Боллард Джеймс. Невозможный человек

Боллард Джеймс
Невозможный человек

   Джеймс Боллард
   НЕВОЗМОЖНЫЙ ЧЕЛОВЕК
   Перевод с англ. А. Кондракова
   С наступлением малой воды, закопав наконец-то яйца в перепаханном песке у подножия дюн, черепахи начали обратное путешествие к морю. Конраду Фостеру, вместе с дядей наблюдавшему за этой картиной с баллюстрады приморского шоссе, казалось, что животным остается всего пятьдесят ярдов до кромки спасительной воды. Черепахи тяжело пробивались к цели, их темные горбатые спины то и дело скрывались среди брошенных упаковочных ящиков из-под апельсинов и куч бурых водорослей, принесенных морем. Конрад указал на стаю чаек, отдыхавших на подсыхающей отмели в устье эстуария. Птицы, все как одна, смотрели в сторону моря, словно им были безразличны пустынный берег, старик и мальчик, стоявшие у ограждения шоссе, но стоило Конраду сделать жест рукой, как все птичьи головы разом повернулись.
   - Они заметили их... - Конрад положил руку на ограждение. - Дядя Теодор, вы думаете?..
   Его дядя указал палкой на автомобиль, ехавший по шоссе в четверти мили от них.
   - Наверное, их внимание привлекла та машина. - Он вынул трубку изо рта, и тут же с песчаной банки донеслись крики. Первые чайки взмывали в воздух, а затем вся стая, словно коса, стала разворачиваться к берегу. - Они идут.
   Черепахи вышли из-за укрытия мусора у самой линии отлива. Они пересекали полоску влажного песка, отлого уходящего в воду, когда над ними раздались крики чаек, словно вспарывавшие воздух.
   Конрад двинулся было в сторону шале и заброшенного чайного сада на окраине городка, но дядя задержал его, схватив за руку. Черепах выхватывали прямо из воды, сбрасывали на песок, где десятки клювов разрывали их на части.
   Примерно через минуту после прибытия птицы уже поднимались с пляжа. Конрад и его дядя не были единственными зрителями краткого пиршества. Небольшая группа, чуть больше десятка мужчин, покинула свой наблюдательный пункт среди дюн и двинулась по пляжу, отгоняя последних птиц от черепах. Это были пожилые люди, лет за шестьдесят и даже за семьдесят, в майках и хлопчатобумажных брюках, закатанных до колен. У каждого в руках были брезентовый мешок и багор - деревянная рукоять, увенчанная стальным лезвием. Они подбирали панцири, очищая их на ходу быстрыми, заученными движениями, а затем бросали в мешки. Влажный песок был весь в крови, и вскоре босые ноги и руки мужчин покрылись багровыми пятнами.
   - Пожалуй, нам пора, - дядя Теодор посмотрел в небо, провожая взглядом чаек, возвращавшихся в эстуарий. - Твоя тетя, уж наверное, что-нибудь приготовила к нашему возвращению.
   Конрад наблюдал за стариками. Когда они проходили мимо, один из них поднял в знак приветствия свой испачканный кровью багор.
   - Кто они? - спросил юноша, когда его дядя ответил на салют.
   - Сборщики панцирей, они приезжают на сезон. Панцири приносят приличные деньги.
   Они направились в город. Дядя Теодор двигался медленно, опираясь на палку. Когда он задержался, Конрад обернулся, чтобы посмотреть на пляж. Непонятно почему, но эти старики, испачканные кровью убитых черепах, выглядели неприятней, чем зловещие чайки. Затем он вспомнил, что, по-видимому, сам навел чаек на черепах.
   Шум грузовиков заглушил угасающие крики птиц, садившихся на песчаную банку. Старики ушли, и наступающий прилив начал омывать испачканный песок. Старик и юноша достигли первого перекрестка у шале. Конрад провел дядю к острову безопасности в самом центре шоссе. Дожидаясь, когда проедет грузовик, он сказал:
   - Дядя, ты заметил, что чайки так и не прикоснулись к песку?
