Биленкин Дмитрий Александрович. Город и волк

   — Спрашивать его об этом небезопасно.
   — Почему?
   — Большинство людей до сих пор уверено, что животные смотрят на них как на божество. Уверяю вас, ни одно животное на нас так не смотрит.
   — Я не принадлежу к числу таких людей.
   — А ваше самолюбие не пострадает, если Волк даст вам не слишком лестную характеристику? — спросила она, не отводя взгляда от мерцающих песчинок.
   — Я её заслужил?
   — Надеюсь, что нет. Впрочем, спросите у Волка.
   Борк смущённо пригладил волосы.
   — И спрошу, — сказал он решительно. — Послушайте, Волк…
   Возглас Сель оборвал фразу.
   — Смотрите, Борк!
   Слова прозвенели, как осколки разбитого фарфора. Обернувшись, Борк мигом схватил то, что видела Сель, то, на что указывал её дрожащий палец.
   — Вам показалось…
   — Они шевелятся, — вдруг подтвердил Волк, и люди, отпрянув от стола, уставились на него. — Песчинки давно шевелятся.
   Секунду все были неподвижны, затем повелительный жест Борка остановил рванувшуюся Сель. Шевеление некоторых откатившихся от общей массы песчинок было теперь так же ясно для человеческого глаза, как и для взгляда Волка.
   — Они делятся. — Голос Сель дрогнул. — Вот! И вот…
   — Спокойно.
   Точным и быстрым движением Борк ссыпал песок в пробирку. Источник зловещего мерцания исчез в кармане, и Сель стало легче, словно со стола убрали гадюку.
   — Все, — слегка задыхаясь, сказал Борк. — Все, — повторил он, как бы убеждая себя и других. — Возможно, нет ничего опасного. Допустимы любые другие объяснения. Ничего не случилось — они заперты.
   — Не все! — воскликнула Сель.
   — А-а!
   — Та единственная песчинка…
   — Пустое. Найдём.
   — Её сдул ветер, — сказал Волк.
   — Так, так… — Рука Борка медленно потянулась к информу.
   — Это бесполезно! — остановила его Сель. — Легче найти… не знаю что.
   — Знаю, но другого выхода нет.
   — Есть. Волк!
   — Здесь!
   — Да, да, ты здесь… Волчишка, милый, ты можешь учуять ту песчинку? Можешь, можешь?
   — Послушайте, Сель!
   — Борк, если кто сможет отыскать, так это Волк.
   — Да, — сказал Волк. — Найду, если она здесь.
   — И все-таки… — Борк колебался.
   — Спешите в лабораторию.
   — Вы действительно уверены…
   — Я знаю Волка.
   — Тогда с ним пойду я! У меня ноги крепче.
   — Но вы не понимаете Волка так, как я. Идите!
   — Ладно, одно не мешает другому. В конце концов город можно закрыть на карантин. Не теряйте связь!
   …На верхней площадке здания хозяйничал ветер. Его тугая масса налетала холодными гулкими порывами. В просветах туч нервно мигали звезды. Горизонт рассекали бледные, пока ещё беззвучные молнии.
   Ноздри Волка жадно втягивали ветер. Запахи мелькали подобно строчкам быстро листаемой книги. Фоном был далёкий аромат лугов и перелесков. Среди городских запахов ярче всех выделялись тягучие испарения смазок, кисловатые запахи металла, царапающие, с сухим привкусом стекла ароматы полимеров. Ветер нёс тысячи оттенков, и нос Волка ловил их, точно локатор. Ветер и помогал и мешал. Помогал, потому что раздувал пламя запахов и нёс их за километры; мешал, потому что создавал путаницу, рвал слабые токи. К счастью, он менял направление и порой замирал, так что Волк мог обнюхивать город, как бы паря над ним. Сель стояла рядом, бледная от волнения.
