Биггл-Младший Ллойд. "Какая прелестная школа!.."

   - На этот раз чуть не свалился, - заметила она. - Может быть, на днях свалится. Вы ведь не хотите это пропустить, правда? Следите же внимательно. А теперь займемся этим гадким сказуемым.
   Мисс Болц тихо произнесла:
   - Вы не находите, что для меня все это исключается?
   Стюарт выключил изображение.
   - У нее высокий показатель недолго продержится, - сказал он. - Как только ее ученики поймут, что эта штука никогда не свалится… Давайте-ка лучше посмотрим вот это. Английский для десятого класса. Мужчина. Тендэкз сорок пять.
   Учитель был молод, сравнительно красив и, бесспорно, умел. Он балансировал мелом на носу. Он жонглировал ластиками. Он пародировал знаменитостей. Он читал вслух современную классику - “Одеяла в седле и шестиствольные пистолеты”, и не просто читал, а воспроизводил действие, уползал за письменный стол и тыкал оттуда в камеру воображаемым шестиствольным пистолетом. Зрелище было весьма внушительное.
   - Ребята будут его любить, - заметил Стюарт. - Этот учитель продержится. Посмотрим, нет ли чего-нибудь еще.
   Была учительница истории - степенная женщина, одаренная незаурядным талантом художника. Она с поразительной легкостью рисовала шаржи и карикатуры, веселой беседой увязывая их воедино.
   Был учитель экономики - он показывал фокусы с картами и монетами.
   Были две молодые женщины, которые явно подражали Марджори Мак-Миллан, но проделывали все не так откровенно. Их показатели были поэтому гораздо ниже.
   - Хватит, теперь вы получили представление о том, какая перед вами задача, - сказал Стюарт.
   - Если учитель умеет только обучать, он оказывается в страшно невыгодном положении, - задумчиво подытожила мисс Болц. - Эти учителя просто актеры. Они не обучают, а только потешают.
   - Они обязаны освещать свой предмет в рамках программы. Если ученики смотрят телевизор, они не могут не усвоить хоть что-нибудь.
   На бесплодном, негостеприимном Марсе мисс Болц двадцать пять лет мечтала о Земле. Мечтала пройтись босиком по зеленой траве, и чтобы вокруг были зеленые деревья и кустарник, а над головой вместо неразличимой прозрачности атмосферного купола - бездонное голубое небо. В унылой марсианской пустыне мисс Болц мечтала о бурных волнах океана, вздымающихся до самого горизонта.
   И вот она снова на Земле, живет в бескрайнем городском комплексе Восточных США. На крохотные парки покушаются улицы и дома. Голубое небо почти не видно из-за воздушного движения. Океан она видела мельком раза два, из окна аэротакси.
   Но где-то ведь остались зеленеющие поля, озера, реки и океан - только поезжай туда! А мисс Болц все работала. Корпела над материалами, готовясь к урокам. Часами записывала и переписывала примеры, часами детальнейшим образом репетировала, снова и снова повторяла часовой урок, прежде чем отдать его на съедение жадному глазу камеры.
   И никто на нее не смотрел. В течение первых же двух недель она теряла учеников десятками, сотнями, тысячами, и, наконец, не осталось ни единого.
   Мисс Болц пожала плечами, изгнала мысли о своем унижении и взялась за “Венецианского купца”. Джим Паргрин помог ей, дав возможность продемонстрировать великолепные фильмы о Венеции и разные экранизации пьесы.
   Мисс Болц грустно сказала:
   - Ну не обидно ли показывать такие прекрасные ленты, когда их никто не смотрит?
   - Я смотрю, - возразил Паргрин. - С удовольствием.
   Его добрые глаза опечалили мисс Болц, напомнив давнее - красивого юношу, который провожал ее на Марс, смотрел на нее таким же взглядом и обещал приехать, как только окончит политехнический колледж. Он поцеловал ее на прощанье, а потом она узнала, что он погиб в нелепой катастрофе. Долгие годы пролегли между двумя нежными взглядами, но мисс Милдред Болц не находила, что эти годы прошли впустую. Она никогда не считала труд учителя неблагодарным, пока не оказалась в тесной комнате под окном камеры.
