Страница:
Боевое крещение военный пастырь принял под Витебском. 15 июля 1812 г. там разгорелся тяжелейший бой – арьергард армии, в который входил и 19-й егерский полк, прикрывал отход основных сил 1-й армии к Смоленску. Упорное сражение продолжалось с раннего утра до 17 часов – т. е. по продолжительности было равным Бородинской битве.
В ходе этого боя о. Василий проявил себя настоящим героем. С самого начала сражения он находился в первых рядах своего полка, исповедовал и причащал Св. Тайнами умирающих. В один из таких моментов священник был тяжело ранен в левую щеку ядром, но, несмотря на потерю крови, не оставил рядов. Вскоре о. Василию пулей оторвало мизинец, вторая пуля ранила его в ногу. Только после этого обессилевший от ран служитель церкви оставил поле сражения.
18 августа 1812 г. командир 24-й пехотной дивизии генерал-майор П. Г. Лихачев обратился к обер-священнику армии и флота протоиерею И. С. Державину с просьбой о достойном награждении отца Василия за проявленное мужество в бою под Витебском: «Во вверенной мне дивизии 19-го егерского полка священник Василий Васильковский во время бывшего 15 июля 1812 г. близ г. Витебска сражения по искреннему его усердию находился при начале оного впереди с крестом, благословил полк, потом в самом жарком огне, поощряя всех на побеждение неприятеля, и исповедовал тяжело раненных, где от рикошета ядра землею в левую щеку получил рану, но и с оною находился еще в сражении, пока вторично получил в крест, бывший у него на груди, удар пулею и от оной сильную в грудь контузию; я долгом поставляю о таковой отличности священника Васильковского сообщить Вашему высокопреподобию и просить покорнейше за ревность его к вере и пользе Монаршей о исходатайствовании пристойного награждения, которого он по всей справедливости заслуживает». Наградой отважному пастырю стала камилавка – головной убор «белого» духовенства.
Второй свой подвиг о. Василий совершил уже в октябре, во время преследования отступающих французов. В ходе Малоярославского сражения 12 октября 1812 г., по свидетельству генерала Д. С. Дохтурова, о. Василий «шел впереди полка с святым крестом и примером своего мужества поощрял воинов к поражению неприятеля, при чем он получил рану пулею в голову; сверх того отличился он подобным же поступком в сражении при г. Витебске».
Подвиги священника были настолько значительны, что М. И. Кутузов доложил о них императору Александру I. А тот распорядился наградить о. Василия боевым орденом Святого Георгия IV степени. Это был первый случай, когда учрежденной в 1769 г. высокой награды было удостоено духовное лицо. 17 марта 1813 г. орден был вручен отцу Василию.
В течение XIX столетия военным священникам орден Св. Г еоргия был вручен еще 3 раза. А всего в 1813–1916 гг. этой награды за заслуги на поле боя были удостоены 18 русских священно-служителей.
Бой за Малоярославец. Художник Н. Самокиш
Дата смерти священника-героя в точности не известна. По одним данным, он умер от ран 24 ноября 1813 г., по другим – «во время похода во Францию», т. е. в 1814 г. А кипарисовый крест первого священника – Георгиевского кавалера еще долгое время хранился в походной церкви 19-го егерского, а затем – сформированного на его основе 109-го пехотного Волжского полка. В нижней части этого креста была закреплена французская пуля и сделана надпись: «Ранен в сражении 15 июля 1812 года при г. Витебске с отбитием мизинца священнику Василию Васильковскому».
«Был Бородинский день, день жаркий, боевой…»: Петр Вяземский
Князь Петр Андреевич Вяземский происходил из древнего и знатного русского рода – в 25-м колене он являлся потомком Рюрика. Петр родился в Москве 12 июля 1792 г. в семье генерал-поручика князя Андрея Ивановича Вяземского и его жены, княгини Евгении Ивановны (урожденной Дженни О’Рейлли, ирландки по национальности). Семья была образованной и высококультурной – среди близких знакомых Вяземских были знаменитые писатели Н. М. Карамзин, И. И. Дмитриев, В. Л. Пушкин, В. А. Жуковский… Неудивительно, что молодой князь начал пробовать перо уже в 10-летнем возрасте, а в 16 лет дебютировал стихотворением «Послание к… в деревню» в журнале «Вестник Европы». К 1812 г. 20-летний Вяземский был известен на всю Москву как автор популярных эпиграмм, один из самых модных молодых людей, любитель весело провести время и азартный карточный игрок.
Никто не заставлял этого знатного и богатого юношу идти в армию. У Вяземского были и вполне объективные причины не воевать – у него с рождения было очень плохое зрение. К тому же князь только что женился и его жена ждала ребенка. Но вторжение Наполеона в Россию перевернуло мир молодого аристократа. Не слушая знакомых, которые хором отговаривали его от необдуманного шага, Вяземский решительно записался в народное ополчение и в чине поручика поступил в 1-й Конный казачий полк, который формировал на свои средства московский аристократ граф М. А. Дмитриев-Мамонов.
В боевых действиях эта воинская часть участия так и не приняла – в ней числились всего лишь 59 офицеров и немногим более сотни рядовых. Но отсиживаться в тылу в бедственный для Отечества час Вяземский не желал и накануне Бородинского сражения получил место адъютанта генерала от инфантерии М. А. Милорадовича. Боевое крещение новоиспеченного поручика пришлось на день Бородина – 26 августа.
П. А. Вяземский. Рисунок А. С. Пушкина
Всю первую половину дня Вяземский сопровождал своего начальника по полю боя, передавая войскам его распоряжения. Это было нелегким делом – Милорадович отличался отчаянной храбростью, появлялся в самых опасных местах и ни минуты не сидел на месте. В один из таких моментов Вяземский попросту потерял генерала из виду. Он оказался в расположении 23-й пехотной дивизии, которая перестраивалась в каре, готовясь к атаке, и неожиданно встретил своего знакомого по московским светским гостиным – командира дивизии, генерал-майора Алексея Николаевича Бахметева 3-го.
