Страница:
Наверно, было бы правильным снова вернуться назад: в 1104 год граф Шампанский собирает конклав знатных сеньоров. Один из них только что вернулся из Иерусалима; все они принадлежат к небольшому числу семей, с которыми мы в процессе нашего расследования постоянно встречаемся: Бриенн, Жуенвиль, Шомон, Невер (последний – сюзерен Андре де Монбара, который сам является одним из основателей ордена Храма и дядей святого Бернара).
Спустя небольшое время после конклава, граф Шампанский уезжает в Святую Землю; он находится там в течение четырех лет и возвращается в 1108 году. В 1114 он снова отправляется в Палестину с намерением присоединиться к «воинству Христову», потом передумывает и, спустя год, возвращается вновь во Францию. После своего возвращения он дарит землю ордену цистерцианцев; святой Бернар строит на ней аббатство Клерво, поселяется там и оттуда пытается укрепить свой орден.
В 1112 году цистерцианцы находятся на грани краха, но, благодаря своему блестящему представителю, им снова улыбается фортуна. Действительно, в последующие годы основываются новые аббатства, и в 1153 году их насчитывается более трехсот, из которых шестьдесят девять были основаны лично святым Бернаром. Этот новый и внезапный взлет ордена цистерцианцев приходится на то самое время и происходит таким же образом, что и взлет ордена Храма. Между ними существует бесспорная родственная связь – это Андре де Монбар.
Теперь рассмотрим поближе эту непонятную совокупность событий. В 1104 году граф Шампанский едет в Святую Землю, после совещания с несколькими сеньорами, один из которых находится в тесных отношениях с Андре де Монбаром. В 1112 году племянник Монбара вступает в орден цистерцианцев, а в 1114 граф Шампанский совершает свое второе путешествие в Святую Землю, намереваясь вступить в орден тамплиеров, основанный его собственным вассалом Гуго де Пейном и Андре де Монбаром. Как свидетельствует письмо епископа Шартрского, орден к тому времени уже существовал или его вот-вот должны были создать.
В 1115 году, то есть чуть меньше года спустя, граф Шампанский возвращается в Европу и дарит святому Бернару землю, на которой тот возводит аббатство Клерво. В последующие годы оба ордена – цистерцианцы и тамплиеры, орден святого Бернара и орден его дяди Андре де Монбара – переживают во всех возможных сферах жизни резкий взлет, активную деятельность и исключительную удачу.
Подобное совпадение фактов, постоянная связь между событиями, людьми и датами не переставала нас поражать, все это не могло быть случайным. Напротив, нам все время казалось, что мы открыли следы какого-то обширного и честолюбивого замысла, о подробностях и значении которого История не знала. И поэтому, чтобы их найти, мы попытались выработать нечто вроде гипотезы, «сценарий», который учитывал бы детали, имеющиеся в нашем распоряжении.
Вот они: предположим в самом деле, что, случайно или намеренно, в Святой Земле было сделано важное открытие, которым весьма и весьма интересуются некоторые знатные семьи Европы. Прямо или косвенно, но это открытие вызывает приток богатств; но имеется еще какая-то вещь, нечто очень значительное, что должно было содержаться в секрете и поверяться лишь очень малому числу сеньоров высшего ранга. Об этом открытии было упомянуто, а затем оно было внимательнейшим образом изучено на конклаве в 1104 года.
Сразу же после этого Гуго Шампанский едет в Святую Землю – то ли лично проверить все факты, то ли совсем с другой целью, например, с целью создания ордена Храма. В 1114 году, если не раньше, орден уже существует, и граф Шампанский играет в нем большую роль в качестве руководителя и покровителя. В 1115 году деньги рекой текут в Европу и в сундуки цистерцианцев, которые под предводительством святого Бернара и благодаря их снова прочному положению поддерживают новый орден тамплиеров и создают ему рекламу.
Под руководством святого Бернара цистерцианцы достигают известного духовного влияния в Европе; под руководством Гуго де Пейна и Андре де Монбара тамплиеры распространяют в Святой Земле военное и административное влияние, которое вскоре охватит всю Европу. За этим необыкновенным расцветом двух орденов все время стоит тень дяди и племянника, а рядом с ними – тень их богатого и влиятельного покровителя Гуго Шампанского. Между этими тремя персонажами существует жизненная связь; на поверхности Истории они являются видимыми знаками глубинных перипетий, то есть скрытой действительности, которую мы смутно предвидели.
Эта действительность, если она существует – а она существует, – не может быть замкнута на троих людях; она включает в себя сотрудничество с ними других умов, а также тщательную организацию. Здесь и находится ключ, потому что, если наша гипотеза верна, то она предполагает некую организацию, эквивалентную ордену – третий орден, действующий тайно за спинами двух других официальных орденов – цистерцианцев и тамплиеров. И этот третий орден существует, мы имеем доказательства.
Но вернемся на мгновение к предполагаемому открытию, сделанному в Святой Земле, к основе, на которой стоит наш «сценарий». Что это такое в действительности? Что это за тайна, в которой участвуют одновременно тамплиеры, святой Бернар и граф Шампанский? Тамплиеры сохранили ее до конца своей жизни нераскрытой, ненарушенной. Нет никакого следа ее происхождения или места, где бы она хранилась. Не существует никакого документа. Значит, если бы это сокровище было только материальным, неужели нужно было уничтожить даже малейшее указание на него?.. Что может оно заключать в себе? Или, может быть, под охраной тамплиеров находилось сокровище невыражаемое и настолько ценное, что даже пытки не смогли разомкнуть их уста; сокровище, не принадлежащее ни материальному, ни финансовому миру, абсолютная, первостепенная тайна, возможно, как-то связанная с их двусмысленным отношением к Христу?..
Тринадцатого октября 1307 года все французские тамплиеры были арестованы в своих командорствах по приказу Филиппа Красивого; но вспомним, что были и редкие исключения, например, командорство Безю близ Ренн-ле-Шато. Почему тамплиерам удалось ускользнуть из сетей, расставленных королем, как и почему они спаслись? Именно это мы и попытаемся узнать, исследуя деятельность и особенно плотное «укоренение» ордена именно в этом регионе, где в его владении было не менее полудюжины командорств, расположенных на площади более тридцати квадратных километров.