   Конечно, она понимала, что Борк предпримет все возможное. Будут доставлены и пущены по следу овчарки. Немедленно будут откалиброваны на новый запах и использованы все лабораторные анализаторы. Но она также знала, что ни один аппарат не сравняется в чуткости с Волком и ни одна овчарка не возьмёт след так, как это сделает Волк, который понимает, хотя, может быть, иначе, чем люди, цель поисков. Кроме того, сейчас все решали часы и даже минуты.
   Ловя подозрительные струи, Волк то и дело срывался с места. Казалось, он играет с невидимыми в темноте бабочками. Но иногда он надолго замирал.
   Город внизу сверкал ярче, чем когда-либо. Огни сильно и беспокойно мерцали в предгрозовом воздухе.
   Волк ничего не видел и не слышал. От ветра шерсть его вставала дыбом и ходила волнами; порой он казался Сель незнакомым, страшноватым зверем.
   Внезапно его нос припал к настилу. Затем Волк подпрыгнул. По бетону скрежетнули когти.
   — Есть! Туда, там…
   Вывести из ангара реалет было делом минуты. Машина взмыла над городом, и отблеск огней лёг на её широкие плоскости.
   Но в воздухе нить запаха оборвалась. Напрасно Сель бросала реалет из стороны в сторону, то падая вниз, то взмывая высоко над крышами.
   Сель ничего не говорила Волку, она и так знала, что тот делает невозможное.
   Наконец, когда они попали в бившую снизу струю воздуха, Волк оживился.
   — Ниже, ниже…
   — Ниже?
   — Да, да!
   Сель заколебалась. Ниже был вентиляционный колодец. Окаймлённое огнями устье сверкало, точно ожерелье. Лететь туда? Правила запрещали это. Спускаться на лифте, идти? А если снова потребуется реалет? Время, время!
   Сель набрала индекс Борка.
   Возникшее на экране лицо космонавта выражало досаду и спешку. При виде Сель оно смягчилось.
   — Нашли?
   Сель объяснила.
   — Ни о чем не заботьтесь, — быстро проговорил Борк. — К черту правила, я договорюсь с патрульной службой. Но быстрей, как можно быстрей!
   — Они живые?
   — Да. Но может быть, это квазижизнь… Не расспрашивайте. На свободе могут быть два, даже три семени.
   — И они?…
   — Ждём окончательных результатов. Сразу же сообщу. Отключаюсь.
   Экран потух.
   Реалет неподвижно висел над устьем. Ветер слегка раскачивал машину, точно лодку на якоре. Закусив губу, Сель неподвижно смотрела вниз. Отверстие было чуть шире диаметра реалета.
   — Держись, Волк…
   Реалет камнем полетел вниз. Только на Скорости и только так можно было совершить манёвр при боковом ветре. Замелькали лампы, перекрытия, пролёты, чьи-то испуганные лица на галереях.
   — Ещё ниже?
   — Да.
   Ниже колодец был перекрыт фильтрующей решёткой. Включив сирену, Сель ввела реалет в пространство наземного яруса. В полукилометре отсюда — она это знала — находился транспортный шлюз.
   Сбавив ход до минимума, Сель вела реалет прямо над движущейся дорогой, прямо над головами людей. Внизу раздавались крики.
   “Что они обо мне думают?” — пронеслась мысль.
   В глазах рябило от света и бликов.
   В стёпах грохотало эхо.
   Выемка шлюза, наконец-то!
   — Чуешь?
   — Да, да!
   Волк дышал как от быстрого бега. Охота его радовала, безумная охота, преследование врага, который чем-то угрожает Сель.
   В подземном ярусе располагались не только транспортные артерии, склады и коммунальные службы. Но сейчас поле зрения было ограничено стенами тоннеля. Полет здесь был чистым сумасшествием, но Сель действовала не по наитию. Реалет она вела по той стороне, где не могло быть встречного экспресса. Встречный должен был пройти рядом, всего в двух метрах от левого крыла реалета. Это было более чем рискованно, но Сель решила, что посадит машину, если встреча произойдёт. Авось задний экспресс успеет затормозить, авось она успеет проскочить до его появления.
