Борминская Светлана. Вы просили нескромной судьбы? или Русский фатум

   Прошло пять долгих минут.
   – Так-так, сначала рассмотрим все краткие и содержательные просьбы, – загружая лэптоп, бормотал ангел Z, удобнее усаживаясь на пыльном шифере. Он был чисто выбрит и пах хорошим парфюмом.
   Обычно так они поступали сразу после полуночи в первый день работы на Земле, отсылая самые легкие и незамысловатые мольбы на небо, а назавтра – уже все остальные просьбицы, сортируя их по степени сложности и исполнимости.
   Ангелы переглядывались, Забывчивый и Запальчивый архангелы загрузили лэптопы и деловито сквозь очки покосились на ангела Z. Они вообще-то были близнецами, эти два архангела, и считались лучшими проводниками по части трансляций просьб на небо и доставки счастья на землю. Запальчивый был не так уж и запальчив, а Забывчивый забывал в основном пообедать и вытрясти крылья; оба были очень стары по самому большому счету и скоро должны были отправиться на покой. В Рай.
   Над храмом горели звезды, тихо шла майская ночь. Где-то внизу оглушительно сигналили машины и переговаривались не заснувшие еще люди.
   – Что-нибудь необычное было сегодня или не было? – Ангел Z постучал длинным ногтем по клавише Alt. – Так было?.. Ну и что вы молчите?
   – Надо бы еще полчаса, чтобы разобраться во всех желаниях, – проворчал Запальчивый архангел, поправляя очки.
   Еще около сорока минут ангелы и архангелы буднично составляли файловые списки страждущих, чтобы отправить их в небесную канцелярию и успеть поспать, ведь с утра они рассчитывали сходить в баню! Май выдался жарким, и пристегнутые крылья липли к телу.
   Буднично прессингуя клавиши лэптопов, агнелы отправляли через всю Вселенную просьбы о счастье и изредка прислушивались к утихающим звукам с земли.
   – А что за люди забежали сегодня в храм?.. – задал вопрос ангел Z.
   – Не лучшие вообще-то, – в тон ему ответил Старый ангел.
   – В том-то и дело. – Архангел Забывчивый снял очки и протер их рукавом пыльной рубашки. – При выдаче счастья нужны мудрость и осторожность.
   – В первую очередь даем, как всегда, если были мужские слезы, – напомнил Средний ангел, который был старше молодого всего на несколько веков и выглядел, как бодрый дядька среднего роста.
   – А собака тоже плакала. – Молодой ангел, быстро набирая имена и адреса, на секунду отвлекся от лэптопа. – Я сам видел!
   – Какая собака? – нахмурился ангел Z.
   – Собака-кобель. – Ангел кивнул на экран с фотографией плачущего перед Ионой светлого питбуля.
   – Да уж. – Запальчивый архангел поморщился. – Собаке-то не место в церкви, у чудотворного образа, между прочим... Вот кошке – пожалуйста, а собаке нет, – добавил он. – Но если собака плакала...
   – Значит, тоже даем, – вздохнул ангел Z.
   – Я не уверен, – привстал Старый ангел, голос у него дрожал.
   – Если мужские слезы – желание исполняются в первую очередь, – повторил ангел Z. – Есть сегодня?.. Кто плакал?!
   – Все, – старый ангел вздохнул, – и мужчины, и женщины.
   – И собака, – напомнил Молодой ангел.
   Ангелы переглянулись.
   – Ну, русские! Охохонюшки, – вздохнул ангел Z. – Все не как у всех...
   – Только кошки у них не плачут! – изумленно подтвердил Молодой ангел.
   – Хорошо, что послезавтра улетим отсюда к едрене фене, – раздавались реплики на крыше. – У многих тут не определены жизненные ценности, кризис среднего возраста и очень много дешевых амбиций!..
   – А некоторые патологически настроенные люди просили по десять желаний сразу, – вдруг вспомнил Забывчивый архангел. – Как будем разбираться?.. И плакали при этом, между прочим, чрезвычайно искренне, – вздохнул он.
