В современную эпоху Великая Мать играет огромную роль в культурной дезинтеграции и в то же время в создании чего-то нового. На мой взгляд, ее архетип доминирует в современной психологии. Но к нему редко относятся как к архетипу, который обладает сверхъестественной силой. Большинство людей живет под заклятием Великой Матери; доказательством этому служит современное торжество материализма, которое однозначно свидетельствует о ее пагубном влиянии.
Архетипическая мать, которая в прошлом была объектом поклонения, т. е. источником психической энергии, сегодня превратилась в источник разрушения. Важные научные открытия в основном используются для потребления природных ресурсов. Почитание Великой Матери, поклонение ей, признание превосходства ее силы над возможностями человека сегодня встречается очень редко. Вместе с тем мы знаем много сказок, в которых заложено именно такое отношение к ней. Многие сказочные герои совершают жертвоприношение Природе-Матери или даже на время поступают к ней в услужение.
Мы продолжаем эксплуатировать природу, пока она не повернется к нам спиной, не отберет у нас обратно то, что сама же нам дала, включая нашу человечность, и не превратит нас в животных. Мать-Природа направляет свою силу на тех, кто не сознает своей ограниченности, в особенности границ своего интеллекта, с которым человек часто идентифицируется. Находясь в таком психическом состоянии, он безответственно использует природу ради достижения своих эгоистических целей. Тогда Земная Мать дает волю мести.
Подобную ситуацию иллюстрирует русская народная сказка «Жадная старуха». Вот ее краткое содержание.
Жили-были старик со старухой. Пошел старик в лес дрова рубить. Только поднял топор, говорит ему дерево: «Не руби меня, мужичок! Что надо, все сделаю». – «Ну, сделай, чтоб я богат был». – «Ладно, ступай домой, всего у тебя вдоволь будет». Вернулся старик домой – изба новая, денег куры не клюют, хлеба на десятки лет хватит, а коров, лошадей и овец – в три дня не сосчитать. Рассказал старик старухе, что нашел он такое дерево: что не пожелай, все сделает. У старухи появлялись все новые и новые желания, старик шел с топором к дереву, и оно их исполняло. Старуха хотела стать бурмистровой женою, потом барыней, полковницей, генеральшею и царицей. Все эти желания исполнялись. Наконец, старуха захотела, чтобы дерево сделало их богами. Пошел старик к дереву. Как услыхало оно эти безумные речи, зашумело листьями и в ответ старику молвило: «Будь же ты медведем, а твоя жена медведицей». В ту ж минуту обратился старик медведем, а старуха медведицей и побежали в лес.
Так происходит, если совершать насилие над природой.
На примере сказок, приведенных в этой книге, мы увидели, как Великая Мать правит в трех сферах: в потустороннем мире она обладает силой смерти, на земле она является богиней плодородия, а на небесах она становится источником света. Кроме того, она воплощает три аспекта времени: прошлое – в образе старухи, настоящее – в образе женщины средних лет, и будущее – в образе маленькой девочки или юной девушки. Будучи земной богиней, она соединяет ангельские и дьявольские качества. Воплощая настоящее, она соединяет прошлое с будущим. Будучи целостной сущностью, она воплощает в себе эротическое начало. Она представляет собой одухотворенную природу.
Но в этой троичности не хватает божественной маскулинной духовности, логоса. Если не отделить логос, архетип фемининпости не получит доступа к сознанию. Тысячелетия эволюции маскулинной духовности ушли на осознание фемининного начала, которое можно признать равноправным партнером зрелой духовности.
Сегодня мы стоим не перед выбором между маскулинным или фемининным началом, а перед необходимостью познания того, что эта духовность тоже была порождена природой и что природе необходимо духовное просветление, позволяющее ей прояснить смысл своего существования. На языке юнгианской психологии это значит следующее: мужчина должен развивать свою аниму, а женщина – свой анимус.
Духовная установка мужчины будет бессодержательной, если ее не наполнить природным материалом, иррациональной жизнью. Для мужчины развитие его анимы означает формирование его связи с природой, т. е. установление контакта с бессознательным, тогда как для женщины жизнь становится пустой, если она не может в ней найти духовный смысл. По своей глубинной сущности она сама является природой. Но если у женщины нет развитого анимуса, значит, у нее отсутствует осознанная связь с истинной основой бытия.
