– Хэлло! Миссис Самюэлс!
Два шага – и он в центре убежища.
– Марси! Вы здесь?
Вдалеке прозвучал пушечный выстрел, нарушая безмятежную тишину и заглушая слова Трэйнора. Черт подери, сколько же у янки боеприпасов?
Грянул еще один выстрел. Войска Шермана наверняка решили не ждать ночи, а сейчас начать выступление.
Трэйнор заглянул в глубину пещеры.
– Марси! – позвал он и заметил, что комната изгибается и продолжается за поворотом. Он сделал несколько шагов, зашел за угол и остановился как вкопанный.
Девушка стояла в дальнем конце комнаты. Мягкий свет походной лампы освещал ее, оставляя в густой тени остальное пространство. Трэйнор почувствовал, что его дыхание оборвалось. Чувство приличия повелевало удалиться, нескромность советовала остаться. Желание боролось с разумом, вожделение приглушило чувство вины. Он не мог решить, что делать: тихо уйти в надежде, что она так и не заметила его присутствия, или же позвать ее, надеясь на то, что она не закричит и не швырнет в него лампу. Он стоял тихо, очарованный зрелищем, которое подарила ему судьба, живым воплощением мечты, и смотрел на нее.
Свет лампы едва касался тела девушки, придавая изящным изгибам манящий, неземной оттенок. Сейчас она напоминала прекрасную магнолию, которая так пышно цвела у них дома, в Шэдоуз Нуар. Такую роскошную в своем цветении, но такую хрупкую, что прикосновение человеческой руки могло разрушить всю ее красоту.
Тонкие струйки воды стекали с этого прекрасного тела, отсвечивая серебром и оставляя сияющие следы. Они спускались по грациозным склонам ее груди к бедрам и стройным ногам.
Трэйнор смотрел, как стекает вода с этого прекрасного, точеного тела, и ощущал, как желание горит в нем, превращая кровь в кипяток. Он смотрел на нее так, как, наверное, смотрит на пищу умирающий от голода, как смотрит на воду умирающий от жажды.
Марси наклонилась, вытирая ноги, и полотенце, завязанное у нее на голове, упало, позволив длинным прядям рассыпаться по плечам и спине. Она выпрямилась, встряхнула головой, и волосы, словно огненный нимб, засияли в свете лампы.
Трэйнор с трудом подавил стон. Марси сейчас казалась воплощением самой несбыточной мечты. В ней воедино слились красота и очарование, искушение, перед которым нельзя устоять.
Пушечный выстрел с реки разорвал тишину. Ядро упало совсем близко. Пещера наполнилась страшным гулом, стены ее задрожали.
Трэйнор кинулся к ней, не думая о приличии и о том, как она отнесется к его появлению.
Он сейчас беспокоился лишь о том, как защитить ее. Руки сами собой обхватили ее, а тело прильнуло к ее телу. Он прижал ее лицо к своему плечу и встал к стене, чтобы укрыться от обвала, если земляной потолок в пещере не выдержит. Посыпались комья глины, камни, весело зазвенели стекла в лампах, которые освещали комнату.
ГЛАВА 18
ГЛАВА 19
Два шага – и он в центре убежища.
– Марси! Вы здесь?
Вдалеке прозвучал пушечный выстрел, нарушая безмятежную тишину и заглушая слова Трэйнора. Черт подери, сколько же у янки боеприпасов?
Грянул еще один выстрел. Войска Шермана наверняка решили не ждать ночи, а сейчас начать выступление.
Трэйнор заглянул в глубину пещеры.
– Марси! – позвал он и заметил, что комната изгибается и продолжается за поворотом. Он сделал несколько шагов, зашел за угол и остановился как вкопанный.
Девушка стояла в дальнем конце комнаты. Мягкий свет походной лампы освещал ее, оставляя в густой тени остальное пространство. Трэйнор почувствовал, что его дыхание оборвалось. Чувство приличия повелевало удалиться, нескромность советовала остаться. Желание боролось с разумом, вожделение приглушило чувство вины. Он не мог решить, что делать: тихо уйти в надежде, что она так и не заметила его присутствия, или же позвать ее, надеясь на то, что она не закричит и не швырнет в него лампу. Он стоял тихо, очарованный зрелищем, которое подарила ему судьба, живым воплощением мечты, и смотрел на нее.
Свет лампы едва касался тела девушки, придавая изящным изгибам манящий, неземной оттенок. Сейчас она напоминала прекрасную магнолию, которая так пышно цвела у них дома, в Шэдоуз Нуар. Такую роскошную в своем цветении, но такую хрупкую, что прикосновение человеческой руки могло разрушить всю ее красоту.
Тонкие струйки воды стекали с этого прекрасного тела, отсвечивая серебром и оставляя сияющие следы. Они спускались по грациозным склонам ее груди к бедрам и стройным ногам.
Трэйнор смотрел, как стекает вода с этого прекрасного, точеного тела, и ощущал, как желание горит в нем, превращая кровь в кипяток. Он смотрел на нее так, как, наверное, смотрит на пищу умирающий от голода, как смотрит на воду умирающий от жажды.
Марси наклонилась, вытирая ноги, и полотенце, завязанное у нее на голове, упало, позволив длинным прядям рассыпаться по плечам и спине. Она выпрямилась, встряхнула головой, и волосы, словно огненный нимб, засияли в свете лампы.
Трэйнор с трудом подавил стон. Марси сейчас казалась воплощением самой несбыточной мечты. В ней воедино слились красота и очарование, искушение, перед которым нельзя устоять.
Пушечный выстрел с реки разорвал тишину. Ядро упало совсем близко. Пещера наполнилась страшным гулом, стены ее задрожали.
Трэйнор кинулся к ней, не думая о приличии и о том, как она отнесется к его появлению.
Он сейчас беспокоился лишь о том, как защитить ее. Руки сами собой обхватили ее, а тело прильнуло к ее телу. Он прижал ее лицо к своему плечу и встал к стене, чтобы укрыться от обвала, если земляной потолок в пещере не выдержит. Посыпались комья глины, камни, весело зазвенели стекла в лампах, которые освещали комнату.
ГЛАВА 18
От резкого толчка Марси вскрикнула и едва удержалась на ногах. Полотенце выпало из рук, и, сохраняя равновесие, она уперлась плечом в стену. И тут кто-то крепко схватил ее и держал, не давая упасть. Непроизвольно она попыталась отстраниться, освободиться от этих рук. Неужели пещеры захвачены северянами? И неужели какой-то янки взял ее в плен? Ах, Господи, да она же раздета!
Обеими руками она уперлась в грудь мужчины.
– Прочь! – кричала она. – Оставь меня!