О дальнейшем рассказал сам П. А. Вяземский в очерке «Воспоминание о 1812 годе» (1869):
«Милорадович вел в дело дивизию Алексея Николаевича Бахметева, находившуюся под его командою. Под Бахметевым была убита лошадь. Он сел на другую. Спустя несколько времени ядро раздробило ногу ему. Мы остановились. Ядро, упав на землю, зашипело, завертелось, взвилось и разорвало мою лошадь. Я остался при Бахметеве. С трудом уложили мы его на мой плащ и с несколькими рядовыми понесли его подалее от огня. Но и тут, путем, сопровождали нас ядра, которые падали направо и налево, пред нами и позади нас. Жестоко страдая от раны, генерал изъявлял желание, чтобы меткое ядро окончательно добило его. Но мы благополучно донесли его до места перевязки».
В пересказе подвиг выглядит довольно-таки скромно. Но представим себе, каково было 20-летнему князю, до этого в жизни не слышавшему даже пистолетного выстрела, под пушечным огнем выносить с поля боя раненого генерала!..
И неудивительно, что за спасение А. Н. Бахметева Милорадович представил поручика князя П. А. Вяземского к одной из почетнейших боевых наград России – ордену Святого Владимира IV степени с бантом. М. И. Кутузов утвердил это представление, о чем Милорадович сообщил Вяземскому 12 ноября 1812 г. Впоследствии князь получил также памятную медаль на Владимирской ленте с надписью: «Не намъ, не намъ, а имени Твоему».
Дальнейшая биография Петра Андреевича Вяземского не была связана с военной службой. Он стал выдающимся русским поэтом, журналистом и историком, ближайшим другом А. С. Пушкина, дослужился до чина тайного советника, прожил долгую и интересную жизнь. Но вплоть до последнего дня – а его Вяземский встретил 86-летним старцем, в 1878 году – князь особенно гордился своим единственным «боевым крещением», которое стало поистине героическим.
«Идем, братцы, и разобьем!»: Петр Котляревский
П. С. Котляревский. Гравюра XIX в.
В 1804 г. Котляревский отличился при штурме крепости Ганжа, за что получил орден Святой Анны III степени, а вскоре – и чин майора. Год спустя Петр Степанович дрался в составе 17-го егерского полка полковника Карягина (об этом см. отдельную главу в нашей книге). А 1810-й ознаменовался двумя славными победами Котляревского: взятием персидской крепости Мигри и турецкой – Ахалкалака. Как писал русский военный историк А. А. Керсновский, «по всему Кавказу прогремело имя Котляревского».
Но самый блестящий подвиг молодого русского генерала был еще впереди. 19 октября 1812 г. произошло Асландузское сражение.
Ситуация для России на Кавказском фронте была тогда очень невыигрышной. Почти все военные силы страны были скованы боями с Наполеоном, противостоять большой, отлично вооруженной персидской армии было некому. Александр I был готов идти на любые уступки персам, лишь бы не мешали бороться с французами. И в эту тяжелую минуту именно 30-летний Котляревский проявил величайшее мужество политика и полководца, приказав двинуть на основные силы противника отряд, состоявший из гренадер Грузинского и егерей 17-го егерского полков. К солдатам Котляревский обратился по-суворовски ярко и лаконично:
– Братцы! Вам должно идти за Аракс и разбить персиян. Их на одного десять, но каждый из вас стоит десяти, и чем более врагов, тем славнее победа. Идем, братцы, и разобьем!
Русских было 2221 человек при 6 орудиях, персов – 30 тысяч при 12 орудиях и 50 фальконетах. По пути одну русскую пушку, пришедшую в негодность, пришлось бросить. «Эх, братцы, если будем хорошо драться, то и пятью орудиями побьем персиян и тогда, вернувшись, вытащим это, а если не вернемся, то оно нам и совсем не нужно», – сказал Котляревский. Унтер-офицер, бежавший из плена, предложил провести войска к той стороне лагеря, где не было артиллерии. «На пушки, братец, на пушки!» – коротко отвечал Котляревский.
Не опасавшиеся малочисленного противника, персы спали. Потому удар русских оказался неожиданным и сокрушительным. Потери русских составили всего 28 человек убитыми и 99 ранеными. По приказу Котляревского персов не щадили, поэтому они потеряли 9 тысяч убитыми. В донесении Котляревский указал, что потери противника составили только 1200 человек. «Напрасно писать 9 тысяч – не поверят», – объяснил он.
Так перестала существовать персидская армия, угрожавшая России с юга. Перестала существовать только благодаря дерзости и храбрости генерала, получившего от подчиненных заслуженное прозвище «генерал-метеор».
Остается добавить, что буквально через два месяца после асландузского триумфа отряд Котляревского блестящим штурмом овладел неприступной персидской крепостью Ленкорань, уничтожив при этом 3737 неприятелей. Во время этого боя сам Котляревский получил несколько тяжелейших ран (две пули засели у него в голове, правый глаз вытек, лицо было разрублено сабельным ударом, нога раздроблена). Назад, к основным силам, солдаты триста верст несли обожаемого командира на своих плечах…
17 ноября 1813 г. Гюлистанский мир положил конец затяжной – девятилетней – русско-персидской войне. Убедительной «точкой» в этой войне стали именно победы Котляревского. В результате боевых действий к России ото-шли Карабахское, Ширванское, Гянджинское, Шекинское, Дербентское, Кубинское, Бакинское и часть Талышского ханства.
Из-за тяжелых ран П. С. Котляревский не смог продолжать военную службу. В 1813-м герой получил чин генерал-лейтенанта, в 1826-м – генерала от инфантерии. Николай I предлагал Котляревскому возглавить армию во время новой войны с Турцией. «Уверен, что одного лишь Имени Вашего достаточно будет, чтобы воодушевить войска», – писал ему император. Но подорванное здоровье ветерана не позволило ему вернуться в строй.
Скончался герой русско-персидской войны генерал от инфантерии П. С. Котляревский в возрасте 70 лет 21 октября 1852 г. недалеко от Феодосии. Он не оставил никаких сбережений – всю свою пенсию генерал тратил на поддержку инвалидов войны.
