Бэйс Ронда. Трудно быть сильной

Ронда Бэйс
Трудно быть сильной

1

   Трейси остановила машину перед воротами. Шумно вздохнула. Взглянула в лобовое стекло, за которым сквозь металлическую ограду просматривался ухоженный парк – гордость дедушки.
   Девушка усмехнулась. Старик опять будет недоволен. Ведь она прошлялась всю ночь и заявилась домой лишь под утро. Трейси представила, какую он состроит физиономию, и злорадно усмехнулась. Дед никогда не понимал ее. Никогда…
   Он считал, что она должна учиться, должна быть дисциплинированной и… женственной. Ха. Никогда Трейси не будет такой, просто потому, что она другая.
   Девушка нетерпеливо взглянула на будку охранника. Опять спит. Надо бы сказать деду, чтобы устроил ему хорошую взбучку за подобное несение службы.
   Не выдержав, Трейси посигналила. С удовлетворением отметила, как в большом окне будки подскочил молодой парень в форме и растерянными глазами обозрел ее машину.
   – Да открывай уже! – проворчала девушка, заводя двигатель.
   Ворота медленно разошлись, и она проехала на территорию усадьбы.
   – Привет, Альберто! – Трейси махнула рукой охраннику, выскочившему из будки. – Поменьше спи на работе!
   Девушка усмехнулась, отметив в зеркале заднего вида затравленный взгляд, которым он провожал ее.
   Остановив автомобиль возле гаража, Трейси вышла из машины. Приветливо помахала механику, чинившему дедов «кадиллак».
   – Доброе утро, Мартин! – поздоровалась с ним девушка.
   – Здравствуйте, мисс Эплгейт, – приветствовал ее пожилой мужчина, вытирая руки о чистую тряпку и протягивая ей сильную ладонь.
   Трейси с удовольствием ответила на рукопожатие. С Мартином девушку связывали дружеские отношения, уходившие в те давние времена, когда она была еще маленькой девочкой, а он с удовольствием чинил игрушки, которые Трейси частенько ломала.
   – Опять вы сегодня не ночевали дома, – покачал головой Мартин, с укором глядя на девушку.
   Трейси улыбнулась. Мартину она прощала все. Он мог отругать ее, высказать свое мнение. И Трейси даже иногда прислушивалась к нему.
   – Увы, – произнесла в ответ, весело разведя руками. – Даже не заметила, как рассвело.
   Механик кивнул.
   – Понимаю, – пробормотал он. – Дело молодое… Только ведь дедушка ваш рассчитывает на то, что вы сдадите экзамены и возьмете в руки его дело… Уважили бы старика.
   – Ой, Мартин… – Трейси отмахнулась. – До экзаменов еще так далеко. Сдам я их, куда же денусь? А пока… – Она доверительно подалась вперед, переходя на шепот: – Мне тоже хочется немного расслабиться и отдохнуть.
   Мартин вздохнул.
   – Оно понятно, – произнес он. – Да ведь, чтобы сдать экзамены, надо еще и учиться. Как же вы успеете все это, если все свободное время проводите на вечеринках?
   – Успею, Мартин. Успею! – пропела девушка. – Не думай об этом. Ведь я же не думаю!
   Она развернулась и пошла к дому.
   Механик проводил ее задумчивым взглядом. Еще раз вздохнул. Нет, не понимал он нынешнюю молодежь. Никаких стремлений. Никакой усидчивости. И чего они могут добиться?
   Вот и Трейси, внучка хозяина. Лишь одни гулянки на уме. Она с трудом переходила с курса на курс. И теперь, когда добралась до последнего, глупо было бы все потерять из-за безответственности и любви к удовольствиям.
   Мартин задумчиво почесал затылок и вернулся к работе. В конце концов, это не его дело – вмешиваться в хозяйские дела. Мистер Эплгейт платил ему за то, чтобы он следил за машинами в гараже, а не за то, чтобы воспитывал Трейси.
