Страница:
Издатель
На реальную поддержку издателей я не надеялся, предполагая в них рабскую психологию. Хотя и рыночные отношения набирают темп.
Последовало загадочное предложение от издателя.
Издатель: Во-первых, хочется знать технико-экономические показатели этого издания: формат, объем, и так далее. Я полиграфист с большим стажем… Поэтому мы могли бы часть расходов взять на себя. Но главное нужно знать.
– Что я планирую и чем книга будет дышать?
Издатель: Да. Не наштампуем ли мы в угол, простите за выражения, у меня таких изданий до фига предполагается.
– Я понимаю.
Издатель: Так что, Борис Васильевич?
– Давайте я коротко и ясно расскажу.
Издатель: Ну, конечно.
– Во-первых, книгу, надеюсь, готовлю такую, что будет интересно для широкого круга читателей.
Издатель: Понятно.
– Так все говорят?
Издатель: Да-да.
– Книгу планирую объемом на двести пятьдесят страниц, 84 на 108. Это 15–16 листов.
Издатель: 84 на 108 – это 1/32 доля.
– Да, книга сейчас планируется с продолжением, чтобы на первом этапе было поменьше врагов.
Издатель: А-а-а, так вы тут с врагами будете бороться?
– Они все мои друзья, я ведь армеец в прошлом.
Издатель: Ну да, если вы автор книги.
– Я и готовлю ее, включая макет.
Издатель: Ясно, ну, а когда разобьете на две части?
– Как будет выглядеть содержание?
Издатель: Да-да.
– Я планирую восемь глав, а в девятой как бы обобщу материал, чтобы он был доступен более широкому кругу читателей. В первую вошли пять глав, остальной материал пойдет во вторую, и, естественно, она дополнится, жизнь течет, информация собирается. (Я промолчал о том, что противники давят отсюда, “помогают” писать и указывают направления исследования.) Вторую книгу в ближайшее время на русском языке печатать не буду. Спонсоров не найти, убежден на сто один процент. Предложения поступают только от кагэбэшников и грушников, точнее, от моих друзей. Круг исследователей замкнулся через Серегиных, Гагариных, музеи. Сегодня Юрию Гагарину исполнился бы 61 год… Ясно, что сейчас начинается выяснение между собой отношений, кто больше причастен к диверсии.
Издатель: Да-да.
– Исполнителей мы не хотим показывать, это обыкновенные пешки, а главных заказчиков уже нет в живых.
Издатель: Но они дурные, они могут…
– Пешки могут что-нибудь натворить?
Издатель: Да.
– Да бросьте вы…
– Издатель (смеется): Пешки-то как раз и творят.
– Я предположил, что операция спланирована кагэбэшниками, но так как она проводилась на армейском аэродроме, не обошлось без ГРУ, вероятно, последние просто вынуждены были молчать.
Издатель: Это понятно.
– Если мы будем бояться, думать только об этом, то ничего не сделаем.
Издатель: В принципе – да, да.
– В КГБ (ФСБ) большинство нормальных людей, профессионалов, прибывших не по комсомольским путевкам…
Издатель: Хорошо, Борис Васильевич. Какой будет тираж?
– Предполагаю, пять тысяч, самым рациональным было бы десять тысяч, но я должен предварительно показать издателю макет книги и могу услышать: “Борис, книга не будет пользоваться спросом”. Если он убедится, что книга полетит, только тогда схватится.
Издатель: Ну хорошо. Вы примерно подсчитали, в какую сумму это выливается?
– Книга выходит из редактирования, требуется пять миллионов.
Издатель: Из какого редактирования – художественного, литературного?
– Художественной обработки не будет, не смог найти толкового… Стал делиться наработкой материалов с писателями, но мне друзья посоветовали таких промахов не делать.
Издатель: Нельзя, Борис Васильевич, нельзя ни в коем случае.
– В моей России все равно ни один писатель в тему не влезет, из ста пятидесяти миллионов не найдется ни одного, я уверен. Так, как нужно, подготовить книгу смогу только я. И это естественно, мы все разные люди. Главное, чтобы не мешали делать книгу, вот что меня беспокоит.
Издатель: В том-то и суть: они вам будут мешать.
– Нет.
Издатель: Вы говорите, что танкист. Подумают: ну какое имеет отношение к летному делу Борис Васильевич?
– Все понял. Я встречаюсь с летчиками, специалистами. Будет много интервью, более пятидесяти, от рядового солдата до маршала.
Издатель: Одно дело, Борис Васильевич, встречаться, брать интервью, а другое – сам автор видел и заметил, где-то рядом с Серегиным был, перекуры, чай, горела лампадка и – вот, здесь что-то не так.
– Позвольте Вас перебить.
Издатель: Да, конечно.
– Я ознакомил одну даму, у которой имеется литературный опыт, со своей рукописью, и в ответ услышал: “Читатель будет облизываться”. И название будущей книги определено: “Убийство космонавта Юрия Гагарина”, без всякого добавления.
Издатель: (тяжело вздохнув) Да-а-а.
– Я уверен, что издательство тоже будут душить понемножку, но если не бояться, то никто не тронет, а только появится уважение у тех же кагэбэшников.
Издатель: И пока книга у вас в стадии обработки (в голосе почувствовалась интонация что-то вроде начала отказа).
– Все упирается в финансовые вопросы.
Издатель: Понятно, двести пятьдесят страниц хотите положить в мягкую обложку.
– Да, и чтобы быстрее отпечатать, сделаем со вкусом в двух цветах, и больше ничего лишнего.
Издатель: Десятитысячный тираж хотите отпечатать на русском языке?
– Нет-нет! Десять тысяч – на английском. Объявления, с которыми ознакомились вы, выходят месяц, держат волну и обратную, связь с будущими читателями.
Издатель: А где вы предполагаете реализовывать англоязычную книгу.
– Проблем, надеюсь, не будет.
Издатель: Как же это?
– Вернисажи (один из них поблизости), выставки, гостиницы, аэропорты.
Издатель: Понятно.
– Нет, здесь вопросов не должно быть, проблем тоже.
Издатель: Вы знаете, есть ведь масса других интересных вещей. У меня, например, выходит книга тиражом пять тысяч. Ну, полтиража расходится, и то все время постоянно приходится следить за гибкостью цены.
– Скажите, вас беспокоит моя ненадежность?
Издатель: Ладно, Борис Васильевич, знаю, как вас найти, но сказать, что я прямо сейчас помогу деньгами, выслушав вас, честно говоря, врать не хочется.