   Грузовик проревел мимо, его высоченный фургон заслонил собой небо. Конрад взял дядю за руку и двинулся вперед. Старик послушно заковылял следом, втыкая палку в зернистый гудрон, затем сделал шаг назад - трубка вывалилась у него изо рта, когда он закричал при виде спортивного автомобиля, выскочившего на них в облаке пыли из-за грузовика. Конрад успел заметить побелевшие костяшки пальцев водителя на рулевом колесе, застывшее лицо за ветровым стеклом, в то время как автомобиль уже на тормозах скользил юзом по поверхности шоссе. Конрад попытался оттолкнуть старика, но машина, в клубах пыли врезавшись в островок безопасности, настигла их.
   Больница была почти пуста. В первые дни Конраду нравилось лежать неподвижно одному в палате, наблюдая за пятнами света на потолке - отражение от цветов, стоящих на подоконнике, прислушиваться к звукам за раздвижными дверями комнаты санитаров. Время от времени появлялась сестра-сиделка, чтобы взглянуть на него. Однажды она нагнулась, чтобы поправить шину, в которой покоилась его нога, и он заметил, что она немолода, даже старше его тети, несмотря на худую фигуру и тщательно подкрашенные волосы. Фактически все сестры и санитарки, которые ухаживали за ним в этой пустой палате, были пожилыми и смотрели на Конрада, скорее, как на ребенка, чем на семнадцатилетнего юношу; они беззлобно подшучивали над ним, когда делали что-то в палате.
   Позднее, уже потом, когда боль от ампутированной ноги не давала ему покоя, сестра Сэди стала наконец-то заглядывать ему в лицо.
   Она сообщила, что его тетя приходит навестить его каждый день и обязательно появится завтра.
   - ...Теодор, дядя Теодор?.. - Конрад попытался присесть в постели, но невидимая нога, мертвая и тяжелая, как у мастодонта, остановила его. - Господин Фостер... мой дядя. Автомобиль...
   - Проехал в нескольких ярдах, дорогой. Даже дюймах. Сестра Сэди потрогала его лоб рукой, подобной прохладной птице. - У него только царапины на запястье, там, где руку порезало ветровым стеклом. Но, боже мой, сколько же стекла мы вынули из тебя - ты выглядел так, будто пролетел сквозь оранжерею.
   Конрад отстранил голову подальше от ее пальцев. Он обежал взглядом ряд пустых кроватей в палате.
   - Где он? Здесь...
   - Дома. За ним присматривает твоя тетя, вскоре он будет совсем здоров.
   Конрад откинулся в постели, дожидаясь, когда сестра Сэди уйдет и он останется один на один со своей болью в исчезнувшей ноге. Над ним, подобно белой горе, громоздилась металлическая конструкция шины. Как ни странно, новость о том, что дядя Теодор избежал несчастного случая почти без единой царапины, не вызвала у Конрада чувства облегчения. С пятилетнего возраста, когда гибель родителей в авиакатастрофе сделала его сиротой, узы, связывавшие его с дядей и тетей, стали даже крепче, чем могли быть с отцом и матерью; их любовь и терпимость были даже более осознанными и неизменными. И все же сейчас он ловил себя на том, что думает больше не о дяде и даже не самом себе, а о надвигающемся автомобиле. Со своими острыми воздухообтекателями и прочими штуками он мчался на него подобно чайкам, атакующим черепах, с той же агрессивностью. Лежа в постели с нависающей над ним шиной, Конрад вспомнил, как пробивались по влажному песку черепахи под своими тяжелыми панцирями, а старики в дюнах подкарауливали их.
   А за окнами больницы плескались фонтаны, и пожилые санитары и сестры расхаживали парами по тенистым аллеям.
