыночка ей заделал кто-то из клиентов.
На верхнем балконе Эсперанса только что спустившаяся с гор потому что ее мужа и всех братьев посадили в тюрьму за то, что выращивали опиумный мак. Это дебелая женщина с борцовскими ручищами и неизменно злобным оскалом. Она перегибается через стенку балкона.
– Puto grosero, tus chingoa de pelos nos soplan en la cocina. ("Грязный педик, твои сраные волосы летят нам в еду").
В кадре волосы падающие в суп и посыпающие омлет словно специи.
Эпитет "grosero" – это слишком для Хоселито. В смятении он порезал грудь. Зажимает рану с манерным ужасом словно умирающий святой на картине Эль Греко. Ахает "Mamacita"3 и валится на красные плитки балкона роняя капли крови.
Тут уж тетушка Долорес вынуждена покинуть свое логово под лестницей, крысиное гнездо из старых газет и журналов. Ее дурные глаза отмечены в сложном календаре, этими расчетами она часами занимается каждую ночь когда устроившись в гнезде пыхтит пищит хихикает и делает пометки в блокнотах наваленных у кровати вперемешку с журналами по астрологии… "Завтра мое полуденное око будет в самой силе"… Таблица ее силы так точна что она должна знать день час минуту и секунду чтобы быть уверенной какой глаз господствует для этого она носит с собой на ремешках и цепочках целый набор будильников, наручных и солнечных часов. Она может заставить глаза делать две разные вещи один вращается по часовой стрелке а другой против или может вывалить удерживаемый воспаленными красными жилами глаз на щеку в то время как другой погружается в загадочную серую щель. Недавно она выдала расписание для "ojos dulces" ("добрых глаз") и заслужила некоторую известность как целительница хотя дядюшка Матэ говорит, что предпочтет десяток ее дурных глаз одному доброму. Но он – ожесточившийся старик живущий прошлым.
Долорес – похожая на орудийную башню отменная боевая машина, зависящая от отсчета долей секунды и отражательного зеркала киоска, лучше держаться от нее подальше.
Появляется американский турист. Он считает себя хорошим парнем но когда смотрится в зеркало чтобы побрить этого хорошего парня вынужден признать: "чего уж, другие люди не похожи на меня да и я их не очень-то люблю". От этого он испытывает чувство вины перед другими. Тетушка Долорес еще сильнее напускает на себя злую личину и разглядывает его с каменным неодобрением.
– Buenas dias senorita.
– Desea algo?
– Si… Tribune… Tribune americano…4
Молча поджав губы она складывает "Геральд Трибьюн" и протягивает ему. Стараясь не обращать внимания на то что эта женщина делает со своими глазами, он шарит в поисках мелочи. Неожиданно его рука выскакивает из кармана рассыпая монеты по мостовой. Он нагибается за ними.
Ребенок протягивает ему монетку.
– Gracias… Gracias.
Ребенок смотрит на него с холодной ненавистью. Он стоит с монетами в ладони.
– Es cuanto?
– Setenta centavos.5
Он протягивает ей песо. Она опускает монету в ящик и бросает ему сдачу.
– Gracias… Gracias…
Она смотрит на него ледяным взглядом. Он ковыляет прочь. Отойдя на полквартала он выкрикивает:
– Я УБЬЮ ЭТУ СТАРУЮ СУКУ!
Он делает вид, что боксирует с кем-то и целится из пистолетов. Люди останавливаются и глазеют.
Ребятишки глядят ему вслед:
– Сукин сын мериканец псих.
Не очень решительно подходит полицейский.
– Senor oiga…
– СТАРАЯ СУКА… СТАРАЯ СУКА…
Он разражается дикой бранью в красном тумане кровавые сопли на рубашке.
Появляется беременная. Просит испанское издание "Лайфа". Глаза Долорес изучают живот женщины потом стекленеют и вкатываются обратно в голову.
– Nacido muerto ("мертворожденный"), – шепчет дядюшка Пепе незаметно пристроившийся рядом с женщиной.
В дни "доброго глаза" она превращает свой киоск в цветочный ларек и сидит там лучезарная как самая добрая старуха-цветочница на свете.
Входит американский турист его лицо забинтовано рука на перевязи.
– А! Американский кабальеро желает "Трибьюн". Сегодня я продаю цветы но приберегла для вас газету.
Ее глаза щурятся в улыбке заливающей лицо мягким светом.
– Aqui senor, muchas gracias.
Газета слабо пахнет розами. Монеты прыгают у него в руке.
Отсчитывая сдачу она вдавливает монету ему в ладонь и складывает его пальцы над нею.
– Это принесет вам удачу, сеньор.
Он идет по улице улыбаясь ребятишкам а те улыбаются в ответ…
– Думаю ради этого мы и приезжаем сюда… эти дети… эта старая цветочница…
Появляется женщина родившая мертвого сына. Она пришла купить цветы на его могилу. Тетушка Долорес печально качает головой.
– Pobrecito ("бедняжка").
Женщина протягивает монетку. Тетушка Долорес вздымает руки.
– No senora… es de mio….
Однако ее таблица отсчета времени нуждается в постоянной смене бутафории и настроения… "Мой добрый глаз слабеет с луной"… В тот день турист добирается до гостиницы еле живой потому что ужасный уличный мальчишка идет за ним от самого киоска с криком:
– Сукин сын пидор извращенец. Я подцепил триппер из твоей ебаной жопы.
Иногда половина ее лавки – газетный киоск а другая – цветочный ларек и она сидит посредине, добрый глаз по одну сторону а газетный – по другую. Она может попеременно пользоваться добрым и злым двадцать четыре раза в секунду ее глаза скачут из одной глазницы в другую.
Окрыленная прошлыми победами, тетушка Долорес ковыляет на балкон точно старая жирная птица.
– Pobrecito… Она гладит Хоселито по голове концентрируя свою силу.
– Скажи своему пидору-сынку, чтобы брился в доме.
Быстро взглянув на три пары часов, Долорес оборачивается к этой неотесанной крестьянской бабе, посмевшей бросить вызов ее грозному глазу.
– Vieja loca, que haces con tu ojos? – ухмыляется Эсперанса. – Tu te pondras ciego como eso. (Сумасшедшая старуха, что ты вытворяешь со своими глазами? Ты же от этого ослепнешь).
Долорес хватая ртом воздух выдавливает из себя: "ДЯДЮШКА ПЕПЕ" и сползает на пол рядом со своим уязвленным сыном.
