Бормор Петр. Игры демиургов (сборник)

   Шамбамбукли окинул взглядом зал Суда, что-то подсчитал в уме и согласился, что да, не поместится.
   – Ну вот. Придут они на Суд, а Суд должен быть Страшным! И как, спрашивается, их напугать?
   – Может, твоим величием и неземным сиянием?
   Мазукта захохотал.
   – Людей этим не проймешь! Нужно что-то такое… такое… чтобы до печенок пробирало!
   Шамбамбукли покосился на вспухшую клыкастую морду, в которую превратилось породистое лицо Мазукты, невольно передернулся и отвел взгляд.
   – А ты не перегибаешь палку?
   – Все в порядке. Живые они меня не боялись, пусть хоть после смерти испугаются. А кроме того… я хочу действовать наверняка. Там, на земле, и так было довольно жутко. После всего, что люди успели увидеть при жизни, их нелегко будет смутить.
   – Ну не знаю, – вздохнул Шамбамбукли. – Что-то здесь неправильно, но что – не пойму.
   – И не надо, – махнул когтистой лапой Мазукта. – Отойди в сторонку и смотри, как я сейчас буду судить свой народ. Набирайся опыта у старших товарищей.
   Мазукта умостился на трон из человеческих костей, поерзал, критически оглядел убранство зала и скомандовал:
   – Начинаем!
   Распахнулись высокие двери, и в зал вошли люди. Изувеченные, обугленные, прошитые насквозь пулеметными очередями, покрытые язвами и следами химических ожогов… Вошли – и уставились на своего создателя.
   – Именно так мы тебя и представляли, – произнес после недолгого молчания умерший от лучевой болезни старик.

магазин

   – Да не ломайся ты! – вещал демиург Мазукта, волоча за рукав вяло упирающегося демиурга Шамбамбукли. – Никто тебя там не съест.
   И ты не обязан ничего покупать, но хотя бы посмотри на настоящее качество! А то все работаешь по старинке.
   Стеклянные двери перед ними беззвучно разошлись в стороны, и глазам предстало многоцветие магазина.
   – Вот, полюбуйся! Все, что нужно для профессионального демиурга. