Бетев Сергей Михайлович. Разыскивается

Сергей Михайлович Бетев
Разыскивается

 

1

   Изнывая от жары, дежурный по Ленинскому райотделу милиции рассеянно слушал телефонную трубку.
   – Ну и что? – лениво спросил он наконец. – Ну и что?.. Потерпите немного, и придет. – Потом поморщился, видимо пережидая возражения, и поднажал на голос: – Послушайте, уважаемые! Вам зарплату скорее надо, я понимаю. А милиция-то при чем? Ну, задержалась… Обедает, может… Вы-то небось уже сытые… Ладно, звоните.
   Водворив трубку на место, объяснил помощнику:
   – Из кулинарного училища. Два часа, говорят, а кассирша из банка все еще не пришла. Что делать, спрашивают.
   Помощник только хмыкнул в ответ.
   Через час позвонили снова. Кассир не появилась.
   – Дисциплину надо укреплять, товарищи! – недовольно закончил на этот раз дежурный. – Вот так.
   Однако вскоре принесли официальное заявление, подписанное директором торгово-кулинарного училища. Из него можно было понять, что утром кассир ушла в банк получить 9737 рублей для выдачи стипендии учащимся и зарплаты работникам. В училище ждали ее звонка, чтобы встретить. Но она не позвонила. Не явилась и ко времени открытия кассы. Дважды позвонив в милицию и натолкнувшись на полное безучастие дежурного, бухгалтер с директором запасными ключами открыли сейф и установили номер чека, с которым кассир ушла в банк. Через несколько минут узнали: деньги по интересующему чеку выданы банком в половине одиннадцатого утра.
   – От банка до училища ходу не более десяти-пятнадцати минут, – дочитав заявление, вслух соображал дежурный. – Если бы она попала под машину, «скорая» известила бы. Грабеж?.. Мы бы уже знали. – И, взглянув на помощника, с некоторым удивлением заключил: – Смылась.
   Следователь Климов приехал выяснить обстоятельства происшествия. Не дожидаясь его расспросов, директор училища – дама в годах – растерянно сообщила:
   – Вы понимаете, наши старший бухгалтер и мастер производственного обучения только что вернулись с квартиры кассира по улице Сакко и Ванцетти. Но… им сказали, что Рязанцева – это ее фамилия – там… вообще не живет.
   – Послушайте! – Климов почувствовал, что сам обескуражен. Спросил первое, что пришло на ум: – Как ее имя и отчество?
   – Валентина Андреевна.
   – Личное дело где?
   – У меня, – торопливо ответила директор и открыла сейф. Нескоро отыскав нужную папку, передала ее следователю.
   – Почему нет фотографии на листке учета кадров? – сразу спросил Климов.
   – Как нет?
   – Смотрите.
   – Была… – упавшим голосом отозвалась директор,
   – Видите же – нет. – Климов начинал сердиться. По клеевому пятну он понял, что фотография оторвана. – Где трудовая книжка?
   – Где трудовая? – эхом откликнулась директор, обращаясь уже к старшему бухгалтеру.
   – Там…
   «Там» оказалось верхним отделением сейфа бухгалтерии. Трудовой книжки на месте не нашли. Узнав, что Рязанцева имела туда доступ, старший лейтенант Климов окончательно убедился в том, что имеет дело с умышленным, хорошо продуманным преступлением.
   – Странные вещи творятся у вас, – не сдержался он, усаживаясь в директорском кабинете и обращаясь сразу к директору и старшему бухгалтеру. – Рассказывайте все сначала. Откуда и когда появилась у вас эта Рязанцева, кто она, молодая, старая, где работала раньше. Словом, все, что знаете. Да подробнее.
 
   Разговор продолжался уже около часа, но Климов чувствовал, что раздражение его не проходит. И вовсе не потому, что собеседники были растеряны, отвечали сбивчиво: он понимал их состояние, даже сочувствовал им. Поэтому, подавляя отчаяние, терпеливо в разной форме повторял вопросы.