И дядюшка Пепе выскакивает подвязывая штаны куском измочаленной серой веревки. На вид он добряк но его душу пронзают промозглые ветры ненависти и невезения. Он читает газеты злорадно смакуя несчастные случаи, катастрофы и преступления которые как он думает он насылает своими "sugestiones". Его магия заключается в нашептывании сильных выражений из газет: "…никто не спасся …приговорен к смертной казни …пожар по неизвестной причине …обуглившиеся тела…". Он делает это в толпе где люди невнимательны или еще лучше, гораздо лучше прямо в уши тому кто уснул или отрубился по пьянке. Если поблизости никого нет и он уверен что не промахнется он усиливает свои "sugestiones" заехав жертве по яйцам, вдавив костяшками пальцев глаз или хлопнув ладонями по ушам.
Вот мужчина спит на скамейке в парке. Приближается дядюшка Пепе. Садится рядом и открывает газету. Наклоняется читая мужчине в ухо хриплым назойливым шепотом:
– No hay supervivientes.– Мужчина беспокойно шевелится. – muerto en el acto.6 – Мужчина трясет головой и открывает глаза. Подозрительно смотрит на дядюшку Пепе который не отрывается от газеты. Встает и проверяет карманы. Ковыляет прочь.
А вот парень спит в маленьком парке. Дядюшка Пепе роняет монету возле его головы. Наклоняясь подобрать ее он шепчет… "un joven muerto" ("мертвый мальчишка").
Иногда vecinos отгоняют его от спящего и он ковыляет прочь словно старый стервятник скаля желтые зубы в гнусной ухмылке. Вот он заметил следы рвоты а тут и сам забулдыга привалился к стене, штаны в разводах мочи. Нагнувшись будто хочет помочь мужчине подняться, дядюшка Пепе шепчет снова и снова в оба уха … "accidente horrible"?… Он выпрямляется и орет высоким фальцетом: "EMASCULADO EMASCULADO EMASCULADO"7 и трижды осторожно бьет мужчину в пах.
Он видит пьяную старуху спящую на куче тряпья и ладонью хлопает ее по рту и носу нашептывая… "vieja borracha asfixiado" ("старую пьянчугу задушили").
Еще один пьяница спит в опасной близости от костра.
Дядюшка Пепе сует горящий окурок в протянутую ладонь мужчины и присев на корточки паскудно шепчет …"cuerpo carbonizado"… "cuerpo carbonizado" …"cuerpo carbonizado"… "cuerpo carbonizado"… Откидывает голову и напевает сухому валежнику, чертополоху ветру …"cuerpo carbonizado" …"cuerpo carbonizado"8…
Он смотрит вверх на Эсперансу с мерзкой улыбкой.
– А! Деревенская кузина рано встает. – А сам в это время вполголоса напевает простенький мотивчик:
– Resbalando sobre un pedazo de jabon поскользнувшись на куске мыла se precipito de un balcon свалилась с балкона.
Эсперанса описывает пренебрежительную дугу огромной рукой и вешает мокрое полотенце на стенку балкона обрызгивая дядюшку Пепе, Долорес и Хоселито грязной водой. Ухмыляясь через плечо она поворачивается и возвращается в комнату.
Побитая команда на нижнем балконе зализывает раны и замышляет месть.
– Если бы она оказалась перед моим киоском в 9:23 в следующий вторник…
– Если б я застал ее borracho9…
– А я скажу pistoleros, чтоб ее пристрелили…
Хвастовство Хоселито основывается на его особых отношениях с Лолой Ла Чата. Лола Ла Чата – это трехсотфутовый кусок той же горной породы что Эсперанса. Она продает героин сутенерам ворам и шлюхам и хранит деньжата между гигантскими сиськами.
У Хоселито был дружок джанки который и свел его с Лолой.
Хоселито отплясывал фламенко вереща как павлин. Лола смеялась и сделала его одним из своих "котят". На торжественной церемонии он сосал ее багровую грудь горькую от героина. Лола часто обслуживала клиентов с двумя "котятами" сосущими ее груди.
Эсперанса собирается вернуться в комнату, но тут в дверь врываются шестеро воняющих бриллиантином парней сутенерского вида, перегнувшись через балкон они выкрикивают ругательства в адрес Хоселито.
Это придает новые силы приунывшему нижнему балкону. Дядюшка Матэ выползает наружу в сопровождении своего юного двойника Эль Моно.
Дядюшка Матэ – старый наемный убийца с двенадцатью "оленями" на револьвере. Худой призрачного вида старик с глазами цвета линялой серой фланелевой рубашки. Он в черном костюме и черном ковбойской шляпе. Под пиджаком на тощем боку откидной "смит-энд-вессон" сорок четвертого калибра с семидюймовым стволом. Дядюшка Матэ хочет нанести еще одного "оленя" на свою пушку пока жив.
Выражение "олень" (un venado) пришло из гористых районов северной Мексики где тело обычно доставляют в полицейский участок взвалив на лошадь словно оленя.
Молодой окружной прокурор только что из столицы. Дядюшка Матэ зашел преподать ему урок фольклора.
Дядюшка Матэ (скручивая сигарету):
– Я собираюсь послать вам оленя, senor abogado.
О. П. (он думает: "что ж, очень мило с его стороны"):
– Большое спасибо, если для вас это не очень хлопотно…
Дядюшка Матэ (прикуривая и выпуская дым):
– Вовсе никаких хлопот senor abogado. Для меня это удовольствие.
Дядюшка Матэ выпускает дым из дула сорокачетверки и улыбается.
Привозят человека перекинутого через седло. Лошадь ведет индеец-легавый с лицом лишенным всякого выражения. О. П. выходит. Легавый откидывает голову: …"un venado".