Установилась тишина. Ее нарушало лишь тяжелое дыхание Марси и того, кто крепко держал ее.
Она взглянула на него: Трэйнор! Никто не пришел спасти ее. Или соблазнить. Только он – Трэйнор. Ее враг и мучитель. Забыв о страхе, который овладел ею, когда прозвучал выстрел, и то, что она раздета, Марси закричала:
– Что вы делаете?
Он молча нагнулся, поднял полотенце и подал его Марси. Девушка смотрела на него, ничего не понимая, но наконец до нее дошло, что нагота ее совсем не прикрыта. Щеки запылали от смущения. Она выхватила полотенце из рук Трэйнора и торопливо прикрылась.
– Как вы смели! – она презрительно сощурилась.
– Смел? – переспросил Трэйнор. Он удивленно взглянул на нее.
– Да я просто пытался…
– Я понимаю, что вы пытались! – выпалила Марси, отметая все, что он мог сказать в свое оправдание.
– Марси…
– Я знала, знала все время! Вы низкий, отвратительный…
– Ладно, я самый гадкий из гадких. Поэтому в следующий раз, когда эти чертовы пушки начнут стрелять, я спрячусь, а вы сами заботьтесь о своей жизни и вылезайте из-под кучи земли.
Повернувшись на каблуках, Трэйнор пошел к выходу, но далеко не ушел. Он повернул за угол так, чтобы она не видела его. Он предоставит Марси самой себе – это будет очень полезно ей.
Трэйнор прислонился к стене. Так почему же он этого не делает? Почему не уходит? Он достал из внутреннего кармана пиджака сигару. Генерал чувствовал себя обиженным, оскорбленным, но все-таки не мог поступить иначе – не мог уйти и оставить ее одну.
Он держал в руке тонкую сигару. У него их осталось всего две, и он хранил их, чтобы выкурить вместе с Трэкстоном. Что ж, теперь он оставит Трэкстону одну, а вторую выкурит сейчас – надо успокоиться.
Образ Марси – вот такой – обнаженной, нежной, изящно выточенной – лишил его душевного равновесия. Да еще этот ужасный выстрел. Менее подходящего времени для обстрела Грант выбрать не мог. Или наоборот, более подходящего – с какой стороны посмотреть. Этот янки или спас Трэйнора, или же надругался над ним.
Все, что он мог сделать, когда прекратился обстрел, это подать Марси полотенце. В эти мгновения разум и тело были в согласии, не борясь между собой – они оба жалели ее. Если бы тогда он осмелился сказать ей хотя бы слово или она сама потянулась бы к нему, дала понять, что желает его, он, без сомнения, отнес бы ее на докторскую кровать.
Трэйнор рассеянно смотрел на противоположный берег реки, туда, где раскинулась Луизиана. Он признателен Марси за то, что своим гневом она остудила его пыл. Он все еще не мог справиться с чувствами, но понимал, что это к лучшему, что между ними ничего не произошло. Они ведь враги. Но даже если бы и не были врагами – какая разница? Она красива и судя по тому, что он видел в госпитале, может быть нежной, но в то же время это самая упрямая, прямолинейная и дерзкая женщина на свете. Не для него.
Он откусил кончик сигары и сплюнул. Черт подери, он вообще не нуждается в женщине. Трэйнор достал из кармана спичку, чиркнул о каблук башмака и прикурил.
Потянулась тоненькая струйка дыма. Трэйнор погасил спичку, бросил ее на землю и покачал головой. Вкус табака, пропитанного бренди, наполнил рот и нос, и легкие. Несколько секунд он наслаждался, уносясь в иные миры, куда более светлые. Табачный дым, возможно, сделает его прекрасной целью для снайпера, но сейчас это его не волновало. Он вспоминал о тех экзотических странах, где довелось побывать до войны, о людях, которых он встречал, делах, которые успел и не успел завершить, и почувствовал, что постепенно успокаивается.
Марси прижалась к стене и прикрылась полотенцем. Девушку колотила дрожь, ноги стали ватными и не хотели держать ее. Она не понимала, какова причина этого – страх перед пушечным обстрелом или то страстное желание, которое пробудила в ней близость Трэйнора и его прикосновение. Она все еще видела его перед собой, ненавидя и мечтая, чтобы он вернулся. Проклиная даже землю, по которой он ступает, и желая вновь оказаться в его объятиях. Жизнь не подготовила ее к подобным чувствам, и она понятия не имела, как теперь себя вести.
– Что же случилось с тобой, Марселина Колдрэйн? – вслух спросила она себя, раздраженная своей нерешительностью. – Этот человек – полнейший негодяй. И к тому же конфедерат!
Но вспомнив, где находится, прикрыла рот рукой. Зачем ухудшать свое положение, говоря о ненависти к мятежникам? Да и не всех она ненавидит. Лишь Трэйнора Брэгета. За то, что он вызывает у нее такие странные чувства. Лишает обычной уверенности в себе, привычной четкости мысли.
Отойдя от стены, девушка взглянула на выход из пещер, и убедилась, что никто – а особенно Трэйнор – не подглядывает за ней. И начала одеваться. Почему она все время думает о нем? Это ужасно!
Через несколько минут Марси уже стояла у большего зеркала в углу комнаты и расправляла юбку зеленого шелкового платья. Клара Самюэлс дала ей на выбор несколько нарядов из тех, что остались после смерти ее племянницы. Девушке сразу приглянулось это платье. А потом миссис Самюэлс достала еще несколько дневных платьев и настояла на том, чтобы Марси взяла их себе. Они все равно сгниют в этом сундуке, настаивала она, и неразумно отказываться. Ей же нужно что-то, кроме бального платья и той грязной и рваной тряпки, в которой она здесь появилась.
Марси покружилась перед зеркалом, расправляя широкую юбку вокруг кринолина и придирчиво рассматривая свое отражение.
– Ты выглядишь потрясающе, – заметила, подходя, Клара. – А вот с этим станешь еще красивее.
Она протянула девушке пару клипсов с изумрудами и жемчугом.
– Гарольд, душечка, подарил их мне к десятилетию нашей свадьбы.
Она улыбнулась собственным воспоминаниям:
– Это было почти двадцать лет назад!
Глаза ее наполнились слезами:
– Ах, тогда все было так хорошо!
Марси взглянула на изысканное украшение и покачала годовой.
– Они прекрасны, но, миссис Самюэлс, я не могу надеть их. Вдруг что-нибудь случится?
– Ах, милочка, они тебе пойдут гораздо больше, чем мне!
Она повернула Марси к зеркалу и надела ей клипсы. Потом отступила на шаг.
– Ну вот, – проговорила она, глядя через плечо девушки на ее отражение в зеркале. – Ты необычайно хороша.
