Страница:
О: Да, есть. Когда я только начал играть на бирже, я не знал ни одного успешного профессионального трейдера. Я настоятельно рекомендую людям побывать на выставке Trader’s Expo в Лас-Вегасе – эти мероприятия проходят не часто, но там вас будут окружать профессиональные трейдеры и вы сможете поговорить со многими известными авторами. Я считаю, что это замечательный опыт. Одно время я жил недалеко от Сан-Франциско, и создал там группу, куда входили еще четыре трейдера. Мы общались через чат Yahoo! собирались каждую неделю и вместе проводили торговые сессии, и это было очень полезно.
В: Как это происходило?
О: У вас есть ноутбук и подключение к Интернету, и у всех нас есть Wi-Fi. Один из нас с помощью проектора демонстрирует график, мы смотрим на него, ищем возможности для сделки и обсуждаем конкретную акцию. Я считаю такой метод очень эффективным. Думаю, он полезен каждому. Кроме того, когда рынок закрывается, вы обмениваетесь опытом. Мы вместе смотрели видеоролики разных авторов и тому подобное.
В: Что представляет собой ваш обычный торговый день? В частности сейчас, когда вы в Неваде. Наверное, он начинается довольно рано?
О: Разумеется. Я стараюсь встать до открытия рынка, чтобы кое-что проверить. Мне нужно запустить уйму программ. Затем я открываю графики для своих позиций. На самом деле мне надо обзавестись здесь еще парочкой мониторов.
В: Сколько мониторов вы обычно используете?
О: Пока что я делал то, что все считают полной дикостью. Я работал с одним монитором [смеется]. У меня старый ЭЛТ-монитор с экраном на 21 дюйм, но я собираюсь перейти на три 19-дюймовых монитора, которые будут подключены к двум компьютерам. Такова моя странность – я часто заключаю полсотни сделок в день, работая с одним монитором, и люди спрашивают «Как ты это делаешь?» [смеется]. Я то и дело переключаюсь с одного окна на другое – не советую следовать моему примеру, – то на интересующие меня акции, то на новости. Я пользуюсь порталом биржевых новостей Yahoo! Там масса знающих людей по некоторым акциям, например по EGY [Vaalco Energy Inc] and CWEI [Clayton Williams Energy, Inc].
В: Какими новостными сервисами вы пользуетесь?
О: Yahoo! Это мой основной источник.
В: Большая часть ваших сделок приходится на первые два-три часа работы рынка, с 6 до 9 утра по местному времени?
О: В известном смысле. Как я уже говорил, в основном я работаю с опционами, где ищу определенные отклонения на рынке, – я отслеживаю их на протяжении всего дня, подыскивая сделки с минимальным риском.
В: Когда вы занимаетесь арбитражными сделками с опционами, вы ищете разницу между базовым активом и опционом? Ситуации, когда подобное отклонение позволяет извлечь выгоду? (В основе данной стратегии лежит использование кратковременной разницы цен между опционным контрактом и базовым финансовым инструментом. Зачастую стоимость опциона искусственно завышается или занижается после появления на рынке крупного ордера на покупку или продажу. В такой момент трейдер может воспользоваться разницей цен, покупая опционный контракт и возмещая риск за счет продажи базового инструмента. – Прим. авт.)
О: Да, кроме того, теперь я могу использовать фьючерсы на акции – я подыскиваю варианты с минимальным риском. Если мне удается сделать два или более процентов в месяц без риска – или с минимальным риском – это чертовская удача.
В: Откуда у вас интерес к опционам и где вы учились работать с ними?
О: Я торговал опционами с тех пор, как мне исполнился 21 год. Потом я слегка отошел от них, отчасти из-за спредов бид-аск и высоких комиссий. Но сейчас комиссии за эти сделки – сущие пустяки. Да и спреды улучшились. К тому же иногда цена исполнения заявки имеет промежуточное значение в пределах этой разницы. Предположим, у нас есть опцион, где спрос и предложение составляют 7,40 и 7,80. Вы ставите ордер на 7,60, ждете 5–10 минут, и очень часто кто-то принимает ваше предложение. Я обнаружил, что, если вы выставляете ордер на покупку очень маленького объема, маркетмейкеры видят в нем досадную помеху и принимают ваше предложение, просто чтобы вы не путались под ногами. Выставите предложение на 10 опционов, и на него никто не клюнет. Но если их будет один-два, его примут, только чтобы избавиться от вас.
В: Вы посещали какие-то семинары или читали книги об опционах?
О: Да. Я прочел книгу Ларри Макмиллана – потом я познакомился и поговорил с ним на Trader’s Expo. Мне кажется, у его книги есть недостаток, в известном смысле присущий всем книгам про опционы, – в них не рассказывается, что приносит деньги, а что нет. Поэтому я разрабатываю программное обеспечение, которое позволяет опробовать те или иные стратегии, – такое ПО позволяет мне заработать деньги, и, кроме того, мне интересно заниматься его распространением. Сейчас я читаю Натенберга, это блестящая книга. Компания Thinkorswim проводит отличные бесплатные семинары, я настоятельно рекомендую их.
В: Можете ли вы поделиться одной-двумя стратегиями, которые с высокой вероятностью позволяют заработать деньги на рынке опционов?
О: Да. Как можно быстрее избавляйтесь от ближайших срочных контрактов, временная стоимость которых падает, очень неплохо, если при этом вам удастся использовать в своих интересах кривую волатильности. Кроме того, покрытые колл-опционы на акции с низкой рыночной стоимостью и высокой волатильностью. Сейчас я работаю таким образом с ценными бумагами, обеспеченными жилищной ипотекой. Хорошие шансы на получение прибыли дают диагональные бычьи и медвежьи спреды. (Существуют различные опционные стратегии, которые опираются на использование разных цен исполнения опционов одного класса с учетом разницы волатильности. – Прим. авт.)
В: И, наконец, пара заключительных вопросов. Что в игре на бирже кажется вам самым неприятным? Есть ли что-то, что вызывает у вас скуку или раздражение, или вам интересно все, что связано с этим занятием?
О: Хороший вопрос. Мне кажется, самое неприятное – хотя едва ли это вызывает скуку – это терять деньги [смеется]. А еще ужасно скучно заниматься бумажной работой и разбираться с налогами.