Герой «Битвы народов»: Леонтий Коренной
Службу Леонтий начал в Кронштадтском гарнизонном батальоне, а с января 1808 г. числился в рядах в лейб-гвардии Финляндском полку. Это был опытный солдат, заслуживший за Бородино высшую награду для нижнего чина – Знак отличия Военного ордена № 16 970. В день Бородинской битвы, как сказано в описании подвига, Коренной и пятеро его сослуживцев «во все время сражения с неприятелем находились в стрелках и неоднократно обстреливали усиливающиеся его цепи, поражая сильно, и каждый шаг ознаменован мужеством и храбростью, чем, опрокинув неприятеля, предали его бегству и, выгнав его на штыках из лесу, заняли то место, которое ими несколько часов упорно было защищаемо».
В ходе Лейпцигского сражения 3-й батальон финляндцев, в котором служил Коренной, вырвался далеко вперед, был отрезан французами от основных сил и прижат к каменной стене. Почти все офицеры и солдаты полка были ранены и не могли самостоятельно перебраться через эту стену. Тогда унтер-офицер Коренной помог преодолеть препятствие командиру батальона подполковнику Жерве и, крикнув однополчанам «Не сдаваться, ребята!», вызвался прикрыть отход остальных товарищей. Вместе с ним остались несколько солдат, но в яростной схватке все они погибли. На выбранном им рубеже остался один Коренной. Расстреляв все патроны, он разил французов штыком, а когда тот сломался – прикладом. Разъяренные враги нанесли герою 18 (!) штыковых ран. Лишь после этого истекающего кровью богатыря-гвардейца удалось взять в плен.
Подвиг Леонтия Коренного. Художник П. Бабаев
О несгибаемом русском солдате вскоре узнал сам Наполеон. Он навестил пленного в госпитале и после беседы с ним приказал… вылечить и отпустить. А сам подготовил приказ по французской армии, в котором Леонтий Коренной был назван примером для подражания, образцом доблести и героизма.
После возвращения из плена Коренному были пожалованы чин подпрапорщика и уникальная серебряная медаль для ношения на шее с надписью: «За любовь к Отечеству». В родном полку он стал знаменосцем – этой чести удостаивались лучшие из лучших.
Подвиг Л. Коренного стал широко известен в России. Художник П. Бабаев посвятил ему картину, а Тульский оружейный завод даже выпустил партию револьверов, рукоятки которых были украшены гравировкой с изображением подвига бесстрашного унтера.
В 1903 г., в год столетия лейб-гвардии Финляндского полка, в Санкт-Петербурге на средства офицеров полка был установлен памятник Леонтию Коренному. В 1930-х он был снесен, но его постамент до сих пор находится в сквере у музея А. В. Суворова. А солдаты-финляндцы сложили о герое своего полка песню:
«Сегодня уже двенадцатый день, как я атакован…»: Иосиф Реут
Дальнейшая судьба Реута – судьба храброго русского офицера, не выходившего из боев и прочно связавшего карьеру с Кавказом. За доблесть во время кампании 1803 г. он был награжден чином поручика, за сражения с персами при Эчмиадзине и Эривани – орденом Святой Анны III степени. Участ-вовал в покорении Ширванского (1805) и Бакинского (1806) ханств, осаде Поти (1809), экспедиции в Имеретию (1810). За последнюю И. А. Реут был награжден 20 апреля 1812 г. орденом Святого Георгия IV степени, став 2048-м кавалером этой награды. В приказе говорилось, что Реут удостоен ордена «в воздаяние отличного мужества и храбрости, оказанных при разбитии соединенных персидских и турецких войск с 4 на 5 сентября прошедшего 1810 года, где, будучи всегда впереди, поощрял нижних чинов к действию на штыках».
…16 июля 1826 года 25-тысячная персидская армия при 24 орудиях под командованием давнего врага России – принца Аббаса-Мирзы форсировала реку Аракс и двинулась в сторону крепости Шуша. Русская армия на этом направлении могла противопоставить могучему противнику только 42-й егерский полк под командованием полковника И. А. Реута. Он принял решение оборонять Шушу до последнего.
25 июля под стенами Шуши показались передовые отряды персов. Они были уверены в том, что маленький гарнизон выбросит белый флаг, и 27 июля предложили русским сдаваться. Однако Реут отверг ультиматум. Два дня у персов ушло на то, чтобы установить вокруг крепости орудия. После ожесточенной бомбардировки Шуши персидская армия рванулась на приступ, но он был отбит с большими потерями для наступавших.
Часть стены крепости Шуши
Началась осада. Ее ход лаконично описал сам И. А. Реут в донесении генералу А. П. Ермолову: «Ваше Высокопревосходительство. Сегодня уже двенадцатый день, как я атакован, от вас не имею никакого сведения… Шах-Заде настоятельно требует сдачи крепости… Провианту у меня не так-то много… Сам шах с 40 т. стоит около Ардебиля, а здесь с Шах-Заде около Шуши регулярного и иррегулярного войска 15 т. и 14 пушек… Народ против нас весьма ожесточен своими муллами; домогаются, требуют штурма. Все готово, и лестницы поданы; стены моей крепости весьма меня в сем случае беспокоят. Впрочем, на сие есть воля Божия».
Но ни яростные артобстрелы, ни несколько попыток взять Шушу приступом не помогли персам. 5 сентября, через 49 дней осады крепости, Аббас-Мирза пришел к выводу, что Шушой ему не овладеть, и снял блокаду. Гарнизон крепости ликовал: единственный полк устоял против целой армии!..
Вскоре выяснилось, что потери осажденных были минимальными – всего 32 человека убитыми, ранеными и пропавшими без вести. Император Николай I, восхищенный доблестью героев Шуши, пожаловал 42-му егерскому полку Георгиевское знамя с надписью «За оборону Шуши против Персиян в 1826 году». Правда, сам полковник Иосиф Антонович Реут был награжден довольно скромно – орденом Святого Владимира III степени.