   Когда рассылались очередные показатели Тендэкз, ей позвонил Паргрин.
   - Вы получили экземпляр?
   - Нет.
   - Я раздобуду и пришлю вам.
   Так он и сделал, но мисс Болц и без того знала, что показатель у Болц Милдред английский, десятый и так далее - нуль.
   Она перерыла библиотеки в поисках книг по технике телеобучения. Книги. пестрели примерами тем, выгодных для наглядного изложения, но почти не помогали преподавать английский десятому классу.
   Мисс Болц обратилась к педагогическим журналам и исследовала тайны нового обучения. Она прочитала о том, что личность священна, и о праве ученика получать образование на дому, не отвлекаясь на общественные обязанности. Прочитала о психологической опасности конкуренции среди учителей и о пагубе искусственных критериев; о вреде устаревшего группового метода обучения и его зловещей роли в росте детской преступности.
   Паргрин принес новые показатели Тендэкз. Мисс Болц вымученно улыбнулась.
   - Опять нуль?
   - Ну, не совсем.
   Она уставилась на бумагу, мигнула, опять уставилась. Показатель был 0,1 - одна десятая процента. Затаив дыхание мисс Болц произвела в уме кое-какие арифметические действия. У нее есть один ученик! В тот миг она бы отказалась от будущей пенсии, лишь бы познакомиться с этим верным подросткам.
   - Как по-вашему, что теперь будет? - спросила она.
   - С вашим контрактом шутить не приходится. Уилбинс ни шага не предпримет, пока не будет уверен, что дело бесспорное.
   - Так или иначе, приятно сознавать, что у меня есть ученик. Как вы думаете, может быть, он не один?
   - А почему вы не предложите им написать? Письма учеников пригодятся вам на суде как доказательства.
   - Меня не интересуют доказательства, - ответила она, - но я попрошу, чтобы мне написали. Спасибо.
   - Мисс… э-э… Милдред…
   - Да?
   - Нет, ничего. То есть я хотел… Вы бы не согласились завтра пообедать со мной?
   - Охотно.
   Целую неделю мисс Болц не решалась попросить своих учеников, чтобы они ей написали. Причину своих колебаний мисс Болц понимала слишком хорошо. Она боялась не получить ответа.
   Но вот настало утро, когда она кончила излагать урок за минуту до звонка, сложила руки и натянуто улыбнулась камере.
   - Я хочу попросить вас об одной услуге. Пусть каждый напишет мне письмо. Расскажите о себе. Расскажите, нравятся ли вам произведения, которые мы проходим. Вы обо мне все знаете, а я ничего о вас не знаю. Пожалуйста, напишите мне.
   Мисс Болц получила одиннадцать писем. Благоговейно вскрыла их, любовно перечитала и с возрожденной верой в себя стала объяснять “Повесть о двух городах”.
   Она показала письма Джиму Паргрину и, когда он кончил читать, заметила:
   - Таких ведь тысячи - способные, пылкие детишки, которые были бы рады учиться, если бы все это развлекательство не одурманило их до пассивного безразличия.
   - Уилбинс не подавал голоса?
   - Ничуть.
   - Он распорядился, чтобы следующий ваш Тендэкз я составлял не по тысячной, а по двухтысячной выборке. Я сказал, что для этого нужно особое распоряжение дирекции. Навряд ли он станет возиться.
   - Очевидно, он готовится что-то предпринять.
   - Боюсь, что так, - сказал Паргрин. - По-настоящему пора выработать свою линию защиты. Вам нужен будет адвокат.
   - Не знаю, стану ли я защищаться. Я вот думаю, что надо попытаться найти частные уроки.