   – Дадим только первое, что просили, – жестко нахмурился ангел Z.
   – Всем? – кивнул Запальчивый архангел и тоже нахмурился.
   – Нет, только тем, кто страдал перед этим, – проворчал Старый ангел. – Да шучу я, – отмахнулся он от взгляда ангела Z.
   – По Правилам неба, утвержденным в 8 году от Рождества Христова, – быстро перечислял Правила дарования счастья ангел Z, – во-первых, счастье дается плачущим взрослым мужчинам, потом сразу же за ними – плачущим маленьким детям, затем – добросердечным женщинам, следом за женщинами – не злым старикам, а за стариками – говорящим животным, и потом уже – всем остальным!
   Ангелы и архангелы молча внимали, они и так знали Правила дарования счастья, но всегда с удовольствием слушали их повторение. Особенно про добросердечие женщин. Оно их умиляло...
   – Что все-таки вы можете сказать о людях, которые приходили в этот раз?.. – Ангел Z вновь обвел всех глазами.
   – Люди боятся крайностей, – перебивая друг друга, отозвались ангелы.
   – Люди обожают крайности!.. – был ответ переглядывающихся архангелов.
   – Вы уверены, что хотите счастья, спрашивал бы я у каждого, ведь оно дается с условием заметить его, – сказал Забывчивый, поправив нимб у Запальчивого архангела... Тот поблагодарил кивком, и нимб снова чуть не слетел.
   Опять начался уже подробный анализ дарования счастья всем пришедшим в первый день в храм пророка Илии.
   – Может, ему резиновую женщину вместо мечты?.. – тихо шутили ангелы, когда сортировали мужские просьбы о счастье.
   – Может быть, ей новый телевизор, а не мужика?.. – довольно зло разбирали они женские просьбы.
   – Минимально счастливый желает всем счастья, и – наоборот, – вздыхал ангел Z, набирая слепым методом ангельскую кириллицу на клавиатуре лэптопа.
   – Минимум счастья для людей – это поесть клубники, выспаться, заняться сексом, – зевнул Молодой ангел.
   Плавная речь ангела Z внезапно прервалась:
   – Что хочет это замшелый человек?.. – взглянул он в список.
   – Да он не такой уж и замшелый, – тоже всмотрелся внимательнее в замшелого на мониторе лэптопа Старый ангел. – Я тыщу раз замшелей его...
   – Он просил себе...
   – ... жену сына! – Запальчивый архангел присвистнул.
   – А сына – того самого. – И Молодой ангел провел пальцем по шее. – Это уже сверх нормы.
   Ангелы и архангелы сидели и молчали.
   – Зачитываю. Сегодня сверх дневной нормы надо осчастливить триста восемьдесят шесть человек, включая одну собаку. Кто – за?.. – Ангел Z одним духом зачитал вслух все имена страждущих. – Я никого не пропустил?.. – поинтересовался он и набрал номер межгалактического мобильного телефона.
   – Вот, один замшелый русский попросил счастья для себя и горя для... – начал живо говорить ангел Z.
   – Дайте ему!.. – был ответ, и связь внезапно прервалась.
   – Что дать?.. Счастье или горе? – недоуменно посмотрел на звезды ангел Z, снова набирая трехзначный номер.
   – Давай и то, и то! – после того как связь наладилась, был ответ из небесной канцелярии. – Присылайте заявку и на счастье, и на горе этому вашему замшелому!..
   – Да он не наш, он – русский, – бормоча, открестился от замшелого ангел Z. – А целесообразность?..
   Но связь снова исчезла, как в тартарары и... больше не налаживалась.
   – Сказали прислать заявку, и мы пришлем, – истово кивнул в молчащую трубку ангел Z.
   – Нельзя наступать человеку на его душу и сердце, а счастья можно давать сколько хочешь, – так, в никуда, сказал Запальчивый архангел и прикрыл рукой глаза.
   – Нельзя? А почему?.. – Старый ангел потряс нимбом и снова надел его себе на голову. – Они друг другу наступают на душу и на сердце, люди эти самые...