Впоследствии герой обороны Шуши И. А. Реут сделал достаточно яркую военно-административную карьеру и в 1841 г. был произведен в генерал-лейтенанты. Скончался И. А. Реут 9 октября 1855 г. в Тифлисе.
«Потомству в пример»: Александр Казарский
Шла русско-турецкая война. 14 мая 1829 года три русских военных корабля – фрегат «Штандарт» и бриги «Орфей» и «Меркурий» – несли патрульную службу в Черном море. Внезапно на горизонте показались паруса мощной турецкой эскадры. Командир «Штандарта» Сахновский, увидев, что силы неравны, приказал маленькому русскому отряду уходить к Севастополю. Но имевший худшие мореходные качества «Меркурий» вскоре отстал от двух других кораблей. К нему стремительно приближались быстроходные мощные «турки», два линкора – 110-пушечный «Селимие» и 74-пушечный «Реал-Бей»…
Казалось бы, устоять против них у «Меркурия» не было никаких шансов. Это был небольшой корабль, водоизмещением 445 тонн, предназначенный для патрулирования прибрежной зоны. Построенный в Севастополе в 1820 г., «Меркурий» был вооружен всего лишь 18 карронадами – гладкоствольными чугунными пушками. Экипаж брига составлял 115 моряков. Никаких боевых заслуг у корабля пока не имелось: в 1827 г. он действовал у берегов Абхазии, пресекая действия контрабандистов, а в кампанию 1828 г., в основном, конвоировал русские транспорта.
Командиру брига Александру Ивановичу Казарскому был 31 год. Он родился 16 июня 1797 г. в маленьком городке Дубровно Витебской губернии и рано связал свою судьбу с флотом. В 1814-м Казарский получил чин мичмана. Служил он на Дунайской военной флотилии и Черноморском флоте, в 1828-м, будучи командиром брига «Соперник», успешно участвовал во взятии Анапы и Варны, за что получил чин капитан-лейтенанта.
Бой русского брига «Меркурий» с двумя турецкими линкорами. Художник М. Ткаченко
Ввиду стремительно надвигавшихся на «Меркурий» турецких линкоров Казарский собрал военный совет. Он был невелик – по очереди высказывались офицеры брига: поручик корпуса штурманов Иван Петрович Прокофьев, мичман Дмитрий Петрович Притупов, лейтенант Сергей Иосифович Скарятин и лейтенант Федор Михайлович Новосильский.
– Как мы поступим? – спросил Казарский. – Разделим судьбу «Рафаила» или…
Офицеры мрачно переглянулись. Они уже знали о позорной истории, которая приключилась буквально три дня назад, 11 мая. Тогда, окруженный турецкой эскадрой, без боя сдался противнику 36-пушечный русский фрегат «Рафаил». По иронии судьбы его командиром был предыдущий командир «Меркурия» капитан 2-го ранга Стройников.
Слово взял младший по чину, поручик Прокофьев:
– Господин капитан-лейтенант, Морской устав повелевает нам драться до конца. И другого решения я не вижу. Ежели в ходе боя у нас будет сбит рангоут, появится течь или все пушки будут разбиты, предлагаю взорвать «Меркурий», сцепившись с одним из «турок»… Для этого нужно у крюйт-камеры положить заряженный пистолет, чтобы тот из нас, кто выживет, выстрелом взорвал бы бриг.
В том же духе единогласно высказались и другие. Казарский радостно оглядел сослуживцев – он не ошибся в них.
– Мы русские и мы будем драться, – подвел итог командир «Меркурия». – С Божьей помощью мы победим…
В половине третьего дня турецкие линкоры подошли на расстояние выстрела к русскому бригу. Осколки ядер начали попадать в паруса и такелаж. Чтобы ободрить матросов, Казарский произнес:
– Ничего, пускай пугают. Это они нам «Георгия» везут…
Первым на бриг устремился «Селимие». Он попытался зайти «Меркурию» с кормы, но русский корабль искусно уклонился и сам дал залп правым бортом по противнику.
Но тут к левому борту «Меркурия» подошел «Реал-Бей». Две тени огромных линкоров нависли над маленьким бригом слева и справа. С «Селимие» турки закричали по-русски: «Сдавайся, убирай паруса!» Ответом было общее «Ура!» команды «Меркурия» и дружный залп из всех пушек и ружей…
Три с половиной часа длился этот беспримерный поединок. Зажатый между двумя линкорами, бриг вел меткий огонь по такелажу «турок» и постоянно маневрировал, не давая противнику прицелиться. В начале шестого вечера выстрел канонира Ивана Лисенко повредил на «Селимие» грот-марс-рею, и турецкий линкор отстал для ремонта. А через полчаса еще один удачный залп русских артиллеристов повредил «Реал-Бей». Оба «турка» беспомощно легли в дрейф, в то время как русские моряки вышли из боя победителями!..
В ходе сражения экипаж «Меркурия» потерял 4 человека убитыми и 6 ранеными, причем командир был контужен в голову. На самом бриге насчитали 22 пробоины в корпусе, 133 в парусах, 16 повреждений в рангоуте и 148 в такелаже. Но, к счастью, ни одно из повреждений не было серьезным и не привело к потере корабля.
В ходе этого боя о. Василий проявил себя настоящим героем. С самого начала сражения он находился в первых рядах своего полка, исповедовал и причащал Св. Тайнами умирающих. В один из таких моментов священник был тяжело ранен в левую щеку ядром, но, несмотря на потерю крови, не оставил рядов. Вскоре о. Василию пулей оторвало мизинец, вторая пуля ранила его в ногу. Только после этого обессилевший от ран служитель церкви оставил поле сражения.
