— То, о чем вы говорите, изменит мир в корне.
— Без перемещений сквозь время каждый узел будет развиваться сам по себе, без вмешательства со стороны. Не будет Хронотической Империи, но не будет и искривителя времени, не будет хронотических войн, не будет напряжения ткани времени. Кто знает, что будет, если она разорвется?
— И не будет Святой Церкви, — добавил Вро. — Интересно, что скажет на это Святой Хеватар.
Этон повернулся к принцу:
— Ваше высочество, вы говорили, что сегодня утром собираетесь отправиться к Шестому узлу. Найдется ли на вашей яхте место для меня? Можете подбросить меня в межузловое пространство?
—Я думал, что вы способны передвигаться сквозь время произвольным образом.
— Не совсем произвольным. Я уже проверил. Мне представляется, что моя нервная система включает эту способность только в случае крайней опасности или под определенным давлением.
— Что ж, самое меньшее, что я могу сделать, — вполголоса сказал принц Вро, — это помочь уничтожить Империю.
Глава 9
— Без перемещений сквозь время каждый узел будет развиваться сам по себе, без вмешательства со стороны. Не будет Хронотической Империи, но не будет и искривителя времени, не будет хронотических войн, не будет напряжения ткани времени. Кто знает, что будет, если она разорвется?
— И не будет Святой Церкви, — добавил Вро. — Интересно, что скажет на это Святой Хеватар.
Этон повернулся к принцу:
— Ваше высочество, вы говорили, что сегодня утром собираетесь отправиться к Шестому узлу. Найдется ли на вашей яхте место для меня? Можете подбросить меня в межузловое пространство?
—Я думал, что вы способны передвигаться сквозь время произвольным образом.
— Не совсем произвольным. Я уже проверил. Мне представляется, что моя нервная система включает эту способность только в случае крайней опасности или под определенным давлением.
— Что ж, самое меньшее, что я могу сделать, — вполголоса сказал принц Вро, — это помочь уничтожить Империю.
Глава 9
Происхождение Хронотической Империи в некоторой степени застлано дымкой рекуррентного времени. Это случилось в некоторой точке, находящейся теперь между Пятым и Шестым узлами — между Береком и Ривьерой, — примерно около пятидесяти лет за Пятым узлом. Но по этой точке после перевернувшего мир открытия, приписываемого Святому Хеватару, прошли уже два узла. У Империи было более трехсот лет узлового времени — отличающегося от исторического или ортогонального, — есть где развернуться.
В течение этого узлового времени душа Святого Хеватара, разумеется, подобно любой другой душе, успела повторить свою жизнь неоднократно. В течение этих повторений мир, в котором жил святой, сильно изменился. Исходный Святой Хеватар его бы не узнал. Он теперь рождался в мир, в котором, в основном благодаря ему самому, уже существовали путешествие сквозь время и Хронотическая Империя.
В учебниках истории говорилось, что Иксианы уже были властителями Умбула, когда Святой Хеватар предоставил в. их распоряжение тайну перемещения во времени. Но принц Вро сказал, что считает это искажением истины. Маловероятно, что Умбул вообще существовал в начале. Принц считал, что Иксианы были не королями или правителями, а владельцами огромного промышленного и исследовательского концерна, где работал Святой Хеватар. И они неупустили шанса осуществить самые амбициозные планы и стали завоевывать прошедшие века, где технический уровень был значительно ниже, чем в их собственном времени.
Святой Хеватар оказался весьма прозорлив. Он подвел под свое открытие религиозные основы и нашел для своего учения благодатную почву в прошлом. Основанная им Святая Церковь оказалась объединительной силой расцветающей Империи.
Со временем Иксианы поняли, что перемещение во времени, которым они до сих пор с успехом пользовались, может обернуться против них, если станет достоянием всего человечества. Особенно опасным было бы проникновение путешественников в прошлое, за пределы власти Империи, — они могли бы вызвать изменения, неизбежно влияющие на настоящее, причем далеко не так, как хотел бы Департамент Истории. Было решено установить в прошлом дату, ранее которой путешествия во времени не могли быть введены. Для этой цели был воздвигнут колоссальный Барьер, потребляющий треть государственного бюджета и делающий прошлое недоступным. Когда-нибудь он тоже будет сдвинут дальше в прошлое, распространяя власть Империи на еще больший кусок истории, но пока что Барьер служил и границей расширения империи в прошлое, и ее защитой с тыла.
С другой стороны, Умбул находился слишком близко к границе со стороны будущего, чтобы ему не грозили набеги оттуда. Поэтому вблизи Барьера, в Узле, названном Первым (хотя сейчас между ним и Барьером находился еще один узел, Нулевой), была выстроена новая столица, Хронополис, защищенная почти всей протяженностью Империи.
И сейчас Святой Хеватар, пророк и избранный слуга Божий, жил в относительной тиши вдалеке от основного потока событий. Но в каждом повторении жизни он снова совершал свое ключевое открытие — способа передачи массы сквозь время, что было более чем парадоксально, поскольку свидетельства этого открытия окружали его еще до того, как оно было сделано. Было так, будто внутренняя сущность Хеватара совершала это действие как священный ритуал — центральный, основополагающий ритуал Церкви. Так думал капитан Этон, пока яхта принца Вро добиралась до Пятого узла.
— В каком месте жизни Святого Хеватара вы желаете высадиться? — вежливо спросил принц.
Бесполезно пытаться договориться с пророком, когда он был молодым человеком, полным сил и пылким, подумал Этон. Ученый, стоящий на пороге грандиозного открытия, вряд ли согласится отказаться от него. Лучше говорить с человеком, у которого было время подумать, с человеком достаточно старым для трезвого суждения.
— Где-то лет в пятьдесят его возраста, — попросил Этон.
— Так поздно? Это же через четверть века после открытия перемещения во времени. Если ваша цель — отменить Империю, я бы посоветовал выбрать время лет на двадцать раньше.
— На самом деле такой цели у меня нет, — с улыбкой отозвался Этон. — Это значило бы просить слишком многого. Но если бы Святой Хеватар согласился бы, скажем, появиться в Хронополисе и выступить против войны — не сомневаюсь, что его слово перевесило бы слова всех наместников, вместе взятых.
— Может быть. Если только его преосвященство архикардинал Ремуар не объявит его еретиком! — Вро ядовита засмеялся.