   На следующий день, еще до появления тети, повидать Конрада пришли два врача. Старший из них, доктор Натан, был стройным, седоволосым человеком с руками такими же нежными, как у сестры Сэди. Конрад видел его и раньше, в первые часы при поступлении в больницу. На губах доктора Натана всегда играла слабая усмешка, словно у всеми забытого комического призрака.
   Другой врач, доктор Найт, был значительно моложе и по сравнению со своим коллегой, казалось, пребывал в возрасте самого Конрада. Его волевое лицо с квадратной челюстью глянуло на Конрада с шутливой свирепостью. Он потянулся к запястью больного с таким видом, будто собирался вышвырнуть его из постели на пол.
   - Это и есть молодой Фостер? - он посмотрел Конраду прямо в глаза. - Ну, что же, Конрад, нет смысла спрашивать, как ты себя чувствуешь.
   - Нет... - неуверенно кивнул Конрад.
   - Что нет? - доктор Найт улыбнулся доктору Натану, который порхал в ногах постели подобно пожилому фламинго в осушенном водоеме. - Я думаю, что доктор Натан лечил тебя очень хорошо. - Когда Конрад пробормотал что-то, стараясь не нарваться на очередную насмешливую реплику, доктор Найт прервал его: - Не правда ли? И все же, лично я больше заинтересован в твоем будущем. Я беру тебя у доктора Натана, так что теперь можешь обвинять только меня, если что-то не будет ладиться.
   Он подтянул к постели металлический стул и уселся на него, широко расставив ноги, быстро выхватив из-под них полы своего белого халата.
   - Но совсем не обязательно, что это случится. Так?
   Конрад прислушался к топоту ног доктора Натана на полированном полу и осведомился: "Где остальные?"
   - Ты заметил это? - доктор Найт глянул на своего коллегу. - Впрочем, как могло быть иначе? - Он посмотрел в окно на пустынную территорию больницы. - Верно, там почти никого нет.
   - Но ведь это комплимент в наш адрес, ты не думаешь? Доктор Натан снова приблизился к постели. Улыбка, игравшая у него на губах, казалось, принадлежала другому лицу.
   - Д-а-а, - протянул доктор Найт, - конечно, никто не стал бы объяснять тебе, Конрад, что это вовсе не больница в общепринятом смысле.
   - Что?.. - Конрад попытался присесть, ухватившись за шину. - Что вы имеете в виду?
   Найт поднял руки:
   - Пойми меня правильно, Конрад. Конечно, это больница, самый современный хирургический корпус, но это нечто большее, чем просто лечебница. Вот это я и хочу тебе объяснить.
   Конрад наблюдал за доктором Натаном. Пожилой врач смотрел в окно, очевидно, на горы, однако лицо его было бледным, улыбка исчезла с губ.
   - В каком смысле? - осторожно спросил Конрад. - Это имеет какое-то отношение ко мне?
   Доктор Найт сделал неопределенный жест.
   - В каком-то смысле да. Но лучше поговорим об этом завтра. Мы и так уже надоели тебе.
   Он встал - его глаза все еще изучали Конрада - и положил руки на шину.
   - Нам придется еще повозиться с твоей ногой, Конрад. В конце концов, когда мы закончим, ты будешь приятно удивлен нашим достижением. Со своей стороны, ты, пожалуй, сможешь помочь нам - мы надеемся на это, не так ли, доктор Натан?
   Улыбка доктора Натана, подобно возвращающемуся видению, снова запорхала на его тонких губах.
   - Я уверен, что Конрад будет только рад этому.
   Когда они были уже у двери, Конрад снова позвал их.
   - В чем дело, Конрад? - Доктор Найт задержался у соседней кровати.
   - Водитель, человек в машине. Что случилось с ним? Он здесь?
   - Видишь ли, он... - доктор Найт замолк, затем, казалось, изменил курс. - Чтобы быть честным до конца, Конрад... ты не сможешь увидеться с ним. Знаю, что все случилось исключительно по его вине...