   Хотя… За эти годы Мартин успел привязаться к Трейси. Она ведь выросла у него на глазах. Да к тому же была лишена материнской любви, бедняжка…
   Родители Трейси погибли в автокатастрофе очень давно, в тот год малышке едва исполнилось четыре года. Гарольд Эплгейт, дедушка Трейси, взял девочку к себе на воспитание, поселил в своем огромном доме.
   Но его воспитание можно было назвать относительным. Занятый работой, Гарольд Эплгейт практически не бывал дома, и Трейси росла под присмотром жены Мартина – Лии.
   Лия со свойственной ей отзывчивостью беспрекословно приняла на себя новые обязанности, так как тоже полюбила Трейси и не хотела, чтобы девочка росла обделенной вниманием. Ведь от вечно работающего деда его ожидать не приходилось.
   Часто, лежа в кровати, они разговаривали о Трейси, о судьбе, постигшей ее. И очень надеялись на то, что несчастье, обрушившееся на голову девочки, не слишком повлияет на ее характер.
   Однако…
   Похоже, получилось иначе. Теперь Трейси была совершенно неуправляемой. Дед хоть и любил ее, но никак не мог найти с ней общий язык. Упустив время, когда еще можно было это сделать, в данный момент он оказался в тупике, не зная, как действовать дальше.
   Мартин думал, что если бы мистер Эплгейт чуть умерил свой рабочий пыл и обратил в свое время немного внимания на внучку, возможно, все было бы теперь по-другому. Но… что вышло, то вышло. И на данный момент Трейси постоянно старалась спровоцировать деда на скандал. Иногда Мартину казалось: она что-то хочет доказать своему старику. Иногда он думал, что она просто «бесится с жиру». А порой, встречаясь с ней глазами, он видел, насколько она несчастна. И ему становилось жаль эту безалаберную девчонку, по глупости вставшую на неверный жизненный путь и никак не хотевшую признать это.
   Лия говорила – Трейси нужно время для того, чтобы образумиться. Вполне вероятно, она была права. Но шли годы, а Трейси не собиралась меняться. Она, как и раньше, вела разгульный образ жизни, частенько не ночевала дома. И временами никто не знал, где она пропадает: в университете или на очередной вечеринке…
   Мартин покосился на красный «ягуар», стоявший неподалеку. Неодобрительно покачал головой. О чем думал мистер Эплгейт, когда дарил внучке эту игрушку? Неужели решил, что она из благодарности возьмется за учебу?
   Что ж, теперь ясно: это было ошибкой…
   Интересно, хозяин вообще думает о чем-нибудь? Нет, конечно, Мартин не собирался осуждать мистера Эплгейта. Но, глядя на то, как неумело тот пытается воздействовать на Трейси, искренне удивлялся, что такой опытный в бизнесе человек совершает столь дилетантские промахи в воспитании внучки.
   Мартин мотнул головой и попытался отвлечься от этих размышлений. Лия всегда говорила ему, что он слишком близко к сердцу принимает жизнь хозяев. Но что ж поделаешь, если своих детей они с женой так и не нажили и Трейси оказалась единственным ребенком, к которому Мартин привязался всей душой?
   Ее озорная мордашка, лукавые карие глаза навсегда пленили сердце Мартина еще в те годы, когда она забегала к нему со своими сломанными игрушками или наблюдала за его работой. Они много общались, и Трейси с удовольствием слушала рассказы Мартина о его жизни…
   Надо признать, Мартин любил вспоминать свое прошлое, насыщенное самыми разнообразными событиями. До женитьбы он был легким на подъем и исколесил почти весь мир, поэтому теперь, на старости лет, ему было что рассказать…
   Трейси слушала его, затаив дыхание, впитывая как губка истории о путешествиях своего взрослого друга. И Мартин, благодарный девочке за такое внимание, порой даже немного приукрашивал события, чтобы истории выглядели более интересными и занимательными.