– Хорошо, подумайте, решитесь – позвоните.
Издатель: Прощайте, Борис Васильевич, удачи вам всевозможной.
Последовало загадочное предложение от издателя.
Издатель: Во-первых, хочется знать технико-экономические показатели этого издания: формат, объем, и так далее. Я полиграфист с большим стажем… Поэтому мы могли бы часть расходов взять на себя. Но главное нужно знать.
– Что я планирую и чем книга будет дышать?
Издатель: Да. Не наштампуем ли мы в угол, простите за выражения, у меня таких изданий до фига предполагается.
– Я понимаю.
Издатель: Так что, Борис Васильевич?
– Давайте я коротко и ясно расскажу.
Издатель: Ну, конечно.
– Во-первых, книгу, надеюсь, готовлю такую, что будет интересно для широкого круга читателей.
Издатель: Понятно.
– Так все говорят?
Издатель: Да-да.
– Книгу планирую объемом на двести пятьдесят страниц, 84 на 108. Это 15–16 листов.
Издатель: 84 на 108 – это 1/32 доля.
– Да, книга сейчас планируется с продолжением, чтобы на первом этапе было поменьше врагов.
Издатель: А-а-а, так вы тут с врагами будете бороться?
– Они все мои друзья, я ведь армеец в прошлом.
Издатель: Ну да, если вы автор книги.
– Я и готовлю ее, включая макет.
Издатель: Ясно, ну, а когда разобьете на две части?
– Как будет выглядеть содержание?
Издатель: Да-да.
– Я планирую восемь глав, а в девятой как бы обобщу материал, чтобы он был доступен более широкому кругу читателей. В первую вошли пять глав, остальной материал пойдет во вторую, и, естественно, она дополнится, жизнь течет, информация собирается. (Я промолчал о том, что противники давят отсюда, “помогают” писать и указывают направления исследования.) Вторую книгу в ближайшее время на русском языке печатать не буду. Спонсоров не найти, убежден на сто один процент. Предложения поступают только от кагэбэшников и грушников, точнее, от моих друзей. Круг исследователей замкнулся через Серегиных, Гагариных, музеи. Сегодня Юрию Гагарину исполнился бы 61 год… Ясно, что сейчас начинается выяснение между собой отношений, кто больше причастен к диверсии.
Издатель: Да-да.
– Исполнителей мы не хотим показывать, это обыкновенные пешки, а главных заказчиков уже нет в живых.
Издатель: Но они дурные, они могут…
– Пешки могут что-нибудь натворить?
Издатель: Да.
– Да бросьте вы…
– Издатель (смеется): Пешки-то как раз и творят.
– Я предположил, что операция спланирована кагэбэшниками, но так как она проводилась на армейском аэродроме, не обошлось без ГРУ, вероятно, последние просто вынуждены были молчать.
Издатель: Это понятно.
– Если мы будем бояться, думать только об этом, то ничего не сделаем.
Издатель: В принципе – да, да.
– В КГБ (ФСБ) большинство нормальных людей, профессионалов, прибывших не по комсомольским путевкам…
Издатель: Хорошо, Борис Васильевич. Какой будет тираж?
– Предполагаю, пять тысяч, самым рациональным было бы десять тысяч, но я должен предварительно показать издателю макет книги и могу услышать: “Борис, книга не будет пользоваться спросом”. Если он убедится, что книга полетит, только тогда схватится.
Издатель: Ну хорошо. Вы примерно подсчитали, в какую сумму это выливается?
– Книга выходит из редактирования, требуется пять миллионов.
Издатель: Из какого редактирования – художественного, литературного?
– Художественной обработки не будет, не смог найти толкового… Стал делиться наработкой материалов с писателями, но мне друзья посоветовали таких промахов не делать.
Издатель: Нельзя, Борис Васильевич, нельзя ни в коем случае.
– В моей России все равно ни один писатель в тему не влезет, из ста пятидесяти миллионов не найдется ни одного, я уверен. Так, как нужно, подготовить книгу смогу только я. И это естественно, мы все разные люди. Главное, чтобы не мешали делать книгу, вот что меня беспокоит.
Издатель: В том-то и суть: они вам будут мешать.
– Нет.
Издатель: Вы говорите, что танкист. Подумают: ну какое имеет отношение к летному делу Борис Васильевич?
– Все понял. Я встречаюсь с летчиками, специалистами. Будет много интервью, более пятидесяти, от рядового солдата до маршала.
Издатель: Одно дело, Борис Васильевич, встречаться, брать интервью, а другое – сам автор видел и заметил, где-то рядом с Серегиным был, перекуры, чай, горела лампадка и – вот, здесь что-то не так.
– Позвольте Вас перебить.
Издатель: Да, конечно.
– Я ознакомил одну даму, у которой имеется литературный опыт, со своей рукописью, и в ответ услышал: “Читатель будет облизываться”. И название будущей книги определено: “Убийство космонавта Юрия Гагарина”, без всякого добавления.
Издатель: (тяжело вздохнув) Да-а-а.
– Я уверен, что издательство тоже будут душить понемножку, но если не бояться, то никто не тронет, а только появится уважение у тех же кагэбэшников.
Издатель: И пока книга у вас в стадии обработки (в голосе почувствовалась интонация что-то вроде начала отказа).
– Все упирается в финансовые вопросы.
Издатель: Понятно, двести пятьдесят страниц хотите положить в мягкую обложку.
– Да, и чтобы быстрее отпечатать, сделаем со вкусом в двух цветах, и больше ничего лишнего.
Издатель: Десятитысячный тираж хотите отпечатать на русском языке?
– Нет-нет! Десять тысяч – на английском. Объявления, с которыми ознакомились вы, выходят месяц, держат волну и обратную, связь с будущими читателями.
Издатель: А где вы предполагаете реализовывать англоязычную книгу.
– Проблем, надеюсь, не будет.
Издатель: Как же это?
– Вернисажи (один из них поблизости), выставки, гостиницы, аэропорты.
Издатель: Понятно.
– Нет, здесь вопросов не должно быть, проблем тоже.
Издатель: Вы знаете, есть ведь масса других интересных вещей. У меня, например, выходит книга тиражом пять тысяч. Ну, полтиража расходится, и то все время постоянно приходится следить за гибкостью цены.
– Скажите, вас беспокоит моя ненадежность?
Издатель: Ладно, Борис Васильевич, знаю, как вас найти, но сказать, что я прямо сейчас помогу деньгами, выслушав вас, честно говоря, врать не хочется.
– Хорошо, подумайте, решитесь – позвоните.