В: Как вы справляетесь с потерей денег? Вы уже привыкли не обращать на это внимания или вы по-прежнему чувствуете себя раздосадованным?
О: Определенно я привык к этому. Я могу потерять 5000–10 000 долларов в день и не моргнуть глазом, но если я теряю деньги 17 дней из 20, это, конечно, действует мне на нервы.
В: Какой была самая долгая полоса невезения в вашей жизни? Случалось ли, что вы терпели убытки 10–12 дней подряд?
О: О да. Такое бывало. Это самое худшее. Если вы медленно истекаете кровью, это выматывает не на шутку. Отчасти дело в том, что тебе хочется быть в гармонии с рынком. Иногда эта гармония достигает такой степени, что я точно знаю, что он будет делать. Но случаются и моменты, когда я в разладе с рынком. Не совпадаю с ним по фазе. Он делает не то, что я ожидал, и я недоумеваю, видя, что происходит.
В: Что вы делаете, чтобы вернуть себе магическую силу в случае разлада с рынком?
О: Я отступаю, сокращаю объем средств на 40, а порой и на 70 процентов. Я пытаюсь понять, в чем причина. Кроме того, я считаю, что это действует отрезвляюще и пойдет вам на пользу в долгосрочном аспекте. Мне кажется, самое серьезное препятствие состоит в том, что большинство из нас считает: постоянно получать высокие прибыли невозможно. А того, что кажется вам невозможным, вам не достичь. А ведь достаточно зарабатывать 1 процент в день, и это уже 200 процентов в год! [Смеется.] Есть акции, цена которых ежедневно меняется процента на 3, а значит, это возможно, а поскольку я верю в такую возможность, это помогает мне добиваться лучших результатов.
В: И последний вопрос: что вы скажете, если я попрошу сформулировать ваше основное правило торговли?
О: Мое основное правило – не стремиться оказаться правым, думать в первую очередь о получении прибыли и анализировать свои ошибки. Главная задача того, кто торгует, – не доказать свою правоту, а заработать деньги, наверное, это и есть мое правило номер один. Не зацикливаться на ситуации, в которой ты оказался в настоящий момент.
Советы Даны Аллена
Глава 3. 100 пунктов и ни пунктом больше
В: Как это происходило?
О: У вас есть ноутбук и подключение к Интернету, и у всех нас есть Wi-Fi. Один из нас с помощью проектора демонстрирует график, мы смотрим на него, ищем возможности для сделки и обсуждаем конкретную акцию. Я считаю такой метод очень эффективным. Думаю, он полезен каждому. Кроме того, когда рынок закрывается, вы обмениваетесь опытом. Мы вместе смотрели видеоролики разных авторов и тому подобное.
В: Что представляет собой ваш обычный торговый день? В частности сейчас, когда вы в Неваде. Наверное, он начинается довольно рано?
О: Разумеется. Я стараюсь встать до открытия рынка, чтобы кое-что проверить. Мне нужно запустить уйму программ. Затем я открываю графики для своих позиций. На самом деле мне надо обзавестись здесь еще парочкой мониторов.
В: Сколько мониторов вы обычно используете?
О: Пока что я делал то, что все считают полной дикостью. Я работал с одним монитором [смеется]. У меня старый ЭЛТ-монитор с экраном на 21 дюйм, но я собираюсь перейти на три 19-дюймовых монитора, которые будут подключены к двум компьютерам. Такова моя странность – я часто заключаю полсотни сделок в день, работая с одним монитором, и люди спрашивают «Как ты это делаешь?» [смеется]. Я то и дело переключаюсь с одного окна на другое – не советую следовать моему примеру, – то на интересующие меня акции, то на новости. Я пользуюсь порталом биржевых новостей Yahoo! Там масса знающих людей по некоторым акциям, например по EGY [Vaalco Energy Inc] and CWEI [Clayton Williams Energy, Inc].
В: Какими новостными сервисами вы пользуетесь?
О: Yahoo! Это мой основной источник.
В: Большая часть ваших сделок приходится на первые два-три часа работы рынка, с 6 до 9 утра по местному времени?
О: В известном смысле. Как я уже говорил, в основном я работаю с опционами, где ищу определенные отклонения на рынке, – я отслеживаю их на протяжении всего дня, подыскивая сделки с минимальным риском.
В: Когда вы занимаетесь арбитражными сделками с опционами, вы ищете разницу между базовым активом и опционом? Ситуации, когда подобное отклонение позволяет извлечь выгоду? (В основе данной стратегии лежит использование кратковременной разницы цен между опционным контрактом и базовым финансовым инструментом. Зачастую стоимость опциона искусственно завышается или занижается после появления на рынке крупного ордера на покупку или продажу. В такой момент трейдер может воспользоваться разницей цен, покупая опционный контракт и возмещая риск за счет продажи базового инструмента. – Прим. авт.)
О: Да, кроме того, теперь я могу использовать фьючерсы на акции – я подыскиваю варианты с минимальным риском. Если мне удается сделать два или более процентов в месяц без риска – или с минимальным риском – это чертовская удача.
В: Откуда у вас интерес к опционам и где вы учились работать с ними?
О: Я торговал опционами с тех пор, как мне исполнился 21 год. Потом я слегка отошел от них, отчасти из-за спредов бид-аск и высоких комиссий. Но сейчас комиссии за эти сделки – сущие пустяки. Да и спреды улучшились. К тому же иногда цена исполнения заявки имеет промежуточное значение в пределах этой разницы. Предположим, у нас есть опцион, где спрос и предложение составляют 7,40 и 7,80. Вы ставите ордер на 7,60, ждете 5–10 минут, и очень часто кто-то принимает ваше предложение. Я обнаружил, что, если вы выставляете ордер на покупку очень маленького объема, маркетмейкеры видят в нем досадную помеху и принимают ваше предложение, просто чтобы вы не путались под ногами. Выставите предложение на 10 опционов, и на него никто не клюнет. Но если их будет один-два, его примут, только чтобы избавиться от вас.
В: Вы посещали какие-то семинары или читали книги об опционах?
