Беттгер Нина. Оставить след в теле

Беттгер Нина
Оставить след в теле

   Нина Беттгер
   Оставить след в теле
   Cнова привиделся Алле этот сон.
   Россия, морозные воскресенье и понедельник. Часы пустоты и раскола, отторжения от нормы и насильственного прирастания к запредельному.
   Алла в своей маленькой уютной квартирке, тут же и Антон. Оба повязаны многим и ничем. Все уже обговорено и решено: никогда больше не встречаться, не созваниваться, запрет на воспоминания.
   Вместе на постели, но лишь потому, что в крошечной обители нет другого угла для спанья. Это их последняя ночь. Без секса и нежности, без экспериментов на софе.
   Утром на работу. После завтрака каждый бы отправился в привычном направлении, каждый - сам по себе, и теперь уже навсегда. Так виделось обоим.
   Но утро явилось другим. Уход Антона в никуда, без чая и бутербродов... страх... Аллин вопль, взбудораживший соседей... звонок в университет, где работал Антон... предупреждение профессора.
   В какой раз уже привиделся Алле этот сон... Сон - как регулярное напоминание, как настырное и нежеланное вмешательство в судьбу.
   В Германии Алла прижилась. Прошлая жизнь выныривала на поверхность лишь в сновидениях да редких воспоминаниях. Застревать в ушедшем не привлекало хотелось жить, интересно жить. Общество не плясало вокруг нее, но и не топтало, дышалось свободно - это и казалось главным. Появление же ранее неведомых границ, очерченных новым сообществом граждан и несущих незнакомые проблемы, Аллу не смущало. Все в жизни относительно и не ей менять устоявшийся порядок. Это она, с годами помудрев, хорошо усвоила. Важно было приспособиться, не надорвавшись, расслабиться и открыть себя для всего позитивного.
   Алла стала больше любить себя и ценить свою внешность. Длинные, густые, пепельного цвета волосы, красивый рот. Стройная, ну а здесь - она это быстро поняла - аккуратная фигурка являлась одной из главных добродетелей женщины. Следовало лишь научиться преподносить очевидные достоинства окружающим, несколько отличавшимся своим восприятием красоты и гармонии от бывших соотечественников.
   От максимализма, нередко мучавшего ее в прошлой жизни, и повышенных ожиданий Алла постепенно освободилась. Годы приспосабливания приучили к большей сдержанности. Человеческие слабости никому не чужды, ей тоже, так зачем всех по высшему счету судить? Пока очерченную ею границу другие, обремененные паршивыми человеческими слабостями, не нарушали, она и не протестовала.
   Внимательнее стала к мелочам, способным украсить жизнь мажорными цветами. Их прилежное коллекционирование не просто радовало, а и вооружало надежной защитной реакцией против всего негативного.
   Когда рождались желания - действовала, стараясь не упустить при этом отпущенный шанс. А если что не получалось, не давалось, так и это принимала за нормальное. Жизнь - Алла убедилась и на своем и на чужом опыте непредсказуемо изменчива: раз с улыбкой, раз обдаст равнодушием, а то возьмет и огорошит пакостной неожиданностью из-за угла.
   Незаметно как-то выучился язык. Тут же вернулась бывшая уверенность, добавилась к ней и приобретенная, замешанная на знании своих прав и обостренном чувстве собственного достоинства. Воздушная современная внешность Аллы стала радостно оповещать всех: я знаю, чего хочу, у меня все хорошо, я сильная, удачливая. Очередной шаг на пути к полноценной жизни обучение на курсах, готовящих специалистов для банков, уже три месяца пролетело - дался ей и вовсе без труда.
   Самой главной проблемой в новой, вылепленной практическим умом и природным чутьем жизни оказалось подкачавшее здоровье. Левая нога, стройная, с женственной коленкой и длинными пальцами, ничем не отличалась от правой, кроме одного - два раза за последний год ломалась.
   Почему это происходило, было пока не ясно. Алла верила, что с помощью разных сложных и дорогостоящих приборов все в скором времени разъяснится и она непременно получит необходимую медицинскую помощь. И тогда... ее главная проблема лишится важности и власти, а она, Алла, еще с большей энергией примется лепить дальше свою новую жизнь. Жизнь, в которой непременно должно найтись место и новому мужчине. Кто знает, быть может, им мог бы оказаться Рольф - крепыш, оптимист, цепкий взгляд, светлая шевелюра и нерастраченный запас нежности, - ее новый, двухмесячной давности знакомый.
