Биггл-Младший Ллойд. Кто в замке король?

   В свободные минуты стажеры развлекались тем, что придумывали непристойные пародии на эти лозунги.
   – Конечно, читал, - сказал Лефарн.
   – Похоже, в памяти у вас ничего не отложилось, - едко заметила Раиса. - Наша задача - сделать так, чтобы планета достигла десятого уровня демократии. Здесь мы имеем - точнее, имели планету демократических городов-государств. Наш план заключался в том, чтобы досконально изучить ситуацию, а потом начать потихоньку подталкивать города к консолидации. В конечном счете мы получили бы всепланетную демократию десятого уровня. И все было под контролем, все шло гладко, пока вы не решили проявить изобретательность. За несколько дней вы умудрились превратить демократический город-государство в монархию. Другими словами, добились прямо противоположного результата. Теперь вы достигли потрясающих успехов на посту королевского премьер-министра, благодаря чему король при вашем активном содействии будет, очевидно, править пожизненно. А если другие города решат перенять этот «опыт»? Тогда вместо того, чтобы работать над объединением демократических государств, нам придется придумывать, как свергнуть все эти монархии. Первый раз слышу о том, чтобы один бестолковый агент перевернул политическую ситуацию на целой планете! Я отправлю вас назад в штаб сектора и в сопроводительной записке потребую, чтобы вас вообще вышвырнули из Бюро!
   Лефарн уселся на стул и крепко задумался. Бюро фатально ошиблось в одном: города на этой планете не были демократическими государствами. Это заблуждение мешало и ему, когда он размышлял над загадкой Звааля. Именно поэтому граждане с такой готовностью приняли яро.
   Но что на самом деле представляли собой нилинтские полисы, по-прежнему оставалось неизвестным. Прежде всего надо было понять, какова роль хузвааля, а это было гораздо труднее, чем стать королевским премьер-министром и обновить систему налогообложения.
   А что до челнока, который должен за ним прилететь, то пусть об этом заботится Раиса.
   Обличительная речь заместителя координатора напомнила Лефарну кое о чем. Он достал из тайника свой экземпляр полевого устава и нашел нужный параграф. Внимательно перечитав его, Лефарн убрал устав обратно в тайник и с довольной улыбкой вышел на улицу, догонять процессию Окстона.
   Когда они вернулись во дворец, Лефарн объявил:
   – Сегодня мы повеселились. Завтра принимаемся за работу.
 
   Утром Лефарн снова вызвал городского казначея. Чиновник выглядел так, будто боролся с приступом морской болезни. Ему явно не нравились вопросы на тему финансов. Вероятно, до сих пор казначею их никто не задавал.
   В первую очередь, Лефарна интересовал уголь.
   – Давайте подумаем вот о чем: что произойдет, если немного поднять цену на уголь - не для наших подданных, а для тех пятидесяти соседних городов, которые его у нас покупают.
   – Тогда они станут покупать у кого-нибудь другого, - не колеблясь ответствовал казначей.
   – Вы это знаете наверняка? Были уже попытки?
   Наверняка казначей ничего не знал, просто считал, что это само собой разумеется, ибо так устроен мир. Лишившись торговли углем, город терял основную часть доходов.
   – А какую цену назначают другие города, где есть угольные шахты? - не сдавался Лефарн.
   Казначей не знал и этого.
   – А у кого можно узнать? Тем, кто много странствует, обычно известны такие вещи.
   Казначей не был знаком ни с одним путешественником.
   – Ничего, я найду сведущих людей, - уверенно заявил Лефарн. - А потом мы встретимся снова, и, возможно, тогда нам будет, что обсудить.
   Казначей удалился, Лефарн послал за кучерами, которых нанял. Они явились, ужасно неловкие в новых ливреях.
   – Нам обязательно носить эти штуки? - возмущенно спросил один из них.
   – Только в рабочее время, - успокоил его Лефарн и вкратце обрисовал ситуацию. - Кто может знать, сколько другие города запрашивают за свой уголь?
   – Наверное, те, кто его возит. Хотите, чтобы мы поспрашивали?
   – Да, постарайтесь. Только не надевайте ливреи, когда пойдете в город.
   – Мы что, похожи на чокнутых?
   Они ушли. Лефарн погрузился в размышления. Выплыв на поверхность, он пожелал узнать, не уделит ли ему Даггет несколько минут своего драгоценного времени. Управляющий явился незамедлительно, такой же скользкий и нарочито предупредительный.