Архетип фемининности, фемининной божественности был полностью вытеснен в бессознательное в протестантской ветви христианства, тогда как в католической ветви он отчасти представлен в образе Пресвятой Девы Марии. Но и в этом образе были подавлены темные, подземные черты фемининного архетипа. Тем не менее женщина испытывала необходимость в рождении Спасителя. Но никакой спаситель никогда бы не был рожден без божественной матери. В глубинное реформирование культуры обязательно должно включиться фемининное начало. Никакое полное обновление без него просто невозможно.
Так как архетип – это бессмертная часть психики, он периодически проявляет себя, даже если это остается незамеченным традиционной религией. В продуктах деятельности воображения, например, в народных сказках, легендах или алхимических символах, а также в сновидениях и фантазиях продолжает появляться чудесный фемининный образ, сохранивший свою уникальную природу. Все это индивидуальный опыт, который лежит в основе коллективных представлений. Различные культурные явления, включая провозглашение Папой Пием XII нового догмата о телесном вознесении Девы Марии, позволяют сделать вполне резонный вывод, что фемининное начало, которое так долго намеренно вытеснялось с горизонта сознания, теперь возникло снова, причем в более развитой форме, чем раньше.
Один симптом этого – изменение роли современной женщины, которое довольно легкомысленно называют «освобождением». Хотя это «освобождение» должно сделать женщину менее фемининной, подразумевается, что его подлинная цель – дать ей возможность обрести свое истинное Я. В каком-то смысле, конечно, женщина всегда была в контакте со своим Я, но архетипу всегда требуется новое осознание, соответствующее духу времени, как для нового вина нужны новые мехи. Женщина должна заново осознать свою истинную природу, не идентифицируя себя со своей мужской стороной, а используя свою легкую маскулинность для того, чтобы заново осознать свои фемининные характеристики. В наше время очень мало женщин не идентифицируются с негативным анимусом в случае его констелляции; это пагубно влияет не только на нее лично, но и на нашу культуру в целом.
Другой симптом того, что можно назвать изменением престижа архетипа матери – глубинные изменения в коллективной установке, о которых свидетельствует современная наука. Например, совершенно новые теоретические перспективы открывает предложенная Юнгом гипотеза синхронности, о которой мы говорили в предыдущей главе. Это революционная гипотеза для нашего современного западного мышления, но она имеет свои предпосылки в идее одухотворенности природы, характерной для цивилизаций, в которых доминирует богиня-мать.
Юнг применял строго научный метод, который сказался и в ясности его мысли, и в фактических данных. Благодаря его работам и вообще открытиям в области глубинной психологии возник запрос к ученым-естественникам и другим ученым, в частности, историкам, чтобы они помогли понять условия функционирования их собственной психики. Для этого им нужно описать закономерности связи, существующие между их сознанием и их бессознательным. Сюда относится осознание психологических образов ани-мы – у мужчины, и психологических образов анимуса – у женщины, поскольку именно эти образы чаще всего оперируют бессознательным.
Иначе говоря, фемининное начало следует признавать не только теоретически, в научных исследованиях, его следует развивать в психике мужчины-ученого. Ему нужно научиться отслеживать свое бессознательное, чтобы уметь слушать и понимать голос природы. То, что говорят ему сновидения, – это идет от природы. Здесь поле деятельности великой богини. Часто она знает больше него. Она обладает великой мудростью и поразительной красотой.
Женщина обладает таким богатством от рождения. Поэтому ее внутренний партнер, ее анимус, должен ей помочь переработать все то, чем она обладает, и придать ему форму, так чтобы это был не просто возврат к фемининной природе. Если женщина имеет связь с бессознательным, то она находится в контакте с сверхчеловеческой фигурой, с воплощением своей истинной природы, о которой, как оказывается, она уже давно забыла. Тысячелетия культурной эволюции заставили ее разорвать связь со своим природным началом.