   Каждый раз после настырного сна-напоминания, а являлся он примерно раз в два месяца, на Аллу нападала меланхолия или, скорее, размытая в своих очертаниях тоска. Избавляться от непрошеной она приспособилась на свой лад, проверенными приемами.
   Помогало пробежаться по магазинам, посмотреть просто или купить что-то, хоть пустячок. Настроение тут же заметно улучшалось. Порой как к противоядию тянуло к книгам, напоминавшим о прошлом. В состоянии тоски обзавелась Алла и уцененным Ельциным за пять марок и Горбачевым по случаю за три пятьдесят. По такой же цене попадались иногда и классики.
   Умиротворяющая музыка тоже порой выручала Аллу. Устроившись на софе поудобней, она забрасывала ноги на подушки и начинала постепенно расслабляться. Особенно хорошо получалось под гороскопную мелодию специальную, как раз для нее, для львицы.
   Сегодня, чтоб отвлечься от поганого сна, Алла решила выбраться в магазин и купить себе "Марусю", духи от модельера Славы Зайцева. Две недели назад увидела ее, наполовину уцененную, в "Россмане". Тогда просто зарегистрировала факт, совершенно не думая о покупке. Теперь же точно знала, что хочет "Марусю". Верилось, что парфюмерные волны сметут мысли о сне и успокоят почти беспрестанно нывшую левую ногу.
   Но пока еще "Россман" не открылся, Алла могла спокойно позавтракать, потом покраситься. Она глотнула крепко заваренный чай - к регулярному кофепитию так себя и не смогла приучить. Вот и Антон тоже очень любил чай.
   Ах, Антон, Антон... Первая встреча с ним оказалась скандальной.
   Алла трудилась в строительной конторе, в бухгалтерии. Иногда, особенно когда шли квартальные отчеты, приходилось много перерабатывать. Это не нравилось, но за работу она держалась - устраивала во всем остальном, не в последнюю очередь и в зарплате.
   В том памятном декабре начальница отдела укатила по горящей путевке, так что Алле, ее заместителю, пришлось взвалить на себя всю ответственность. А это означало- постоянно задерживаться после рабочего дня, прихватывать выходные.
   Вот и этой субботой пришлось пожертвовать.
   Алла позвонила в дверь четырехэтажного здания, где располагалась ее контора, и стала терпеливо ждать. Пожилые вахтеры обычно медленно преодолевали путь от своего рабочего места, стола со стулом и телефоном, до входной двери.
   Но в этот раз дверь открылась неожиданно быстро. В ее проеме возник незнакомый молодой человек с непривычно яркими рыжими волосами, хлипкой конструкции, неприветливый.
   - Здравствуйте, мне нужно поработать, часа три, - нейтрально произнесла Алла.
   - Не, не могу впустить. Откуда мне знать, кто вы, если нет письменного разрешения, подписанного вашим директором, - голос хлипкого прозвучал категорично. И он тут же приготовился запирать дверь.
   - Надо ж, первый раз такое. Все вахтеры меня знают, никогда никаких проблем не было, первый раз вот с вами. Смотрите - у меня ключ от комнаты "Бухгалтерия", написано ведь тут. Откуда ему взяться, если б я там не работала? - Алла мирно пыталась убедить непреклонного рыжего.
   - Меня все это не интересует. Нет разрешения - значит нельзя.
   - Но мне очень надо, понимаете?
   Аллу начал бесить хлипкий вахтер:
   - Я должна работать и мне наплевать на разрешение. Это ваша проблема, что меня не знаете. Теперь вот будете знать, что есть такая, - она резко отодвинула его и быстро направилась к своей комнате.
   С этого момента вахтер ее больше не интересовал. Он же не мог простить Алле бесцеремонности и неповиновения. Пару раз врывался без стука и каждый раз нудил: "Покиньте помещение, вы без разрешения..." Лишь заперевшись на ключ, Алла обрела покой и необходимую концентрацию. Комнату она покинула только после того, как была готова. Уходя, не сказала вахтеру "до свидания" и даже не глянула в его сторону.
   По дороге домой ухватила место в трамвае, набитом субботним народом. За десять минут езды мысленно выругала, но теперь уж как следует, без всяких "вы" и "пожалуйста", хилого стража. Надо ж, возмущалась она, всякие вахтеры были, но таких еще не попадалось.