   – Я не припоминаю, чтобы видел в финансовых отчетах графу, посвященную жалованью, - начал Лефарн. - Вы не будете возражать, если я поинтересуюсь, сколько вы получаете?
   – Я обхожусь без жалованья, - ответствовал Даггет. - Зачем оно мне?
   Лефарн медленно проговорил:
   – В тот день, когда нас сюда привезли, вы что-то упомянули о моем жалованьи…
   – Ну, разумеется, у вас оно есть. Вы же из города. А я живу в хузваале, поэтому мне оно не требуется.
   – И никто из городских управляющих не получает жалованье?
   – Конечно же, нет.
   – Казначей и его помощники? - Даггет решительно покачал головой. - А люди, которых я нанял - два кучера, эскорт, музыканты…
   – Они все из города, - сказал Даггет. - Им будут платить хорошо, хотя, разумеется, это совершенно несопоставимо с тем, сколько полагается яро и повруну.
   – А кучер, вместо которого я взял двух новых?
   – Он из хузвааля, и, естественно, жалованье ему не положено. Все, кто живет в хузваале и обслуживает город, не получают денег. А зачем они? Хузваальцев обеспечивают жильем и всем, что может понадобиться.
   – Члены низложенного ронзвааля…
   – Это горожане, так что правительство платило им хорошо.
   Лефарн поблагодарил Даггета и остался один. Чем больше он узнавал о том, как организован диковинный город, тем больше запутывался и еще крепче убеждался в том, что подобная структура не способна функционировать.
   Однако она работала!
 
   Вечером яро в компании повруна нанес несколько приватных визитов в трактиры, чтобы не дать угаснуть народной любви. Оказалось, что это излишне: дешевого пива должно было хватить еще на день, а люди не переставали радоваться отмене налогов. Но Окстону такие визиты доставляли огромное удовольствие, а яро тоже имел право на некоторые маленькие радости в качестве компенсации за напряженную работу.
 
   На следующее утро Лефарна дожидались два кучера. Один из них доложил:
   – Я поговорил с ребятами, которые возят уголь в Звааль - тот уголь, что мы сами используем. Возле шахт они встречают возчиков из всех городов, которые покупают уголь у нас.
   – Выходит, каждый город сам возит уголь, который покупает, - уточнил Лефарн.
   – Именно. Некоторым приходится проделывать долгий путь. На самом деле, есть другие шахты, и намного ближе, но города предпочитают покупать у нас. Один из возчиков даже сказал почему: в любом другом месте уголь будет стоить вдвое дороже, и к тому же наш гораздо лучше.
   – Как бы мне выяснить, каковы затраты на уголь в других местах? - поинтересовался Лефарн.
   Кучера понятия не имели.
   – Я непременно должен это узнать, - заявил Лефарн. - Поговорите еще раз с теми ребятами, пусть расспросят возчиков из других городов. Это очень важно.
   После того, как они ушли, Лефарн сказал Окстону:
   – Вероятно, на всей планете не найдется города, в котором был бы толковый менеджер.
   – Что такое «менеджер»? - спросил Окстон.
   – То, кем я хотел бы стать, если бы знал, как. Это единственный способ решить все здешние проблемы. Я поискал бы менеджера… но в радиусе пятидесяти световых лет нет ни одного квалифицированного специалиста.
   – Что значит «световых лет»? - спросил Окстон.
 
   Дни Лефарна проходили в утомительных исследованиях. А ночи в трактирах в компании яро были еще изнурительнее. Он извелся. От тридцати дней, отпущенных ему на разгадку тайны планеты, осталось восемнадцать. Потом семнадцать. Потом шестнадцать. А ключ по-прежнему ускользал от Джедда.
   Однажды ночью двое братьев Билиф прервали его тревожный сон и виновато объявили, что случилось нечто непредвиденное.
   – Мы поймали что-то, - сообщил один из братьев, - и подозреваем измену. Капитан гвардейцев потребовал окунуть это в выгребную яму и выдворить из города, но оно говорит, что знает вас.
   – Вот как? А имя у этого «что-то» есть? - осведомился Лефарн.
   – Оно называло себя Раисой.
   Лефарн, кряхтя, поднялся с кровати.
   – Вы правильно сделали, что разбудили меня. Эта тварь гораздо опаснее, чем вы думаете. Чтобы от нее избавиться, мало просто окунуть ее в дерьмо и выкинуть вон.