Платье в самом деле очень красивое и сидит хорошо. Бледно-зеленый шелк выглядит элегантно, глубокий вырез отделан богатыми валенсийскими кружевами, как и широкие длинные рукава. Девушка провела рукой по юбке. Пышная на бедрах, она была плотно схвачена широким поясом из темного бархата, завязанным на спине большим бантом.
Волосы не очень нравились Марси. Обычно, собираясь в гости, она закручивала их на папильотки, а потом зачесывала их наверх, позволяя нескольким локонам спускаться через плечо. Но у Клары не было папильоток. Она собирала волосы в пучок на затылке, никогда не завивая их.
Марси распустила волосы, зачесав их назад и закрепив за ушами маленькими украшенными перламутром гребешками, которые нашлись у Клары.
– Как славно было бы сделать с тебя дагерротип вот в таком виде, – мечтательно произнесла Клара. – Ты такая хорошенькая. И твой молодой человек смог бы взять его с собой, когда покинет нас сегодня вечером, и хранил бы у сердца.
– Мой молодой человек? – удивленно переспросила Марси.
Клара суетилась вокруг, поправляя оборки и кружева.
Марси в зеркале взглянула на Клару. Она старательно расправляла платье на своей подопечной.
– Миссис Самюэлс…
– Еще минутку, дорогая. Никак не могу уложить эту складку.
Марси не сомневалась, кого Клара имела в виду под «молодым человеком», но что значит «когда он уедет сегодня вечером»? В груди у девушки застрял ледяной комок. Когда он покинет нас… Так, значит, Трэйнор уедет? Марси с трудом перевела дух. Как же он может? Она повернулась и схватила старшую подругу за руку, внезапно чего-то испугавшись:
– Что вы имеете в виду, миссис Самюэлс?
– Ах, милочка, прости. Ты не знала? Так ведь?
Она расстроенно всплеснула руками.
– Видит Бог, он, наверное, не хотел портить тебе вечер и ничего не сказал, а я проболталась.
– Прошу вас, миссис Самюэлс… О чем вы говорите?
– Ах Боже! Ну раз уж я выпустила кота из мешка, назад его не засунешь. Твой друг сказал моему Гарольду, а тот, разумеется, мне, что со своими товарищами он покидает Виксбург сегодня ночью. Они отправляются на помощь брату мистера Брэгета в Бриджпорт – там янки держат его в плену.
Она неопределенно помахала рукой:
– Я не понимаю, как они смогут выйти отсюда. Войска Шермана с одной стороны, Грант на реке… просто невозможно.
Она продолжала суетиться вокруг Марси, беспрерывно что-то поправляя.
– Но, наверное, Гарольд был прав. Он сказал: «Раз мистер Брэгет и его люди вошли сюда, значит, смогут отсюда и выбраться».
Так, значит Трэйнор уходит. Это хорошо. Разве не так? Она нахмурилась. Новость эта должна была обрадовать ее, принести чувство облегчения. Так почему же она расстроилась? Почему известие о его уходе внушает ей такой ужас?
– Ну как, сказать мистеру Брэгету, что ты готова? – спросила Клара.
– Сказать ему? – машинально переспросила девушка.
Трэйнор ушел из пещеры уже минут сорок назад. Марси полагала, что он давно у Хэбнеров, а ей придется добираться в гости одной.
– Ну да, милая, он же за порогом.
Марси не успела ничего ответить. Клара повернулась и поспешила к выходу. Девушка смотрела ей вслед – ответ застыл у нее на губах. Хотя она сама не знала, что ответить – сообщение Клары застало ее врасплох. Оказывается, он здесь, никуда не ушел. Так, может быть, он слышал, как она расспрашивала о нем Клару? Слышал тревогу в ее голосе?
– Мистер Брэгет, она готова, – проворковала Клара, как будто преподнося подарок.
Марси почувствовала, как его взгляд скользнул по ней почти так же, как недавно, когда она стояла перед ним нагая. Снова запылали щеки. Вернулись гнев и негодование. Глаза прищурились в ответ на его взгляд. Она тоже начнет оцениватъ его внешность – так же, как он оценивал ее.
Черты лица Трэйнора оставались непроницаемыми, серые глаза не выдавали состояния души. Он галантно поклонился и предложил Марси руку.
– Вы выглядите просто замечательно, – произнес он.
Однако, несмотря на восхищение, явно сквозившее в его глазах, девушке показалось, что в комплименте есть и доля насмешки.
Она взяла его под руку, кивнула на прощание миссис Самюэлс.
Трэйнор хотел извиниться за все случившееся недавно. Знал, что должен извиниться, но не находил подходящих слов, потому что не чувствовал вины за то, что увидел, как она выходила из ванны и вытиралась полотенцем. Да, он смотрел и наслаждался. И не сожалел, что защитил ее от возможного обвала – слава Богу, что ничего серьезного не произошло.
Они пошли в гости на ужин к одному из самых видных жителей Виксбурга… Сейчас не время давать волю воображению и вожделению. Он посмотрел сверху вниз на Марси и едва удержался от резкого слова, когда их глаза встретились.
Его серый цвет смешался с ее зеленым. Каждый требовал ответа, не желая открывать свою душу. Прося искренности и боясь ее, заглядывая поверх барьеров и стараясь остаться незамеченным.
Трэйнор первый отвел взгляд и нарушил чары, которые несколько мгновений прочно связывали их. Она прекрасна, а он так давно не был с женщиной! Так долго, что даже не мог вспомнить, сколько. Ну и что? Похоть можно удовлетворить с какой-нибудь шлюхой. Но не с этой женщиной. От нее одни неприятности. Это написано у нее на лбу! «Неприятности» – с заглавной буквы «Н» – по крайней мере, для него.
У входа в пещеру Хэбнеров Трэйнор остановился, пропуская Марси вперед. Их появление было встречено негромким гулом одобрения. Трэйнор быстро окинул взглядом убежище. Вся его команда уже здесь, мистер Хэбнер с женой, лейтенант Карстед, один из его адъютантов и несколько человек, которых Трэйнор не знал, но решил, что это уважаемые жители города.
Ужин в склоне горы…
Трэйнор принудил себя улыбнуться, пока Карстед представлял его присутствующим, а он, в свою очередь, представлял Марси. Он прекрасно видел, как на нее смотрит лейтенант, и сознавал, какие чувства этот взгляд вызывает в нем самом. Ну какое ему дело до того, как Карстед относится к Марси? Трэйнор едва слышно чертыхнулся.
Он включился в светскую беседу, в застольную болтовню, но взглядом то и дело возвращался к Марси.
– Мистер Брэгет, как я понимаю, вы участвовали в снятии блокады? – спросил Джон Хэбнер.
Это был невысокий плотный человек с волосами, заметно редеющими на макушке, и орлиным носом, на котором блестели очки в золотой оправе.
– Да, сэр.
– А сюда вы прибыли… – он оглянулся, словно был уверен, что среди гостей есть шпион, – чтобы освободить брата…
– Верно!
Трэйнор посмотрел вокруг и заметил, что многие его спутники ушли, чтобы отдохнуть перед дорогой в Бриджпорт. И ему бы не мешало. Занавеска, отделяющая спальни от остальной части убежища, была задернута и сквозь ткань проникал свет лампы. Он поискал глазами Марси.
Она стояла поодаль и разговаривала с лейтенантом Карстедом.
Трэйнор ощутил приступ необъяснимого, ни на чем не основанного гнева. Он смотрел в спину лейтенанту, желая, чтобы тот обернулся, принял его вызов и сразился за Марси – или же ушел отсюда.
Он сам поразился ходу своих мыслей. «Принять вызов и сразиться»? Откуда это? Трэйнор допил виски, на его взгляд, чересчур крепкое, но приятное на вкус. И снова взглянул на Марси.
Словно почувствовав на себе его взгляд, девушка обернулась и посмотрела ему прямо в глаза.
Лейтенант Карстед нагнулся и что-то прошептал ей в самое ухо. А краешком глаза Трэйнор заметил, как Джон Хэбнер скользнул за занавеску своей спальни.
Марси рассмеялась, и этот смех болью отозвался в душе Трэйнора. Ревность в нем бушевала, взрывая все чувства. Он быстро пересек убежище и остановился возле лейтенанта, не отрывая взгляда от Марси.
– Надо поговорить, – мрачно бросил он.
– Извините, мистер Брэгет, – ответил лейтенант, беря девушку за руку, – но я как раз собирался проводить мисс Колдрэйн до жилища доктора.
– Она пришла со мной, лейтенант, – возразил Трэйяор, – значит, со мной и уйдет.
Марси смотрела на него широко раскрытыми глазами, но трудно было понять, сердится она, негодует или просто удивляется. Да сейчас это и не имело никакого значения. Трэйнор повернул горящий взор к лейтенанту.
– Разговаривайте с ней, провожайте ее или женитесь на ней – но это все завтра, Карстед, – почти прорычал он, – а сегодня она пойдет со мной.
– Я сама решу, с кем мне идти, мистер Брэгет, – не выдержала Марси.
Трэйнор почувствовал, что теряет терпение.
– Я хочу поговорить, – настаивал он, – сейчас!
Внезапно осознав, что разумнее уступить, лейтенант поклонился Марси.
– Думаю, мы поговорим завтра, мисс Колдрэйн. Я зайду к вам в госпиталь.
Он дотронулся губами до руки девушки и, не мешкая, вышел.
– Мне нужно возвращаться, – Марси вскинула голову.
Трэйнор загородил ей путь к выходу:
– Ходить одной в темноте – опасно.
Так хотелось казаться сегодня безупречной! Где-то в глубине сознания она придумывала нежные слова, ласковые прозвища, представляла себе горячие объятия. Конечно, она предусмотрела якобы случайное падение на крутой тропинке с тем, чтобы сбить с ног Трэйнора, вообразила, как подмешивает яд в его бокал и потом смотрит, как он корчится в муках, или представляла, как украдет пистолет у лейтенанта Карстеда и всадит Трэйнору пулю в лоб.
– Я позабочусь о себе сама.
– Я уже понял это.
Марси не понравилась его дерзость.
– Я с любой обстановкой справлюсь лучше, чем вы.
Он сложил руки на груди и взглянул на нее сверху вниз.
– Неужели?
– Именно так.
Трэйнор улыбнулся. Да, она редкий экземпляр: внешность обольстительницы, а язык фурии. Вся огонь и жар, и он чувствовал, что должен лететь прочь, словно ветер. Нужно было спасаться при первой же встрече. Но было слишком поздно. Все его тело, каждая клеточка сгорали от желания. Надо было немедленно обнять ее, ощутить вкус ее поцелуя и познать страсть, которая – он не сомневался – пылала в этом прекрасном теле.
– Простите, мистер Брэгет, – спокойно сказала девушка, – вы стоите на пути, а мне нужно идти к раненым в госпиталь.
– Вы мне нужнее, чем раненым.
Слова эти сорвались у него с языка сами собой – он не успел их удержать. Желание сжигало его душу и тело. Завтра, завтра он возьмет себя в руки, может, пожалеет о сегодняшнем, но пусть это будет позже. Завтра он, может быть, умрет, но сегодня не станет себе лгать.
Он обхватил ее талию, привлек к себе, прижал к груди. Пышные складки ее платья обвились вокруг его ног. Марси растерянно смотрела на него. С губ ее слетели какие-то протестующие слова, но в них не было ни уверенности, ни определенности: и тон, и ее взгляд выдавали их неискренность.
– Я не хочу этого…
– Хотите, – возразил Трэйнор, – так же, как и я.
Он наклонился и прильнул губами к ее губам.
Девушка вздрогнула и напряглась, а он еще крепче сжал объятия, еще ближе прижал ее к себе, так плотно, что казалось, два тела слились в одно.
Губы его страстно ласкали ее губы, и уже невозможны были ни сомнения, ни отказ. Он понимал, что не время для близости, но не в силах был совладать с собой. Он гладил ее плечи в глубоком вырезе платья.
Девушка приоткрыла губы, то ли для того, чтобы испить всю сладость поцелуя, то ли для того, чтобы протестовать – какая разница? Трэйнор и не думал ни о чем. Он просто воспользовался моментом и ласкал ее рот своим языком.
Страсть воспламенила каждую клеточку его тела, завладела его умом, не позволяя ни думать, ни желать иного – только быть с Марси.
Трэйнор почувствовал, как она дрожит. Нет, он не сможет силой взять ее! Конечно, нет – он уверен в этом так же, как и в том, что если сейчас лишится ее, то ему не жить.
Но она не пыталась вырываться. Когда его руки позволили ей освободиться, ее руки скользнули вверх по его груди. Марси сама обняла Трэйнора, пальцами лаская его густые кудрявые волосы.
Кровь его вскипела от ее ласки и от предвкушения радости обладания. Эти мгновения жизни были прекрасней всего, что он мог вообразить. Он превратился в одно желание любви. Не было больше Трэйнора Брэгета – солдата, остался лишь мужчина, который стремился к одному – любить свою единственную женщину, которую он страстно сжимал в объятиях.
Обеими руками она уперлась в грудь мужчины.