   И вот теперь девочка выросла и превратилась в красивую девушку с волнистыми темно-каштановыми волосами. Ее карие миндалевидные глаза загадочно блестели, и создавалось впечатление, что она знает все на свете и лишь нарочно не показывает виду… Грациозная фигура всегда была подчеркнута либо обтягивающими джинсами, либо короткими юбками, из-под которых были видны длинные стройные ноги…
   Мартин сознавал, что для многих Трейси – лакомый кусочек. И красавица, и наследница огромного состояния. Ну как можно уберечь девушку от соблазнов, если жизнь сама благоволит к ее развлечениям?
   Ранее умненькая и любознательная, она теперь почти совсем не училась. И ведь нельзя сказать, что поглупела. Нет. Видно было, что это лишь своеобразный знак протеста. Но для кого он? Для деда? Или вообще для всех? Что она хотела сказать своим поведением?
   Мартин не знал, что у Трейси на уме. После Рождества она еще не включилась в учебу, а ведь уже заканчивался февраль. О чем она только думает…
   Эх.
   Мартин вернулся к работе. Надо было проверить тормоза, мистер Эплгейт жаловался, что те стали плохо работать…
   Мартин усмехнулся. Мистер Эплгейт… Старику уже восемьдесят три года, а он до сих пор успешно работает. Каждый день выезжает в офис, и даже два инфаркта, перенесенные за последние пять лет, не заставили его отказаться от трудовой деятельности.
   Оно и понятно. Некому оставить общее детище. Ведь единственная наследница до сих пор не окончила университет, а значит, не могла заниматься семейным бизнесом.
   Дед всячески старался привлечь ее к работе. Но девушка твердо дала понять: она не намерена проводить время в офисе, когда можно занять себя чем-нибудь более приятным.
   Мартин предполагал, что Трейси просто мстит деду за невнимание с его стороны. Ведь когда Трейси была маленькой и так нуждалась в поддержке, ей пришлось довольствоваться вниманием Лии и Мартина.
   Конечно, они любили ее как родную. Но дед-то действительно был родным. И именно он был нужен ей тогда. Именно он.
   Старика, конечно, тоже можно было понять. Он потерял жену, а потом, почти сразу, дочь и зятя… И это сильно повлияло на него. В один год похоронить жену и дочь… это не каждому по плечу.
   Но Гарольд Эплгейт выстоял. Он всегда выглядел сильным, гордым, всегда ходил с высоко поднятой головой. Иные называли его черствым. Но Мартин знал: хозяин переживает, возможно, даже сильнее всех остальных. Просто он никогда не выставляет свои чувства напоказ.
   Вот только Трейси он упустил… Отдалившись от внучки, он так и не сумел потом завоевать ее доверие, и до сегодняшнего дня между ними велась скрытая война, в которой Трейси пока что одерживала победу.
   Мартин не знал, сколько еще продлится это противостояние и к чему оно приведет в конечном итоге. И порой ему даже страшно становилось оттого, что жизнь Трейси может быть загублена ее поведением, которым девушка хотела, видимо, позлить своего деда.
   Но делать было нечего. Она уже достаточно взрослая, чтобы отвечать за свои поступки. Мартин с Лией мало чем могли помочь. Трейси все меньше и меньше прислушивалась к их замечаниям, жила своей жизнью и никому не позволяла в нее вмешиваться.
   Лия очень переживала по этому поводу. Оно и понятно. Она вырастила Трейси. А теперь не могла даже слова лишнего сказать, потому что иногда, когда девушка находилась в плохом настроении, то могла и нагрубить… Конечно, она извинялась потом. Но все же…
   Лишь Мартин ничего не боялся. Он открыто говорил Трейси, если та поступала неправильно. И та не спорила с ним. Но и не особенно прислушивалась к его мнению…
 
   Трейси поднялась по ступенькам и вошла в дом. Огляделась по сторонам. Просторный холл, обставленный красивой мебелью с золотой отделкой и украшенный пальмами в декоративных кадках. Лестница справа уходила на второй этаж. По стене – портреты всей династии Эплгейтов… Дед, бабушка, мама…
   При взгляде на мамин портрет на глаза Трейси навернулись слезы. Она была такая красивая. И Трейси гордилась тем, что ей достались от мамы карие глаза миндалевидной формы, темно-каштановые волосы, красивого рисунка губы… Мама, мама… как же рано ты ушла из жизни… Так и не увидела, как выросла дочь, какой она стала…
   Трейси тряхнула головой. И что это за грустные мысли у нее с утра?