   - Нет! - Конрад покачал головой. - Я не собираюсь обвинять его... Мы появились внезапно из-за грузовика. Он здесь?
   - Автомобиль сначала ударился о стальной столб ограждения островка безопасности, затем перелетел через стену ограждения шоссе. Водитель разбился уже на пляже. Он был чуть старше тебя, Конрад. Наверное, он пытался спасти тебя и твоего дядю.
   Конрад кивнул, вспомнив побелевшее лицо за ветровым стеклом. Доктор Найт повернулся к двери. Почти " sottovoce" * он добавил:
   - И ты увидишь, Конрад, он все еще может помочь тебе.
   В тот же день в три часа появился дядя. Сидя в кресле-коляске, толкаемой его женой и сестрой Сэди, он весело помахал Конраду своей свободной рукой. Однако на этот раз дяде Теодору не удалось поднять настроение Конрада. Юноша предвкушал этот визит, однако дядя состарился лет на десять после несчастного случая, и вид этих трех пожилых людей - один из них чуть ли не инвалид, - приближающихся к нему с улыбкой на устах, лишь напомнил Конраду о его собственном одиночестве в больнице.
   Слушая дядю, Конрад понял, что его изоляция была просто более тяжелой версией положения всех молодых людей за пределами больницы. Еще ребенком Конрад имел лишь немногих друзей его возраста по той единственной причине, что дети вообще стали такой же редкостью, какой были столетние старики много лет назад. Он родился в мире, принадлежавшем людям среднего возраста, в мире, где средний возраст сам по себе находился все время в движении, подобном отступлению горизонта Вселенной, отодвигающемуся все дальше и дальше от исходной точки. Его тетя и дядя, оба достигшие почти шестидесятилетнего возраста, представляли срединную линию. А за
   * Sottovoce (шп., муз.) - вполголоса.
   ними - огромная армия вышедших на пенсию стариков, заполняющих собой магазины и улицы приморского городка; их медленно передвигающиеся, словно чего-то ожидающие фигуры смазывали все краски жизни подобно серой вуали.
   По контрасту с ними самоуверенные манеры доктора Найта, какими бы агрессивными и неожиданными они ни были, заставляли сердце Конрада биться чаще.
   К концу визита, когда тетя вместе с сестрой Сэди отошли к окну, чтобы полюбоваться фонтанами, Конрад сказал дяде:
   - Доктор Найт обещал что-то сделать с моей ногой.
   - Я уверен, что он может, Конрад, - дядюшка Теодор ободряюще улыбнулся, однако его глаза пристально наблюдали за неподвижным Конрадом. - Эти хирурги - умные головы, просто изумительно, на что они способны.
   - А твоя рука, дядя? - Конрад показал на повязку, покрывавшую левый локоть дяди. Легкая ирония в голосе дяди напомнила ему о заученных двусмысленностях доктора Найта. Он чувствовал, что люди вокруг него что-то не договаривают.
   - Эта рука? - дядя передернул плечами. - Она создана для меня почти шестьдесят лет назад, отсутствие одного пальца не помешает мне набивать трубку. - Прежде чем Конрад успел вставить слово, он продолжал: - А вот твоя нога - совсем другое дело, тебе придется решать самому, что делать с ней.
   Прежде чем уйти, он шепнул Конраду:
   - Как следует отдохни, может быть, тебе придется побегать, прежде чем ты начнешь ходить.
   Два дня спустя, точно в девять часов, к Конраду заглянул доктор Найт. Бойкий, как всегда, он сразу же перешел к делу.
   - Ну, Конрад, - начал он, заменяя после осмотра шину. Прошел месяц со времени твоей последней прогулки к пляжу, подошло время убираться отсюда и вставать на собственные ноги. Ты что-то сказал?