18 августа 1812 г. командир 24-й пехотной дивизии генерал-майор П. Г. Лихачев обратился к обер-священнику армии и флота протоиерею И. С. Державину с просьбой о достойном награждении отца Василия за проявленное мужество в бою под Витебском: «Во вверенной мне дивизии 19-го егерского полка священник Василий Васильковский во время бывшего 15 июля 1812 г. близ г. Витебска сражения по искреннему его усердию находился при начале оного впереди с крестом, благословил полк, потом в самом жарком огне, поощряя всех на побеждение неприятеля, и исповедовал тяжело раненных, где от рикошета ядра землею в левую щеку получил рану, но и с оною находился еще в сражении, пока вторично получил в крест, бывший у него на груди, удар пулею и от оной сильную в грудь контузию; я долгом поставляю о таковой отличности священника Васильковского сообщить Вашему высокопреподобию и просить покорнейше за ревность его к вере и пользе Монаршей о исходатайствовании пристойного награждения, которого он по всей справедливости заслуживает». Наградой отважному пастырю стала камилавка – головной убор «белого» духовенства.
Второй свой подвиг о. Василий совершил уже в октябре, во время преследования отступающих французов. В ходе Малоярославского сражения 12 октября 1812 г., по свидетельству генерала Д. С. Дохтурова, о. Василий «шел впереди полка с святым крестом и примером своего мужества поощрял воинов к поражению неприятеля, при чем он получил рану пулею в голову; сверх того отличился он подобным же поступком в сражении при г. Витебске».
Подвиги священника были настолько значительны, что М. И. Кутузов доложил о них императору Александру I. А тот распорядился наградить о. Василия боевым орденом Святого Георгия IV степени. Это был первый случай, когда учрежденной в 1769 г. высокой награды было удостоено духовное лицо. 17 марта 1813 г. орден был вручен отцу Василию.
В течение XIX столетия военным священникам орден Св. Г еоргия был вручен еще 3 раза. А всего в 1813–1916 гг. этой награды за заслуги на поле боя были удостоены 18 русских священно-служителей.
Дата смерти священника-героя в точности не известна. По одним данным, он умер от ран 24 ноября 1813 г., по другим – «во время похода во Францию», т. е. в 1814 г. А кипарисовый крест первого священника – Георгиевского кавалера еще долгое время хранился в походной церкви 19-го егерского, а затем – сформированного на его основе 109-го пехотного Волжского полка. В нижней части этого креста была закреплена французская пуля и сделана надпись: «Ранен в сражении 15 июля 1812 года при г. Витебске с отбитием мизинца священнику Василию Васильковскому».
«Был Бородинский день, день жаркий, боевой…»: Петр Вяземский
26 августа 1812 г.
День Бородинского сражения – один из славнейших дней русского оружия. Но за этой фразой стоят десятки, сотни конкретных подвигов, совершенных русскими офицерами и солдатами. Один из таких подвигов совершил герой этой главы – человек, совершенно не военный по складу ума и характера…Князь Петр Андреевич Вяземский происходил из древнего и знатного русского рода – в 25-м колене он являлся потомком Рюрика. Петр родился в Москве 12 июля 1792 г. в семье генерал-поручика князя Андрея Ивановича Вяземского и его жены, княгини Евгении Ивановны (урожденной Дженни О’Рейлли, ирландки по национальности). Семья была образованной и высококультурной – среди близких знакомых Вяземских были знаменитые писатели Н. М. Карамзин, И. И. Дмитриев, В. Л. Пушкин, В. А. Жуковский… Неудивительно, что молодой князь начал пробовать перо уже в 10-летнем возрасте, а в 16 лет дебютировал стихотворением «Послание к… в деревню» в журнале «Вестник Европы». К 1812 г. 20-летний Вяземский был известен на всю Москву как автор популярных эпиграмм, один из самых модных молодых людей, любитель весело провести время и азартный карточный игрок.
Никто не заставлял этого знатного и богатого юношу идти в армию. У Вяземского были и вполне объективные причины не воевать – у него с рождения было очень плохое зрение. К тому же князь только что женился и его жена ждала ребенка. Но вторжение Наполеона в Россию перевернуло мир молодого аристократа. Не слушая знакомых, которые хором отговаривали его от необдуманного шага, Вяземский решительно записался в народное ополчение и в чине поручика поступил в 1-й Конный казачий полк, который формировал на свои средства московский аристократ граф М. А. Дмитриев-Мамонов.
В боевых действиях эта воинская часть участия так и не приняла – в ней числились всего лишь 59 офицеров и немногим более сотни рядовых. Но отсиживаться в тылу в бедственный для Отечества час Вяземский не желал и накануне Бородинского сражения получил место адъютанта генерала от инфантерии М. А. Милорадовича. Боевое крещение новоиспеченного поручика пришлось на день Бородина – 26 августа.
Всю первую половину дня Вяземский сопровождал своего начальника по полю боя, передавая войскам его распоряжения. Это было нелегким делом – Милорадович отличался отчаянной храбростью, появлялся в самых опасных местах и ни минуты не сидел на месте. В один из таких моментов Вяземский попросту потерял генерала из виду. Он оказался в расположении 23-й пехотной дивизии, которая перестраивалась в каре, готовясь к атаке, и неожиданно встретил своего знакомого по московским светским гостиным – командира дивизии, генерал-майора Алексея Николаевича Бахметева 3-го.
О дальнейшем рассказал сам П. А. Вяземский в очерке «Воспоминание о 1812 годе» (1869):
«Милорадович вел в дело дивизию Алексея Николаевича Бахметева, находившуюся под его командою. Под Бахметевым была убита лошадь. Он сел на другую. Спустя несколько времени ядро раздробило ногу ему. Мы остановились. Ядро, упав на землю, зашипело, завертелось, взвилось и разорвало мою лошадь. Я остался при Бахметеве. С трудом уложили мы его на мой плащ и с несколькими рядовыми понесли его подалее от огня. Но и тут, путем, сопровождали нас ядра, которые падали направо и налево, пред нами и позади нас. Жестоко страдая от раны, генерал изъявлял желание, чтобы меткое ядро окончательно добило его. Но мы благополучно донесли его до места перевязки».
В пересказе подвиг выглядит довольно-таки скромно. Но представим себе, каково было 20-летнему князю, до этого в жизни не слышавшему даже пистолетного выстрела, под пушечным огнем выносить с поля боя раненого генерала!..
