Беверли Джо. Самый неподходящий мужчина

   Он отвернулся, мысленно устраняясь. Дела Дамарис улажены, так что теперь он свободен и может обдумать обеспечение безопасности завтрашнего путешествия. На пустой желудок думается плохо, поэтому он направился к столовой. В тот же момент его окликнули:
   — Сэр!
   Он обернулся и увидел лакея, спешащего за ним с запиской в руке.
   «Ну что там еще?» — подумал Фитц, разворачивая незапечатанное послание от маркиза Родгара, призывающего его к себе. Черт бы его побрал! Фитц предпочел бы сначала поесть, но когда зовет Черный Маркиз, следует подчиняться немедленно и беспрекословно. Он последовал за лакеем и вошел в кабинет. Родгар, холодный и непроницаемый, стоял у огня. Неужели Дамарис рассказала маркизу о том, что произошло в карете?
   Фитц поклонился.
   Родгар кивнул и указал на кресло. Когда они оба сели, он сказал:
   — Прошу, поведайте мне во всех подробностях об утренних событиях, касающихся мисс Миддлтон.
   Фитц рассказал, как все было, за исключением, разумеется, поцелуя. Он не прочел ничего на лице своего собеседника.
   — Вы увидели, что карета уезжает. Как?
   — Я встаю рано, милорд. Когда я поднялся, то выглянул в окно, чтобы посмотреть, какая погода. Тогда-то я и увидел отъезжающую карету.
   — Почему вы решили, что в ней мисс Миддлтон?
   — Я не знал наверняка, но должен был проверить.
   — Но из-за этой вашей проверки Эшарт остался без защиты.
   Фитц имел многолетний опыт в умении скрывать свое раздражение перед вышестоящими чинами.
   — Мы с вами сошлись на том, что мне никогда не удастся уследить за каждым его движением, милорд, не сказав ему, почему я это делаю. Я полагал, что пока он спит в своей комнате в вашем доме, ему ничто не угрожает. — Фитц увидел лазейку и ухватился за нее. — Зато сейчас он встал и спустился вниз к завтраку. Мне следует поспешить к своим обязанностям.
   — Пожалуйста, сядьте, Фитцроджер. — Несмотря на учтивый тон, это был приказ. — Эшарту в данный момент ничто не грозит, аменя немедленно информируют о малейшем изменении ситуации. Фитц сел. Что-то изменилось. Эти рождественские празднества были увеселениями элегантно-утонченными, но спокойными и непринужденными, и он полагал, что Эш здесь в безопасности. Он все равно принимал меры предосторожности и был начеку, но не ежесекундно.
   — После вчерашних событий опасность, грозящая Эшарту, вполне вероятно, возросла, — возвестил Родгар.
   Фитц стал лихорадочно соображать, что же такого из вчерашних событий он упустил. «День подарков», второй день Рождества, — это праздник для слуг в Родгар-Эбби, поэтому большинство гостей по мере возможности сами заботились о себе. Сестра маркиза леди Уолгрейв недавно родила, посему требовалась детская прислуга, и наверняка леди Эшарт не отпустила своих приспешников попировать и потанцевать. Приезд вдовы и последующие за ним события были захватывающими, но едва ли опасными.
   — Вдова? — спросил он. — Вы думаете, она представляет опасность для Эша? Уверяю вас, милорд, она души в нем не чает.
   Родгар вскинул руку, останавливая его.
   — Разумеется, она не причинит ему вреда. Во всяком случае, не насилием. Губительна его помолвка, особенно ее пылкий характер.
   — Без должного достоинства, милорд, я согласен, но губительная?
   — Когда мы разговаривали в Лондоне, мой кузен неспешно продвигался к союзу с состоянием мисс Миддлтон. Теперь же ему не терпится как можно скорее вступить в брак с мисс Смит. Я выиграл немного времени, убедив его подождать, пока Дженива не будет представлена ко двору, но это лишь несколько недель.
   Терпение Фитца лопнуло.
   — Недель до чего?
