А на осеннем цзяне уже рождаются чешуйные латы.

У другого поэта по этому поводу читаем:

Стоит подуть слабому ветру, как тысячам кораблей беда.

Мадан - гора, сильно вдавшаяся в Янцзы и представляющая серьезную
угрозу кораблям, тем более, что около нее находятся наиболее опасные
пенящиеся водовороты. Суеверные корабельщики построили на горе храм, в
котором приносятся жертвы духу горы, покровителю страждущих.
в. Западный Цинь - древнее, и потому литературное обозначение части
западного Китая (Шааньси).
г. Небесные врата - горы, сжимающие Янцзы.
д. Здесь, по-видимому, несколько проясняется доселе непонятная причина,
вызвавшая описание переправы Хэнцзян. Ли Бо сам был здесь в своих скитаниях
по озерам и рекам. Очень возможно, что эта простая сценка, не содержащая
никаких признаков поэзии, должна быть понята иносказательно. Комментатор
делает догадку, что Ли Бо намекает на бурные теснины придворной жизни, -
своего рода Сциллу и Харибду, - из которых он только что вырвался на волю.
Таким образом, и подводные камни, и грозные водовороты, и весь ужас
переправы, хорошо известные литературному миру тогдашнего Китая, создавали
весьма смелое и яркое сравнение, которое для всякого иного читателя стало
уже, конечно, неживым и лишь вяло восстановляемым в примечаниях.
е. В этой заключительной строфе дело выясняется окончательно. Начальник
советует поэту не переходить стремительных и опасных теснин, а уйти домой,
как ушел от тягот чиновничьей, официальной жизни знаменитый поэт Тао Цянь
(IV-V в. нашей эры), написавший известную с тех пор каждому образованному
китайцу поэму в прозе: "Уйду прочь, домой!" Поставив в конце шестой строфы
эту всем знакомую и богатую яркими сопоставлениями фразу, Ли Бо окончательно
придает всему стихотворению характер притчи, которая особенно энергична в
последней строфе, где в мутной луне нетрудно узнать омраченного невероятной
страстью своей к фаворитке государя; в тумане - общую растерянность, за
которой не видно надвигающейся грозы; в китах - алчных чиновников,
вызывающих волны народного гнева, которые идут крушить все, сотрясти даже
горные твердыни - само государство и т. д. При этих порядках что-либо делать
- безумие. Надо уйти в незаметную жизнь, полную лишь для себя.
Древняя поговорка: если вокруг луны мутные полосы - быть ветру.
- Второй стих - парафраз старой поэмы "Море", написанной высоким
одописным стилем в ярких, гиперболических красках и причудливых выражениях.
Эта ода входила в "Сборник литературы" Сяо Туна (VI в. нашей эры) и поэтому
была всем известна. В этой оде читаем: "А рыбы - так вот кит (цин), лежащий
поперек моря, что гора. Двинется - обломит высокие скалы; прижмет огромную
волну, съест гигантскую черепаху, проглотит корабль, величиной с дракона.
Вдохнет - и волны неподвижны; выдохнет - и сотни рек текут вспять".
"Три горы" - название гор у одной из переправ через Янцзыцзян.
Критики относят эти четверостишия к высшим типам подобных форм
творчества, как вызывающие "откатные и перекатные" впечатления, все
возвращающуюся и возвращающуюся мысль.


Осенняя заводь

(С пропуском строф, написанных иным размером).

г. "Парчево-горбатая птица", по описаниям древних китайских географов,
обладает зеленым и желтым опереньем, выглядит словно опущенная кисть. Она
водится как раз в этих местах.
"Горная курочка" обладает чудесным опереньем и целыми днями любуется
собой в воде. Затем, у нее иногда глаза застилает туман, и она тонет. Таково
ее описание в тех же источниках.
д. Обезьяний вой наводит тоску, ускоряет старость.
ж. Шаньсянь, Чанша - моя родина, мои излюбленные места.
з. О пьяном Шань Цзяне верхом на коне сказано в примечаниях к
стихотворению 4, б.
Древний человек Нин Ци (VII в. до начала нашей эры) пас вола и пел:

Южные горы скалисты,
Белые камни сверкают...

В жизни своей не видать царя Яо, Шуню царство
отдавшего.
Шапку свою я обрежу, одежду скрою до колен...
Долгая ночь темна, темна... Скоро ли, скоро ли день?