Дядюшка Матэ был семейным pistolero богатых помещиков в северной Мексике. Когда семья поддержала не того кандидата в президенты ее разорили экспроприациями, и дядюшка Матэ перебрался жить к родственникам в столицу. Его комната – голая белая клетушка, койка, сундук, небольшой деревянный чемодан в котором он хранит схемы, секстант и компас. Каждую ночь он чистит и смазывает сорокачетверку. Это отличный заказной револьвер который вручил ему patron чтобы убить "моего невезучего брата генерала". Он никелированный а на барабане и стволе выгравированы сцены охоты. Белая фарфоровая рукоятка с двумя голубыми оленьими головами. Дядюшке Матэ не надо ничего делать только смазывать оружие и ждать. Револьвер отражается в его глазах далеким каменным спокойствием. Он часами сидит на балконе разложив схемы и инструменты на зеленом ломберном столике. Только глаза двигаются когда он следит за стервятниками в небе. Иногда он чертит линию на схеме или записывает цифры в тетрадь. Каждый год в день независимости vecinos собираются посмотреть как дядюшка Матэ разносит на куски летящего грифа из своей сорокачетверки. Дядюшка Матэ сверяется со схемами и отыскивает грифа. Его голова едва движется из стороны в сторону взгляд на далекой мишени он выбирает цель и стреляет: за грифом с неба тянется шлейф черных перьев. Расчеты дядюшки Матэ так точны что одно перо плавно опускается на балкон. Это перо приносит дядюшке Матэ его Пероносец Эль Моно. Дядюшка Матэ закладывает перо за ленту шляпы. За его лентой пятнадцать черных лет.
Эль Моно уже пять лет состоит Пероносцем дядюшки Матэ. Они часами сидят на балконе пока их лица не сливаются. У Эль Моно свои маленькие схемы и компас. Он учится как подстрелить грифа в небе. Худой гибкий паренек тринадцати лет он шныряет по двору шпионя за vecinos. Он носит маленькую голубую тюбетейку а когда снимает vecinos спешат бросить в нее монету. Иначе он начнет изображать недавнюю импотенцию, запор, лизание пизды с такой точностью подражания что любой может догадаться о ком речь.
Эль Моно выуживает глазом сутенера. Он делает движение точно смазывает свечу. Сутенер облизывает губы лишившись дара речи дикий ужас в глазах. Теперь Эль Моно сует и вытаскивает свечу из своей задницы зубы оскалены глаза вращаются он судорожно выдыхает: "Sangre de Cristo"…. Сутенер выставлен на всеобщее посмешище. Хоселито вскакивает и отплясывает триумфальное фанданго. Испытывая благоговейный трепет перед дядюшкой Матэ и страшась быть изобличенными в импотенции, натужных запорах, лизании пизды, сутенеры в смятении смываются.
Теперь верхний балкон занимает дядюшка Пако со своим товарищем по оружию Фернандесом, аптекарем. Дядюшка Пако сорок лет служил официантом. Он очень беден, очень заносчив, презирает чаевые, игра – единственная его забота. Он приносит неверный заказ а обвиняет клиента, размахивает грязнущим полотенцем, отталкивает чаевые говоря: "Нам платит фирма". Он кричит клиенту вслед: "Le service n'est-ce pas compris"10. Он учился с Пульманом Джорджем и овладел искусством балансировки с расставленными руками:
горячим кофе по спокойным мудям американца.
И горе официанту который попался ему на пути:
поднос взлетает в воздух. Богатые хорошо одетые клиенты увертываются от чашек и стаканов, бутылка фундадора разлетается по полу.
Фернандес ненавидит подростков, поп-звезд, битников, туристов, пидоров, уголовников, бомжей, шлюх и наркоманов. Дядюшка Пако тоже ненавидит таких типов.
Фернандес любит полицейских, священников, офицеров, богатых людей с хорошей репутацией. Дядюшка Пако тоже их любит. Он обслуживает их быстро и хорошо. Но их жизнь должна быть совершенно безупречна.
Газетный скандал может означать долгое ожидание обслуживания.
Клиент теряет терпение. Он гневно жестикулирует. Сифон с содовой летит на пол.
Больше всего они любят унижать представителей ненавистных классов и давать информацию полиции.
Фернандес швыряет на прилавок рецепт на морфий:
– No prestamos servicio a los viciosos ("Мы не обслуживаем наркоманов").
Дядюшка Пако игнорирует поп-звезду и его сожительницу, пока не ошарашивает их неприязненной репликой:
– Мы не хотим видеть здесь таких типов как вы.
Фернандес держит рецепт в руке. Он полный мужчина под сорок. За темными очками его глаза отдают желтизной больной печени. В телефоне его низкий назойливый голос:
– Receta narcotica falsificado ("поддельный рецепт на наркотик").
– Ваш рецепт будет готов через минуту senor.
Дядюшка Пако перестает убирать со стола и шепчет… "Марихуана в чемоданчике… стол возле двери"… Коп похлопывает ладонью.
Ни дядюшка Пако, ни Фернандес не примут вознаграждения за услуги оказанные добрым друзьям из полиции.
Когда они поселились на верхнем этаже пять лет назад дядюшка Матэ встретил их однажды в вестибюле.
– Ублюдки обожающие полицейских, – заметил он спокойным безапелляционным тоном.
Ему не представился случай снова взглянуть на них. Всякий кто не по нраву дядюшке Матэ вскоре осваивает науку держаться от него подальше.
Фернандес подходит к стенке балкона и рядом появляется его жена. У нее желтые глаза и золотые зубы. Потом выходит их дочь. У нее усы и волосатые ноги. Фернандес смотрит с семейного портрета.
– Criminales. Maricones. Vagabundos.11 Я заявлю на вас в полицию.
Дядюшка Пако собирает всех ожесточенных стариков в едкий сгусток мрачной ненависти. Хоселито перестает отплясывать и поникает как увядший цветок. Дядюшка Пепе и Долорес – демоны меньшего калибра. Они отступают, вороватые и пугливые, точно крысы на рассвете. Дядюшка Матэ смотрит на далекую точку позади старого официанта отслеживая грифов в небе. Эль Моно стоит непроницаемый и холодный. Он не станет передразнивать Фернандеса и дядюшку Пако.
А теперь поддерживая дебелое тело двумя тростями на нижний балкон выходит тетушка Мария, отошедшая от дел толстуха из бродячего цирка. Тетушка Мария целый день ест конфеты, читает любовные романы и гадает по картам, липким и испачканным в шоколаде. От нее исходит тяжелый сладкий дух. Печальный и неумолимый он изливается из нее словно пена. Vecinos боятся этой сладости которую они с фатализмом относят к разряду стихийных бедствий вроде землетрясения и вулканов. Они называют это "Сахар Марии". В один прекрасный день он может растечься и превратить город в торт.
Она смотрит вверх на Фернандеса и ее печальные карие глаза забрасывают его шоколадом. Дядюшка Пако отчаянно пытается обойти ее но она спрыскивает его вишнями с мараскином из своих сосков и покрывает розовой глазурью. Дядюшка Пако – маленькая фигурка на свадебном торте сделанном из конфет. Она съест его попозже.
Теперь на верхний балкон выкатывает свою огромную тушу дядюшка Гордо, слепой продавец лотерейных билетов, его колесница – кресло на колесиках, рядом злющий черный пес. Пес обнюхивает каждую монету которую принимает дядюшка Гордо. Рваная банкнота вызывает угрожающее рычание, а за фальшивку пес вцепится в руку покупателя мощными челюстями, обхватит его ноги и будет держать пока не приедет полиция. Пес прыгает на балконную стенку цепляется за нее лапами, лая и рыча, шерсть дыбом, глаза фосфоресцируют. Тетушка Мария хватает воздух широко открытым ртом и из нее исчезает сахар. Она панически боится "бешеных собак" как она их называет. Пес, похоже, готов спрыгнуть на нижний балкон. Дядюшка Матэ прикидывает траекторию которую проделает собака. Он пристрелит пса в воздухе.
Дядюшка Пепе откидывает голову и рычит:
– Perro attropellado para camion ("грузовик задавил собаку").
Пес волочит раздробленный зад по пыльной улице.
Повизгивая тащится к дядюшке Гордо.
Агент Гонсалес просыпается мурлыча "Chingoa" мескалиновый пар пылает в голове. Застегивает полицейский китель цепляет сорокапятку и потом грубо стучит по стенке верхнего балкона.
Гонсалес – сломленный опозоренный человек. Все vecinos знают что он очень боится дядюшки Матэ и переходит на другую сторону улицы лишь бы не встретиться с ним. Эль Моно пародирует обоих. Гонсалес смотрит вниз а там уже поджидает дядюшка Матэ. Волосы встают дыбом на голове Гонсалеса.
"CHINGOA".
Он выхватывает сорокопятку и дважды стреляет. Пули свистят за головой дядюшки Матэ. Дядюшка Матэ улыбается. Одним ловким движением он прицеливается и стреляет. Тяжелая пуля влетает Гонсалесу в раскрытый рот пробивает нёбо и вырывает большой клок вздыбленных волос на затылке. Гонсалес перевешивается через стенку балкона. Волосы рассыпаются и свисают с его головы. Балконная стенка начинает раскачиваться словно лошадь. Его сорокопятка падает на нижний балкон и исчезает.
Выстрел разбивает камеру. В камере застывший кадр двух балконов под углом в сорок пять градусов. Гонсалес все еще перевешивается через стенку соскальзывая вперед, кресло на колесах на полпути с верхнего балкона, пес съезжает вниз на перевязанных лапах, vecinos пытаются взобраться наверх и соскальзывают вниз.
"ДАЙТЕ МНЕ ШЕСТНАДЦАТЬ".
Кинооператор бешено строчит… сутенеры орут оскалив зубы выкатив глаза, Эсперанса ухмыляется мексиканской земле, толстая баба валится вниз розовые юбки разлетаются, тетушка Долорес роняет глаза моргающие ласково и зло будто у куклы, пес летит по светящемуся пустому небу.
Камера опускается крутится и скользит вслед за грифами, спиралью ввинчивающимися все выше и выше.
Последний кадр: на фоне ледяной черноты космоса призрачные лица дядюшки Матэ и Эль Моно. Тусклые дрожащие далекие звезды посыпают скулы серебристым пеплом. Дядюшка Матэ улыбается.
Пятиэтажка без стен без лестниц… бездомные построили времянки… этажи соединяются приставными лестницами… лают собаки, пищат цыплята, мальчик на крыше делает жест будто мастурбирует, когда камера проплывает мимо.
Приближаясь к земле мы видим тень наших крыльев, сухие подвалы удушенные чертополохом, ржавые железные прутья пробивающиеся словно металлические растения сквозь растрескавшийся бетон, разбитую бутылку на солнце, цветные комиксы заляпанные говном, мальчика-индейца с торчащими коленками возле стены он жует апельсин посыпанный красным перцем.
Камера медленно обводит многоквартирный дом из красного кирпича облепленный балконами, на которых болтаются яркие сутенерские рубашки ярко-красные, желтые, розовые, словно знамена средневековой крепости. На балконах мы мельком замечаем цветы, собак, кошек, цыплят, козу на привязи, обезьяну, игуану. Vecinos1 свешиваются с балконов обменяться сплетнями, растительным маслом, керосином и сахаром. Старый простонародный сюжет разыгрываемый год за годом сменными статистами.
Камера быстро переходит к верхним этажам здания, где два балкона смотрят в небо. Балконы расположены не точно один над другим, верхний чуть отступает вглубь. Здесь камера останавливается… СНЯТО.
Яркое ветреное утро в небе полумесяц цвета голубого фарфора. Maricon2 Хоселито сын Тетушки Долорес, прислонил зеркало к баку для дождевой воды и сбривает длинные шелковистые волосы на груди на утреннем ветру напевая «NO PEGAN A MIO» («НЕ БЕЙ МЕНЯ»).
Это невыносимый звук, заставляющий звенеть ложки на чайных блюдцах и дрожать оконные стекла. Vecinos недовольно ворчат.
– Es el puto qie canta. ("Это поет педик").
– Сын Долорес. – Она крестится.
Молодой человек сердито отпихивает жену.
– No puedo con eso puto cantando ("не выношу, когда поет этот педик").
– Сын Долорес. У нее дурной глаз.
Лицо Хоселито поющего "NO PEGAN A MIO" проецируется на стену в каждой комнате.
В кадре старый паралитик и в нескольких дюймах от его лица – лицо Хоселито орущего "NO PEGAN A MIO".
– Не забывай, что он сын Долорес.
– И один из "котят" Лолы.
Тетушка Долорес – старуха держащая киоск с газетами и табаком. Нет сомнений: сыночка ей заделал кто-то из клиентов.
На верхнем балконе Эсперанса только что спустившаяся с гор потому что ее мужа и всех братьев посадили в тюрьму за то, что выращивали опиумный мак. Это дебелая женщина с борцовскими ручищами и неизменно злобным оскалом. Она перегибается через стенку балкона.
– Puto grosero, tus chingoa de pelos nos soplan en la cocina. ("Грязный педик, твои сраные волосы летят нам в еду").
В кадре волосы падающие в суп и посыпающие омлет словно специи.
Эпитет "grosero" – это слишком для Хоселито. В смятении он порезал грудь. Зажимает рану с манерным ужасом словно умирающий святой на картине Эль Греко. Ахает "Mamacita"3 и валится на красные плитки балкона роняя капли крови.