Места на яхте принца Вро было не очень много (большую часть внутреннего пространства занимал мощный двигатель), и поэтому, приняв на борт пять пассажиров, трое из которых были помощниками Ролца, принц был вынужден обходиться без экипажа и сам исполнять роль штурмана и. пилота. Он вводил команды в бортовой компьютер и корректировал курс по цифрам на мониторе.
Ролц и его люди, стараясь не проявлять излишнего любопытства, все же исподволь поглядывали на Этона. Очень уж невероятно было то, что он собирался сделать.
Яхта замедлила ход возле точки, указанной Этоном, и, Вро сказал несколько раздраженно:
— Я в затруднении насчет выхода в ортогональное время. Честно говоря, мне бы не хотелось этого делать вообще. Как вы знаете, гражданским кораблям запрещено материализоваться где-либо, кроме узлов, а я не хочу привлекать к себе внимание. Боюсь, что мне придется высадить вас где-нибудь в тихом месте, капитан, а тогда вы можете оказаться в сотнях миль от Святого Хеватара.
На лице Этона появилось странное выражение.
— Выходить в ортогональное время вообще не понадобится, — сказал он. — Просто откройте дверь, и я выйду.
Перло Ролц вскочил на ноги, и на квадратном лице отразилось совершенно нехарактерное для него изумление.
— Ваше высочество!
Детектив и его люди не сомневались, что Этон сошел (ума.
Вро успокоительно поднял руку:
— Все в порядке, Ролц. Мы знаем, что делаем. Однако даже он глядел на Этона с сомнением.
— Вы уверены?
— Не меньше, чем пловец уверен, что в воде можно плавать.
Вро подошел к буфету и достал пояс с плоской коробочкой.
— На всякий случай возьмите с собой ортофазер.
— Спасибо, хотя не думаю, что он мне понадобится, — сказал Этон, надевая пояс с прибором.
Принц вернулся в кресло пилота и стал следить за обратным отсчетом на экране компьютера, поглядывая на Небольшой страт-экран.
— Все, мы на месте.
— Вам бы всем лучше отвернуться к стене, — посоветовал Этон. — Открывайте люк, ваше высочество.
Вро набрал на клавиатуре код замка входного люка. Загудел мотор, и люк распахнулся. За ним, за пределами поля ортогонального времени яхты, клокотал и извивался страт.
Этон собрался и прыгнул.
Когда люк закрылся снова, пятеро человек, оставшихся в кабине, повернулись и молча посмотрели туда, где он только что стоял.
Поместье Святого Хеватара располагалось посреди обширного парка в юго-западной части Умбула — более тихого и спокойного Умбула, чем этот город станет в Шестом узле через сто двадцать лет. Тут и там среди парка попадались часовни и религиозные монументы. Вьющаяся через город дорога к Поместью была застроена церквями, а ее участок, пересекающий парк, по приказу местного епископа каждый день посыпался свежими лепестками роз.
При всей величественности поместья в нем все еще угадывался научный институт, которым оно когда-то было. Известняковые купола венчали прямоугольные строения из стекла и стали. В отдельном строении стояли подключенные к подземным кабелям мощные трансформаторы, когда-то снабжавшие энергией экспериментальные установки.
Этой заметил все это, еще приближаясь из страта невидимым призраком. В ортогональное время он вышел в круглом вестибюле с мозаичным полом, балкончиками и куполом из желтого стекла с морозными узорами.
Сбоку послышались голоса. Пойдя на звук, Этой увидел открытую дверь часовни. Перед алтарем стояли на коленях двое, и на голове у одного из них была митра пророка, носить которую позволялось только Святому Хеватару. Второй был сгорбленный старик лет семидесяти, с морщинистым лицом и кустистыми бровями.
Этон не расслышал ничего из молитвы или службы, которую вел лихорадочным шепотом Святой Хеватар. Старик исполнял роль прислужника, подавая ответы на возгласы и держа чашу со святым вином, в которую пророк опускал кончики пальцев, помазывая себя и своего министранта.
Вскоре служба закончилась. Старик и пророк поднялись с колен; Святой Хеватар расправил просторную мантию и отошел от алтаря. Тут он заметил Этона и направился к нему.
— Офицер Хронофлота! — воскликнул он с удивлением. — Могу я спросить вас, как вы сюда попали? Аудиенций никому не было назначено, а о непрошеных посетителях мне бы сообщили.
— Я прибыл сюда своим путем, ваше святейшество, из другого времени. Я убежден, что сведения, которыми я располагаю, настолько важны, что вы должны их услышать.
Святой Хеватар оглянулся по сторонам:
— Вы прибыли из другого времени? Но я не вижу здесь корабля. И я все равно не понимаю, как вы сумели проникнуть в мое поместье незамеченным.
— Я прибыл, пользуясь собственной силой, ваше святейшество. Мой мозг освоил умение перемещать тело через темпоральный субстрат.
Святой Хеватар приподнял брови и указал на дверь слева от себя:
— Сюда. Там будем говорить.
Когда Этон закончил свой рассказ, выражение лица Святого Хеватара совершенно не изменилось.
— Нельзя сказать, что ваши способности — вещь совершенно неизвестная, — сказал он. — Одно время Церковь даже собиралась создать священный орден рыцарей, путешествующих сквозь время. Однако дар этот ненадежен. Человек не может применять его, когда захочет. Скорее наоборот — эта способность проявляется самопроизвольно. Похоже, что этим свойством управляет подсознание, а не мысль. В этом отношении оно напоминает другие легендарные способности святых — левитацию, умение понимать речь животных и тому подобное.
— Я это уже обнаружил, ваше святейшество.
— И вот почему Церковь держит это знание в тайне. Все неконтролируемое опасно. Есть и другая причина. Вы должны остерегаться, капитан.
— Чего, ваше святейшество?
— Все хрононавты боятся страта. Вам кажется, что вы этот страх преодолели, потому что думаете, будто страт не причинит вам вреда. Это не так. В какой-то момент ваша способность исчезнет, и тогда страт поглотит вас. Вы утонете в Пучине Погибших Душ подобно многим, тоже возомнившим себя сверхлюдьми.