   – Нет, вот наступать нельзя! – повторил Забывчивый архангел. – Нам, в смысле, нельзя, а им можно... «Не навреди», – сказано в своде правил выдачи счастья.
   – Какая-то штамповка счастья, вы не замечаете?.. – проворчал Старый ангел, выключая свой лэптоп.
   – Жесткач, – сразу согласился Средний ангел.
   – Пати на кровати, – вздохнул Молодой ангел, глядя с крыши на землю, где возле гостиницы на улице Цандера собирались проститутки во главе с толстой «мамочкой».
   – Расколбас, – морщась на упитанную «мамочку», вздохнул Забывчивый архангел. – У нас же лимит. Пятистам просившим человекам все равно счастья никак не сможем дать.
   – Терпение, – Ангел Z кивнул на юг, – всем, кто попросил в эти три дня счастья, – дадим из загашника!
   – Почему? – хором удивились ангелы.
   – Видели зарницы?.. – Ангел Z зорко смотрел на вспыхивающий красными всполохами юг.
   – И что?.. – Молодой ангел привстал.
   – Скоро аттестация, – немного не в тему подал реплику Забывчивый архангел.
   – Пошлют в Конго негров счастливить?.. – поежился Старый ангел и, подтянув мозолистые ноги к груди, пригорюнился.
   – А в России разве лучше? – Средний ангел прихлопнул комара.
   – Загорим, станем неграми в Конго. – Старый ангел вздохнул, прикрыв рукой глаза.
   – В Италию бы, – мечтательно улыбнулся Молодой ангел, – я еще ни разу в Италии не был... Ну, все на сегодня?..
   – Все. – Ангел Z наклонился и обозрел все четыре подхода к храму.
   – Что там? – следом наклонился Забывчивый архангел.
   – Пусто, охрана в машинах спит, и дождь собирается, – ответил ангел Z, взглянув на тучу, закрывавшую звезды.
   – А охрана у образа?
   – Спит. Значит так, спускаемся в храм и поспим в комнате отдыха отца Серафима, – поднимая отстегнутые крылья, решительно направился к выходу с крыши ангел Z.
   – А если нас увидят?.. – Старый ангел стоял с крыльями в руках и зевал.
   – Притворимся пришельцами, – улыбнулся ангел Z.
   – Другие цивилизации, и я – их посланец! – сдвинув брови, надулся Забывчивый архангел.
   Ангелы прыснули...
   В храме, на лавках, покрытых шелковыми подушками, спали ангелы, прикрывшись крыльями. Опущенные уголки губ и тихое дыхание раздавалось едва-едва. И пока спали они – в храме пахло розами...
 

СЕМЕЙНАЯ ДЫРА

   – В моей жизни совсем мало тайн, почему-то совсем мало тайн, – охала Наташа, вставая.
   Она вспомнила, как вчера промокла до нитки и в босоножках-туфлях зачем-то ходила в храм. Горло не болело, и это было удивительно.
   Наташа прислушалась – в ванной громко лилась вода и кто-то с садистским восторгом сморкался!.. Накинув халат и туго перетянув его поясом, Наташа по привычке пригладила всклокоченные волосы, поплевав на них для укладки, решительно взглянула на себя в зеркало у кровати и... отвела глаза.
   – Когда я утром смотрюсь в тебя, мне очень хочется тебя разбить! – пробормотала Наташа, взяла расческу и несколько раз машинально провела ею по волосам.
   Ничего не изменилось за годы. Ржавые пятна в растрескавшейся желтой ванной, древняя кособокая колонка на кухне, в углу прихожей старые носки, запах из туалета... Все, как и десять лет назад.
   – Голова ватная, ноги поролоновые, – бормотала Наташа, включая газ и открывая холодильник.
   Достав привычный набор – вчерашнюю рисовую кашу, увесистую жопку докторской колбасы, три яйца и масло, Наташа быстро начала готовить завтрак, только руки стремительно мелькали над плитой.