   — До того, как наемный убийца будет готов на все. Намерение Эша жениться как можно скорее делает ситуацию критической. А его решение уехать отсюда вместе с нашей бабушкой усложняет ее до крайней степени. — Путешествие представляет некоторый риск, милорд, но оно может быть проделано за день.
   — Как бы то ни было, в Чейнингсе не будет так безопасно, как здесь.
   — Штат обслуги там крайне мал, это верно.
   — Я пошлю дополнительных верховых с вашей партией, и они могут остаться, чтобы помочь с предстоящей поездкой в Лондон. Я также организую, чтобы несколько подготовленных людей находились поблизости и поступили в ваше распоряжение, если понадобится. Рекомендую по возможности удерживать Эшарта в доме.
   — Нелегко, но я сделаю все, что в моих силах, милорд. Так, значит, после свадьбы Эш будет вне опасности? Тогда почему бы не ускорить свадьбу? Уверен, что его можно убедить.
   Выражение лица маркиза осталось суровым и непреклонным.
   — Со свадьбой сопряжена предельная угроза. Мы должны надеяться, что к тому времени проблема будет решена.
   — Если вы больше не можете дать мне никакой информации, милорд, я вернусь к своим обязанностям.
   — Вы, похоже, чем-то расстроены. Нотка юмора оказалась последней каплей.
   — Чертовски трудно сражаться с тенью, милорд. Когда речь идет о жизни и смерти, я предпочитаю твердую почву и полную ясность.
   — Как все мудрые люди. — Родгар поднялся проводить его до двери. — Мне очень жаль, но я связан строжайшим требованием сохранить подробности в тайне. Для вашего же блага, — добавил он. — Знание опасно.
   Это натолкнуло Фитца на размышления. Он-то полагал, что угроза исходит от врагов из разряда обычных: тех, кто завидует успеху Эша у женщин или даже его манере носить сюртук; тех, кто стал жертвой его горячего нрава или считает себя по его милости рогоносцем. Слова Родгара наводили на мысль о государственных делах и тайнах, от чего, полагал Фитц, ему удалось отделаться. Но какое отношение эти дела могут иметь к Эшу? Он принимает гораздо меньшее участие в политической жизни, чем следовало бы. — Незнание тоже может быть опасным, — заметил он.
   — Выбирайте из двух зол. Фитц помедлил, потом сказал:
   — Я выбираю знание.
   Легкая улыбка маркиза была одобрительной.
   — В таком случае я сожалею, но это запрещено.
   — Кем? — Фитц сознавал, что его тон возмутителен, но ему уже было все равно.
   — Королем.
   Все остановилось. Фитц мог бы поклясться, что позолоченные часы перестали тикать, и даже языки пламени в камине замерли.
   Родгар преподнес свои первоначальные распоряжения как идущие от короля, но многое из того, что делается именем короля, не имеет ничего общего с его величеством. Если же король лично заинтересован в этом, тогда он, Фитц, ничего не желает об этом знать. Возможно, он единственный, кто в состоянии защитить Эша. Он имеет знания, опыт, и он на месте.
   — Итак, милорд, опасность, грозящая Эшарту, связана с важными государственными делами. Я должен уберечь его, не подавая ему ни малейшего намека на опасность. Его помолвка увеличивает риск, но вы не пытаетесь предотвратить его отъезд из этого дома, где он в безопасности.
   — Не вижу способа заставить его остаться. Он прав в том, что не может позволить огорченной вдове одной возвращаться в Чейнингс. В любом случае Эшарт скоро поедет в Лондон для представления Дженивы ко двору. Насколько хорошо он управляется со шпагой?
   Фитц задумался.
   — Хорошо.
   — Только хорошо или вы скупитесь на похвалу? Немного подумав, Фитц повторил:
   — Хорошо.
   Он понял, о чем спрашивает Родгар. Вызов на дуэль использовался как способ убийства и раньше.
   Родгар немного помолчал, задумчиво глядя вдаль.