О: Да. Я прочел книгу Ларри Макмиллана – потом я познакомился и поговорил с ним на Trader’s Expo. Мне кажется, у его книги есть недостаток, в известном смысле присущий всем книгам про опционы, – в них не рассказывается, что приносит деньги, а что нет. Поэтому я разрабатываю программное обеспечение, которое позволяет опробовать те или иные стратегии, – такое ПО позволяет мне заработать деньги, и, кроме того, мне интересно заниматься его распространением. Сейчас я читаю Натенберга, это блестящая книга. Компания Thinkorswim проводит отличные бесплатные семинары, я настоятельно рекомендую их.
В: Можете ли вы поделиться одной-двумя стратегиями, которые с высокой вероятностью позволяют заработать деньги на рынке опционов?
О: Да. Как можно быстрее избавляйтесь от ближайших срочных контрактов, временная стоимость которых падает, очень неплохо, если при этом вам удастся использовать в своих интересах кривую волатильности. Кроме того, покрытые колл-опционы на акции с низкой рыночной стоимостью и высокой волатильностью. Сейчас я работаю таким образом с ценными бумагами, обеспеченными жилищной ипотекой. Хорошие шансы на получение прибыли дают диагональные бычьи и медвежьи спреды. (Существуют различные опционные стратегии, которые опираются на использование разных цен исполнения опционов одного класса с учетом разницы волатильности. – Прим. авт.)
В: И, наконец, пара заключительных вопросов. Что в игре на бирже кажется вам самым неприятным? Есть ли что-то, что вызывает у вас скуку или раздражение, или вам интересно все, что связано с этим занятием?
О: Хороший вопрос. Мне кажется, самое неприятное – хотя едва ли это вызывает скуку – это терять деньги [смеется]. А еще ужасно скучно заниматься бумажной работой и разбираться с налогами.
В: Как вы справляетесь с потерей денег? Вы уже привыкли не обращать на это внимания или вы по-прежнему чувствуете себя раздосадованным?
О: Определенно я привык к этому. Я могу потерять 5000–10 000 долларов в день и не моргнуть глазом, но если я теряю деньги 17 дней из 20, это, конечно, действует мне на нервы.
В: Какой была самая долгая полоса невезения в вашей жизни? Случалось ли, что вы терпели убытки 10–12 дней подряд?
О: О да. Такое бывало. Это самое худшее. Если вы медленно истекаете кровью, это выматывает не на шутку. Отчасти дело в том, что тебе хочется быть в гармонии с рынком. Иногда эта гармония достигает такой степени, что я точно знаю, что он будет делать. Но случаются и моменты, когда я в разладе с рынком. Не совпадаю с ним по фазе. Он делает не то, что я ожидал, и я недоумеваю, видя, что происходит.
В: Что вы делаете, чтобы вернуть себе магическую силу в случае разлада с рынком?
О: Я отступаю, сокращаю объем средств на 40, а порой и на 70 процентов. Я пытаюсь понять, в чем причина. Кроме того, я считаю, что это действует отрезвляюще и пойдет вам на пользу в долгосрочном аспекте. Мне кажется, самое серьезное препятствие состоит в том, что большинство из нас считает: постоянно получать высокие прибыли невозможно. А того, что кажется вам невозможным, вам не достичь. А ведь достаточно зарабатывать 1 процент в день, и это уже 200 процентов в год! [Смеется.] Есть акции, цена которых ежедневно меняется процента на 3, а значит, это возможно, а поскольку я верю в такую возможность, это помогает мне добиваться лучших результатов.
В: И последний вопрос: что вы скажете, если я попрошу сформулировать ваше основное правило торговли?
О: Мое основное правило – не стремиться оказаться правым, думать в первую очередь о получении прибыли и анализировать свои ошибки. Главная задача того, кто торгует, – не доказать свою правоту, а заработать деньги, наверное, это и есть мое правило номер один. Не зацикливаться на ситуации, в которой ты оказался в настоящий момент.
Советы Даны Аллена
Ищите то, что приумножит ваши вложения в десятки раз
В истории Даны Аллена впечатляет число сделок, которые принесли ему прибыль, в десятки раз превышающую первоначальные вложения. Работая с опционами, акциями и товарами, Дана добивается непревзойденных результатов, неизменно покупая то, что имеет высокую стоимость. Подтверждая справедливость слов Джона Темплтона, который сказал, что инвесторы делают самые выгодные вложения, когда кажется, что вот-вот наступит конец света, Дана не раз заключал прибыльные сделки в очень нелегкие времена. После краха рынка в 2001 году, используя тот же метод, что и Темплтон полвека назад, Дана закупил столько долларовых акций Нью-Йоркской фондовой биржи и Nasdaq, сколько сумел найти, – и эта стратегия принесла огромные прибыли при восстановлении рынка. Дана неукоснительно соблюдает правило – покупать ценные бумаги лишь тех компаний, у которых нет долгов. Это разумный подход, поскольку компания, обремененная долгами, может разориться, даже если бизнес идет сравнительно успешно, особенно если ей приходится направлять поток денежных средств на обслуживание долга.
Акции имеют тенденцию к росту
За последние 200 лет доходы от акций в США составили в среднем 7 процентов. Несмотря на значительные коррекции, акции остаются единственным финансовым активом, который имеет выраженную тенденцию роста в долгосрочном аспекте. Следовательно, продажа растущих акций на фондовом рынке менее эффективна, чем покупка падающих. Акциям свойственно повышаться, поскольку они растут в цене вместе с развивающейся экономикой. Специалисты по анализу рынка называют этот феномен тенденцией к повышению. Разумеется, акции могут падать дни, недели и даже годы напролет. Однако в долгосрочном аспекте они скорее будут расти, нежели падать. Как сказал один мудрый человек, на бегах не всегда побеждает сильнейший или быстрейшей, но они дают возможность сделать ставку. Именно так делает ставки Дана Аллен – он предпочитает покупать обрушившиеся акции, а не продавать те, которые вызывают ажиотаж на рынке.