   – Наташа! – высунулся из ванной ее благоверный с мыльной пеной на щеках. – Ты скоро? Спишь много, Наташа...
   «Мне достался битюг, что и требовалось доказать...» – мешая кашу в кастрюле, добродушно возмутилась Наташа.
   Каша горела, чай кипел, Наташа задумчиво глядела на волнистого и бойкого попугайчика в клетке, и сердце ее сжималось. Нет, даже скорее ежилось.
   «Я появилась на свет, видимо, от какого-то чумового сперматозоида, – глядя на спину мужа, мелькавшую в проеме дверей, думала Наташа, заваривая чай прямо в чашках. – Ну зачем я вчера просила счастья? А вдруг и правда оно свалится на мою нечесаную голову, и что я буду с ним делать, а?.. Возьмет, постучится в дверь, а я и не услышу? – Наташа взглянула на часы и аккуратно, чтобы не расплескать, поставила на стол чашки с чаем и выключила газ. – Мои невероятные мечты! – вздохнула она и, установив в центр стола кастрюльку с горячей рисовой кашей, кинула в нее остаток вологодского масла из пачки. – Вот Зальцбургский фестиваль, к примеру, или праздник хризантем в Японии... Ну неужели я никогда так и не увижу их?»
   Наташа поглядела на вошедшего в кухню мужа и тяжело вздохнула. «Жвачное животное, – так обидно назвала Наташиного мужа мама в первый свой визит к дочери в Москву. – Уже два жвачных животных», – сказала она и про подросшего внука, Наташиного сына, через десять лет после его рождения.
   «Это не я, это не со мной, – подумала Наташа, глядя на отвисший живот мужа и его волосатые плечи».
   «Это – с тобой, это – ты, – прошептал внутренний голос. – Я не знаю, что мне делать с собой теперешней. А когда я дышу, во мне словно мурчит неродившийся котенок».
   Наташа налила чай и грустно улыбнулась своим мыслям.
   – А кулинария – не твой вид спорта, – вылизав дочиста кастрюлю со вчерашней кашей, подал голос муж.
   Сын Павлик фыркнул, давясь бутербродом и забыв про чай.
   – Пей, солнышко, – Наташа подвинула чашку.
   Павлик, прихлебывая чай, листал учебник по алгебре.
   «Я – и звук колокольчиков... – медленно размешивая чаинки в своей чашке, думала Наташа, пока сын собирался в школу. – Я жалею о том, чего не было... Именно так... Зато столько всего было, но почему-то думаешь о невозможной мелочи – которая не случилась... Такой звук колокольчиков, и поворот головы на этот звук...»
   – Я сегодня дома, Наташ, – позавтракав, бодро сообщил благоверный. – Простыл, температура, – добавил он, кашляя.
   Наташа кивнула и без лишних слов собралась варить кислые щи с копчеными ребрышками, ведь на столе всегда должен быть обед.
   Сварив щи, она решила сходить в парочку издательств, однако была остановлена на пороге раздраженным кашлем...
   – Ты куда, Наташ? – высунулся из спальни муж. – Я болею, а ты уходишь?..
   «За двенадцать лет я так устала от тебя, Вова!» – хотелось закричать ей.
   Но Наташа улыбнулась.
   – Вовк, я в парочку издательств и домой, – как можно легкомысленней подмигнула Наташа, доставая из сумки помаду «мокко». – В магазин на обратном пути забегу, ладно?.. Что тебе купить?
   – Пива и кальмаров.
   Так, разрешение на выход из дома было получено, и Наташа, хлопнув дверью, оказалась на лестнице, где гуляли сквозняки и пахло кошками. Она сегодня нарядилась в новый шелковый костюм, который непривычно жал под мышками и стрелял электричеством.
   Наташа постояла на лестничной клетке, привыкая к свободе, потом спустилась вниз и перешла улицу. Глаза все время натыкались на очередь у храма пророка Илии.
   – Хорошо, что я там побывала. – Наташа благодарно взглянула на закрытую форточку бабушки Моркокиной. – Но как-то неудачно сформулировала я свои три желания, – пробормотала Наташа и свернула к метро; проходя мимо гаражей, она буквально нос к носу столкнулась с Анжеликой, своей соседкой.