   Она поднялась на второй этаж. Вошла в свою комнату и… замерла на пороге.
   В кресле, глядя на нее своими пронзительными серыми глазами, сидел дед. Гарольд Эплгейт, собственной персоной, решил почтить внучку своим присутствием.
   Трейси усмехнулась. Ну что ж, дедуля, надеюсь, ты не думал, что я сразу же струхну, как только увижу тебя?
   – О, ты уже на ногах! – Она сделала удивленное лицо, входя в свою комнату и бросая сумочку на кровать. – Как спалось?
   – В любом случае, думаю, лучше, чем тебе, – сухо ответил дед.
   У него был низкий сильный голос, по которому явственно узнавался человек, привыкший повелевать. Лицо его, хоть и было испещрено морщинами, отличалось удивительной мужественностью. Глаза выдавали человека умного и проницательного, способного справиться с любой ситуацией. Прямой нос, тонкие губы. Если бы не морщины и седина в когда-то черных волосах, ему никак нельзя было дать его лет. Выглядел он максимум на семьдесят…
   – Это ты верно подметил! – Трейси потянулась и выразительно зевнула, будто специально забыв прикрыть рот ладошкой. – Спать хочу, просто умираю!
   – Я так понимаю, что тебе не нужно сегодня в университет? – уточнил дед.
   Девушка пожала плечами.
   – А кто его знает? – ответила как бы между делом, подойдя к трюмо, усаживаясь перед ним и начиная снимать специальным средством косметику с лица.
   – Ну?
   – Что? – не поняла она.
   – И кто знает?
   Трейси неприязненно передернула плечами. Старик, похоже, не собирался оставлять ее в покое. А значит, предстоит еще одно сражение.
   Ей так хотелось спать… Просто до жути… Она еле доехала до дома, чуть не попала в аварию, задремав за рулем, а он тут со своими нотациями. Неужели не понимает – она не в том настроении, чтобы держать удар? Или, почувствовав это, специально так поступает?
   – Дед, давай не сегодня, – попросила она, взглянув на его отражение в зеркале. – Я очень устала.
   – От чего, если не секрет? – едко поинтересовался он.
   Трейси не выдержала. Взорвалась. А ведь так хотела не поддаваться на его провокации.
   – Ну да! – Она вскочила и с яростью посмотрела на него. – Я – не ты. Я не пропадаю сутками в офисе, занимаясь этими тупыми цифрами! И мне все равно, как обстоят там дела! Зато я провожу время так, как мне вздумается. И знаешь? Мне это нравится!
   – А что дальше? – поинтересовался он. – Я уже немолод… и когда-нибудь отойду в мир иной. Ты разбазаришь весь мой бизнес… и с чем останешься?
   – Не твое дело, – фыркнула девушка. – В любом случае, тебе должно быть все равно, ты ведь будешь уже в могиле!
   Она прикусила язык, но было поздно. Страшные слова уже сорвались с ее губ и пронзили комнату, точно выстрел.
   Лицо деда побледнело. Он медленно поднялся. Окинул внучку внимательным взором. Повернулся к ней спиной и направился к двери.
   Трейси затравленно наблюдала за ним. Она ждала чего угодно: криков, уговоров, какого-то всплеска эмоций с его стороны, но ничего не было. И эта гнетущая тишина, в которой слышались только его шаги, давила на уши, чуть ли не разрывая барабанные перепонки.
   Дед вышел, так ничего и не сказав, тихо прикрыв за собой дверь.
   Трейси вздохнула.