   - Ноги? - повторил за ним Конрад. Он выдавая из себя смешок. - Вы имеете в виду... в переносном смысле?
   - Нет, в буквальном. - Доктор Найт пододвинул стул. Скажи мне, Конрад, ты когда-нибудь слышал о восстановительной хирургии? Может быть, об этом говорили в школе.
   - На биологии. Это трансплантация почек и прочее в этом роде. Это практикуют на пожилых людях. Именно это вы хотите проделать с моей ногой?
   - Ну-ну! Попридержи лошадей! Давай-ка сначала проясним некоторые вещи. Как ты сам говоришь, восстановительной хирургии почти пятьдесят лет - тогда были сделаны первые пересадки почек, хотя долгие годы до этого обычным делом была пересадка роговицы глаза. Если считать кровь тоже тканью, то сам принцип еще старше. После того случая тебе было сделано массивное переливание крови, и еще раз, когда доктор Натан ампутировал раздробленное колено и голень. В этом нет ничего удивительного, не так ли?
   Конрад немного подождал, прежде чем ответить. На этот раз доктор Найт заговорил извиняющимся тоном, словно экстраполировал что-то, задавая вопросы, на которые, как он опасался, Конрад мог ответить отрицательно.
   - Конечно, нет, - ответил Конрад. - Вовсе нет.
   - Это очевидно, что тут удивительного? Хотя стоит вспомнить, что многие люди отказывались от переливания крови, несмотря на то, что это означало верную смерть. Помимо религиозных воззрений, многие из них чувствовали, что посторонняя кровь как бы загрязнит их собственное тело. - Доктор Найт откинулся назад, сердясь про себя. - Можно понять их точку зрения, но необходимо помнить, что наше тело вообще состоит из разнородных веществ. Ведь мы не прекращаем есть только ради того, чтобы сохранить в целости наше собственное я. - Доктор Найт рассмеялся на этом месте своей речи. - Это было бы разгулом эготизма, не правда ли? Ты не согласен?
   Когда доктор Найт посмотрел на него в ожидании ответа, Конрад сказал:
   - Более или менее.
   - Хорошо. И конечно же, в прошлом многие люди тоже отстаивали свою точку зрения. Замена больной почки здоровой ни в коей мере не меняет целостности твоего организма, особенно если спасена твоя жизнь. Главное - твоя собственная, продолжавшая жить личность. По самой их структуре отдельные части тела служат более обширному физиологическому целому, а человеческое сознание достаточно объемно для того, чтобы обеспечить человека ощущением такого единства.
   Кроме того, никто еще серьезно не оспаривал этого, и пятьдесят лет назад появилось определенное число храбрецов: мужчин и женщин, многие из которых сами были врачами, - они добровольно отдавали свои здоровые органы тем, кто нуждался в них. К сожалению, все подобные, попытки оканчивались неудачей уже через несколько недель в результате так называемой несовместимости. Организм другого человека, даже умирая, сопротивлялся пересаженному органу как инородному телу.
   Конрад покачал головой:
   - А я-то думал, что проблема несовместимости уже решена.
   - Со временем да. Это было делом, скорее, биохимии, чем хирургической техники. Постепенно все прояснялось, и десятки тысяч человеческих жизней были спасены; люди с болезнями почек, печени, пищеводного тракта, даже с пораженными частями сердца и нервной системы получили трансплантированные органы. Главной проблемой было - где заполучить их? Вы можете отдать почку, но нельзя же расстаться с печенью или митральным клапаном сердца. К счастью, многие люди просто завещали свои органы после их смерти - фактически в настоящее время для поступления в общественную больницу необходимо одно условие - в случае смерти пациента любая часть его тела может быть использована для целей восстановительной хирургии. Первоначально единственными органами, пригодными для консервации, были органы грудной клетки и брюшной полости, однако сегодня мы имеем запасы практически любой ткани человеческого организма, поэтому в распоряжении хирургов имеется все, будь то легкое целиком или несколько квадратных сантиметров какого-то особого эпителия *.