   На Анжелике были короткое платье-туника с широким поясом и чулки в крупную сетку.
   – Привет, – искренне улыбнулась Наташа.
   – Привет. Иду из бассейна, хочу тело богини к лету. – Соседка помахала пляжной сумкой.
   – Ты и так богиня, – сочла нужным сказать Наташа, грустно подумав, что ей до состояния « богини » придется похудеть не меньше чем на четыре пуда.
   – Все романы пишешь? – Анжелика внимательно разглядывала Наташу. – Как дела-то у тебя?..
   – Потихоньку, не печатают пока, – вздохнула Наташа.
   – Как ни выйду, все проливной дождь. – Анжелика поморщилась и подозрительно взглянула на Наташу. – Летим на море с нами? – вдруг предложила она.
   – Ты смеешься?.. От мужа, от семьи?..
   – Ну, как хочешь, а мой кобель в депрессии. – Анжелика вздохнула и быстро переступила стройными ножками. «Кобелем» она называла своего постоянного любовника – банкира Павла Олеговича Голду. – Наташка, где твоя улыбка?! – внезапно воскликнула она. – Ты что, разучилась улыбаться? Ты же другая была десять лет назад. Я помню. – Анжелика обняла ее. – Улыбайся, тебе идет!..
   «Да ничего я не разучилась улыбаться...» – подумала Наташа, вежливо отстраняясь.
   – Наташ, не обижайся, но ты выбрала себе не тот образ, я давно хотела тебе сказать, – потрепав ее за рукав, тихо сказала Анжелика.
   – Почему? – искренне удивилась Наташа.
   – Ты уникальная божья тварь, Наташ. – Анжелика вздохнула. – Ну, скажи, на каком рынке ты купила это?.. Где ты откопала вот эту юбку, у которой перед, как зад?.. Костюм клуши!.. А сиреневые кроссовки сорок второго размера?! Ты ж была красивая и рыжая, я помню...
   – Я и забыла, какая я была, – вздохнула Наташа.
   Мимо них, сигналя, проехала «Скорая помощь», у подъезда машину встречал белый питбуль Боеприпас.
   – Тебе срочно надо худеть, Наташ, срочно! – Анжелика дважды обошла Тупицыну, с ужасом тараща глаза. – Шоколад с мятой ешь, только не больше плитки в день.
   – И что? – удивилась Наташа. – Похудею?..
   – Похудеешь, – соседка улыбнувшись, вздохнула. – Обязательно. На, хочешь мой фруктовый блеск для губ? – Анжелика вытащила из сумки и отдала Наташе флакончик блеска. – Мне цвет все равно не идет, пользуйся...
   – Спасибо, – поблагодарила Наташа. – А я вчера счастья ходила просить, – кивнула она на храм. – Не собираешься?
   – Я сейчас не в том настроении, а не помешало бы. – Анжелика отскочила на тротуар, потянув Наташу за собой. Мимо протряслась раскрашенная в ядовито-зеленый цвет колымага «Ритуальные услуги для кошек энд собак» и остановилась у закрытого крайнего гаража.
   – Ну, пока, Наташка, – попрощалась Анжелика и, недолго помешкав, решительно направилась к храму.
   – Пока, – посмотрела ей вслед Наташа, поворачивая к метро.
   – Какая ценная баба пошла, видал, какие у нее ноги? – глядя вслед Наташе, спешащей к метро, присвистнул Александр Акимыч Невменько.
   – И руки тоже, – кивнул Евгений Иванович Чихмачян. – Познакомь, а?..
   Акимыч грустно глядел вслед Наташе.
   – Это Наташка, с пятого этажа. Вовика жена, – констатировал он.
   – А я думал, мать-героиня, – присвистнул Чихмачян. – Хорошая женщина, и с такой фигурой, что не глядя женился бы.
   – Хорошая она, – согласился Акимыч и пояснил по-приятельски: – Только Вовик ее никому не отдаст!
