Страница:
Смотрю на приборы, пульт кабины не гаснет, ничего не гаснет, «приготовиться к катапультированию» не загорается, разделение не происходит, я тут немножко задумался, значит, что-то не то. Прошло минуты две, разделения нет. Я так прикинул, доложил, тормозная система сработала нормально. Прикинул: тут тысяч 6 километров есть, да Советский Союз тысяч 8 километров, но до Дальнего Востока, думаю, где-нибудь сяду, шум не стоит поднимать. Жду разделения. И разделение произошло в 10–35, то есть здесь разделение произошло приблизительно на 10-ой минуте конца работы после тормозной установки.
Разделение я резко почувствовал, такой хлопок, затем толчок и вращение продолжалось, как и было. Смотрю, как он идет. Перегрузки, по моим ощущениям, были за 10 т., был такой момент примерно секунды 2–3 начала, перед глазами все расплывается. Поднажался, поднапрягся, все нормально.
(Гагарина ждал уже другой сюрприз).
Смотрю, скоро нужно будет катапультироваться, настроение уже хорошее, приятно, что полет происходит не на Дальнем Востоке, а где-то здесь, вблизи. Резкий хлопок и ушла крышка люка. Смотрю, хлоп резкий выстрел и катапультировался я, вылетел, катапультирование прошло мягко, хорошо, я даже нигде не стукнулся, все нормально, и вылетел с креслом, метров через 200 парашют стабилизирующий открылся.
На кресле удобно, хорошо, вижу, река большая Волга, думаю, тут других рек таких нет, значит, Волга. Ветерок тянул к реке, значит, буду приводняться к Волге.
Трудно было с открытием клапана, дыханием воздуха, получилась такая вещь, что этот клапан, когда одевали меня, попал под демаскирующую оболочку, демаскирующая оболочка притянута, и я пытался минут шесть достать его из-под нее. Но потом я расстегнул оболочку, вытащил тросик и открыл его.
Вышел на пригорок, смотрю, идет какая-то женщина с девочкой сюда, ко мне. Примерно метров 800 она была от меня. Я пошел навстречу, она идет к парашютам. Смотрю, до колхозного стана примерно километра полтора. Необходимо узнать, где здесь телефон, можно позвонить. Смотрю, женщина замедляет (смех друзей, сам смеется), затем девочка отделяется и назад (смех не спадает), я тогда им говорю: свой, свой, советские мы, русские, не пугайтесь, идите сюда. Смотрю, неуверенно, тихонько шагает ко мне. Я подошел, сказал, что я советский человек, прилетел из космоса, познакомились, я спросил, где можно позвонить и сообщить. Она рассказала, что надо ехать в сельсовет куда-то, я отправил девочку к парашюту, а сам решил сходить до полевого стана. Смотрю, подлетает на машине ЗИЛ-151 майор артиллерист. Выставили здесь, у парашюта, часового, и поехал я вместе с ним к ним в часть. Через командующего округом доложили в Москву обо всем этом, в это время сразу генерал Евратов подал поздравительную телеграмму Никиты Сергеевича Хрущева, вот тут я и прослезился.
(Первым человеком, встретившим Юрия Гагарина на земле у города Саратова, оказалась Анна Пахтарова и ее внучка Римма).
4. Никита
5. Черный ящик или первое предупреждение
Глава 2
Полк
Подполковник Валентин Самарин
Разделение я резко почувствовал, такой хлопок, затем толчок и вращение продолжалось, как и было. Смотрю, как он идет. Перегрузки, по моим ощущениям, были за 10 т., был такой момент примерно секунды 2–3 начала, перед глазами все расплывается. Поднажался, поднапрягся, все нормально.
(Гагарина ждал уже другой сюрприз).
Смотрю, скоро нужно будет катапультироваться, настроение уже хорошее, приятно, что полет происходит не на Дальнем Востоке, а где-то здесь, вблизи. Резкий хлопок и ушла крышка люка. Смотрю, хлоп резкий выстрел и катапультировался я, вылетел, катапультирование прошло мягко, хорошо, я даже нигде не стукнулся, все нормально, и вылетел с креслом, метров через 200 парашют стабилизирующий открылся.
На кресле удобно, хорошо, вижу, река большая Волга, думаю, тут других рек таких нет, значит, Волга. Ветерок тянул к реке, значит, буду приводняться к Волге.
Трудно было с открытием клапана, дыханием воздуха, получилась такая вещь, что этот клапан, когда одевали меня, попал под демаскирующую оболочку, демаскирующая оболочка притянута, и я пытался минут шесть достать его из-под нее. Но потом я расстегнул оболочку, вытащил тросик и открыл его.
Вышел на пригорок, смотрю, идет какая-то женщина с девочкой сюда, ко мне. Примерно метров 800 она была от меня. Я пошел навстречу, она идет к парашютам. Смотрю, до колхозного стана примерно километра полтора. Необходимо узнать, где здесь телефон, можно позвонить. Смотрю, женщина замедляет (смех друзей, сам смеется), затем девочка отделяется и назад (смех не спадает), я тогда им говорю: свой, свой, советские мы, русские, не пугайтесь, идите сюда. Смотрю, неуверенно, тихонько шагает ко мне. Я подошел, сказал, что я советский человек, прилетел из космоса, познакомились, я спросил, где можно позвонить и сообщить. Она рассказала, что надо ехать в сельсовет куда-то, я отправил девочку к парашюту, а сам решил сходить до полевого стана. Смотрю, подлетает на машине ЗИЛ-151 майор артиллерист. Выставили здесь, у парашюта, часового, и поехал я вместе с ним к ним в часть. Через командующего округом доложили в Москву обо всем этом, в это время сразу генерал Евратов подал поздравительную телеграмму Никиты Сергеевича Хрущева, вот тут я и прослезился.
(Первым человеком, встретившим Юрия Гагарина на земле у города Саратова, оказалась Анна Пахтарова и ее внучка Римма).
4. Никита
Поступило по телефону предложение от Никиты – встретиться. На мою попытку уточнить, о чем конкретно пойдет разговор, собеседник заметил, что тема не для телефонного обсуждения.