   Он спустился в помещение охраны, где несколько гвардейцев окружили предмет, плотно завернутый в брезент, каким укрывают фургоны в дождливые дни.
   – Она кого-нибудь ранила? - спросил Лефарн.
   – Оно дралось, царапалось и пиналось.
   – Вам повезло. У этой образины есть оружие и посерьезней. Отнесите ее наверх.
   Они отнесли сверток в комнату Лефарна и принялись развертывать. Лефарн тщательно исследовал каждый открывающийся участок. Он обнаружил станнер, коммуникатор и несколько крошечных газовых бомб, которые, видимо, должны были вызвать панику во дворце и общую эвакуацию.
   – Подождите снаружи, - велел он Билифам. - Но если услышите шум, сразу врывайтесь.
 
   Раиса Стэнтлор стояла к нему лицом, и на этом лице прочитывалась смесь ненависти и презрения. Но это как раз Лефарна не волновало. Его волновало другое: как злосчастная племянница очутилась в Зваале. Она не была агентом; командир полевого отряда, без разрешения которого никто не имел права покинуть Базу, наверняка не подозревал о ее самовольной вылазке. Раиса с самого начала проявляла излишнюю самостоятельность, но теперь побила все рекорды.
   – Садитесь, - предложил Лефарн, вспомнив, как в последний раз она заставила его стоя выслушать двадцатиминутную лекцию. - Повруны Звааля не такие любители формальностей, как заместители координатора.
   Дама впилась в него убийственным взглядом. Потом - поскольку ничего другого ей не оставалось - села. После драки с гвардейцами у нее был довольно потрепанный вид: одежда порвана, волосы всклокочены, кое-где видны царапины.
   На службе, застегнутая на все пуговицы и щеголявшая своей властью, она казалась просто фурией. Сейчас, неумело одетая в то, что, по ее мнению, было зваальским женским платьем, да к тому же изрядно помятая, она выглядела гораздо более естественно. «Интересно, - подумал Лефарн, - как она будет смотреться, если над ней поработает хороший портной? Возможно, даже окажется симпатичной, если, конечно, сбросит с лица неизменное презрительное выражение».
   Шею Раисы, как всегда, украшало нагромождение черного пластика.
   – Вы упорно продолжаете носить это отвратительное ожерелье, хотя здесь оно совершенно не к месту, - с раздражением заметил Лефарн. - К вашему сведению, зваальские женщины бус не терпят. Они больше нажимают на браслеты. - Джедд помолчал. Пленница, не разжимая уст, продолжала пялиться на него. - Ну, чего вы пытались добиться?
   – Я прилетела, чтобы арестовать вас и доставить на Базу, где состоится военно-полевой суд.
   – А обвинение?
   – Его как раз сейчас готовят. Вы нарушили столько пунктов устава, что оно займет несколько страниц.
   – М-м-м… Звучит интригующе. - Лефарн говорил сухо, но в его тоне угадывалась ирония. Раиса в ярости вскочила.
   – Постоянное и злонамеренное неповиновение возглавит список, - выпалила она.
   – М-м-м… Присядьте-ка лучше. Вы давно перечитывали полевой устав? - Дама села. Взгляд ее сделался еще убийственнее. - В частности, я имею в виду параграфы, устанавливающие правила отношений с главами правительств. Контакта с ними следует избегать. Прямые действия против них предпринимать запрещается. Свергнуть правительство имеет право только его собственный народ. Нельзя использовать инопланетное оружие, и аборигены вообще не должны знать о существовании такового. Вас поймали в тот момент, когда вы вторглись в резиденцию премьер-министра этого города-государства с целью его похищения. А инопланетного оружия при вас было столько, что попади оно в руки тех, кто вас схватил, технологическая история планеты стала бы совершенно иной. Проще говоря, вы едва не завалили миссию Бюро на Нилинте. Я уж не говорю о том, что, выйдя в полевые условия без соответствующей подготовки и без разрешения командира отряда, вы вопиющим образом нарушили правила. У вас нет даже лингвистического допуска.
   – Ваши гвардейцы понимали меня без труда, - надменно произнесла она.
   – Гвардейцы, - веско сказал Лефарн, - были настолько сбиты с толку тем потоком бессмыслицы, которую вы пытались выдать за местный язык, что так и не поняли, кто вы такая. Они называли вас «что-то». Ладно, вы здесь, и с этим ничего не поделаешь. Окунув вас в выгребную яму и выгнав из города, как предлагал капитан стражи, многого не добьешься. Вопрос в том, какую вы можете принести пользу. Я работаю над чрезвычайно важной проблемой - важной как для Бюро, так и для будущего этой планеты - и, конечно, не отказался бы от небольшого содействия. Раиса молчала.
   – Третьего не дано, - напомнил ей Лефарн. - Либо вы с позором возвращаетесь на Базу - а я подам официальный рапорт, и даже ваш дядя не сможет замять это дело, либо вы остаетесь здесь и помогаете мне. Ваш курс подготовки отличался от моего. Вас учили руководить, анализировать и, может быть, даже управлять финансами. Перестаньте дуться и давайте посмотрим, какое применение вашим знаниям можно найти.
   – Чего вы от меня хотите?
   – Прежде всего, чтобы вы переоделись. Не знаю, кто вам сказал, что это немыслимое сочетание пестрых тряпок в Зваале зовется женским платьем. - Он позвонил в колокольчик. Явилась служанка. - Это моя новая помощница, - отрекомендовал он Раису. - По пути сюда с ней случилось несчастье, и теперь ей нужно новое платье. Вы можете что-нибудь придумать на скорую руку?
   Одним из приятных аспектов должности повруна являлось то, что все его приказания исполнялись незамедлительно. Раиса отсутствовала не больше десяти минут; Лефарн тем временем велел братьям Билиф не спускать с нее глаз. Когда она вернулась, то мало чем отличалась от женщин Звааля, разве только прической.
   – Я чувствую себя полураздетой, - пожаловалась Раиса. - Это платье бестолково сшито. Его просто намотали на меня.
   – Здесь так принято. Вы способны повторить процедуру одевания самостоятельно?
   – Конечно! А вы думали, это придется делать вам?
   – Если это предложение, то я со всем уважением вынужден его отклонить… Ну а теперь, раз уж вы нарушили правила и принесли с собой коммуникатор, свяжитесь с Базой и распорядитесь, чтобы они приостановили подготовку обвинительного заключения. Объясните, что я работаю над проблемой, жизненно важной для миссии Бюро на Нилинте. После этого я под свою ответственность заберу у вас коммуникатор, и мы наконец сможем продолжить сон. Завтра вы приступите к работе. Служанка разбудит вас к завтраку, и вы будете иметь удовольствие познакомиться с яро и его приближенными.
 
   С утра выражение лица Раисы казалось еще более недовольным, чем ночью. Все поглядывали на нее с доброжелательным любопытством, особенно оркестрантки, но чиновница была подобна обложенной на дереве рыси.
   Сразу после завтрака Лефарн попросил Раису остаться.
   – За работу, - объявил он.
   Казначей доставил в его кабинет очередную партию бухгалтерских книг. С каждым новым визитом к Лефарну он выглядел все более осунувшимся: рано или поздно дотошный поврун должен был обнаружить его хитрости.
   – Сегодня утром вы нам более не понадобитесь, - отпустил его Лефарн. - Возвращайтесь перед обедом. К тому времени, я надеюсь, у нас появятся вопросы.
   Казначею явно не хотелось упускать из виду свои бумаги, однако он повиновался. Лефарн показал документы Раисе.
   Та лишь развела руками: зваальская письменность была для нее тайной за семью печатями.
   Лефарн покорно вздохнул.
   – Я все забываю, что вас не готовили к полевым условиям. Но вы кое-что знаете по части финансов и управления, не так ли?
   – Начинаю подозревать, что очень немного, - призналась она. - А что именно вам нужно?
   – Мне нужно понять этот город - как взаимодействует правительство с экономическими и социальными институтами.
   – Но вы прожили здесь почти год. А я видела только ваши отчеты. На что вы надеетесь?
   – На вашу непредвзятость. Вдруг свежим взглядом вы заметите то, что я упустил. Раз уж вы не умеете читать, давайте я расскажу вам, что обнаружил в бухгалтерских книгах.
   Он говорил, она слушала. Через некоторое время он прочел в ее глазах интерес. Наконец Раиса перебила:
   – Никакого жалованья или заработной платы хуноблям, работающим на правительство, не полагается? Только горожанам? На что же хунобли живут?