– Прочь! – кричала она. – Оставь меня!
Установилась тишина. Ее нарушало лишь тяжелое дыхание Марси и того, кто крепко держал ее.
Она взглянула на него: Трэйнор! Никто не пришел спасти ее. Или соблазнить. Только он – Трэйнор. Ее враг и мучитель. Забыв о страхе, который овладел ею, когда прозвучал выстрел, и то, что она раздета, Марси закричала:
– Что вы делаете?
Он молча нагнулся, поднял полотенце и подал его Марси. Девушка смотрела на него, ничего не понимая, но наконец до нее дошло, что нагота ее совсем не прикрыта. Щеки запылали от смущения. Она выхватила полотенце из рук Трэйнора и торопливо прикрылась.
– Как вы смели! – она презрительно сощурилась.
– Смел? – переспросил Трэйнор. Он удивленно взглянул на нее.
– Да я просто пытался…
– Я понимаю, что вы пытались! – выпалила Марси, отметая все, что он мог сказать в свое оправдание.
– Марси…
– Я знала, знала все время! Вы низкий, отвратительный…
– Ладно, я самый гадкий из гадких. Поэтому в следующий раз, когда эти чертовы пушки начнут стрелять, я спрячусь, а вы сами заботьтесь о своей жизни и вылезайте из-под кучи земли.
Повернувшись на каблуках, Трэйнор пошел к выходу, но далеко не ушел. Он повернул за угол так, чтобы она не видела его. Он предоставит Марси самой себе – это будет очень полезно ей.
Трэйнор прислонился к стене. Так почему же он этого не делает? Почему не уходит? Он достал из внутреннего кармана пиджака сигару. Генерал чувствовал себя обиженным, оскорбленным, но все-таки не мог поступить иначе – не мог уйти и оставить ее одну.
Он держал в руке тонкую сигару. У него их осталось всего две, и он хранил их, чтобы выкурить вместе с Трэкстоном. Что ж, теперь он оставит Трэкстону одну, а вторую выкурит сейчас – надо успокоиться.
Образ Марси – вот такой – обнаженной, нежной, изящно выточенной – лишил его душевного равновесия. Да еще этот ужасный выстрел. Менее подходящего времени для обстрела Грант выбрать не мог. Или наоборот, более подходящего – с какой стороны посмотреть. Этот янки или спас Трэйнора, или же надругался над ним.
Все, что он мог сделать, когда прекратился обстрел, это подать Марси полотенце. В эти мгновения разум и тело были в согласии, не борясь между собой – они оба жалели ее. Если бы тогда он осмелился сказать ей хотя бы слово или она сама потянулась бы к нему, дала понять, что желает его, он, без сомнения, отнес бы ее на докторскую кровать.
Трэйнор рассеянно смотрел на противоположный берег реки, туда, где раскинулась Луизиана. Он признателен Марси за то, что своим гневом она остудила его пыл. Он все еще не мог справиться с чувствами, но понимал, что это к лучшему, что между ними ничего не произошло. Они ведь враги. Но даже если бы и не были врагами – какая разница? Она красива и судя по тому, что он видел в госпитале, может быть нежной, но в то же время это самая упрямая, прямолинейная и дерзкая женщина на свете. Не для него.
Он откусил кончик сигары и сплюнул. Черт подери, он вообще не нуждается в женщине. Трэйнор достал из кармана спичку, чиркнул о каблук башмака и прикурил.
Потянулась тоненькая струйка дыма. Трэйнор погасил спичку, бросил ее на землю и покачал головой. Вкус табака, пропитанного бренди, наполнил рот и нос, и легкие. Несколько секунд он наслаждался, уносясь в иные миры, куда более светлые. Табачный дым, возможно, сделает его прекрасной целью для снайпера, но сейчас это его не волновало. Он вспоминал о тех экзотических странах, где довелось побывать до войны, о людях, которых он встречал, делах, которые успел и не успел завершить, и почувствовал, что постепенно успокаивается.
Марси прижалась к стене и прикрылась полотенцем. Девушку колотила дрожь, ноги стали ватными и не хотели держать ее. Она не понимала, какова причина этого – страх перед пушечным обстрелом или то страстное желание, которое пробудила в ней близость Трэйнора и его прикосновение. Она все еще видела его перед собой, ненавидя и мечтая, чтобы он вернулся. Проклиная даже землю, по которой он ступает, и желая вновь оказаться в его объятиях. Жизнь не подготовила ее к подобным чувствам, и она понятия не имела, как теперь себя вести.
– Что же случилось с тобой, Марселина Колдрэйн? – вслух спросила она себя, раздраженная своей нерешительностью. – Этот человек – полнейший негодяй. И к тому же конфедерат!
Но вспомнив, где находится, прикрыла рот рукой. Зачем ухудшать свое положение, говоря о ненависти к мятежникам? Да и не всех она ненавидит. Лишь Трэйнора Брэгета. За то, что он вызывает у нее такие странные чувства. Лишает обычной уверенности в себе, привычной четкости мысли.
Отойдя от стены, девушка взглянула на выход из пещер, и убедилась, что никто – а особенно Трэйнор – не подглядывает за ней. И начала одеваться. Почему она все время думает о нем? Это ужасно!
Через несколько минут Марси уже стояла у большего зеркала в углу комнаты и расправляла юбку зеленого шелкового платья. Клара Самюэлс дала ей на выбор несколько нарядов из тех, что остались после смерти ее племянницы. Девушке сразу приглянулось это платье. А потом миссис Самюэлс достала еще несколько дневных платьев и настояла на том, чтобы Марси взяла их себе. Они все равно сгниют в этом сундуке, настаивала она, и неразумно отказываться. Ей же нужно что-то, кроме бального платья и той грязной и рваной тряпки, в которой она здесь появилась.
Марси покружилась перед зеркалом, расправляя широкую юбку вокруг кринолина и придирчиво рассматривая свое отражение.
– Ты выглядишь потрясающе, – заметила, подходя, Клара. – А вот с этим станешь еще красивее.
Она протянула девушке пару клипсов с изумрудами и жемчугом.
– Гарольд, душечка, подарил их мне к десятилетию нашей свадьбы.
Она улыбнулась собственным воспоминаниям:
– Это было почти двадцать лет назад!
Глаза ее наполнились слезами:
– Ах, тогда все было так хорошо!
Марси взглянула на изысканное украшение и покачала годовой.
– Они прекрасны, но, миссис Самюэлс, я не могу надеть их. Вдруг что-нибудь случится?
– Ах, милочка, они тебе пойдут гораздо больше, чем мне!
Она повернула Марси к зеркалу и надела ей клипсы. Потом отступила на шаг.
