Бигл Питер Сойер. Милости просим, леди Смерть!

   Сама же Смерть казалась моложе самых юных дебютанток. Теперь она танцевала лучше всех, хоть леди Невилл и не могла припомнить, в какую минуту неуклюжесть сменилась милой плавностью движений. Смерть улыбалась, окликала каждого, кто попадался ей на глаза, — и всех она знала по имени; она непрерывно напевала, выдумывала слова на мелодию танцев — бессмысленные слова, ничего не значащие звуки, и все же каждый старался уловить ее мягкий голос, сам не зная отчего. А когда, танцуя вальс, она перекинула волочащийся шлейф через руку, чтобы двигаться свободнее, то леди Невилл вообразила ее парусной лодочкой, плывущей по безмятежному вечернему морю.
   Леди Невилл поймала обрывок сварливого спора между леди Торренс и графиней делла Кандини:
   — Неважно, Смерть это или нет, но она никак не старше меня!
   — Чепуха! — отрезала графиня, которая не разрешала себе проявлять снисходительность к другим женщинам. — Ей все двадцать восемь лет, а то и тридцать. А чего стоит ее платье, прямо-таки подвенечный наряд, ну и ну!
   — Гадость, — вторила женщина, которую пригласили на бал как признанную любовницу капитана Компсона. — Безвкусица. Но никто и не ожидал от Смерти хорошего вкуса.
   Казалось, леди Торренс вот-вот расплачется.
   “Завидуют Смерти, — сказала себе леди Невилл. — Как странно, а я вот нисколько ей не завидую, ну ни капельки. И вовсе ее не боюсь”.
   Она немало гордилась собой.
   И вдруг музыканты кончили играть столь же неожиданно, как начали, и отложили инструменты в сторонку. Во внезапной пронзительной тишине Смерть покинула капитана Компсона, подбежала к одному из высоких окон и обеими руками раздвинула занавеси.
   — Глядите-ка! — воскликнула она, стоя спиной к остальным. — Ночь уже на исходе.
   Летнее небо было еще черным, горизонт на востоке лишь чуть светлел, но звезды в небе исчезли, и постепенно стали четко вырисовываться во тьме деревья вокруг дома.
   Смерть прижалась лицом к стеклу и произнесла так тихо, что ее едва расслышали:
   — А теперь мне пора.
   — Нет! — вырвалось у леди Невилл, которая не сразу поняла, что заговорила именно она. — Вы должны еще побыть с нами. Бал дан в вашу честь; пожалуйста, останьтесь.
   Смерть протянула ей обе руки, и леди Невилл сжала их своими.
   — Я чудесно провела время, — сказала Смерть ласково. — Вы себе не представляете, как приятно, когда тебя по-настоящему зовут на бал: ведь вы всю жизнь выезжаете на них и сами их даете. Для вас все балы одинаковы, а у меня этот — единственный. Вы меня понимаете?
   Леди Невилл молча кивнула.
   — Эту ночь я запомню навсегда, — докончила Смерть.
   — Останьтесь, — попросил капитан Компсон. — Побудьте еще немножко.
   Он положил ладонь на плечо Смерти, и та, улыбаясь, прижалась к ней щекой.
   — Милый капитан Компсон, — сказала она, — мой первый настоящий кавалер. Разве вы еще не устали от меня?
   — И никогда не устану, — ответил он. — Прошу вас, останьтесь.
   — Как много у меня поклонников, — изумилась Смерть. Она протянула руку Лоримонду, но тот отпрянул, хоть тотчас же вспыхнул от стыда. — Войн и поэт. Как славно быть женщиной! Но почему же вы оба не заговорили со мной раньше? А теперь слишком поздно. Мне пора.
   — Пожалуйста, останьтесь, — прошептала леди Торренс. Для пущей храбрости она не выпускала руки мужа. — Мы оба находим вас ослепительно красивой.
   — Добрая леди Торренс, — растроганно сказала девушка Смерть.
   Отвернувшись, она слегка дотронулась до окна, и окно распахнулось. В зал ворвался предрассветный воздух, освеженный дождем, но уже попахивающий лондонскими улицами. Гости услышали пение птиц и необычное, каркающее ржание коней Смерти.
   — Хотите, я останусь с вами? — спросила она. Вопрос был задан не леди Невилл, не капитану Компсону, не тем, кто восхищался Смертью, а графине делла Кандини, которая стояла поодаль, прижав к груди букет и раздраженно мурлыча песенку. Графиня нисколько не хотела, чтобы Смерть оставалась, но побаивалась, как бы другие дамы не заподозрили, что она завидует красоте Смерти, и потому ответила:
   — Да, конечно, хочу.