   – Вы сказали, что Рязанцева поступила к вам на работу в апреле. Кто ее рекомендовал?
   – Никто. Пришла по объявлению.
   – Где она работала раньше?
   – Бухгалтером по расчетам в строительном управлении шоссейных дорог.
   – Где? Где находится это управление?
   – Не могу сказать точно, – извиняющимся тоном ответила директор. Потом добавила: – С 1963 года по 1970-й… Это – по записи в листке по учету кадров.
   – Поймите, я хочу знать, где расположено это управление. У нас в Свердловске, в Москве, на Камчатке?
   После томительного молчания директор обрела дар слова:
   – Помню, что паспорт ее был выдан милицией не то города Омска, не то где-то в Омской области. – И, словно боясь нового вопроса следователя, сразу же обратилась к старшему бухгалтеру: – Помните, я еще просила уточнить время и место последнего увольнения Рязанцевой?
   – Разве по трудовой книжке этого не было видно? – вмешался Климов.
   – Ах трудовая…. У нее там была исправлена фамилия и сделана сноска, заверенная круглой печатью, что это после вступления в брак…
   – Подождите, подождите, – попросил Климов. – Давайте уточним сначала место работы.
   – Строительное управление…
   – Где оно находится? – едва не сорвался на крик Климов.
   – Не могу точно сказать… Паспорт омский. И еще: она говорила, что у нее есть сын в Омске, у бабушки. Сама-то она с мужем не жила…
   – Да, да, – подхватила бухгалтер. – Она была одна. Как-то мне говорила, что у нее здесь знакомый в овощном магазине по улице Куйбышева. Но это не муж…
   Климов резко поднялся.
   – Спасибо, – поблагодарил он и даже поклонился слегка. – Заранее прошу извинить меня, если еще потревожу.
   В волнении он забыл вызвать машину и, добираясь до райотдела на троллейбусе, мысленно на чем свет стоит костерил головотяпов всех рангов, умудряющихся на любой должности не выполнять элементарных обязанностей. А может быть, следователь Климов больше всего досадовал на то, что впервые возвращался с места происшествия ни с чем, если не считать словесного портрета мошенницы, в точности которого, впрочем, не был уверен.
   – Веселенькое дело досталось нам, – сделал вывод начальник райотдела, выслушав тоскливый доклад Климова.
   – Веселее некуда, – согласился Климов.
   – Как искать будем?
   – Запрошу адресное бюро… Составлю телеграмму на телетайп по этим приметам, – Климов показал блокнот с записями, сделанными в торгово-кулинарном училище. – Больше-то пока ничего нет.
   – Жаль! – жестко посочувствовал начальник. – А ведь она где-то еще у нас под носом бегает… Торопитесь!
   Геннадий Климов не был новичком в милиции и понимал, сколь важно не упустить инициативы в розыске. Но успех поиска прежде всего зависит от того, какими сведениями о преступнике располагает следователь.
   Да, начальник райотдела прав: Рязанцева, возможно, еще в городе. Но как ее узнать среди многих тысяч лиц, занятых своими хлопотами, на улицах, в магазинах, на вокзалах? Фотографии нет. Из листка по учету кадров достоверно известно только то, что ей тридцать два года. Но в таком возрасте женщины выглядят по-разному: пойди определи…
   Внешние приметы даны директором училища: «блондинка, волосы носит распущенными до плеч…» Таких в Свердловске наверняка больше сотни тысяч: попробуй проверь всех, не говоря о том, что перекраситься проще простого. «Телосложение среднее…» Значит, вполне нормальная баба. «На руке кольцо с камнем…» Это – вообще не примета: сейчас кольца носят с шестнадцати лет. «Юбка черная, кофта трикотажная ярко-розового цвета…» Как будто трудно переодеться!..