Тут уж тетушка Долорес вынуждена покинуть свое логово под лестницей, крысиное гнездо из старых газет и журналов. Ее дурные глаза отмечены в сложном календаре, этими расчетами она часами занимается каждую ночь когда устроившись в гнезде пыхтит пищит хихикает и делает пометки в блокнотах наваленных у кровати вперемешку с журналами по астрологии… "Завтра мое полуденное око будет в самой силе"… Таблица ее силы так точна что она должна знать день час минуту и секунду чтобы быть уверенной какой глаз господствует для этого она носит с собой на ремешках и цепочках целый набор будильников, наручных и солнечных часов. Она может заставить глаза делать две разные вещи один вращается по часовой стрелке а другой против или может вывалить удерживаемый воспаленными красными жилами глаз на щеку в то время как другой погружается в загадочную серую щель. Недавно она выдала расписание для "ojos dulces" ("добрых глаз") и заслужила некоторую известность как целительница хотя дядюшка Матэ говорит, что предпочтет десяток ее дурных глаз одному доброму. Но он – ожесточившийся старик живущий прошлым.
Долорес – похожая на орудийную башню отменная боевая машина, зависящая от отсчета долей секунды и отражательного зеркала киоска, лучше держаться от нее подальше.
Появляется американский турист. Он считает себя хорошим парнем но когда смотрится в зеркало чтобы побрить этого хорошего парня вынужден признать: "чего уж, другие люди не похожи на меня да и я их не очень-то люблю". От этого он испытывает чувство вины перед другими. Тетушка Долорес еще сильнее напускает на себя злую личину и разглядывает его с каменным неодобрением.
– Buenas dias senorita.
– Desea algo?
– Si… Tribune… Tribune americano…4
Молча поджав губы она складывает "Геральд Трибьюн" и протягивает ему. Стараясь не обращать внимания на то что эта женщина делает со своими глазами, он шарит в поисках мелочи. Неожиданно его рука выскакивает из кармана рассыпая монеты по мостовой. Он нагибается за ними.
Ребенок протягивает ему монетку.
– Gracias… Gracias.
Ребенок смотрит на него с холодной ненавистью. Он стоит с монетами в ладони.
– Es cuanto?
– Setenta centavos.5
Он протягивает ей песо. Она опускает монету в ящик и бросает ему сдачу.
– Gracias… Gracias…
Она смотрит на него ледяным взглядом. Он ковыляет прочь. Отойдя на полквартала он выкрикивает:
– Я УБЬЮ ЭТУ СТАРУЮ СУКУ!
Он делает вид, что боксирует с кем-то и целится из пистолетов. Люди останавливаются и глазеют.
Ребятишки глядят ему вслед:
– Сукин сын мериканец псих.
Не очень решительно подходит полицейский.
– Senor oiga…
– СТАРАЯ СУКА… СТАРАЯ СУКА…
Он разражается дикой бранью в красном тумане кровавые сопли на рубашке.
Появляется беременная. Просит испанское издание "Лайфа". Глаза Долорес изучают живот женщины потом стекленеют и вкатываются обратно в голову.
– Nacido muerto ("мертворожденный"), – шепчет дядюшка Пепе незаметно пристроившийся рядом с женщиной.
В дни "доброго глаза" она превращает свой киоск в цветочный ларек и сидит там лучезарная как самая добрая старуха-цветочница на свете.
Входит американский турист его лицо забинтовано рука на перевязи.
– А! Американский кабальеро желает "Трибьюн". Сегодня я продаю цветы но приберегла для вас газету.
Ее глаза щурятся в улыбке заливающей лицо мягким светом.
– Aqui senor, muchas gracias.
Газета слабо пахнет розами. Монеты прыгают у него в руке.
Отсчитывая сдачу она вдавливает монету ему в ладонь и складывает его пальцы над нею.
– Это принесет вам удачу, сеньор.
Он идет по улице улыбаясь ребятишкам а те улыбаются в ответ…
– Думаю ради этого мы и приезжаем сюда… эти дети… эта старая цветочница…
Появляется женщина родившая мертвого сына. Она пришла купить цветы на его могилу. Тетушка Долорес печально качает головой.
– Pobrecito ("бедняжка").
Женщина протягивает монетку. Тетушка Долорес вздымает руки.
– No senora… es de mio….
Однако ее таблица отсчета времени нуждается в постоянной смене бутафории и настроения… "Мой добрый глаз слабеет с луной"… В тот день турист добирается до гостиницы еле живой потому что ужасный уличный мальчишка идет за ним от самого киоска с криком:
– Сукин сын пидор извращенец. Я подцепил триппер из твоей ебаной жопы.
Иногда половина ее лавки – газетный киоск а другая – цветочный ларек и она сидит посредине, добрый глаз по одну сторону а газетный – по другую. Она может попеременно пользоваться добрым и злым двадцать четыре раза в секунду ее глаза скачут из одной глазницы в другую.
Окрыленная прошлыми победами, тетушка Долорес ковыляет на балкон точно старая жирная птица.
– Pobrecito… Она гладит Хоселито по голове концентрируя свою силу.
– Скажи своему пидору-сынку, чтобы брился в доме.
Быстро взглянув на три пары часов, Долорес оборачивается к этой неотесанной крестьянской бабе, посмевшей бросить вызов ее грозному глазу.
– Vieja loca, que haces con tu ojos? – ухмыляется Эсперанса. – Tu te pondras ciego como eso. (Сумасшедшая старуха, что ты вытворяешь со своими глазами? Ты же от этого ослепнешь).
Долорес хватая ртом воздух выдавливает из себя: "ДЯДЮШКА ПЕПЕ" и сползает на пол рядом со своим уязвленным сыном.
И дядюшка Пепе выскакивает подвязывая штаны куском измочаленной серой веревки. На вид он добряк но его душу пронзают промозглые ветры ненависти и невезения. Он читает газеты злорадно смакуя несчастные случаи, катастрофы и преступления которые как он думает он насылает своими "sugestiones". Его магия заключается в нашептывании сильных выражений из газет: "…никто не спасся …приговорен к смертной казни …пожар по неизвестной причине …обуглившиеся тела…". Он делает это в толпе где люди невнимательны или еще лучше, гораздо лучше прямо в уши тому кто уснул или отрубился по пьянке. Если поблизости никого нет и он уверен что не промахнется он усиливает свои "sugestiones" заехав жертве по яйцам, вдавив костяшками пальцев глаз или хлопнув ладонями по ушам.