– Ну вот, – проговорила она, глядя через плечо девушки на ее отражение в зеркале. – Ты необычайно хороша.
Платье в самом деле очень красивое и сидит хорошо. Бледно-зеленый шелк выглядит элегантно, глубокий вырез отделан богатыми валенсийскими кружевами, как и широкие длинные рукава. Девушка провела рукой по юбке. Пышная на бедрах, она была плотно схвачена широким поясом из темного бархата, завязанным на спине большим бантом.
Волосы не очень нравились Марси. Обычно, собираясь в гости, она закручивала их на папильотки, а потом зачесывала их наверх, позволяя нескольким локонам спускаться через плечо. Но у Клары не было папильоток. Она собирала волосы в пучок на затылке, никогда не завивая их.
Марси распустила волосы, зачесав их назад и закрепив за ушами маленькими украшенными перламутром гребешками, которые нашлись у Клары.
– Как славно было бы сделать с тебя дагерротип вот в таком виде, – мечтательно произнесла Клара. – Ты такая хорошенькая. И твой молодой человек смог бы взять его с собой, когда покинет нас сегодня вечером, и хранил бы у сердца.
– Мой молодой человек? – удивленно переспросила Марси.
Клара суетилась вокруг, поправляя оборки и кружева.
Марси в зеркале взглянула на Клару. Она старательно расправляла платье на своей подопечной.
– Миссис Самюэлс…
– Еще минутку, дорогая. Никак не могу уложить эту складку.
Марси не сомневалась, кого Клара имела в виду под «молодым человеком», но что значит «когда он уедет сегодня вечером»? В груди у девушки застрял ледяной комок. Когда он покинет нас… Так, значит, Трэйнор уедет? Марси с трудом перевела дух. Как же он может? Она повернулась и схватила старшую подругу за руку, внезапно чего-то испугавшись:
– Что вы имеете в виду, миссис Самюэлс?
– Ах, милочка, прости. Ты не знала? Так ведь?
Она расстроенно всплеснула руками.
– Видит Бог, он, наверное, не хотел портить тебе вечер и ничего не сказал, а я проболталась.
– Прошу вас, миссис Самюэлс… О чем вы говорите?
– Ах Боже! Ну раз уж я выпустила кота из мешка, назад его не засунешь. Твой друг сказал моему Гарольду, а тот, разумеется, мне, что со своими товарищами он покидает Виксбург сегодня ночью. Они отправляются на помощь брату мистера Брэгета в Бриджпорт – там янки держат его в плену.
Она неопределенно помахала рукой:
– Я не понимаю, как они смогут выйти отсюда. Войска Шермана с одной стороны, Грант на реке… просто невозможно.
Она продолжала суетиться вокруг Марси, беспрерывно что-то поправляя.
– Но, наверное, Гарольд был прав. Он сказал: «Раз мистер Брэгет и его люди вошли сюда, значит, смогут отсюда и выбраться».
Так, значит Трэйнор уходит. Это хорошо. Разве не так? Она нахмурилась. Новость эта должна была обрадовать ее, принести чувство облегчения. Так почему же она расстроилась? Почему известие о его уходе внушает ей такой ужас?
– Ну как, сказать мистеру Брэгету, что ты готова? – спросила Клара.
– Сказать ему? – машинально переспросила девушка.
Трэйнор ушел из пещеры уже минут сорок назад. Марси полагала, что он давно у Хэбнеров, а ей придется добираться в гости одной.
– Ну да, милая, он же за порогом.
Марси не успела ничего ответить. Клара повернулась и поспешила к выходу. Девушка смотрела ей вслед – ответ застыл у нее на губах. Хотя она сама не знала, что ответить – сообщение Клары застало ее врасплох. Оказывается, он здесь, никуда не ушел. Так, может быть, он слышал, как она расспрашивала о нем Клару? Слышал тревогу в ее голосе?
– Мистер Брэгет, она готова, – проворковала Клара, как будто преподнося подарок.
Марси почувствовала, как его взгляд скользнул по ней почти так же, как недавно, когда она стояла перед ним нагая. Снова запылали щеки. Вернулись гнев и негодование. Глаза прищурились в ответ на его взгляд. Она тоже начнет оцениватъ его внешность – так же, как он оценивал ее.
Черты лица Трэйнора оставались непроницаемыми, серые глаза не выдавали состояния души. Он галантно поклонился и предложил Марси руку.
– Вы выглядите просто замечательно, – произнес он.
Однако, несмотря на восхищение, явно сквозившее в его глазах, девушке показалось, что в комплименте есть и доля насмешки.
Она взяла его под руку, кивнула на прощание миссис Самюэлс.
Трэйнор хотел извиниться за все случившееся недавно. Знал, что должен извиниться, но не находил подходящих слов, потому что не чувствовал вины за то, что увидел, как она выходила из ванны и вытиралась полотенцем. Да, он смотрел и наслаждался. И не сожалел, что защитил ее от возможного обвала – слава Богу, что ничего серьезного не произошло.
Они пошли в гости на ужин к одному из самых видных жителей Виксбурга… Сейчас не время давать волю воображению и вожделению. Он посмотрел сверху вниз на Марси и едва удержался от резкого слова, когда их глаза встретились.
Его серый цвет смешался с ее зеленым. Каждый требовал ответа, не желая открывать свою душу. Прося искренности и боясь ее, заглядывая поверх барьеров и стараясь остаться незамеченным.
Трэйнор первый отвел взгляд и нарушил чары, которые несколько мгновений прочно связывали их. Она прекрасна, а он так давно не был с женщиной! Так долго, что даже не мог вспомнить, сколько. Ну и что? Похоть можно удовлетворить с какой-нибудь шлюхой. Но не с этой женщиной. От нее одни неприятности. Это написано у нее на лбу! «Неприятности» – с заглавной буквы «Н» – по крайней мере, для него.
У входа в пещеру Хэбнеров Трэйнор остановился, пропуская Марси вперед. Их появление было встречено негромким гулом одобрения. Трэйнор быстро окинул взглядом убежище. Вся его команда уже здесь, мистер Хэбнер с женой, лейтенант Карстед, один из его адъютантов и несколько человек, которых Трэйнор не знал, но решил, что это уважаемые жители города.
Ужин в склоне горы…
Трэйнор принудил себя улыбнуться, пока Карстед представлял его присутствующим, а он, в свою очередь, представлял Марси. Он прекрасно видел, как на нее смотрит лейтенант, и сознавал, какие чувства этот взгляд вызывает в нем самом. Ну какое ему дело до того, как Карстед относится к Марси? Трэйнор едва слышно чертыхнулся.
Он включился в светскую беседу, в застольную болтовню, но взглядом то и дело возвращался к Марси.