Удельный князь Хуань услышал из своего экипажа эту песнь и возвеличил
Нин Ци, сделав его своим министром. Нин Ци, по его мнению, понимал идею
истории, хотя сам князь отнюдь не держался идеалов Яо и Шуня, отдававших
престол достойнейшему.
и. Гора Шуи цзюй, "Водяной Постав", причудливой формы.
"Живого чужим", т. е. паразита-плюща.
м. Ложэнь - один из утесов, торчащих из вод Янцзы.
"Птичьи пути" - недоступные людям горные тропы.
"Рыбьи Мосты" - название города.
о. "Простая", т. е. бесцветная, как только что вымытые шелковые нити.
"Лин" - водяной каштан.
Свидания молодых людей с девушками на юге допускались значительно
свободнее, чем на пуританском севере, где был в силе ригоризм проповеди
Конфуция. Поэтому в старое время на юге обычай разрешал молодым людям
принимать участие в собирании водяных каштанов вместе с девушками.
п. По-видимому, здесь дело идет о добывании и выплавке горной руды.
Есть и другие мнения, предполагающие, одни - добывание пилюли бессмертия
подвижниками, у Осенней Заводи спасающимися, другие - рыбачьи огни. Однако
гипербола была бы слишком явна в таком случае и неприятна.
р. "Выражение "Три тысячи сажен", - пишет критик, - у людей,
распинающихся за форму и приклеившихся к следам вещей, возбуждает
недоумение. На самом же деле это просто поэтическая свободная фантазия,
крайняя изобразительность. Читателю не следует, как говорит Мын-цзы (IV в.
до начала нашей эры), "из-за буквы портить выражение и из-за выражения - всю
мысль". Я уже не говорю, - продолжает критик, - о том, что второй стих дает
видеть всю мысль целиком".
Другой критик говорит, что число "три тысячи" надо понимать, как
круглое число и принятую традицией гиперболу (напр., как "три тысячи"
учеников Конфуция).
Европейской поэтической критике доступно, кажется, более простое
объяснение этой гиперболы. Поэт смотрится в заводь, чуть тревожимую зыбью, и
лицо его расплывается бесконечными кругами, создавая из бороды клуб белых
неизмеримых нитей. Так, но крайней мере, пишущий эти строки понимал это
место до прочтения туземной критики; так понимает и посейчас.
Эта строфа воспроизводится во всех учебных изданиях и считается одним
из шедевров поэта. "Первый стих, - говорит один из комментаторов, - очень
странный и причудливый, а остальные: что ни слово, то очарованием. Это по
плечу только мастеру... А с читателями, выискивающими строфы и
вытаскивающими со всех сторон по фразе, - разве можно об этих вещах
говорить?"


2 СТИХОТВОРЕНИЯ {*}

Осенние думы

У дерева Яньчжи желтые падают листья,
Приду, погляжу - сама поднимусь на башню.
Над морем далеким лазурные тучи прорвались,
От хана-шаньюя осенние краски идут.
Войска кочевые в песчаной границе скопились,
А ханьский посол вернулся из Яшмы-Заставы.
Ушедший в поход, не знаю, когда он вернется,
Напрасно грущу, что цветок орхидеи завянет.


Провожаю друга

Зеленые горы торчат над северной частью,
А белые воды кружат возле восточных стен.
На этой земле мы как только с тобою
простимся,
Пырей-сирота ты - за тысячи верст.
Плывущие тучи - вот твои мысли бродят.
Вечернее солнце - вот тебе друга душа,
Махнешь мне рукою - отсюда сейчас уйдешь ты,
И грустно, протяжно заржет разлученный конь.

{* Воспроизводится по изданию: Позия эпохи Тан. М.: Худ. лит-ра, 1987.
Сост., вступ. статья Л. 3. Эйдлина. - Прим. ред.}


Приложение {*}

Перевод В. М. Алексеевым
стихотворений Ли Бо
"Песня Цзы-Е, жены в уделе У"
и "Прохожу по мосту-плотине в Сяпи
и думаю о Чжан Цзы-фане" с парафразом

{* Воспроизводится по изданию: В. М. Алексеев. Китайская литература.
М.: Наука, 1978.- Прим. ред.}

Песня Цзы-Е, жены в уделе У

В столице Чанъане месяца ломтик один,
а в тысячах семей вокруг стуки вальков
по белью.
Осенние вихри дуют здесь, не прерываясь.
Все это к Заставе Яшмовой чувство одно.
5 Когда день настанет, чтоб варваров угомонили?
Мой милый закончит тогда свой далекий поход.


Введение. В китайской поэзии классического типа (ши) нет ни намека на
страстную любовь, составляющую основную тему всех других поэзии. Но есть,
так сказать, строгая любовь мужа к жене и жены к мужу, выражающаяся в тоске
по отсутствующему супругу, по временно нарушенной, но крепкой и незыблемой
связи.