Мы встретились на следующий день на Гоголевском бульваре, во время беседы Никита дважды отходил к телефону-автомату, минут по пять, ссылаясь на то, что необходимо позвонить друзьям. Телефон-автомат находился рядом и доносились обрывки диалога, из которого было ясно, что меня описывают, поглядывая в мою сторону, вероятно, докладывают о результатах встречи. Час разговора с Никитой абсолютно ничего мне не дал, я не понял, владеет ли он вообще хоть какой-нибудь информацией, интересующей меня. Выход оставался один: я прямо предложил Никите вопросы и попросил после выяснения ответов позвонить мне, так как телефон мой у него есть. Моих неоднократных намеков, что пора расходиться, собеседник как бы не понимал и уходить не собирался. Путем захода в Гоголевскую библиотеку, редакцию журнала «Новое Время», мне все же удалось освободиться от него.
Ровно через неделю от Никиты снова был звонок с предложением встретиться, но с условием: после 23–00 вечера на станции метро «Лубянка» (я про себя подумал: лучше бы сразу пригласили в особняк КГБ, чем такая игра) или до 8 утра хоть на моей «Первомайской» станции. За пол года работы по расследованию землетрясения в Армении я многому научился, в том числе немного разбираться в людях. С подобными предложениями Никита звонил еще раза три и очень нервничал, получая отказ под видом моей занятости.
Наступило время определиться, на каких вопросах я должен сконцентрировать силы при изучении гибели полковников. Ясно одно: не удастся обойти людские слухи. Поэтому я был вынужден поставить под сомнение, взлетал ли вообще 27 марта Юрий Гагарин с Владимиром Серегиным.
Если взлетал, была ли промежуточная посадка, которую возможно определить только по времени полета. Если она все-таки была, то для какой цели убирали Владимира Серегина?
Если взлетали вместе и не было посадок, в чем причина авиакатастрофы?
Трудно в этой теме обойти вопрос, был ли Юрий Гагарин действительно первым космонавтом планеты Земля?
Ключом к разгадке катастрофы мог бы быть «черный ящик». Из переговоров летчиков самолета с руководством полета мне несложно проанализировать ситуацию до взлета, в ходе полета, после потери связи, узнав, какие принимались решения. «Черный ящик» бесследно пропасть не может, так как мечен урановыми изотопами.
Мы встретились на следующий день на Гоголевском бульваре, во время беседы Никита дважды отходил к телефону-автомату, минут по пять, ссылаясь на то, что необходимо позвонить друзьям. Телефон-автомат находился рядом и доносились обрывки диалога, из которого было ясно, что меня описывают, поглядывая в мою сторону, вероятно, докладывают о результатах встречи. Час разговора с Никитой абсолютно ничего мне не дал, я не понял, владеет ли он вообще хоть какой-нибудь информацией, интересующей меня. Выход оставался один: я прямо предложил Никите вопросы и попросил после выяснения ответов позвонить мне, так как телефон мой у него есть. Моих неоднократных намеков, что пора расходиться, собеседник как бы не понимал и уходить не собирался. Путем захода в Гоголевскую библиотеку, редакцию журнала «Новое Время», мне все же удалось освободиться от него.
Ровно через неделю от Никиты снова был звонок с предложением встретиться, но с условием: после 23–00 вечера на станции метро «Лубянка» (я про себя подумал: лучше бы сразу пригласили в особняк КГБ, чем такая игра) или до 8 утра хоть на моей «Первомайской» станции. За пол года работы по расследованию землетрясения в Армении я многому научился, в том числе немного разбираться в людях. С подобными предложениями Никита звонил еще раза три и очень нервничал, получая отказ под видом моей занятости.
Наступило время определиться, на каких вопросах я должен сконцентрировать силы при изучении гибели полковников. Ясно одно: не удастся обойти людские слухи. Поэтому я был вынужден поставить под сомнение, взлетал ли вообще 27 марта Юрий Гагарин с Владимиром Серегиным.
Если взлетал, была ли промежуточная посадка, которую возможно определить только по времени полета. Если она все-таки была, то для какой цели убирали Владимира Серегина?
Если взлетали вместе и не было посадок, в чем причина авиакатастрофы?
Трудно в этой теме обойти вопрос, был ли Юрий Гагарин действительно первым космонавтом планеты Земля?
Ключом к разгадке катастрофы мог бы быть «черный ящик». Из переговоров летчиков самолета с руководством полета мне несложно проанализировать ситуацию до взлета, в ходе полета, после потери связи, узнав, какие принимались решения. «Черный ящик» бесследно пропасть не может, так как мечен урановыми изотопами.
5. Черный ящик или первое предупреждение
В один из поздних вечеров я сидел у телевизора и на телефонные звонки не отвечал. Разбирался с рукописями книги «Хиросима-2» и попивал чай. Вдруг белым экраном покрылся телескоп телевизора, телефон зазвучал разными мелодичными голосами, на кухне запрыгал холодильник, ясно в сети оказалось перенапряжение.
Подумал: хорошо, что лампы освещения не включены, а то бы все перегорели. Буквально через десять секунд все повторилось, и так раза три. Я резко подбежал к телевизору и вырвал провод из розетки с напряжением 220 вольт, где, естественно, было уже под 300 вольт, отключил телефон и холодильник. Из-под крышки телевизора валил черный дым с запахом резины, корпус стабилизатора напряжения из белого превратился в серый, а ребра жесткости стали в виде спирали.
Из блока питания телефона, который у меня с определителем номера звонящего абонента, тонкой струйкой к верху тянулся сизый дымок. Я мог предположить, что где-то на линии электрики или строители нечаянно на ноль бросили фазу, но почему это повторилось несколько раз? Квартира наполнилась дымом и запахом резины и проводки. Проверить, есть ли свет, хотя бы включив лампочку в прихожей, я не решился.
Электрощит на лестничной площадке не подавал признаков никакой аварии, счетчики соседних квартир мотали киловатты. Два моих предохранителя-автомата были исправны, проводка цела, на каждую квартиру по площадке шла отдельная фаза. По логике вещей, подобная шутка должна произойти и в других квартирах моей фазы. Поднимаюсь на пятый этаж – ничего подобного, на третьем тоже все нормально. Выходит, «НЛО» бросил в мою квартиру фазу в 300 вольт.