Этон почувствовал, что и в третий раз его ждет неудача. Даже в пожилом возрасте лицо Святого Хеватара было поразительно. Полные чувственные губы, большие и живые глаза и выражение невероятного самообладания, скорее эгоистичного, чем благосклонного. Это было лицо фанатика. И Этон уже догадывался, что будет дальше.
— Ваше святейшество, я о том деле, из-за которого решился обратиться к вам. Вы должны согласиться, что Церковь, Империя, все вообще, что было достигнуто, погибнет, если война будет продолжаться. Велите вашей Церкви прекратить этот безумный Армагеддон. Император — человек глубоко религиозный; он подчинится любому приказу, исходящему из ваших уст.
Святой Хеватар едва заметно усмехнулся. Повернувшись, он посмотрел на своего пожилого помощника, будто видел что-то смешное, что понимали только они двое.
— У вас так мало истинной веры? — спросил он спокойным голосом. — Церковь и Империя не могут — не должны — быть уничтожены. Они вечны. Армада есть воля Божья. Воплощение Зла должно быть побеждено. Человечество должно быть спасено.
Этон заметил, что последнюю фразу Святой проговорил с видимым трудом. К его удивлению, пророк, будто пораженный горем, прикрыл глаза рукой и принялся раскачиваться взад-вперед.
— Бейся с врагом человечества, капитан Этон! — выдохнул он, словно в трансе. — Сокруши его фаворита! Все не так, как кажется!
С изумлением Этон услышал в словах пророчества почти дословное эхо сказанного ему недавно Императором. Потом Святой Хеватар пришел в себя и снова стал олицетворенным самообладанием. Он встал.
— Ваша забота, хотя и граничит с ересью, все же похвальна, — мягко проговорил, словно забыв, что произнес, только что. — Она заслуживает награды. В моих силах изменить ваш смертный приговор. У нас есть монастырь, где при помощи специальных технологий ваш опасный дар будет излечен, а ваша нервная система вернется к норме. Конечно, остаток жизни вам придется провести в уединении, стать монахом. Вы слишком много знаете, чтобы вернуться в мир. — Святой наклонил голову. — Переночуйте здесь и обдумайте это. Рильке за вами присмотрит. Этон неожиданно спросил:
— Что вы знаете о человеке с драгоценными камнями вместо глаз?
Он не знал, почему вдруг ему на ум пришел этот образ, но у пророка посерело лицо и отвисла челюсть.
— Вы его видели? Уже видели? —Да.
Лицо Святого Хеватара замкнулось. Когда он выходил, шелестя развевающимися полами мантии, в его облике было что-то от оскорбленной женщины.
Старик долгую секунду рассматривал Этона усталыми глазами.
— Меня зовут Дуайт Рильке, — сказал он наконец, вставая и протягивая руку. — Пойдемте со мной, найдем вам комнату.
Этон проспал несколько часов и проснулся от звука открывающейся двери. Он сел в кровати, тут же зажегся свет.
В комнату вошел Дуайт Рильке, сгорбленный, сломленный и очень усталый.
— В чем дело? — спросил Этон.
Рильке подошел ближе и облизал губы, потом заговорил иссохшим, дряхлым голосом:
— У меня есть разговор к вам, капитан. Послушайте, может, вы и не убедили Хеватара, но меня вы, черт побери, убедили.
— Вот как.
— Я был ассистентом Хеватара, как вы понимаете.
— Да, я видел, как вы помогали во время службы.
— Я не о религии, я о науке. Над проектом мы работали вместе.
— Над тем самым проектом?
— Да. Пойдемте со мной, я вам кое-что покажу. Этон быстро оделся и пошел за Рильке по переходам и залам ярко освещенного здания. Кое-где стояли часовыми монахи и утешители в рясах с капюшонами, и у некоторых поверх рясы висели в кобурах лучевые пистолеты. Но Рильке прошел мимо них, не замечая, и остановился возле двери — с виду свинцовой. Старик достал из-под рясы большой железный ключ, вставил в замочную скважину и повернул. Дверь отворилась.
— Вот здесь все это начиналось.
Погруженный в полумрак зал был заставлен тяжелым оборудованием — это была лаборатория физики высоких энергий. Этона охватил благоговейный трепет при мысли о том, что сейчас он стоит в самом сердце Империи.
Рильке осторожно закрыл за собой дверь.
— Значит, именно здесь Святой Хеватар открыл тайну перемещения во времени! — почтительно выдохнул Этон.
— Хеватар? Он ее не открыл, — ровным голосом отозвался Рильке. — Это я ее открыл.
Этон уставился на старика непонимающим взглядом: —Вы?
— Хеватар развил открытие, но сделал его я. — Лицо Рильке смягчилось; он погрузился в воспоминания. — Мы работали вместе. Хеватар был руководителем, а мы с Абсолом Хумбартом — его главными ассистентами. Тогда здесь было куда больше всякого железа. Вон там находился ускоритель элементарных частиц, а там — камера высокотемпературной плазмы и много чего еще. Но мы тогда даже и не думали о перемещении во времени. Нам и не снилось, что оно возможно. Мы исследовали силы взаимодействия барионов, только и всего. Как-то я придумал новый способ изоляции пи-мезонов. Собрал установку, включил ее, и тут совершенно случайно вышел из строя подавитель бросков, и произошел прорыв энергии. И вдруг оказалось, что я нашел способ разгонять пи-мезоны быстрее света.
Старик обвел лабораторию глазами, как будто вспоминая.
— Это было везение — один шанс из миллиона. С этого момента все взял в свои руки Хеватар. Естественно, что в такое открытие он вцепился обеими руками, изучил со всех сторон. Вскоре он нашел одно важное следствие найденного мною эффекта: его можно было использовать для перемещения массы сквозь время. Дальше его было не остановить. Сейчас, конечно, все лавры принадлежат ему, но ничего бы этого не было, если бы я тогда не поставил свой опыт.
— Вам есть чем гордиться.
— Вы думаете? Довольно долго я и гордился, но в последнее время скорее боюсь. Видите ли, мы пользуемся привилегией знать все новости. И я понимаю, что история рвется «а части. Я вижу конец света, но никто не понимает, что само время разваливается, и никто не хочет это предотвратить. Своим экспериментом я открыл настоящий ящик Пандоры. Ваш приход показал мне, что дело зашло слишком далеко.
— А что случилось с тем другим ассистентом Хеватара — Абсолом Хумбартом? Он умер?