И неудивительно, что за спасение А. Н. Бахметева Милорадович представил поручика князя П. А. Вяземского к одной из почетнейших боевых наград России – ордену Святого Владимира IV степени с бантом. М. И. Кутузов утвердил это представление, о чем Милорадович сообщил Вяземскому 12 ноября 1812 г. Впоследствии князь получил также памятную медаль на Владимирской ленте с надписью: «Не намъ, не намъ, а имени Твоему».
Дальнейшая биография Петра Андреевича Вяземского не была связана с военной службой. Он стал выдающимся русским поэтом, журналистом и историком, ближайшим другом А. С. Пушкина, дослужился до чина тайного советника, прожил долгую и интересную жизнь. Но вплоть до последнего дня – а его Вяземский встретил 86-летним старцем, в 1878 году – князь особенно гордился своим единственным «боевым крещением», которое стало поистине героическим.
«Идем, братцы, и разобьем!»: Петр Котляревский
19 октября 1812 г.
Когда 12 июня 1782 г. в селе Ольховатка Харьковской губернии в семье местного священника родился сын Петр, ничто не намекало на то, что он станет прославленным полководцем, одним из храбрейших русских генералов. Карьера военного нашла его сама, нашла благодаря… снежной буре. В зимнюю метельную ночь 10-летний Петя звонил в колокола сельского храма, чтобы странники не сбились с пути в завьюженной степи. Этот звон, как выяснилось, спас жизнь подполковника И. П. Лазарева, направлявшегося на Кавказ. А тот решил отблагодарить своего спасителя и через год, вызвав мальчика в Моздок, записал его рядовым на военную службу. Еще через четыре года 15-летний сержант Котляревский уже принял участие в штурме Дербента. Лазарев не забывал оказывать своему протеже поддержку и в дальнейшем – в 1799-м Котляревский в чине подпоручика состоял при нем адъютантом.В 1804 г. Котляревский отличился при штурме крепости Ганжа, за что получил орден Святой Анны III степени, а вскоре – и чин майора. Год спустя Петр Степанович дрался в составе 17-го егерского полка полковника Карягина (об этом см. отдельную главу в нашей книге). А 1810-й ознаменовался двумя славными победами Котляревского: взятием персидской крепости Мигри и турецкой – Ахалкалака. Как писал русский военный историк А. А. Керсновский, «по всему Кавказу прогремело имя Котляревского».
Но самый блестящий подвиг молодого русского генерала был еще впереди. 19 октября 1812 г. произошло Асландузское сражение.
Ситуация для России на Кавказском фронте была тогда очень невыигрышной. Почти все военные силы страны были скованы боями с Наполеоном, противостоять большой, отлично вооруженной персидской армии было некому. Александр I был готов идти на любые уступки персам, лишь бы не мешали бороться с французами. И в эту тяжелую минуту именно 30-летний Котляревский проявил величайшее мужество политика и полководца, приказав двинуть на основные силы противника отряд, состоявший из гренадер Грузинского и егерей 17-го егерского полков. К солдатам Котляревский обратился по-суворовски ярко и лаконично:
– Братцы! Вам должно идти за Аракс и разбить персиян. Их на одного десять, но каждый из вас стоит десяти, и чем более врагов, тем славнее победа. Идем, братцы, и разобьем!
Русских было 2221 человек при 6 орудиях, персов – 30 тысяч при 12 орудиях и 50 фальконетах. По пути одну русскую пушку, пришедшую в негодность, пришлось бросить. «Эх, братцы, если будем хорошо драться, то и пятью орудиями побьем персиян и тогда, вернувшись, вытащим это, а если не вернемся, то оно нам и совсем не нужно», – сказал Котляревский. Унтер-офицер, бежавший из плена, предложил провести войска к той стороне лагеря, где не было артиллерии. «На пушки, братец, на пушки!» – коротко отвечал Котляревский.
Не опасавшиеся малочисленного противника, персы спали. Потому удар русских оказался неожиданным и сокрушительным. Потери русских составили всего 28 человек убитыми и 99 ранеными. По приказу Котляревского персов не щадили, поэтому они потеряли 9 тысяч убитыми. В донесении Котляревский указал, что потери противника составили только 1200 человек. «Напрасно писать 9 тысяч – не поверят», – объяснил он.
Так перестала существовать персидская армия, угрожавшая России с юга. Перестала существовать только благодаря дерзости и храбрости генерала, получившего от подчиненных заслуженное прозвище «генерал-метеор».
Остается добавить, что буквально через два месяца после асландузского триумфа отряд Котляревского блестящим штурмом овладел неприступной персидской крепостью Ленкорань, уничтожив при этом 3737 неприятелей. Во время этого боя сам Котляревский получил несколько тяжелейших ран (две пули засели у него в голове, правый глаз вытек, лицо было разрублено сабельным ударом, нога раздроблена). Назад, к основным силам, солдаты триста верст несли обожаемого командира на своих плечах…
17 ноября 1813 г. Гюлистанский мир положил конец затяжной – девятилетней – русско-персидской войне. Убедительной «точкой» в этой войне стали именно победы Котляревского. В результате боевых действий к России ото-шли Карабахское, Ширванское, Гянджинское, Шекинское, Дербентское, Кубинское, Бакинское и часть Талышского ханства.
Из-за тяжелых ран П. С. Котляревский не смог продолжать военную службу. В 1813-м герой получил чин генерал-лейтенанта, в 1826-м – генерала от инфантерии. Николай I предлагал Котляревскому возглавить армию во время новой войны с Турцией. «Уверен, что одного лишь Имени Вашего достаточно будет, чтобы воодушевить войска», – писал ему император. Но подорванное здоровье ветерана не позволило ему вернуться в строй.
Скончался герой русско-персидской войны генерал от инфантерии П. С. Котляревский в возрасте 70 лет 21 октября 1852 г. недалеко от Феодосии. Он не оставил никаких сбережений – всю свою пенсию генерал тратил на поддержку инвалидов войны.
Герой «Битвы народов»: Леонтий Коренной
4 октября 1813 г.