   - Учтите, что есть частные школы. Тот, у кого есть деньги, посылает туда своих детишек. Тот, у кого нет денег, не может платить и вам.
   - Все равно, как только у меня появится свободное время, я навещу тех ребят, которые мне написали.
   - В понедельник будет очередной Тендэкз. - сообщил Паргрин. - Тогда-то, наверное, Уилбинс подаст голос.
   В понедельник утром ее вызвал Уилбинс. Она не видела его со дня первого разговора, но в ее памяти крепко запечатлелись сварливые манеры и нелепая внешность заместителя заведующего.
   - Вы знаете, что такое показатель Тендэкз? - спросил Уилбинс.
   Мисс Болц знала, что он нарочно оставлял ее в неведении, и простодушно покачала головой. Она не испытывала при этом угрызений совести.
   Уилбинс терпеливо объяснил принцип и цель подсчета.
   - Если Тендэкз так важен, как вы рассказываете, - спросила мисс Болц, - то почему учителям не сообщают, какой у них показатель?
   - А им сообщают. Они получают экземпляр каждой сводки.
   - Я ничего не получала.
   - Это, вероятно, случайное упущение - ведь вы здесь только первый семестр. Но вот у меня они все здесь, кроме сегодняшней, которую принесут, как только она будет готова. Прошу вас, можете ознакомиться.
   Он перебрал все сводки, педантично отыскивая ее нули. Дойдя до показателя 0,1, он помедлил.
   - Вот видите, мисс Болц, из каждой тысячи ваш урок смотрит лишь один ученик. С таким скверным показателем мы еще не сталкивались. Я вынужден просить вас уйти добровольно, а в случае вашего отказа у меня не останется выбора…
   Он умолк на полуслове, так как тут на цыпочках вошла секретарша с новой сводкой Тендэкзов.
   - Ага. Спасибо. Так вот. Болц Милдред…
   Его палец потешно дрогнул. Уилбинс, казалось, онемел. Мисс Болц отыскала свое имя и повела пальцем вниз по столбцу, к показателю.
   Там стояло двадцать семь.
   - Как видно, я исправилась, - услышала она собственный голос. - У вас есть еще что-нибудь?
   Уилбинс не сразу оправился от потрясения, а когда заговорил, его голос стал заметно тоньше.
   - Нет. Больше ничего.
   Выходя из приемной, мисс Болц невольно подслушала, как Уилбинс сердито простонал в переговорный рупор:
   - Паргрина. Немедленно позвать ко мне Паргрина.
   Паргрин поджидал ее в кафетерии.
   - Надеюсь, все кончилось благополучно, - сказал он с напускной небрежностью.
   - Слишком благополучно.
   Он откусил чуть ли не половину бутерброда и стал сосредоточенно жевать.
   - Зачем ты это сделал, Джим?
   - Что именно?
   - Подтасовал мой Тендэкз.
   - Тендэкз никто не подтасовывает. Это невозможно. Спроси Уилбинса, если не веришь, - ответил он и мягко прибавил: - Как ты узнала?
   - Это единственно возможное объяснение, и напрасно ты так сделал. У тебя могут быть неприятности, а ведь ты только оттягиваешь неизбежное. В следующей сводке я опять окажусь на нуле.
   - Неважно. Рано или поздно Уилбинс что-нибудь предпримет, но теперь он не будет действовать сгоряча.
   Они ели в молчании, пока не появился заведующий кафетерием и не сообщил о срочном вызове к мистеру Уилбинсу. Паргрин подмигнул мисс Болц:
   - По-моему, я сейчас получу большое удовольствие. Ты будешь днем в кабинете?
   Она покачала головой:
   - Пойду навещать учеников.
   - Значит, увидимся завтра.
   Мисс Болц задумчиво посмотрела ему вслед. Она искренне надеялась, что не навлекла на него беду.
   На крыше, на посадочной площадке, мисс Болц попросила, чтобы ей вызвали аэротакси. Ожидая, она вынула из сумки и перечитала письмо.