Без телевизора можно прожить, но как обойтись без телефона с определителем номера – это прежде всего моя безопасность, хоть в какой-то степени. Наутро еду на 5-ю Парковую улицу, где на углу расположен радиомагазин. Купил блок питания с регулировкой напряжения от 3 до 12 вольт, а на коробке сгоревшего блока значилось 9 вольт, таким образом, один вопрос я решил. Здесь же нашел к телевизору трансформатор и строчечник. В общем, не было проблем, вот и пожалуйста, всего за 2–3 секунды черт подарил. Телефон с напряжением 9 вольт работал неустойчиво, а 4, 5 – 6 более стабильно, все равно чувствовалось не то напряжение. В крайнем случае, пока я дома, можно телефоном пользоваться, а уходя и на ночь придется отключать.
Через три дня заработал телевизор, а еще через пару дней нашел в мастерской «родной» блок питания к телефону. Как оказалось, действительное напряжение требовалось 5 вольт. Оказывается, в моей России умудрились в коробку с данными на 9 вольт поставить трансформатор на 5 вольт, ладно, заодно разобрался. Купил в магазине индикатор напряжения, проверил электрощит – все нормально. Только холодильник с того черного дня перед включением и выключением отплясывает мне цыганочку.
Подумал: хорошо, что лампы освещения не включены, а то бы все перегорели. Буквально через десять секунд все повторилось, и так раза три. Я резко подбежал к телевизору и вырвал провод из розетки с напряжением 220 вольт, где, естественно, было уже под 300 вольт, отключил телефон и холодильник. Из-под крышки телевизора валил черный дым с запахом резины, корпус стабилизатора напряжения из белого превратился в серый, а ребра жесткости стали в виде спирали.
Из блока питания телефона, который у меня с определителем номера звонящего абонента, тонкой струйкой к верху тянулся сизый дымок. Я мог предположить, что где-то на линии электрики или строители нечаянно на ноль бросили фазу, но почему это повторилось несколько раз? Квартира наполнилась дымом и запахом резины и проводки. Проверить, есть ли свет, хотя бы включив лампочку в прихожей, я не решился.
Электрощит на лестничной площадке не подавал признаков никакой аварии, счетчики соседних квартир мотали киловатты. Два моих предохранителя-автомата были исправны, проводка цела, на каждую квартиру по площадке шла отдельная фаза. По логике вещей, подобная шутка должна произойти и в других квартирах моей фазы. Поднимаюсь на пятый этаж – ничего подобного, на третьем тоже все нормально. Выходит, «НЛО» бросил в мою квартиру фазу в 300 вольт.
Без телевизора можно прожить, но как обойтись без телефона с определителем номера – это прежде всего моя безопасность, хоть в какой-то степени. Наутро еду на 5-ю Парковую улицу, где на углу расположен радиомагазин. Купил блок питания с регулировкой напряжения от 3 до 12 вольт, а на коробке сгоревшего блока значилось 9 вольт, таким образом, один вопрос я решил. Здесь же нашел к телевизору трансформатор и строчечник. В общем, не было проблем, вот и пожалуйста, всего за 2–3 секунды черт подарил. Телефон с напряжением 9 вольт работал неустойчиво, а 4, 5 – 6 более стабильно, все равно чувствовалось не то напряжение. В крайнем случае, пока я дома, можно телефоном пользоваться, а уходя и на ночь придется отключать.
Через три дня заработал телевизор, а еще через пару дней нашел в мастерской «родной» блок питания к телефону. Как оказалось, действительное напряжение требовалось 5 вольт. Оказывается, в моей России умудрились в коробку с данными на 9 вольт поставить трансформатор на 5 вольт, ладно, заодно разобрался. Купил в магазине индикатор напряжения, проверил электрощит – все нормально. Только холодильник с того черного дня перед включением и выключением отплясывает мне цыганочку.
Глава 2
Космический полк
Полк
28 июня. Проходная Чкаловского гарнизона. У дежурного офицера пытаюсь узнать, как мне получить пропуск на встречу с командованием космического полка. Закрутился диск телефона, и после нескольких неубедительных ответов старший лейтенант предложил: «С пропуском решим вопрос, а захотят ли они отправить офицера на проходную? Лучше пройдите вдоль забора одну станцию по ходу электрички и перед вами, как на ладони, откроется полк».
Так я и сделал, зашагал вдоль высокого забора, неоднократно перебираясь через горы железобетонных плит, строительные площадки и уперся в жилой городок, застроенный пятиэтажками.
По гулу самолетов сориентировался и зашагал мимо школы по пешеходной дорожке к деревянному забору. У повстречавшихся мне людей в летных комбинезонах уточнил, что прибыл я в космический полк правильно. Они же посоветовали: «Идите мимо Контрольно-Пропускного пункта вправо, через дырку в заборе, там все ходят и меньше будет проблем». Поблагодарил летчиков, но все же пошел через КПП, представил там удостоверение офицера запаса. Несколько телефонных звонков – и я с пропуском на руках шагаю к штабу, пропуская движущихся навстречу велосипедистов-летчиков.
Справа виднелся огромный ангар, в котором стояли самолеты «МИГи», Л-39 Чехословацкого производства. Бетонные дорожки от ангара вели на стоянку самолетов и разветвлением в виде стрелы шли в разные стороны – предположительно, на взлетные полосы. Свободное пространство было засажено русскими березами и зеленым ковром травы.
Ближе, под небольшим навесом сидели в летных комбинезонах и курили какие-то люди. Подойдя к компании, я поздоровался и сел напротив, а так как давно бросил курить, то сразу приступил к делу. Поинтересовался, как мне разыскать начальника инженерной службы полка и молодой человек, сидевший с краю, показал на удаляющегося на велосипеде летчика, заметив, что это и есть их заместитель командира полка Владимир Комиссаров, и после обеда он вернется.
Мое присутствие немного сбило свободный разговор куривших летчиков. Я поинтересовался, известно ли им что-нибудь о гибели Юрия Гагарина и Владимира Серегина. Реакция, как и следовало ожидать, не поразила активностью интереса. На второй вопрос, верят ли они, что в авиакатастрофе виноваты сами летчики, вообще не последовало ответов, похоже, что даже не задумывались над таким вопросом, сегодня проблемы другие. Трудно было предположить, какие должности занимают эти люди, к тому же летные комбинезоны скрывают погоны, а это существенный факт для темы разговора. Как бы между прочим я заметил, что готовлю материал для газеты о гибели полковников, и поэтому приехал в полк. Собеседники потихоньку разговорились, стали вспоминать торжественные мероприятия полка, на которые по юбилеям приглашали родственников Юрия Гагарина и Владимира Серегина. Выяснилось даже, что полк именуется Серегинским.
С обеда потянулись офицеры, а вот и нужный мне заместитель подкатил на велосипеде к шлагбауму и повернул руль в направлении ангара. Не так давно и я был заместителем командира полка, только пехотного, напоминающего музей вооружения в армии. К заместителю подходили сослуживцы и на ходу решали свои служебные вопросы. Когда появился просвет, я подошел к Владимиру Николаевичу. Заместитель на предложение уделить минут 10 без лишних вопросов согласился, попросив пройти с собой в кабинет.
Перед входом в ангар Владимира Николаевича вновь не иначе как атакуют офицеры – одному требуется машина, чтобы ехать за секретной почтой, у второго проблема с детьми, отдыхающими, как я понял, в санатории, у третьего – с обеспечением в обслуживании самолетов. Чтобы не смущать собеседников, я отошел в сторонку и ждал, пока освободится мой покровитель. В конце ангара устроена стоянка велосипедов, и в одну из средних ячеек заместитель пристроил свой, видно, для каждого определено свое место.
Поднялись на второй этаж, Владимир Николаевич предложил мне сесть. Я достал из кармана рубашки офицерское удостоверение личности и положил перед заместителем, подчеркнув, что интерес к гагаринской гибели для меня как бы хобби. «А то что я решил начать с вас, – думаю, меня поймете». Добавил, что по опыту знаю: инженерный состав офицеров в меньшей степени парализован интригами политработников, к тому же подметил, что мы с ним в какой – то степени коллеги. Владимир внимательно изучил удостоверение, одновременно я протянул ему газету «Президент» за 13 ноября 1993 г. с моей фотографией и статьей «Взрыв докатился до Спитака». Объяснил, что мне нужно не так уж много, а именно, фамилии офицеров, служивших в год авиакатастрофы – может быть, уже пенсионеров, и телефоны вдов Юрия Гагарина и Владимира Серегина. Вспомнил, что не против встретиться с руководством полетами, чтобы, таким образом, выйти на очевидцев последнего радиообмена.
Владимир Николаевич позвонил кому-то, в ответ пообещали разобраться с моими вопросами и перезвонить. Мы в течение минут десяти попытались проанализировать причины катастрофы, и я заметил, что слишком много возникает здесь вопросов. Раздался звонок, но я рано обрадовался, оказалось, заместителя вызывают на совещание. Когда офицер снял летный комбинезон, засветились полковничьи погоны. Так как полковнику необходимо было ехать, он пригласил своего заместителя подполковника Сергея Шевченко и попросил помочь мне.
Круг стариков-очевидцев был не широк: Юрий Сиваконь, Николай Шехалиев и Владимир Гопеев. Мне удалось тут же встретиться с Николаем Шехалиевым, специалистом по авиационно-кислородному оборудованию. Крепкий мужчина, старичком его назвать язык не поворачивается. Присутствие подполковника не очень настраивало первого ветерана-гагаринца на диалог, да и меня он видел впервые. Николай Николаевич заметил, что от летчиков привезли в первый день два ведра мяса, и больше никаких существенных доказательств. С этой минуты я понял, что на гагаринскую тему необходимо разговаривать с любым собеседником только один на один в стадии начала исследования, и лишь на завершающем этапе возможна дискуссия. В конце беседы Николай Шехалиев посоветовал мне встретиться с пенсионером – майором Иваном Трушкиным, проживающим в Чкаловском гарнизоне, дал мне его телефон и подчеркнул, что дозвониться можно и из Москвы. «Сообщи, что получил телефон от меня». Я поинтересовался у Николая Николаевича, чем психологически «дышит» Иван Трушкин, и можно ли подъехать с бутылочкой, на что получил ответ, что в суждениях тот независим, а одна бутылочка для него все равно, что наперсток. Рассмеялся и добавил: «Вот такой здоровяк!» – показал, широко размахнув руки.
Я поблагодарил собеседника, и мы вышли из ангара, пожав руку Сергею Шевченко, я зашагал к проходной. Прошел метров двадцать, помахал Сергею рукой и крикнул: «До скорой встречи!»
Через час я был уже в Москве. Дозвонился до Ивана Трушкина. Собеседник действительно оказался независимым и, похоже, без лишних комплексов. Я попросил его припомнить фамилии стариков технарей, так как на сегодня только они меня и интересовали. Выяснили, что инженером эскадрильи был подполковник Валентин Самарин, проживающий в Звездном городке, техником звена – Виталий Жаров, вспомнить фамилию техника разбившегося самолета Ивану Трушкину не удалось. Но Иван заметил, что его должен помнить инженер.
Буквально через 5 минут я уже беседовал с Валентином Самариным, который мое предложение встретиться принял без условий, мне оставалось только перезвонить вечером и уточнить время. Желание ехать в Звездный городок распирало меня… Валентин Самарин будет первым очевидцем, который даст интервью, и надо ехать немедленно, завтра же.
Прошло не более двух часов после приезда из космического полка, и телефон был отключен, о причине я не стал даже задумываться, так как подобное уже бывало при подготовке моей первой книги.
Ровно через сутки телефон заработал, но на каждый звонок отвечали я или сосед по дому. С соседом мы быстро договорились, как действовать в подобной ситуации, а с Валентином Самариным согласовали встречу на завтра, то есть 30 июня.
С Щелковского автовокзала на автобусе еду до Чкаловского городка тем же путем, что и два дня назад, затем на электричку и выхожу на второй остановке, станции «Циолковская». На проходной Валентин Александрович уже сделал заявку на пропуск, а попутчики подсказали, где примерно найти нужный мне дом.
Так я и сделал, зашагал вдоль высокого забора, неоднократно перебираясь через горы железобетонных плит, строительные площадки и уперся в жилой городок, застроенный пятиэтажками.
По гулу самолетов сориентировался и зашагал мимо школы по пешеходной дорожке к деревянному забору. У повстречавшихся мне людей в летных комбинезонах уточнил, что прибыл я в космический полк правильно. Они же посоветовали: «Идите мимо Контрольно-Пропускного пункта вправо, через дырку в заборе, там все ходят и меньше будет проблем». Поблагодарил летчиков, но все же пошел через КПП, представил там удостоверение офицера запаса. Несколько телефонных звонков – и я с пропуском на руках шагаю к штабу, пропуская движущихся навстречу велосипедистов-летчиков.
