— Во всяком случае, не предатель. Если и пачкал руки, то не действовал против наших родных и друзей.
— Твоих, гражданин Руссель. От своих я отрекся.
— Боже мой, если б тебя слышал твой отец… — потрясенно проговорил Анри.
Жан-Марк презрительно скривился.
— Мой старорежимный папаша? Все они в прошлом, и жалеть о них нечего.
Анри почувствовал такое омерзение, что ему захотелось замолчать и не говорить больше ни слова. Но нет, надо было все-таки кое-что выяснить.
— Скажи, как тебе удалось переманить на свою сторону Этьена и Огастена? Шантажом? Или скажешь, что они тоже переменили свои взгляды? Уж не их ли надо благодарить за наши провалы? Мы тогда еще головы ломали, каким образом о наших планах становится известно.
Жан-Марк расхохотался.
— Ты ошибаешься, за это можешь поблагодарить меня. Этьен с Огастеном, поняв, что я работаю на Робеспьера и собираюсь обвинить тебя в пособничестве роялистам, быстро сообразили, к кому им выгоднее примкнуть.
Господи, да эти двое еще хуже, чем Жан-Марк! Этот хотя бы верит во что-то, а они пекутся только о своей шкуре.
— Ладно, Жан-Марк, давай поговорим откровенно, — сухо сказал Анри. — У Робеспьера и в мыслях не было подозревать меня в чем-то, пока ты не намекнул ему. Ты объяснил, почему так поступил, только я тоже кое-что соображаю.
— Да ну? — хохотнул Жан-Марк. — Продолжай.
— Мы все были роялистами и пробрались наверх, чтобы спасти как можно больше людей от гильотины.
Дуло пистолета уставилось на Анри.
— Я такого не припомню.
— Да ладно тебе! Я же тебя знаю с детства, мы сто лет знакомы, Жан-Марк!
— Повторяю, — с угрозой произнес Жан-Марк, — я такого не помню.
— Не хочешь помнить, потому что боишься! Ты сделал меня козлом отпущения. Ты выдал меня Робеспьеру, чтобы спастись самому! Ну что ж, живи, дружок, за мой счет, и пусть твоя совесть тебя не мучает!
Анри внезапно бросился на Жан-Марка, и они, сцепившись, рухнули на пол. Жан-Марк не ожидал нападения, и Анри удалось схватить его за руку, в который был зажат пистолет. Он придавил ее к полу, Жан-Марк, охнув, разжал пальцы, пистолет отлетел в сторону.
Анри понимал, что ему не одолеть Жан-Марка. Тот вцепился ему в волосы, и тогда он, продолжая прижимать вторую его руку к полу и не давая ей дотянуться до пистолета, изо всей силы ударил его подбородком в лицо.
Жан-Марк дернулся, сбросив его с себя. Анри уцепился за него двумя руками, оттаскивая подальше от пистолета. Боль в плече становилась все сильнее.
— Ко мне! Огастен, ко мне! — закричал Жан-Марк.
Чувствуя, что времени больше не остается, Анри,
внезапно выпустив руку Жан-Марка и зажав в ладонях его голову, с силой ударил ею об пол. Жан-Марк обмяк, пальцы его разжались.
От двери послышался шум, Анри бросился в угол, куда, как ему казалось, упал пистолет. Лихорадочно шаря по полу руками, он поднял глаза и, увидев, что к нему приближаются, прижался к стене, выставив перед собой кулаки. Так просто им его не взять!
— Не надо со мной драться, — произнес по-английски знакомый голос.
Вуфертон?! Как он здесь оказался? Анри опустил руки.
— Вот так-то лучше, сэр. И не дергайтесь, вторым тоже занимаются.
Анри взглянул поверх плеча Вуфертона — Жан-Марк, бледный, прижимая пальцы к виску, стоял, обхваченный крепкими руками Меиберри. Чувствуя, что последние силы покидают его, Анри, шатаясь, подошел к кровати и рухнул на нее. Несколько мгновений он провел в полубеспамятстве. Смутно слышались какие-то голоса, все тело ныло, раненое плечо страшно дергало.
Кто-то приподнял его ноги и положил на постель. Анри открыл глаза.
— Merci.
У кровати стоял Вуфертон и хмуро смотрел на него.
— Надо было прийти раньше, — проговорил он извиняющимся тоном.
Анри слабо улыбнулся.
— Это я первый напал, монсеньор.
— Ага, — пробурчал Вуфертон.
— А вы разве не напали бы? Он же пришел меня убить.
Вуфертон взглянул на него со скептицизмом.
— Убить? И каким же образом?
— Как — не знаю, но точно не из пистолета.
— Какого пистолета?
Анри показал неуверенной рукой.
— Должен быть там, в углу, он его выронил, когда я на него напал.
— Не надо было этого делать, сэр. Вы нам всю игру испортили. Ага! — Он исчез из поля зрения Анри.
Анри задумался. Что за игра? Вуфертон появился снова, в руке у него был пистолет. Уж теперь-то он поверит, что Жан-Марк приходил с недобрыми намерениями?
Это пистолет Лорио?
— Да, его, только он не глуп и не стал бы стрелять здесь.
Вуфертон, ухмыляясь, сунул пистолет в карман.
— Но и не настолько умен, как ему кажется. Сэр Джеймс меня предупредил, что этот малый наверняка постарается добраться до вас, убивать он вряд ли станет, а вот увести с собой попытается.
— Да, таков был его план. Но как вы обо всем узнали?
— Французы сунули деньжат одному из моих слуг, чтобы принес пива со снотворным моему человеку, который дежурил у вашей двери. А слуга, естественно, все мне рассказал.
— Понятно. Вы решили таким образом поймать Жан-Марка на месте преступления?
— Скорее вывести его на чистую воду. Слуга принес это пиво дежурному, а француз наблюдал за ними из-за угла. Ну, мой человек представился эдаким простофилей, сделал вид, будто пьет, потом уронил голову на грудь, вроде как уснул. Тогда француз ставит возле двери своего приятеля и входит. Тут мой человек внезапно вскакивает, хватает этого у двери и уволакивает. А мы с Мейберри встаем под дверью и ждем, что будет. Тут вы сцепились, пришлось нам поторопиться, — продолжал акцизный инспектор.
— И слава богу, что поторопились, — недовольно пробормотал Анри. — Я бы с ним не справился.
Вуфертон покачал головой.
— Как бы я тогда оправдывался перед мисс Грейс, если бы вас избили, да еще в запертой комнате!
Анри вдруг охватила тоска. Если бы Грейс была с ним, он не лежал бы в таком беспомощном состоянии. Придется просить помощи у Вуфертона, сам он даже руку поднять не может, чтобы сунуть в перевязь.
— Если вам не трудно, скажите кому-нибудь, пусть поможет мне переодеться на ночь.
Акцизный инспектор пообещал прислать официанта, который сделает все, что надо, сказал, чтобы Анри не беспокоился — за дверью будут дежурить двое, — и вышел. Послышался скрежет замка.