Издатель: Прощайте, Борис Васильевич, удачи вам всевозможной.
Двойник
Мне трудно предугадать, что будут дальше делать мои оппоненты, но абсолютно уверен в одном: в покое меня не оставят.
На следующий день после разговора с издателем появляется очередной “помощник”. Отрекомендовывается, как специалист.
Специалист: Ознакомился с вашим объявлением, какая вас конкретно интересует информация?
– Из объявления должно быть понятно, что нас могло бы заинтересовать.
Специалист: Так, Гагарин, землетрясение, Саблин.
– Если бы мы не владели определенной информацией, точнее, интуицией, то, вероятно, не решились бы взяться за исследование этих тем.
Специалист: Что-то я не понял: вам люди не нужны, что-ли?
– Требуются. Но знаете, в основном предлагают себя кагэбэшники, а в последнее время – наши грушники, недавно интересовалось нами какое-то сомнительное издательство.
Специалист: Значит, если предоставляется какая-то информация, она никак не оплачивается, я правильно понял?
– Нет, почему же?
Специалист: Тогда хотелось бы узнать расценки. (Тонко прощупывает, каковы наши финансовые возможности, и, следовательно, кто может нас спонсировать).
– Прежде всего, кто желает помочь, должен определить, в какой области готов сотрудничать: гагаринская тема, сахаровская, Уфа. И только от него зависит, какое он захочет денежное вознаграждение, мы, офицеры, понимаем, как добывается информация.
Специалист: Согласен.
– Бывают такие ситуации, когда собеседник предупреждает, что источник информации не должен засветиться. Эту гарантию мы даем независимо от того, что нас ожидает.
Специалист(смеется): Тогда понятно.
– Секрета нет, мы встречаемся, например, с космонавтами, некоторые трусят, среди них члены Государственной комиссии, бывшие солдаты, сейчас подняли дневники генерал-полковника Николая Каманина. Все в этой истории легко просматривается.
Специалист: Значит, как я понял, объявление уже устарело?
– Нет, сейчас мы готовим две книги. Если вы можете помочь нам, то не бойтесь, пожалуйста, мы давно засветились, дали в объявлениях телефоны и подставили себя под удар. Тут уже появлялись наемники-убийцы, присылались девочки, это естественный ход событий. Нам, честно говоря, нравится такой план работы противников. Если вы хотите помочь, мы будем рады.
Специалист: Короче, вам нужна информация для создания книги?
– Да.
Специалист: Как я понял, вас зовут Боря?
– Да, говорите попрямее.
Специалист: Я просто-напросто прикину, сколько это, во-первых, будет стоить, потом проверю еще кое-что, посмотрю, совпадет ли все это.
– В каком направлении желаете сотрудничать: Гагарин, Сахаров, Уфа?
Специалист: Например, Гагарин и под Уфой.
(С этой минуты все окончательно ясно: человек, знающий что-либо, не может объединять эти темы).
– Хорошо.
Специалист: Я только еще кое-какую информацию проверю, и только после этого позвоню.
– Нам звонят враги и интересуются: для какой цели поднимаем эти темы. Может, они думают, для политических интриг?
Специалист: Да.
– Зачем нам вся эта грязь нужна? Обычно отвечаем, что исследованием занимаемся для подготовки книги, и нет лишних вопросов.
Специалист: Книга ведь может быть объемной, так что вполне и политика уместится.
– Конечно, мы затронем политическую обстановку в стране, с 1968 года, но так как книга готовится с 1994 года, думаю, не обойтись и без современного положения дел в России.
Специалист: Да.
– Так и должно быть.
Специалист: Значит, так и есть: игра. (Начинает смеяться, я тоже произвольно подключаюсь).
– Мы с вами понимаем друг друга.
Специалист: Ладно. Меня зовут Саша. И желательно, Борис, с глазу на глаз пообщаться, телефон – это не то. (Собеседник что-то резко проявляет желание встретиться).
– Я поинтересовался у руководителя полетами: найдется хоть один генерал из членов Государственной комиссии, который скажет: Борис, в этой гагаринской трагедии все было вот так-то. Он мне ответил, что нет. Я не поверил. Получается, что над некоторыми генералами-шестидесятниками проводили не иначе, как опыты, словно над кроликами.
Специалист: Знаете, Боря, мне ваше объявление уже несколько раз попадалось (смеемся оба).
– Нас периодически давят… в этих условиях интересней работать.
Специалист: Приятно слышать, но мне бы хотелось встретиться, может, какой-нибудь интересный разговор получится (События начинают переходить совсем в другую плоскость).
– Мы не против.
Специалист: А где можно было бы встретиться?
– Только не предлагайте, пожалуйста, как кагэбэшники, возле лубянки… (Саша заливается смехом). Где хотите?
Специалист: Нет-нет, я вполне конкретно спрашиваю. Сегодня, например, реально было бы встретиться или нет? (Собеседник владеет собой уверенно, переходит от шуток к делу без лишних эмоций).
– На сегодня не планировали выезжать, занимаемся обработкой материалов, завтра можно.
Специалист: А если бы все-таки сегодня?
– В таком случае – мне необходимо быть в центре города, проработать кое-какие вопросы, так как товарищ мой приболел.
Специалист: Я просто не хочу еще раз вас отвлекать, а разговор не совсем телефонный. Может, я бы вам пригодился.
– Необходимо быть откровенным: нам предлагали услуги милиционер, следователь, но с ним не будут разговаривать офицеры, армейцы, или КГБ… Он сам так сказал.
Специалист (смеется): Нет. Если мы нашли бы с вами взаимопонимание, возможно, какая-нибудь работа могла бы подойти для Вас.
– Вы, Саша, за какое число рекламную газету купили?
Специалист: За вчерашнее.
– В какой рубрике вычитали, 801?
Специалист: Да.
– Посмотрите 320, деловое партнерство, спонсоры.
Специалист: Сейчас (слышно, как собеседник с кем-то разговаривает и просит побыстрей отыскать, в ответ – какой-то женский голос). Спонсора – это для молодой (смеется).
– Посмотрите номер нашего телефона.
Специалист: 440-54-83, Борис Васильевич. Спонсора для издания авторской книги "Гибель космонавта Юрия Гагарина".
– Сегодня дадим объявление: “Мафиози, окажите финансовую поддержку, если государственные структуры молчат”.(Саша смеется). Мафиози, вероятно, быстрее откликнутся.
Специалист: Желательно бы сегодня встретиться.
– А где вы хотите, на какой территории?