   И злополучная телеграмма, ориентирующая работников милиции на розыск преступницы по приметам, которую Климов должен был сейчас составить, казалась ему нелепой и ненужной. Может, поэтому он спускался по лестнице медленнее, чем обычно.
   В кабинете, все так же неторопливо устроившись за столом, без воодушевления снял телефонную трубку, задержался с вызовом адресного бюро. Какой смысл? Рязанцева устроилась на работу в апреле. По ее же словам, да и по омскому паспорту было ясно, что она приезжая. Указанный ею домашний адрес оказался вымышленным. Какая тут может быть прописка?.. Но порядок есть порядок.
   Позвонил. Подождал минуту.
   И вдруг почти закричал:
   – Когда прописана?! С 1967 года?.. Бросил трубку, не поблагодарив и не задав больше ни одного вопроса, ворвался к дежурному:
   – Давай какие-нибудь колеса! Еду к Рязанцевой!
   Уже в машине, словно не веря себе, еще раз просмотрел листок с торопливой записью: «Рязанцева Валентина Андреевна, 1939 года рождения. Родилась в Новосибирской области, Сузумский район. Незамужняя. Проживает на улице Шейнкмана, дом…»
   Дверь квартиры открыла интеллигентная старушка. Спросил Рязанцеву. Нет дома.
   – Не скажете, где она? – осведомился Климов.
   – Наверное, на работе еще, – ответила соседка, с любопытством разглядывая Климова.
   – Вы ее видели сегодня? – продолжал Климов, радуясь, что одет в штатское.
   – Конечно. Я поднимаюсь рано. Она уходила при мне.
   – И не возвращалась?
   – Нет.
   – На работе ее уже нет. Я заезжал, – счел нужным сообщить Климов.
   – Возможно, зашла за Димой. – И, почувствовав неведение Климова, спросила: – А вы кто?
   – Знакомый.
   – Ее Димочка в круглосуточном садике, но она иногда забирает его в неурочный день. И к подруге могла зайти.
   – Жаль, – огорчился Климов, отступая от двери. Он знал свою противную черту: краснеть от волнения. – Очень жаль…
   На лестнице послышались шаги. Старушка подалась вперед и, как только увидела поднимающуюся женщину, радостно сообщила:
   – А вот и Валюша.
   – Спасибо, – бросил Климов не особенно вежливо и поспешил навстречу Рязанцевой.
   Та, заметив, что к ней почти бегом направился незнакомый мужчина, невольно задержалась.
   – Валентина Андреевна? – негромко спросил в упор.
   – Да, – удивленно отозвалась она.
   – Вернитесь со мной.
   – Зачем?!
   – Тихо. Я из милиции. Прошу. – Не ожидая ответа, крепко взял ее под руку. И только когда она повиновалась, растерянная, повернулся к старушке соседке, оставшейся вверху, и улыбнулся как можно естественнее.
   – Куда вы меня ведете? И кто вы?! – возмутилась Рязанцева, решительно остановившись у подъезда.
   – Не волнуйтесь, – предупредил ее Климов и вытащил удостоверение. – Как видите, я неопасный человек. Пусть соседка считает меня вашим знакомым. Проедемте со мной до райотдела, вы нам очень нужны.
   – Ничего себе – успокоили…
   Она встряхнула головой, откидывая назад распущенные до плеч волосы, и решительно направилась в сторону машины, стоявшей поодаль. Климов пошел следом. Он уже достаточно разглядел ее всю. И вдруг улыбнулся не без сарказма.
   «Вот и верь приметам, – думал про себя. – Да, волосы, распущенные до плеч. И телосложение среднее… Но какая же она, к черту, блондинка?»
   Усевшись в машину рядом с задержанной, Геннадий с облегчением отметил, что раздражение, которое угнетало его все эти часы, прошло.
   На душе стало светлее.
   Радужное настроение Климова несколько померкло уже дорогой и еще больше, когда они очутились с Рязанцевой в его кабинете.
   Без приглашения присев на стул возле стола, Валентина Андреевна спокойно сказала:
   – Слушаю вас.
   – Слушать собираюсь я, – ответил Климов. – Расскажите о себе… Когда и откуда приехали в Свердловск? Где работаете, давно ли и кем?
   – За этим вы и привезли меня?
   – За этим, за этим, – подтвердил он и почувствовал, что сейчас начнет краснеть.
   – Ну что ж…
   Валентина Андреевна Рязанцева приехала в Свердловск семнадцатилетней девушкой. Здесь училась в техникуме советской торговли, здесь же позднее вышла замуж. Последние четыре года работала товароведом в одном из райпищеторгов. Семейная жизнь, к сожалению, не сложилась. В этом она винила мужа, который не только пил, но и был ей неверен. Впрочем, последнее – только ее подозрения. Главное – пьянство. Поэтому в 1967 году они расстались, разменяли квартиру, и с того времени она с маленьким сыном поселилась на улице Шейнкмана, а муж остался в старом районе на Уралмаше.
   – Как видите, в моей жизни все обыкновенно и просто, как у многих женщин. Не знаю, чем могла заинтересовать вас.
   – Есть у вас с собой какие-нибудь документы?
   – Только удостоверение личности. – Она открыла сумку, поискала в ней. – Пожалуйста.
   Документ был в порядке, Климов тут же вернул его.
   – Значит, теперь вы одна с сыном? – Он спрашивал, чтобы как-то затянуть время: понимал, что перед ним не та, которую он искал, и странное совпадение имени и фамилии не давало ему покоя.
   – Да, одна с сыном.
   – Наверное, есть подруги?
   – Особенно похвастаться не могу. Но есть. Они что, тоже интересуют вас?
   – Может быть.
   – Назову. Мы дружим много лет. Одна – Нина Кашина, соседка по квартире, в которой мы жили еще вместе с мужем. Работает в автохозяйстве. Сейчас встречаемся реже: женщинам ведь некогда разъезжать. Другая работает вместе со мной – Римма Лыкова. С ней, разумеется, видимся каждый день…
   – Вы должны знать, почему я спрашиваю обо всем этом, – прервал ее Климов. – Вашим именем кто-то очень серьезно злоупотребил. Поэтому я и заговорил о подругах.
   – Нет, нет, они не могут, – торопливо заверила она.
   – Я и не говорю об этих. Может быть, у вас есть знакомые, которые живут совсем не в нашей области?
   – Нет, – сразу ответила она. Но, помолчав, спросила: – А как злоупотребили моим именем?
   – Как вам сказать. Предположим, в преступных целях.
   – И что? Преступник – женщина?
   – Конечно, если воспользовались вашим именем, а не моим,
   – Этого не может быть, – заключила она. И задумалась.
   Климов не мешал ей. Заметив, как она тревожно взглянула на него, спросил:
   – Вспомнили что-нибудь?
   – Да так. Глупость, наверное, но все-таки…
   – Не стесняйтесь. Разговор между нами.
   – Я только что говорила о Римме Лыковой, которая работает со мной. Она в конце марта – начале апреля ездила отдыхать в Ялту. И там близко познакомилась с одной женщиной, которая, как она рассказывала, работает тоже товароведом, в Тюменской области. Ну, обсудили они, видимо, все: люди на отдыхе. Так вот, та женщина очень звала Римму переехать на работу к ним: не в саму Тюмень, а куда-то севернее, где теперь у них нефть и газ. Там хорошо платят. Римма сама ехать отказалась, но рассказала обо мне: все-таки мне одной с ребенком на руках трудно. Даже дала той женщине мой свердловский адрес.
   – И что дальше?
   – Мне никто ничего не написал.
   – И вы не пытались наладить связь?
   – А зачем мне? Я и Римме сказала тогда, что вовсе не хочу уезжать отсюда.