Выставляем стоп-ордера – не только цена, но и время
Любопытная составляющая методологии Даны – использование не только стоп-цены, но и стоп-времени. В конечном итоге любая сделка включает не только фактор цены, но и фактор времени, однако трейдеры сосредоточены лишь на ценовой составляющей риска. В системе для скупки обрушившихся акций Дана попросту выставляет стоп в конце дня. Если к концу дня цена не вышла на заданный уровень, он все равно завершает сделку. Он рассуждает примерно так: после обрушения цены быстро взлетают вверх, поскольку на акции набрасываются спекулянты, которые ищут возможность скупить их по дешевке. Если скачка вверх не произошло, значит, большинство участников рынка не оценило стоимость акций на данном уровне и они могут продолжать падать. Поэтому стоп-время, как и стоп-цена, помогает трейдеру минимизировать риск.
Лучший подход к торговле – разграничить цену и фундаментальные показатели
Расхождение встречается в торговле нередко. Обычно имеет место расхождение, связанное с техническими факторами, когда цена расходится с индикаторами импульса. Однако Дана Аллен любит заключать сделки, используя расхождение, в основе которого лежат фундаментальные факторы. Его излюбленная схема – использовать ситуацию, когда компания сообщает о высоких доходах, но акция активно распродается в стремлении зафиксировать прибыль. Это очень интересная стратегия, поскольку Аллен и в этом случае уделяет первоочередное внимание стоимости. Когда стремление снять прибыль достигает пика и продажи завершены, стоимость такой акции нередко становится весьма привлекательной, поскольку долгосрочные инвесторы, для которых важны устойчивые фундаментальные показатели, вновь начинают выставлять заявки на покупку. В эту схему не укладывается лишь биотехнологический сектор. Дана считает, что финансовая стоимость акций в этом секторе плохо поддается определению, поскольку эти компании не имеют активов, кроме интеллектуальной собственности, а их судьба во многом зависит от Центра по оценке и изучению лекарственных средств FDA.
В истории Даны Аллена впечатляет число сделок, которые принесли ему прибыль, в десятки раз превышающую первоначальные вложения. Работая с опционами, акциями и товарами, Дана добивается непревзойденных результатов, неизменно покупая то, что имеет высокую стоимость. Подтверждая справедливость слов Джона Темплтона, который сказал, что инвесторы делают самые выгодные вложения, когда кажется, что вот-вот наступит конец света, Дана не раз заключал прибыльные сделки в очень нелегкие времена. После краха рынка в 2001 году, используя тот же метод, что и Темплтон полвека назад, Дана закупил столько долларовых акций Нью-Йоркской фондовой биржи и Nasdaq, сколько сумел найти, – и эта стратегия принесла огромные прибыли при восстановлении рынка. Дана неукоснительно соблюдает правило – покупать ценные бумаги лишь тех компаний, у которых нет долгов. Это разумный подход, поскольку компания, обремененная долгами, может разориться, даже если бизнес идет сравнительно успешно, особенно если ей приходится направлять поток денежных средств на обслуживание долга.
Акции имеют тенденцию к росту
За последние 200 лет доходы от акций в США составили в среднем 7 процентов. Несмотря на значительные коррекции, акции остаются единственным финансовым активом, который имеет выраженную тенденцию роста в долгосрочном аспекте. Следовательно, продажа растущих акций на фондовом рынке менее эффективна, чем покупка падающих. Акциям свойственно повышаться, поскольку они растут в цене вместе с развивающейся экономикой. Специалисты по анализу рынка называют этот феномен тенденцией к повышению. Разумеется, акции могут падать дни, недели и даже годы напролет. Однако в долгосрочном аспекте они скорее будут расти, нежели падать. Как сказал один мудрый человек, на бегах не всегда побеждает сильнейший или быстрейшей, но они дают возможность сделать ставку. Именно так делает ставки Дана Аллен – он предпочитает покупать обрушившиеся акции, а не продавать те, которые вызывают ажиотаж на рынке.
Выставляем стоп-ордера – не только цена, но и время
Любопытная составляющая методологии Даны – использование не только стоп-цены, но и стоп-времени. В конечном итоге любая сделка включает не только фактор цены, но и фактор времени, однако трейдеры сосредоточены лишь на ценовой составляющей риска. В системе для скупки обрушившихся акций Дана попросту выставляет стоп в конце дня. Если к концу дня цена не вышла на заданный уровень, он все равно завершает сделку. Он рассуждает примерно так: после обрушения цены быстро взлетают вверх, поскольку на акции набрасываются спекулянты, которые ищут возможность скупить их по дешевке. Если скачка вверх не произошло, значит, большинство участников рынка не оценило стоимость акций на данном уровне и они могут продолжать падать. Поэтому стоп-время, как и стоп-цена, помогает трейдеру минимизировать риск.
Лучший подход к торговле – разграничить цену и фундаментальные показатели
Расхождение встречается в торговле нередко. Обычно имеет место расхождение, связанное с техническими факторами, когда цена расходится с индикаторами импульса. Однако Дана Аллен любит заключать сделки, используя расхождение, в основе которого лежат фундаментальные факторы. Его излюбленная схема – использовать ситуацию, когда компания сообщает о высоких доходах, но акция активно распродается в стремлении зафиксировать прибыль. Это очень интересная стратегия, поскольку Аллен и в этом случае уделяет первоочередное внимание стоимости. Когда стремление снять прибыль достигает пика и продажи завершены, стоимость такой акции нередко становится весьма привлекательной, поскольку долгосрочные инвесторы, для которых важны устойчивые фундаментальные показатели, вновь начинают выставлять заявки на покупку. В эту схему не укладывается лишь биотехнологический сектор. Дана считает, что финансовая стоимость акций в этом секторе плохо поддается определению, поскольку эти компании не имеют активов, кроме интеллектуальной собственности, а их судьба во многом зависит от Центра по оценке и изучению лекарственных средств FDA.
Глава 3. 100 пунктов и ни пунктом больше
Роб Букер
Если вы попросите Роба Букера, бывшего юриста, а ныне профессионального трейдера, рассказать, чем он занимается, он скажет, что он прежде всего «тестировщик» и лишь потом трейдер. Не прошло и пяти лет, как он превратился из трейдера со счетом на 2500 долларов в клиента крупной финансовой компании, что требует солидной суммы на счете. Стиль торговли Роба – оборонительный, основное внимание он уделяет сохранению капитала. Его основное правило: «Если эффективность системы не подтверждена тестированием, я не стану применять ее на практике». Невозмутимый, с отличным чувством юмора, любящий непринужденную атмосферу, Роб притягивает к себе людей. Он один из самых жизнерадостных и при этом самых скромных трейдеров, которых мы знаем. Он научил торговать более тысячи трейдеров, и все они считают его своим другом, поскольку он поддерживает долгие и прочные отношения с каждым из них. Роб беседует с нами из своего офиса в Уилинге, Западная Вирджиния, он выкроил несколько часов, чтобы рассказать о своем восприятии рынка и поделиться своими профессиональными секретами.