Итак, в 1153 года некий сеньор из этой местности, сочувствующий катарам, становится великим магистром ордена Храма. Его зовут Бертран де Бланшфор, и его резиденция предков расположена на вершине горы, совсем недалеко от Безю и Ренн-ле-Шато. Бертран де Бланшфор, который будет вершить судьбу ордена до 1170 года, является выдающейся личностью; он сумеет превратить еще неокрепший в момент его прихода орден в институт, имеющий свою иерархию, дисциплинированный, действенный и удивительно организованный. Это благодаря ему тамплиеры будут вмешиваться в международные дипломатические и политические акции на высшем уровне; также благодаря ему Европа, и особенно Франция, станет для них важной сферой интересов. Кто же советник Бертрана, которого некоторые считают непосредственным предшественником на посту великого магистра ордена? Это Андре де Монбар.
Но продолжим. В течение нескольких лет, которые последовали за созданием ордена тамплиеров, Бертран де Бланшфор, примкнув к нему, принес в дар свои земли в окрестностях Ренн-ле-Шато и Безю. Став великим магистром, он в 1156 году вызывает команду шахтеров немецкого происхождения. Их тут же подчинили строгой, почти военной дисциплине, запретив любой контакт с местным населением. Для них создана специальная судейская коллегия, «Немецкий суд», которой было поручено решать различные технические вопросы, которые могли возникнуть. Их мнимая задача состоит в том, чтобы разрабатывать золотые шахты, расположенные на склонах горы Бланшфор – шахты, совершенно опустошенные римлянами почти тысячу лет тому назад.
В XVII веке инженерная комиссия произведет разведку минеральных ресурсов региона и составит подробные отчеты. Именно тогда Сезар д'Аркон перероет руины, оставленные после себя немецкими шахтерами, и сделает категорическое заключение: никакие разработки на этой территории не велись. Как видим, это для нас открытие исключительной важности.
Что же тогда делали немецкие шахтеры на горе Бланшфор? Здесь д'Аркон колеблется: может быть, это результат распада или превращения металла; может быть также, они рыли подземный ход или помещение, предназначенное для кладовой. Следовательно, загадка остается неразгаданной, но, несмотря ни на что, присутствие тамплиеров в окрестностях Ренн-ле-Шато в середине XII века остается установленным фактом.
Нет ничего удивительного в том, что в 1285 году в нескольких километрах от Безю было обнаружено важное командорство Кампань-сюр-Од. В это же самое время Пьер де Вуазен, сеньор Безю и Ренн-ле-Шато, вызывает из арагонских провинций Руссильона специальный отряд тамплиеров и поселяет их на вершине горы Безю, где они тут же сооружают сторожевой пост и часовню. Они были посланы, чтобы охранять безопасность этих мест и дорогу паломников, которая, пересекая равнину, шла до Сантьяго-де-Компостела. Это официальная версия. А может, официозная?.. Почему Пьер де Вуазен вызвал в качестве подкрепления эту горстку людей, если по соседству уже жили тамплиеры, и у него самого имелось свое войско, чтобы обеспечивать защиту окрестностей? Если верить местным преданиям, то этот дополнительный отряд тамплиеров прибыл из Руссильона, имея несколько возможных целей: откопать, закопать или сторожить сокровище.
Если об их настоящей миссии так никто ничего никогда и не узнал, то известно из надежного источника, что, обосновавшись в Безю, они стали пользоваться особыми привилегиями. В самом деле, они были единственными из французских тамплиеров, оставшихся на свободе после акции тринадцатого октября 1307 года, предпринятой Филиппом Красивым; но известно также, что в этот день весь их контингент был передан под командование сеньора де Гота.
Гот… Прежде чем взойти на папский трон под именем Клемента V, епископ Бордо – марионетка в руках Филиппа Красивого – звался Бертраном де Готом. А кто была его мать? Иза де Бланшфор, из семьи Бертрана де Бланшфора… Был ли, таким образом, новый папа связан с чудесной тайной, доверенной на хранение его семье, которая останется тайной до XVIII века, когда аббат Антуан Бигу, кюре Ренн-ле-Шато и капеллан Мари де Бланшфор, раскроет его и составит документы, найденные позже Соньером? Если все это так, то стоит ли удивляться тому, что верховный жрец римско-католической церкви предоставил особые привилегии члену своей семьи, имеющему под своим командованием тамплиеров из Безю, а, следовательно, такие же привилегии и последним?
Как мы видим, простая история местной общины тамплиеров отягщена загадками так же, как и вся их судьба. Между ними двумя есть кое-что общее, например, роль Бертрана де Бланшфора, сеньора Ренн-ле-Шато, великого магистра ордена Храма, кузена или племянника папы.
Таким образом, мы оказались лицом к лицу со стечением обстоятельств слишком многочисленных и смущающих, чтобы быть простыми совпадениями. Не обнаружили ли мы замысел этой непостижимой тайны? Но в чьих руках были направляющие нити? Казалось, перед нами снова открываются сказочные перспективы, возможность прекрасной и тщательной разработки плана, в основе которого находилась группа людей, быть может, некий орден, действующий в тени официальной истории. Очень скоро мы надеялись получить подтверждение действительного существования этого ордена.
4. СЕКРЕТНЫЕ ДОСЬЕ.
Спустя небольшое время после конклава, граф Шампанский уезжает в Святую Землю; он находится там в течение четырех лет и возвращается в 1108 году. В 1114 он снова отправляется в Палестину с намерением присоединиться к «воинству Христову», потом передумывает и, спустя год, возвращается вновь во Францию. После своего возвращения он дарит землю ордену цистерцианцев; святой Бернар строит на ней аббатство Клерво, поселяется там и оттуда пытается укрепить свой орден.
В 1112 году цистерцианцы находятся на грани краха, но, благодаря своему блестящему представителю, им снова улыбается фортуна. Действительно, в последующие годы основываются новые аббатства, и в 1153 году их насчитывается более трехсот, из которых шестьдесят девять были основаны лично святым Бернаром. Этот новый и внезапный взлет ордена цистерцианцев приходится на то самое время и происходит таким же образом, что и взлет ордена Храма. Между ними существует бесспорная родственная связь – это Андре де Монбар.