   — Вот как, — проговорила Смерть. Она перешла на шепот.
   — А вы, — обратилась она к другой даме, — хотите ли вы, чтоб я осталась? Хотите ли сделать меня своей подругой?
   — Хочу, — ответила дама, — потому что вы красивы и у вас манеры настоящей леди.
   — А вы, — спросила Смерть какого-то мужчину, — и вы, — спросила она женщину, — и вы, — спросила она другого мужчину, — хотите ли, чтобы я осталась?
   И все ответили:
   — Да, леди Смерть, хотим.
   — Значит, хотите? — обратилась она наконец ко всем сразу. — Хотите, чтобы я жила среди вас, ничем не выделялась, перестала быть Смертью? Хотите, чтобы я приходила к вам в гости и посещала все балы? Хотите, чтобы я разъезжала в карете, запряженной такими же конями, как ваши? Хотите, чтобы я одевалась подобно вам и говорила то же самое, что говорите обычно вы? Чтобы кто-нибудь из вас женился на мне, а остальные плясали у меня на свадьбе и приносили подарки моим детям? Хотите ли вы этого?
   — Да, — сказала леди Невилл. — Останьтесь же, останьтесь со мной, со всеми нами.
   Голос Смерти был по-прежнему тих, но стал отчетливее и старше — слишком дряхлый голос (мелькнуло в голове у леди Невилл) для такой юной девушки.
   — Подумайте хорошенько, — увещевала Смерть. — Поймите, чего вам хочется, и будьте в этом вполне уверены. Всем ли угодно, чтобы я осталась? Если хоть один человек скажет: “Нет, уходи”, я мгновенно уйду и никогда не вернусь. Подумайте. Всем ли я нужна?
   — Да! Да, вы непременно должны остаться. Вы так прекрасны, мы не можем вас отпустить! — вскричали все в один голос.
   — Мы устали, — сказал капитан Компсон.
   — Мы слепы и глухи, — сказал Лоримонд. — Особенно к стихам.
   — Мы боимся, — глухо сказал лорд Торренс, а жепа взяла его под руку и прибавила: — Мы оба.
   — Мы глупы и скучны, — сказала леди Невилл, — и старимся без толку. Оставайтесь с нами, леди Смерть.
   Тогда Смерть улыбнулась, — ласково и лучезарно, и шагнула навстречу людям, но всем показалось, будто она спустилась к ним с недосягаемой высоты.
   — Отлично, — сказала она. — Остаюсь с вами. Отныне я не Смерть, а просто женщина.
   Никто не разомкнул губ, но по залу пронесся глубокий вздох. Люди не смели шевельнуться, ибо золотоволосая девушка все же была Смертью, и за окном все еще хрипло ржали ее зловещие кони. Никто не мог долго смотреть на неё, хотя перед ними была самая прекрасная девушка на свете.
   — Но за это вам предстоит расплата, — сказала она. — В жизни за все приходится платить. Один из вас должен стать Смертью вместо меня — ведь мир не может существовать без Смерти. Нет ли желающих стать Смертью по доброй воле? Только при таком условии могу я превратиться в простую девушку.
   Никто не ответил, но все медленно попятились от нее, как откатываются от берега волны, если пытаешься их поймать. Графиня делла Кандини с приятельницами хотели тихонько улизнуть из зала, но Смерть улыбнулась им, и они застыли у дверей. Капитан Компсон шевельнул губами, словно желая предложить свои услуги, но так ничего и не вымолвил. Леди Невилл застыла на месте.
   — Нет желающих, — подытожила Смерть.
   Она прикоснулась пальцем к цветку, и тот, казалось, изогнулся от наслаждения, как кошачья спинка.
   — Нет желающих. Тогда я сама выберу себе замену, и это будет справедливо, поскольку точно так же и я когда-то стала Смертью. Но я не хотела ею быть, и меня очень радует, что вы зовете меня к себе. Давно уже я ищу людей, которым была бы нужна. Теперь осталось только выбрать кого-то на мое место, и все кончено. Я буду выбирать крайне тщательно.
   “Ах, до чего же мы были глупы!” — подумала леди Невилл, но вслух ничего не сказала. Только стиснула руки и, глядя на Смерть, смутно ощутила, что, будь у нее дочь, ей бы хотелось, чтобы эта дочь походила на леди Смерть.
   — Графиня делла Кандини, — раздумчиво произнесла Смерть, и женщина в ужасе пискнула — на крик у нее не хватило дыхания. Но Смерть со смехом продолжила: — Нет, это было бы нелепо.