Мы, люди, были изгнаны из рая только за то, что мы обладаем сознанием. Христианство несет особую ответственность за отделение людей от природы. Но архетип одно из самых наглядных свойств природы – ее непрерывное изменение. В той мере, в какой человек является частью природы, он тоже непрерывно изменяется. Мы воспроизводим себя в своих детях, стареем и умираем. Поэтому, пока человек пребывает в бессознательном состоянии, он остается чисто природным существом (в том, что касается его психики), а значит, подвергается этому постоянному циклическому изменению: смерти, возрождению и развитию. Природа – это вечное изменение.
Когда истинная природа человека косвенно дает о себе знать через невротические симптомы, только редкие психотерапевты в состоянии понять это. Гораздо чаще делаются попытки избавиться от симптома, не пытаясь узнать его истинную причину. Нередко истинная природа человека выражается в такой завуалированной, символической форме, из которой трудно понять что-либо, – и вообще, как можно кого-то понять, не понимая его языка? Сновидения говорят на том же языке, что и природа. Так как они не подвластны человеческой воле, то их можно назвать чистыми продуктами природы. Но как трудно перевести смысл их образов в идеи, которые мы сможем понять! А если так, то можно представить себе, насколько мы далеки от понимания языка природы. Мы только потому уверены в немоте и бесчувственности природы, что не понимаем ее, но если мы станем исследовать сновидение, то поразимся тому, что оно «знает» намного больше нас самих.
Вот почему сказочные герои часто понимают язык воды и животных – язык природы. Как мы уже отмечали, многие сказки в нашей культуре являются компенсацией установок христианского вероучения. Так как и христианство, и иудаизм отдают предпочтение духовности, а не природе, вполне понятно, что народные сказки предоставляют редкую возможность услышать и понять голос природы, поскольку такой способностью обладает сказочный герой. Эта способность позволяет навести мосты через пропасть между природой и духом.
Итак, мы поставлены перед выбором: или позволить своей внутренней природе превратить себя в бессловесных животных, чей чувственный опыт мы больше не по-нимаем, или же понять язык животных, т. е. инстинктов, которые говорят с нами в сновидениях. Если мы сможем интерпретировать этот язык, нам удастся уловить кое-что из того, что Юнг назвал абсолютным знанием бессознательного. Связь с ним расширит границы нашего чрезвычайно узкого и одностороннего сознания.
В нашу историческую эпоху архетип матери обладает особым очарованием. Духовная опустошенность нашего сознательного мира, его односторонняя интеллектуальность и рационализм побуждают многих людей искать обновления в глубинных слоях бессознательного. Но сделать это – вовсе не значит избавиться от контроля сознания. Скорее, речь идет о подчинении внутренним законам, которые сначала кажутся нам чуждыми.
Бессознательное ожидает пожертвований, но какими они будут, зависит от ситуации и от конкретного человека. Возможно, один человек должен пожертвовать поведением, основанным на влечениях, а другой – своей респектабельностью или гордыней. А кто-то еще должен поступиться своей потребностью в активной жизни или склонностью к лени и т. д. Многие люди, которые хотели бы избавиться от современного прагматизма, пытаются найти связь с бессознательным в алкоголе, наркотиках, в переживании экстаза или удовлетворении безудержных сексуальных влечений.
В состоянии наркотического опьянения человек может действительно почувствовать бессознательное, но парадокс заключается в том, что если он захочет использовать найденные там ценности, ему следует быть совершенно трезвым. Ловцы жемчуга, тонущие в море, не вынесут на берег ни одной жемчужины. Если человек перегружен бессознательным, он не сможет интегрировать в сознание его ценности.
Иногда только наши высшие психологические процессы позволяют провести различие между собственным Я и внушением бессознательного. В критический момент мы, например, можем сказать: «Это говорю не я, а мой анимус (или моя анима), или моя Тень». И тогда можно воспроизвести голоса, которые шепчут внутри. Или же может присниться сон, который несколько сгладит воздействия бессознательного. Такой сон можно считать подарком благосклонной и заботливой матери, помогающей нам сопротивляться влиянию темной матери.
Я уверена в том, что особо важно не забывать о двойственной природе архетипа, если мы хотим понять психологический смысл персонажей, воплощающих Природу-Мать. То, что сама природа имеет духовную цель (как сказал Юнг, «природа стремится превзойти самою себя»), затрудняет наше осмысление символического значения этих персонажей, но мы не можем позволить себе не замечать фактов, ибо даже за самой длинной ночью обязательно наступает новый день.