   – Дела… – вздохнул Климов. Приободрившись, сказал: – Валентина Андреевна, я намерен серьезно заняться этой женщиной из Тюменской области. Прошу вас завтра сразу после работы зайти ко мне. Ваши показания надо оформить как положено. Так что захватите паспорт.
   – Хорошо. Я могу уйти?
   – Я вас потревожил, поэтому постараюсь доставить домой. Да!.. Пожалуйста, не волнуйте свою соседку-старушку.
 
   Проводив Рязанцеву, Климов не мешкая поехал к Лыковой.
   Он застал ее дома и, познакомившись, прямо повел разговор о ее ялтинском знакомстве.
   – А я как-то быстро сошлась с ней еще в самолете, – моментально включилась Лыкова. – А когда разговорились, она сразу сказала мне, что им очень нужны кадры.
   – И вы дали ей адрес Валентины Андреевны?
   – Да.
   – А где живет эта ваша тюменская знакомая, помните?
   – Нет, точно не знаю. Даже название поселка из головы вылетело.
   – Как выглядит, сколько ей лет?
   – Она много моложе меня, но чуть постарше Вали. А выглядит как?.. Круглолицая, суетливая: как колобок катается. Черненькая, хорошенькая еще…
   – Вам-то она хоть написала?
   – Нет.
   – А Валентине Андреевне?
   – Тоже, наверное, нет. А то бы я знала.
   Геннадий Климов и начальник отделения уголовного розыска Иван Иванович Усков просидели в райотделе до позднего вечера. Оперативные группы, в состав которых были включены сотрудники торгово-кулинарного училища, докладывали с автостанции, вокзала и аэропорта, что скрывшийся кассир там не появлялась.
   Загадочная, безликая Рязанцева исчезла.
   А телетайп в комнате связи райотдела методично отстукивал телеграмму:
   «Всем, всем, всем! Разыскивается опасная преступница, называющая себя Рязанцевой Валентиной Андреевной. Приметы: рост 150 – 160 сантиметров, 33 – 36 лет, глаза миндалевидные, блондинка, волосы носит распущенными до плеч. На руке кольцо из желтого металла с камнем. Юбка черная, кофта трикотажная ярко-розового цвета. Обута в коричневые туфли на малом каблуке. При задержании немедленно сообщить в Ленинский районный отдел внутренних дел города Свердловска…»
   – …Ну и что мы запишем первым пунктом в план оперативно-розыскных мероприятий? – спросил Усков Климова.
   – Фонарю ясно: установление личности преступницы.
   – Каким образом?
   – Спроси у господа бога.
   – Так и писать?..
   – Не надо, пожалуй. Давай-ка лучше закурим.

2

   Вернувшись домой, Валентина Андреевна устало опустилась на диван. Мысли смешались, и она не могла сосредоточиться на чем-то одном. Она никогда не имела дел с милицией. Поэтому сегодняшний вызов, такой внезапный и необычный, когда ее буквально увели с лестничной площадки в подъезде собственного дома, представлялся ей не иначе как предвестником большой беды. Валентина Андреевна попыталась до мелочей восстановить весь разговор с Климовым и с ужасом поняла, что следователь, собственно, ничего ей не сказал и она бессильна даже предположить, что произошло за ее спиной.
   В мыслях она то и дело обращалась к своим подругам, которые столько лет были рядом с ней в самые тяжелые минуты, и любое подозрение относительно их казалось ей кощунственным.
   Измучив себя окончательно, Валентина Андреевна переоделась в домашнее, кое-как освежилась перед зеркалом и вышла на кухню. У нее не было никакого желания заговорить с соседкой – очень милой и обходительной женщиной, в одиночестве коротавшей старость.
   Но та не сдержалась сама:
   – Валюша, я никогда не видела этого вашего знакомого.
   – А какого вы видели? – попробовала улыбнуться Валентина Андреевна.