Специалист: Хоть где, это же мне интересно с вами встретиться, значит, я могу куда угодно подъехать. Можно недалеко от вашего дома (и так далее). А время – 13–00.
– Мы встретимся, и только потеряем время оба, может и так получиться?
Специалист: Нет, не потеряем время. Возможно, объявление, которое вы собираетесь
давать, вам и не понадобится вовсе. Но там видно будет.
(Мне уже ясно, что собеседник молод и выполняет заказ своего шефа. На грушника, тем не менее, не похож, вероятнее всего кагэбэшник).
– Ладно, такой вариант предлагаю: станция метро Кропоткинская, выход в сторону, противоположную музею Александра Пушкина. Через дорогу будет небольшой двухэтажный особняк (собеседник начал смеяться), КГБ живет в нем… (Саша переспросил, где это, поточнее). Вместе зайдем в особнячок, там комитет ветеранов войны (снова закатывается смехом).
Специалист: Ладно, все ясно. Тогда на Кропоткинской.
– Хорошо, у выхода в 5-10 метрах. Который сейчас час?
Специалист: Без пятнадцати два.
– В три будет нормально?
Специалист: Тогда еще попозднее, мне надо добираться. Давайте в полчетвертого.
– Нормально.
Специалист: Я буду одет в джинсы, синие такие, немного грязноватые, на левой ноге небольшая заплаточка, черная такая курточка, шапочка, если без шапки – тогда лысоват, лицо такое глуповатое (слышен резкий хриплый смех двух дам).
– А я буду в синей куртке, с черной сумкой через плечо.
(Место выбрал я довольно людное, если предположить, что пригласили с целью посетить квартиру за время моего отсутствия, необходимо сделать пометки на дверях).
За пять минут до назначенного времени я выходил из метро на станции Кропоткинская. Взгляд мой выхватил среди людей стоящего в десяти метрах молодого человека лет 26–28. Мужчина заметил меня и стал в какой-то напряженной стойке, в общем, внешний вид не вызвал у меня доверия. Я прошел в метре от него, остановился за его спиной у киоска, еще раз его оглядел. Молодой человек обернулся. Я подошел: вы, мол, Саша? Мужчина подтвердил. Предлагаю ему отойти к забору. Показываю на особняк, что расположен через дорогу, и вижу, что собеседник слишком уж робкий, джинсы помяты просто ужасно, ботинки черные армейские, зашнурованы неаккуратно. Руку протянул я первым, его пожатие оказалось вялым, холодным.
Еще перед выездом я почти был уверен, что Саша, в любом случае, не компаньон, и играть с ним нет никакого смысла, тем более, что я нахожусь на заключительной стадии расследования.
Ввел его в курс событий 3–4 июня 1989 года, чтобы собеседник не вздумал устраивать спектакль, лишние разговоры мне ни к чему. Саша выглядел неуверенным, и лишь произнес: “Я вижу, вы не нуждаетесь в информации”.
Я заметил, что голос моего собеседника не был похож на голос телефонного Саши, не трудно было предположить, что где-то рядом за нашим диалогом наблюдают, – может быть, те смеющиеся дамы, а возможно, и настоящий Саша. Взглядом обвел окружающих, но их слишком много, зацепиться за подозреваемых невозможно.
Рядом трое парней, они о чем-то тихо беседуют, поглядывая на нас, мне показалось, что шла передача большой пачки денег, двойной пересчет.
“Саше” я прямо сказал: Больше у меня времени нет, телефон мой у вас имеется, при необходимости звоните, – и направился к особняку. Через 5–6 шагов остановился: интересно, куда направился “Саша”. Но его уже не было видно. В конце короткого разговора в собеседнике я заметил сочувствие ко мне.
В комитете ветеранов Великой Отечественной войны поинтересовался координатами членов Государственной комиссии, но ничего интересного получить не удалось, хотя направление дальнейших поисков мне подсказали. Старики заинтересовались, почему меня интересуют события 27-летней давности. Пришлось объяснить, что к годовщине катастрофы готовлю материал, и в ответ услышал вот что:
– Гагарин давно лежит в сырой земле, ему ничем не помочь, ну, напишете очередную беспокойную, никому не нужную статью…
Я посчитал нужным не отвечать, окружающая обстановка и люди наводили на мысленные аналогии с “кормушкой” преступных генералов.
Через полтора часа я был дома. Попытался дозвониться до Саши, телефон не отвечал, как и все последующие четыре дня. Правда, один раз был занят целых пятнадцать минут. Мне хотелось еще раз послушать Сашин голос, а затем поговорить с игрой в двойника. Двойник напоминал безвольного господина, готового исполнить любой приказ шефа, возможно, он приходил с целью изучить меня в лицо.
Около 17 часов дозвонился на квартиру председателю первой подкомиссии генерал-лейтенанту Борису Еремину, ответила мне дама в возрасте и предложила перезвонить через полчаса, мол, генерал гуляет на свежем воздухе. В течение последующих трех часов телефон не отвечал, и я вынужден был воспользоваться вторым имеющимся у меня номером. Снова ответила дама, похоже, та же самая, и сообщила, что генерал в командировке и будет только через неделю. С трудом удалось выяснить, что он на даче. В подобную игру со мной играл в 1991 году бывший глава Правительства России, депутат Союзного и Российского съездов Виталий Воротников. Сам находясь в квартире, заставлял лгать дежурных по дому старушек и жену, что находится на даче. Я не выдержал, позвонил буквально через десять минут, оставил свой телефон и попросил, пусть генерал сообщит результат: готов ли он разговаривать или нет, в ответ мне предложили позвонить уже через две недели. В любом случае, если старичок разговаривать не захочет, вынуждены будем дать комментарии всей этой лживой истории.
На следующий день после разговора с издателем появляется очередной “помощник”. Отрекомендовывается, как специалист.
Специалист: Ознакомился с вашим объявлением, какая вас конкретно интересует информация?
– Из объявления должно быть понятно, что нас могло бы заинтересовать.
Специалист: Так, Гагарин, землетрясение, Саблин.
– Если бы мы не владели определенной информацией, точнее, интуицией, то, вероятно, не решились бы взяться за исследование этих тем.
Специалист: Что-то я не понял: вам люди не нужны, что-ли?
– Требуются. Но знаете, в основном предлагают себя кагэбэшники, а в последнее время – наши грушники, недавно интересовалось нами какое-то сомнительное издательство.
Специалист: Значит, если предоставляется какая-то информация, она никак не оплачивается, я правильно понял?