Архетипическая мать, которая в прошлом была объектом поклонения, т. е. источником психической энергии, сегодня превратилась в источник разрушения. Важные научные открытия в основном используются для потребления природных ресурсов. Почитание Великой Матери, поклонение ей, признание превосходства ее силы над возможностями человека сегодня встречается очень редко. Вместе с тем мы знаем много сказок, в которых заложено именно такое отношение к ней. Многие сказочные герои совершают жертвоприношение Природе-Матери или даже на время поступают к ней в услужение.
Мы продолжаем эксплуатировать природу, пока она не повернется к нам спиной, не отберет у нас обратно то, что сама же нам дала, включая нашу человечность, и не превратит нас в животных. Мать-Природа направляет свою силу на тех, кто не сознает своей ограниченности, в особенности границ своего интеллекта, с которым человек часто идентифицируется. Находясь в таком психическом состоянии, он безответственно использует природу ради достижения своих эгоистических целей. Тогда Земная Мать дает волю мести.
Подобную ситуацию иллюстрирует русская народная сказка «Жадная старуха». Вот ее краткое содержание.
Жили-были старик со старухой. Пошел старик в лес дрова рубить. Только поднял топор, говорит ему дерево: «Не руби меня, мужичок! Что надо, все сделаю». – «Ну, сделай, чтоб я богат был». – «Ладно, ступай домой, всего у тебя вдоволь будет». Вернулся старик домой – изба новая, денег куры не клюют, хлеба на десятки лет хватит, а коров, лошадей и овец – в три дня не сосчитать. Рассказал старик старухе, что нашел он такое дерево: что не пожелай, все сделает. У старухи появлялись все новые и новые желания, старик шел с топором к дереву, и оно их исполняло. Старуха хотела стать бурмистровой женою, потом барыней, полковницей, генеральшею и царицей. Все эти желания исполнялись. Наконец, старуха захотела, чтобы дерево сделало их богами. Пошел старик к дереву. Как услыхало оно эти безумные речи, зашумело листьями и в ответ старику молвило: «Будь же ты медведем, а твоя жена медведицей». В ту ж минуту обратился старик медведем, а старуха медведицей и побежали в лес.
Так происходит, если совершать насилие над природой.
На примере сказок, приведенных в этой книге, мы увидели, как Великая Мать правит в трех сферах: в потустороннем мире она обладает силой смерти, на земле она является богиней плодородия, а на небесах она становится источником света. Кроме того, она воплощает три аспекта времени: прошлое – в образе старухи, настоящее – в образе женщины средних лет, и будущее – в образе маленькой девочки или юной девушки. Будучи земной богиней, она соединяет ангельские и дьявольские качества. Воплощая настоящее, она соединяет прошлое с будущим. Будучи целостной сущностью, она воплощает в себе эротическое начало. Она представляет собой одухотворенную природу.
Но в этой троичности не хватает божественной маскулинной духовности, логоса. Если не отделить логос, архетип фемининпости не получит доступа к сознанию. Тысячелетия эволюции маскулинной духовности ушли на осознание фемининного начала, которое можно признать равноправным партнером зрелой духовности.
Сегодня мы стоим не перед выбором между маскулинным или фемининным началом, а перед необходимостью познания того, что эта духовность тоже была порождена природой и что природе необходимо духовное просветление, позволяющее ей прояснить смысл своего существования. На языке юнгианской психологии это значит следующее: мужчина должен развивать свою аниму, а женщина – свой анимус.
Духовная установка мужчины будет бессодержательной, если ее не наполнить природным материалом, иррациональной жизнью. Для мужчины развитие его анимы означает формирование его связи с природой, т. е. установление контакта с бессознательным, тогда как для женщины жизнь становится пустой, если она не может в ней найти духовный смысл. По своей глубинной сущности она сама является природой. Но если у женщины нет развитого анимуса, значит, у нее отсутствует осознанная связь с истинной основой бытия.