   “Меня зовут Дэррел Уилсон. Мне шестнадцать лет, почти все свое время я провожу дома, потому что я перенес полиомиелит и теперь частично парализован. Я люблю ваши уроки. Нельзя ли нам пройти еще какие-нибудь пьесы Шекспира?”
   - Ваша машина, мэм.
   - Спасибо. - Мисс Болц положила письмо в сумочку и проворно поднялась по лесенке в такси.
   Джим Паргрин взъерошил себе волосы и уставился на мисс Болц.
   - Постой, постой. Как ты говоришь? Классная комната?
   - У меня есть девять учеников, которые будут приходить сюда каждый день, как в школу. Надо же их где-то посадить?
   Паргрин тихонько прищелкнул языком.
   - У Уилбинса откроется кровотечение!
   - Занятия по телевидению отнимают у меня пять часов в неделю, и работа спланирована на весь год. Кто станет возражать, если в свободное время я буду вести группу избранных учеников? Им это нужно, - пояснила мисс Болц.
   Дети были чудесные, талантливые, но они хотели задавать вопросы, учиться, выражать свои мысли и чувства, видеть сочувственное отношение к своим трудностям. Они отчаянно нуждались друг в Друге.
   Десятки, сотни тысяч одаренных детей задыхались интеллектуально и морально в бесплодном уединении телевизионных уроков.
   - Чего Уилбинс не знает, о том не страдает, - ответил Паргрин. - Во всяком случае, я на это надеюсь. Но… классная комната? Во всем здании нет ничего похожего. Тебе бы не подошла большая студия? Стекло можно завесить портьерой, чтобы никто тебя не беспокоил. А в какое время у твоего класса будут занятия?
   - Целый день. С девяти до трех. Они будут приносить с собой завтрак.
   - Постой-ка! Не забывай, что у тебя есть и телевизионные уроки. Даже если их никто не смотрит…
   - Я не забываю. В течение этого часа мои ученики будут готовить задания. Вот если бы можно было устроить, чтобы я давала телевизионный урок из большой студии…
   - Это можно. Я устрою.
   - Чудесно! Не знаю, как тебя благодарить.
   Он пожал плечами и лукаво отвел глаза.
   Трое учеников приехали в инвалидных креслах.
   Элла - хорошенькая восприимчивая девочка - родилась безногой и, хотя наука снабдила ее протезами, предпочитала обходиться без них.
   Дэррел и Чарлз были жертвами полиомиелита.
   Шарон была слепа. Телевизионные фокусники не могли ее потешить, зато она с восторженным выражением лица ловила каждое слово мисс Болц.
   По уровню развития эти ученики намного превосходили все классы, какие когда-либо вела мисс Болц. Она почувствовала смирение и немалую тревогу; но тревога рассеялась в первое же утро, едва мисс Болц увидела сияющие лица и поздравила своих учеников с возвратом к старому обучению.
   У нее были два сообщника. Джим Паргрин лично занимался технической стороной телевизионного часа и с радостью показывал в кадре весь класс. Лайл Стюарт, не устоявший перед искушением поработать с живыми учениками, ежедневно уделял им два часа, преподавая физику и математику. Мисс Болц твердо установила программу собственных уроков. История, английский, литература и общественные науки. В дальнейшем, если класс не распадется, она введет урок иностранного языка. Эта среда была у нее самым счастливым днем с тех пор, как она вернулась на Землю.
   В четверг курьер принес ей казенного вида конверт. Внутри оказалось предупреждение об увольнении.
   - Я уже слышал, - отозвался Джим Паргрин, которому она позвонила. - Когда будет разбор дела?
   - В ближайший вторник.
   - Все сходится. Уилбинс добился разрешения дирекции на внеочередной Тендэка. Даже пригласил постороннего инженера проследить на этим делом, а для пущей уверенности сделал выборку из двух тысяч учеников. Тебе нужен адвокат. Есть у тебя свой?