   — Я бы хотел сам оценить его способности. Мы проведем состязание по фехтованию. Незадолго до обеда. В два часа. — Он взглянул на Фитца: — Не считая дуэли, как бы вы его убили?
   Этот разговор был похлеще стремительной рукопашной схватки.
   — Тонкий кинжал во время деревенского праздника. Если воткнуть правильно, жертва вначале почувствует лишь легкий удар, и крови мало. Есть время скрыться. Но нет, это должно выглядеть как несчастный случай. Вы можете объяснить этот аспект, милорд?
   — Король, как я уже сказал, лично заинтересован и ясно дал понять, что благополучие Эшарта священно.
   — У меня такое впечатление, что они недолюбливают друг друга.
   — Верноподданный не может не любить своего короля, — мягко отчитал его Родгар. — Но да, его величество не питает любви к Эшарту. Это идет от детского соперничества.
   Должно быть, потрясение Фитца отразилось у него на лице, ибо Родгар улыбнулся.
   — Они почти одного возраста, и вдова увидела в этом возможность создать Эшарту положение при дворе. Она устроила, чтобы они играли вместе. Эшарт одарен многими талантами от природы, но учтивость и умение угождать пришли позднее.
   — Он выигрывал.
   — Во всем. Разумеется, его величество выше таких мелочных обид, но и совсем забыть их не может.
   — В таком случае покровительство великодушно с его стороны.
   — Его величество справедлив. Поэтому те, кто желает смерти Эшарта, не хотят быть пойманными на этом. Посему, какие виды якобы случайной смерти вы могли бы изобрести?
   — Дурная еда, плохая лошадь, небольшая рана, которая не заживет. Существуют яды, которые имитируют сердечный приступ, апоплексию и припадки. Наемный убийца сведущ в премудростях этого ремесла?
   — Возможно, поэтому вас и рекомендовали для защиты.
   Фитцу больше нечего было сказать. Ситуация была странной, но он не усомнился, что Родгар и король всерьез обеспокоены. — Что касается путешествия, — продолжил Родгар, — у Эшарта здесь две кареты: в одной приехали двоюродные бабушки, а в другой прибыла вдова. Они обе могут вернуться вместе с еще двумя — для багажа и для слуг. Мои люди поедут впереди, чтобы подготовить остановки по пути следования для смены лошадей и отдыха. Им можно вполне доверять.
   Фитц предположил, что Черному Маркизу временами приходится заботиться о собственной безопасности. Он задумался над другими вопросами организации путешествия.
   — Вдова потребует для себя лучшую карету, милорд, поэтому Дженива может поехать в другой. Не стоит сажать их вместе.
   — Безусловно. Но у Дженивы будет компаньонка. Двоюродная бабушка Талия согласилась поехать с ней.
   Фитц надеялся, что глаза не выдали его тревоги. Он чувствовал себя верблюдом, на которого нагружают все больше и больше тюков. Его первостепенная задача — охранять Эша. Вдобавок он должен сопровождать взбешенную вдову и человека, на которого она больше всего зла, — Джениву. В довершение этого выясняется, что ему еще предстоит взять с собой золовку вдовы, леди Талию Трейс, а между двумя дамами старая неприязнь. Леди Талия — сестра давно умершего мужа вдовствующей маркизы, Чейнингс когда-то был ее домом. Говорят, однако, что вскоре после свадьбы мать маркиза и его незамужние сестры поселились в Танбридж-Уэллз и с тех пор не возвращались в Чейнингс.
   Пожалуй, неудивительно, что леди Талии захотелось навестить этот дом, но она, мягко говоря, эксцентрична. В свои семьдесят она одевается так, словно ей семнадцать, болтает без умолку и любит вмешиваться в жизнь других людей. К тому же она помешана на висте. Фитц не жаловал эту игру, но знал, кто будет четвертым. Уж точно не вдова.
   — Полагаю, надо радоваться, что на светлых волосах седина не видна, милорд.
   Родгар улыбнулся:
   — Тем более что я намерен послать еще и Дамарис Миддлтон в эту поездку.