   – Извините, я не так выразилась, – поправилась соседка. – Я просто не знала, что у вас есть знакомый.
   – Как видите, появился… Может быть, еще придет, – почему-то предположила Валентина Андреевна и поторопилась в комнату.
   «Какую глупость сморозила…» – подумала, оставшись одна. Ведь завтра нужно самой явиться в кабинет Климова для какого-то официального разговора. Тут же вспомнила о паспорте: не забыть бы утром в спешке.
   Валентина Андреевна присела возле столика с трельяжем, в одном из ящиков которого хранила документы. Перебрав жировки и платежные квитанции за Димкин садик, нашла свидетельство о расторжении брака, профсоюзный билет, добралась до диплома об окончании техникума, отодвинула в сторонку сберегательную книжку, с которой, знала, давно сняты остатки скромных вкладов… Посоображала. Открыла нижнее отделение столика, вытащила большую коробку с лекарствами и рецептами, быстро перебрала их и снова принялась за ящичек с документами…
   Через час-полтора, перевернув в комнате все вверх дном, опустошенная, легла в постель. Паспорта не нашла.
   Валентина Андреевна лежала неподвижно, равнодушная ко всему. Она чувствовала, как усталость, сковавшая ее, тушит остатки мыслей, обволакивая их туманной пеленой. Потом ей стало тепло и уютно.
   Когда она открыла глаза, уличный фонарь высвечивал ажурную вязь тюлевой шторы. Тишина за окном означала глубокую ночь. Сознание спокойно вернулось к событиям минувшего дня, в котором остались и волнения, и усталость.
   Валентина Андреевна подумала о предстоящей встрече с Климовым и стала сосредоточенно восстанавливать в памяти все, что оставило след за четыре года, прожитых без мужа в этой квартире. Ничего радостного. Первый год привыкала к новому положению. Переживать разрыв с мужем было некогда, потому что часто болел Димка. Потом привыкла и вместе с привычкой пришло душевное облегчение, как и должно быть, когда из жизни уходят унизительные ссоры и оскорбления. С нежностью вспомнила подруг, неизменно участливых и верных в житейских затруднениях.
   И, не пугаясь уже, а больше удивляясь, пыталась понять, кто мог сделать ей плохое.
   Ко всему этому странная пропажа паспорта. Она брала его с собой только в тех случаях, когда это было необходимо. «Может быть, еще найдется?..»
   Единственными гостями в ее квартире за эти годы были подруги. Никаких других близких знакомых она не заводила. Впрочем…
   Ей вспомнилась середина нынешнего апреля, неприятный вызов в институт народного хозяйства. После развода она запустила занятия на заочном отделении, кое-как переползала с курса на курс, в конце концов пропустила последнюю экзаменационную сессию, и ее попросту отчислили.
   Вот тогда, ожидая решения своей судьбы, она познакомилась в коридоре возле учебной части с молодой женщиной, которая приехала сдавать экзамены. Со Светланой – так звали женщину – они простояли за разговором часа полтора. За это время к ним никто не подошел: Валентина Андреевна уже давно бывала в институте от случая к случаю, а приезжая, видимо, тоже никого не интересовала.
   День выдался погожий, и, получив справку об отчислении, Валентина Андреевна со своей новой знакомой пошли в центр пешком.
   Уже на площади 1905 года Валентина Андреевна спохватилась:
   – Что ж это я тебя так далеко за собой затащила?!
   – А мне по пути, – ответила Светлана просто. – живу в «Олимпии», на стадионе.
   – Я тоже тут, неподалеку – на улице Шейнкмана. Будет скучно, заходи: по вечерам я всегда дома, – предложила Валентина Андреевна, назвав свой адрес и про запас – рабочий телефон.
   На следующий день Валентину Андреевну послали с проверкой в один из крупных магазинов, и она вернулась домой поздно. От соседки узнала, что к ней приходила женщина, назвавшая себя Светланой.