   Евгений Иванович высморкался в платок и изрек:
   – А это как посмотреть...
   Через час Наташа, красная, как рак, сидела перед редактором издательства «Эскимо» Жанной Аркадьевной Моренниковой. Редактор Моренникова не понаслышке была редкой язвой и работала с начинающими авторами в качестве гильотины.
   – У тебя, Наташ, проблемы со стилем, читай внимательно рецензию на свой никудышный роман и следуй ей, как баркас следует ночью маяку, – на прощанье напутствовала Наташу Моренникова. – Но толку все равно не будет. Один пес, ничего у тебя не получится!..
   Наташа, пятясь, вышла из «Эскимо» на улицу и вытерла слезы с толстых щек. Мимо по тротуару проходил какой-то холеный дядька при золотых часах, он прегадко посмотрел на Наташу. Та смахнула остатки слез пакетом, который несла, бросила взгляд на витрину ближайшего продуктового супермаркета, заставила себя улыбнуться, но почти сразу зажмурилась, так она была похожа на сноп свежескошенной травы в своем шелковом костюме в фиолетовую и зеленую клетку.
   – Пора мне садиться на шоколадную диету, – тихо пробормотала Наташа и вошла в магазин. Купив себе пять плиток горького шоколада с мятой, она направилась к кассе. На нее насмешливо взглянула худенькая кассирша с пышной рыжей гривой и фыркнула в сторонку, но задумчивая Наташа, как и все начинающие авторы, таких мелочей просто не замечала и, оплатив покупку, вышла на улицу.
 

МАКСИМИЛИАН

   Пока ждешь, время движется, словно черепаха...
   Прошла уже неделя с того момента, как увезли чудотворный образ из храма пророка Илии, а счастья в Москве не прибавилось – отмечали некоторые журналисты, да и не журналисты тоже.
   Такие вот люди – все им не так, а на подносе подай...
   Максимилиан Хруслов, который жил в одном доме с Наташей Тупицыной, любил поиграть. Но не в бирюльки и даже не на нервах... Максимилиан продувал денежки в автоматах, коими утыкана вся Первопрестольная. Сколько зарабатывал санитаром в скорой психиатрической помощи, столько и продувал, надеясь на выигрыш.
   Ну а то, что работал санитаром, а не медбратом или фельдшером, – Максим почти и не переживал, ну, не всем же взлетать в заоблачные выси, считал он, и бабушка Домна его всячески в этом поддерживала.
   – Санитары нужны?.. Нужны. И платят неплохо – три тыщи и сто рублей месячный оклад. С голоду не подохнешь. Работа не пыльная. Загрузишь буйных полоумных в «Скорую», зафиксируешь их с помощью ремней на носилках, и все, бабуль...
   – Да, – соглашалась бабушка Домна. – Ты только, Максик, фиксируй их покрепче, а то вырвутся!
   – Ага... Вот недавно одного главного редактора зафиксировали некрепко, пожалели хлипкого, а он вырвался. На машину забрался и нас сверху – того... Ну, того самого, бабушка, – вздохнул Максим и содрогнулся, вспоминая вчерашний казус.
   Бабушка Домна быстро перекрестилась.
   – Матом обложил?.. – закусив кончик платочка, шепотом спросила она.
   – Если бы, – утерся Максимилиан. – Если бы, бабушка... А чего это желание-то не исполняется?..
   – Погоди, исполнится. – Бабушка Домна тяжело вздохнула и встала. – Ты спи... Спи.
   Максим посмотрел на полную луну в окне, кивнул и лег спать.
   – Утро вечера мудренее, – напутствовала бабушка внука на сон грядущий и, перекрестив, тихо вышла, прикрыв за собой дверь.
   Максимилиан вздохнул, перевернулся на живот, полежал и, наконец, уснул на левом боку. А ведь бабушка Домна строго предупреждала, что нельзя на левом спать – сердце заспишь. И приснилось ему, что было, а именно – посещение храма в ту пятницу...