   – Ну и черт с тобой, – пробормотала она себе под нос. – Сам виноват. Просила же тебя не начинать этот разговор…
   Она продолжила снимать с лица косметику. И в этот момент услышала грохот. Сердце ухнуло и будто упало вниз, забыв, что надо продолжать биться в груди. Страх подкатил к горлу, глаза ее расширились, рука замерла…
   Только бы ничего не случилось, только бы ничего не случилось… – стучала молоточками единственная мысль в голове, когда Трейси бежала к двери, когда открывала ее, когда выскочила из комнаты… и когда увидела деда, лежащего на полу перед лестницей…
   – Дед! – крикнула она душераздирающим голосом, бросаясь к нему, склоняясь над ним. – Дед, прости меня! – Из глаз ее полились слезы. – Я совсем не это хотела сказать! Дед! Очнись, очнись сейчас же! Ну не оставляй меня! Дед!
   Она плакала навзрыд, пытаясь привести его в чувство. Била по щекам, старалась делать искусственное дыхание, ничего не помогало.
   – Кто-нибудь! Лия! Мартин! Помогите! Вызовите «скорую»! – закричала Трейси.
   Видя, что дед никак не реагирует на ее действия, она поднялась и побежала в свою комнату за телефоном.
   Снизу уже слышались чьи-то торопливые шаги, но девушка не обращала на них внимания. Она лихорадочно нажимала кнопки.
   – Да! Срочно! Гарольд Эплгейт, адрес…
   До нее донесся громкий крик. Трейси бросила трубку и устремилась на звук. Лия стояла над хозяином.
   – Воды! – увидев Трейси, потребовала она.
   И девушка помчалась вниз, на кухню. Она слышала, что Лия спускается следом.
   – Я принесу воды, побудь с ним! – крикнула Трейси ей.
   – Надо найти его таблетки! – пояснила Лия.
   – Я вызвала «скорую»!
   – Но успеют ли они?!
   Трейси не хотелось об этом думать.
   – Должны успеть! – прорычала она, набирая воду в стакан…
 
   Они ехали в машине, оборудованной по последнему слову техники. Дед пришел в себя, но не мог разговаривать из-за кислородной маски, закрепленной у него на лице.
   Трейси сидела рядом и держала его за руку.
   – Ты только прости меня, только прости, – шептала она. – Я не хотела этого говорить. Не хотела.
   Из глаз ее катились слезы, и она с мольбой смотрела на своего деда, боясь, что в любой миг может потерять его.
   – Я так люблю тебя, – сказала она ему. – Ты – самый дорогой для меня человек! Не покидай меня! Прошу тебя!
   Он пристально глядел на нее. Она видела в его взгляде нежность… Он простил ее. И от этого ей стало еще больнее.
   Ну почему она не ценила его? Почему всячески пыталась отдалиться от него? Что пыталась доказать? И кому теперь будет доказывать, если деда не станет?
   Дед прикрыл глаза.
   – Ты только не умирай, – прошептала Трейси. – Только не умирай! Дедушка! Как же я буду без тебя?!
   Она плакала. Даже не заметила, что ее оттолкнули и стали производить какие-то манипуляции с ее дедом.
   – Мы теряем его, – говорил врач, – сколько еще до клиники?
   – Через десять минут будем, – ответил водитель, повернув голову.
   – Можем не успеть, – пробормотал доктор. – Так, сделаем вот что…
   Трейси сидела в углу машины и ничего не видела. Ей было страшно. Ей было холодно. Будто смерть уже была здесь и ждала…
   Нет, она не вынесет этого. Не вынесет.
   – Спасите его! – крикнула она людям, суетившимся вокруг деда.
   – Девушка, мы делаем все, что в наших силах, – не оборачиваясь к ней, ответил врач.
   – Так сделайте больше! Я заплачу!
   – Деньги здесь не играют роли, – раздраженно ответил ей врач. – Неужели вы не понимаете – не все измеряется деньгами?
   – А чем?! Чем?! – воскликнула девушка в отчаянии.
   Но ей никто не ответил. Все были заняты ее дедом.
   Через несколько минут машина остановилась перед зданием больницы. Деда увезли. Трейси осталась внизу, ожидая известий.
   Ей было очень тяжело.
   Неожиданно девушка почувствовала вибрацию мобильного телефона, лежавшего в кармане кожаной куртки.
   – Алло, – вяло отозвалась Трейси.
   – Как он? – Она узнала Лию по голосу.
   – Не знаю, – судорожно вздохнула, из последних сил сдерживая рыдания. – Его увезли наверх. А меня туда не пускают. Я жду…
   Лия шумно вздохнула.
   – Все должно быть хорошо, – пробормотала она. – Мистер Эплгейт сильный мужчина, он обязательно победит.
   – Да, я тоже на это надеюсь, – прошептала Трейси.
   Немного помолчали.
   – Хочешь, я приеду и посижу с тобой? – предложила Лия.
   – Нет, не надо…
   На самом деле Трейси очень хотелось, чтобы Лия сейчас оказалась рядом. Ей хотелось, как раньше, забиться под ее крылышко и почувствовать себя защищенной от жизненных невзгод.
   Но она сознавала: нельзя взваливать все на Лию. Ведь она так привязана к хозяевам, так близко к сердцу принимает все их невзгоды и радости… Нет, следует ее поберечь на этот раз…
   Девушка даже не понимала, что приняла первое взрослое решение в своей жизни. Она думала о другом, ей очень хотелось, чтобы дед выжил…
   – Хорошо, – согласилась Лия, но сомнение слышалось в ее голосе.
   – Как только что-нибудь выясню, сразу же сообщу тебе, – пообещала Трейси.
   – Да, буду ждать.
   Лия отключилась.
   Трейси вздохнула и убрала телефон в карман. Огляделась по сторонам. Народу много, какая-то непонятная толчея. Неужели в Сан-Франциско всегда так? Каждую минуту что-то происходит, и всех везут сюда, чтобы здесь им оказали посильную помощь? Какая же адская работа у персонала клиники.
   По напряженным лицам людей в спецодежде Трейси видела, насколько они устали. И все же продолжали трудиться, с завидным рвением оказывая помощь всем нуждающимся.
   Как же они должны быть увлечены своим делом, чтобы, несмотря на свое состояние, стараться не только помочь, но и подбодрить, улыбнуться, чтобы поселить надежду…
   Трейси с удивлением наблюдала за этими самоотверженными людьми. Неожиданно она задумалась о том, что сама-то, по сути, ничего не представляет собой. Всю жизнь пыталась что-то доказать. Кому? Зачем?
   Когда можно было строить, она все разрушала. И к чему это привело? К тому, что она может потерять деда в любой момент?
   Как же ужасно все это сознавать.
   Ну почему она не попыталась вести нормальный образ жизни? Почему перестала учиться? Почему наплевала на увещевания деда, Лии и Мартина? Ведь эти люди беспокоились за нее!
   Конечно, дед мало уделял ей внимания. Но только сейчас, находясь посреди суматохи, царившей в приемном покое, Трейси осознала: он делал это не со зла, а просто потому, что ему тоже было тяжело. Ведь он потерял дочь. А до этого потерял жену.
   Работа оказалась для него своего рода терапией. В то время как она, Трейси, думала, что он не любит ее и именно поэтому старается как можно меньше бывать дома.
   А ведь Лия и Мартин пытались донести до нее, что это не так. Что она дорога деду. Просто он такой, какой есть, и его не переделать.
   Но она не хотела мириться с подобным отношением со стороны деда и только теперь понимала, как много времени было упущено.
   Горько. Горько сознавать, что все могло быть по-другому. И она сейчас не была бы на грани отчисления, а заканчивала бы университет с хорошими отметками.