Справа виднелся огромный ангар, в котором стояли самолеты «МИГи», Л-39 Чехословацкого производства. Бетонные дорожки от ангара вели на стоянку самолетов и разветвлением в виде стрелы шли в разные стороны – предположительно, на взлетные полосы. Свободное пространство было засажено русскими березами и зеленым ковром травы.
Ближе, под небольшим навесом сидели в летных комбинезонах и курили какие-то люди. Подойдя к компании, я поздоровался и сел напротив, а так как давно бросил курить, то сразу приступил к делу. Поинтересовался, как мне разыскать начальника инженерной службы полка и молодой человек, сидевший с краю, показал на удаляющегося на велосипеде летчика, заметив, что это и есть их заместитель командира полка Владимир Комиссаров, и после обеда он вернется.
Мое присутствие немного сбило свободный разговор куривших летчиков. Я поинтересовался, известно ли им что-нибудь о гибели Юрия Гагарина и Владимира Серегина. Реакция, как и следовало ожидать, не поразила активностью интереса. На второй вопрос, верят ли они, что в авиакатастрофе виноваты сами летчики, вообще не последовало ответов, похоже, что даже не задумывались над таким вопросом, сегодня проблемы другие. Трудно было предположить, какие должности занимают эти люди, к тому же летные комбинезоны скрывают погоны, а это существенный факт для темы разговора. Как бы между прочим я заметил, что готовлю материал для газеты о гибели полковников, и поэтому приехал в полк. Собеседники потихоньку разговорились, стали вспоминать торжественные мероприятия полка, на которые по юбилеям приглашали родственников Юрия Гагарина и Владимира Серегина. Выяснилось даже, что полк именуется Серегинским.
С обеда потянулись офицеры, а вот и нужный мне заместитель подкатил на велосипеде к шлагбауму и повернул руль в направлении ангара. Не так давно и я был заместителем командира полка, только пехотного, напоминающего музей вооружения в армии. К заместителю подходили сослуживцы и на ходу решали свои служебные вопросы. Когда появился просвет, я подошел к Владимиру Николаевичу. Заместитель на предложение уделить минут 10 без лишних вопросов согласился, попросив пройти с собой в кабинет.
Перед входом в ангар Владимира Николаевича вновь не иначе как атакуют офицеры – одному требуется машина, чтобы ехать за секретной почтой, у второго проблема с детьми, отдыхающими, как я понял, в санатории, у третьего – с обеспечением в обслуживании самолетов. Чтобы не смущать собеседников, я отошел в сторонку и ждал, пока освободится мой покровитель. В конце ангара устроена стоянка велосипедов, и в одну из средних ячеек заместитель пристроил свой, видно, для каждого определено свое место.
Поднялись на второй этаж, Владимир Николаевич предложил мне сесть. Я достал из кармана рубашки офицерское удостоверение личности и положил перед заместителем, подчеркнув, что интерес к гагаринской гибели для меня как бы хобби. «А то что я решил начать с вас, – думаю, меня поймете». Добавил, что по опыту знаю: инженерный состав офицеров в меньшей степени парализован интригами политработников, к тому же подметил, что мы с ним в какой – то степени коллеги. Владимир внимательно изучил удостоверение, одновременно я протянул ему газету «Президент» за 13 ноября 1993 г. с моей фотографией и статьей «Взрыв докатился до Спитака». Объяснил, что мне нужно не так уж много, а именно, фамилии офицеров, служивших в год авиакатастрофы – может быть, уже пенсионеров, и телефоны вдов Юрия Гагарина и Владимира Серегина. Вспомнил, что не против встретиться с руководством полетами, чтобы, таким образом, выйти на очевидцев последнего радиообмена.
Владимир Николаевич позвонил кому-то, в ответ пообещали разобраться с моими вопросами и перезвонить. Мы в течение минут десяти попытались проанализировать причины катастрофы, и я заметил, что слишком много возникает здесь вопросов. Раздался звонок, но я рано обрадовался, оказалось, заместителя вызывают на совещание. Когда офицер снял летный комбинезон, засветились полковничьи погоны. Так как полковнику необходимо было ехать, он пригласил своего заместителя подполковника Сергея Шевченко и попросил помочь мне.
Круг стариков-очевидцев был не широк: Юрий Сиваконь, Николай Шехалиев и Владимир Гопеев. Мне удалось тут же встретиться с Николаем Шехалиевым, специалистом по авиационно-кислородному оборудованию. Крепкий мужчина, старичком его назвать язык не поворачивается. Присутствие подполковника не очень настраивало первого ветерана-гагаринца на диалог, да и меня он видел впервые. Николай Николаевич заметил, что от летчиков привезли в первый день два ведра мяса, и больше никаких существенных доказательств. С этой минуты я понял, что на гагаринскую тему необходимо разговаривать с любым собеседником только один на один в стадии начала исследования, и лишь на завершающем этапе возможна дискуссия. В конце беседы Николай Шехалиев посоветовал мне встретиться с пенсионером – майором Иваном Трушкиным, проживающим в Чкаловском гарнизоне, дал мне его телефон и подчеркнул, что дозвониться можно и из Москвы. «Сообщи, что получил телефон от меня». Я поинтересовался у Николая Николаевича, чем психологически «дышит» Иван Трушкин, и можно ли подъехать с бутылочкой, на что получил ответ, что в суждениях тот независим, а одна бутылочка для него все равно, что наперсток. Рассмеялся и добавил: «Вот такой здоровяк!» – показал, широко размахнув руки.
Я поблагодарил собеседника, и мы вышли из ангара, пожав руку Сергею Шевченко, я зашагал к проходной. Прошел метров двадцать, помахал Сергею рукой и крикнул: «До скорой встречи!»
Через час я был уже в Москве. Дозвонился до Ивана Трушкина. Собеседник действительно оказался независимым и, похоже, без лишних комплексов. Я попросил его припомнить фамилии стариков технарей, так как на сегодня только они меня и интересовали. Выяснили, что инженером эскадрильи был подполковник Валентин Самарин, проживающий в Звездном городке, техником звена – Виталий Жаров, вспомнить фамилию техника разбившегося самолета Ивану Трушкину не удалось. Но Иван заметил, что его должен помнить инженер.