– Нет, почему же?
Специалист: Тогда хотелось бы узнать расценки. (Тонко прощупывает, каковы наши финансовые возможности, и, следовательно, кто может нас спонсировать).
– Прежде всего, кто желает помочь, должен определить, в какой области готов сотрудничать: гагаринская тема, сахаровская, Уфа. И только от него зависит, какое он захочет денежное вознаграждение, мы, офицеры, понимаем, как добывается информация.
Специалист: Согласен.
– Бывают такие ситуации, когда собеседник предупреждает, что источник информации не должен засветиться. Эту гарантию мы даем независимо от того, что нас ожидает.
Специалист(смеется): Тогда понятно.
– Секрета нет, мы встречаемся, например, с космонавтами, некоторые трусят, среди них члены Государственной комиссии, бывшие солдаты, сейчас подняли дневники генерал-полковника Николая Каманина. Все в этой истории легко просматривается.
Специалист: Значит, как я понял, объявление уже устарело?
– Нет, сейчас мы готовим две книги. Если вы можете помочь нам, то не бойтесь, пожалуйста, мы давно засветились, дали в объявлениях телефоны и подставили себя под удар. Тут уже появлялись наемники-убийцы, присылались девочки, это естественный ход событий. Нам, честно говоря, нравится такой план работы противников. Если вы хотите помочь, мы будем рады.
Специалист: Короче, вам нужна информация для создания книги?
– Да.
Специалист: Как я понял, вас зовут Боря?
– Да, говорите попрямее.
Специалист: Я просто-напросто прикину, сколько это, во-первых, будет стоить, потом проверю еще кое-что, посмотрю, совпадет ли все это.
– В каком направлении желаете сотрудничать: Гагарин, Сахаров, Уфа?
Специалист: Например, Гагарин и под Уфой.
(С этой минуты все окончательно ясно: человек, знающий что-либо, не может объединять эти темы).
– Хорошо.
Специалист: Я только еще кое-какую информацию проверю, и только после этого позвоню.
– Нам звонят враги и интересуются: для какой цели поднимаем эти темы. Может, они думают, для политических интриг?
Специалист: Да.
– Зачем нам вся эта грязь нужна? Обычно отвечаем, что исследованием занимаемся для подготовки книги, и нет лишних вопросов.
Специалист: Книга ведь может быть объемной, так что вполне и политика уместится.
– Конечно, мы затронем политическую обстановку в стране, с 1968 года, но так как книга готовится с 1994 года, думаю, не обойтись и без современного положения дел в России.
Специалист: Да.
– Так и должно быть.
Специалист: Значит, так и есть: игра. (Начинает смеяться, я тоже произвольно подключаюсь).
– Мы с вами понимаем друг друга.
Специалист: Ладно. Меня зовут Саша. И желательно, Борис, с глазу на глаз пообщаться, телефон – это не то. (Собеседник что-то резко проявляет желание встретиться).
– Я поинтересовался у руководителя полетами: найдется хоть один генерал из членов Государственной комиссии, который скажет: Борис, в этой гагаринской трагедии все было вот так-то. Он мне ответил, что нет. Я не поверил. Получается, что над некоторыми генералами-шестидесятниками проводили не иначе, как опыты, словно над кроликами.
Специалист: Знаете, Боря, мне ваше объявление уже несколько раз попадалось (смеемся оба).
– Нас периодически давят… в этих условиях интересней работать.
Специалист: Приятно слышать, но мне бы хотелось встретиться, может, какой-нибудь интересный разговор получится (События начинают переходить совсем в другую плоскость).
– Мы не против.
Специалист: А где можно было бы встретиться?
– Только не предлагайте, пожалуйста, как кагэбэшники, возле лубянки… (Саша заливается смехом). Где хотите?
Специалист: Нет-нет, я вполне конкретно спрашиваю. Сегодня, например, реально было бы встретиться или нет? (Собеседник владеет собой уверенно, переходит от шуток к делу без лишних эмоций).
– На сегодня не планировали выезжать, занимаемся обработкой материалов, завтра можно.
Специалист: А если бы все-таки сегодня?
– В таком случае – мне необходимо быть в центре города, проработать кое-какие вопросы, так как товарищ мой приболел.
Специалист: Я просто не хочу еще раз вас отвлекать, а разговор не совсем телефонный. Может, я бы вам пригодился.
– Необходимо быть откровенным: нам предлагали услуги милиционер, следователь, но с ним не будут разговаривать офицеры, армейцы, или КГБ… Он сам так сказал.
Специалист (смеется): Нет. Если мы нашли бы с вами взаимопонимание, возможно, какая-нибудь работа могла бы подойти для Вас.
– Вы, Саша, за какое число рекламную газету купили?
Специалист: За вчерашнее.
– В какой рубрике вычитали, 801?
Специалист: Да.
– Посмотрите 320, деловое партнерство, спонсоры.
Специалист: Сейчас (слышно, как собеседник с кем-то разговаривает и просит побыстрей отыскать, в ответ – какой-то женский голос). Спонсора – это для молодой (смеется).
– Посмотрите номер нашего телефона.
Специалист: 440-54-83, Борис Васильевич. Спонсора для издания авторской книги "Гибель космонавта Юрия Гагарина".
– Сегодня дадим объявление: “Мафиози, окажите финансовую поддержку, если государственные структуры молчат”.(Саша смеется). Мафиози, вероятно, быстрее откликнутся.
Специалист: Желательно бы сегодня встретиться.
– А где вы хотите, на какой территории?
Специалист: Хоть где, это же мне интересно с вами встретиться, значит, я могу куда угодно подъехать. Можно недалеко от вашего дома (и так далее). А время – 13–00.
– Мы встретимся, и только потеряем время оба, может и так получиться?
Специалист: Нет, не потеряем время. Возможно, объявление, которое вы собираетесь
давать, вам и не понадобится вовсе. Но там видно будет.
(Мне уже ясно, что собеседник молод и выполняет заказ своего шефа. На грушника, тем не менее, не похож, вероятнее всего кагэбэшник).
– Ладно, такой вариант предлагаю: станция метро Кропоткинская, выход в сторону, противоположную музею Александра Пушкина. Через дорогу будет небольшой двухэтажный особняк (собеседник начал смеяться), КГБ живет в нем… (Саша переспросил, где это, поточнее). Вместе зайдем в особнячок, там комитет ветеранов войны (снова закатывается смехом).
Специалист: Ладно, все ясно. Тогда на Кропоткинской.
– Хорошо, у выхода в 5-10 метрах. Который сейчас час?
Специалист: Без пятнадцати два.
– В три будет нормально?
Специалист: Тогда еще попозднее, мне надо добираться. Давайте в полчетвертого.
– Нормально.
Специалист: Я буду одет в джинсы, синие такие, немного грязноватые, на левой ноге небольшая заплаточка, черная такая курточка, шапочка, если без шапки – тогда лысоват, лицо такое глуповатое (слышен резкий хриплый смех двух дам).
– А я буду в синей куртке, с черной сумкой через плечо.
(Место выбрал я довольно людное, если предположить, что пригласили с целью посетить квартиру за время моего отсутствия, необходимо сделать пометки на дверях).
За пять минут до назначенного времени я выходил из метро на станции Кропоткинская. Взгляд мой выхватил среди людей стоящего в десяти метрах молодого человека лет 26–28. Мужчина заметил меня и стал в какой-то напряженной стойке, в общем, внешний вид не вызвал у меня доверия. Я прошел в метре от него, остановился за его спиной у киоска, еще раз его оглядел. Молодой человек обернулся. Я подошел: вы, мол, Саша? Мужчина подтвердил. Предлагаю ему отойти к забору. Показываю на особняк, что расположен через дорогу, и вижу, что собеседник слишком уж робкий, джинсы помяты просто ужасно, ботинки черные армейские, зашнурованы неаккуратно. Руку протянул я первым, его пожатие оказалось вялым, холодным.
Еще перед выездом я почти был уверен, что Саша, в любом случае, не компаньон, и играть с ним нет никакого смысла, тем более, что я нахожусь на заключительной стадии расследования.
Ввел его в курс событий 3–4 июня 1989 года, чтобы собеседник не вздумал устраивать спектакль, лишние разговоры мне ни к чему. Саша выглядел неуверенным, и лишь произнес: “Я вижу, вы не нуждаетесь в информации”.
Я заметил, что голос моего собеседника не был похож на голос телефонного Саши, не трудно было предположить, что где-то рядом за нашим диалогом наблюдают, – может быть, те смеющиеся дамы, а возможно, и настоящий Саша. Взглядом обвел окружающих, но их слишком много, зацепиться за подозреваемых невозможно.
Рядом трое парней, они о чем-то тихо беседуют, поглядывая на нас, мне показалось, что шла передача большой пачки денег, двойной пересчет.
“Саше” я прямо сказал: Больше у меня времени нет, телефон мой у вас имеется, при необходимости звоните, – и направился к особняку. Через 5–6 шагов остановился: интересно, куда направился “Саша”. Но его уже не было видно. В конце короткого разговора в собеседнике я заметил сочувствие ко мне.
В комитете ветеранов Великой Отечественной войны поинтересовался координатами членов Государственной комиссии, но ничего интересного получить не удалось, хотя направление дальнейших поисков мне подсказали. Старики заинтересовались, почему меня интересуют события 27-летней давности. Пришлось объяснить, что к годовщине катастрофы готовлю материал, и в ответ услышал вот что:
– Гагарин давно лежит в сырой земле, ему ничем не помочь, ну, напишете очередную беспокойную, никому не нужную статью…
Я посчитал нужным не отвечать, окружающая обстановка и люди наводили на мысленные аналогии с “кормушкой” преступных генералов.
Через полтора часа я был дома. Попытался дозвониться до Саши, телефон не отвечал, как и все последующие четыре дня. Правда, один раз был занят целых пятнадцать минут. Мне хотелось еще раз послушать Сашин голос, а затем поговорить с игрой в двойника. Двойник напоминал безвольного господина, готового исполнить любой приказ шефа, возможно, он приходил с целью изучить меня в лицо.
Около 17 часов дозвонился на квартиру председателю первой подкомиссии генерал-лейтенанту Борису Еремину, ответила мне дама в возрасте и предложила перезвонить через полчаса, мол, генерал гуляет на свежем воздухе. В течение последующих трех часов телефон не отвечал, и я вынужден был воспользоваться вторым имеющимся у меня номером. Снова ответила дама, похоже, та же самая, и сообщила, что генерал в командировке и будет только через неделю. С трудом удалось выяснить, что он на даче. В подобную игру со мной играл в 1991 году бывший глава Правительства России, депутат Союзного и Российского съездов Виталий Воротников. Сам находясь в квартире, заставлял лгать дежурных по дому старушек и жену, что находится на даче. Я не выдержал, позвонил буквально через десять минут, оставил свой телефон и попросил, пусть генерал сообщит результат: готов ли он разговаривать или нет, в ответ мне предложили позвонить уже через две недели. В любом случае, если старичок разговаривать не захочет, вынуждены будем дать комментарии всей этой лживой истории.
Член государственной комиссии Арсений Миронов
Из летно-испытательного института Министерства авиационной промышленности Арсений Миронов отмечался профессором Сергеем Белоцерковским как активный исследователь истины.
11 марта. Я кратко представился.
– … По каманинским дневникам, в составе Государственной комиссии по расследованию гибели Юрия Гагарина работал Миронов.
Миронов: Только в составе не комиссии, а подкомиссии.
– Вы представляли ЛИИ МАП (Летно-испытательный институт Министерства авиационной промышленности), и, будучи в составе группы, утверждали, что разгерметизация кабин самолета произошла в воздухе. Позиция этих людей мне импонирует.
Миронов: Должен сказать, что это было на промежуточной стадии расследования. Я довольно давно выкинул эту историю из головы…
– По-моему, она будет с вами всю оставшуюся жизнь.
Миронов: Это я понимаю. Так что вы хотите от меня?
– Прежде всего, захотеть должны вы сами, а нет – разговора не будет, На мой взгляд, ваша позиция, по сравнению с другими членами комиссии, более ярко выражена и положительна.
Миронов: Нет, я такой точки зрения не придерживался.
– К какому выводу пришла комиссия в заключении?
Миронов: Я сейчас могу сказать только, что участвовал в первой стадии работы комиссии, когда были сделаны первые определенные выводы, очень неоднозначные. А потом наше решение было обжаловано.
– Да?
Миронов: И дальше я уже не работал. Это в опровержение ваших слов. Поэтому, мне кажется, я не очень подходящий вам человек.
– Да нет, любой человек из комиссии для меня интересен…
Миронов: У меня никаких материалов не осталось.
– Вот дневники Николая Каманина.
Миронов: Но ведь этого мало, я помню, там десятки томов образовались. Дневники Каманина, конечно, интересны, – тем, что он нес определенную ответственность за эти события, как звездный руководитель. Но изучать отдельно его записи я вам просто не советую, надо добраться до других материалов, а так все это очень субъективно.
– Я ознакомился с книгой профессора Сергея Белоцерковского.
Миронов: Я тоже знаю эту книгу, только в газетных статьях читал ее, в “Правде”, и несколько с ней не согласен.
– Не согласны?
Миронов: Нет, нет. Я даже хотел ему как-то позвонить по поводу его точки зрения. Раньше подобное в комиссии даже не обсуждалось. Когда ушел в отставку, взялся за эту версию.
– Через двадцать лет он поднял эту тему.
Миронов: Когда ему попроще стало говорить.
– Брошюру генерал-майора Николая Кузнецова “Правда о гибели Гагарина” читали?
Миронов: Нет, не читал.
– В ней генерал выдвигает версию, что, возможно, что-то случилось со здоровьем полковника Владимира Серегина в воздухе.
Миронов: Вариантов может быть много, а предложить те, которые могут пройти, сложно. Надо сказать, никаких серьезных данных ни к серегинскому нездоровью, ни к разгерметизации не было найдено. А раз не найдено, можно фантазировать сколько угодно…
– А у вас есть свое предположение о том, что же все-таки случилось с полковниками в воздухе?
Миронов: Я не хочу высказывать вслух свое мнение.
– Может быть, тогда я выскажу свое?
Миронов: Ну, пожалуйста.
– Как танкисту разрешаете… Я сначала решил для себя, что Сергей Белоцерковский выполнял чей-то заказ, затем убедился, что его завели в заблуждение потоком информации.
Миронов: Нет, я не думаю, что он в заблуждении. Просто он захотел развить свою линию, которую опровергнуть трудно, поскольку фактов мало. Видите ли, никакого черного ящика, по нынешним понятиям, там не было.
– А на земле-то он был, а потом исчез загадочно.
Миронов: Нет, этого не было.
– Летчики называют магнитофон, который стоял рядом с кабинетом начальника летной службы Чкаловского института.
Миронов: На КДП? (командно-диспетчерском пункте).
– Да.
Миронов: Действительно, его искали, но не нашли.
– Некоторые рассказывают, что слушали на магнитофонной пленке запись разговора Юрия Гагарина с руководителем полетов.
Миронов: Частично разговор был записан, мы это знаем, но никаких предпосылок к трагедии ведь не было.
– Вы слышали эти переговоры?
Миронов: Да.
– Вы уверены, что последний доклад действительно был сделан Юрием Гагариным?
Миронов: Ну, не знаю. Вообще-то, на этом я бы хотел и закончить разговор (оба смеемся). Мне сейчас не до этого. Не хотелось бы поднимать такой древний вопрос…
– Разрешите, я вам скажу кое-что напоследок, вы не обидитесь?
Миронов: Ну что ж…
– Я прихожу к выводу, что убрали Юрия Гагарина. Оснований больше, чем достаточно.
Миронов: Я категорически считаю, что вы ошибаетесь. Категорически.
– Да?
Миронов: Да. Поскольку я лицо совершенно незаинтересованное, довольно далек от всего был… я все-таки не танкист, а авиационник. Я был на месте гибели на второй день, все эти в руках держал, слушал переговоры. Нет, это пустая затея и совершенно безосновательная.
Вот на такой ноте и закончился у меня разговор с первым представителем подмосковного города Жуковский.
11 марта. Я кратко представился.
– … По каманинским дневникам, в составе Государственной комиссии по расследованию гибели Юрия Гагарина работал Миронов.
Миронов: Только в составе не комиссии, а подкомиссии.
– Вы представляли ЛИИ МАП (Летно-испытательный институт Министерства авиационной промышленности), и, будучи в составе группы, утверждали, что разгерметизация кабин самолета произошла в воздухе. Позиция этих людей мне импонирует.
Миронов: Должен сказать, что это было на промежуточной стадии расследования. Я довольно давно выкинул эту историю из головы…
– По-моему, она будет с вами всю оставшуюся жизнь.
Миронов: Это я понимаю. Так что вы хотите от меня?
– Прежде всего, захотеть должны вы сами, а нет – разговора не будет, На мой взгляд, ваша позиция, по сравнению с другими членами комиссии, более ярко выражена и положительна.
Миронов: Нет, я такой точки зрения не придерживался.
– К какому выводу пришла комиссия в заключении?
Миронов: Я сейчас могу сказать только, что участвовал в первой стадии работы комиссии, когда были сделаны первые определенные выводы, очень неоднозначные. А потом наше решение было обжаловано.
– Да?
Миронов: И дальше я уже не работал. Это в опровержение ваших слов. Поэтому, мне кажется, я не очень подходящий вам человек.
– Да нет, любой человек из комиссии для меня интересен…
Миронов: У меня никаких материалов не осталось.
– Вот дневники Николая Каманина.
Миронов: Но ведь этого мало, я помню, там десятки томов образовались. Дневники Каманина, конечно, интересны, – тем, что он нес определенную ответственность за эти события, как звездный руководитель. Но изучать отдельно его записи я вам просто не советую, надо добраться до других материалов, а так все это очень субъективно.
– Я ознакомился с книгой профессора Сергея Белоцерковского.
Миронов: Я тоже знаю эту книгу, только в газетных статьях читал ее, в “Правде”, и несколько с ней не согласен.
– Не согласны?
Миронов: Нет, нет. Я даже хотел ему как-то позвонить по поводу его точки зрения. Раньше подобное в комиссии даже не обсуждалось. Когда ушел в отставку, взялся за эту версию.
– Через двадцать лет он поднял эту тему.
Миронов: Когда ему попроще стало говорить.
– Брошюру генерал-майора Николая Кузнецова “Правда о гибели Гагарина” читали?
Миронов: Нет, не читал.
– В ней генерал выдвигает версию, что, возможно, что-то случилось со здоровьем полковника Владимира Серегина в воздухе.
Миронов: Вариантов может быть много, а предложить те, которые могут пройти, сложно. Надо сказать, никаких серьезных данных ни к серегинскому нездоровью, ни к разгерметизации не было найдено. А раз не найдено, можно фантазировать сколько угодно…
– А у вас есть свое предположение о том, что же все-таки случилось с полковниками в воздухе?
Миронов: Я не хочу высказывать вслух свое мнение.
– Может быть, тогда я выскажу свое?
Миронов: Ну, пожалуйста.
– Как танкисту разрешаете… Я сначала решил для себя, что Сергей Белоцерковский выполнял чей-то заказ, затем убедился, что его завели в заблуждение потоком информации.
Миронов: Нет, я не думаю, что он в заблуждении. Просто он захотел развить свою линию, которую опровергнуть трудно, поскольку фактов мало. Видите ли, никакого черного ящика, по нынешним понятиям, там не было.
– А на земле-то он был, а потом исчез загадочно.
Миронов: Нет, этого не было.
– Летчики называют магнитофон, который стоял рядом с кабинетом начальника летной службы Чкаловского института.
Миронов: На КДП? (командно-диспетчерском пункте).
– Да.
Миронов: Действительно, его искали, но не нашли.
– Некоторые рассказывают, что слушали на магнитофонной пленке запись разговора Юрия Гагарина с руководителем полетов.
Миронов: Частично разговор был записан, мы это знаем, но никаких предпосылок к трагедии ведь не было.
– Вы слышали эти переговоры?
Миронов: Да.
– Вы уверены, что последний доклад действительно был сделан Юрием Гагариным?
Миронов: Ну, не знаю. Вообще-то, на этом я бы хотел и закончить разговор (оба смеемся). Мне сейчас не до этого. Не хотелось бы поднимать такой древний вопрос…
– Разрешите, я вам скажу кое-что напоследок, вы не обидитесь?
Миронов: Ну что ж…
– Я прихожу к выводу, что убрали Юрия Гагарина. Оснований больше, чем достаточно.
Миронов: Я категорически считаю, что вы ошибаетесь. Категорически.
– Да?
Миронов: Да. Поскольку я лицо совершенно незаинтересованное, довольно далек от всего был… я все-таки не танкист, а авиационник. Я был на месте гибели на второй день, все эти в руках держал, слушал переговоры. Нет, это пустая затея и совершенно безосновательная.
Вот на такой ноте и закончился у меня разговор с первым представителем подмосковного города Жуковский.
Маршалы
В исследовании ясно одно: требуются дополнительные лица, помощники, из числа маршалов. Открываю энциклопедию об авиации и подбираю кандидатов для будущей беседы.
Маршал авиации Александр Ефимов, дважды Герой Советского Союза 1944–1945 годов, с 1969 года заместитель Главкома Военно-Воздушных сил.
– 1984–1990 гг. – Главком ВВС.
Сразу у меня вопрос – какую должность занимал в марте месяце 1968 года?
Маршал авиации Александр Силантьев.
1964–1969 гг. – Начальник управления Генерального штаба (свидетель).
1969–1978 гг. – начальник Главного Штаба ВВС.
1978–1980 гг. – заместитель Главкома ВВС.
С 1980 г. – в райской группе инспекторов.
Маршал авиации Евгений Шапошников.
С 1990 г. – Главком ВВС.
В 1968 году учился в Академии. Так что интереса не представляет.
Главный маршал авиации Павел Батицкий – командующий войсками ПВО с июля месяца 1966 г. Умер.
Маршал авиации Евгений Савицкий, дважды Герой Советского Союза, 1944–1945 годов. С 1966 г. по 1980 г. – заместитель Главкома ПВО, умер в 1990 году.
Маршал авиации Григорий Скориков.
1968-71 гг. Начальник штаба Воздушной армии.
1971– 72 гг. – Первый заместитель начальника Главного Штаба ВВС.
1972– 78 гг. – заместитель начальника и начальник Главного управления Генштаба.
1978-85 г. – Начальник Главного Штаба ВВС.
1962-68 г. – заместитель начальника Главного штаба войск ПВО (чувствуется, мой помощник).
Главный Маршал авиации Александр Колдунов, дважды Герой Советского Союза, 1944, 1948 г.
1970–1975 г. – командующий Московским округом ПВО.
1975-78 г. – первый заместитель Главкома ПВО страны.
С 1978–1987 годы – Главком ПВО страны (после посадки самолета у Храма Василия Блаженного отправлен на пенсию).
Через отдел кадров удалось выяснить, маршал в 1968–1970 годы был командующим войсками ПВО в Дальневосточном округе (значит, как помощник отпадает).
Осталось выяснить фамилии Командующего Московского округа ПВО и его заместителей с марта месяца 1968 года, может, кто-то и ходит в “добрых старичках”, и даже карьеру подправили после гибели полковников Юрия Гагарина и Владимира Серегина.
Маршал авиации Александр Ефимов, дважды Герой Советского Союза 1944–1945 годов, с 1969 года заместитель Главкома Военно-Воздушных сил.
– 1984–1990 гг. – Главком ВВС.
Сразу у меня вопрос – какую должность занимал в марте месяце 1968 года?
Маршал авиации Александр Силантьев.
1964–1969 гг. – Начальник управления Генерального штаба (свидетель).
1969–1978 гг. – начальник Главного Штаба ВВС.
1978–1980 гг. – заместитель Главкома ВВС.
С 1980 г. – в райской группе инспекторов.
Маршал авиации Евгений Шапошников.
С 1990 г. – Главком ВВС.
В 1968 году учился в Академии. Так что интереса не представляет.
Главный маршал авиации Павел Батицкий – командующий войсками ПВО с июля месяца 1966 г. Умер.
Маршал авиации Евгений Савицкий, дважды Герой Советского Союза, 1944–1945 годов. С 1966 г. по 1980 г. – заместитель Главкома ПВО, умер в 1990 году.
Маршал авиации Григорий Скориков.
1968-71 гг. Начальник штаба Воздушной армии.
1971– 72 гг. – Первый заместитель начальника Главного Штаба ВВС.
1972– 78 гг. – заместитель начальника и начальник Главного управления Генштаба.
1978-85 г. – Начальник Главного Штаба ВВС.
1962-68 г. – заместитель начальника Главного штаба войск ПВО (чувствуется, мой помощник).
Главный Маршал авиации Александр Колдунов, дважды Герой Советского Союза, 1944, 1948 г.
1970–1975 г. – командующий Московским округом ПВО.
1975-78 г. – первый заместитель Главкома ПВО страны.
С 1978–1987 годы – Главком ПВО страны (после посадки самолета у Храма Василия Блаженного отправлен на пенсию).
Через отдел кадров удалось выяснить, маршал в 1968–1970 годы был командующим войсками ПВО в Дальневосточном округе (значит, как помощник отпадает).
Осталось выяснить фамилии Командующего Московского округа ПВО и его заместителей с марта месяца 1968 года, может, кто-то и ходит в “добрых старичках”, и даже карьеру подправили после гибели полковников Юрия Гагарина и Владимира Серегина.