Теперь рассмотрим поближе эту непонятную совокупность событий. В 1104 году граф Шампанский едет в Святую Землю, после совещания с несколькими сеньорами, один из которых находится в тесных отношениях с Андре де Монбаром. В 1112 году племянник Монбара вступает в орден цистерцианцев, а в 1114 граф Шампанский совершает свое второе путешествие в Святую Землю, намереваясь вступить в орден тамплиеров, основанный его собственным вассалом Гуго де Пейном и Андре де Монбаром. Как свидетельствует письмо епископа Шартрского, орден к тому времени уже существовал или его вот-вот должны были создать.
В 1115 году, то есть чуть меньше года спустя, граф Шампанский возвращается в Европу и дарит святому Бернару землю, на которой тот возводит аббатство Клерво. В последующие годы оба ордена – цистерцианцы и тамплиеры, орден святого Бернара и орден его дяди Андре де Монбара – переживают во всех возможных сферах жизни резкий взлет, активную деятельность и исключительную удачу.
Подобное совпадение фактов, постоянная связь между событиями, людьми и датами не переставала нас поражать, все это не могло быть случайным. Напротив, нам все время казалось, что мы открыли следы какого-то обширного и честолюбивого замысла, о подробностях и значении которого История не знала. И поэтому, чтобы их найти, мы попытались выработать нечто вроде гипотезы, «сценарий», который учитывал бы детали, имеющиеся в нашем распоряжении.
Вот они: предположим в самом деле, что, случайно или намеренно, в Святой Земле было сделано важное открытие, которым весьма и весьма интересуются некоторые знатные семьи Европы. Прямо или косвенно, но это открытие вызывает приток богатств; но имеется еще какая-то вещь, нечто очень значительное, что должно было содержаться в секрете и поверяться лишь очень малому числу сеньоров высшего ранга. Об этом открытии было упомянуто, а затем оно было внимательнейшим образом изучено на конклаве в 1104 года.
Сразу же после этого Гуго Шампанский едет в Святую Землю – то ли лично проверить все факты, то ли совсем с другой целью, например, с целью создания ордена Храма. В 1114 году, если не раньше, орден уже существует, и граф Шампанский играет в нем большую роль в качестве руководителя и покровителя. В 1115 году деньги рекой текут в Европу и в сундуки цистерцианцев, которые под предводительством святого Бернара и благодаря их снова прочному положению поддерживают новый орден тамплиеров и создают ему рекламу.
Под руководством святого Бернара цистерцианцы достигают известного духовного влияния в Европе; под руководством Гуго де Пейна и Андре де Монбара тамплиеры распространяют в Святой Земле военное и административное влияние, которое вскоре охватит всю Европу. За этим необыкновенным расцветом двух орденов все время стоит тень дяди и племянника, а рядом с ними – тень их богатого и влиятельного покровителя Гуго Шампанского. Между этими тремя персонажами существует жизненная связь; на поверхности Истории они являются видимыми знаками глубинных перипетий, то есть скрытой действительности, которую мы смутно предвидели.
Эта действительность, если она существует – а она существует, – не может быть замкнута на троих людях; она включает в себя сотрудничество с ними других умов, а также тщательную организацию. Здесь и находится ключ, потому что, если наша гипотеза верна, то она предполагает некую организацию, эквивалентную ордену – третий орден, действующий тайно за спинами двух других официальных орденов – цистерцианцев и тамплиеров. И этот третий орден существует, мы имеем доказательства.
Но вернемся на мгновение к предполагаемому открытию, сделанному в Святой Земле, к основе, на которой стоит наш «сценарий». Что это такое в действительности? Что это за тайна, в которой участвуют одновременно тамплиеры, святой Бернар и граф Шампанский? Тамплиеры сохранили ее до конца своей жизни нераскрытой, ненарушенной. Нет никакого следа ее происхождения или места, где бы она хранилась. Не существует никакого документа. Значит, если бы это сокровище было только материальным, неужели нужно было уничтожить даже малейшее указание на него?.. Что может оно заключать в себе? Или, может быть, под охраной тамплиеров находилось сокровище невыражаемое и настолько ценное, что даже пытки не смогли разомкнуть их уста; сокровище, не принадлежащее ни материальному, ни финансовому миру, абсолютная, первостепенная тайна, возможно, как-то связанная с их двусмысленным отношением к Христу?..
Тринадцатого октября 1307 года все французские тамплиеры были арестованы в своих командорствах по приказу Филиппа Красивого; но вспомним, что были и редкие исключения, например, командорство Безю близ Ренн-ле-Шато. Почему тамплиерам удалось ускользнуть из сетей, расставленных королем, как и почему они спаслись? Именно это мы и попытаемся узнать, исследуя деятельность и особенно плотное «укоренение» ордена именно в этом регионе, где в его владении было не менее полудюжины командорств, расположенных на площади более тридцати квадратных километров.
Итак, в 1153 года некий сеньор из этой местности, сочувствующий катарам, становится великим магистром ордена Храма. Его зовут Бертран де Бланшфор, и его резиденция предков расположена на вершине горы, совсем недалеко от Безю и Ренн-ле-Шато. Бертран де Бланшфор, который будет вершить судьбу ордена до 1170 года, является выдающейся личностью; он сумеет превратить еще неокрепший в момент его прихода орден в институт, имеющий свою иерархию, дисциплинированный, действенный и удивительно организованный. Это благодаря ему тамплиеры будут вмешиваться в международные дипломатические и политические акции на высшем уровне; также благодаря ему Европа, и особенно Франция, станет для них важной сферой интересов. Кто же советник Бертрана, которого некоторые считают непосредственным предшественником на посту великого магистра ордена? Это Андре де Монбар.