Выходило, что Анри по-прежнему заключенный.
С растущей тревогой Грейс выслушала рассказ Джо Пайпера. Тот так увлекся, что даже не замечал испуганного вида своей дочери.
— Один из этих французов, вроде тот, что по-английски говорит, пролез в комнату, где его держат, — рассказывал Джо. — Все бы ничего, но у француза был при себе пистолет, который мистер Вуфертон потом забрал. Мистер Вуфертон говорит: если б он знал про это, не дал бы ему войти в комнату.
Грейс с замиранием сердца слушала, как Лорио подкупил слугу, чтобы тот напоил отравленным элем часового, стоявшего у двери Анри. Слава богу, что слуга оказался порядочным человеком и сообщил обо всем Вуфертону. Но как можно было вообще позволить Лорио войти в номер? Неужели они не понимали, что он замышляет недоброе?
— Ну, а когда они схватились, мистер Вуфертон и мистер Мейберри быстренько заскочили в комнату.
Хотя первый вроде полез драться сам мистер Генри. Так и катались оба по полу.
— Анри ранен? — не вытерпела Грейс.
Джо мотнул головой.
— Да нет, ничего такого, с плечом, правда, стало хуже, но иначе и быть не могло.
Ничего такого! Неужели снова открылось кровотечение?
— Но сейчас-то хоть он в безопасности? Они присматривают за французами?
— Еще как! Поставили людей у их номеров, чтобы вообще выйти за дверь не могли! С самого начала надо было это сделать, вот что! Все из-за этих документов, которые они показали… как их там?
— О дипломатическом иммунитете, — сказала Грейс. — Но это не значит, что они могут нападать на людей!
— Так-то оно так, — согласился Джо, — но напал-то сам мистер Генри. Я слыхал, сегодня все предстанут перед сэром Джеймсом, тот еще не решил, выдавать его французам или не выдавать.
— Да он ни за что не выдаст мистера Генри этому французу! — сердито закричала Джемайма. — Он же пытался его убить!
— С чего ты взяла, что он пытался его убить? — возразил отец.
— Да об этом все знают, папа! Для этого они и приехали, правда, мисс Грейс?
Грейс молчала, решив не вмешиваться в этот спор. То, о чем рассказал Джо Пайпер, развеяло ее последние сомнения. Вообще-то она уже и так все решила, хотя в устном послании, переданном через Рубена, Анри ни о чем ее не просил, однако колебалась. Теперь же, после того, что произошло, колебаться больше нельзя, надо было действовать, и поскорее. Сэр Джеймс должен узнать правду, а это зависит от Грейс.
Когда Грейс, в простом темном капоре и короткой черной куртке поверх синего платья, сошла вниз, служанка загородила ей дорогу.
— Куда это вы собрались, мисс Грейс?
— Ухожу, — коротко объявила она.
— Вы же не собирались его навещать!
— Я иду к сэру Джеймсу, — сказала Грейс, мягко отодвигая Джемайму.
— Зачем?
— Если иду, значит, надо, и не пытайся меня удержать, — строго проговорила Грейс, подходя к бюро.
— Но зачем, мисс? — не унималась Джемайма, остановившись за ее спиной. — Какой от этого толк? Лучше его больше не видеть, только расстроитесь, и все!
Под пристальным взглядом служанки Грейс достала бумаги и спрятала их в глубокие потайные карманы среди складок юбки.
— А что это?
Грейс с улыбкой обернулась.
— Я постараюсь спасти мистера Генри… если смогу.
Глаза Джемаймы наполнились слезами.
— Люди говорят, любовь слепа, но я никогда не думала, мисс Грейс, что и вы…
— Хватит!
Джемайма послушно умолкла. У нее был такой расстроенный вид, что Грейс стало ее жалко. Она взяла ее за руку.
— Он не такой плохой, как ты думаешь, Джемайма. Я не могу тебе все рассказать, но были причины, почему он присоединился к революционерам. Он не враг Англии, моя дорогая, а эти люди, которые пытаются убить его, причинили ему много зла.
— Откуда вы все это узнали? Из этих бумаг?
Грейс кивнула.
— Их надо отдать сэру Джеймсу, и как можно скорее. Я теперь понимаю, почему Анри не решался пустить их в ход.
— Тогда вам надо поторопиться. Мне пойти с вами?
— Нет, не надо.
Поясница разболелась, когда до Рейнхэма было еще далеко, а ботинок почему-то стал жать. День был прохладный, но Грейс взмокла от пота, шагая по проселку вдоль колеи, оставленной повозками. Идти становилось все тяжелее — ее нога, увы, была не приспособлена для такого испытания.
Несколько раз Грейс останавливалась, чтобы передохнуть, но почти у самой дороги начиналось болото, и присесть было совершенно негде. Грейс шла и мечтала о том, чтобы проехала какая-нибудь телега, но ей лишь встретилось несколько работников.
Наконец показались коттеджи Рейнхэма, и Грейс прибавила шаг, несмотря на тупую боль в пояснице. На нее с любопытством оглядывались, и она была уверена, что еще до вечера слух о ее странном походе разнесется по всей округе.
Когда Грейс добралась наконец до гостиницы «Черная лошадь», она хотела лишь одного — сесть и выпить холодной воды. Войдя в холл, она обратилась к первому, кто ей встретился. Это был официант в фартуке и с подносом.
— Его здесь нет, — ответил он, когда Грейс спросила его о Вуфертоне.
— Как нет? — удивилась она.
Юноша покачал головой. Грейс почувствовала вдруг, что вот-вот упадет.
— Вы не могли бы принести стул? Или отвести меня туда, где можно сесть.
Официант толкнул ближайшую дверь.
— Сюда, пожалуйста, мисс.
Грейс опустилась на стул и несколько мгновений сидела, задыхаясь, и не могла отдышаться.
— Воды, если можно, — пролепетала она.
Юноша побежал к столу, на котором стоял графин с водой, и через минуту Грейс с жадностью приникла губами к стакану. Напившись, она намочила уголок носового платка и вытерла лицо. Стало немного легче, Грейс улыбнулась растерянно топтавшемуся перед ней официанту.
— Спасибо.
— Вы мисс Даверкорт?
— Да. А где мистер Вуфертон?
— Прямо и не знаю, что вам сказать, — заколебался юноша.
— Почему? Что-то случилось? А Мейберри случайно здесь нет?
Официант отрицательно покачал головой. Тревога сжала сердце Грейс. Если здесь нет ни Вуфертона, ни Мейберри, то кто же сторожит Анри?
— Скажите, сэр Джеймс сегодня не приезжал? Он не допрашивал француза, которого задержали ночью? Мне необходимо срочно увидеть сэра Джеймса, это очень важно!
— Я не знаю, где искать сэра Джеймса, мисс. Здесь его точно нет.
— Как нет? — смешалась Грейс.
— Они все уехали.
— Сумасшествие какое-то! Куда они могли уехать?