О: Мой опыт, связанный с акциями и инвестициями, в молодости был скорее негативным. Речь идет не о том, что я потерпел неудачу, просто меня всегда склоняли, если так можно выразиться, к более традиционным видам деятельности – праву или медицине. Я не слишком хорошо владел математикой – а мне всегда говорили, что для работы на рынках нужна основательная математическая подготовка, – и поэтому даже не рассматривал Уолл-стрит как один из вариантов. Откровенно говоря, я никогда не испытывал воодушевления по поводу работы на финансовых рынках, не то чтобы это вызывало у меня отторжение, но я даже и не думал, что это может стать для меня карьерой или хобби, это попросту не вызывало у меня интереса. Насколько я помню, впервые я заинтересовался инвестированием, когда в старших классах выбрал для себя курс по предпринимательству. В начале семестра мы должны были открыть демосчет, купить акции и отслеживать их котировки по газете в течение семестра, чтобы увидеть, каковы будут результаты.
В: Был ли этот интерес достаточно сильным, чтобы желание работать на финансовых рынках сохранилось и в дальнейшем?
О: Пожалуй, нет. Занятия закончились, и я забыл о них. Но они доставляли мне огромное удовольствие. Помню, я купил акции компании Pioneer. Она производила электронику, а я мечтал о ее стереосистеме с CD-плеером. Я выбрал то, что мне было близко, и наверняка финишировал последним [смеется]. Это вполне закономерно – я вложил средства в компанию только потому, что она нравилась мне, а не потому, что у нее был подлинный потенциал роста. И все же тогда, в школе, меня привела в восторг мысль о том, что ты можешь купить кусочек компании, а затем играть в эту восхитительную игру – ждать, чтобы узнать, правильным ли было твое решение. Поначалу я серьезно заинтересовался этим, но потом забыл об этом начисто. Это вспомнилось мне много позднее.
В: Довольно любопытная история. Далеко не каждый, кто успешно играет на бирже, занимался чем-либо, хоть отдаленно связанным с этим, в колледже.
О: Абсолютно верно, в колледже я практически не посещал курсов, связанных с экономикой. Когда я учился в Университете Бригама Янга (BYU), там был ужасный курс Economics 101[2] – я боялся его до полусмерти, потому что о нем рассказывали массу леденящих душу историй. Поэтому хотя я и интересовался бизнесом – а в то время рынки снова стали привлекать меня, – я был слишком запуган, чтобы ринуться навстречу опасности и взяться за изучение экономики. Я упустил возможность получить основательные базовые знания, которые наверняка помогли бы мне в торговой карьере.
В: И тогда вы стали изучать юриспруденцию?
О: Да. Я закончил BYU, получив степень по итальянскому языку, и мы с женой переехали в Сан-Франциско, где я поступил на юридический факультет.
В: Вы подчинились давлению со стороны родителей?
О: По большей части да. Винить в этом решении моих родителей будет несправедливо, но я считаю, что поступил на юридический факультет, потому что мне всегда внушали мысль о том, что это «беспроигрышный» вариант. Именно поэтому я пошел туда учиться. Мои родители делали все, чтобы я получил традиционную профессию, которая позволила бы мне обеспечить семью. При этом любое давление, которое я ощущал со стороны родителей, было позитивным – они были очень рады, что я иду на юридический факультет, и не сомневались, что я добьюсь огромных успехов. Пожалуй, они радовались этому больше, чем я. Это никогда не действовало мне на нервы, и можно сказать, что я избрал этот путь сам – мои представления о юридической карьере были весьма далеки от реалий работы адвоката, и я решил, что это то, чем я хочу заниматься. Начав учиться, я вскоре понял, что не испытываю интереса к юридической практике.
В: Какую отрасль права вы изучали?
О: Поначалу на юридическом факультете вы изучаете самые общие предметы, и у вас почти нет возможности специализироваться на чем-то определенном. Поэтому я выбирал самые разные курсы – от уголовного и конституционного до предпринимательского права. Продолжая изучать право, летом я поступил на работу в инвестиционный банк в Сан-Франциско, а моя жена работала в хеджевом фонде. Знакомство с работой такого рода заставило меня вновь задуматься о карьере на финансовом рынке. Поэтому я стал выбирать курсы по транзакционному и корпоративному праву и понял, что игра на бирже опять влечет меня, мысль о ней засела у меня в голове давным-давно, и я возвращался к ней вновь и вновь. Работая в инвестиционном банке, я познакомился с одним трейдером. В тот же день кто-то сказал мне, что парень, с которым я познакомился, в прошлом году заработал 600 000 долларов. «Это куда больше, чем можно заработать адвокатской практикой», – подумал я. Потом мне сказали, что в этом году он наверняка заработает больше миллиона. И я задумался: какого черта я торчу на юридическом факультете?
В: Любопытно, что вы проходили стажировку в инвестиционном банке, ведь те, кто изучает право, обычно проходят практику в крупных юридических фирмах. Что подтолкнуло вас к этому?
О: Хороший вопрос. Очень любезно с вашей стороны задать его, поскольку вы, по-видимому, полагаете, что я мог вызывать какой-то интерес у крупных юридических фирм. На самом деле ничего подобного не было и в помине. Я решил поработать в инвестиционном банке в основном потому, что у меня не было других вариантов. Хотя мне повезло поступить на хороший юридический факультет, у меня были ужасные оценки. Я почти сразу потерял интерес к юридической карьере, и это сказалось на результатах. Поэтому согласился на первое, что мне подвернулось, и получил должность рядового сотрудника в Montgomery Securities, Сан-Франциско. Мне очень нравилась атмосфера в этом банке. Я помню те дни, когда Montgomery Securities работал с компанией Netscape, помогая ей вывести свои акции на биржу. Весь персонал, особенно операционный отдел, был захвачен мыслью о том, что эта компания, не имеющая доходов, станет открытой акционерной компанией. Я помню, как мне говорили, что дело обречено на провал и у компании нет шансов выжить. Теперь нам известно, что создатели компании здорово разбогатели, и в 1998 году она была продана AOL за 4 миллиарда долларов. В тот день, когда Netscape стала открытой акционерной компанией, мы наблюдали, как ее акции растут как на дрожжах, и все рассуждали, как низко они упадут потом. Но пока я там работал, они так и не упали. Думаю, этот случай воодушевил меня: я понял, что рынок – удивительное место, которое может сделать человека богатым в мгновение ока. Возможно, это была не самая глубокая мысль, но после этого меня снова потянуло к рынку. И с тех пор я уже не терял к нему интереса.