   Действительно, всякие. И пропащий алкоголик, которого утром не могли добудиться. И девица, глядевшаяся скромной, несчастной и всем за все благодарной, а потом выяснилось, что разных мужиков по ночам приводила. Докопались только после того, как из одной комнаты пропала пишущая машинка. Так что самыми надежными оказывались бабульки-пенсионерки самых разнообразных весовых категорий и разной сохранности.
   Придя домой, Алла тут же выкинула происшествие из памяти. Вон, на мозговую помойку - до него ли? Глянула в зеркало - выдра, месяца два собой не занималась. Яичный желток в волосы надо б вбить и на лицо нашлепать слава богу, яйца всегда можно купить, да и недорогие они. Ногти обработать заусеницы надоели, да что сделаешь, резиновых перчаток не достать.
   Как всегда, накопилось стирки, убраться надо, ковер на двор вынести да вытрясти как следует - пылесос слабый, никакого толку. В воскресенье гости должны нагрянуть, никогда еще у нее не были - родственники из Прибалтики проездом, сами русские. Нет там покоя, трясет их республики - свободу всем подавай, демократию. А ей вот еды надо как следует наготовить - тоже проблема. Да и конфет хороших к чаю нет - где взять теперь?.
   Алла злилась на Горбачева за его перевернутые реформы. Она точно помнила, когда пропали сладости. Началось закрытие, реорганизация, укрупнение и переворачивание министерств и пошла карусель. Как до министерства пищевой промышленности докатилось, так и исчезли сразу и "Красные шапочки" и "Красные маки" и ее любимые "Мишки на севере". А до того, помнит, одна журналистка как-то целую газетную страницу конфетной проблеме посвятила: мол, беда, что так много у нас их производится, плохо, что конфеты залеживаются на складах, появляется беловатый налет, а это признак старения, и как все это нехорошо.
   Зато теперь прекрасно, как же, ни одной конфетки в доме. Алла решила спросить у соседки Тони - может, та где достала и займет ей. Повезло все-таки с Тоней. Одинокая, как и Алла, умная, самостоятельная, даже слишком, таких не так уж и много среди женщин. Внешне ничего, да и сексапильная, а это для мужиков еще важней. И все от природы, совсем не красится. Правда, мировые проблемы ее вечно волнуют, всюду вмешивается, чтоб по справедливости было. Такой трудно мужика для жизни найти, но она их никогда и не искала, сами к ней цеплялись. Правда, не для жизни, а для другого.
   Тоню это, однако, не смущало. Она ценила секс с подходящим партнером при подходящих условиях, а в любви, говорила, давно разочаровалась. Да и характер свой считала неподходящим для семейной жизни. А ей, Алле, все по другому виделось: мужчину как опору надо было, а не только для секса, и о семье мечтала.
   Про секс, бывало, они с Тоней такое загибали - если б кто послушал... Встретятся после любовных приключений и ...:
   - Слушай, и ты только в трусиках танцевала, прям на столе, да ты что? А он чего?
   - А зачем ты дала ему, надо было потянуть, если привязать хотела.
   - Ну и как тебе эта поза, кончила?
   Алла ни с кем больше не могла так открыто о спанье и мужиках болтать, только с Тоней.
   А теперь вот пойдет занять конфеты и точно знает, что если запасец у нее есть, поделится. И попросит помочь вытрясти паршивый ковер, тяжеленный такой. И та не откажет. Нет, правда, повезло с соседкой.
   Алла нажала кнопку звонка, торчавшую из дырки, прокрученной в коричневом утепленном дермантине, которым была обита дверь. Тоня, к счастью, оказалась дома.
   На выбивание ковра ушло минут двадцать, лучше всяких мужиков дело провернули. Наконец, Алла с Тоней, уставшие, вволокли в дом отбитый палками и вывалянный в снегу посвежевший, пахнущий морозом, ковер. Остановились передохнуть на первом этаже - надо было на четвертый, а лифт не работал.
   Вдруг Тоня выпустила ковер из рук, быстро огляделась кругом и цыкнула на Аллу:
   - Смотри по сторонам, предупредишь, если кто пойдет.
   Затем быстро сдернула объявление-плакат со стены, сунула Алле:
   - Хватит, порядочно уже повисело. Долгого чуда не бывает, нужен короткий шок, а потом...
   - А что потом? - Алла подхватила откнопленный лист.
   - Когда-нибудь все позабудется, начнут снова гадить. Что ж, опять повешу этот текст или еще что-нибудь придумаю.