Рильке отвернулся и что-то тихо пробормотал — Этон едва расслышал.
— О нем мы уже говорили. Не будем трогать эту тему. Этон с горечью подумал, что из двух человек во всей
Империи, разделяющих его точку зрения, один одержим безумной любовью к трупу, а другой — вот этот дряхлый старик.
— Я рад, что вы согласны со мной, — сказал он Рильке. — Но, как я понимаю, мы мало что можем сделать.
— Есть одна вещь, которую я могу сделать. Или хотя бы попытаться. Я могу отправиться в прошлое и сделать так, чтобы ничего этого не было.
— Можете?
Рильке подвел Этона к большому тускло-коричневому шкафу, который капитан сперва принял за буфет.
— Это действующая машина времени. Самая первая.
Старик открыл дверцу шкафа. Внутри были сиденья и пульт управления.
— Вы действительно думаете, что сможете убедить молодого Хеватара — или самого себя в молодости?
Улыбка Рильке была ледяной.
— Хеватара никто, никогда и ни в чем не мог убедить. Что же касается меня, я тогда был полным энтузиазма щенком и ни за что не отказался бы от шанса сделать величайшее открытие — ни для кого на свете. Кроме того, поймите еще одно: мой рассказ прозвучал бы совершенно невероятной выдумкой. Мы ведь в те времена ничего не знали об Империи.
Ошеломленный Этой попытался это понять.
— Как вообще кто-то мог не знать об Империи?
— Не забывайте, что время очень сильно изменилось. Прошлое, настоящее, будущее — все стало другим. Однако есть один аспект, который и Церковь, и Империя оберегают с особой тщательностью, — самое главное событие, которое привело к возникновению Империи. Святого Хеватара и меня поместили в особые условия, чтобы мы даже не узнали о том, что перемещения во времени уже существуют. Мы работали вое в той же компании «Монолит Индастриз», в которой работали, как предполагалось, до всех изменений. Когда мы установили принцип двигателя времени, нам постепенно открыли все. Мы едва смогли поверить. Даже сейчас все это кажется сном.
— Это логично, — согласился Этон. — Департамент Истории постарался бы избегать парадоксов в таком важном вопросе, как открытие двигателя времени. Но вы говорили о другом ассистенте Святого Хеватара, о Абсоле Хумбарте. Очевидно, он тоже прошел через эту процедуру?
— Разве я упоминал вам Абсола Хумбарта? Нет, он в этом не участвовал, — неопределенно отозвался Рильке. — Возможно, в каких-то ранних повторениях, но не теперь…
Настаивать далее не имело смысла.
— Так что вы предлагаете сделать? — спросил Этон. Рильке вытащил из-под складок своего плаща тяжелый лучевой пистолет.
— Я собираюсь убить самого себя, — ответил он просто. — Это единственный выход. Убить молодого Рильке прежде, чем он поставит свой эксперимент с изоляцией пи-мезонов. Тогда ничего не случится. Не будет ни Империи, ни войн во времени. Мир станет таким, каким был до изобретения машины времени.
— И на что это будет похоже, как вы думаете?
— Не знаю. Кажется, теперь уже никто этого не знает.
— А вам не кажется, что вы в своей преданности идее доходите до фанатизма?
— Кто-то должен что-то сделать. Ничего другого я придумать не смог, а кроме того, я действительно виноват в том, что происходит. — Морщины на лице старика стали резче. — Шесть часов я колебался, принимая решение. Но я его принял и теперь знаю, что мне делать.
— Опять парадоксы, — пробормотал Этон. — Если вы убьете самого себя в молодости, то не сможете дожить до того момента, когда вы это сделаете.
— Ничего не остается — будь что будет. — Рильке решительно выставил челюсть.
— Но зачем вы рассказали обо всем этом мне?
— Для управления машиной времени нужны двое. Один занимается прокладкой курса, другой ведет аппарат. Если со мной что-нибудь случится, вы сможете вернуться сами. Машина запрограммирована на автоматическое возвращение по собственному следу.
— Но если у вас получится, — медленно проговорил Этон, — тогда вопрос о возвращении не стоит. Путешествий во времени не будет. Кстати говоря, я, вероятно, тоже перестану существовать. Мало кто останется из живущих.
— Да. И что из того?
Самопожертвование Дуайта Рильке не вызвало у Этона ни удивления, ни восхищения. По сравнению с тем, что было поставлено на карту, судьба отдельной личности была исчезающе малой величиной. Однако Рильке явно не подумал о другой стороне медали: если мир вернется к первоначальному состоянию, то через несколько сот лет человечество все равно погибнет.
Но на самом деле Этон был уверен, что возврат к прошлому отнюдь не будет настолько полным, насколько старик рассчитывал. Иначе он бы и не подумал позволить Рильке провести свой план в жизнь. Бывший ассистент Хеватара понимал хронотические мутации очень грубо и упрощенно. Он не отдавал себе отчета в том, что исходный мир стерт настолько, что вряд ли может появиться вновь. Из мешанины, в которую превратило время Хронотическая Империя, возникнет что-то новое, очень во многом напоминающее ее.
Это значит, есть хороший шанс, что самоубийственная война, превратившая Землю в пустыню, не случится. Человечество выживет даже и без путешествий во времени.
— Хорошо, я лечу вашим штурманом, — сказал Этой. — Но командовать будете вы.
Этом вошел вслед за Рильке в тесную кабину и рассмотрел верньеры. Это была живая древность, но Этон смог узнать далеких предков привычных рукояток управления.
Рильке закрыл дверь и занялся подготовкой аппарата к работе. Раздался высокий гул ожившего двигателя времени, и Этон понял, что машина мощнее, чем он сперва подумал.
Этон стал смотреть на штурманский экран. Рильке, что-то тихо бормоча себе под нос, отправил машину в страт.
Умбул времен Шестого узла был городом высоких изящных башен с гладкими стенами, раскидистыми внизу и сходящимися в кинжальные острия шпилей наверху. Это был город бульваров и затейливо переплетенных переулков между опорами заоблачных зданий. Гонимая ослепляющим страхом, бежала по этим кривым улочкам Инприсс Соре.
В Умбуле она находилась уже полтора дня, проведенных без сна. Она не искала ни где жить, ни где заработать на жизнь. Она только бежала и бежала.