В: Вы получили степень юриста или решили сменить профессию, не получив диплом?
О: Я все-таки закончил юридический факультет. Сказать по правде, хотя я не жалею почти ни о чем в своей жизни, мне досадно, что я не стал консультантом по биржевой торговле в Montgomery Securities, а продолжал изучать право и прошел этот путь до конца.
В: Когда вы решили сменить профессию?
О: Мои оценки на юридическом факультете были не блестящими, и я стал присматриваться к работе другого рода. Когда я окончил университет, мне предлагали работу в юридических фирмах, но я уже понял, что это не для меня. Мы с женой переехали на Восточное побережье, и я попытался поступить на программу Ph. D. Однако в итоге решил, что эта программа мне не подходит, и устроился на работу сразу в несколько мест, чтобы обеспечить семью. По принципу «Все что угодно, только не юриспруденция». Я предпочитал получать втрое меньше, занимаясь чем-нибудь другим. Но рынок по-прежнему маячил на горизонте, и через пару лет в Южной Калифорнии меня познакомили с трейдером, который частным образом торговал на валютном рынке. Именно тогда я понял, что для трейдинга не нужны ни степень по бизнесу, ни личные связи. Все, что мне требуется, это хорошее интернет-соединение, кое-какая информация о том, как взяться за дело, и настойчивость, чтобы не сдаться во время неудач, которые выпадают на долю каждого из нас. Так началась моя карьера валютного трейдера.
В: По-видимому, ваша жена всячески поддерживала вас или по крайней мере была весьма сговорчивой, когда вы переезжали с места на место.
О: Да, она никогда не заставляла меня заниматься тем, что не доставляло мне удовольствия, и вопрос денег никогда не был в нашей семье главным. На первом месте стоял вопрос качества жизни – возможность заниматься тем, что приносит нам удовлетворение и позволяет быть вместе. Я активно воплощал в жизнь планы такого рода, и было ясно, что со временем проблема с деньгами будет решена. Я не понаслышке знаком с дилеммой, встающей перед начинающим трейдером, который пытается работать целый день и одновременно торговать. Когда я закончил юридический факультет, мы были по уши в долгах. Начав торговать на валютном рынке, я просрочил выплату по студенческим ссудам. Нам приходилось очень туго – было нечем платить за квартиру, нечем выплачивать кредит на машину, да что там, нам не хватало денег на самое необходимое. Но мы решили, что не свернем с избранного пути, я принял решение и не собирался сдаваться. У меня не было специального образования, а мои родители не могли подбросить мне кругленькую сумму для открытия торгового счета. Нам предстояло начинать с нуля.
В: Вы сразу начали с FOREX, или на первых порах занимались фьючерсами, акциями или чем-то еще?
О: Я не торговал акциями с тех пор, как в девятом классе купил акции компании Pioneer, которые к концу семестра упали по крайней мере пунктов на 10.
В: Расскажите нам про того трейдера из Южной Калифорнии. Как он вовлек вас в торговлю на FOREX?
О: С этим трейдером меня познакомил мой друг, весьма успешный бизнесмен. Он сказал мне: «Если тебя интересует торговля на финансовых рынках, поговори с этим парнем, который торгует моими деньгами». Мой друг сказал, что он ссудил ему около миллиона, и с этой суммы тот выплачивает ему 6–8 процентов в месяц. Я подумал: «Значит, это блестящий трейдер! Чтобы ежемесячно выплачивать такие проценты и при этом получать прибыль, он должен неплохо зарабатывать». На тот момент мой друг вернул вложенный капитал в полном объеме – на это ушло около 12 месяцев – и теперь продолжал получать проценты. «Что ж, – подумал я, – если кто-то торгует валютой так успешно, что может позволить себе брать деньги под такие безумные проценты, – я хочу узнать об этом как можно больше». Мало-помалу этот валютный трейдер познакомил меня со своими методами, но то, что он рассказывал, звучало слишком хорошо, чтобы оказаться правдой. Думаю, вам приходилось слышать подобное. Позднее мы выяснили, каким образом он привлекал средства, – чтобы расплатиться с теми, кто давал ему взаймы, он занимал деньги на стороне. В конце концов, этой игре пришел конец, и его разоблачили. Но когда я узнал, что он был обманщиком, я уже почти растратил средства на своем первом счете и решил, что сумею разобраться во всем самостоятельно, если потрачу на это должное количество времени.
В: Наверное, вам было не по себе – вы и без того с трудом сводили концы с концами, да еще потерпели фиаско, когда начали торговать. Что помогло вам не потерять уверенность в себе и не бросить это занятие?
О: Когда я начал заниматься юриспруденцией, она тоже давалась мне не слишком легко, как все остальное, за что я брался впервые. Когда в пятнадцать лет я впервые сел за руль, я не слишком хорошо водил машину, но прошло некоторое время, и я освоился, хотя на это ушел не один день. Я понимал, что определенные убытки неизбежны, как и связанные с этим финансовые затруднения. Однако затруднения затруднениям рознь. Если вы получаете извещение о выселении или не можете выплачивать кредит на машину, вы испытываете затруднения. Но едва ли я испытывал затруднения из-за того, что не мог овладеть искусством трейдинга с первой попытки. Я познакомился с достаточным количеством трейдеров в Сан-Франциско и переговорил с достаточным количеством людей, чтобы понять, что торговля на бирже ничем не отличается от того или иного вида спорта, новой работы или вождения. Мне предстоял период обучения, а значит, я должен был неизбежно испытывать дискомфорт, наделать уйму ошибок и открыть для себя массу вещей, о которых не пишут в книгах и которым не научишься с чужих слов.