   Соседка доверилась только Алле, больше никому. В их десятиэтажном доме-башне уже два месяца висел большой плакат. И написала его не святая сила, как, наверняка, думали соседи, а Тоня. И никто его не срывал, не чиркал по нему и два месяца в доме не было никакого вредительства. А текст был таким:
   Милые мальчики и девочки,
   развлекающиеся сжиганием кнопок в лифте, битьем стекол, порчей стен
   и дверей!
   Не забывайте, только не забывайте о том, что с вами, творящими зло,
   когда-нибудь обязательно случится что-то ужасное, сопровождающееся
   мучениями.
   Вы спросите - почему?
   Да потому, что негативное биоэнергетическое поле, концентрирующееся
   вокруг вас, со временем обретет разрушительную силу. И совсем
   необязательно, чтоб жильцы знали вас в лицо, главное
   они все желают вам только плохого за чинимое зло.
   Это доказано. Подумайте, милые, о себе.
   Дай Бог вам разума!
   Алла впихнула плакат в пустое нутро ворсистой трубы-ковра. Все, на покой, отслужил свое, правильно говорит соседка - долгого чуда не бывает.
   Уборку Алла провернула, успела и еды как следует наготовить. От всего этого страшно устала и снова пошла к Тоне, теперь уже с другой целью поплакаться на каторжную жизнь. Ну а, вернувшись, тут же нырнула в одинокую холодную постель и сразу заснула.
   На следующее утро Алла проснулась от колющей боли в животе. С трудом разогнулась, еле доплелась до туалета. Наверно, что-нибудь не то съела, вот пронесет как следует и тогда все пройдет, решила она, да и активированный уголь еще приму. Но поноса не было. Боль не прошла и после завтрака, правда, немного притупилась. Настроение стало паршивым, мысли зациклились на страшных болезнях.
   Наезд гостей Алла как-то пережила. Улыбалась то и дело, подавала, уносила, а сама только и ждала, когда ж начнут прощаться. Что рассказывали, о чем смеялись - все выпало из памяти, а может туда и вовсе не закладывалось. Одно лишь задержалось - ужимают их там, русских, худо им, раньше лучше было. Признаться, что живот болит, не решилась, тогда б родственнички уж точно почувствовали себя после визита отравленными и всем бы только об этом и рассказывали.
   К понедельнику боль тоже не прошла. Порой лишь ослабевала, но потом снова заявляла о себе с еще большей силой. Алла сидела поникшей бледной поганкой за рабочим столом, заваленным бумагами, которые не ждали и страдала. Начальницы не будет еще целую неделю, а отчет делать надо. Она не может просто взять больничный, отлеживаться и отпаиваться какими-нибудь травами. Директор сгрызет, что-то надо предпринимать.
   На известных экстрасенсов Кашперовского и Чумака, довольно часто выступавших по телевизору, было мало надежды. Они, правда, обещали поставить на ноги все больное и полуздоровое население огромной страны, но...
   Первого она избегала - черный маг, властелин, таким ей представлялся, боялась попасть под влияние. Увидев первый раз на экране, ужаснулась - что же будет, если ему еще больше власти дать? Да потом еще этот страшный случай: одна тридцатидвухлетняя с отцовой работы умерла ночью от почти нулевого давления после сидения у телевизора с Кашперовским, обещавшим нормализовать давление и тем, у кого оно повышенное и тем, у кого пониженное. Быть может, экстрасенс был совсем и ни при чем, кто знает, но Алла после этого все же решила больше никогда не впускать его, пусть всего лишь и через экран, в свою квартиру.
   Чумак, говорили, никогда никому не навредил и это уже было хорошим знаком. Хотелось верить, что и помочь может. Алла поначалу, как и многие другие, терпеливо заряжала его доброй энергией зубную пасту и кремы, воду и еду. Но никакого чуда не происходило, а долго ждать не хотелось. В какой-то момент одолела лень и стало наплевать на возможное чудо, которое, кто знает, когда-нибудь бы явилось, а, может, и не явилось бы никогда.
   Сейчас, в критической ситуации, Алле требовалась эффективная быстрая помощь. Но где найти такую? Не так давно, правда, ее познакомили с одним экстрасенсом и он даже побывал уже в квартирке - определял негативные зоны. И надо ж, как раз там, где стояла софа, и оказалась плохая полоса. Но они тут же вдвоем переставили мебель и сразу после этого Алла стала крепче спать. Симпатичным оказался он, этот экстрасенс. Если б найти...