Но продолжим. В течение нескольких лет, которые последовали за созданием ордена тамплиеров, Бертран де Бланшфор, примкнув к нему, принес в дар свои земли в окрестностях Ренн-ле-Шато и Безю. Став великим магистром, он в 1156 году вызывает команду шахтеров немецкого происхождения. Их тут же подчинили строгой, почти военной дисциплине, запретив любой контакт с местным населением. Для них создана специальная судейская коллегия, «Немецкий суд», которой было поручено решать различные технические вопросы, которые могли возникнуть. Их мнимая задача состоит в том, чтобы разрабатывать золотые шахты, расположенные на склонах горы Бланшфор – шахты, совершенно опустошенные римлянами почти тысячу лет тому назад.
В XVII веке инженерная комиссия произведет разведку минеральных ресурсов региона и составит подробные отчеты. Именно тогда Сезар д'Аркон перероет руины, оставленные после себя немецкими шахтерами, и сделает категорическое заключение: никакие разработки на этой территории не велись. Как видим, это для нас открытие исключительной важности.
Что же тогда делали немецкие шахтеры на горе Бланшфор? Здесь д'Аркон колеблется: может быть, это результат распада или превращения металла; может быть также, они рыли подземный ход или помещение, предназначенное для кладовой. Следовательно, загадка остается неразгаданной, но, несмотря ни на что, присутствие тамплиеров в окрестностях Ренн-ле-Шато в середине XII века остается установленным фактом.
Нет ничего удивительного в том, что в 1285 году в нескольких километрах от Безю было обнаружено важное командорство Кампань-сюр-Од. В это же самое время Пьер де Вуазен, сеньор Безю и Ренн-ле-Шато, вызывает из арагонских провинций Руссильона специальный отряд тамплиеров и поселяет их на вершине горы Безю, где они тут же сооружают сторожевой пост и часовню. Они были посланы, чтобы охранять безопасность этих мест и дорогу паломников, которая, пересекая равнину, шла до Сантьяго-де-Компостела. Это официальная версия. А может, официозная?.. Почему Пьер де Вуазен вызвал в качестве подкрепления эту горстку людей, если по соседству уже жили тамплиеры, и у него самого имелось свое войско, чтобы обеспечивать защиту окрестностей? Если верить местным преданиям, то этот дополнительный отряд тамплиеров прибыл из Руссильона, имея несколько возможных целей: откопать, закопать или сторожить сокровище.
Если об их настоящей миссии так никто ничего никогда и не узнал, то известно из надежного источника, что, обосновавшись в Безю, они стали пользоваться особыми привилегиями. В самом деле, они были единственными из французских тамплиеров, оставшихся на свободе после акции тринадцатого октября 1307 года, предпринятой Филиппом Красивым; но известно также, что в этот день весь их контингент был передан под командование сеньора де Гота.
Гот… Прежде чем взойти на папский трон под именем Клемента V, епископ Бордо – марионетка в руках Филиппа Красивого – звался Бертраном де Готом. А кто была его мать? Иза де Бланшфор, из семьи Бертрана де Бланшфора… Был ли, таким образом, новый папа связан с чудесной тайной, доверенной на хранение его семье, которая останется тайной до XVIII века, когда аббат Антуан Бигу, кюре Ренн-ле-Шато и капеллан Мари де Бланшфор, раскроет его и составит документы, найденные позже Соньером? Если все это так, то стоит ли удивляться тому, что верховный жрец римско-католической церкви предоставил особые привилегии члену своей семьи, имеющему под своим командованием тамплиеров из Безю, а, следовательно, такие же привилегии и последним?
Как мы видим, простая история местной общины тамплиеров отягщена загадками так же, как и вся их судьба. Между ними двумя есть кое-что общее, например, роль Бертрана де Бланшфора, сеньора Ренн-ле-Шато, великого магистра ордена Храма, кузена или племянника папы.
Таким образом, мы оказались лицом к лицу со стечением обстоятельств слишком многочисленных и смущающих, чтобы быть простыми совпадениями. Не обнаружили ли мы замысел этой непостижимой тайны? Но в чьих руках были направляющие нити? Казалось, перед нами снова открываются сказочные перспективы, возможность прекрасной и тщательной разработки плана, в основе которого находилась группа людей, быть может, некий орден, действующий в тени официальной истории. Очень скоро мы надеялись получить подтверждение действительного существования этого ордена.
4. СЕКРЕТНЫЕ ДОСЬЕ.
С 1956 года во Франции начала появляться целая серия работ, статей и документов, относящихся к Беранже Соньеру и загадке Ренн-ле-Шато. С течением лет этот источник превратился в настоящий поток, индустрию, принимающую внушительные размеры, если подумать о средствах, необходимых для ее разработки и распространения, и о важности и неопределенном еще характере дела.
Кроме того, по нашему примеру, в это дело впряглось большое число самостоятельных исследователей, которые, со своей стороны, внесли в комплекс всех работ ценный вклад. Работы эти очень разнообразны, но, скорее всего, изначальный материал исходит из единого источника. Следовательно, по нашему мнению, кто-то где-то имеет интерес «выдвинуть» Ренн-ле-Шато, привлечь внимание публики, возбудить вокруг тайны самую шумную рекламу и самое большое любопытство, какие только возможны.
Причина эта, кажется, не финансового порядка. Скорее, речь идет о том, чтобы создать атмосферу достоверности, произвести подобие воздействия на общественное мнение, короче, организовать пропаганду. Кто бы ни отвечал за это, он заботливо старался действовать в тени, одновременно ярко освещая в желательное для него время некоторые выбранные им самим детали.
Действительно, в течение ряда лет соответствующий материал систематически и вполне сознательно отбирался кем-то фрагмент за фрагментом. Большая часть этой информации, что более или менее ясно, как будто бы исходила из одного и того же источника, конфиденциального и скрытого от нескромного любопытства. Один за другим новые факты прибавлялись к уже известным, но, будучи далеки от того, чтобы прояснить ситуацию, они, кажется, наоборот, еще больше сгущали мрак тайны. Соблазнительные намеки, наводящие на определенные мысли гипотезы, ссылки и недоговоренности перемешивались и сплетались в тонкую сеть специально для того, чтобы разжечь любителей загадок. Вопросами, которые казались ответами, датами, названиями, внушениями и инсинуациями они, подобно ослу, которого приманивают морковкой, оказываются вовлеченными в цепь последовательных ходов, в конце которых всегда сияет возможность ошеломляющего и наиважнейшего открытия.