   - Нет. На Земле я почти никого не знаю. - Мисс Болц вздохнула. Она так воодушевлена была первым днем настоящего преподавания, что грубое столкновение с действительностью ее пришибло. - Боюсь, что адвокат стоит немалых денег, а деньги мне самой понадобятся.
   - Такая мелочь, как разбор увольнения в дирекции, стоит недорого. Предоставь это мне - я найду адвоката.
   Она хотела возразить, но у нее не было времени. Ученики ждали.
   В субботу она обедала с Бернардом Уоллесом - адвокатом, которого порекомендовал Джим Паргрин. Это был маленький пожилой человек с проницательными серыми глазами, колюче поблескивающими из-под прикрытых век. За обедом он без нажима расспрашивал ее о всякой всячине, а когда они отодвинули тарелки со сладким, откинулся на спинку стула, повертел связку ключей на пальце и улыбнулся.
   - Среди моих знакомых самые славные люди были учителями, - сказал он. - Я думал, таких больше нет. Навряд ли вы понимаете, что ваше племя угасает.
   - На Марсе много прекрасных учителей, - возразила мисс Болц.
   - Естественно. Колонисты относятся к образованию совершенно иначе. Брать с нас пример - все равно что покончить с собой. Иной раз я думаю, что, быть может, мы тут, на Земле, совершаем самоубийство. Это новое обучение дает результаты, которые вам, наверное, неизвестны. Худший из них - то, что дети не получают образования. В учреждениях приходится обучать новых служащих с самых азов. Это сказалось и на правительстве. Чего можно ждать от избирательной кампании, если подавляющее большинство избирателей приучилось усваивать информацию в минимальных дозах и в виде подслащенных пилюль? Поэтому я рад, что буду работать над таким делом. О гонораре не беспокойтесь. Я ничего не возьму.
   - Вы очень добры, - прошептала мисс Болц. - Но помощь одной-единственной задерганной учительнице мало что изменит.
   - Я не обещаю выиграть ваше дело, - трезво заметил Уоллес. - У Уилбинса на руках все козыри. Он сразу же выложит- их на стол, а вы должны прятать свои карты, потому что для вас наилучшая линия защиты - показать, какая отпетая бессмыслица это новое обучение, а этого-то и нельзя делать. Мы не смеем бороться с новым обучением. Им дорожит дирекция, она не раз успешно защищала его в суде. Если нам суждено выиграть дело, мы выиграем на условиях противника.
   - Выходит, дело безнадежное?
   - Откровенно говоря, оно трудное. - Уоллес вынул из кармана старинные золотые часы и засек время. - Откровенно говоря, я еще не знаю, как за него приняться. Я ведь сказал, что все старшие карты у Уилбинса, и с чего бы я ни пошел, он бьет козырем. Но я пораскину умом и, возможно, изобрету сюрприз-другой. Вы занимайтесь уроками, а волноваться предоставьте мне.
   Когда мисс Болц ушла, он заказал еще чашку кофе, стал медленно потягивать душистый напиток и волноваться.
   В понедельник утром мисс Болц был преподнесен сюрприз совсем с другой стороны: в кабинете ее ожидали три мальчика и четыре девочки, которые попросили разрешения поступить к ней в класс. Они видели урок по телевизору, и им показалось, что в классе интересно. Мисс Болц была польщена, но полна сомнений. Лишь один мальчик официально числился ее учеником. Она записала фамилии остальных и отправила их по домам. Своему же ученику позволила остаться.
   Это был неуклюжий пятнадцатилетний подросток, на вид смекалистый, но от его отрешенной замкнутости мисс Болц стало не по себе. Звали его Рэнди Дуб. (“Дурацкое имя, но я притерпелся”, - пробормотал он.) Мисс Болц привела цитату из Шекспира насчет имен, и Рэнди в изумлении разинул рот.