* * *
В: Расскажите немного о своем пути к финансовому рынку. Вы познакомились с ним еще в детстве или это произошло значительно позже?О: Мой опыт, связанный с акциями и инвестициями, в молодости был скорее негативным. Речь идет не о том, что я потерпел неудачу, просто меня всегда склоняли, если так можно выразиться, к более традиционным видам деятельности – праву или медицине. Я не слишком хорошо владел математикой – а мне всегда говорили, что для работы на рынках нужна основательная математическая подготовка, – и поэтому даже не рассматривал Уолл-стрит как один из вариантов. Откровенно говоря, я никогда не испытывал воодушевления по поводу работы на финансовых рынках, не то чтобы это вызывало у меня отторжение, но я даже и не думал, что это может стать для меня карьерой или хобби, это попросту не вызывало у меня интереса. Насколько я помню, впервые я заинтересовался инвестированием, когда в старших классах выбрал для себя курс по предпринимательству. В начале семестра мы должны были открыть демосчет, купить акции и отслеживать их котировки по газете в течение семестра, чтобы увидеть, каковы будут результаты.
В: Был ли этот интерес достаточно сильным, чтобы желание работать на финансовых рынках сохранилось и в дальнейшем?
О: Пожалуй, нет. Занятия закончились, и я забыл о них. Но они доставляли мне огромное удовольствие. Помню, я купил акции компании Pioneer. Она производила электронику, а я мечтал о ее стереосистеме с CD-плеером. Я выбрал то, что мне было близко, и наверняка финишировал последним [смеется]. Это вполне закономерно – я вложил средства в компанию только потому, что она нравилась мне, а не потому, что у нее был подлинный потенциал роста. И все же тогда, в школе, меня привела в восторг мысль о том, что ты можешь купить кусочек компании, а затем играть в эту восхитительную игру – ждать, чтобы узнать, правильным ли было твое решение. Поначалу я серьезно заинтересовался этим, но потом забыл об этом начисто. Это вспомнилось мне много позднее.
В: Довольно любопытная история. Далеко не каждый, кто успешно играет на бирже, занимался чем-либо, хоть отдаленно связанным с этим, в колледже.
О: Абсолютно верно, в колледже я практически не посещал курсов, связанных с экономикой. Когда я учился в Университете Бригама Янга (BYU), там был ужасный курс Economics 101[2] – я боялся его до полусмерти, потому что о нем рассказывали массу леденящих душу историй. Поэтому хотя я и интересовался бизнесом – а в то время рынки снова стали привлекать меня, – я был слишком запуган, чтобы ринуться навстречу опасности и взяться за изучение экономики. Я упустил возможность получить основательные базовые знания, которые наверняка помогли бы мне в торговой карьере.
В: И тогда вы стали изучать юриспруденцию?
О: Да. Я закончил BYU, получив степень по итальянскому языку, и мы с женой переехали в Сан-Франциско, где я поступил на юридический факультет.
В: Вы подчинились давлению со стороны родителей?
О: По большей части да. Винить в этом решении моих родителей будет несправедливо, но я считаю, что поступил на юридический факультет, потому что мне всегда внушали мысль о том, что это «беспроигрышный» вариант. Именно поэтому я пошел туда учиться. Мои родители делали все, чтобы я получил традиционную профессию, которая позволила бы мне обеспечить семью. При этом любое давление, которое я ощущал со стороны родителей, было позитивным – они были очень рады, что я иду на юридический факультет, и не сомневались, что я добьюсь огромных успехов. Пожалуй, они радовались этому больше, чем я. Это никогда не действовало мне на нервы, и можно сказать, что я избрал этот путь сам – мои представления о юридической карьере были весьма далеки от реалий работы адвоката, и я решил, что это то, чем я хочу заниматься. Начав учиться, я вскоре понял, что не испытываю интереса к юридической практике.
В: Какую отрасль права вы изучали?
О: Поначалу на юридическом факультете вы изучаете самые общие предметы, и у вас почти нет возможности специализироваться на чем-то определенном. Поэтому я выбирал самые разные курсы – от уголовного и конституционного до предпринимательского права. Продолжая изучать право, летом я поступил на работу в инвестиционный банк в Сан-Франциско, а моя жена работала в хеджевом фонде. Знакомство с работой такого рода заставило меня вновь задуматься о карьере на финансовом рынке. Поэтому я стал выбирать курсы по транзакционному и корпоративному праву и понял, что игра на бирже опять влечет меня, мысль о ней засела у меня в голове давным-давно, и я возвращался к ней вновь и вновь. Работая в инвестиционном банке, я познакомился с одним трейдером. В тот же день кто-то сказал мне, что парень, с которым я познакомился, в прошлом году заработал 600 000 долларов. «Это куда больше, чем можно заработать адвокатской практикой», – подумал я. Потом мне сказали, что в этом году он наверняка заработает больше миллиона. И я задумался: какого черта я торчу на юридическом факультете?
В: Любопытно, что вы проходили стажировку в инвестиционном банке, ведь те, кто изучает право, обычно проходят практику в крупных юридических фирмах. Что подтолкнуло вас к этому?
О: Хороший вопрос. Очень любезно с вашей стороны задать его, поскольку вы, по-видимому, полагаете, что я мог вызывать какой-то интерес у крупных юридических фирм. На самом деле ничего подобного не было и в помине. Я решил поработать в инвестиционном банке в основном потому, что у меня не было других вариантов. Хотя мне повезло поступить на хороший юридический факультет, у меня были ужасные оценки. Я почти сразу потерял интерес к юридической карьере, и это сказалось на результатах. Поэтому согласился на первое, что мне подвернулось, и получил должность рядового сотрудника в Montgomery Securities, Сан-Франциско. Мне очень нравилась атмосфера в этом банке. Я помню те дни, когда Montgomery Securities работал с компанией Netscape, помогая ей вывести свои акции на биржу. Весь персонал, особенно операционный отдел, был захвачен мыслью о том, что эта компания, не имеющая доходов, станет открытой акционерной компанией. Я помню, как мне говорили, что дело обречено на провал и у компании нет шансов выжить. Теперь нам известно, что создатели компании здорово разбогатели, и в 1998 году она была продана AOL за 4 миллиарда долларов. В тот день, когда Netscape стала открытой акционерной компанией, мы наблюдали, как ее акции растут как на дрожжах, и все рассуждали, как низко они упадут потом. Но пока я там работал, они так и не упали. Думаю, этот случай воодушевил меня: я понял, что рынок – удивительное место, которое может сделать человека богатым в мгновение ока. Возможно, это была не самая глубокая мысль, но после этого меня снова потянуло к рынку. И с тех пор я уже не терял к нему интереса.