Вот мужчина спит на скамейке в парке. Приближается дядюшка Пепе. Садится рядом и открывает газету. Наклоняется читая мужчине в ухо хриплым назойливым шепотом:
– No hay supervivientes.– Мужчина беспокойно шевелится. – muerto en el acto.6 – Мужчина трясет головой и открывает глаза. Подозрительно смотрит на дядюшку Пепе который не отрывается от газеты. Встает и проверяет карманы. Ковыляет прочь.
А вот парень спит в маленьком парке. Дядюшка Пепе роняет монету возле его головы. Наклоняясь подобрать ее он шепчет… "un joven muerto" ("мертвый мальчишка").
Иногда vecinos отгоняют его от спящего и он ковыляет прочь словно старый стервятник скаля желтые зубы в гнусной ухмылке. Вот он заметил следы рвоты а тут и сам забулдыга привалился к стене, штаны в разводах мочи. Нагнувшись будто хочет помочь мужчине подняться, дядюшка Пепе шепчет снова и снова в оба уха … "accidente horrible"?… Он выпрямляется и орет высоким фальцетом: "EMASCULADO EMASCULADO EMASCULADO"7 и трижды осторожно бьет мужчину в пах.
Он видит пьяную старуху спящую на куче тряпья и ладонью хлопает ее по рту и носу нашептывая… "vieja borracha asfixiado" ("старую пьянчугу задушили").
Еще один пьяница спит в опасной близости от костра.
Дядюшка Пепе сует горящий окурок в протянутую ладонь мужчины и присев на корточки паскудно шепчет …"cuerpo carbonizado"… "cuerpo carbonizado" …"cuerpo carbonizado"… "cuerpo carbonizado"… Откидывает голову и напевает сухому валежнику, чертополоху ветру …"cuerpo carbonizado" …"cuerpo carbonizado"8…
Он смотрит вверх на Эсперансу с мерзкой улыбкой.
– А! Деревенская кузина рано встает. – А сам в это время вполголоса напевает простенький мотивчик:
– Resbalando sobre un pedazo de jabon поскользнувшись на куске мыла se precipito de un balcon свалилась с балкона.
Эсперанса описывает пренебрежительную дугу огромной рукой и вешает мокрое полотенце на стенку балкона обрызгивая дядюшку Пепе, Долорес и Хоселито грязной водой. Ухмыляясь через плечо она поворачивается и возвращается в комнату.
Побитая команда на нижнем балконе зализывает раны и замышляет месть.
– Если бы она оказалась перед моим киоском в 9:23 в следующий вторник…
– Если б я застал ее borracho9…
– А я скажу pistoleros, чтоб ее пристрелили…
Хвастовство Хоселито основывается на его особых отношениях с Лолой Ла Чата. Лола Ла Чата – это трехсотфутовый кусок той же горной породы что Эсперанса. Она продает героин сутенерам ворам и шлюхам и хранит деньжата между гигантскими сиськами.
У Хоселито был дружок джанки который и свел его с Лолой.
Хоселито отплясывал фламенко вереща как павлин. Лола смеялась и сделала его одним из своих "котят". На торжественной церемонии он сосал ее багровую грудь горькую от героина. Лола часто обслуживала клиентов с двумя "котятами" сосущими ее груди.
Эсперанса собирается вернуться в комнату, но тут в дверь врываются шестеро воняющих бриллиантином парней сутенерского вида, перегнувшись через балкон они выкрикивают ругательства в адрес Хоселито.
Это придает новые силы приунывшему нижнему балкону. Дядюшка Матэ выползает наружу в сопровождении своего юного двойника Эль Моно.
Дядюшка Матэ – старый наемный убийца с двенадцатью "оленями" на револьвере. Худой призрачного вида старик с глазами цвета линялой серой фланелевой рубашки. Он в черном костюме и черном ковбойской шляпе. Под пиджаком на тощем боку откидной "смит-энд-вессон" сорок четвертого калибра с семидюймовым стволом. Дядюшка Матэ хочет нанести еще одного "оленя" на свою пушку пока жив.
Выражение "олень" (un venado) пришло из гористых районов северной Мексики где тело обычно доставляют в полицейский участок взвалив на лошадь словно оленя.
Молодой окружной прокурор только что из столицы. Дядюшка Матэ зашел преподать ему урок фольклора.
Дядюшка Матэ (скручивая сигарету):
– Я собираюсь послать вам оленя, senor abogado.
О. П. (он думает: "что ж, очень мило с его стороны"):
– Большое спасибо, если для вас это не очень хлопотно…
Дядюшка Матэ (прикуривая и выпуская дым):
– Вовсе никаких хлопот senor abogado. Для меня это удовольствие.
Дядюшка Матэ выпускает дым из дула сорокачетверки и улыбается.
Привозят человека перекинутого через седло. Лошадь ведет индеец-легавый с лицом лишенным всякого выражения. О. П. выходит. Легавый откидывает голову: …"un venado".
Дядюшка Матэ был семейным pistolero богатых помещиков в северной Мексике. Когда семья поддержала не того кандидата в президенты ее разорили экспроприациями, и дядюшка Матэ перебрался жить к родственникам в столицу. Его комната – голая белая клетушка, койка, сундук, небольшой деревянный чемодан в котором он хранит схемы, секстант и компас. Каждую ночь он чистит и смазывает сорокачетверку. Это отличный заказной револьвер который вручил ему patron чтобы убить "моего невезучего брата генерала". Он никелированный а на барабане и стволе выгравированы сцены охоты. Белая фарфоровая рукоятка с двумя голубыми оленьими головами. Дядюшке Матэ не надо ничего делать только смазывать оружие и ждать. Револьвер отражается в его глазах далеким каменным спокойствием. Он часами сидит на балконе разложив схемы и инструменты на зеленом ломберном столике. Только глаза двигаются когда он следит за стервятниками в небе. Иногда он чертит линию на схеме или записывает цифры в тетрадь. Каждый год в день независимости vecinos собираются посмотреть как дядюшка Матэ разносит на куски летящего грифа из своей сорокачетверки. Дядюшка Матэ сверяется со схемами и отыскивает грифа. Его голова едва движется из стороны в сторону взгляд на далекой мишени он выбирает цель и стреляет: за грифом с неба тянется шлейф черных перьев. Расчеты дядюшки Матэ так точны что одно перо плавно опускается на балкон. Это перо приносит дядюшке Матэ его Пероносец Эль Моно. Дядюшка Матэ закладывает перо за ленту шляпы. За его лентой пятнадцать черных лет.