Эта информация разглашается самыми разными способами, причем часто они имеют вид работ, подлежащих широкому распространению, более или менее загадочных, более или менее соблазнительных или удачных. Таким вот образом Жерар де Сед произвел на свет целую серию этюдов, посвященных таким разным сюжетам, как катары, тамплиеры, династия Меровингов, розенкрейцеры, Соньер и Ренн-ле-Шато. То уклончивый, то намекающий, то скромный, то мистифицирующий, автор постоянно дает понять, что он знает больше, чем говорит, если только это не присущий ему элегантный способ скрыть тот факт, что он обо всем этом знает меньше, чем претендует. Однако, в его работах имеются некоторые детали, которые легко проверить и которые являются связками между соответствующими темами, так как автор утверждает, что эти различные сюжеты накладываются один на другой.
От кого Жерару де Седу поступает такая информация?
Когда в 1971 году мы начали снимать на Би-Би-Си наш первый фильм о Ренн-ле-Шато, мы попросили у нашего парижского издателя некоторые фотодокументы, которые он нам тот час же прислал. Мы отметили, что на обратной стороне каждого из них фигурирует надпись «Плантар». Тогда нам это имя ни о чем не говорило, но когда в конце одной из работ нашего автора мы увидели интервью с неким Пьером Плантаром, то мы поверили, что этот неизвестный каким-то образом тесно связан с исследованиями Жерара де Седа. И в самом деле, он станет одним из главных героев наших поисков.
Вся информация об интересующем нас деле, появившаяся после 1956 года, не имеет того доступного или же шутливого характера, который свойственен стилю некоторых авторов. Другие книги скучны, напыщенны или даже отталкивающи, как, например, работа, опубликованная Рене Декадейя, бывшим хранителем муниципальной библиотеки Каркассона. Она посвящена истории Ренн-ле-Шато и его окрестностей и изобилует социоэкономическими отступлениями, производящими самое мрачное впечатление: полный список рождений, смертей, свадеб, материального благосостояния, налогов и общественных работ, имевших место между 1730 и 1820 годами. Эта работа как бы противостоит произведениям легким и заведомо обреченным на успех, которые господин Декадейя подвергает строгой критике.
Одновременно с этими работами в различных газетах и иллюстрированных журналах появилось большое количество статей и интервью со знаменитыми незнакомцами, утверждающими, что им известен тот или иной аспект тайны. Но самую интересную информацию надо искать не в прессе, не в ученых этюдах и не в работах, вышедших большим тиражом. Напротив, ее надо искать в документах, брошюрках или небольших трудах, выпущенных маленьким тиражом частными издательствами и сданных в парижскую Национальную библиотеку; большая часть этих изданий, однако, не представляет никакой ценности, является простыми копиями отпечатанных на машинке страниц или обыкновенными фотокопиями.
Эти вышеупомянутые брошюры еще больше, чем работы, которые продаются в магазинах и о которых мы уже говорили, кажутся исходящими из одного и того же источника. Благодаря хитрой системе замечаний, ссылок на Соньера, Ренн-ле-Шато, Пуссена, меровингскую династию и другие уже известные темы, каждая из них дополняет и подтверждает другую. Наконец, в большинстве случаев они подписаны весьма сомнительными именами, являющимися, по всей вероятности, псевдонимами, причем, довольно прозрачными. Мы можем назвать Мадлен Бланкассаль, Никола Босеана, Жана Делода и Антуана Отшельника. Что касается первого имени – «Мадлен» («Магдалина»), то здесь очевиден намек на Марию-Магдалину, «магдалеянку», которой была посвящена церковь в Ренн-ле-Шато и башня Магдала, построенная аббатом Соньером; имя «Бланкассаль» составлено из названий двух речушек, сливающихся в одну близ Ренн-ле-Шато – Бланка и Саль. «Босеан» («Beaucean»), искаженное «Beausean» – военный клич рыцарей Храма; Жан Делод (Delaude) на самом деле – de l'Aude – Од – департамент, где находится Ренн-ле-Шато; наконец, Антуан Отшельник – это святой, статуя которого украшает церковь Ренн-ле-Шато, праздник его – семнадцатого января; эта дата фигурирует на могиле Мари де Бланшфор, а также в этот день у аббата Соньера случился удар.
Книжка, приписываемая Мадлен Бланкассаль, называется «Потомки Меровингов и загадка Вестготского Разеса» – Разес, как мы уже видели, было старинным названием интересующей нас местности. На титульном листе указано, что текст сначала был опубликован в Германии, потом переведен на французский язык Вальтером Сельс-Назером – другой псевдоним, составленный из имен двух святых, Кельсия (Celse) и Назария (Nazaire), которым была посвящена церковь в Ренн-ле-Бэн. Также на титульном листе указано, что издатель книги – Великая Альпийская Ложа, верховная масонская ложа Швейцарии, равная Великой Английской ложе или Великому Востоку Франции. Ничто не говорит о том, на каком основании вдруг современная масонская ложа интересуется тайной неизвестного французского священника, жившего в XIX веке, и историей его прихода за последние полторы тысячи лет. Впрочем, один из наших собратьев, задавший этот вопрос представителям Альпийской Ложи, услышал в ответ, что никто из них не был в курсе, что существует подобная работа! В таком случае, что же надо думать о свидетелях, которые видели работу в их библиотеке, и о том факте, что знак Великой Альпийской Ложи в надлежащей форме присутствует на двух других книжках?..
Как бы там ни было, из всех документов, опубликованных частным образом и отданных в Национальную библиотеку, самым важным является сборник отдельных листков под общим названием «Секретные досье», занесенные в каталог под шифром 4°lm [34] 249 и снятые в настоящее время на микропленку. Но еще совсем недавно он представлял собой тоненький и незначительный томик, вроде папки с твердой обложкой, в котором собраны разнородные документы, в совершенно разрозненном виде – вырезки из газет, письма, вкладыши, многочисленные генеалогические древа, а также страницы, отпечатанные типографским способом, очевидно, вырванные из других книг и периодически – странная вещь! – заменяемые на другие, на которых было очень много пометок и исправлений, сделанных от руки – проделки, кажется, продолжающиеся и по сей день.
Самая важная часть этих «Секретных досье», состоящая из генеалогических дерев, приписывается некоему Анри Лобино, имя которого фигурирует на титульном листе. Две заметки внутри папки упоминают о том, что это всего лишь псевдоним – может быть, он обязан своим происхождением улице Лобино близ церкви Сен-Сюльпис в Париже; что же касается генеалогий, то они были произведением некоего Лео Шидлофа, историка и любителя древностей, австрийца, прожившего, как предполагается, свою жизнь в Швейцарии и умершего в 1966 году. Почерпнув силы в этих сведениях, мы попытались добыть по этому поводу дополнительные уточнения.
Его дочь мы нашли только в 1978 году в Англии. Ее отец, подтвердила она, действительно был австрийцем, но он не был ни составителем генеалогий, ни историком, ни любителем древностей; он был лишь экспертом и торговцем миниатюрами, на тему о которых он опубликовал две работы. Он поселился в Лондоне в 1948 году и прожил там до самой своей смерти – эти последние сведения приведены впрочем, в «Секретных досье».
Самое удивительное заключалось в том, что мадемуазель Шидлоф горячо утверждала, что ее отец никогда не интересовался ни генеалогиями, ни меровингской династией, ни тайнами французского Лангедока; однако, добавила она, кое-кто думал именно так, потому что, например, в 1960 году и позже он встречался со многими неизвестными людьми, европейцами и американцами, которые желали увидеться с ним и поговорить на темы, в которых он совершенно не разбирался. Наконец, после его смерти в 1966 году к ней стали приходить различные послания, и авторы большинства из них осведомлялись о каких-то документах, которые мог оставить ее отец.
Каким бы ни было дело, в котором он против своей воли оказался замешан, продолжала мадемуазель Шидлоф, оно не пришлось по вкусу американскому правительству. Действительно, в 1946 году, за десять лет до составления «Секретных досье», Лео Шидлоф попросил визу на въезд в США, но ему отказали, так как его подозревали в шпионаже или в какой-то другой подпольной деятельности; прошли долгие месяцы ожидания, пока он не добился необходимых разрешений и не смог отправиться в Америку. Простые административные придирки? Нет, ответила его дочь, это было гораздо серьезнее и, безусловно, связано с секретными занятиями, в которых его подозревали.
Эти перипетии заставляют задуматься, и мы точно так же подумали о том, что отказ в визе вовсе не был случайным, так как некоторые намеки «Секретных досье» вызывали предположение, что Лео Шидлоф и в самом деле был связан с чем-то вроде международного шпионажа; тем более, что новая брошюра, появившаяся в это время в Париже, говорила о том, что таинственный Анри Лобино был не Лео Шидлоф, а французский аристократ, граф де Ленонку – утверждение, которое в течение последующих месяцев должно было быть подтверждено другими докумнтами.
Однако, подлинная личность Лобино не была единственной загадкой, обнаруженной этими досье. В них также фигурирует статья, намекающая на некую «кожаную сумку самого Лео Шидлофа», в которой, как предполагается, содержатся некоторые конфиденциальные документы, относящиеся к истории Ренн-ле-Шато между 1600 и 1800 годами. Вскоре после смерти своего владельца сумка перешла в руки посредника, Фахар уль Ислама, который в феврале 1967 года доверил ее «агенту, присланному Женевой», во время одного их свидания в Восточной Германии. Но прежде чем сделка успела состояться, Фахар уль Ислам, высланный из ГДР, должен был уехать в Париж, «чтобы ждать дальнейших указаний». А двадцатого февраля 1967 года в Мелене на рельсах нашли его тело, выброшенное из экспресса Париж-Женева, и никакой сумки при нем не было.
Двадцать первого февраля французская пресса была вынуждена подтвердить это печальное происшествие: в Мелене на рельсах было найдено обезглавленное тело, принадлежавшее молодому пакистанцу по имени Фахар уль Ислам, высланному из ГДР по неизвестным причинам, который направлялся из Парижа в Женеву. Думая, что речь могла идти об агенте контрразведки, власти передали дело в ДСТ [35].
Но так как ни один журналист не сделал явного намека ни на Лео Шидлофа, ни на кожаную сумку, ни также на тайну Ренн-ле-Шато, то мы оказались лицом к лицу с новыми вопросами. Быть может, эта смерть была связана с предметом наших поисков – в таком случае, «Секретные досье» были первоисточником информации, к которому пресса и широкая публика не имели доступа. Или же – вторая гипотеза – заметка, появившаяся в досье, была чистой воды мистификацией. Кто-нибудь взял давнишнюю заметку из отдела происшествий о подозрительной смерти на железной дороге и небрежно сунул ее в документы досье, чтобы запутать следы. Но с какой целью? Кому было выгодно так решительно нагнетать вокруг Ренн-ле-Шато эту мрачную атмосферу?
Мы были тем более поражены, что смерть Фараха уль Ислама явно не была единичным событием такого рода, ибо менее чем месяц спустя в Национальную библиотеку пришла новая брошюрка под названием «Красная змея», которую написали Пьер Фежер, Луи Сен-Максан и Гастон де Кокер. И датирована она была, что очень знаменательно, семнадцатым января…
Кроме того, по нашему примеру, в это дело впряглось большое число самостоятельных исследователей, которые, со своей стороны, внесли в комплекс всех работ ценный вклад. Работы эти очень разнообразны, но, скорее всего, изначальный материал исходит из единого источника. Следовательно, по нашему мнению, кто-то где-то имеет интерес «выдвинуть» Ренн-ле-Шато, привлечь внимание публики, возбудить вокруг тайны самую шумную рекламу и самое большое любопытство, какие только возможны.
Причина эта, кажется, не финансового порядка. Скорее, речь идет о том, чтобы создать атмосферу достоверности, произвести подобие воздействия на общественное мнение, короче, организовать пропаганду. Кто бы ни отвечал за это, он заботливо старался действовать в тени, одновременно ярко освещая в желательное для него время некоторые выбранные им самим детали.