Автор. Ли Бо (Тай-бо, 701-762) - знаменитейший китайский поэт всех
времен, разделяющий славу свою с другом и современником Ду Фу. Дарованиями
он отличался с самого раннего детства, нрава был пылкого, порывистого,
свободного, не желающего ничем себя стеснять и ни с кем считаться. Десяти
лет от роду он уже умел писать стихи и свободно владел литературным стилем.
Увидав его стихи, один современный поэт был ими потрясен и воскликнул: "Этот
малый - талант Божьей милостью, исключительный, недюжинный, особенный. Пусть
еще подучится, и его можно будет сравнить даже с Сыма Сян-жу!" Он подобрал
себе компанию таких же, как он, бесшабашных поэтов и назвал ее так: "Шесть
бесшабашных людей, собравшихся на Роднике в бамбуках". В это время
знаменитый поэт современности Хэ Чжи-чжан, познакомившись с его творчеством,
от изумления даже вздохнул: "Ты бессмертный какой-то гений, с небес в
наказанье на землю поверженный". Император назначил его в Академию стилистов
(Ханьлинь) и очень его чтил.
Во время смуты VIII в. Ли Бо по своему политическому безразличию
примкнул к претенденту и подлежал казни, от которой еле спасся. Отдавшись
пьяному бродяжничеству, он воспел его в стихах, до сих пор возбуждающих в
ком угодно восхищение и изумление. Говорят, что он утонул, норовя в пьяном
виде схватить в объятия диск луны, отраженный в волне.
Есть полное собрание стихотворений и прозы Ли Бо в 20 книгах, которые в
Китае можно достать в любом книжном магазине, с примечаниями к
стихотворениям и различными статьями. В европейской литературе Ли Бо
переводился чаще других поэтов на все главные языки (в том числе и на
русский), но полного собрания сочинений в переводе доселе не появлялось, и
эту очередную задачу можно и должно выполнить. На японском языке Ли Бо
издавался очень много раз, и ему посвящена целая большая литература.
Его поэзия обладает необыкновенной силой кисти, непосредственностью
вдохновения, безудержным размахом и столь живым укладом условного,
старинного языка, что действительно можно от изумления растеряться. Каждая
антология заполнена его стихотворениями, однако некоторые антологисты отдают
предпочтение более академическому и глубокому, вдумчивому и серьезному Ду
Фу.

Заглавие. Цзы-е - слагательница песен в уделе и затем царстве У (III в.
н. э.). Ли Бо очень часто (как, впрочем, и другие поэты) любит брать темы из
так называемого "кладезя музыки" (юэфу), образованного в II в. н. э. как
учреждение - палата для собирания народных песен и для переложения их на
музыку. Есть много трактатов об этой "музыкальной палате", из которых
некоторые прилежно весь дошедший до нас материал кодифицировали и
комментировали. К этому материалу придется в дальнейшем возвращаться очень
часто.

Примечания.

(1) Чанъань (Вечный мир) - имя древней столицы вообще и династийной
танской в частности. Часто служит поэтам темой пышных описаний.
(2) Китайцы стирали тогда свою одежду без мыла и колотили (как и
посейчас) вальком у воды, где ее полоскали. Стук вальков, столь обычный для
китайских поселений у воды, наводит мысль о доме и о том, кому надо бы дома
стирать белье.
(3) Осенний ветер наводит грустные мысли о муже, которому пора бы
вернуться домой, а не студиться на ветру в пустыне.
(4) Яшмовая застава - Юй (мэнь) гуань, в районе Дуньхуана в Западном
Китае.
(5) Угомонить, усмирить и т. д. - термины-эвфемизмы, обозначающие
покорение западных варваров (хулу - варваров-пленников), которые "бунтуют",
"разбойничают" и т. д. на границах Китая.

Парафраз не необходим.


Прохожу по мосту-плотине в Сяпи
и думаю о Чжан Цзы-фане

Тот знаменитый Чжан Цзы-фан: еще не начал
тигр рычать,
а он уж все свое роздал и домом не обзаводился.
У князя в местности Цанхай нашел такого
силача,
чтоб Циня молотом хватил в песчаных дюнах
Боланша.
5 Хоть отомстить ему за Хань как следует
не удалось,
но небо, как и вся земля, потрясены им были
впрямь.
И он укрылся тайно здесь: гулять свободно
стал в Сяпи.
Кто мог бы про него сказать: не храбр, мол,
он и не умен!
Вот я пришел теперь сюда - к тому
мосту-плотине Пи.
10 О прошлом, древнем, весь в мечте:
чту в древних я геройский нрав.
Но что же вижу здесь теперь? Лазурью катится
вода,
а не видать уже нигде почтенный Желтый
Камень тот.
Вздохну глубоко, от души: такой он был,
и он ушел!
Серо и мертвенно кругом: пустынно все,
от Сы до Сюй.