   Первым побуждением мисс Болц было отослать его домой вместе с остальными. Один такой никудышник способен разложить весь класс. Остановила ее мысль о том, что именно так и поступила бы та, другая учительница английского языка - вкрадчивая кошечка, блестящий образчик нового обучения. Отослала бы его домой. Велела бы смотреть уроки по телевизору в священном уединении естественной среды, где он не напроказит и где, между прочим, никогда не научится уживаться с людьми.
   Она сказала себе: “Я не учительница, а самозванка, если не могу установить в классе дисциплину”.
   Мальчик беспокойно переминался с ноги на ногу под изучающим взглядом мисс Болц. Он был выше ее на целый фут, но покорно смотрел мимо и, казалось, считал, что голая стена - необычайно интересное зрелище.
   Сутулясь, он поплелся за мисс Болц в классную комнату, где сел за самую дальнюю парту и мгновенно застыл в молчаливой неподвижности, граничащей с трансом. Прочие пытались втянуть его в разговор, но он не поддавался.
   Когда бы ни взглянула на него мисс Болц, его глаза были прикованы к ней. В конце концов она поняла: он ходит в школу, но все еще смотрит урок будто по телевизору.
   Телевизионный час прошел хорошо. Всей группой обсуждали “Повесть о двух городах”, и мисс Болц только диву давалась, до чего смышлены эти юнцы. В одиннадцать пятнадцать погас красный свет. Джим Паргрин помахал на прощанье рукой, мисс Болц тоже помахала в ответ и перешла к уроку истории. Она порылась в памяти, пытаясь отыскать способ извлечь Рэнди Дуба из телевизионного панциря.
   Когда мисс Болц подняла голову, ученики пристально смотрели на дверь, которая бесшумно открылась. Кто-то сухо спросил:
   - Что здесь происходит?
   Это был Роджер Уилбинс.
   Он снял очки, снова надел.
   - Ну-ну! - сказал он, нервно дергая усами. - Прошу объяснить, что все это значит.
   Никто не отвечал. Мисс Болц тщательно подготовила объяснение на случай, если придется оправдывать свои незаконные уроки, но Уилбинс появился так неожиданно, что она лишилась дара речи.
   - Мисс Болц! - Несколько раз он беззвучно открывал и закрывал рот, подыскивая нужные слова. - Я насмотрелся на учителей, вытворявших идиотские номера, но подобного идиотизма ни разу в жизни не видел. Рад получить еще одно подтверждение вашей безнадежной некомпетентности. Мало того, что вы вопиюще бездарная учительница, вы еще и страдаете умственным расстройством. Ни один взрослый человек, будучи в здравом уме, не собрал бы такой… такой…
   Он замялся. Внезапно Рэнди Дуб вышел из своего транса. Одним прыжком он очутился перед Уилбинсом и прорычал:
   - Возьмите назад свои слова!
   Уилбинс смерил его холодным взглядом.
   - По домам! Немедленно! - Он обвел взглядом весь класс. - Все вы! По домам! Немедленно!
   - Вы нас не заставите, - сказал Рэнди.
   Уилбинс ответил с недосягаемой высоты своего должностного положения:
   - А всякие юные уголовники…
   Рэнди яростно тряхнул его за плечи. Очки Уилбинса описали в воздухе длинную дугу и разбились вдребезги. Он вырвался, дал сдачи. Ответный удар Рэнди был сокрушителен. Заведующий учебной частью отлетел к портьере и мягко соскользнул на пол, а разбитое стекло высыпалось в коридор.
   Над Уилбинсом склонилась мисс Болц. Рэнди околачивался поблизости, полный испуга и раскаяния.
   - Очень сожалею, мисс Болц, - пролепетал он.
   - Не сомневаюсь, - ответила она. - Но пока что… мне кажется, тебе лучше пойти домой.
   В конце концов Уилбинса увели. К немалому удивлению мисс Болц, он больше ничего не сказал; но, выходя из класса, метнул в нее такой взгляд, что дальнейшие переговоры были излишни.
   Джим Паргрин привел рабочего - вставить новое стекло.