   – Очевидно, им все достается даром. В хузваале, наверное, есть рынок и магазины, но люди там просто берут то, что им понравится. Чем же еще объяснить караваны с продовольствием, оплаченные государством? Где-то в недрах этой статистики, вероятно, можно найти фургоны с одеждой, домашней утварью, обувью… Стоп, я кое-что вспомнил! Однажды я видел, как два хузваальца звонили в дом городского ювелира. Если они что-то купили, значит, у них все-таки были деньги.
   – Но хунобли - это не чиновники и слуги, живущие в хузваале, - заметила Раиса. - Если это своего рода аристократия, то, конечно, деньги у них есть. Они просто не получают жалованья. В истории можно найти много примеров тому, как аристократы постепенно утрачивали власть и влияние, в то же время оставаясь обеспеченными гражданами.
   Лефарн задумался на мгновение.
   – Я не припомню, чтобы мне попадались отчеты о налогах, собранных в хузваале. Но если тамошним обитателям все достается даром, естественно, налоги брать не с чего. Если они не платят за жилье, - значит, нет и арендной платы, которую можно обложить налогом. Всему этому должно найтись какое-то объяснение, только вот какое?
   – Может быть, все дело в системе государственного управления? - спросила Раиса.
   – До сих пор мое поле зрения было ограничено профессией. Бюро утверждает, что эти города-государства - образцы демократии, но в то же время от него не ускользнули некоторые странности, в результате чего планета получила индекс Н/И. Мне не объяснили суть странностей: как получается, что эта образцовая демократия раз за разом создает прискорбно неэффективное правительство? Выборы происходят свободно, всегда имеется, как минимум, два списка кандидатов - отчего же новое правительство всегда оказывается хуже, чем старое? В последний раз все закончилось бунтом, и появился король. Мне, кстати, до сих пор неясно, каков будет следующий виток этого непонятного процесса.
   – Вы сами себя загнали в ловушку, - заключила Раиса. - Укрепляя монархию, вы разрушите процветающую демократию. Однако если вы не будете ее укреплять, то вас вместе с вашим толстым Окстоном забьют камнями на рыночной площади. С чего вы взяли, будто есть что-то третье?
   – Я думаю, все-таки есть, - мрачно сказал Лефарн. - Вернемся к бухгалтерским книгам.
   Спустя два дня он нашел это в конце одного из гроссбухов. То было специальное приложение: записи о регулярных выплатах огромных сумм - воистину чудовищных сумм.
   – Что значит «наймель»? - спросил Лефарн Раису.
   Та понятия не имела.
   Лефарн послал за Даггетом, но чиновник знал лишь, что так обозначается какая-то давнишняя задолженность. Сколько он себя помнит в должности управляющего, платежи регулярно отчисляются в Наймельский Фонд. Это неоспоримое обязательство. Честь города этого требует.
   – Но что это такое? - настаивал Лефарн.
   Послали за казначеем. Финансист говорил долго и витиевато, пытаясь напустить туману в и без того неясное дело. Однако Джедд уловил, что таинственный фонд - источник денег для аристократии: что-то вроде условного депонента. В фонд делались взносы, а хузваальцы запускали туда руку, когда им требовались наличные. Неснятые суммы накапливались для будущих нужд.
   – Все платежи возрастают, - заметила Раиса, когда казначей ушел. - У Звааля огромная задолженность. Где же город черпает деньги?
   – Золото, серебро и медь, из которых чеканят монеты и мастерят ювелирные украшения, поступают из городов, где есть рудники. Звааль, вероятно, расплачивается за них углем. Что касается Наймельского Фонда, то на многих планетах дворяне передавали кому-то право пользования своей землей в обмен на услуги: рабочая сила, охрана границ и прочее. Иногда брали деньгами. Без сомнения, с этим мы столкнулись и здесь. Когда-то аристократы владели Зваалем. Потом город был передан в ведение местного правительства в обмен на регулярные платежи; эти платежи производятся до сих пор. Решена очередная загадка, за которой опять ничего не стоит.
   Единственное, что Лефарн знал наверняка: ему необходимо выиграть время.
 
   Интересные сведения поступили от возчика, того, что доставлял уголь. Другие города действительно просили за топливо вдвое больше, чем Звааль. Лефарн снова вызвал Даггета и казначея. Чинуши были крайне удивлены услышанным. Им в голову не приходило сравнить цены Звааля с ценами других угледобывающих районов.