Введение. Китайская поэзия есть поэзия прежде всего ученая - продукт
умов, получивших весьма строгое и строго законченное образование, которым
создавалось чрезвычайно устойчивое мировоззрение. В этом внутреннем мире
ученого-поэта всегда боролись два начала: оптимизм и пессимизм,
созидательное и разрушительное, конфуцианское и даосское. Конфуцианский мир
поэта гордился конфуцианской культурой и цивилизацией; даосский мир брал ее
под сомнение. История учила конфуцианского поэта чтить величавые фигуры
древности, создававшие устои общества и боровшиеся со злом.
Даосизм учил о тщете всего мирского, ибо смерть обязательна для всех и
слава не нужна герою, превратившемуся в ничто.

Автор - тот же.

Заглавие. Сяпи - Нижняя Плотина (мост, дамба) на реке (в Шаньдуне),
образовавшей в свое время озеро. Чжан Л ян (Цзыфан) - один из героев
исторического предания, боровшихся в III в. до н. э. с усилением западного
удела Цинь, который явно грозил крушением всей создававшейся веками
китайской цивилизации (что потом и случилось). Когда его родной удел Хань
был уничтожен, он решил отомстить Циньскому князю, истратил все свое
состояние на поиски такого силача, который мог бы убить этого деспота, и
нашел его; но тот промахнулся и убил в местечке Боланша, где была ставка, не
князя, а человека из свиты. Чжан Лян, конечно, скрылся (китайская история
этому найму и этому финалу не придает того значения, которое придали бы
европейские историки) и прибежал в Сяпи, где "гулял на свободе". Однажды он
шел по плотине и повстречал на ней некоего старца. Тот уронил свою туфлю в
воду реки и велел Чжану поднять. Чжан повиновался и даже на коленях поднес
ему туфлю, ибо старец имел вид необыкновенный. "Тебя можно учить", - сказал
тот и назначил свидание на этой же плотине через пять дней. На этом свидании
старец вручил Чжану книгу и велел ее изучить. Это было "Военное искусство по
Тайгуну", изучив которое, можно было руководить царями и князьями. Следующее
свидание было назначено через 13 лет, но уже не с человеком, а его следующим
перерождением, "желтым камнем", который Чжан взял себе и стал молитвенно
почитать, ибо книга старца действительно определила его карьеру великого
стратега своего времени. Все это надо знать для понимания данного
стихотворения Ли Бо, который в оригинале своем, конечно, не дал никакого
примечания, ибо писал для людей одинаковой с ним ученой начитанности, и
только в последующих антологиях каждый стих сопровождается обильными
примечаниями, особенно в настоящее время, когда начетническая ученость былых
поэтов более не существует.

Примечания.

(1) Читаем в гадательной и философской "Книге перемен" ("Ицзин"):
"Ветер идет за тигром, туча идет за драконом". В известном поэту Ли Бо
"Славословии Совершенству-царю, нашедшему себе достойного министра",
написанном в I в. до н. э. поэтом Ван Бао (Ван Б а о, Шэн чжу дэ сянь чэнь
сун), читаем также, в согласии с традиционным толкованием этого места в
"Книге перемен": "Тигр зарычал, и ветер в ущелье завыл", т. е. восстал
государь и нашелся ему подходящий советник-министр. Стих (1) означает
поэтому: когда (Чжан) Цзыфан еще не определился как министр основателя
династии Хань, Лю Бана, впоследствии (по храму предков) Гао Цзу (Высокий).
(2) Он расточил все свое имущество на поиски наемного убийцы. Такого
было не легко найти, ибо меры предосторожности Циньский тиран принял,
конечно, очень серьезные.
(3), (4) Речь идет о наемном убийце, который должен был тяжелым молотом
покончить с Циньским владетелем.
(5) Хань - древний удел, из которого происходил и которому служил Чжан
Лян. Этот знак Хань не имеет общего со знаком Хань, называющим династию.
(10) В китайском языке понятие "герой" не заимствует соответствующего
слова из какого-либо иностранного языка. В данном случае слово ин значит,
собственно, лучший цвет.
(12) Странствующие ораторы даосского толка любили называть себя
псевдонимами и сказочными преданиями о себе всячески старались доказать
свою слитость с миром и отсутствие личности.

Парафраз не необходим.