   Как только доктор Найт уселся на место, Конрад указал на стены вокруг:
   - Эта больница... вот здесь и происходит такое?
   - Совершенно верно, Конрад. Это один из сотен институтов, где мы занимаемся восстановительной хирургией. Как ты вскоре поймешь, только у небольшого процента пациентов, поступающих сюда, такие случаи, как твой. В основном, восстановительная хирургия используется в целях гериатрии, т.е. для увеличения продолжительности жизни пожилых людей.
   Доктор Найт поощрительно кивнул, когда Конрад присел в постели.
   - Теперь ты понимаешь, почему в мире вокруг тебя всегда так много пожилых людей. Объяснение простое - посредством восстановительной хирургии мы дали людям, которые обычно умирали после шестидесяти - семидесяти лет, дополнительный отрезок жизни. Средняя продолжительность жизни увеличилась с шестидесяти пяти лет, как было пятьдесят лет назад, почти до девяноста пяти.
   - Доктор... водитель автомобиля. Я не знаю его имени. Вы сказали, что он еще может помочь мне...
   - Я имел в виду то, что сказал, Конрад. Одна из проблем восстановительной хирургии - это снабжение материалом. В случаях с пожилыми людьми все просто - здесь существует избыток восстановительного материала. Исключая некоторые случаи общих заболеваний, большинство престарелых людей сталкивается с проблемой отказа не более чем одного органа, а каждый смертельный исход обеспечивает нас запасом ткани, способным продлить жизнь двадцати другим больным. Однако в случаях с молодыми людьми, особенно в твоей возрастной группе, спрос превосходит наличие раз в сто. Ска
   * Эпителий - кожные клетки.
   жи мне, Конрад, и не думай, пожалуйста, о том водителе автомобиля, как ты настроен в принципе по поводу восстановительной операции?
   Конрад посмотрел на простыни, закрывавшие его. Не говоря о шине, асимметрия его нижних конечностей была слишком очевидна.
   - Трудно сказать. Я думаю, что...
   - Решать тебе, Конрад. Тебе либо придется носить протез металлическую подпорку, которая будет причинять тебе много хлопот до конца дней твоих и не позволит тебе бегать, плавать и вообще двигаться, как нормальному молодому человеку, либо у тебя будет живая нога из плоти и крови.
   Конрад выжидал. Все, что сказал доктор Найт, совпадало с тем, что он сам слышал о восстановительной хирургии, - на эту тему не было табу, хотя об этом редко говорили в присутствии детей. И все же он был уверен, что это подробное резюме было лишь прологом к куда более трудному решению.
   - Когда вы собираетесь сделать это - завтра?
   - О, Боже, нет, конечно, - доктор Найт невольно рассмеялся, затем его голос зарокотал дальше, стараясь сгладить неловкость. - Даже не в ближайшие два месяца. Это чрезвычайно сложный комплекс работ: нам придется отыскать и пронумеровать окончания всех нервов и сухожилий, затем подготовить сложнейшую пересадку кости. По меньшей мере с месяц ты будешь носить искусственную конечность - поверь мне, придет время, и ты уже будешь предвкушать возвращение нормальной ноги. Скажи, Конрад, могу я считать, что в принципе ты согласен? Нам необходимо согласие вас обоих - твое и твоего дяди.
   - Думаю, что так. Мне хотелось бы поговорить с дядей Теодором. Все же я еще не принял окончательного решения.
   - Думающий, осторожный человек, - доктор Найт протянул свою руку. Когда Конрад потянулся, чтобы взять ее, то понял, что доктор намеренно демонстрирует ему едва приметный шрам, который словно обегал основание большого пальца и скрывался затем гдето посреди ладони. Палец казался нормальной частью руки и все же был словно обособлен.