   Но Алла знала, на него огромный спрос - мог не только лечить, но даже и болезни наперед предсказывать с помощью замеров биополя. Вот и сейчас кто-то разнес новость, что он в Германии, пригласили на эзотерический конгресс.
   Алла слышала, правда, еще об одном экстрасенсе, известном в ее городе, и что он уже по местному телевидению выступал. Быть может, его поискать?
   Она позвонила знакомому с телевидения, с которым не только здоровалась, но и была пару раз в одной кампании. Оказалось, он знает, о ком речь и пообещал с ним связаться. Спросил при этом, не может ли Алла достать растворимый кофе. Она не открыла всю правду - что родня с Прибалтики подарила две банки. Алла сказала, что вывернется наизнанку и достанет желаемое, только уж он тогда непременно должен разыскать ей экстрасенса по имени Антон, причем срочно.
   Аллин спаситель позвонил вечером следующего дня. К этому моменту боль в животе не исчезла и проблема оставалась актуальной. Кофе ждал знакомого с телевидения в кухонном шкафу на верхней полке - там, где был припрятан и запас чая. Слава богу, хоть этот резерв есть, радовалась Алла, а то талонов на любимый напиток в этом месяце не давали, ну а без чая она не может. С экстрасенсом собиралась расплатиться деньгами, а не кофе - где ж его взять?
   Антон спросил адрес Аллиной работы, она назвала. И тут последовало чудо. Алла принялась подробно объяснять, как найти комнату, но он вдруг перебил ее:
   - Я должен сразу, как войду в здание, повернуть налево, затем пройти по коридору и подняться по лестнице на второй этаж, затем направо, третья комната. Правильно?
   - Да, а откуда вы знаете?
   - Я вижу... по телефону. Почему нет? Лечить на расстоянии по телефону, без единого слова, для меня не проблема. Так почему ж не увидеть, где расположена ваша комната.
   Он рассмеялся. Алла тут же уверовала в его необыкновенные возможности, у нее даже на время разговора исчезла боль в животе. Радовалась, что наконец-то нашла настоящего целителя.
   Договорились, что Антон придет к ней на работу на следующий день, ровно в шесть вечера.
   В назначенное время открылась дверь Аллиной комнаты.
   - Здрасьте - непривычно рыжий хлипкий вахтер зашагал к столу. Разозленная как его прошлой, не забытой ею, наглостью, так и теперешней, Алла раздраженно выпалила:
   - Разрешение вам опять, что ли, надо? Сейчас не выходной. Что еще нужно?
   - Меня зовут Антон, вы хотели, чтоб я помог. - Он проговорил свою короткую вступительную речь очень быстро, улыбался при этом и глядел на Аллу внимательно и приветливо. Но никакого следа чувства вины или смущения не замечалось.
   - Не может быть, вы - экстрасенс? Так вы же вахтер, издеваетесь что ли надо мной?
   Но Антон не издевался. Он сел за стол напротив, где обычно сидела бухгалтерша Люся, мать-одиночка, убегавшая частенько с работы раньше всех, чтоб получить из детсада пятилетнего Славика, и ей это не всегда, но часто прощалось.
   Стол был не убран. Люся впопыхах забыла про огрызок яблока, лежавший теперь потемневшим укором на счетной машинке. Антон взял огрызок за короткий хвостик и выбросил в мусорное ведро. А затем принялся рассказывать о себе.
   Алла постепенно оттаяла и поверила, что экстрасенс может быть одновременно и вахтером, в принципе одно другому не мешает. Оказалось, что Антон студент последнего курса и еще трудится на кафедре биофизики, а вот недавно решил подработать и вахтером.
   В тот же вечер они переспали - у нее, на широкой софе с мелкими коричневыми цветочками по темно-желтому полю. Даже не постелили постельное белье, не до того было. Раньше Алла никогда не позволяла себе такой скорости. Положено было неделям или месяцам пробежаться между первым, обещающим нечто, прикосновением и близостью. Но в этот раз все выглядело по другому.
   Перед тем, как они оказались на коричневых цветочках, Антон произнес:
   - Мы бы ведь все равно когда-нибудь пришли к этому. Так зачем терять время?
   Когда хлипкое с виду тело вахтера обволокло и обожгло ее, подчинив и расковав, Алла поняла, что увязнет в чувствах к нему.