   Рокочущий гул впереди настиг её в то самое мгновение, когда показался перрон. Она все же успела увернуться и взмыть над платформой. Ожидавшие экспресс люди кинулись врассыпную.
   Лететь далее не имело смысла. Сель и Волк выпрыгнули из реалета. Ей кричали, но она не слышала криков. Да, такого переполоха ещё никто не устраивал…
   Волк бежал зигзагами, Сель едва поспевала за ним. Лестница, переход, снова лестница… Сель начала задыхаться. Волк замедлил бег. Люди, мимо которых они проскакивали, замирали, как изваяния. Уж очень это была контрастная картина: рослый, могучий волк и спешащая за ним тоненькая в белом девушка с волосами, как чёрное пламя.
   Квадратная площадка. Дверцы одного из лифтов раздвигались. Двумя великолепными прыжками Волк опередил Сель. Какая-то старуха уже заносила ногу, когда Волк вскочил в кабину и мягким толчком заставил её отшатнуться.
   Женщина вскрикнула, и в этом крике Волк уловил нотки того же самого древнего атавистического страха, который пробуждался порой и в нем как родовое воспоминание о тех далёких днях, когда волки боялись людей, а люди боялись волков.
   — Ты… что… Волк…
   Резкая боль в груди мешала Сель говорить. Вместо ответа Волк положил лапу на башмак женщины.
   — Вы… вы… — женщина задыхалась от негодования и страха.
   — Извините…
   Сель было все равно, что о ней подумают.
   — Приподнимите, пожалуйста, ногу…
   Так как женщина совершенно потеряла и дар движения, и дар речи, Сель сама приподняла её ногу. В одном из рубцов подошвы она увидела две знакомые ей песчинки.
   Вот и все. Вокруг уже толпились возмущённые люди. Волк на всякий случай выдвинулся вперёд и небрежно зевнул, показывая великолепный набор клыков.
   — Волк, смирно! Извините, — бросила Сель женщине, равно как и всем другим. Она выхватила карманный видео-фон и тотчас забыла об окружающих.
   — Борк, мы нашли, нашли! — закричала она, едва засветился экран.
   — Сколько? — последовал торопливый вопрос.
   — Обе!
   — Сель, их может быть три.
   — Да тише же! — Женщина кричала, мешая слушать. — Это я не тебе… Все настолько серьёзно?
   — Серьёзней некуда. Размножаясь, они поглощают тепло. Да как! Они могут заморозить планету. Я бы никогда не поверил, что такое возможно. Но факты… Мы — шляпы, глупые, самонадеянные шляпы, обо всем берёмся судить, даже не подозревая, сколько вокруг неизвестного. Ищите, Сель, ищите! Мы сейчас объявим всем, мы… Зовут, простите.
   Сель не заметила, как воцарилось молчание. Люди слышали разговор и поспешно расступились перед девушкой. Только женщина бормотала что-то.
   — Вот так, Волчишка, — тихо сказала Сель. — Начнём все сначала.
   Когда они выбрались наверх, гроза уже началась. Мигание молний преломлялось в прозрачных плоскостях стен, трепещущий отблеск скользил по куполам и аркам, дробясь, рокотал гром. Потоки воды то вспыхивали серебром, то исчезали в темноте. Огненная струя Космической башни казалась ревущей.
   Одежда Сель промокла, едва они вышли на открытую площадку. Волк долго кружил по ней, но ничего не почуял. Они сели в реалет. Шло время, руки Сель окаменели за рулём. Сель то и дело связывалась с Борком. Ответы были неутешительными. Нигде ничего.
   — Может быть, их все-таки было две?
   Сель бодрилась, но голос выдал усталость. Губы Борка дрогнули.
   — Нет, — сказал он решительно. — Все песчинки стали тройными.
   — И по-прежнему делятся?
   — Перестали. Надолго ли? Пока ни одного случая четвёртой генерации. Ищите третью, пока они затихли.
   — Мы ищем.