Эль Моно уже пять лет состоит Пероносцем дядюшки Матэ. Они часами сидят на балконе пока их лица не сливаются. У Эль Моно свои маленькие схемы и компас. Он учится как подстрелить грифа в небе. Худой гибкий паренек тринадцати лет он шныряет по двору шпионя за vecinos. Он носит маленькую голубую тюбетейку а когда снимает vecinos спешат бросить в нее монету. Иначе он начнет изображать недавнюю импотенцию, запор, лизание пизды с такой точностью подражания что любой может догадаться о ком речь.
Эль Моно выуживает глазом сутенера. Он делает движение точно смазывает свечу. Сутенер облизывает губы лишившись дара речи дикий ужас в глазах. Теперь Эль Моно сует и вытаскивает свечу из своей задницы зубы оскалены глаза вращаются он судорожно выдыхает: "Sangre de Cristo"…. Сутенер выставлен на всеобщее посмешище. Хоселито вскакивает и отплясывает триумфальное фанданго. Испытывая благоговейный трепет перед дядюшкой Матэ и страшась быть изобличенными в импотенции, натужных запорах, лизании пизды, сутенеры в смятении смываются.
Теперь верхний балкон занимает дядюшка Пако со своим товарищем по оружию Фернандесом, аптекарем. Дядюшка Пако сорок лет служил официантом. Он очень беден, очень заносчив, презирает чаевые, игра – единственная его забота. Он приносит неверный заказ а обвиняет клиента, размахивает грязнущим полотенцем, отталкивает чаевые говоря: "Нам платит фирма". Он кричит клиенту вслед: "Le service n'est-ce pas compris"10. Он учился с Пульманом Джорджем и овладел искусством балансировки с расставленными руками:
горячим кофе по спокойным мудям американца.
И горе официанту который попался ему на пути:
поднос взлетает в воздух. Богатые хорошо одетые клиенты увертываются от чашек и стаканов, бутылка фундадора разлетается по полу.
Фернандес ненавидит подростков, поп-звезд, битников, туристов, пидоров, уголовников, бомжей, шлюх и наркоманов. Дядюшка Пако тоже ненавидит таких типов.
Фернандес любит полицейских, священников, офицеров, богатых людей с хорошей репутацией. Дядюшка Пако тоже их любит. Он обслуживает их быстро и хорошо. Но их жизнь должна быть совершенно безупречна.
Газетный скандал может означать долгое ожидание обслуживания.
Клиент теряет терпение. Он гневно жестикулирует. Сифон с содовой летит на пол.
Больше всего они любят унижать представителей ненавистных классов и давать информацию полиции.
Фернандес швыряет на прилавок рецепт на морфий:
– No prestamos servicio a los viciosos ("Мы не обслуживаем наркоманов").
Дядюшка Пако игнорирует поп-звезду и его сожительницу, пока не ошарашивает их неприязненной репликой:
– Мы не хотим видеть здесь таких типов как вы.
Фернандес держит рецепт в руке. Он полный мужчина под сорок. За темными очками его глаза отдают желтизной больной печени. В телефоне его низкий назойливый голос:
– Receta narcotica falsificado ("поддельный рецепт на наркотик").
– Ваш рецепт будет готов через минуту senor.
Дядюшка Пако перестает убирать со стола и шепчет… "Марихуана в чемоданчике… стол возле двери"… Коп похлопывает ладонью.
Ни дядюшка Пако, ни Фернандес не примут вознаграждения за услуги оказанные добрым друзьям из полиции.
Когда они поселились на верхнем этаже пять лет назад дядюшка Матэ встретил их однажды в вестибюле.
– Ублюдки обожающие полицейских, – заметил он спокойным безапелляционным тоном.
Ему не представился случай снова взглянуть на них. Всякий кто не по нраву дядюшке Матэ вскоре осваивает науку держаться от него подальше.
Фернандес подходит к стенке балкона и рядом появляется его жена. У нее желтые глаза и золотые зубы. Потом выходит их дочь. У нее усы и волосатые ноги. Фернандес смотрит с семейного портрета.
– Criminales. Maricones. Vagabundos.11 Я заявлю на вас в полицию.
Дядюшка Пако собирает всех ожесточенных стариков в едкий сгусток мрачной ненависти. Хоселито перестает отплясывать и поникает как увядший цветок. Дядюшка Пепе и Долорес – демоны меньшего калибра. Они отступают, вороватые и пугливые, точно крысы на рассвете. Дядюшка Матэ смотрит на далекую точку позади старого официанта отслеживая грифов в небе. Эль Моно стоит непроницаемый и холодный. Он не станет передразнивать Фернандеса и дядюшку Пако.
А теперь поддерживая дебелое тело двумя тростями на нижний балкон выходит тетушка Мария, отошедшая от дел толстуха из бродячего цирка. Тетушка Мария целый день ест конфеты, читает любовные романы и гадает по картам, липким и испачканным в шоколаде. От нее исходит тяжелый сладкий дух. Печальный и неумолимый он изливается из нее словно пена. Vecinos боятся этой сладости которую они с фатализмом относят к разряду стихийных бедствий вроде землетрясения и вулканов. Они называют это "Сахар Марии". В один прекрасный день он может растечься и превратить город в торт.
Она смотрит вверх на Фернандеса и ее печальные карие глаза забрасывают его шоколадом. Дядюшка Пако отчаянно пытается обойти ее но она спрыскивает его вишнями с мараскином из своих сосков и покрывает розовой глазурью. Дядюшка Пако – маленькая фигурка на свадебном торте сделанном из конфет. Она съест его попозже.
Теперь на верхний балкон выкатывает свою огромную тушу дядюшка Гордо, слепой продавец лотерейных билетов, его колесница – кресло на колесиках, рядом злющий черный пес. Пес обнюхивает каждую монету которую принимает дядюшка Гордо. Рваная банкнота вызывает угрожающее рычание, а за фальшивку пес вцепится в руку покупателя мощными челюстями, обхватит его ноги и будет держать пока не приедет полиция. Пес прыгает на балконную стенку цепляется за нее лапами, лая и рыча, шерсть дыбом, глаза фосфоресцируют. Тетушка Мария хватает воздух широко открытым ртом и из нее исчезает сахар. Она панически боится "бешеных собак" как она их называет. Пес, похоже, готов спрыгнуть на нижний балкон. Дядюшка Матэ прикидывает траекторию которую проделает собака. Он пристрелит пса в воздухе.