   Что он имел, чего у других не было? Не размеры и не красота, не какая-то особенная сила - нет, нет, не это. Просто любое его движение, ласки - все было совершенным именно для нее, Аллы. Гармония каждого акта, свивашего их рвущиеся к соединению тела, - без снижения ноты, на неправдоподобной ноте. Он, ее Антон, становился Аллой, она им. Влекомые какой-то необъяснимо сильной энергетической волной, они входили друг в друга и медленно погружались в состояние экстремального наслаждения. Никогда раньше она не испытывала так интенсивно высший момент сближения.
   Впрочем, какой момент? Целая серия, один за другим. Приступы оргазма измочаливали наслаждением ее тело и чем чаще это случалось, тем все больше возрастала потребность в повторении - потребность надрывная, отгонявшая все прочие желания и мысли.
   На следующий день, не произнеся ни слова, они снова оказались на коричневых цветочках по темно-желтому полю. Антон достал специальные крепления. Алла, никогда подобного не видевшая, поняла, что хочет испробовать с ним все. Фантазии, которых прежде за собой не замечала, будоражили, влекло изведать неиспытанное.
   Она лежала с раскинутыми руками и ногами, не в состоянии ими пошевелить. Полное подчинение желанному мужчине, не навсегда, а лишь на короткое время, - вот она, дразнящая сладость. Потерять себя, утонув в наслаждении плена, а потом и самой пленить бывшего владыку. И когда распятый Антон добровольно лишился власти, Алла подхватила ее и, замучив себя нескончаемыми приступами, чуть не потеряла сознание.
   Позже Алла попыталась дать имя своему чувству к Антону. И наконец нашла - зависимость, да, это была сексуальная зависимость. Она чувствовала, что не смогла бы принять его всего, таким, какой он есть, вне постели, и ей совсем не хотелось фантазировать с ним о совместном будущем. Но она хорошо представляла себя в его объятьях даже на ободранном рабочем столе, среди балансов, докладных и приказов.
   Первый месяц они встречались каждый день, проводили время на коричневых цветочках или в разговорах. Боль в животе прошла, Алла совсем даже забыла про нее. Из разговоров с Антоном она все больше узнавала, как он лечит людей, как вообще пришел к этому.
   - Знаешь, - однажды он особенно разоткровенничался, - когда я в первый раз заметил, что могу влиять своей энергией на людей? Одного одноклассника, в третьем классе это было, я просто терпеть не мог. Раздражал меня все время, может, и завидовал ему, сильному и высокому. Раз получилось - шел он домой после школы, а я сзади оказался. И так мне вдруг захотелось какую-нибудь гадость сотворить, ну, например, сделать, чтоб он грохнулся с полного размаху. Начал концентрироваться на этой мысли, представил, как мощная энергия толчком сваливает выскочку. Упал ведь, как и задумано было. Ну а потом я уже разное пробовал - и указку у нелюбимых учителей из рук выдергивал и головную боль на них насылал.
   После Антоновых откровений Алла поняла, что боль в животе была ни чем иным, как местью Антона за ее наглое поведение при их первом знакомстве. Поняла, но ничего не сказала. К чему? Бросить его все равно не смогла бы, отомстить не в силах да и не хочет. Что уж ворошить прошлое - хорошо ведь им сейчас.
   Шел третий месяц сексуальной лихорадки. И если поначалу после колдовских соединений Алла испытывала особый подъем энергии и с удовольствием хвасталась этим перед Тоней, то со временем все изменилось. Начали подминать какая-то непонятная усталость и пустота. И чем больше оргазмов Алла испытывала, тем сильнее потом гудело в голове.
   Алла решила поговорить о проблеме с Антоном, но в намеченный для откровений день встретиться не удалось, что-то помешало. К вечеру она почувствовала себя совсем нехорошо. Решила ему позвонить - тот должен был дежурить. Антон сразу заверил, что поможет и велел Алле ровно в двадцать три часа тридцать минут сесть на софу, сконцентрироваться и представить его перед глазами.
   Что Антон порой с успехом лечит больных по телефону, она знала и доверяла ему полностью. Одну совсем глухую так вылечил, мужчину знакомого от рака спас. Но телефона у Аллы не было. Однако, Антон заверил, что идет и без него, главное - сделать все так, как он ей скажет.
   Ровно в полдвенадцатого Алла расположилась поудобней на софе и замерла, стараясь сосредоточиться на приеме энергии. Постепенно она стала ощущать, как к голове устремилась волна освобождения. Стало много легче, но потом почему-то заныло все тело. Противная тягучая боль усиливалась, появилась общая слабость. Алла расценила изменение состояния как положительный знак. Боль - это лишь временно, Антон, конечно же, поможет, она в этом уверена.