В Русской императорской армии солдат-героев, ставших легендами, можно было перечислить по пальцам. В это число неизменно входил и Леонтий Коренной, обессмертивший свое имя в день «Битвы народов» – сражения под Лейпцигом 4 октября 1813 года. Более того – это был единственный русский солдат, кому в столице империи, Санкт-Петербурге, был воздвигнут персональный памятник.Службу Леонтий начал в Кронштадтском гарнизонном батальоне, а с января 1808 г. числился в рядах в лейб-гвардии Финляндском полку. Это был опытный солдат, заслуживший за Бородино высшую награду для нижнего чина – Знак отличия Военного ордена № 16 970. В день Бородинской битвы, как сказано в описании подвига, Коренной и пятеро его сослуживцев «во все время сражения с неприятелем находились в стрелках и неоднократно обстреливали усиливающиеся его цепи, поражая сильно, и каждый шаг ознаменован мужеством и храбростью, чем, опрокинув неприятеля, предали его бегству и, выгнав его на штыках из лесу, заняли то место, которое ими несколько часов упорно было защищаемо».
В ходе Лейпцигского сражения 3-й батальон финляндцев, в котором служил Коренной, вырвался далеко вперед, был отрезан французами от основных сил и прижат к каменной стене. Почти все офицеры и солдаты полка были ранены и не могли самостоятельно перебраться через эту стену. Тогда унтер-офицер Коренной помог преодолеть препятствие командиру батальона подполковнику Жерве и, крикнув однополчанам «Не сдаваться, ребята!», вызвался прикрыть отход остальных товарищей. Вместе с ним остались несколько солдат, но в яростной схватке все они погибли. На выбранном им рубеже остался один Коренной. Расстреляв все патроны, он разил французов штыком, а когда тот сломался – прикладом. Разъяренные враги нанесли герою 18 (!) штыковых ран. Лишь после этого истекающего кровью богатыря-гвардейца удалось взять в плен.
О несгибаемом русском солдате вскоре узнал сам Наполеон. Он навестил пленного в госпитале и после беседы с ним приказал… вылечить и отпустить. А сам подготовил приказ по французской армии, в котором Леонтий Коренной был назван примером для подражания, образцом доблести и героизма.
После возвращения из плена Коренному были пожалованы чин подпрапорщика и уникальная серебряная медаль для ношения на шее с надписью: «За любовь к Отечеству». В родном полку он стал знаменосцем – этой чести удостаивались лучшие из лучших.
Подвиг Л. Коренного стал широко известен в России. Художник П. Бабаев посвятил ему картину, а Тульский оружейный завод даже выпустил партию револьверов, рукоятки которых были украшены гравировкой с изображением подвига бесстрашного унтера.
В 1903 г., в год столетия лейб-гвардии Финляндского полка, в Санкт-Петербурге на средства офицеров полка был установлен памятник Леонтию Коренному. В 1930-х он был снесен, но его постамент до сих пор находится в сквере у музея А. В. Суворова. А солдаты-финляндцы сложили о герое своего полка песню:
Мы помним дядю Коренного,
Он в нашей памяти живет,
Бывало, на врага какого
В штыки с ребятами пойдет,
Тогда булат зашевелится,
Бой рукопашный закипит,
Ручьем кровь вражья заструится —
А Коренной вперед валит…
«Сегодня уже двенадцатый день, как я атакован…»: Иосиф Реут
27 июля – 5 сентября 1826 г.
Герой Кавказской войны Иосиф Антонович Реут родился в Брестском воеводстве Речи Посполитой в 1786 г. (девять лет спустя эти земли вошли в Российскую империю в составе Гродненской губернии, ныне – Гродненская область Беларуси). Военную службу он начал 9 марта 1801 г., когда поступил юнкером в 9-й (впоследствии 42-й) егерский полк. В 16-летнем возрасте был произведен в подпоручики.Дальнейшая судьба Реута – судьба храброго русского офицера, не выходившего из боев и прочно связавшего карьеру с Кавказом. За доблесть во время кампании 1803 г. он был награжден чином поручика, за сражения с персами при Эчмиадзине и Эривани – орденом Святой Анны III степени. Участ-вовал в покорении Ширванского (1805) и Бакинского (1806) ханств, осаде Поти (1809), экспедиции в Имеретию (1810). За последнюю И. А. Реут был награжден 20 апреля 1812 г. орденом Святого Георгия IV степени, став 2048-м кавалером этой награды. В приказе говорилось, что Реут удостоен ордена «в воздаяние отличного мужества и храбрости, оказанных при разбитии соединенных персидских и турецких войск с 4 на 5 сентября прошедшего 1810 года, где, будучи всегда впереди, поощрял нижних чинов к действию на штыках».
…16 июля 1826 года 25-тысячная персидская армия при 24 орудиях под командованием давнего врага России – принца Аббаса-Мирзы форсировала реку Аракс и двинулась в сторону крепости Шуша. Русская армия на этом направлении могла противопоставить могучему противнику только 42-й егерский полк под командованием полковника И. А. Реута. Он принял решение оборонять Шушу до последнего.
25 июля под стенами Шуши показались передовые отряды персов. Они были уверены в том, что маленький гарнизон выбросит белый флаг, и 27 июля предложили русским сдаваться. Однако Реут отверг ультиматум. Два дня у персов ушло на то, чтобы установить вокруг крепости орудия. После ожесточенной бомбардировки Шуши персидская армия рванулась на приступ, но он был отбит с большими потерями для наступавших.
Началась осада. Ее ход лаконично описал сам И. А. Реут в донесении генералу А. П. Ермолову: «Ваше Высокопревосходительство. Сегодня уже двенадцатый день, как я атакован, от вас не имею никакого сведения… Шах-Заде настоятельно требует сдачи крепости… Провианту у меня не так-то много… Сам шах с 40 т. стоит около Ардебиля, а здесь с Шах-Заде около Шуши регулярного и иррегулярного войска 15 т. и 14 пушек… Народ против нас весьма ожесточен своими муллами; домогаются, требуют штурма. Все готово, и лестницы поданы; стены моей крепости весьма меня в сем случае беспокоят. Впрочем, на сие есть воля Божия».