Она отчаянно пыталась найти на хронолайнере того симпатичного молодого офицера, который обещал ей помочь. Его нигде не было, и это можно было объяснить только одним: его убили травматики. И пассажира, с которым он вышел тогда из салона, тоже не было видно.
Но она запомнила слова этого офицера: травматики играют с ней в кошки-мышки. Ей не уйти от них, и они ее убьют, когда решат, что настало время.
Как только хронолайнер достиг Умбула, Инприсс бросилась в город. Но вскоре оказалось, что бежать ей некуда. Почти у самого трапа из толпы встречающих навстречу ей вышел мужчина и широко улыбнулся.
Это был Рол Стрин!
Инприсс бросилась бежать, но он не пытался ее остановить. С тех пор то он, то его напарник, Вилен, попадались Инприсс всюду.
И она сломалась. Она подбегала на улице к незнакомым людям и кричала «Спасите меня!», но они только шарахались прочь. Раз или два Инприсс упоминала о травматиках, но тогда реакция прохожих была еще более враждебной. Травматики были тайной силой в Умбуле, как и повсюду, и вряд ли кто решился бы сознательно встать у них на дороге.
Инприсс, всхлипывая, упала на скамейку.
Кто-то присел рядом с ней.
В течение этого узлового времени душа Святого Хеватара, разумеется, подобно любой другой душе, успела повторить свою жизнь неоднократно. В течение этих повторений мир, в котором жил святой, сильно изменился. Исходный Святой Хеватар его бы не узнал. Он теперь рождался в мир, в котором, в основном благодаря ему самому, уже существовали путешествие сквозь время и Хронотическая Империя.
В учебниках истории говорилось, что Иксианы уже были властителями Умбула, когда Святой Хеватар предоставил в. их распоряжение тайну перемещения во времени. Но принц Вро сказал, что считает это искажением истины. Маловероятно, что Умбул вообще существовал в начале. Принц считал, что Иксианы были не королями или правителями, а владельцами огромного промышленного и исследовательского концерна, где работал Святой Хеватар. И они неупустили шанса осуществить самые амбициозные планы и стали завоевывать прошедшие века, где технический уровень был значительно ниже, чем в их собственном времени.
Святой Хеватар оказался весьма прозорлив. Он подвел под свое открытие религиозные основы и нашел для своего учения благодатную почву в прошлом. Основанная им Святая Церковь оказалась объединительной силой расцветающей Империи.
Со временем Иксианы поняли, что перемещение во времени, которым они до сих пор с успехом пользовались, может обернуться против них, если станет достоянием всего человечества. Особенно опасным было бы проникновение путешественников в прошлое, за пределы власти Империи, — они могли бы вызвать изменения, неизбежно влияющие на настоящее, причем далеко не так, как хотел бы Департамент Истории. Было решено установить в прошлом дату, ранее которой путешествия во времени не могли быть введены. Для этой цели был воздвигнут колоссальный Барьер, потребляющий треть государственного бюджета и делающий прошлое недоступным. Когда-нибудь он тоже будет сдвинут дальше в прошлое, распространяя власть Империи на еще больший кусок истории, но пока что Барьер служил и границей расширения империи в прошлое, и ее защитой с тыла.
С другой стороны, Умбул находился слишком близко к границе со стороны будущего, чтобы ему не грозили набеги оттуда. Поэтому вблизи Барьера, в Узле, названном Первым (хотя сейчас между ним и Барьером находился еще один узел, Нулевой), была выстроена новая столица, Хронополис, защищенная почти всей протяженностью Империи.
И сейчас Святой Хеватар, пророк и избранный слуга Божий, жил в относительной тиши вдалеке от основного потока событий. Но в каждом повторении жизни он снова совершал свое ключевое открытие — способа передачи массы сквозь время, что было более чем парадоксально, поскольку свидетельства этого открытия окружали его еще до того, как оно было сделано. Было так, будто внутренняя сущность Хеватара совершала это действие как священный ритуал — центральный, основополагающий ритуал Церкви. Так думал капитан Этон, пока яхта принца Вро добиралась до Пятого узла.
— В каком месте жизни Святого Хеватара вы желаете высадиться? — вежливо спросил принц.
Бесполезно пытаться договориться с пророком, когда он был молодым человеком, полным сил и пылким, подумал Этон. Ученый, стоящий на пороге грандиозного открытия, вряд ли согласится отказаться от него. Лучше говорить с человеком, у которого было время подумать, с человеком достаточно старым для трезвого суждения.
— Где-то лет в пятьдесят его возраста, — попросил Этон.
— Так поздно? Это же через четверть века после открытия перемещения во времени. Если ваша цель — отменить Империю, я бы посоветовал выбрать время лет на двадцать раньше.
— На самом деле такой цели у меня нет, — с улыбкой отозвался Этон. — Это значило бы просить слишком многого. Но если бы Святой Хеватар согласился бы, скажем, появиться в Хронополисе и выступить против войны — не сомневаюсь, что его слово перевесило бы слова всех наместников, вместе взятых.
— Может быть. Если только его преосвященство архикардинал Ремуар не объявит его еретиком! — Вро ядовита засмеялся.
Места на яхте принца Вро было не очень много (большую часть внутреннего пространства занимал мощный двигатель), и поэтому, приняв на борт пять пассажиров, трое из которых были помощниками Ролца, принц был вынужден обходиться без экипажа и сам исполнять роль штурмана и. пилота. Он вводил команды в бортовой компьютер и корректировал курс по цифрам на мониторе.
Ролц и его люди, стараясь не проявлять излишнего любопытства, все же исподволь поглядывали на Этона. Очень уж невероятно было то, что он собирался сделать.
Яхта замедлила ход возле точки, указанной Этоном, и, Вро сказал несколько раздраженно:
— Я в затруднении насчет выхода в ортогональное время. Честно говоря, мне бы не хотелось этого делать вообще. Как вы знаете, гражданским кораблям запрещено материализоваться где-либо, кроме узлов, а я не хочу привлекать к себе внимание. Боюсь, что мне придется высадить вас где-нибудь в тихом месте, капитан, а тогда вы можете оказаться в сотнях миль от Святого Хеватара.
На лице Этона появилось странное выражение.
— Выходить в ортогональное время вообще не понадобится, — сказал он. — Просто откройте дверь, и я выйду.
Перло Ролц вскочил на ноги, и на квадратном лице отразилось совершенно нехарактерное для него изумление.
— Ваше высочество!
Детектив и его люди не сомневались, что Этон сошел (ума.
Вро успокоительно поднял руку:
— Все в порядке, Ролц. Мы знаем, что делаем. Однако даже он глядел на Этона с сомнением.
— Вы уверены?
— Не меньше, чем пловец уверен, что в воде можно плавать.
Вро подошел к буфету и достал пояс с плоской коробочкой.
— На всякий случай возьмите с собой ортофазер.
— Спасибо, хотя не думаю, что он мне понадобится, — сказал Этон, надевая пояс с прибором.
Принц вернулся в кресло пилота и стал следить за обратным отсчетом на экране компьютера, поглядывая на Небольшой страт-экран.
— Все, мы на месте.
— Вам бы всем лучше отвернуться к стене, — посоветовал Этон. — Открывайте люк, ваше высочество.
Вро набрал на клавиатуре код замка входного люка. Загудел мотор, и люк распахнулся. За ним, за пределами поля ортогонального времени яхты, клокотал и извивался страт.
Этон собрался и прыгнул.
Когда люк закрылся снова, пятеро человек, оставшихся в кабине, повернулись и молча посмотрели туда, где он только что стоял.
Поместье Святого Хеватара располагалось посреди обширного парка в юго-западной части Умбула — более тихого и спокойного Умбула, чем этот город станет в Шестом узле через сто двадцать лет. Тут и там среди парка попадались часовни и религиозные монументы. Вьющаяся через город дорога к Поместью была застроена церквями, а ее участок, пересекающий парк, по приказу местного епископа каждый день посыпался свежими лепестками роз.
При всей величественности поместья в нем все еще угадывался научный институт, которым оно когда-то было. Известняковые купола венчали прямоугольные строения из стекла и стали. В отдельном строении стояли подключенные к подземным кабелям мощные трансформаторы, когда-то снабжавшие энергией экспериментальные установки.
Этой заметил все это, еще приближаясь из страта невидимым призраком. В ортогональное время он вышел в круглом вестибюле с мозаичным полом, балкончиками и куполом из желтого стекла с морозными узорами.
Сбоку послышались голоса. Пойдя на звук, Этой увидел открытую дверь часовни. Перед алтарем стояли на коленях двое, и на голове у одного из них была митра пророка, носить которую позволялось только Святому Хеватару. Второй был сгорбленный старик лет семидесяти, с морщинистым лицом и кустистыми бровями.
Этон не расслышал ничего из молитвы или службы, которую вел лихорадочным шепотом Святой Хеватар. Старик исполнял роль прислужника, подавая ответы на возгласы и держа чашу со святым вином, в которую пророк опускал кончики пальцев, помазывая себя и своего министранта.
Вскоре служба закончилась. Старик и пророк поднялись с колен; Святой Хеватар расправил просторную мантию и отошел от алтаря. Тут он заметил Этона и направился к нему.
— Офицер Хронофлота! — воскликнул он с удивлением. — Могу я спросить вас, как вы сюда попали? Аудиенций никому не было назначено, а о непрошеных посетителях мне бы сообщили.
— Я прибыл сюда своим путем, ваше святейшество, из другого времени. Я убежден, что сведения, которыми я располагаю, настолько важны, что вы должны их услышать.
Святой Хеватар оглянулся по сторонам:
— Вы прибыли из другого времени? Но я не вижу здесь корабля. И я все равно не понимаю, как вы сумели проникнуть в мое поместье незамеченным.
— Я прибыл, пользуясь собственной силой, ваше святейшество. Мой мозг освоил умение перемещать тело через темпоральный субстрат.
Святой Хеватар приподнял брови и указал на дверь слева от себя:
— Сюда. Там будем говорить.
Когда Этон закончил свой рассказ, выражение лица Святого Хеватара совершенно не изменилось.
— Нельзя сказать, что ваши способности — вещь совершенно неизвестная, — сказал он. — Одно время Церковь даже собиралась создать священный орден рыцарей, путешествующих сквозь время. Однако дар этот ненадежен. Человек не может применять его, когда захочет. Скорее наоборот — эта способность проявляется самопроизвольно. Похоже, что этим свойством управляет подсознание, а не мысль. В этом отношении оно напоминает другие легендарные способности святых — левитацию, умение понимать речь животных и тому подобное.
— Я это уже обнаружил, ваше святейшество.
— И вот почему Церковь держит это знание в тайне. Все неконтролируемое опасно. Есть и другая причина. Вы должны остерегаться, капитан.
— Чего, ваше святейшество?
— Все хрононавты боятся страта. Вам кажется, что вы этот страх преодолели, потому что думаете, будто страт не причинит вам вреда. Это не так. В какой-то момент ваша способность исчезнет, и тогда страт поглотит вас. Вы утонете в Пучине Погибших Душ подобно многим, тоже возомнившим себя сверхлюдьми.
Этон почувствовал, что и в третий раз его ждет неудача. Даже в пожилом возрасте лицо Святого Хеватара было поразительно. Полные чувственные губы, большие и живые глаза и выражение невероятного самообладания, скорее эгоистичного, чем благосклонного. Это было лицо фанатика. И Этон уже догадывался, что будет дальше.
— Ваше святейшество, я о том деле, из-за которого решился обратиться к вам. Вы должны согласиться, что Церковь, Империя, все вообще, что было достигнуто, погибнет, если война будет продолжаться. Велите вашей Церкви прекратить этот безумный Армагеддон. Император — человек глубоко религиозный; он подчинится любому приказу, исходящему из ваших уст.
Святой Хеватар едва заметно усмехнулся. Повернувшись, он посмотрел на своего пожилого помощника, будто видел что-то смешное, что понимали только они двое.
— У вас так мало истинной веры? — спросил он спокойным голосом. — Церковь и Империя не могут — не должны — быть уничтожены. Они вечны. Армада есть воля Божья. Воплощение Зла должно быть побеждено. Человечество должно быть спасено.
Этон заметил, что последнюю фразу Святой проговорил с видимым трудом. К его удивлению, пророк, будто пораженный горем, прикрыл глаза рукой и принялся раскачиваться взад-вперед.