   Фитц редко задавался вопросом, бывают ли сны наяву, но, быть может, он все еще спит, ибо у него сейчас определенно галлюцинации. — Она последний человек, кого Эш с Дженивой захотят видеть рядом, а Чейнингс — не то место, где она хотела бы находиться.
   — Это позволит ей избежать нежелательного внимания здешней публики и даст мне время исправить впечатление от вчерашнего. Я также надеюсь, что они с Дженивой научатся быть приветливыми. Когда они выйдут в свет, то по-прежнему будут в центре внимания.
   Привыкший манипулировать людьми, маркиз плел какую-то интригу.
   — Посылая мисс Миддлтон, вы подвергаете ее опасности, милорд.
   — Этот наемный убийца знает свою цель и не будет небрежен.
   — Самый легкий способ замаскировать убийство — сделать его одним из многих.
   Родгар нахмурился:
   — Вы правы. Однако Джениву вряд ли удастся отговорить, да и леди Талия хочет поехать. Я верю в вас. И вы должны понять, что сейчас для Дамарис лучше уехать отсюда. Оставшись, девушка будет постоянно, так сказать, под прицелом, а она склонна вначале стрелять, а потом думать. Быть может, вам удастся исправить это, пока будете в Чейнингсе.
   — Я должен быть ее наставником?
   — В этом и в других вещах. Помогите ей понять, что она желанная женщина. — Видимо, шок отразился на лице Фитца, потому что Родгар добавил: — Исключительно с помощью флирта и комплиментов. Но она дочь пирата и склонна не задумываясь протягивать руку за тем, чего ей хочется. Для нее будет лучше не хвататься за первого же придворного, который вскружит ей голову.
   — Это маловероятно, милорд. Она твердо намерена заключить выгодную сделку.
   — Мне хотелось бы для нее большего.
   — Вы романтик, милорд?
   Фитц иронизировал, но Родгар вскинул брови:
   — Я женился по любви менее пяти месяцев назад. Кем же я еще могу быть?
   Фитц не знал, что и сказать. Любовь супругов была не в моде.
   — Стыд и позор, я знаю, — усмехнулся Родгар, — но, как большинство новообращенных, я истово верующий. Я желаю любви для всех. Эшарт уже уверовал. Я желаю того же для Дамарис и, когда придет время, разумеется, и для вас.
   — Благодарю вас, но нет, сэр.
   — Мой опыт подсказывает, что любовь не подчиняется рассудку и от нее не просто отказаться. Не позволяйте флирту выходить из-под контроля.
   Фитц чувствовал себя неуверенным и издерганным, словно продвигался в тумане, в любой момент ожидая засады.
   — Если вы не доверяете мне, милорд, то зачем вы поручаете мне это задание.
   — Насколько я понял, вы с Дамарис уже выработали такой план. Я просто развиваю его. Состязание по фехтованию будет прекрасной возможностью показать, что она не питает нежных чувств к Эшарту и развлекается в свое удовольствие с вами. То есть если... вы фехтуете?
   — Да, милорд.
   — Значит, будете сопровождать ее вниз, очаровывая и всячески угождая. На состязании она встретится с Эшартом и Дженивой без всякого намека на неудовольствие.
   — Эшарт знает об этом?
   — Я сообщу ему. Дамарис с Дженивой будут сидеть вместе, как подруги...
   — Подруги! — Этот человек невозможен. — Вы не боитесь, что кто-нибудь из гостей может использовать состязание для того, чтобы совершить убийство?
   — Нет, — сказал Родгар, — но если кто-то и попытается, это, несомненно, прояснит ситуацию. Мы будем использовать фехтовальные рапиры, — добавил он. — Затруднительно убить кого-то рапирой.
   Чувствуя себя загнанным в угол и обведенным вокруг пальца, Фитц спросил:
   — Мне позволено выиграть? Тяжелые веки слегка приподнялись.
   — Вы считаете, что можете?
   Родгар слыл блестящим фехтовальщиком, но Фитц ответил:
   — Да.
   Маркиз помолчал, задумчиво глядя на него, затем улыбнулся:
   — Состязание станет еще более интригующим. Очень хорошо. После соревнования мы пообедаем в мире, гармонии и веселье. Вечером будут танцы, где Дамарис сможет показать, что она бодра, весела и не влюблена. А завтра, если позволит погода, она уедет, прежде чем маска упадет.
   — Вы сообщите мисс Миддлтон обо всем этом, милорд?
   — Нет, сообщите вы. Найдите способ убедить ее согласиться.
   Фитц обреченно подумал, уж не наказание ли это ему за то, что он вернул Дамарис обратно.
   — Наше обсуждение завершено, милорд? — спросил он.
   — Не совсем. Вы можете позволить себе гардероб для выхода в свет?
   — Нет, поэтому вам придется подыскать другого телохранителя для Эшарта при дворе.
   — Вы посещаете игорные дома?
   Глупо надеяться, что Родгару неизвестно, что он использовал эти заведения, чтобы пополнить карманы.
   — Время от времени.
   — Вы знаете заведение Шебы на Карлион-стрит?
   — Слышал о нем. Местечко для избранных. Родгар улыбнулся:
   — Верно подмечено. Изысканный ад для сливок общества. Уверен, что кое-кто из наших титулованных грешников предпочел бы окончить свои дни в таком аду, чем гореть в геенне огненной рядом с отбросами. В любом случае играйте у Шебы. Вы сорвете банк, что объяснит, почему вы можете позволить себе дорогое платье.
   Похоже, что ухоженные руки Родгара запущены в весьма оригинальные пироги. Но Фитц не хотел идти ко двору или вращаться в высших кругах.
   — Одиночный выигрыш, даже вполне приличный, не обеспечит меня всем необходимым, милорд.
   — Тогда я рекомендую «Паргетер», заведение, где камердинеры избавляются от подаренной им слишком роскошной одежды. Фитцу были знакомы такие места, но Родгар должен знать, что его будут демонстративно избегать при дворе и не допустят во многие дома.
   — А если я предпочту не вращаться в придворных кругах, милорд?
   — Я буду разочарован. А Эшарт останется без должной защиты.
   — Несмотря на ваше постоянное присутствие, милорд?
   — Мой дорогой Фитцроджер, находясь при дворе, я вовлечен в дуэли с дюжиной оппонентов и в танец с акулами, шныряющими у моих ног. У меня нет времени на развлечения.
   Искренность этих слов была обезоруживающей, и Фитц перестал упорствовать. Быть может, покровительство Родгара и Эшарта воспрепятствует открытой враждебности, но вернуться в свет будет чертовски неприятно.
   — Хорошо, милорд. — Он исполнил один из своих наиболее витиеватых поклонов и поспешил ретироваться, увидев одну светлую сторону всей этой кутерьмы. Теперь он сможет охранять Эша, не покидая Дамарис. Если, конечно, ему удастся убедить ее согласиться отправиться в Чейнингс в качестве милой компаньонки Дженивы Смит.
   Он не сможет выдержать это на пустой желудок. Отправившись в столовую, Фитц обнаружил там Эша и Джениву, сидящих рядышком с таким видом, словно вполне могут питаться одним воздухом, пока вместе. Лорд Брайт Маллорен, брат Родгара, тоже находился за столом, но сразу после прихода Фитца извинился и ушел.
   Совпадение? Или лорд Брайт был временным телохранителем даже здесь, в Родгар-Эбби?

Глава 5

   Когда Дамарис вернулась в свою комнату, энергия отчаяния, которая бурлила в ней целое утро, вся вытекла. Большую часть предыдущего дня она проспала под влиянием опия. Это и неизбежность краха почти всю ночь не давали ей уснуть. Силы ее истощились, и, кратко поведав Мейзи новости, девушка сняла верхнюю одежду, забралась в постель и уснула крепким сном. Проснулась она от того, что Мейзи трясла ее.
   — Без четверти час, мисс. Вам пора вставать.
   — Зачем? Обед только в три.
   — Да, но заходил этот Фитцроджер и сказал, что в два вы должны идти с ним на состязание по фехтованию. Часть вашего плана показать, что вы не переживаете из-за Эшарта. Хоть я и не думаю, что вам стоит связываться с этим типом. Он охотник за приданым как пить дать.
   — Лорд Эшарт? — спросила Дамарис, нарочно притворившись, что не поняла, о ком речь. — Ну разумеется. Точнее, был им.
   — Фитцроджер! — воскликнула Мейзи. — А это записка от маркизы, ее слуга сказал, что это срочно. Он ждет за дверью.
   Дамарис села, протирая глаза.
   — Что ей нужно?
   Она развернула сложенную бумагу и обнаружила короткий приказ немедленно явиться в комнату вдовы. Дамарис подумала было отказаться, но решила не демонстрировать своего страха перед деспотичной старухой и выбралась из постели.
   — Сейчас я снова облачусь в свою дорожную одежду, но приготовь что-нибудь к тому времени, как я вернусь. — Она поспешно натянула тяжелую юбку и стеганый жакет, перебирая в уме свой гардероб. — Осенний закат.
   «Осенний закат» — цветистое название, данное портнихой за рыжевато-розовый цвет шелка, из которого было сшито платье. Здесь Дамарис еще не надевала его. Чувствуя себя неуверенно в новом для нее мире, она выбирала более приглушенные тона.
   Однако сегодняшний день требовал смелости, как никакой другой.
   — Ваши волосы растрепались, мисс, — сказала Мейзи. Дамарис села, чтобы служанка привела их в порядок.
   — Поторопись. Позже причешешь меня как следует.
   — Тогда вам лучше не задерживаться, мисс.
   Дамарис вышла и проследовала за лакеем извилистым путем до двери, где он постучал и, услышав властное «войдите!», открыл дверь.
   Старая дама возлежала на кровати, совсем не похожая на тирана. Леди Эшарт была маленького роста и полная, что создавало обманчивое впечатление мягкости. К тому же она одевалась в теплые цвета, отделанные кружевными рюшами. Волчица в овечьей шкуре.
   Ее теплый стеганый ночной колпак был окаймлен широкой оборкой английского кружева с голубой вышивкой и завязан ленточками под пухлым двойным подбородком. Из-под чепца виднелись седые локоны того же цвета, что и пушистая шаль из серой шерсти. Здесь не было запаха, присущего старости, лишь легкий аромат лаванды.
   Это все было причиной теперешних бед Дамарис. Когда она навещала Чейнингс как будущая жена Эшарта, вдова показалась ей надменной, но приятной. Сейчас дама взмахом руки отослала свою немолодую служанку и рявкнула:
   — Я недовольна вами, мисс Миддлтон. Дамарис не опустится до пререканий.
   — Я сожалею, леди Эшарт.
   — Это катастрофа, девочка, и вина за нее полностью лежит на тебе. Пребывание здесь Эшарта не входило в мои планы, но раз уж такое случилось, разве ты не могла извлечь из этого пользу, вместо того чтобы позволить вертихвостке вонзить в него коготки?
   Дамарис сосчитала до трех.
   — Эшарт прибыл сюда с мисс Смит, миледи. Полагаю, они уже были увлечены...
   — Увлечены! Вся округа болтает о том, чем они были увлечены, когда их застали в постели на постоялом дворе!
   — Тогда им просто необходимо пожениться!
   — Ха! Если Эшарт будет жениться на каждой юбке, с которой спит, ему потребуется гарем.
   — Но он любит...
   — К черту любовь! — взвизгнула вдова. — Весенние капли росы, которые испаряются в мгновение ока. Я видела больше бед от браков по любви, чем от разумных соглашений. Эшарт должен жениться на деньгах. На вас.
   Дамарис изумленно смотрела на этого тирана в юбке, затем сказала решительно:
   — Теперь я не пойду за лорда Эшарта ни при каких условиях.
   — Ты настолько глупа? Ты не найдешь лучшей партии, девочка, несмотря на все твои пиратские гинеи.
   — А я уверен, что найдет. — Дамарис повернулась и обнаружила, что в комнату вошел лорд Эшарт. Она никогда не думала, что будет так рада видеть его. — Хватит мучить мисс Миддлтон, бабуля. Во всем этом нет ее вины, и, впутав ее, мы оказали ей плохую услугу.
   — Если она поставила себя в неловкое положение, то это из-за тебя, негодник ты этакий, тебе и исправлять. Ты со своим дьявольским очарованием можешь заговорить зубы любой...
   — Я люблю Джениву, бабуля. Если ты будешь воевать со мной из-за этого, ты проиграешь.
   Тон маркиза не был резким, но, несмотря на ласковое обращение, невозможно было не заметить весомой властности его слов.
   — Щенок! — оборвала его старуха. Эшарт не отреагировал.
   — Как сказала мисс Миддлтон, она слишком благоразумна, чтобы выйти за меня теперь, даже если бы можно было заставить меня отказаться от Дженивы, а это невозможно. Рано или поздно наступает время, миледи, когда приходится признать свое поражение.
   Вдова прямо-таки взвилась над своей горой подушек, на щеках загорелись красные пятна.
   — Я уеду из Чейнингса и больше никогда не заговорю с тобой.
   — Да будет так.
   Оказавшись меж двух огней, Дамарис попятилась к двери. Она вздрогнула от прикосновения, но Эшарт просто проводил ее.
   — Мои извинения, мисс, — сказал он, выводя ее в коридор. — И не думай... — послышался громогласный голос вдовы. Но он был заглушён закрывшейся дверью. Эшарт, смельчак, остался внутри.
   — Вырваны из лап дракона бесстрашным героем? Дамарис вздрогнула от неожиданности, приложив руку к груди.
   — Что? Вы что, собака Эшарта, сэр, которую оставляют ждать за дверью?
   — Гав! — Но Фитцроджер улыбался. — Я прибыл как оруженосец святого Георгия, но, похоже, моя помощь не понадобилась, ну, разве только для того, чтобы проводить деву в безопасное место.
   Она оглянулась на дверь.
   — Действительно, дракон. Она пригрозила уехать, если Эшарт женится на мисс Смит.
   — Заманчивая перспектива, но маловероятно. Она прожила там шестьдесят лет, и большую часть из них правила железной рукой. Кстати, о Чейнингсе...
   — Да?
   — Вы уже бывали в здешней библиотеке?
   — Мимоходом, когда нам показывали дом.
   — Тогда идемте. Это недалеко.
   Дамарис заколебалась. Что-то странное витало в воздухе. Но что дурного в том, чтобы находиться вместе в библиотеке? Возможно, ему нужно обсудить их план.
   — Только ненадолго, — сказала она, быстро шагая. — Мне надо переодеться к состязанию по фехтованию. Какова его цель?
   — Простое развлечение.
   Она пыталась разглядеть, что скрывается за его безмятежностью.
   — Откуда вам стало известно, что меня нужно выручать?
   — Родгар узнал, что вас вызвали, и попросил Эшарта вмешаться.
   — Слава Богу, вдова скоро уедет.
   Он открыл дверь, и Дамарис вошла в великолепную комнату, ничуть не удивившись, что в ней никого нет. Несмотря на позолоченную резьбу и расписной потолок, библиотека Родгар-Эбби была сдержанной, даже строгой. Ее никак нельзя было назвать уютной.
   Никаких мягких кресел у потрескивающего огня для удобства людей, желающих почитать газету или вздремнуть. Возле каждой оконной ниши стоял суровый средневековый бювар, а посреди комнаты — три стола в окружении простых стульев. Не вскрикнут ли в ужасе нарисованные на потолке ученые и философы, увидев, что кто-то пришел сюда просто поговорить?