Но ни яростные артобстрелы, ни несколько попыток взять Шушу приступом не помогли персам. 5 сентября, через 49 дней осады крепости, Аббас-Мирза пришел к выводу, что Шушой ему не овладеть, и снял блокаду. Гарнизон крепости ликовал: единственный полк устоял против целой армии!..
Вскоре выяснилось, что потери осажденных были минимальными – всего 32 человека убитыми, ранеными и пропавшими без вести. Император Николай I, восхищенный доблестью героев Шуши, пожаловал 42-му егерскому полку Георгиевское знамя с надписью «За оборону Шуши против Персиян в 1826 году». Правда, сам полковник Иосиф Антонович Реут был награжден довольно скромно – орденом Святого Владимира III степени.
Впоследствии герой обороны Шуши И. А. Реут сделал достаточно яркую военно-административную карьеру и в 1841 г. был произведен в генерал-лейтенанты. Скончался И. А. Реут 9 октября 1855 г. в Тифлисе.
«Потомству в пример»: Александр Казарский
14 мая 1829 г.
Эта дата – 14 мая 1829 года – золотыми буквами вписана не только в историю русского флота, но и в русскую историю вообще. Это – праздник доблести, верности долгу, мужества, который достоин быть внесен в календарь России и отмечаться во всенародном масштабе…Шла русско-турецкая война. 14 мая 1829 года три русских военных корабля – фрегат «Штандарт» и бриги «Орфей» и «Меркурий» – несли патрульную службу в Черном море. Внезапно на горизонте показались паруса мощной турецкой эскадры. Командир «Штандарта» Сахновский, увидев, что силы неравны, приказал маленькому русскому отряду уходить к Севастополю. Но имевший худшие мореходные качества «Меркурий» вскоре отстал от двух других кораблей. К нему стремительно приближались быстроходные мощные «турки», два линкора – 110-пушечный «Селимие» и 74-пушечный «Реал-Бей»…
Казалось бы, устоять против них у «Меркурия» не было никаких шансов. Это был небольшой корабль, водоизмещением 445 тонн, предназначенный для патрулирования прибрежной зоны. Построенный в Севастополе в 1820 г., «Меркурий» был вооружен всего лишь 18 карронадами – гладкоствольными чугунными пушками. Экипаж брига составлял 115 моряков. Никаких боевых заслуг у корабля пока не имелось: в 1827 г. он действовал у берегов Абхазии, пресекая действия контрабандистов, а в кампанию 1828 г., в основном, конвоировал русские транспорта.
Командиру брига Александру Ивановичу Казарскому был 31 год. Он родился 16 июня 1797 г. в маленьком городке Дубровно Витебской губернии и рано связал свою судьбу с флотом. В 1814-м Казарский получил чин мичмана. Служил он на Дунайской военной флотилии и Черноморском флоте, в 1828-м, будучи командиром брига «Соперник», успешно участвовал во взятии Анапы и Варны, за что получил чин капитан-лейтенанта.
Ввиду стремительно надвигавшихся на «Меркурий» турецких линкоров Казарский собрал военный совет. Он был невелик – по очереди высказывались офицеры брига: поручик корпуса штурманов Иван Петрович Прокофьев, мичман Дмитрий Петрович Притупов, лейтенант Сергей Иосифович Скарятин и лейтенант Федор Михайлович Новосильский.
– Как мы поступим? – спросил Казарский. – Разделим судьбу «Рафаила» или…
Офицеры мрачно переглянулись. Они уже знали о позорной истории, которая приключилась буквально три дня назад, 11 мая. Тогда, окруженный турецкой эскадрой, без боя сдался противнику 36-пушечный русский фрегат «Рафаил». По иронии судьбы его командиром был предыдущий командир «Меркурия» капитан 2-го ранга Стройников.
Слово взял младший по чину, поручик Прокофьев:
– Господин капитан-лейтенант, Морской устав повелевает нам драться до конца. И другого решения я не вижу. Ежели в ходе боя у нас будет сбит рангоут, появится течь или все пушки будут разбиты, предлагаю взорвать «Меркурий», сцепившись с одним из «турок»… Для этого нужно у крюйт-камеры положить заряженный пистолет, чтобы тот из нас, кто выживет, выстрелом взорвал бы бриг.
В том же духе единогласно высказались и другие. Казарский радостно оглядел сослуживцев – он не ошибся в них.
– Мы русские и мы будем драться, – подвел итог командир «Меркурия». – С Божьей помощью мы победим…
В половине третьего дня турецкие линкоры подошли на расстояние выстрела к русскому бригу. Осколки ядер начали попадать в паруса и такелаж. Чтобы ободрить матросов, Казарский произнес:
– Ничего, пускай пугают. Это они нам «Георгия» везут…
Первым на бриг устремился «Селимие». Он попытался зайти «Меркурию» с кормы, но русский корабль искусно уклонился и сам дал залп правым бортом по противнику.
Но тут к левому борту «Меркурия» подошел «Реал-Бей». Две тени огромных линкоров нависли над маленьким бригом слева и справа. С «Селимие» турки закричали по-русски: «Сдавайся, убирай паруса!» Ответом было общее «Ура!» команды «Меркурия» и дружный залп из всех пушек и ружей…
Три с половиной часа длился этот беспримерный поединок. Зажатый между двумя линкорами, бриг вел меткий огонь по такелажу «турок» и постоянно маневрировал, не давая противнику прицелиться. В начале шестого вечера выстрел канонира Ивана Лисенко повредил на «Селимие» грот-марс-рею, и турецкий линкор отстал для ремонта. А через полчаса еще один удачный залп русских артиллеристов повредил «Реал-Бей». Оба «турка» беспомощно легли в дрейф, в то время как русские моряки вышли из боя победителями!..
В ходе сражения экипаж «Меркурия» потерял 4 человека убитыми и 6 ранеными, причем командир был контужен в голову. На самом бриге насчитали 22 пробоины в корпусе, 133 в парусах, 16 повреждений в рангоуте и 148 в такелаже. Но, к счастью, ни одно из повреждений не было серьезным и не привело к потере корабля.