— Сэр Джеймс заехал, посадил француза в свою карету, и они поехали в Рейнхэм-лодж. Да, и мистер Вуфертон с мистером Мейберри тоже отправились с ним.
— Сэр Джеймс повез их к себе домой? Но зачем? Ах да, наверное, из-за того, что было ночью?
— Да, мисс. А эти французы и носа не должны показывать в Рейнхэм-лодж, пока сэр Джеймс не сообщит им, что могут прийти и забрать своего человека.
У Грейс упало сердце. До дома сэра Джеймса две мили с лишком. Что делать?
Глава одиннадцатая
— Твоих, гражданин Руссель. От своих я отрекся.
— Боже мой, если б тебя слышал твой отец… — потрясенно проговорил Анри.
Жан-Марк презрительно скривился.
— Мой старорежимный папаша? Все они в прошлом, и жалеть о них нечего.
Анри почувствовал такое омерзение, что ему захотелось замолчать и не говорить больше ни слова. Но нет, надо было все-таки кое-что выяснить.
— Скажи, как тебе удалось переманить на свою сторону Этьена и Огастена? Шантажом? Или скажешь, что они тоже переменили свои взгляды? Уж не их ли надо благодарить за наши провалы? Мы тогда еще головы ломали, каким образом о наших планах становится известно.
Жан-Марк расхохотался.
— Ты ошибаешься, за это можешь поблагодарить меня. Этьен с Огастеном, поняв, что я работаю на Робеспьера и собираюсь обвинить тебя в пособничестве роялистам, быстро сообразили, к кому им выгоднее примкнуть.
Господи, да эти двое еще хуже, чем Жан-Марк! Этот хотя бы верит во что-то, а они пекутся только о своей шкуре.
— Ладно, Жан-Марк, давай поговорим откровенно, — сухо сказал Анри. — У Робеспьера и в мыслях не было подозревать меня в чем-то, пока ты не намекнул ему. Ты объяснил, почему так поступил, только я тоже кое-что соображаю.
— Да ну? — хохотнул Жан-Марк. — Продолжай.
— Мы все были роялистами и пробрались наверх, чтобы спасти как можно больше людей от гильотины.
Дуло пистолета уставилось на Анри.
— Я такого не припомню.
— Да ладно тебе! Я же тебя знаю с детства, мы сто лет знакомы, Жан-Марк!
— Повторяю, — с угрозой произнес Жан-Марк, — я такого не помню.
— Не хочешь помнить, потому что боишься! Ты сделал меня козлом отпущения. Ты выдал меня Робеспьеру, чтобы спастись самому! Ну что ж, живи, дружок, за мой счет, и пусть твоя совесть тебя не мучает!
Анри внезапно бросился на Жан-Марка, и они, сцепившись, рухнули на пол. Жан-Марк не ожидал нападения, и Анри удалось схватить его за руку, в который был зажат пистолет. Он придавил ее к полу, Жан-Марк, охнув, разжал пальцы, пистолет отлетел в сторону.
Анри понимал, что ему не одолеть Жан-Марка. Тот вцепился ему в волосы, и тогда он, продолжая прижимать вторую его руку к полу и не давая ей дотянуться до пистолета, изо всей силы ударил его подбородком в лицо.
Жан-Марк дернулся, сбросив его с себя. Анри уцепился за него двумя руками, оттаскивая подальше от пистолета. Боль в плече становилась все сильнее.
— Ко мне! Огастен, ко мне! — закричал Жан-Марк.
Чувствуя, что времени больше не остается, Анри,
внезапно выпустив руку Жан-Марка и зажав в ладонях его голову, с силой ударил ею об пол. Жан-Марк обмяк, пальцы его разжались.
От двери послышался шум, Анри бросился в угол, куда, как ему казалось, упал пистолет. Лихорадочно шаря по полу руками, он поднял глаза и, увидев, что к нему приближаются, прижался к стене, выставив перед собой кулаки. Так просто им его не взять!
— Не надо со мной драться, — произнес по-английски знакомый голос.
Вуфертон?! Как он здесь оказался? Анри опустил руки.
— Вот так-то лучше, сэр. И не дергайтесь, вторым тоже занимаются.
Анри взглянул поверх плеча Вуфертона — Жан-Марк, бледный, прижимая пальцы к виску, стоял, обхваченный крепкими руками Меиберри. Чувствуя, что последние силы покидают его, Анри, шатаясь, подошел к кровати и рухнул на нее. Несколько мгновений он провел в полубеспамятстве. Смутно слышались какие-то голоса, все тело ныло, раненое плечо страшно дергало.
Кто-то приподнял его ноги и положил на постель. Анри открыл глаза.
— Merci.
У кровати стоял Вуфертон и хмуро смотрел на него.
— Надо было прийти раньше, — проговорил он извиняющимся тоном.
Анри слабо улыбнулся.
— Это я первый напал, монсеньор.
— Ага, — пробурчал Вуфертон.
— А вы разве не напали бы? Он же пришел меня убить.
Вуфертон взглянул на него со скептицизмом.
— Убить? И каким же образом?
— Как — не знаю, но точно не из пистолета.
— Какого пистолета?
Анри показал неуверенной рукой.
— Должен быть там, в углу, он его выронил, когда я на него напал.
— Не надо было этого делать, сэр. Вы нам всю игру испортили. Ага! — Он исчез из поля зрения Анри.
Анри задумался. Что за игра? Вуфертон появился снова, в руке у него был пистолет. Уж теперь-то он поверит, что Жан-Марк приходил с недобрыми намерениями?
Это пистолет Лорио?
— Да, его, только он не глуп и не стал бы стрелять здесь.
Вуфертон, ухмыляясь, сунул пистолет в карман.
— Но и не настолько умен, как ему кажется. Сэр Джеймс меня предупредил, что этот малый наверняка постарается добраться до вас, убивать он вряд ли станет, а вот увести с собой попытается.
— Да, таков был его план. Но как вы обо всем узнали?
— Французы сунули деньжат одному из моих слуг, чтобы принес пива со снотворным моему человеку, который дежурил у вашей двери. А слуга, естественно, все мне рассказал.
— Понятно. Вы решили таким образом поймать Жан-Марка на месте преступления?
— Скорее вывести его на чистую воду. Слуга принес это пиво дежурному, а француз наблюдал за ними из-за угла. Ну, мой человек представился эдаким простофилей, сделал вид, будто пьет, потом уронил голову на грудь, вроде как уснул. Тогда француз ставит возле двери своего приятеля и входит. Тут мой человек внезапно вскакивает, хватает этого у двери и уволакивает. А мы с Мейберри встаем под дверью и ждем, что будет. Тут вы сцепились, пришлось нам поторопиться, — продолжал акцизный инспектор.
— И слава богу, что поторопились, — недовольно пробормотал Анри. — Я бы с ним не справился.
Вуфертон покачал головой.
— Как бы я тогда оправдывался перед мисс Грейс, если бы вас избили, да еще в запертой комнате!
Анри вдруг охватила тоска. Если бы Грейс была с ним, он не лежал бы в таком беспомощном состоянии. Придется просить помощи у Вуфертона, сам он даже руку поднять не может, чтобы сунуть в перевязь.
— Если вам не трудно, скажите кому-нибудь, пусть поможет мне переодеться на ночь.
Акцизный инспектор пообещал прислать официанта, который сделает все, что надо, сказал, чтобы Анри не беспокоился — за дверью будут дежурить двое, — и вышел. Послышался скрежет замка.
Выходило, что Анри по-прежнему заключенный.
С растущей тревогой Грейс выслушала рассказ Джо Пайпера. Тот так увлекся, что даже не замечал испуганного вида своей дочери.
— Один из этих французов, вроде тот, что по-английски говорит, пролез в комнату, где его держат, — рассказывал Джо. — Все бы ничего, но у француза был при себе пистолет, который мистер Вуфертон потом забрал. Мистер Вуфертон говорит: если б он знал про это, не дал бы ему войти в комнату.
Грейс с замиранием сердца слушала, как Лорио подкупил слугу, чтобы тот напоил отравленным элем часового, стоявшего у двери Анри. Слава богу, что слуга оказался порядочным человеком и сообщил обо всем Вуфертону. Но как можно было вообще позволить Лорио войти в номер? Неужели они не понимали, что он замышляет недоброе?
— Ну, а когда они схватились, мистер Вуфертон и мистер Мейберри быстренько заскочили в комнату.
Хотя первый вроде полез драться сам мистер Генри. Так и катались оба по полу.
— Анри ранен? — не вытерпела Грейс.
Джо мотнул головой.
— Да нет, ничего такого, с плечом, правда, стало хуже, но иначе и быть не могло.
Ничего такого! Неужели снова открылось кровотечение?
— Но сейчас-то хоть он в безопасности? Они присматривают за французами?
— Еще как! Поставили людей у их номеров, чтобы вообще выйти за дверь не могли! С самого начала надо было это сделать, вот что! Все из-за этих документов, которые они показали… как их там?
— О дипломатическом иммунитете, — сказала Грейс. — Но это не значит, что они могут нападать на людей!
— Так-то оно так, — согласился Джо, — но напал-то сам мистер Генри. Я слыхал, сегодня все предстанут перед сэром Джеймсом, тот еще не решил, выдавать его французам или не выдавать.
— Да он ни за что не выдаст мистера Генри этому французу! — сердито закричала Джемайма. — Он же пытался его убить!
— С чего ты взяла, что он пытался его убить? — возразил отец.
— Да об этом все знают, папа! Для этого они и приехали, правда, мисс Грейс?
Грейс молчала, решив не вмешиваться в этот спор. То, о чем рассказал Джо Пайпер, развеяло ее последние сомнения. Вообще-то она уже и так все решила, хотя в устном послании, переданном через Рубена, Анри ни о чем ее не просил, однако колебалась. Теперь же, после того, что произошло, колебаться больше нельзя, надо было действовать, и поскорее. Сэр Джеймс должен узнать правду, а это зависит от Грейс.
Когда Грейс, в простом темном капоре и короткой черной куртке поверх синего платья, сошла вниз, служанка загородила ей дорогу.
— Куда это вы собрались, мисс Грейс?
— Ухожу, — коротко объявила она.
— Вы же не собирались его навещать!
— Я иду к сэру Джеймсу, — сказала Грейс, мягко отодвигая Джемайму.
— Зачем?
— Если иду, значит, надо, и не пытайся меня удержать, — строго проговорила Грейс, подходя к бюро.
— Но зачем, мисс? — не унималась Джемайма, остановившись за ее спиной. — Какой от этого толк? Лучше его больше не видеть, только расстроитесь, и все!
Под пристальным взглядом служанки Грейс достала бумаги и спрятала их в глубокие потайные карманы среди складок юбки.
— А что это?
Грейс с улыбкой обернулась.
— Я постараюсь спасти мистера Генри… если смогу.
Глаза Джемаймы наполнились слезами.
— Люди говорят, любовь слепа, но я никогда не думала, мисс Грейс, что и вы…
— Хватит!
Джемайма послушно умолкла. У нее был такой расстроенный вид, что Грейс стало ее жалко. Она взяла ее за руку.
— Он не такой плохой, как ты думаешь, Джемайма. Я не могу тебе все рассказать, но были причины, почему он присоединился к революционерам. Он не враг Англии, моя дорогая, а эти люди, которые пытаются убить его, причинили ему много зла.
— Откуда вы все это узнали? Из этих бумаг?
Грейс кивнула.
— Их надо отдать сэру Джеймсу, и как можно скорее. Я теперь понимаю, почему Анри не решался пустить их в ход.
— Тогда вам надо поторопиться. Мне пойти с вами?
— Нет, не надо.
Поясница разболелась, когда до Рейнхэма было еще далеко, а ботинок почему-то стал жать. День был прохладный, но Грейс взмокла от пота, шагая по проселку вдоль колеи, оставленной повозками. Идти становилось все тяжелее — ее нога, увы, была не приспособлена для такого испытания.
Несколько раз Грейс останавливалась, чтобы передохнуть, но почти у самой дороги начиналось болото, и присесть было совершенно негде. Грейс шла и мечтала о том, чтобы проехала какая-нибудь телега, но ей лишь встретилось несколько работников.
Наконец показались коттеджи Рейнхэма, и Грейс прибавила шаг, несмотря на тупую боль в пояснице. На нее с любопытством оглядывались, и она была уверена, что еще до вечера слух о ее странном походе разнесется по всей округе.
Когда Грейс добралась наконец до гостиницы «Черная лошадь», она хотела лишь одного — сесть и выпить холодной воды. Войдя в холл, она обратилась к первому, кто ей встретился. Это был официант в фартуке и с подносом.
— Его здесь нет, — ответил он, когда Грейс спросила его о Вуфертоне.
— Как нет? — удивилась она.
Юноша покачал головой. Грейс почувствовала вдруг, что вот-вот упадет.
— Вы не могли бы принести стул? Или отвести меня туда, где можно сесть.
Официант толкнул ближайшую дверь.
— Сюда, пожалуйста, мисс.
Грейс опустилась на стул и несколько мгновений сидела, задыхаясь, и не могла отдышаться.
— Воды, если можно, — пролепетала она.
Юноша побежал к столу, на котором стоял графин с водой, и через минуту Грейс с жадностью приникла губами к стакану. Напившись, она намочила уголок носового платка и вытерла лицо. Стало немного легче, Грейс улыбнулась растерянно топтавшемуся перед ней официанту.
— Спасибо.
— Вы мисс Даверкорт?
— Да. А где мистер Вуфертон?
— Прямо и не знаю, что вам сказать, — заколебался юноша.
— Почему? Что-то случилось? А Мейберри случайно здесь нет?
Официант отрицательно покачал головой. Тревога сжала сердце Грейс. Если здесь нет ни Вуфертона, ни Мейберри, то кто же сторожит Анри?