– Мистер Брэгет, как я понимаю, вы участвовали в снятии блокады? – спросил Джон Хэбнер.
Это был невысокий плотный человек с волосами, заметно редеющими на макушке, и орлиным носом, на котором блестели очки в золотой оправе.
– Да, сэр.
– А сюда вы прибыли… – он оглянулся, словно был уверен, что среди гостей есть шпион, – чтобы освободить брата…
– Верно!
Трэйнор посмотрел вокруг и заметил, что многие его спутники ушли, чтобы отдохнуть перед дорогой в Бриджпорт. И ему бы не мешало. Занавеска, отделяющая спальни от остальной части убежища, была задернута и сквозь ткань проникал свет лампы. Он поискал глазами Марси.
Она стояла поодаль и разговаривала с лейтенантом Карстедом.
Трэйнор ощутил приступ необъяснимого, ни на чем не основанного гнева. Он смотрел в спину лейтенанту, желая, чтобы тот обернулся, принял его вызов и сразился за Марси – или же ушел отсюда.
Он сам поразился ходу своих мыслей. «Принять вызов и сразиться»? Откуда это? Трэйнор допил виски, на его взгляд, чересчур крепкое, но приятное на вкус. И снова взглянул на Марси.
Словно почувствовав на себе его взгляд, девушка обернулась и посмотрела ему прямо в глаза.
Лейтенант Карстед нагнулся и что-то прошептал ей в самое ухо. А краешком глаза Трэйнор заметил, как Джон Хэбнер скользнул за занавеску своей спальни.
Марси рассмеялась, и этот смех болью отозвался в душе Трэйнора. Ревность в нем бушевала, взрывая все чувства. Он быстро пересек убежище и остановился возле лейтенанта, не отрывая взгляда от Марси.
– Надо поговорить, – мрачно бросил он.
– Извините, мистер Брэгет, – ответил лейтенант, беря девушку за руку, – но я как раз собирался проводить мисс Колдрэйн до жилища доктора.
– Она пришла со мной, лейтенант, – возразил Трэйяор, – значит, со мной и уйдет.
Марси смотрела на него широко раскрытыми глазами, но трудно было понять, сердится она, негодует или просто удивляется. Да сейчас это и не имело никакого значения. Трэйнор повернул горящий взор к лейтенанту.
– Разговаривайте с ней, провожайте ее или женитесь на ней – но это все завтра, Карстед, – почти прорычал он, – а сегодня она пойдет со мной.
– Я сама решу, с кем мне идти, мистер Брэгет, – не выдержала Марси.
Трэйнор почувствовал, что теряет терпение.
– Я хочу поговорить, – настаивал он, – сейчас!
Внезапно осознав, что разумнее уступить, лейтенант поклонился Марси.
– Думаю, мы поговорим завтра, мисс Колдрэйн. Я зайду к вам в госпиталь.
Он дотронулся губами до руки девушки и, не мешкая, вышел.
– Мне нужно возвращаться, – Марси вскинула голову.
Трэйнор загородил ей путь к выходу:
– Ходить одной в темноте – опасно.
Так хотелось казаться сегодня безупречной! Где-то в глубине сознания она придумывала нежные слова, ласковые прозвища, представляла себе горячие объятия. Конечно, она предусмотрела якобы случайное падение на крутой тропинке с тем, чтобы сбить с ног Трэйнора, вообразила, как подмешивает яд в его бокал и потом смотрит, как он корчится в муках, или представляла, как украдет пистолет у лейтенанта Карстеда и всадит Трэйнору пулю в лоб.
– Я позабочусь о себе сама.
– Я уже понял это.
Марси не понравилась его дерзость.
– Я с любой обстановкой справлюсь лучше, чем вы.
Он сложил руки на груди и взглянул на нее сверху вниз.
– Неужели?
– Именно так.
Трэйнор улыбнулся. Да, она редкий экземпляр: внешность обольстительницы, а язык фурии. Вся огонь и жар, и он чувствовал, что должен лететь прочь, словно ветер. Нужно было спасаться при первой же встрече. Но было слишком поздно. Все его тело, каждая клеточка сгорали от желания. Надо было немедленно обнять ее, ощутить вкус ее поцелуя и познать страсть, которая – он не сомневался – пылала в этом прекрасном теле.
– Простите, мистер Брэгет, – спокойно сказала девушка, – вы стоите на пути, а мне нужно идти к раненым в госпиталь.
– Вы мне нужнее, чем раненым.
Слова эти сорвались у него с языка сами собой – он не успел их удержать. Желание сжигало его душу и тело. Завтра, завтра он возьмет себя в руки, может, пожалеет о сегодняшнем, но пусть это будет позже. Завтра он, может быть, умрет, но сегодня не станет себе лгать.
Он обхватил ее талию, привлек к себе, прижал к груди. Пышные складки ее платья обвились вокруг его ног. Марси растерянно смотрела на него. С губ ее слетели какие-то протестующие слова, но в них не было ни уверенности, ни определенности: и тон, и ее взгляд выдавали их неискренность.
– Я не хочу этого…
– Хотите, – возразил Трэйнор, – так же, как и я.
Он наклонился и прильнул губами к ее губам.
Девушка вздрогнула и напряглась, а он еще крепче сжал объятия, еще ближе прижал ее к себе, так плотно, что казалось, два тела слились в одно.
Губы его страстно ласкали ее губы, и уже невозможны были ни сомнения, ни отказ. Он понимал, что не время для близости, но не в силах был совладать с собой. Он гладил ее плечи в глубоком вырезе платья.
Девушка приоткрыла губы, то ли для того, чтобы испить всю сладость поцелуя, то ли для того, чтобы протестовать – какая разница? Трэйнор и не думал ни о чем. Он просто воспользовался моментом и ласкал ее рот своим языком.
Страсть воспламенила каждую клеточку его тела, завладела его умом, не позволяя ни думать, ни желать иного – только быть с Марси.
Трэйнор почувствовал, как она дрожит. Нет, он не сможет силой взять ее! Конечно, нет – он уверен в этом так же, как и в том, что если сейчас лишится ее, то ему не жить.
Но она не пыталась вырываться. Когда его руки позволили ей освободиться, ее руки скользнули вверх по его груди. Марси сама обняла Трэйнора, пальцами лаская его густые кудрявые волосы.
Кровь его вскипела от ее ласки и от предвкушения радости обладания. Эти мгновения жизни были прекрасней всего, что он мог вообразить. Он превратился в одно желание любви. Не было больше Трэйнора Брэгета – солдата, остался лишь мужчина, который стремился к одному – любить свою единственную женщину, которую он страстно сжимал в объятиях.