Буквально через 5 минут я уже беседовал с Валентином Самариным, который мое предложение встретиться принял без условий, мне оставалось только перезвонить вечером и уточнить время. Желание ехать в Звездный городок распирало меня… Валентин Самарин будет первым очевидцем, который даст интервью, и надо ехать немедленно, завтра же.
Прошло не более двух часов после приезда из космического полка, и телефон был отключен, о причине я не стал даже задумываться, так как подобное уже бывало при подготовке моей первой книги.
Ровно через сутки телефон заработал, но на каждый звонок отвечали я или сосед по дому. С соседом мы быстро договорились, как действовать в подобной ситуации, а с Валентином Самариным согласовали встречу на завтра, то есть 30 июня.
С Щелковского автовокзала на автобусе еду до Чкаловского городка тем же путем, что и два дня назад, затем на электричку и выхожу на второй остановке, станции «Циолковская». На проходной Валентин Александрович уже сделал заявку на пропуск, а попутчики подсказали, где примерно найти нужный мне дом.
Подполковник Валентин Самарин
Встретил меня приветливо блондин 67 лет, тяжело переступая с ноги на ногу, провел в комнату. Лицо его было бледное и немного желтоватое.
На мой вопрос: «Видно мало гуляете на свежем воздухе», он с глубоким вздохом ответил: «Боря, я последние две недели вообще не двигался, и лишь сейчас немного ожил. Живу один, перед увольнением из Армии в 1974 году похоронил жену. Сейчас изредка навещает внук Юра». В соседней комнате слышна была возня, как впоследствии выяснилось, это его внук, мальчик лет четырнадцати, собирался на рыбалку.
На столе, за которым мы обосновались, хаотично лежали книги, по их обложкам было видно, что все они об авиации и космонавтике. Так как я был в гостях у офицера, то смело поставил на стол бутылку крепкого ликера и пакет закуски с зеленью. Кратко представился и прямо дал понять, что меня интересует истинная история гибели космонавта Юрия Гагарина и командира космического полка полковника Владимира Серегина, а не то, что представили народу власть большевиков во главе с Леонидом Брежневым и Министром Обороны Маршалом Андреем Гречко.
Валентин Александрович подал книгу с надписью «Звездный», вышедшую в 1982-м году.
– Юрий Гагарин первый полетел в космос или не первый?
Самарин: Первый (произнес уверенно).
– Вернулся первым благополучно?
Самарин рассмеялся: Что там было, история умалчивает.
В книге можно ознакомиться с историей космонавтики, о втором суточном полете Германа Титова 6–7 августа 1961 года, о создании отряда космонавтов в 1960 году. Валентин Александрович начал было пересказывать эту историю, но меня интересовали те вопросы, которых в книге быть не могло, и я предложил развернуть тему беседы с другого конца. Я достал из папки газету «Правда» за 30 марта 1968 года, где не было соболезнования от первых лиц нашего государства, хотя зарубежные завалили телеграммами с подписями первых, и где на второй странице помещена посредственная фотография.
Самарин: Вопрос, причем, такой большой.
– Вот газета «Красная звезда». За 29-е марта. Похороны в ЦДСА (Центральном Доме Советской Армии). На фотографии видны лица кагэбэшников-феэсбешников, шарфики в клеточку. И женщины. Это не жены?
Самарин: Нет, не жены и не родственники.
– Первые лица государств, Ульбрихт, Живков, а где наши?
Самарин: В этом весь вопрос.
– За этот период времени вышло немало материалов и появилось слухов: то Юрий Гагарин в психбольнице, то еще где-то. Офицеры из Чкаловска по советовали мне встретиться с техником самлета, убедиться, садился ли Юрий Гагарин в самолет. Тогда сразу разъяснится вопрос с психбольницей.
Самарин: Ну, как здесь дело было, я сейчас расскажу.
– Хорошо, давайте (решил, пусть выговорится старина).
Самарин: Пришел сначала Гагарин, он всегда улыбался, только когда в кабину сядет, не улыбается.
– А так всегда улыбался?
Самарин: Улыбался, ребята книги давали для автографов. Пришел Серегин, я ему доложил. До этого Серегин его много раз вывозил, но он решил летать самостоятельно.
– Полеты были плановые?
Самарин: Да, плановые.
– А как понять «вывозил», на МИГ-15?
Самарин: На МИГ-15У, учебном, в спарке. Кто-то ему тормозил, не выпускал его.
– Кто тормозил и не выпускал в самостоятельный полет – Серегин?
Самарин: Да, Серегин. Перед этим в декабре – январе Гагарин не летал и наверстывал полеты. Сейчас приготовили МИГ-17 к самостоятельному полету, но вот как получилось… (Валентин Александрович немного сник, видно, что-то дрогнуло внутри).
– Как они шли к самолету, уверенно, вы видели?
Самарин: Да, конечно, (пауза). Не знаю, Серегин был опытный летчик. Помню, был случай. У нас в Чкаловске большая полоса, рядом малая запасная, первую ремонтировали. Навалился такой дождь. Когда самолеты садятся, мы их видим и слышим. На этот раз слышим звук, а самолета не видим. Это садился Серегин. Он только дал команду поднять в конце полосы сетку, чтобы самолет не убежал, так как полоса все же короткая. А начальник Центра генерал-майор Кузнецов с одним ушли на посадку на запасной аэродром в Калинин (Тверь).
– Зачем ушли?
Самарин: Погода-то плохая… Затем сообщили: беда. Майор Афонькин, зам. начальника штаба полка сказал, вроде, связь пропала через 20 минут. В час ночи пришел домой, жене ничего не сказал, а в пять утра был на аэродроме. Звонит в 5-00 командир эскадрильи подполковник Владимир Устенко: «Вот тебе вертолет 09, забирай начальников групп по радиовооружению, спецоборудованию и вылетай на точку падения». Там уже делали раскопки.
– Самолет глубоко ушел в землю?
Самарин: Глубоко, но не самолет, а движок, грунт очень крепкий, две группы солдат через 15 минут менялись отдыхать при раскапывании. Руководил инженер ВВС Мишук.
– Кто он – генерал?
Самарин: Генерал. Тогда председателем комиссии был Дмитрий Устинов, будущий маршал, Министр Обороны. По летной генерал-полковник Кутахов, будущий маршал, Главком ВВС. По инженерной – вот этот генерал-майор Мишук. Кто еще был, не знаю. Можете представить мое состояние? В той ситуации? Откопали самолет.