   Волк не находил себе места в кабине. Согласно распоряжению город всасывал воздух только через внешние наземные шлюзы и гнал его к центру, чтобы выбросить вертикально вверх. Это нарушало циркуляцию, внутри города сновали вихри, зато все запахи стягивались к снующим реалетам. Волк метался от одного опущенного щитка к другому, его ноздри раздувались как мехи, никогда ни до, ни после он так не напрягал свои способности. То и дело ему казалось, что он уловил… Всякий раз надежда гасла, не успев разгореться. Возможно, искомая песчинка была унесена в глубины коллектора, возможно, ветер ещё до дождя умчал её далеко от города, все могло быть.
   “Налево, вверх, вниз, направо”, — Сель исполняла, как автомат. Может быть, впервые за всю историю человек безоговорочно повиновался волку.
   Уже дважды ему в ноздри вторгался какой-то смущающий его запах. Он проверил его — нет, не сходится. И все-таки это был необычный запах. Не пластик, не сталь, не дерево… Но и не песчинка.
   Волк ничего не сказал. В кабине свистел ветер. Мозг Волка работал медленно. Ему казалось, будто он что-то забыл и старается припомнить.
   Они ещё с полчаса кружили над городом. Потом запах повторился.
   — Налево.
   Сель послушно повернула.
   — Ближе. Вверх! Опусти. Ближе.
   — Ближе нельзя, мы врежемся в здание.
   — Надо.
   — Ты учуял?!
   — Странный запах. Если она не с Земли, то она может быть странной дважды.
   — Ясней, Волк, ясней!
   — Песчинка может быть странной всегда?
   — Да, да! — Оба кричали, чтобы осилить свист ветра. — Я поняла! Если она намокла, то её запах мог измениться неузнаваемо, не так, как у земных материалов! Это?
   — Может быть.
   — Где же?
   — Там!
   Здание опоясывал узкий карниз. “Это” находилось где-то посредине. Сель лихорадочно соображала. Если бы окна были старинными! Но сквозь стеклянную стену на карниз не вылезешь. Оставалось посадить реалет на висячий балкон и оттуда…
   Балкон был чуть шире реалета. Ожидая толчка, Сель даже зажмурилась. Волк выпрыгнул, едва она распахнула дверь. Ветер яростно прижал её к сиденью. Сель глянула вниз, и ей стало не по себе. Но Волк уже шёл по карнизу так, словно это была положенная на землю доска. Сель перевела дыхание.
   Метр, ещё один, ещё и ещё… Волк замер. Дважды молния освещала его широкую мокрую спину.
   “Чего он медлит? Чего?” — недоуменно спрашивала себя Сель. Кричать она не решалась, боясь напугать.
   Припав мордой к карнизу, Волк что-то пытался сделать.
   Сель подалась вперёд, обхватив холодные перила.
   Волк поднял голову. Сель не видела, но чувствовала его взгляд. И вдруг поняла: Волк нашёл то, что они искали. Нашёл и не может взять, потому что у него нет послушных и гибких человеческих пальцев.
   Сель похолодела. Волк медленно пятился по карнизу. Можно было, конечно, вызвать людей с двигателями для птичьего полёта, но кто поручится, что струи воды не смоют песчинку до их прихода? Прямо у подножия здания зияла воронка дождевого коллектора. Там был конец всему.
   Нос Волка ткнулся в колено Сель. Слов не требовалось, сейчас слова были лишними. Волк требовал действия.
   Рывком Сель перебросила ногу через перила. Она действовала как в лихорадке и в то же время со странным, удивившим её спокойствием.
   Спиной она прижалась к зданию. Ступни ног умещались на карнизе. Она знала, что нельзя смотреть вниз. Она смотрела прямо перед собой и видела только огненную иглу Космической башни. Рвущийся в небо столб пламени давал мысленную опору. Сель сделала шаг. Спиной она чувствовала малейшие шероховатости стены. Ноги были словно не её. В бок толкал ветер.
   Ещё шаг. Чем крепче она прижималась к зданию, тем ощутимей было его колыхание. Здание плавно раскачивалось. Амплитуда качаний была ничтожной, но она нарушала то равновесие, в котором застыла Сель. Стена здания, точно упёршаяся в спину ладонь, мягко, но непреклонно подталкивала тело.