   Правда, сон шел не по порядку. Снилось, что стоит он на коленях перед образом Ионы и счастья просит. Здесь же бабушка неподалеку причитает о чем-то своем, исключительно старушечьем. И вот он поворачивает голову и видит, как к Ионе приближается женщина – очень спелая женщина и красивая...
   «Это моя», – подумал он во сне. А Наташа (это была Наташа) подошла к иконе и стояла возле нее целую минуту. Просила о чем-то, о чем, Максимилиан так и не услышал.
   — Господи, дай мне эту женщину и денег «дипломат»! – быстро проговорил Максим. – Ну и пожить, сколько можно!.. – выпалил он и побежал к выходу, чтобы догнать Наташу. – Ой, забыл бабушке ста лет жизни попросить, а где бабушка-то?.. – Стукнув себя по лбу, Максимилиан вернулся и попытался снова войти в храм, но дверь была уже закрыта.
   – Бабушка вас на улице дожидается, за воротами. Идите-идите отсюда, – выглянул на его зов седенький служка.
   – Так нет же никого! – возмутился Максимилиан – Ну, дай, попрошу, впусти в храм!..
   Служка качнул головой и шепотом изрек:
   – Не кричите у храма... А хотите, я одно ваше старое желание поменяю на другое новое?..
   – Эх ты, ну давай, вот сто лет моей бабушке, ну, какая мне жизнь без нее, поменяй там, а?.. – Выпалив, Максимилиан побежал по ступенькам вниз, но Наташи уже не было, а бабушка действительно стояла за воротами под березой и ждала его.
   – Ладно, поменяю, – вслед сказал служка.
   И тут Максимилиан проснулся... Возможно, ему только показалось, что рядом с его кроватью в темноте кто-то стоит. Максимилиан с минуту всматривался в темноту, потом вскочил, чтобы включить свет, и снова лег и через несколько минут, успокоенный, вновь заснул, уже без снов.
   Он пока не знал, что его просьба попала на небо в числе первой сотни.

ВМЕСТЕ С АНГЕЛАМИ

   А желания, надо вам сказать, уже начали исполняться, примерно по сотне в день – таков был плановый распорядок небесной канцелярии. Только не у всех, кто просил, – ведь просили разное, и порой одно желание безнадежно нивелировало другое. Один просил себе денег, а другой желал ему смерти, и в итоге получалось, что человек, просивший денег, вместо денег оставался жив, а просивший смерти – сам становился хром или слеп на один глаз, чтоб неповадно было в голове темные мысли складывать...
   Пасмурная погода с бесстыжими запахами июня в воздухе.
   – Собирайтесь, бани открываются в шесть!.. – разбудил ангелов и архангелов звеньевой ангел Z.
   Мужские бани высшей категории и ангелы в них, приходящие на обязательную помывку с раннего утра, представляли обычное зрелище. Без крыльев ангелы походили на небольших сутулых мужчин или на детей-семиклассников со сколиозом. Сутулость была значительной, вероятно, из-за долгого ношения тяжелых ангельских крыльев.
   – Мы много ходим, – распаренные ангелы сидели на лавках у педикюрщиков, и мозоли их чистых ног походили на крестьянские...
   – Днем не полетаешь, – рассуждали они через час в светлом предбаннике, благоухающие свежим и даже где-то святым духом.
   – Пемзы купил, – последним выйдя из педикюрни, похвалился ангел Z и, сложив кусочки пемзы в сумку, вытащил оттуда колу и пиво. – Ну, и кто что?
   Ангелы пили и разговаривали. Они любили это раннее время, когда в мужских банях было не бог весть сколько людей, ведь ангелам с людьми лучше не смешиваться.
   – Не совсем комфортабельно. – Старый ангел вздохнул, вытирая пот. – Жарко, вы не находите?..
   – Потому что лето. – Ангел Z закашлялся, пиво попало не в то горло, и снова полез в сумку. – Тишина какая-то, не замечаете?.. – вдруг спросил он. – А вот глядите, что я сегодня получил из небесной канцелярии.