Действительно, в течение ряда лет соответствующий материал систематически и вполне сознательно отбирался кем-то фрагмент за фрагментом. Большая часть этой информации, что более или менее ясно, как будто бы исходила из одного и того же источника, конфиденциального и скрытого от нескромного любопытства. Один за другим новые факты прибавлялись к уже известным, но, будучи далеки от того, чтобы прояснить ситуацию, они, кажется, наоборот, еще больше сгущали мрак тайны. Соблазнительные намеки, наводящие на определенные мысли гипотезы, ссылки и недоговоренности перемешивались и сплетались в тонкую сеть специально для того, чтобы разжечь любителей загадок. Вопросами, которые казались ответами, датами, названиями, внушениями и инсинуациями они, подобно ослу, которого приманивают морковкой, оказываются вовлеченными в цепь последовательных ходов, в конце которых всегда сияет возможность ошеломляющего и наиважнейшего открытия.
Эта информация разглашается самыми разными способами, причем часто они имеют вид работ, подлежащих широкому распространению, более или менее загадочных, более или менее соблазнительных или удачных. Таким вот образом Жерар де Сед произвел на свет целую серию этюдов, посвященных таким разным сюжетам, как катары, тамплиеры, династия Меровингов, розенкрейцеры, Соньер и Ренн-ле-Шато. То уклончивый, то намекающий, то скромный, то мистифицирующий, автор постоянно дает понять, что он знает больше, чем говорит, если только это не присущий ему элегантный способ скрыть тот факт, что он обо всем этом знает меньше, чем претендует. Однако, в его работах имеются некоторые детали, которые легко проверить и которые являются связками между соответствующими темами, так как автор утверждает, что эти различные сюжеты накладываются один на другой.
От кого Жерару де Седу поступает такая информация?
Когда в 1971 году мы начали снимать на Би-Би-Си наш первый фильм о Ренн-ле-Шато, мы попросили у нашего парижского издателя некоторые фотодокументы, которые он нам тот час же прислал. Мы отметили, что на обратной стороне каждого из них фигурирует надпись «Плантар». Тогда нам это имя ни о чем не говорило, но когда в конце одной из работ нашего автора мы увидели интервью с неким Пьером Плантаром, то мы поверили, что этот неизвестный каким-то образом тесно связан с исследованиями Жерара де Седа. И в самом деле, он станет одним из главных героев наших поисков.
Вся информация об интересующем нас деле, появившаяся после 1956 года, не имеет того доступного или же шутливого характера, который свойственен стилю некоторых авторов. Другие книги скучны, напыщенны или даже отталкивающи, как, например, работа, опубликованная Рене Декадейя, бывшим хранителем муниципальной библиотеки Каркассона. Она посвящена истории Ренн-ле-Шато и его окрестностей и изобилует социоэкономическими отступлениями, производящими самое мрачное впечатление: полный список рождений, смертей, свадеб, материального благосостояния, налогов и общественных работ, имевших место между 1730 и 1820 годами. Эта работа как бы противостоит произведениям легким и заведомо обреченным на успех, которые господин Декадейя подвергает строгой критике.
Одновременно с этими работами в различных газетах и иллюстрированных журналах появилось большое количество статей и интервью со знаменитыми незнакомцами, утверждающими, что им известен тот или иной аспект тайны. Но самую интересную информацию надо искать не в прессе, не в ученых этюдах и не в работах, вышедших большим тиражом. Напротив, ее надо искать в документах, брошюрках или небольших трудах, выпущенных маленьким тиражом частными издательствами и сданных в парижскую Национальную библиотеку; большая часть этих изданий, однако, не представляет никакой ценности, является простыми копиями отпечатанных на машинке страниц или обыкновенными фотокопиями.
Эти вышеупомянутые брошюры еще больше, чем работы, которые продаются в магазинах и о которых мы уже говорили, кажутся исходящими из одного и того же источника. Благодаря хитрой системе замечаний, ссылок на Соньера, Ренн-ле-Шато, Пуссена, меровингскую династию и другие уже известные темы, каждая из них дополняет и подтверждает другую. Наконец, в большинстве случаев они подписаны весьма сомнительными именами, являющимися, по всей вероятности, псевдонимами, причем, довольно прозрачными. Мы можем назвать Мадлен Бланкассаль, Никола Босеана, Жана Делода и Антуана Отшельника. Что касается первого имени – «Мадлен» («Магдалина»), то здесь очевиден намек на Марию-Магдалину, «магдалеянку», которой была посвящена церковь в Ренн-ле-Шато и башня Магдала, построенная аббатом Соньером; имя «Бланкассаль» составлено из названий двух речушек, сливающихся в одну близ Ренн-ле-Шато – Бланка и Саль. «Босеан» («Beaucean»), искаженное «Beausean» – военный клич рыцарей Храма; Жан Делод (Delaude) на самом деле – de l'Aude – Од – департамент, где находится Ренн-ле-Шато; наконец, Антуан Отшельник – это святой, статуя которого украшает церковь Ренн-ле-Шато, праздник его – семнадцатого января; эта дата фигурирует на могиле Мари де Бланшфор, а также в этот день у аббата Соньера случился удар.
Книжка, приписываемая Мадлен Бланкассаль, называется «Потомки Меровингов и загадка Вестготского Разеса» – Разес, как мы уже видели, было старинным названием интересующей нас местности. На титульном листе указано, что текст сначала был опубликован в Германии, потом переведен на французский язык Вальтером Сельс-Назером – другой псевдоним, составленный из имен двух святых, Кельсия (Celse) и Назария (Nazaire), которым была посвящена церковь в Ренн-ле-Бэн. Также на титульном листе указано, что издатель книги – Великая Альпийская Ложа, верховная масонская ложа Швейцарии, равная Великой Английской ложе или Великому Востоку Франции. Ничто не говорит о том, на каком основании вдруг современная масонская ложа интересуется тайной неизвестного французского священника, жившего в XIX веке, и историей его прихода за последние полторы тысячи лет. Впрочем, один из наших собратьев, задавший этот вопрос представителям Альпийской Ложи, услышал в ответ, что никто из них не был в курсе, что существует подобная работа! В таком случае, что же надо думать о свидетелях, которые видели работу в их библиотеке, и о том факте, что знак Великой Альпийской Ложи в надлежащей форме присутствует на двух других книжках?..