   И дед бы не расстраивался из-за нее, и не попал бы сюда…
   От последней мысли стало тошно. Трейси прислонилась к стене и заплакала. Тихо, почти беззвучно. Слезы катились из ее глаз, и она ничего не могла с этим поделать, потому что ей было очень больно сознавать: ничего нельзя исправить…

2

   Кто-то дотронулся до ее плеча.
   Трейси вздрогнула и повернула голову.
   – Мисс Эплгейт? – Молодая медсестра участливо смотрела на нее.
   – Да, – кивнула Трейси, с надеждой взглянув на девушку. – Что с дедушкой?
   – Пойдемте, – пригласила медсестра. – С вами хочет поговорить врач.
   Сердце сжалось. Что это означает? Все настолько плохо? Или есть шанс на спасение?
   Трейси на негнущихся ногах последовала за медсестрой к лифту, поднялась на нужный этаж.
   – Мисс Эплгейт – доктор Трамп, – представила их медсестра и удалилась.
   – Что с дедушкой? – снова спросила Трейси.
   Она вглядывалась в мужчину, стоявшего напротив, надеясь прочесть добрую весть в его взгляде.
   Невысокого роста, с внимательными глазами, поблескивающими из-за стекол очков в тонкой оправе, он сочувственно смотрел на нее. И у Трейси сжалось сердце.
   – Неужели нет никакой надежды? – прошептала она.
   – Увы, – врач развел руками, – мы делаем все, что в наших силах, но предсказать что-либо в такой ситуации невозможно. Он очень стар. Удивительно, что с такими отклонениями в сердечно-сосудистой системе он вообще дожил до преклонного возраста…
   – Пожалуйста, сделайте все, что только можно, – умоляюще прошептала девушка.
   – Мы делаем даже больше, – просто ответил он.
   И она поняла, что это правда. И от этого ей стало еще хуже. Ведь если все предпринимаемые шаги не приносят должных результатов, то это говорит лишь об одном – скоро конец…
   – Можно мне его увидеть? – прошептала Трейси.
   – Да, вы можете побыть с ним, сколько захотите, – кивнул он, провожая ее к палате.
   У дверей она остановилась и взглянула на врача.
   – Вы уверены, что нет никаких шансов? – все же решилась спросить.
   – Шанс есть всегда, – вздохнул в ответ тот. – Но в данной ситуации он настолько мизерный, что…
   Он не договорил, но Трейси и не ждала продолжения. Все и так было ясно. Сердце ее разрывалось при мысли, что дедушка в любую минуту может оставить этот мир.
   Она вздохнула, взялась за ручку двери и, тихонько отворив ее, вошла внутрь.
   Дед лежал на кровати, но даже в таком состоянии выглядел достойно. Девушка невольно восхитилась им. Даже зная, что доживает последние мгновения, он не потерял силу духа. Остался таким, каким был. Таким, каким запомнится ей навсегда.
   Не выдержав, девушка всхлипнула.
   – Даже не думай разводить здесь сырость, – раздался его недовольный голос.
   Трейси подняла на него взгляд.
   – Я не хочу, чтобы ты уходил, – прошептала она.
   – Подойди сюда… – Дед указал рукой на край кровати.
   Девушка приблизилась и аккуратно села поверх покрывала.
   Дед взял ее ладонь в свою руку, некрепко сжал.
   – Ты должна знать, что я всегда любил тебя, – тихим голосом проговорил он.
   – Я знаю, дедушка, – прошептала Трейси, из последних сил сдерживаясь, чтобы не зареветь.
   – Вот и хорошо. – Он отпустил ее ладонь.
   – Дедушка, ты должен поправиться, – умоляюще пробормотала девушка. – Обязательно. Как же я буду без тебя?
   – Ты уже взрослая, Трейси, – чуть помедлив, ответил он. – Сама со всем справишься. Возможно, даже еще будешь злиться на меня. Не знаю…
   – Ну что ты! – тут же запротестовала она. – Даже не думай, что так будет… Дедуля, я так хочу, чтобы ты жил. Постарайся, ну пожалуйста…