   Однако поднимать цены на зваальский уголь управляющий с казначеем решительно не желали. Под натиском монаршей воли они все-таки сдались, но с оговорками. Решено было говорить заказчикам, что цены не покрывают издержек производства для дальних шахт, и Звааль вынужден поднять цены или сократить объем продаж, а соответственно, и количество клиентов. Лефарн предложил повысить цены на пятьдесят процентов; сошлись на двадцать пяти, но и этого должно было с избытком хватить, чтобы компенсировать отмену налогов на продовольствие и жилье.
   Тридцатидневный счетчик перестал щелкать, и Лефарн смог наконец-то перевести дух.
   – Теперь можно закончить эту утомительную болтовню и повеселиться на всю катушку, - сказал Окстон, когда Лефарн поделился с ним хорошими новостями.
   Раиса с осуждением покачала головой.
   – Это лишь отсрочка, - сказала она Лефарну. - Нилинт все еще в тумане. Вы упрямо били в одну точку, и теперь я начинаю понимать, с какой целью. Повышение цен на уголь поможет решить налоговую проблему Звааля, но как это отразится на бюджетах тех городов, которые его покупают? А города, которые не добывают угля и, следовательно, его не продают? Что им делать со своими налогами? Миссия Бюро не ограничивается одним Зваалем. Она распространяется на все города планеты.
   – Я мог бы продолжать список подобных вопросов до бесконечности, - сказал Лефарн. - Придется вернуться к финансовым отчетам.
   – А если ответ не в них? - спросила Раиса.
   Он отметил, что все эти дни она усердно трудилась, никому не доставляя хлопот. Билифы сообщали, что пленница не пытается сбежать. Она прилежно учила язык и старалась узнать как можно больше о жизни Звааля. Оркестрантки научили ее играть на аэрофоне, и она приняла участие в нескольких концертах. Даже отвратительное ожерелье исчезло с ее шеи. Она его то ли укоротила, то ли сложила вдвое, и теперь носила на запястье в качестве браслета.
   Когда Лефарн просил Раису помочь, она соглашалась почти с охотой. Он не мог понять, в чем подвох, и в конце концов решил: горгона не сомневается в его провале и хочет подольше задержаться в Зваале, чтобы не упустить момент торжества. Может быть, она даже придет на рыночную площадь полюбоваться тем, как горожане станут испытывать на экс-премьере свою меткость. Наверное, племянница сгорает от нетерпения.
   Однако в связи с отменой налогов на продовольствие и жилье, день расплаты отодвинулся на неопределенный срок, и Лефарн получил возможность еще немного поразмышлять на любимую тему.
   Город был по уши в долгах перед своей целиком принадлежавшей прошлому аристократии. Та получала огромные суммы в качестве своеобразных отступных. К тому же город покупал ей еду, разнообразные товары, а также обеспечивал рабочей силой. С финансовой точки зрения, аристократия была для города тяжелой обузой, и если бы не доходы от угольных шахт, Звааль не вынес бы этого бремени. Дойдя в своих рассуждениях до этого пункта, Лефарн в очередной раз задался вопросом: как же выкручиваются города, у которых нет угольных шахт? Конечно, с большим трудом. Но почему же тогда бунтуют зваальцы, а не граждане менее удачливых городов?
   – Попробуем подойти с другого конца, - предложила Раиса. - Вы были гурантом. Насколько я помню ваши отчеты, это довольно непрестижное занятие.
   – Экономически и социально мое положение было чуть выше кваббера, то есть золотаря.
   – Несомненно, подготовка, которую вы прошли в Бюро, дает вам возможность занимать более высокое положение. Почему же вы остановились на этом?
   – Это была единственная доступная мне профессия. Все остальные ремесла распределены между гильдиями. Стать членом гильдии очень непросто. Обычно это право передается по наследству.
   – Значит, если какой-нибудь ювелир захочет переселиться в Звааль…
   – У него ничего не выйдет. Сын ювелира становится подмастерьем отца и в конечном счете наследует дело. Если у ювелира сыновей двое, один из них может стать подмастерьем другого ювелира, у которого нет сына. Или - кажется, между городами все-таки существуют какие-то связи - стать подмастерьем ювелира в другом городе, при условии, что и у того нет сыновей. Это относится ко всем сферам занятости, включая чернорабочих. У них есть свои маленькие гильдии со строгим уставом; туда принимают сыновей своих товарищей и не берут пришлых. Если в какой-то области возникнет нехватка специалистов, город уведомит другие полисы, и вакантные места будут пополнены за счет тамошних гильдий.