В: Вы получили степень юриста или решили сменить профессию, не получив диплом?
О: Я все-таки закончил юридический факультет. Сказать по правде, хотя я не жалею почти ни о чем в своей жизни, мне досадно, что я не стал консультантом по биржевой торговле в Montgomery Securities, а продолжал изучать право и прошел этот путь до конца.
В: Когда вы решили сменить профессию?
О: Мои оценки на юридическом факультете были не блестящими, и я стал присматриваться к работе другого рода. Когда я окончил университет, мне предлагали работу в юридических фирмах, но я уже понял, что это не для меня. Мы с женой переехали на Восточное побережье, и я попытался поступить на программу Ph. D. Однако в итоге решил, что эта программа мне не подходит, и устроился на работу сразу в несколько мест, чтобы обеспечить семью. По принципу «Все что угодно, только не юриспруденция». Я предпочитал получать втрое меньше, занимаясь чем-нибудь другим. Но рынок по-прежнему маячил на горизонте, и через пару лет в Южной Калифорнии меня познакомили с трейдером, который частным образом торговал на валютном рынке. Именно тогда я понял, что для трейдинга не нужны ни степень по бизнесу, ни личные связи. Все, что мне требуется, это хорошее интернет-соединение, кое-какая информация о том, как взяться за дело, и настойчивость, чтобы не сдаться во время неудач, которые выпадают на долю каждого из нас. Так началась моя карьера валютного трейдера.
В: По-видимому, ваша жена всячески поддерживала вас или по крайней мере была весьма сговорчивой, когда вы переезжали с места на место.
О: Да, она никогда не заставляла меня заниматься тем, что не доставляло мне удовольствия, и вопрос денег никогда не был в нашей семье главным. На первом месте стоял вопрос качества жизни – возможность заниматься тем, что приносит нам удовлетворение и позволяет быть вместе. Я активно воплощал в жизнь планы такого рода, и было ясно, что со временем проблема с деньгами будет решена. Я не понаслышке знаком с дилеммой, встающей перед начинающим трейдером, который пытается работать целый день и одновременно торговать. Когда я закончил юридический факультет, мы были по уши в долгах. Начав торговать на валютном рынке, я просрочил выплату по студенческим ссудам. Нам приходилось очень туго – было нечем платить за квартиру, нечем выплачивать кредит на машину, да что там, нам не хватало денег на самое необходимое. Но мы решили, что не свернем с избранного пути, я принял решение и не собирался сдаваться. У меня не было специального образования, а мои родители не могли подбросить мне кругленькую сумму для открытия торгового счета. Нам предстояло начинать с нуля.
В: Вы сразу начали с FOREX, или на первых порах занимались фьючерсами, акциями или чем-то еще?
О: Я не торговал акциями с тех пор, как в девятом классе купил акции компании Pioneer, которые к концу семестра упали по крайней мере пунктов на 10.
В: Расскажите нам про того трейдера из Южной Калифорнии. Как он вовлек вас в торговлю на FOREX?
О: С этим трейдером меня познакомил мой друг, весьма успешный бизнесмен. Он сказал мне: «Если тебя интересует торговля на финансовых рынках, поговори с этим парнем, который торгует моими деньгами». Мой друг сказал, что он ссудил ему около миллиона, и с этой суммы тот выплачивает ему 6–8 процентов в месяц. Я подумал: «Значит, это блестящий трейдер! Чтобы ежемесячно выплачивать такие проценты и при этом получать прибыль, он должен неплохо зарабатывать». На тот момент мой друг вернул вложенный капитал в полном объеме – на это ушло около 12 месяцев – и теперь продолжал получать проценты. «Что ж, – подумал я, – если кто-то торгует валютой так успешно, что может позволить себе брать деньги под такие безумные проценты, – я хочу узнать об этом как можно больше». Мало-помалу этот валютный трейдер познакомил меня со своими методами, но то, что он рассказывал, звучало слишком хорошо, чтобы оказаться правдой. Думаю, вам приходилось слышать подобное. Позднее мы выяснили, каким образом он привлекал средства, – чтобы расплатиться с теми, кто давал ему взаймы, он занимал деньги на стороне. В конце концов, этой игре пришел конец, и его разоблачили. Но когда я узнал, что он был обманщиком, я уже почти растратил средства на своем первом счете и решил, что сумею разобраться во всем самостоятельно, если потрачу на это должное количество времени.
В: Наверное, вам было не по себе – вы и без того с трудом сводили концы с концами, да еще потерпели фиаско, когда начали торговать. Что помогло вам не потерять уверенность в себе и не бросить это занятие?
О: Когда я начал заниматься юриспруденцией, она тоже давалась мне не слишком легко, как все остальное, за что я брался впервые. Когда в пятнадцать лет я впервые сел за руль, я не слишком хорошо водил машину, но прошло некоторое время, и я освоился, хотя на это ушел не один день. Я понимал, что определенные убытки неизбежны, как и связанные с этим финансовые затруднения. Однако затруднения затруднениям рознь. Если вы получаете извещение о выселении или не можете выплачивать кредит на машину, вы испытываете затруднения. Но едва ли я испытывал затруднения из-за того, что не мог овладеть искусством трейдинга с первой попытки. Я познакомился с достаточным количеством трейдеров в Сан-Франциско и переговорил с достаточным количеством людей, чтобы понять, что торговля на бирже ничем не отличается от того или иного вида спорта, новой работы или вождения. Мне предстоял период обучения, а значит, я должен был неизбежно испытывать дискомфорт, наделать уйму ошибок и открыть для себя массу вещей, о которых не пишут в книгах и которым не научишься с чужих слов.