— Бейся с врагом человечества, капитан Этон! — выдохнул он, словно в трансе. — Сокруши его фаворита! Все не так, как кажется!
С изумлением Этон услышал в словах пророчества почти дословное эхо сказанного ему недавно Императором. Потом Святой Хеватар пришел в себя и снова стал олицетворенным самообладанием. Он встал.
— Ваша забота, хотя и граничит с ересью, все же похвальна, — мягко проговорил, словно забыв, что произнес, только что. — Она заслуживает награды. В моих силах изменить ваш смертный приговор. У нас есть монастырь, где при помощи специальных технологий ваш опасный дар будет излечен, а ваша нервная система вернется к норме. Конечно, остаток жизни вам придется провести в уединении, стать монахом. Вы слишком много знаете, чтобы вернуться в мир. — Святой наклонил голову. — Переночуйте здесь и обдумайте это. Рильке за вами присмотрит. Этон неожиданно спросил:
— Что вы знаете о человеке с драгоценными камнями вместо глаз?
Он не знал, почему вдруг ему на ум пришел этот образ, но у пророка посерело лицо и отвисла челюсть.
— Вы его видели? Уже видели? —Да.
Лицо Святого Хеватара замкнулось. Когда он выходил, шелестя развевающимися полами мантии, в его облике было что-то от оскорбленной женщины.
Старик долгую секунду рассматривал Этона усталыми глазами.
— Меня зовут Дуайт Рильке, — сказал он наконец, вставая и протягивая руку. — Пойдемте со мной, найдем вам комнату.
Этон проспал несколько часов и проснулся от звука открывающейся двери. Он сел в кровати, тут же зажегся свет.
В комнату вошел Дуайт Рильке, сгорбленный, сломленный и очень усталый.
— В чем дело? — спросил Этон.
Рильке подошел ближе и облизал губы, потом заговорил иссохшим, дряхлым голосом:
— У меня есть разговор к вам, капитан. Послушайте, может, вы и не убедили Хеватара, но меня вы, черт побери, убедили.
— Вот как.
— Я был ассистентом Хеватара, как вы понимаете.
— Да, я видел, как вы помогали во время службы.
— Я не о религии, я о науке. Над проектом мы работали вместе.
— Над тем самым проектом?
— Да. Пойдемте со мной, я вам кое-что покажу. Этон быстро оделся и пошел за Рильке по переходам и залам ярко освещенного здания. Кое-где стояли часовыми монахи и утешители в рясах с капюшонами, и у некоторых поверх рясы висели в кобурах лучевые пистолеты. Но Рильке прошел мимо них, не замечая, и остановился возле двери — с виду свинцовой. Старик достал из-под рясы большой железный ключ, вставил в замочную скважину и повернул. Дверь отворилась.
— Вот здесь все это начиналось.
Погруженный в полумрак зал был заставлен тяжелым оборудованием — это была лаборатория физики высоких энергий. Этона охватил благоговейный трепет при мысли о том, что сейчас он стоит в самом сердце Империи.
Рильке осторожно закрыл за собой дверь.
— Значит, именно здесь Святой Хеватар открыл тайну перемещения во времени! — почтительно выдохнул Этон.
— Хеватар? Он ее не открыл, — ровным голосом отозвался Рильке. — Это я ее открыл.
Этон уставился на старика непонимающим взглядом: —Вы?
— Хеватар развил открытие, но сделал его я. — Лицо Рильке смягчилось; он погрузился в воспоминания. — Мы работали вместе. Хеватар был руководителем, а мы с Абсолом Хумбартом — его главными ассистентами. Тогда здесь было куда больше всякого железа. Вон там находился ускоритель элементарных частиц, а там — камера высокотемпературной плазмы и много чего еще. Но мы тогда даже и не думали о перемещении во времени. Нам и не снилось, что оно возможно. Мы исследовали силы взаимодействия барионов, только и всего. Как-то я придумал новый способ изоляции пи-мезонов. Собрал установку, включил ее, и тут совершенно случайно вышел из строя подавитель бросков, и произошел прорыв энергии. И вдруг оказалось, что я нашел способ разгонять пи-мезоны быстрее света.
Старик обвел лабораторию глазами, как будто вспоминая.
— Это было везение — один шанс из миллиона. С этого момента все взял в свои руки Хеватар. Естественно, что в такое открытие он вцепился обеими руками, изучил со всех сторон. Вскоре он нашел одно важное следствие найденного мною эффекта: его можно было использовать для перемещения массы сквозь время. Дальше его было не остановить. Сейчас, конечно, все лавры принадлежат ему, но ничего бы этого не было, если бы я тогда не поставил свой опыт.
— Вам есть чем гордиться.
— Вы думаете? Довольно долго я и гордился, но в последнее время скорее боюсь. Видите ли, мы пользуемся привилегией знать все новости. И я понимаю, что история рвется «а части. Я вижу конец света, но никто не понимает, что само время разваливается, и никто не хочет это предотвратить. Своим экспериментом я открыл настоящий ящик Пандоры. Ваш приход показал мне, что дело зашло слишком далеко.
— А что случилось с тем другим ассистентом Хеватара — Абсолом Хумбартом? Он умер?
Рильке отвернулся и что-то тихо пробормотал — Этон едва расслышал.
— О нем мы уже говорили. Не будем трогать эту тему. Этон с горечью подумал, что из двух человек во всей
Империи, разделяющих его точку зрения, один одержим безумной любовью к трупу, а другой — вот этот дряхлый старик.
— Я рад, что вы согласны со мной, — сказал он Рильке. — Но, как я понимаю, мы мало что можем сделать.
— Есть одна вещь, которую я могу сделать. Или хотя бы попытаться. Я могу отправиться в прошлое и сделать так, чтобы ничего этого не было.
— Можете?
Рильке подвел Этона к большому тускло-коричневому шкафу, который капитан сперва принял за буфет.
— Это действующая машина времени. Самая первая.
Старик открыл дверцу шкафа. Внутри были сиденья и пульт управления.
— Вы действительно думаете, что сможете убедить молодого Хеватара — или самого себя в молодости?
Улыбка Рильке была ледяной.
— Хеватара никто, никогда и ни в чем не мог убедить. Что же касается меня, я тогда был полным энтузиазма щенком и ни за что не отказался бы от шанса сделать величайшее открытие — ни для кого на свете. Кроме того, поймите еще одно: мой рассказ прозвучал бы совершенно невероятной выдумкой. Мы ведь в те времена ничего не знали об Империи.
Ошеломленный Этой попытался это понять.
— Как вообще кто-то мог не знать об Империи?
— Не забывайте, что время очень сильно изменилось. Прошлое, настоящее, будущее — все стало другим. Однако есть один аспект, который и Церковь, и Империя оберегают с особой тщательностью, — самое главное событие, которое привело к возникновению Империи. Святого Хеватара и меня поместили в особые условия, чтобы мы даже не узнали о том, что перемещения во времени уже существуют. Мы работали вое в той же компании «Монолит Индастриз», в которой работали, как предполагалось, до всех изменений. Когда мы установили принцип двигателя времени, нам постепенно открыли все. Мы едва смогли поверить. Даже сейчас все это кажется сном.
— Это логично, — согласился Этон. — Департамент Истории постарался бы избегать парадоксов в таком важном вопросе, как открытие двигателя времени. Но вы говорили о другом ассистенте Святого Хеватара, о Абсоле Хумбарте. Очевидно, он тоже прошел через эту процедуру?
— Разве я упоминал вам Абсола Хумбарта? Нет, он в этом не участвовал, — неопределенно отозвался Рильке. — Возможно, в каких-то ранних повторениях, но не теперь…
Настаивать далее не имело смысла.
— Так что вы предлагаете сделать? — спросил Этон. Рильке вытащил из-под складок своего плаща тяжелый лучевой пистолет.
— Я собираюсь убить самого себя, — ответил он просто. — Это единственный выход. Убить молодого Рильке прежде, чем он поставит свой эксперимент с изоляцией пи-мезонов. Тогда ничего не случится. Не будет ни Империи, ни войн во времени. Мир станет таким, каким был до изобретения машины времени.
— И на что это будет похоже, как вы думаете?
— Не знаю. Кажется, теперь уже никто этого не знает.
— А вам не кажется, что вы в своей преданности идее доходите до фанатизма?
— Кто-то должен что-то сделать. Ничего другого я придумать не смог, а кроме того, я действительно виноват в том, что происходит. — Морщины на лице старика стали резче. — Шесть часов я колебался, принимая решение. Но я его принял и теперь знаю, что мне делать.
— Опять парадоксы, — пробормотал Этон. — Если вы убьете самого себя в молодости, то не сможете дожить до того момента, когда вы это сделаете.
— Ничего не остается — будь что будет. — Рильке решительно выставил челюсть.
— Но зачем вы рассказали обо всем этом мне?
— Для управления машиной времени нужны двое. Один занимается прокладкой курса, другой ведет аппарат. Если со мной что-нибудь случится, вы сможете вернуться сами. Машина запрограммирована на автоматическое возвращение по собственному следу.
— Но если у вас получится, — медленно проговорил Этон, — тогда вопрос о возвращении не стоит. Путешествий во времени не будет. Кстати говоря, я, вероятно, тоже перестану существовать. Мало кто останется из живущих.
— Да. И что из того?
Самопожертвование Дуайта Рильке не вызвало у Этона ни удивления, ни восхищения. По сравнению с тем, что было поставлено на карту, судьба отдельной личности была исчезающе малой величиной. Однако Рильке явно не подумал о другой стороне медали: если мир вернется к первоначальному состоянию, то через несколько сот лет человечество все равно погибнет.
Но на самом деле Этон был уверен, что возврат к прошлому отнюдь не будет настолько полным, насколько старик рассчитывал. Иначе он бы и не подумал позволить Рильке провести свой план в жизнь. Бывший ассистент Хеватара понимал хронотические мутации очень грубо и упрощенно. Он не отдавал себе отчета в том, что исходный мир стерт настолько, что вряд ли может появиться вновь. Из мешанины, в которую превратило время Хронотическая Империя, возникнет что-то новое, очень во многом напоминающее ее.
Это значит, есть хороший шанс, что самоубийственная война, превратившая Землю в пустыню, не случится. Человечество выживет даже и без путешествий во времени.
— Хорошо, я лечу вашим штурманом, — сказал Этой. — Но командовать будете вы.
Этом вошел вслед за Рильке в тесную кабину и рассмотрел верньеры. Это была живая древность, но Этон смог узнать далеких предков привычных рукояток управления.
Рильке закрыл дверь и занялся подготовкой аппарата к работе. Раздался высокий гул ожившего двигателя времени, и Этон понял, что машина мощнее, чем он сперва подумал.
Этон стал смотреть на штурманский экран. Рильке, что-то тихо бормоча себе под нос, отправил машину в страт.
Умбул времен Шестого узла был городом высоких изящных башен с гладкими стенами, раскидистыми внизу и сходящимися в кинжальные острия шпилей наверху. Это был город бульваров и затейливо переплетенных переулков между опорами заоблачных зданий. Гонимая ослепляющим страхом, бежала по этим кривым улочкам Инприсс Соре.
В Умбуле она находилась уже полтора дня, проведенных без сна. Она не искала ни где жить, ни где заработать на жизнь. Она только бежала и бежала.
Она отчаянно пыталась найти на хронолайнере того симпатичного молодого офицера, который обещал ей помочь. Его нигде не было, и это можно было объяснить только одним: его убили травматики. И пассажира, с которым он вышел тогда из салона, тоже не было видно.
Но она запомнила слова этого офицера: травматики играют с ней в кошки-мышки. Ей не уйти от них, и они ее убьют, когда решат, что настало время.
Как только хронолайнер достиг Умбула, Инприсс бросилась в город. Но вскоре оказалось, что бежать ей некуда. Почти у самого трапа из толпы встречающих навстречу ей вышел мужчина и широко улыбнулся.
Это был Рол Стрин!
Инприсс бросилась бежать, но он не пытался ее остановить. С тех пор то он, то его напарник, Вилен, попадались Инприсс всюду.
И она сломалась. Она подбегала на улице к незнакомым людям и кричала «Спасите меня!», но они только шарахались прочь. Раз или два Инприсс упоминала о травматиках, но тогда реакция прохожих была еще более враждебной. Травматики были тайной силой в Умбуле, как и повсюду, и вряд ли кто решился бы сознательно встать у них на дороге.
Инприсс, всхлипывая, упала на скамейку.
Кто-то присел рядом с ней.