Дядюшка Пепе откидывает голову и рычит:
– Perro attropellado para camion ("грузовик задавил собаку").
Пес волочит раздробленный зад по пыльной улице.
Повизгивая тащится к дядюшке Гордо.
Агент Гонсалес просыпается мурлыча "Chingoa" мескалиновый пар пылает в голове. Застегивает полицейский китель цепляет сорокапятку и потом грубо стучит по стенке верхнего балкона.
Гонсалес – сломленный опозоренный человек. Все vecinos знают что он очень боится дядюшки Матэ и переходит на другую сторону улицы лишь бы не встретиться с ним. Эль Моно пародирует обоих. Гонсалес смотрит вниз а там уже поджидает дядюшка Матэ. Волосы встают дыбом на голове Гонсалеса.
"CHINGOA".
Он выхватывает сорокопятку и дважды стреляет. Пули свистят за головой дядюшки Матэ. Дядюшка Матэ улыбается. Одним ловким движением он прицеливается и стреляет. Тяжелая пуля влетает Гонсалесу в раскрытый рот пробивает нёбо и вырывает большой клок вздыбленных волос на затылке. Гонсалес перевешивается через стенку балкона. Волосы рассыпаются и свисают с его головы. Балконная стенка начинает раскачиваться словно лошадь. Его сорокопятка падает на нижний балкон и исчезает.
Выстрел разбивает камеру. В камере застывший кадр двух балконов под углом в сорок пять градусов. Гонсалес все еще перевешивается через стенку соскальзывая вперед, кресло на колесах на полпути с верхнего балкона, пес съезжает вниз на перевязанных лапах, vecinos пытаются взобраться наверх и соскальзывают вниз.
"ДАЙТЕ МНЕ ШЕСТНАДЦАТЬ".
Кинооператор бешено строчит… сутенеры орут оскалив зубы выкатив глаза, Эсперанса ухмыляется мексиканской земле, толстая баба валится вниз розовые юбки разлетаются, тетушка Долорес роняет глаза моргающие ласково и зло будто у куклы, пес летит по светящемуся пустому небу.
Камера опускается крутится и скользит вслед за грифами, спиралью ввинчивающимися все выше и выше.
Последний кадр: на фоне ледяной черноты космоса призрачные лица дядюшки Матэ и Эль Моно. Тусклые дрожащие далекие звезды посыпают скулы серебристым пеплом. Дядюшка Матэ улыбается.
ШЕФ УЛЫБАЕТСЯ
Марракеш 1976 год… Арабский дом в медине очаровательная старуха Фатима курильщица гашиша пьет на кухне чай с торговцами. Здесь в середине фильма обнаружилось что я – один из актеров. Шеф пригласил меня на обед.
– Часам к восьми, Роджерс.
Он принял меня в патио перемешивая салат толстые стейки разложены возле жаровни для барбекю.
– Не стесняйтесь насчет выпивки, Роджерс, – он показал на тележку с напитками. – Есть разумеется и гашиш если хотите.
Я смешиваю спиртное и отказываюсь от гашиша:
– От него у меня голова болит.
Я видел как Шеф курит с арабскими осведомителями но это не означает что мне тоже позволено. Да у меня и вправду от этого болит голова.
У Шефа есть прикрытие – он косит под старого эксцентричного французского графа который переводит Коран на провансальский гости цепенеют от скуки когда он входит в роль. Видите ли он действительно знает провансальский и арабский. Приходится учить годами на настоящей секретной работе вроде такой. Нынче вечером Шеф без маски. Он в ударе и "будь осторожен Роджерс" сказал я себе пригубив слабый виски.
– "Я думаю вы подходящий человек для крайне важного и могу добавить крайне опасного задания, Роджерс". И вы купились на это дерьмо?
– Что ж, сэр, он производит впечатление, – сказал я осторожно.
– Он жалкая старая сволочь, – сказал Шеф. Он сел и одной рукой набил трубку гашишем. Выкурил и выбил пепел рассеянно лаская газель которая терлась о его колено.
– "Нужно опередить коммунистов иначе нашим детям придется учить китайский". Что за пустомеля.
Я постарался выглядеть уклончивым.
– Вы хоть представляете себе что мы здесь делаем, Роджерс?
– По правде, нет, сэр.
– Я так и думал. Никогда не говорите людям чего вы хотите пока не взяли их в оборот. Хочу показать вам документальный фильм.
Двое слуг-арабов вносят шестифутовый экран и устанавливают его в десяти футах перед нашими стульями. Шеф встает включить и настроить аппаратуру.
– Часам к восьми, Роджерс.
Он принял меня в патио перемешивая салат толстые стейки разложены возле жаровни для барбекю.
– Не стесняйтесь насчет выпивки, Роджерс, – он показал на тележку с напитками. – Есть разумеется и гашиш если хотите.
Я смешиваю спиртное и отказываюсь от гашиша:
– От него у меня голова болит.
Я видел как Шеф курит с арабскими осведомителями но это не означает что мне тоже позволено. Да у меня и вправду от этого болит голова.
У Шефа есть прикрытие – он косит под старого эксцентричного французского графа который переводит Коран на провансальский гости цепенеют от скуки когда он входит в роль. Видите ли он действительно знает провансальский и арабский. Приходится учить годами на настоящей секретной работе вроде такой. Нынче вечером Шеф без маски. Он в ударе и "будь осторожен Роджерс" сказал я себе пригубив слабый виски.
– "Я думаю вы подходящий человек для крайне важного и могу добавить крайне опасного задания, Роджерс". И вы купились на это дерьмо?
– Что ж, сэр, он производит впечатление, – сказал я осторожно.
– Он жалкая старая сволочь, – сказал Шеф. Он сел и одной рукой набил трубку гашишем. Выкурил и выбил пепел рассеянно лаская газель которая терлась о его колено.
– "Нужно опередить коммунистов иначе нашим детям придется учить китайский". Что за пустомеля.
Я постарался выглядеть уклончивым.
– Вы хоть представляете себе что мы здесь делаем, Роджерс?
– По правде, нет, сэр.
– Я так и думал. Никогда не говорите людям чего вы хотите пока не взяли их в оборот. Хочу показать вам документальный фильм.
Двое слуг-арабов вносят шестифутовый экран и устанавливают его в десяти футах перед нашими стульями. Шеф встает включить и настроить аппаратуру.