— Скажите, сэр Джеймс сегодня не приезжал? Он не допрашивал француза, которого задержали ночью? Мне необходимо срочно увидеть сэра Джеймса, это очень важно!
— Я не знаю, где искать сэра Джеймса, мисс. Здесь его точно нет.
— Как нет? — смешалась Грейс.
— Они все уехали.
— Сумасшествие какое-то! Куда они могли уехать?
— Сэр Джеймс заехал, посадил француза в свою карету, и они поехали в Рейнхэм-лодж. Да, и мистер Вуфертон с мистером Мейберри тоже отправились с ним.
— Сэр Джеймс повез их к себе домой? Но зачем? Ах да, наверное, из-за того, что было ночью?
— Да, мисс. А эти французы и носа не должны показывать в Рейнхэм-лодж, пока сэр Джеймс не сообщит им, что могут прийти и забрать своего человека.
У Грейс упало сердце. До дома сэра Джеймса две мили с лишком. Что делать?
Глава одиннадцатая
— Я жду, — нарушил царившую в библиотеке тишину сэр Джеймс, сидевший за тяжелым дубовым столом напротив Анри.
Невольная улыбка скользнула по лицу Анри:
— С большим нетерпением, как я вижу, монсеньор.
Щеки сэра Джеймса покраснели.
— Прекратите дерзить и отвечайте, какого черта этот малый полез к вам в комнату. Вы намерены рассказать мне наконец все или не намерены?
— Не намерен, — ответил Анри. — Я не хотел сердить вас, извините.
— Не хотите говорить, не надо, только таким образом мы не продвинемся ни на шаг вперед.
Сэр Джеймс был прав. Пора было действительно продвинуться вперед, хотя Анри очень сомневался, способен ли сэр Джеймс, человек простодушный и прямолинейный, вникнуть в ситуацию. Однако ночное происшествие показало, что выбора нет, если он хочет жить, придется рискнуть и пойти ва-банк.
Анри оглянулся. У двери сидели все те же два чиновника — Вуфертон и Мейберри. Что им известно? Кто-нибудь допрашивал Жан-Марка? Как бы там ни было, медлить больше нельзя. То, что его увезли из гостиницы, показывает, что сэр Джеймс все-таки призадумался.
— Ну хорошо, монсеньор, — сказал он. — Как я уже говорил господину Вуфертону, мой соотечественник преследует одну-единственную цель — убить меня.
Сэр Джеймс скептически скривился.
— Несколько мелодраматично, Руссель. Зачем ему это?
— Я объясню, монсеньор. Только учтите, в то, что я расскажу, не так легко поверить. Кстати, ночью я узнал еще кое-что от Жан-Марка.
Анри сделал паузу, но сэр Джеймс молчал. Анри, вдохнув, продолжил:
— Я и эти трое, что за мной охотятся, вместе служили революционному правительству Франции почти с самого начала. Мне и Жан-Марку удалось продвинуться, и мы оба стали помощниками Робеспьера, с которым и работали в Комитете общественного спасения. Этьен Доде и Огастен Бланш были клерками в Революционном трибунале.
Заметив гримасу отвращения на лице судьи, Анри тихонько вздохнул. Он что, ожидал чего-то иного? Ему и самому тоже не очень-то приятно говорить об этом. Анри почувствовал, как в нем поднимается возмущение.
— Вы осуждаете меня, монсеньор, но ведь вы судите со стороны! — в голосе Анри слышались гневные нотки. — Вам трудно понять, как это человек может действовать вопреки себе, заставлять себя делать то, о чем вы в Англии представления не имеете!
— Но ведь вы, сэр, только что сами сказали, что стали участником этой проклятой революции единственно ради того, чтобы выжить! Разве не так?
У Анри вырвался язвительный смешок.
— Ну вот, я так и думал!
Ну что ж, этого надо было ожидать. Когда Анри делал то, что должен был делать, он не считался с ценой и не задумывался о том, что когда-то придется оправдываться. В те четыре бесконечных года он каждую минуту ждал провала и почти смирился с мыслью, что рано или поздно расстанется с головой. Ему было не до того, чтобы объяснять необъяснимое.
Не в силах сидеть напротив человека, осуждающего его, он встал и заходил по комнате. Кто такой сэр Джеймс Левишем, чтобы решать, жить Анри Русселю или не жить? Деревенский сквайр! Англичанин, не имеющий даже слабого представления о неестественном мире, в котором царят варварство и жестокость. Да и откуда ему знать? Это знают лишь те, спасению кого Анри посвятил себя.
— Bon dieu![20] — Он повернулся к сэру Джеймсу. — И ради этого я рисковал жизнью? Чтобы оправдываться перед противником Франции? — Приблизившись к столу, он хлопнул по нему ладонью. — Вы думаете, я говорю о нынешней Франции, о нации, одержимой бесом? Нет, монсеньор! Я говорю о Франции, которую мы потеряли. Да, были и такие, кто, возможно, и заслуживал смерти, жестокосердные люди, думавшие только о себе. Но были и другие — те, кто не использовал данную им власть против обделенных судьбой бедняков, против тех, кто добывает свой хлеб трудом.
Удивление нарисовалось на лице судьи, сидевшие у двери что-то проворчали. Анри, обернувшись, показал на них рукой:
— Вот такие люди совершили революцию. Люди честные, которые не хотят убивать, но убивают, убивают, убивают. — Анри перевел дыхание. — Сейчас они страдают из-за таких, как Робеспьер. Вы не представляете, монсеньор, каково во Франции. Вам приходят на ум только эмигранты, приехавшие сюда в поисках спасения. Поверьте — из-за революции погибло намного больше таких людей, как эти, чем французских аристократов.
Острая боль пронзила плечо Анри, погасив его гнев. Он и сам уже не понимал, с чего вдруг разразился речью. Он оперся руками о спинку своего стула и посмотрел на сэра Джеймса.
Тот сидел мрачный, поджав губы.
— Да вы настоящий оратор, друг мой, — проговорил он с иронией. — Наверное, вы еще много чего могли бы рассказать про себя, но осмелюсь заметить — это не имеет особого смысла. Может, вы все-таки скажете, вы за или против этой треклятой революции?
И то и другое, — пробормотал Анри. — Я добровольно присоединился к ней, однако это не значит, будто мне нравилось то, что пришлось делать. — Он вздохнул. — Знаете, когда видишь все изнутри, трудно остаться на какой-то одной стороне. Да, я пошел в революцию ради спасения аристократов, но встретил там людей, которые тронули мое сердце. — Анри горько усмехнулся. — Иное дело мой друг Жан-Марк. Для него это стало игрой в политику. Думаю, он выдал меня, чтобы уцелеть самому. Ночью он мне сказал, что верит в революцию и ради нее готов убивать всех, кто стоит у него на пути.
— Включая вас?
Анри рассмеялся.
— Пока что я не стою у него на пути! Другое дело, если он увезет меня во Францию и там я предстану перед судом. Тогда он рискует, потому что я могу его обвинить.
— В чем, сэр? — Сэр Джеймс удивленно поднял брови.
— Разве я не сказал? Вы ничего не поняли?
— Я мало что разобрал в вашей речи, мой молодой друг. Прошу, скажите прямо.
Анри посмотрел на него с изумлением.
— Но вам и так все известно.
— Черт побери, вы будете говорить или нет?
Какое-то движение позади Анри заставило его
круто развернуться. Вуфертон и Мейберри, вскочив, застыли по обе стороны двери, а на пороге, бледная и взволнованная, стояла Грейс.
Увидев Анри, она на какую-то долю мгновения замерла, а потом, с трудом, припадая на ногу, направилась к нему. Анри бросился навстречу, протягивая руку, за которую она ухватилась обеими руками.
— У тебя все в порядке? — спросила Грейс, заглядывая ему в глаза.
— Все хорошо, — улыбнулся Анри. — Но ты откуда взялась? Как ты сюда добралась?
— Часть пути пешком…
— Ты шла пешком?!
— Только до Рейнхэма. Мне повезло, дальше меня подвез на телеге мистер Холвелл.
— Вы приехали на телеге? — удивился сэр Джеймс.
— Должна заметить, это гораздо удобнее, чем пешком!
Анри взял руку Грейс и поднес к губам.
— Ты пришла очень кстати, ma chere.
— Наоборот, некстати, — вмешался сэр Джеймс, выходя из-за стола и приближаясь к ней. — Я должен попросить вас выйти, моя дорогая, я…
— Вы заняты расследованием, да? — перебила его Грейс.
— Вот именно. А потому…
Но я из-за этого и пришла, сэр Джеймс! У меня при себе бумаги, которые…
— Ты их принесла? — воскликнул Анри.
— Мне ничего не оставалось. Хочу сразу сказать, я вскрыла запечатанные документы, потому что… — Она повернулась к сэру Джеймсу: — Я принесла бумаги, которые принадлежат Анри. Думаю, они вас заинтересуют.
— Не означает ли это, — судья устремил недовольный взгляд на Анри, — что у вас были документы, говорящие в вашу пользу, но вы не сочли нужным их представить?
— Просто он боялся, что это бесполезно! — торопливо ответила Грейс, прежде чем Анри успел открыть рот. — В этом все дело. Эти документы ничего не подтверждают с точностью, лишь ставят вопросы, на которые Анри может ответить и сам.
Сэр Джеймс посмотрел на чиновников:
— Пожалуйста, принесите для мисс Даверкорт стул.
Мейберри торопливо поднес стул, и Грейс, поморщившись, села.
— Что с тобой? — забеспокоился Анри.
Она тряхнула головой.
— Ничего страшного. Поясницу немножко прихватило от ходьбы.
— Не удивительно, — фыркнул сэр Джеймс. — Тоже мне, вздумала идти пешком в такую даль, глупая девчонка!
— У меня не было выбора. Анри не революционер, сэр Джеймс. Он роялист.
Это заявление как будто не произвело впечатления на судью.
— И из чего вы это вывели? — ворчливо спросил он.
Грейс нащупала в карманах бумаги.
— Анри отдал мне их на хранение. Я их прочла и решила принести вам. — Она разложила бумаги на столе. — Это удостоверение личности Анри. Это относится к суду… над Анри, который должен был состояться. Вы обнаружите, что те, кто, как Анри полагал, выступят свидетелями в его защиту, — это те самые, что стараются сейчас уговорить вас выдать его им. Вот в этом документе — имена людей, которые помогли Анри бежать. Я думаю, они входят в роялистскую сеть.
Грейс бросила взгляд на Анри. Тот сидел с бесстрастным лицом. Грейс понимала его. Он не хочет вымаливать прощение. Из гордости? Или считает, что это бесполезно? Предпочитает, чтобы его судьи дошли до всего своим умом, как это сделала она?
Сэр Джеймс пробежал бумаги глазами и уставился на Грейс.
— Что еще?
Она протянула ему почти чистый листок.
— В него были завернуты остальные. Я не разобрала, что это за карта, но мне кажется, тут указано, где Анри останавливался, когда бежал из Франции.
Сэр Джеймс кивнул.
— Что в остальных?
— Эти два были запечатаны. Пока я их не прочла, я верила тому, что сказал вам Лорио, — будто Анри революционер. Правда, я надеялась, что его принудили к этому обстоятельства. — Она дрожащей рукой протянула документ судье. — Я не знаю, как это письмо попало к Анри. Вы сами увидите, оно адресовано Лорио, а автор — Робеспьер. Он поручает Лорио расследование против Анри по подозрению в роялизме.
Сэр Джеймс взял листок, посмотрел на подпись, кивнул. И посмотрел на бумагу в руке Грейс.
— У вас там еще что-то.
Грейс, глядя на Анри, проговорила — так, словно его рядом не было:
— Возможно, он выкрал это. Оно как будто не имеет отношения к Анри, кроме того, что оказалось среди его бумаг.
— Вы позволите? — Сэр Джеймс протянул руку.
Грейс молча отдала ему листок. Судья быстро просмотрел его и, к удивлению Анри, повернулся к сидевшему у двери акцизному инспектору.
— Вуфертон!
Тот подошел к столу. Анри удивился еще больше, когда сэр Джеймс протянул ему бумагу. Вуфертон быстро прочел глазами то, что там было написано — ага, значит, владеет французским! — и посмотрел на судью.
— Похоже на прошение, — сообщил он. — Нет ни адресата, ни подписи — вот, взгляните сами. Получателя, кто бы он ни был, просят посмотреть, нельзя ли чего сделать, чтобы спасти пятерых аристократов по фамилии де ла Кур. Похоже, маркиз де ла Кур находится в Бельгии и просит помочь членам своей семьи, которых забрали год назад.
Анри тяжело было вспоминать об этом. Письмо попало к нему слишком поздно — трое взрослых и двое детей были уже казнены. Как и другие, которых он знал и тщетно пытался спасти. Все его хитроумные маневры сорвались, и виноват в этом, конечно же, Жан-Марк, переметнувшийся к революционерам.
Под рассеянным взглядом Анри акцизный инспектор стал читать одну бумагу за другой. Интересно, теперь-то сэр Джеймс выдаст его Лорио? Или с ним произойдет такая же метаморфоза, как с Грейс, и он поймет и примет его таким, каков он есть?
То, что Грейс пришла, было крайне важно, потому что она принесла, сама не ведая о том, его последний козырь. Анри ужасно не хотел пускать его в ход, опасаясь, что последствия могут быть совсем не те, которых он ожидает.
Анри посмотрел на Грейс. Она сидела, сложив руки на коленях и нервно сжав кулаки, и он еле удержался, чтобы не подойти и обнять ее.
Почувствовав его взгляд, Грейс повернула голову и взглянула на него. По-прежнему бесстрастен. Как хорошо он умеет скрывать свои чувства.
Внезапно раздавшийся голос заставил ее вздрогнуть.
— Я все прочел, сэр, — объявил Вуфертон, протягивая бумаги сэру Джеймсу.
— И что?
— Трудно сказать что-то определенное, но, — Вуфертон бросил взгляд на Грейс, — я склонен согласиться с мисс Грейс. Похоже, джентльмен набросал план своего собственного судебного процесса, а в списке имена людей, входящих в подпольную сеть. Набросок карты я не разобрал. Что же до остального, сэр, то совершенно ясно, что ему удалось каким-то образом похитить записку самого Робеспьера.
Невольная улыбка скользнула по лицу Анри:
— С большим нетерпением, как я вижу, монсеньор.
Щеки сэра Джеймса покраснели.
— Прекратите дерзить и отвечайте, какого черта этот малый полез к вам в комнату. Вы намерены рассказать мне наконец все или не намерены?
— Не намерен, — ответил Анри. — Я не хотел сердить вас, извините.
— Не хотите говорить, не надо, только таким образом мы не продвинемся ни на шаг вперед.
Сэр Джеймс был прав. Пора было действительно продвинуться вперед, хотя Анри очень сомневался, способен ли сэр Джеймс, человек простодушный и прямолинейный, вникнуть в ситуацию. Однако ночное происшествие показало, что выбора нет, если он хочет жить, придется рискнуть и пойти ва-банк.
Анри оглянулся. У двери сидели все те же два чиновника — Вуфертон и Мейберри. Что им известно? Кто-нибудь допрашивал Жан-Марка? Как бы там ни было, медлить больше нельзя. То, что его увезли из гостиницы, показывает, что сэр Джеймс все-таки призадумался.
— Ну хорошо, монсеньор, — сказал он. — Как я уже говорил господину Вуфертону, мой соотечественник преследует одну-единственную цель — убить меня.
Сэр Джеймс скептически скривился.
— Несколько мелодраматично, Руссель. Зачем ему это?
— Я объясню, монсеньор. Только учтите, в то, что я расскажу, не так легко поверить. Кстати, ночью я узнал еще кое-что от Жан-Марка.
Анри сделал паузу, но сэр Джеймс молчал. Анри, вдохнув, продолжил:
— Я и эти трое, что за мной охотятся, вместе служили революционному правительству Франции почти с самого начала. Мне и Жан-Марку удалось продвинуться, и мы оба стали помощниками Робеспьера, с которым и работали в Комитете общественного спасения. Этьен Доде и Огастен Бланш были клерками в Революционном трибунале.
Заметив гримасу отвращения на лице судьи, Анри тихонько вздохнул. Он что, ожидал чего-то иного? Ему и самому тоже не очень-то приятно говорить об этом. Анри почувствовал, как в нем поднимается возмущение.
— Вы осуждаете меня, монсеньор, но ведь вы судите со стороны! — в голосе Анри слышались гневные нотки. — Вам трудно понять, как это человек может действовать вопреки себе, заставлять себя делать то, о чем вы в Англии представления не имеете!
— Но ведь вы, сэр, только что сами сказали, что стали участником этой проклятой революции единственно ради того, чтобы выжить! Разве не так?
У Анри вырвался язвительный смешок.
— Ну вот, я так и думал!
Ну что ж, этого надо было ожидать. Когда Анри делал то, что должен был делать, он не считался с ценой и не задумывался о том, что когда-то придется оправдываться. В те четыре бесконечных года он каждую минуту ждал провала и почти смирился с мыслью, что рано или поздно расстанется с головой. Ему было не до того, чтобы объяснять необъяснимое.
Не в силах сидеть напротив человека, осуждающего его, он встал и заходил по комнате. Кто такой сэр Джеймс Левишем, чтобы решать, жить Анри Русселю или не жить? Деревенский сквайр! Англичанин, не имеющий даже слабого представления о неестественном мире, в котором царят варварство и жестокость. Да и откуда ему знать? Это знают лишь те, спасению кого Анри посвятил себя.
— Bon dieu![20] — Он повернулся к сэру Джеймсу. — И ради этого я рисковал жизнью? Чтобы оправдываться перед противником Франции? — Приблизившись к столу, он хлопнул по нему ладонью. — Вы думаете, я говорю о нынешней Франции, о нации, одержимой бесом? Нет, монсеньор! Я говорю о Франции, которую мы потеряли. Да, были и такие, кто, возможно, и заслуживал смерти, жестокосердные люди, думавшие только о себе. Но были и другие — те, кто не использовал данную им власть против обделенных судьбой бедняков, против тех, кто добывает свой хлеб трудом.
Удивление нарисовалось на лице судьи, сидевшие у двери что-то проворчали. Анри, обернувшись, показал на них рукой:
— Вот такие люди совершили революцию. Люди честные, которые не хотят убивать, но убивают, убивают, убивают. — Анри перевел дыхание. — Сейчас они страдают из-за таких, как Робеспьер. Вы не представляете, монсеньор, каково во Франции. Вам приходят на ум только эмигранты, приехавшие сюда в поисках спасения. Поверьте — из-за революции погибло намного больше таких людей, как эти, чем французских аристократов.
Острая боль пронзила плечо Анри, погасив его гнев. Он и сам уже не понимал, с чего вдруг разразился речью. Он оперся руками о спинку своего стула и посмотрел на сэра Джеймса.
Тот сидел мрачный, поджав губы.
— Да вы настоящий оратор, друг мой, — проговорил он с иронией. — Наверное, вы еще много чего могли бы рассказать про себя, но осмелюсь заметить — это не имеет особого смысла. Может, вы все-таки скажете, вы за или против этой треклятой революции?
И то и другое, — пробормотал Анри. — Я добровольно присоединился к ней, однако это не значит, будто мне нравилось то, что пришлось делать. — Он вздохнул. — Знаете, когда видишь все изнутри, трудно остаться на какой-то одной стороне. Да, я пошел в революцию ради спасения аристократов, но встретил там людей, которые тронули мое сердце. — Анри горько усмехнулся. — Иное дело мой друг Жан-Марк. Для него это стало игрой в политику. Думаю, он выдал меня, чтобы уцелеть самому. Ночью он мне сказал, что верит в революцию и ради нее готов убивать всех, кто стоит у него на пути.
— Включая вас?
Анри рассмеялся.
— Пока что я не стою у него на пути! Другое дело, если он увезет меня во Францию и там я предстану перед судом. Тогда он рискует, потому что я могу его обвинить.
— В чем, сэр? — Сэр Джеймс удивленно поднял брови.
— Разве я не сказал? Вы ничего не поняли?
— Я мало что разобрал в вашей речи, мой молодой друг. Прошу, скажите прямо.
Анри посмотрел на него с изумлением.
— Но вам и так все известно.
— Черт побери, вы будете говорить или нет?
Какое-то движение позади Анри заставило его
круто развернуться. Вуфертон и Мейберри, вскочив, застыли по обе стороны двери, а на пороге, бледная и взволнованная, стояла Грейс.