   - Очень жаль, - заметил он. - Хуже Уилбинс к тебе не станет относиться, потому что хуже некуда, но теперь на разборе он будет упирать на твой класс.
   - Не отправить ли их по домам? - озабоченно спросила она.
   - Полно! Ведь это значит сдаться, не так ли? Продолжай урок, мы тебе не помешаем.
   Мисс Болц вернулась к письменному столу и раскрыла свой блокнот.
   - Вчера мы с вами говорили об Александре Великом…
   По одну сторону длинного узкого стола сидели пятнадцать членов школьной дирекции. Это были бизнесмены и специалисты, в большинстве пожилые, все важные, кое-кто из них явно торопился.
   По другую сторону этого стола с одного края сидела мисс Болц с Бернардом Уоллесом. Другой край занимали Роджер Уилбинс и скучающий инженер, которому предстояло записать все происходящее на магнитофон.
   В комнату впорхнул суетливый человек (Уоллес узнал в нем директора), перебросился несколькими словами с Уилбинсом и упорхнул.
   - Большинство из них - честные люди, - прошептал Уоллес. - Они справедливы, и у них самые добрые намерения. Это нам на руку. Беда в том, что они ничего не смыслят в образовании и давно уже забыли свое детство.
   Председатель, сидящий в середине, призвал всех к порядку. Он строго посмотрел на Уоллеса.
   - Здесь у нас не суд, - заявил он. - Это всего лишь разбор дела с целью получить информацию, необходимую дирекции, чтобы вынести правильное решение. Мы не собираемся затрагивать правовые вопросы.
   - Он сам адвокат, - шепнул Уоллес, - и притом хороший.
   - Начинайте, Уилбинс, - распорядился председатель.
   Уилбинс встал. Под глазом у него был великолепный синяк, и он с трудом улыбнулся.
   - Мы здесь собрались по поводу того обстоятельства, что у Милдред Болц есть контракт типа 79Б, выданный ей в 2022 году. Как вы помните, наш школьный округ первоначально ввел такие контракты в период нехватки учителей на Марсе, когда…
   Председатель постучал по столу.
   - Это все понятно, Уилбинс. Вы хотите уволить Милдред Болц по непригодности. Представьте доказательства ее непригодности, послушаем, что скажет о них мисс Болц, и покончим с этим делом. Мы не собираемся заседать здесь целый день.
   Уилбинс вежливо поклонился.
   - Сейчас я раздам присутствующим сведения о четырех регулярных показателях Тендэкза у Милдред Болц и одном внеочередном, на который недавно было получено разрешение дирекции.
   Кругом зашелестели бумагами. Мисс Болц взглянула лишь на внеочередной Тендэкз, которого еще не видела. Показатель был 0,2 - две десятых процента.
   - Четыре из этих показателей либо нулевые, либо до того малы, что практически можно считать их нулевыми, - сказал Уилбинс. - Показатель же, равный двадцати семи процентам, - это особый случай.
   Председатель подался вперед.
   - Разве не странно, что показатель так резко отклонился от средней величины?
   - У меня есть основания полагать, что этот показатель обусловлен одним из двух: либо подделкой, либо ошибкой. Я вынужден признаться, что не могу представить весомые доказательства.
   Члены дирекции взволнованно зашептались. Председатель медленно проговорил:
   - Меня по меньшей мере тысячу раз заверяли, что Тендэкз непогрешим. Соблаговолите объяснить, откуда у вас такое особое мнение?
   - Я предпочел бы не объяснять.
   - В таком случае мы пренебрежем вашим частным мнением.
   - По-настоящему оно даже не относится к делу. Даже с учетом показателя двадцать семь за девять недель средний показатель мисс Болц чуть выше пяти.
   Бернард Уоллес сидел, откинувшись на спинку стула, одна рука у него была в кармане, другая позвякивала ключами.
   - Мы не согласны, что показатель двадцать семь не относится к делу, - заявил он.