Архетип фемининности, фемининной божественности был полностью вытеснен в бессознательное в протестантской ветви христианства, тогда как в католической ветви он отчасти представлен в образе Пресвятой Девы Марии. Но и в этом образе были подавлены темные, подземные черты фемининного архетипа. Тем не менее женщина испытывала необходимость в рождении Спасителя. Но никакой спаситель никогда бы не был рожден без божественной матери. В глубинное реформирование культуры обязательно должно включиться фемининное начало. Никакое полное обновление без него просто невозможно.
Так как архетип – это бессмертная часть психики, он периодически проявляет себя, даже если это остается незамеченным традиционной религией. В продуктах деятельности воображения, например, в народных сказках, легендах или алхимических символах, а также в сновидениях и фантазиях продолжает появляться чудесный фемининный образ, сохранивший свою уникальную природу. Все это индивидуальный опыт, который лежит в основе коллективных представлений. Различные культурные явления, включая провозглашение Папой Пием XII нового догмата о телесном вознесении Девы Марии, позволяют сделать вполне резонный вывод, что фемининное начало, которое так долго намеренно вытеснялось с горизонта сознания, теперь возникло снова, причем в более развитой форме, чем раньше.
Один симптом этого – изменение роли современной женщины, которое довольно легкомысленно называют «освобождением». Хотя это «освобождение» должно сделать женщину менее фемининной, подразумевается, что его подлинная цель – дать ей возможность обрести свое истинное Я. В каком-то смысле, конечно, женщина всегда была в контакте со своим Я, но архетипу всегда требуется новое осознание, соответствующее духу времени, как для нового вина нужны новые мехи. Женщина должна заново осознать свою истинную природу, не идентифицируя себя со своей мужской стороной, а используя свою легкую маскулинность для того, чтобы заново осознать свои фемининные характеристики. В наше время очень мало женщин не идентифицируются с негативным анимусом в случае его констелляции; это пагубно влияет не только на нее лично, но и на нашу культуру в целом.
Другой симптом того, что можно назвать изменением престижа архетипа матери – глубинные изменения в коллективной установке, о которых свидетельствует современная наука. Например, совершенно новые теоретические перспективы открывает предложенная Юнгом гипотеза синхронности, о которой мы говорили в предыдущей главе. Это революционная гипотеза для нашего современного западного мышления, но она имеет свои предпосылки в идее одухотворенности природы, характерной для цивилизаций, в которых доминирует богиня-мать.
Юнг применял строго научный метод, который сказался и в ясности его мысли, и в фактических данных. Благодаря его работам и вообще открытиям в области глубинной психологии возник запрос к ученым-естественникам и другим ученым, в частности, историкам, чтобы они помогли понять условия функционирования их собственной психики. Для этого им нужно описать закономерности связи, существующие между их сознанием и их бессознательным. Сюда относится осознание психологических образов ани-мы – у мужчины, и психологических образов анимуса – у женщины, поскольку именно эти образы чаще всего оперируют бессознательным.
Иначе говоря, фемининное начало следует признавать не только теоретически, в научных исследованиях, его следует развивать в психике мужчины-ученого. Ему нужно научиться отслеживать свое бессознательное, чтобы уметь слушать и понимать голос природы. То, что говорят ему сновидения, – это идет от природы. Здесь поле деятельности великой богини. Часто она знает больше него. Она обладает великой мудростью и поразительной красотой.
Женщина обладает таким богатством от рождения. Поэтому ее внутренний партнер, ее анимус, должен ей помочь переработать все то, чем она обладает, и придать ему форму, так чтобы это был не просто возврат к фемининной природе. Если женщина имеет связь с бессознательным, то она находится в контакте с сверхчеловеческой фигурой, с воплощением своей истинной природы, о которой, как оказывается, она уже давно забыла. Тысячелетия культурной эволюции заставили ее разорвать связь со своим природным началом.
Мы, люди, были изгнаны из рая только за то, что мы обладаем сознанием. Христианство несет особую ответственность за отделение людей от природы. Но архетип одно из самых наглядных свойств природы – ее непрерывное изменение. В той мере, в какой человек является частью природы, он тоже непрерывно изменяется. Мы воспроизводим себя в своих детях, стареем и умираем. Поэтому, пока человек пребывает в бессознательном состоянии, он остается чисто природным существом (в том, что касается его психики), а значит, подвергается этому постоянному циклическому изменению: смерти, возрождению и развитию. Природа – это вечное изменение.