Как бы там ни было, из всех документов, опубликованных частным образом и отданных в Национальную библиотеку, самым важным является сборник отдельных листков под общим названием «Секретные досье», занесенные в каталог под шифром 4°lm [34] 249 и снятые в настоящее время на микропленку. Но еще совсем недавно он представлял собой тоненький и незначительный томик, вроде папки с твердой обложкой, в котором собраны разнородные документы, в совершенно разрозненном виде – вырезки из газет, письма, вкладыши, многочисленные генеалогические древа, а также страницы, отпечатанные типографским способом, очевидно, вырванные из других книг и периодически – странная вещь! – заменяемые на другие, на которых было очень много пометок и исправлений, сделанных от руки – проделки, кажется, продолжающиеся и по сей день.
Самая важная часть этих «Секретных досье», состоящая из генеалогических дерев, приписывается некоему Анри Лобино, имя которого фигурирует на титульном листе. Две заметки внутри папки упоминают о том, что это всего лишь псевдоним – может быть, он обязан своим происхождением улице Лобино близ церкви Сен-Сюльпис в Париже; что же касается генеалогий, то они были произведением некоего Лео Шидлофа, историка и любителя древностей, австрийца, прожившего, как предполагается, свою жизнь в Швейцарии и умершего в 1966 году. Почерпнув силы в этих сведениях, мы попытались добыть по этому поводу дополнительные уточнения.
Его дочь мы нашли только в 1978 году в Англии. Ее отец, подтвердила она, действительно был австрийцем, но он не был ни составителем генеалогий, ни историком, ни любителем древностей; он был лишь экспертом и торговцем миниатюрами, на тему о которых он опубликовал две работы. Он поселился в Лондоне в 1948 году и прожил там до самой своей смерти – эти последние сведения приведены впрочем, в «Секретных досье».
Самое удивительное заключалось в том, что мадемуазель Шидлоф горячо утверждала, что ее отец никогда не интересовался ни генеалогиями, ни меровингской династией, ни тайнами французского Лангедока; однако, добавила она, кое-кто думал именно так, потому что, например, в 1960 году и позже он встречался со многими неизвестными людьми, европейцами и американцами, которые желали увидеться с ним и поговорить на темы, в которых он совершенно не разбирался. Наконец, после его смерти в 1966 году к ней стали приходить различные послания, и авторы большинства из них осведомлялись о каких-то документах, которые мог оставить ее отец.
Каким бы ни было дело, в котором он против своей воли оказался замешан, продолжала мадемуазель Шидлоф, оно не пришлось по вкусу американскому правительству. Действительно, в 1946 году, за десять лет до составления «Секретных досье», Лео Шидлоф попросил визу на въезд в США, но ему отказали, так как его подозревали в шпионаже или в какой-то другой подпольной деятельности; прошли долгие месяцы ожидания, пока он не добился необходимых разрешений и не смог отправиться в Америку. Простые административные придирки? Нет, ответила его дочь, это было гораздо серьезнее и, безусловно, связано с секретными занятиями, в которых его подозревали.
Эти перипетии заставляют задуматься, и мы точно так же подумали о том, что отказ в визе вовсе не был случайным, так как некоторые намеки «Секретных досье» вызывали предположение, что Лео Шидлоф и в самом деле был связан с чем-то вроде международного шпионажа; тем более, что новая брошюра, появившаяся в это время в Париже, говорила о том, что таинственный Анри Лобино был не Лео Шидлоф, а французский аристократ, граф де Ленонку – утверждение, которое в течение последующих месяцев должно было быть подтверждено другими докумнтами.
Однако, подлинная личность Лобино не была единственной загадкой, обнаруженной этими досье. В них также фигурирует статья, намекающая на некую «кожаную сумку самого Лео Шидлофа», в которой, как предполагается, содержатся некоторые конфиденциальные документы, относящиеся к истории Ренн-ле-Шато между 1600 и 1800 годами. Вскоре после смерти своего владельца сумка перешла в руки посредника, Фахар уль Ислама, который в феврале 1967 года доверил ее «агенту, присланному Женевой», во время одного их свидания в Восточной Германии. Но прежде чем сделка успела состояться, Фахар уль Ислам, высланный из ГДР, должен был уехать в Париж, «чтобы ждать дальнейших указаний». А двадцатого февраля 1967 года в Мелене на рельсах нашли его тело, выброшенное из экспресса Париж-Женева, и никакой сумки при нем не было.
Двадцать первого февраля французская пресса была вынуждена подтвердить это печальное происшествие: в Мелене на рельсах было найдено обезглавленное тело, принадлежавшее молодому пакистанцу по имени Фахар уль Ислам, высланному из ГДР по неизвестным причинам, который направлялся из Парижа в Женеву. Думая, что речь могла идти об агенте контрразведки, власти передали дело в ДСТ [35].
Но так как ни один журналист не сделал явного намека ни на Лео Шидлофа, ни на кожаную сумку, ни также на тайну Ренн-ле-Шато, то мы оказались лицом к лицу с новыми вопросами. Быть может, эта смерть была связана с предметом наших поисков – в таком случае, «Секретные досье» были первоисточником информации, к которому пресса и широкая публика не имели доступа. Или же – вторая гипотеза – заметка, появившаяся в досье, была чистой воды мистификацией. Кто-нибудь взял давнишнюю заметку из отдела происшествий о подозрительной смерти на железной дороге и небрежно сунул ее в документы досье, чтобы запутать следы. Но с какой целью? Кому было выгодно так решительно нагнетать вокруг Ренн-ле-Шато эту мрачную атмосферу?
Мы были тем более поражены, что смерть Фараха уль Ислама явно не была единичным событием такого рода, ибо менее чем месяц спустя в Национальную библиотеку пришла новая брошюрка под названием «Красная змея», которую написали Пьер Фежер, Луи Сен-Максан и Гастон де Кокер. И датирована она была, что очень знаменательно, семнадцатым января…