– Где техник самолета находился?
Самарин: Был на аэродроме, старший лейтенант Алексей Левицкий, опытный. Около двигателя стояли инженеры, офицеры, старше меня, слышу, один говорит: «Движок работал». «А почему ты думаешь так?» – спросил другой. «Посмотри лопатки, они погнуты по кругу, то есть во время удара двигатель работал, и они погнулись, если бы они стояли, то был бы изгиб продольный». И у меня сразу как-то все отлегло. В этот год мне исполнилось 25 лет, как в Армии. Отпуск положен уже не 30, а 45 суток. Взял путевку в санаторий, там со мной был один сосед в номере, звать его Василий, и он из НИИ ВВС города Люберец, рассказывал: трижды проверяли все эти осколки. Мишук доказывает, что матчасть не виновна, летная служба и безопасность не могут доказать. Иной раз спишь, ночью посыльный приходит, в часть вызывают. Вот так.
– Два вопроса. Первый по поводу психушки. Если Юрий Гагарин садился и взлетал – вопрос снят.
Второй: почему они не катапультировались?
Самарин: Вот в том-то и дело, непонятно тут. Я же вам не могу сказать, что чего.
– Я понимаю.
Самарин: Серегин был опытный летчик.
– Как Владимир Серегин управление мог забрать у Юрия Гагарина?
Самарин: Оно дублировано, связано, та же ручка, педали.
– Откуда появился самолет МИГ-21 в этом же районе?
Самарин: Этого я не знаю и не слышал.
– Самолет МИГ-21 пришел из города Раменска. Какие-нибудь вещественные доказательства нашли, одежду?
Самарин: Ничего, клочки, что собрали с деревьев.
– Два ведра мяса собрали. Полет был в зону – то есть, высший пилотаж?
Самарин: Как было на самом деле не знаю.
– Техник самолета Алексей Левицкий нормальный был парень. Говорят, запил.
Самарин: Запил после этого, перевелся в город Чугуев, летное училище под Харьковом.
– Запил-то хорошо он?
Самарин: Я лично не видел, ребята рассказывали, сидит у подъезда на лавочке, «под этим делом».
– Может, один раз увидели и слух пошел.
Самарин: Может, и запил, с переживания выпил.
– Когда офицеры переехали в этот городок из Чкаловска?
Самарин: Я служил в городе Монино, а переехал в 1967 году.
(Я рассказал о полете Руста, когда двух офицеров отправили в лагерь Магаданский на 5 и 4 года, а при армянском землетрясении погибло 102 офицера…)
Самарин: Не живем, а существуем. Никак не пойму, после войны, 1947 год, тяжелое время, отмена карточной системы, каждый год снижение цен с марта месяца. Вот когда деньги нужны были, вся Европа разрушена была, что нас мучило, так это займы, но мы были убеждены, что деньги шли на восстановление разрушенного народного хозяйства.
– Давайте еще раз остановимся на таком вопросе. Мы просмотрели газеты. Первые лица государства молчат. Значит что-то есть? Почему Юрий Гагарин с Владимиром Серегиным не катапультировались? Может, катапульты оказались неисправными?
Самарин: Не может быть.
– Давайте представим, что с земли подготовили акцию.
Самарин: Невозможно, они работают безотказно.
– Сознательно подготовили. Может быть, такой вариант в их стиле, взорвали и предварительно вывели из строя катапульты.
Самарин: Я не могу понять по вашему варианту, что там можно сделать. Если только вынуть патрон, который взрывается и выбрасывает кресло летчика из самолета, но опять же вооруженцы проверяют, в головке есть отверстие, и они щупом проверяют: если упирается, значит, патрон на месте.
На мой вопрос: «Видно мало гуляете на свежем воздухе», он с глубоким вздохом ответил: «Боря, я последние две недели вообще не двигался, и лишь сейчас немного ожил. Живу один, перед увольнением из Армии в 1974 году похоронил жену. Сейчас изредка навещает внук Юра». В соседней комнате слышна была возня, как впоследствии выяснилось, это его внук, мальчик лет четырнадцати, собирался на рыбалку.
На столе, за которым мы обосновались, хаотично лежали книги, по их обложкам было видно, что все они об авиации и космонавтике. Так как я был в гостях у офицера, то смело поставил на стол бутылку крепкого ликера и пакет закуски с зеленью. Кратко представился и прямо дал понять, что меня интересует истинная история гибели космонавта Юрия Гагарина и командира космического полка полковника Владимира Серегина, а не то, что представили народу власть большевиков во главе с Леонидом Брежневым и Министром Обороны Маршалом Андреем Гречко.
Валентин Александрович подал книгу с надписью «Звездный», вышедшую в 1982-м году.
– Юрий Гагарин первый полетел в космос или не первый?
Самарин: Первый (произнес уверенно).
– Вернулся первым благополучно?
Самарин рассмеялся: Что там было, история умалчивает.
В книге можно ознакомиться с историей космонавтики, о втором суточном полете Германа Титова 6–7 августа 1961 года, о создании отряда космонавтов в 1960 году. Валентин Александрович начал было пересказывать эту историю, но меня интересовали те вопросы, которых в книге быть не могло, и я предложил развернуть тему беседы с другого конца. Я достал из папки газету «Правда» за 30 марта 1968 года, где не было соболезнования от первых лиц нашего государства, хотя зарубежные завалили телеграммами с подписями первых, и где на второй странице помещена посредственная фотография.
Самарин: Вопрос, причем, такой большой.
– Вот газета «Красная звезда». За 29-е марта. Похороны в ЦДСА (Центральном Доме Советской Армии). На фотографии видны лица кагэбэшников-феэсбешников, шарфики в клеточку. И женщины. Это не жены?
Самарин: Нет, не жены и не родственники.
– Первые лица государств, Ульбрихт, Живков, а где наши?
Самарин: В этом весь вопрос.
– За этот период времени вышло немало материалов и появилось слухов: то Юрий Гагарин в психбольнице, то еще где-то. Офицеры из Чкаловска по советовали мне встретиться с техником самлета, убедиться, садился ли Юрий Гагарин в самолет. Тогда сразу разъяснится вопрос с психбольницей.