Когда истинная природа человека косвенно дает о себе знать через невротические симптомы, только редкие психотерапевты в состоянии понять это. Гораздо чаще делаются попытки избавиться от симптома, не пытаясь узнать его истинную причину. Нередко истинная природа человека выражается в такой завуалированной, символической форме, из которой трудно понять что-либо, – и вообще, как можно кого-то понять, не понимая его языка? Сновидения говорят на том же языке, что и природа. Так как они не подвластны человеческой воле, то их можно назвать чистыми продуктами природы. Но как трудно перевести смысл их образов в идеи, которые мы сможем понять! А если так, то можно представить себе, насколько мы далеки от понимания языка природы. Мы только потому уверены в немоте и бесчувственности природы, что не понимаем ее, но если мы станем исследовать сновидение, то поразимся тому, что оно «знает» намного больше нас самих.
Вот почему сказочные герои часто понимают язык воды и животных – язык природы. Как мы уже отмечали, многие сказки в нашей культуре являются компенсацией установок христианского вероучения. Так как и христианство, и иудаизм отдают предпочтение духовности, а не природе, вполне понятно, что народные сказки предоставляют редкую возможность услышать и понять голос природы, поскольку такой способностью обладает сказочный герой. Эта способность позволяет навести мосты через пропасть между природой и духом.
Итак, мы поставлены перед выбором: или позволить своей внутренней природе превратить себя в бессловесных животных, чей чувственный опыт мы больше не по-нимаем, или же понять язык животных, т. е. инстинктов, которые говорят с нами в сновидениях. Если мы сможем интерпретировать этот язык, нам удастся уловить кое-что из того, что Юнг назвал абсолютным знанием бессознательного. Связь с ним расширит границы нашего чрезвычайно узкого и одностороннего сознания.
В нашу историческую эпоху архетип матери обладает особым очарованием. Духовная опустошенность нашего сознательного мира, его односторонняя интеллектуальность и рационализм побуждают многих людей искать обновления в глубинных слоях бессознательного. Но сделать это – вовсе не значит избавиться от контроля сознания. Скорее, речь идет о подчинении внутренним законам, которые сначала кажутся нам чуждыми.
Бессознательное ожидает пожертвований, но какими они будут, зависит от ситуации и от конкретного человека. Возможно, один человек должен пожертвовать поведением, основанным на влечениях, а другой – своей респектабельностью или гордыней. А кто-то еще должен поступиться своей потребностью в активной жизни или склонностью к лени и т. д. Многие люди, которые хотели бы избавиться от современного прагматизма, пытаются найти связь с бессознательным в алкоголе, наркотиках, в переживании экстаза или удовлетворении безудержных сексуальных влечений.
В состоянии наркотического опьянения человек может действительно почувствовать бессознательное, но парадокс заключается в том, что если он захочет использовать найденные там ценности, ему следует быть совершенно трезвым. Ловцы жемчуга, тонущие в море, не вынесут на берег ни одной жемчужины. Если человек перегружен бессознательным, он не сможет интегрировать в сознание его ценности.
Иногда только наши высшие психологические процессы позволяют провести различие между собственным Я и внушением бессознательного. В критический момент мы, например, можем сказать: «Это говорю не я, а мой анимус (или моя анима), или моя Тень». И тогда можно воспроизвести голоса, которые шепчут внутри. Или же может присниться сон, который несколько сгладит воздействия бессознательного. Такой сон можно считать подарком благосклонной и заботливой матери, помогающей нам сопротивляться влиянию темной матери.
Я уверена в том, что особо важно не забывать о двойственной природе архетипа, если мы хотим понять психологический смысл персонажей, воплощающих Природу-Мать. То, что сама природа имеет духовную цель (как сказал Юнг, «природа стремится превзойти самою себя»), затрудняет наше осмысление символического значения этих персонажей, но мы не можем позволить себе не замечать фактов, ибо даже за самой длинной ночью обязательно наступает новый день.