Увидев Анри, она на какую-то долю мгновения замерла, а потом, с трудом, припадая на ногу, направилась к нему. Анри бросился навстречу, протягивая руку, за которую она ухватилась обеими руками.
— У тебя все в порядке? — спросила Грейс, заглядывая ему в глаза.
— Все хорошо, — улыбнулся Анри. — Но ты откуда взялась? Как ты сюда добралась?
— Часть пути пешком…
— Ты шла пешком?!
— Только до Рейнхэма. Мне повезло, дальше меня подвез на телеге мистер Холвелл.
— Вы приехали на телеге? — удивился сэр Джеймс.
— Должна заметить, это гораздо удобнее, чем пешком!
Анри взял руку Грейс и поднес к губам.
— Ты пришла очень кстати, ma chere.
— Наоборот, некстати, — вмешался сэр Джеймс, выходя из-за стола и приближаясь к ней. — Я должен попросить вас выйти, моя дорогая, я…
— Вы заняты расследованием, да? — перебила его Грейс.
— Вот именно. А потому…
Но я из-за этого и пришла, сэр Джеймс! У меня при себе бумаги, которые…
— Ты их принесла? — воскликнул Анри.
— Мне ничего не оставалось. Хочу сразу сказать, я вскрыла запечатанные документы, потому что… — Она повернулась к сэру Джеймсу: — Я принесла бумаги, которые принадлежат Анри. Думаю, они вас заинтересуют.
— Не означает ли это, — судья устремил недовольный взгляд на Анри, — что у вас были документы, говорящие в вашу пользу, но вы не сочли нужным их представить?
— Просто он боялся, что это бесполезно! — торопливо ответила Грейс, прежде чем Анри успел открыть рот. — В этом все дело. Эти документы ничего не подтверждают с точностью, лишь ставят вопросы, на которые Анри может ответить и сам.
Сэр Джеймс посмотрел на чиновников:
— Пожалуйста, принесите для мисс Даверкорт стул.
Мейберри торопливо поднес стул, и Грейс, поморщившись, села.
— Что с тобой? — забеспокоился Анри.
Она тряхнула головой.
— Ничего страшного. Поясницу немножко прихватило от ходьбы.
— Не удивительно, — фыркнул сэр Джеймс. — Тоже мне, вздумала идти пешком в такую даль, глупая девчонка!
— У меня не было выбора. Анри не революционер, сэр Джеймс. Он роялист.
Это заявление как будто не произвело впечатления на судью.
— И из чего вы это вывели? — ворчливо спросил он.
Грейс нащупала в карманах бумаги.
— Анри отдал мне их на хранение. Я их прочла и решила принести вам. — Она разложила бумаги на столе. — Это удостоверение личности Анри. Это относится к суду… над Анри, который должен был состояться. Вы обнаружите, что те, кто, как Анри полагал, выступят свидетелями в его защиту, — это те самые, что стараются сейчас уговорить вас выдать его им. Вот в этом документе — имена людей, которые помогли Анри бежать. Я думаю, они входят в роялистскую сеть.
Грейс бросила взгляд на Анри. Тот сидел с бесстрастным лицом. Грейс понимала его. Он не хочет вымаливать прощение. Из гордости? Или считает, что это бесполезно? Предпочитает, чтобы его судьи дошли до всего своим умом, как это сделала она?
Сэр Джеймс пробежал бумаги глазами и уставился на Грейс.
— Что еще?
Она протянула ему почти чистый листок.
— В него были завернуты остальные. Я не разобрала, что это за карта, но мне кажется, тут указано, где Анри останавливался, когда бежал из Франции.
Сэр Джеймс кивнул.
— Что в остальных?
— Эти два были запечатаны. Пока я их не прочла, я верила тому, что сказал вам Лорио, — будто Анри революционер. Правда, я надеялась, что его принудили к этому обстоятельства. — Она дрожащей рукой протянула документ судье. — Я не знаю, как это письмо попало к Анри. Вы сами увидите, оно адресовано Лорио, а автор — Робеспьер. Он поручает Лорио расследование против Анри по подозрению в роялизме.
Сэр Джеймс взял листок, посмотрел на подпись, кивнул. И посмотрел на бумагу в руке Грейс.
— У вас там еще что-то.
Грейс, глядя на Анри, проговорила — так, словно его рядом не было:
— Возможно, он выкрал это. Оно как будто не имеет отношения к Анри, кроме того, что оказалось среди его бумаг.
— Вы позволите? — Сэр Джеймс протянул руку.
Грейс молча отдала ему листок. Судья быстро просмотрел его и, к удивлению Анри, повернулся к сидевшему у двери акцизному инспектору.
— Вуфертон!
Тот подошел к столу. Анри удивился еще больше, когда сэр Джеймс протянул ему бумагу. Вуфертон быстро прочел глазами то, что там было написано — ага, значит, владеет французским! — и посмотрел на судью.
— Похоже на прошение, — сообщил он. — Нет ни адресата, ни подписи — вот, взгляните сами. Получателя, кто бы он ни был, просят посмотреть, нельзя ли чего сделать, чтобы спасти пятерых аристократов по фамилии де ла Кур. Похоже, маркиз де ла Кур находится в Бельгии и просит помочь членам своей семьи, которых забрали год назад.
Анри тяжело было вспоминать об этом. Письмо попало к нему слишком поздно — трое взрослых и двое детей были уже казнены. Как и другие, которых он знал и тщетно пытался спасти. Все его хитроумные маневры сорвались, и виноват в этом, конечно же, Жан-Марк, переметнувшийся к революционерам.
Под рассеянным взглядом Анри акцизный инспектор стал читать одну бумагу за другой. Интересно, теперь-то сэр Джеймс выдаст его Лорио? Или с ним произойдет такая же метаморфоза, как с Грейс, и он поймет и примет его таким, каков он есть?
То, что Грейс пришла, было крайне важно, потому что она принесла, сама не ведая о том, его последний козырь. Анри ужасно не хотел пускать его в ход, опасаясь, что последствия могут быть совсем не те, которых он ожидает.
Анри посмотрел на Грейс. Она сидела, сложив руки на коленях и нервно сжав кулаки, и он еле удержался, чтобы не подойти и обнять ее.
Почувствовав его взгляд, Грейс повернула голову и взглянула на него. По-прежнему бесстрастен. Как хорошо он умеет скрывать свои чувства.
Внезапно раздавшийся голос заставил ее вздрогнуть.
— Я все прочел, сэр, — объявил Вуфертон, протягивая бумаги сэру Джеймсу.
— И что?
— Трудно сказать что-то определенное, но, — Вуфертон бросил взгляд на Грейс, — я склонен согласиться с мисс Грейс. Похоже, джентльмен набросал план своего собственного судебного процесса, а в списке имена людей, входящих в подпольную сеть. Набросок карты я не разобрал. Что же до остального, сэр, то совершенно ясно, что ему удалось каким-то образом похитить записку самого Робеспьера.