Самарин: Ну, как здесь дело было, я сейчас расскажу.
– Хорошо, давайте (решил, пусть выговорится старина).
Самарин: Пришел сначала Гагарин, он всегда улыбался, только когда в кабину сядет, не улыбается.
– А так всегда улыбался?
Самарин: Улыбался, ребята книги давали для автографов. Пришел Серегин, я ему доложил. До этого Серегин его много раз вывозил, но он решил летать самостоятельно.
– Полеты были плановые?
Самарин: Да, плановые.
– А как понять «вывозил», на МИГ-15?
Самарин: На МИГ-15У, учебном, в спарке. Кто-то ему тормозил, не выпускал его.
– Кто тормозил и не выпускал в самостоятельный полет – Серегин?
Самарин: Да, Серегин. Перед этим в декабре – январе Гагарин не летал и наверстывал полеты. Сейчас приготовили МИГ-17 к самостоятельному полету, но вот как получилось… (Валентин Александрович немного сник, видно, что-то дрогнуло внутри).
– Как они шли к самолету, уверенно, вы видели?
Самарин: Да, конечно, (пауза). Не знаю, Серегин был опытный летчик. Помню, был случай. У нас в Чкаловске большая полоса, рядом малая запасная, первую ремонтировали. Навалился такой дождь. Когда самолеты садятся, мы их видим и слышим. На этот раз слышим звук, а самолета не видим. Это садился Серегин. Он только дал команду поднять в конце полосы сетку, чтобы самолет не убежал, так как полоса все же короткая. А начальник Центра генерал-майор Кузнецов с одним ушли на посадку на запасной аэродром в Калинин (Тверь).
– Зачем ушли?
Самарин: Погода-то плохая… Затем сообщили: беда. Майор Афонькин, зам. начальника штаба полка сказал, вроде, связь пропала через 20 минут. В час ночи пришел домой, жене ничего не сказал, а в пять утра был на аэродроме. Звонит в 5-00 командир эскадрильи подполковник Владимир Устенко: «Вот тебе вертолет 09, забирай начальников групп по радиовооружению, спецоборудованию и вылетай на точку падения». Там уже делали раскопки.
– Самолет глубоко ушел в землю?
Самарин: Глубоко, но не самолет, а движок, грунт очень крепкий, две группы солдат через 15 минут менялись отдыхать при раскапывании. Руководил инженер ВВС Мишук.
– Кто он – генерал?
Самарин: Генерал. Тогда председателем комиссии был Дмитрий Устинов, будущий маршал, Министр Обороны. По летной генерал-полковник Кутахов, будущий маршал, Главком ВВС. По инженерной – вот этот генерал-майор Мишук. Кто еще был, не знаю. Можете представить мое состояние? В той ситуации? Откопали самолет.
– Где техник самолета находился?
Самарин: Был на аэродроме, старший лейтенант Алексей Левицкий, опытный. Около двигателя стояли инженеры, офицеры, старше меня, слышу, один говорит: «Движок работал». «А почему ты думаешь так?» – спросил другой. «Посмотри лопатки, они погнуты по кругу, то есть во время удара двигатель работал, и они погнулись, если бы они стояли, то был бы изгиб продольный». И у меня сразу как-то все отлегло. В этот год мне исполнилось 25 лет, как в Армии. Отпуск положен уже не 30, а 45 суток. Взял путевку в санаторий, там со мной был один сосед в номере, звать его Василий, и он из НИИ ВВС города Люберец, рассказывал: трижды проверяли все эти осколки. Мишук доказывает, что матчасть не виновна, летная служба и безопасность не могут доказать. Иной раз спишь, ночью посыльный приходит, в часть вызывают. Вот так.
– Два вопроса. Первый по поводу психушки. Если Юрий Гагарин садился и взлетал – вопрос снят.
Второй: почему они не катапультировались?
Самарин: Вот в том-то и дело, непонятно тут. Я же вам не могу сказать, что чего.
– Я понимаю.
Самарин: Серегин был опытный летчик.
– Как Владимир Серегин управление мог забрать у Юрия Гагарина?
Самарин: Оно дублировано, связано, та же ручка, педали.
– Откуда появился самолет МИГ-21 в этом же районе?
Самарин: Этого я не знаю и не слышал.
– Самолет МИГ-21 пришел из города Раменска. Какие-нибудь вещественные доказательства нашли, одежду?
Самарин: Ничего, клочки, что собрали с деревьев.
– Два ведра мяса собрали. Полет был в зону – то есть, высший пилотаж?
Самарин: Как было на самом деле не знаю.
– Техник самолета Алексей Левицкий нормальный был парень. Говорят, запил.
Самарин: Запил после этого, перевелся в город Чугуев, летное училище под Харьковом.
– Запил-то хорошо он?
Самарин: Я лично не видел, ребята рассказывали, сидит у подъезда на лавочке, «под этим делом».
– Может, один раз увидели и слух пошел.
Самарин: Может, и запил, с переживания выпил.
– Когда офицеры переехали в этот городок из Чкаловска?
Самарин: Я служил в городе Монино, а переехал в 1967 году.
(Я рассказал о полете Руста, когда двух офицеров отправили в лагерь Магаданский на 5 и 4 года, а при армянском землетрясении погибло 102 офицера…)
Самарин: Не живем, а существуем. Никак не пойму, после войны, 1947 год, тяжелое время, отмена карточной системы, каждый год снижение цен с марта месяца. Вот когда деньги нужны были, вся Европа разрушена была, что нас мучило, так это займы, но мы были убеждены, что деньги шли на восстановление разрушенного народного хозяйства.
– Давайте еще раз остановимся на таком вопросе. Мы просмотрели газеты. Первые лица государства молчат. Значит что-то есть? Почему Юрий Гагарин с Владимиром Серегиным не катапультировались? Может, катапульты оказались неисправными?
Самарин: Не может быть.
– Давайте представим, что с земли подготовили акцию.
Самарин: Невозможно, они работают безотказно.
– Сознательно подготовили. Может быть, такой вариант в их стиле, взорвали и предварительно вывели из строя катапульты.
Самарин: Я не могу понять по вашему варианту, что там можно сделать. Если только вынуть патрон, который взрывается и выбрасывает кресло летчика из самолета, но опять же вооруженцы проверяют, в головке есть отверстие, и они щупом проверяют: если упирается, значит, патрон на месте.