   – Не хотела ждать? – осведомилась Валентина Андреевна.
   – Сидела целый час. Потом сказала, что пойдет заниматься.
   – Жаль.
   Через день Светлана позвонила на работу, посожалела, что не застала дома, и пригласила к себе.
   Валентина Андреевна в тот же день навестила ее в гостинице. Отыскав семнадцатый номер, застала Светлану в постели.
   – Не заболела?
   – После душа захотелось полежать, – ответила та.
   В номере больше никого не было. На этот раз разговор завязался более откровенный. Светлана пожаловалась, что плохо живет с мужем.
   – Пьет, наверное? – предположила Валентина Андреевна.
   – В том-то и дело, – вздохнула та. – Живем в Кемерово, у него хорошая должность на заводе: инженер. К тому же мужчина заметный, избалован женским вниманием, а я – что?..
   Светлана призналась, что недавно два месяца пролежала в больнице после преждевременных родов, а потом ее забрала к себе мать, живущая в Нижнем Тагиле.
   – Прямо от нее и приехала сдавать экзамены в институт. Готовлюсь, а сама не знаю, что делать: возвращаться к мужу или нет. Детей у нас, наверное, так и не будет. Значит, и семьи – тоже. Но, понимаешь, там не уволилась и не выписалась… Денег поднакопила, вещи тоже почти все увезла. Часть – с собой, остальные – у мамы.
   Валентине Андреевне вспомнилось, что была у Светланы еще дважды. Перед маем увидела у нее новую импортную кофточку, серенькую с красивой отделкой по воротнику. Еще сохранившаяся яркая этикетка прямо-таки заворожила, и Валентина Андреевна стала упрашивать Светлану уступить кофточку. Наконец та согласилась.
   Валентина Андреевна сразу же забрала обновку, пообещав отдать деньги позднее. И тут же, не зная, чем отблагодарить, предложила провести праздник у нее дома.
   – Будем вдвоем, да еще Димка мой.
   – С удовольствием, – согласилась Светлана, – а то гостиница ужасно надоела.
   Первого мая Светлана пришла в десять часов утра. Приготовили стол и просидели до четырех. Потом Светлана ушла и не вернулась.
   Не дала о себе знать и в другие дни.
   Девятого Валентина Андреевна пошла к ней в «Олимпию», чтобы отдать двадцать рублей долга за кофточку, Ей сообщили, что Светлана из гостиницы выехала.
   – Куда? – испугалась Валентина Андреевна. – Я должна ей деньги!..
   – Знаете что? Спросите у девушек из восемнадцатого номера, она последние дни жила там.
   В восемнадцатом номере Валентине Андреевне сказали, что Светлана якобы перебралась в гостиницу «Юбилейная» и живет там где-то на шестом этаже.
   Валентина Андреевна вспомнила, как целый день попусту проторчала в «Юбилейной». По одному имени разыскивать Светлану не стали, а фамилии своей новой знакомой она не знала. Попробовала обходить номера, но толку, конечно, не добилась.
   Так Валентина Андреевна и осталась должницей.
   Предположив, что Светлана выехала по какому-то срочному вызову, Валентина Андреевна расспрашивала своих сослуживцев, не разыскивал ли ее кто-нибудь по телефону.
   Но ею никто не интересовался.
   «Что это я все о ней?» – спохватилась про себя Валентина Андреевна.
   Потом улыбнулась: злополучные двадцать рублей за кофточку Светлане, оказывается, лежат в коробке вместе с Димкиными лекарствами. «Вот куда засунула!..»
   Климов не мог скрыть удивления, когда в десять утра она зашла к нему в кабинет.
   – Валентина Андреевна? – встал он. – А Я через минуту уехал бы. Что так рано?
   – Здравствуйте. Зашла на работу и отпросилась.
   – Спешите с какой-нибудь новостью?
   – Как вам сказать. Наверное, с плохой. Я потеряла паспорт.