   Больше она ничего не добавила, но после этого щеки графини долго еще пылали от унижения, оттого что со не избрали Смертью.
   — Капитан Компсон не годится, — проворковала Смерть. — Он чересчур добр, это было бы жестоко по отношению к нему. Ведь он рвется умереть.
   Выражение лица у капитана не изменилось, но руки его задрожали.
   — Лоримонд тоже, — продолжала девушка, — он слишком мало знает жизнь, и потом он мне нравится.
   Поэт вспыхнул, побледнел, опять покраснел. Он неловко попытался было преклонить перед нею колени, но вместо этого выпрямился во весь рост и постарался принять осанку капитана Компсона.
   — И не Торренсы, — заявила Смерть, — никоим образом не лорд и леди Торренс, — они слишком любят друг друга, чтобы гордиться ремеслом Смерти.
   Однако она не сразу отошла от леди Торренс, а еще некоторое время не спускала с нее. темных любопытных глаз.
   — Я стала Смертью в вашем возрасте, — сказала она наконец. — Интересно, каково это — снова очутиться в таком возрасте? Чересчур долго была я Смертью.
   Леди Торренс содрогнулась и ничего не ответила.
   Наконец Смерть спокойно проговорила:
   — Леди Невилл.
   — Здесь, — откликнулась та.
   — По-моему, вы — единственная, — сказала Смерть. — Я выбираю вас, леди Невилл.
   И снова до леди Невилл донесся единодушный тихий вздох. Она стояла спиной к гостям, но прекрасно знала, что все вздохнули с облегчением, оттого что выбор не дал на них или на кого-либо из близких. Леди Торренс в негодовании вскрикнула, но леди Невилл прекрасно понимала, что молодая женщина точно так же ужаснулась бы любому выбору Смерти. Старуха услышала собственный спокойный голос:
   — Польщена, но неужто не нашлось более достойного?
   — Нет, — сказала Смерть. — Никто так не устал от человечности, никто лучше вас не знает, до чего бессмысленно жить на свете. И никто не в силах относиться к чужой жизни, — тут она улыбнулась милой и жестокой улыбкой, — например, к жизни ребенка, как к пустой безделице. У Смерти тоже есть сердце, но это — навеки опустошенное сердце, сердце же леди Невилл, мне думается, подобно иссохшему руслу реки, подобно пустой раковине. Вы гораздо больше меня будете довольны ролью Смерти — ведь я стала Смертью в слишком юные годы.
   Легкой, чуть покачивающейся походкой приблизилась она к леди Невилл; в ее глубоко посаженных, широко раскрытых глазах отражался свет уже взошедшего багряного утреннего солнца. Гости шарахнулись от нее, хотя она на них не глядела, а леди Невилл, заломив руки, неотрывно следила, как Смерть подходит к ней танцующими шажками.
   — Мы должны поцеловаться, — сказала Смерть. — Так когда-то и я стала Смертью.
   Она восторженно тряхнула головой, и мягкие золотистые волосы всколыхнулись на ее плечах.
   — Скорее, скорее! — торопила она. — Я не дождусь, когда же вновь стану человеком.
   — Вам это может не понравиться, — предостерегла ее леди Невилл. Теперь ее охватило чувство покоя, хоть она и слышала биение собственного сердца, ощущала это биение в кончиках пальцев. — Пройдет какое-то время, и вам это разонравится.
   — Возможно. — Теперь улыбка Смерти была совсем близко. — Я буду не такой красивой, как сейчас, и люди перестанут любить меня так сильно. Но какое-то время я буду человеком, а потом умру. Свою вину я искупила.
   — Какую вину? — спросила старуха прекрасную девушку. — В чем вы провинились? Из-за чего стали Смертью?
   — Не помню, — ответила Смерть. — Со временем вы тоже забудете.
   Она была меньше ростом, чем леди Невилл, и неизмеримо моложе. Она годилась ей в дочери (у леди Невилл никогда не было детей), могла бы жить с нею, безотлучно находиться при старухе и нежно обнимать ее в минуты тоски. Смерть привстала на цыпочки, чтобы поцеловать леди Невилл, и, целуя, шепнула ей на ухо:
   — Когда я состарюсь и подурнею, вы будете свежи и прекрасны. Будьте же тогда милостивы ко мне.
   За спиной у леди Невилл элегантные джентльмены и красивые дамы зашептались, завздыхали и судорожно задвигались, подобные марионеткам, разодетым во фраки и роскошные платья.
   — Обещаю, — сказала хозяйка дома и сухими губами прижалась к мягкой душистой щечке юной леди Смерть.