   Сель замерла, раскинув руки. Теперь качалась уже и Космическая башня. Да, она раскачивалась, и вместе с ней раскачивалась Сель. Темнота внизу притягивала взгляд, как магнит.
   Сель закрыла глаза. Исчезло все, осталось лишь мерное колебание стены. И боковые толчки ветра. И холод облепившей тело одежды.
   Тело медленно входило в ритм толчков и колебаний, непроизвольно для сознания отыскивало ту равнодействующую, которая давала устойчивость.
   С закрытыми глазами Сель сделала несколько шагов. Все было бы очень просто, если бы не воображение. Не к чему было закрывать веки, коль скоро воображение рисовало не только пропасть внизу, не только узость опоры, но и падение в бездну, то, как оно начинается — со слабости колен, пустоты во всем теле, судорожных усилий, отчаяния последнего мига, последнего взмаха…
   Воображение вело за собой послушное тело, навязывая ему свой судорожный ритм. Дрожь охватила Сель. Она раскачивалась, теряя равновесие, задыхаясь от ужаса.
   Чьи-то крепкие зубы сжали её лодыжку. Сель облегчённо вздохнула. Призраки отлетели. Нога в пасти Волка была как в мёртвом зажиме. Это было подобие опоры, но и его было достаточно.
   Прошло несколько секунд. Сель не решалась открыть глаза. Она отдыхала от игры воображения, от страха, от дрожи в ногах. Хватка Волка надёжно держала её над пропастью. Только сейчас Сель поняла всю меру безумия и самонадеянности, толкнувшей её на карниз. Здесь было мало решимости и мужества, нужен был опыт. Она бы уже лежала внизу, если бы не опора, которую ей дал Волк. Если бы не чувство реальности, которое он ей вернул.
   Твёрдый нажим зубов передался ей как команда. Она переставила одну ногу, подтянула другую. Не надо было ни о чем думать, не надо было ничего чувствовать, надо было слепо двигаться, повинуясь направляющей хватке Волка. Чисто механические действия, страхуемые охватившими лодыжку тисками. Все оказалось очень просто, когда исчез страх и погасло воображение. Глаз Сель не открывала, чтобы не спугнуть блаженное спокойствие. Тело само находило равновесие, как только ему перестал мешать разум.
   Наконец Волк слегка сжал клыки: “Стоп!” Начиналось самое трудное. Надо было открыть глаза, взглянуть вниз…
   Молнии били беспрерывно. Сель видела только то, что было в центре её внимания, — бугристую, омываемую ливнем плоскость карниза. За её краем притаилась тьма провала.
   Сель показалось, что она видит песчинку, но, возможно, это была игра отблесков. Надо было наклониться. Ветер переменился и дул в грудь. Появилась ещё одна неверная опора.
   Сель согнула колено, перенесла на него тяжесть. Каменная плоскость укрупнилась, приблизилась. Но пока Сель нагибалась, в поле зрения ворвался сверкающий огнями провал.
   Это не произвело того впечатления, которого она боялась. Сознание, сосредоточенное на одной-единственной задаче, устояло. Лишь где-то в глубине шевельнулся прежний страх.
   Теперь Сель отчётливо видела песчинку. Она лежала возле самого края. Возможно, она могла так пролежать ещё долго, но столь же вероятным могло быть и другое.
   Некоторое время не было молний. Потом вспыхнуло сразу несколько. Песчинка заблестела, как алмаз. Сель быстро протянула руку.
   Когда они выбрались на площадку, Сель привалилась к стене. Пол слабо кружился. Её рука лежала на спине Волка, и Сель чувствовала, как постепенно успокаивается порывистое дыхание зверя, воображению которого было доступно многое из того, что доступно человеку. У обоих одинаково колотилось сердце. Внизу лежал омываемый дождями город — их город. Успокоительно стучала капель. Пол кружился все слабей и слабей, потом замер.