   - Правильно, - сказал доктор Найт. - Вот тебе небольшой пример восстановительной хирургии. Это случилось, когда я был студентом. Я потерял только один сустав после заражения в анатомичке - мне заменили весь палец. Он отлично служит мне; именно после этого случая я выбрал хирургию своей специальностью. - Доктор Найт показал Конраду целиком весь шрам. - Конечно, есть кое-какая разница, например, сочленение - этот палец даже более гибкий, чем был мой, и ноготь другой формы, но во всем основном он теперь вполне мой. Я нахожу в этом даже некоторое альтруистическое удовлетворение - на мне прижилась частица другого человеческого существа.
   - Доктор Найт... водитель автомобиля. Вы хотите дать мне его ногу?
   - Да, это так, Конрад. Мне все равно придется сказать тебе, потому что пациента должен устраивать его донор - совершенно естественно, люди весьма неохотно соглашаются на пересадку органов от преступников или психически ненормальных. Как я уже объяснил, для человека твоего возраста совсем не просто подыскать соответствующего донора...
   - Однако, доктор... - рассуждения собеседника еще раз изумили Конрада. - Должен же быть кто-нибудь другой. Не то, чтобы я настроен против него, но... Есть и другая причина, не так ли?
   После небольшой паузы доктор Найт кивнул. Он отошел от постели, и некоторое время Конрад терялся в догадках, не собирается ли тот вообще отказаться от своего намерения. Затем Найт повернулся на каблуках и показал в окно.
   - Конрад, пока ты был здесь, не показалось ли тебе странным, что больница пустует?
   Конрад показал жестом на просторную палату:
   - Возможно, потому, что она слишком большая. На сколько пациентов она рассчитана?
   - Свыше двухсот. Это большая больница, однако пятнадцать лет назад, еще до того, как я пришел сюда, здесь едва справлялись с притоком пациентов. В основном, это были случаи гериатрические: мужчины и женщины, которым было за шестьдесят, которым нужно было заменить в худшем случае пару органов. Тогда были огромные очереди, многие пациенты пытались даже платить солидные суммы - взятки, чтобы быть точным, так хотели попасть в больницу.
   - Что же случилось теперь?
   - Интересный вопрос. Ответ на него частично объясняет, почему теперь ты очутился здесь и почему мы проявляем такой интерес к твоему случаю. Видишь ли, Конрад, примерно лет десять назад в больницах по всей стране было отмечено, что количество поступающих больных стало резко сокращаться. Поначалу все почувствовали облегчение, но спад продолжался и в последующие годы, и приток пациентов опустился теперь примерно всего до одного процента от поступлений в прошлые годы. И большинство пациентов - это врачи или люди из обслуживающего персонала медицинских учреждений.
   - Но, доктор... раз они не идут сюда... - Конрад поймал себя на том, что подумал в этот миг о своих дяде и тете. Раз они не хотят оказаться здесь, значит, они предпочитают...
   - Совершенно верно, Конрад. Они предпочитают умереть.
   Неделю спустя, когда дядя снова пришел навестить его, Конрад рассказал ему о предложении доктора Найта. Они сидели на террасе рядом с палатой, посматривая на фонтаны пустынной больницы. Дядя все еще носил повязку на руке, но, в основном, оправился от случившегося. Он молча слушал Конрада.
   - Старики больше не поступают, они лежат дома, когда заболевают... и дожидаются конца. Доктор Найт говорит, что не видит причины, почему во многих случаях восстановительная хирургия не могла бы продлить срок их жизни на более или менее неопределенное время.
   - Разве это жизнь? Чем же, по его, разумению, ты можешь помочь им?
   - Видишь ли, он убежден, что нужен пример, символ, если хочешь. Кто-нибудь вроде меня, получивший серьезнейшую травму в результате несчастного случая в самом начале своей жизни, может заставить их поверить в реальную пользу восстановительной хирургии.