ГЛАВА 19
Голова Марси закружилась от нахлынувших чувств. Руки крепко сжимали плечи Трэйнора, словно пытаясь удержать навечно. Ей хотелось, чтобы его страстный порыв не кончался, но рассудок повелевал остановиться. Это было выше ее сил. Сердце шептало, что она права в своих чувствах. Она ощутила, как его язык проник ей в рот – вызывая жар небывалой страсти. Ничто в жизни Марси не предвещало встречи с Трэйнором Брэгетом – ни ее помолвка с Джонатаном Барлоу, которую она расторгла, застав его с другой женщиной; ни ее положение в светском обществе Вашингтона, где она была хозяйкой дома своего брата Джеральда; ни сонм женихов, претендующих на ее руку и сердце. Все они были привлекательны и благородны, но никому пока не удавалось одним взглядом волновать кровь Марси. Никто не целовал ее с такой пылкостью и не вызывал ответной страсти в ее душе и никто еще не бросал ей вызова. Все они были истинными джентльменами, а ее сердце оставалось абсолютно холодным. Трэйнор не был похож на тех – остальных. Марси его красота казалась неотразимой. Его мужественность очаровывала и покоряла. Он и раздражал, и вдохновлял, сердил и разжигал сердце, заставляя ощущать свою беспомощность и свою женскую силу.
Она чувствовала, как руки его словно бы обжигают ей спину. Он еще крепче сжал ее в своих объятиях, еще ближе привлек к себе.
Слабый голосок где-то в подсознании советовал ей оттолкнуть его и бежать прочь. Но голосок этот был слишком тих в сравнении со жгучей болью желания, проснувшейся от их близости.
Его губы жадно накрыли ее губы, говоря не только о вожделении, но и о глубоком одиночестве, удивившем ее. Поцелуй был одновременно яростным и нежным: он молил и требовал, давал и забирал.
Марси еще не испытывала прикосновения настолько интимного, ласки такой всепоглощающей. Реальность мира исчезала, превращаясь в смутное воспоминание, исчезало все, кроме высокого темноволосого незнакомца, сжимающего ее в своих объятиях… Незнакомца, которого она ждала всю свою жизнь.
Трэйнор внезапно оторвал свои губы от ее губ, и Марси ощутила одиночество. Рассудок сопротивлялся расставанию, а тело стремилось к новым и новым объятиям. Она обвила руками его шею, не желая отпускать его от себя и боясь лишиться того удовольствия, которое дарило его прикосновение.
– Я хочу тебя, – тихо произнес Трэйнор, обволакивая душу Марси волшебством своего бархатного голоса.
Он смотрел на нее сверху вниз, наклонив к ней лицо. Марси заглянула ему в глаза, в серый туман, который затягивал ее своим кружением за тот барьер, которым он оградил душу, чтобы увидеть, что там – в этой душе.
Она ощущала частое биение его сердца у своей груди, чувствовала, как смешались их дыхания. Жажда его поцелуя, крепких объятий казалась неодолимой.
– Люби меня, Трэйнор, – прошептала она, – пожалуйста!
Слезы подступили к глазам, Марси прикрыла веки и вновь почувствовала на своих губах его губы.
Он целовал ее долгим поцелуем, вмещающим в себя и жизнь, и мечту. Его губы скользнули вниз по ее шее, двигаясь с томительной медлительностью по нежной гладкой коже.
Ее плечо обвевало его горячее дыхание. Едва его голова склонилась к глубокому вырезу открытого платья, девушка вздрогнула от желания и нетерпения.
Как хищник ищет свою добычу, как завоеватель ищет жертву, так губы Трэйнора вновь ожили в поисках рта Марси. Она почувствовала, как одна его рука крепко обняла ее, а вторая потянулась к груди.
Марси вздрогнула от столь интимного прикосновения, но тут же расслабилась – таким оно оказалось приятным. Теплота наслаждения разлилась по телу девушки. Его язык продолжал ласкать ее губы, а пальцы гладили кожу, дразня чувства и лишая разум последней толики здравого смысла.
Она чувствовала, как руки его словно бы обжигают ей спину. Он еще крепче сжал ее в своих объятиях, еще ближе привлек к себе.
Слабый голосок где-то в подсознании советовал ей оттолкнуть его и бежать прочь. Но голосок этот был слишком тих в сравнении со жгучей болью желания, проснувшейся от их близости.
Его губы жадно накрыли ее губы, говоря не только о вожделении, но и о глубоком одиночестве, удивившем ее. Поцелуй был одновременно яростным и нежным: он молил и требовал, давал и забирал.
Марси еще не испытывала прикосновения настолько интимного, ласки такой всепоглощающей. Реальность мира исчезала, превращаясь в смутное воспоминание, исчезало все, кроме высокого темноволосого незнакомца, сжимающего ее в своих объятиях… Незнакомца, которого она ждала всю свою жизнь.
Трэйнор внезапно оторвал свои губы от ее губ, и Марси ощутила одиночество. Рассудок сопротивлялся расставанию, а тело стремилось к новым и новым объятиям. Она обвила руками его шею, не желая отпускать его от себя и боясь лишиться того удовольствия, которое дарило его прикосновение.
– Я хочу тебя, – тихо произнес Трэйнор, обволакивая душу Марси волшебством своего бархатного голоса.
Он смотрел на нее сверху вниз, наклонив к ней лицо. Марси заглянула ему в глаза, в серый туман, который затягивал ее своим кружением за тот барьер, которым он оградил душу, чтобы увидеть, что там – в этой душе.
Она ощущала частое биение его сердца у своей груди, чувствовала, как смешались их дыхания. Жажда его поцелуя, крепких объятий казалась неодолимой.
– Люби меня, Трэйнор, – прошептала она, – пожалуйста!
Слезы подступили к глазам, Марси прикрыла веки и вновь почувствовала на своих губах его губы.
Он целовал ее долгим поцелуем, вмещающим в себя и жизнь, и мечту. Его губы скользнули вниз по ее шее, двигаясь с томительной медлительностью по нежной гладкой коже.
Ее плечо обвевало его горячее дыхание. Едва его голова склонилась к глубокому вырезу открытого платья, девушка вздрогнула от желания и нетерпения.
Как хищник ищет свою добычу, как завоеватель ищет жертву, так губы Трэйнора вновь ожили в поисках рта Марси. Она почувствовала, как одна его рука крепко обняла ее, а вторая потянулась к груди.
Марси вздрогнула от столь интимного прикосновения, но тут же расслабилась – таким оно оказалось приятным. Теплота наслаждения разлилась по телу девушки. Его язык продолжал ласкать ее губы, а пальцы гладили кожу, дразня чувства и лишая разум последней толики здравого смысла.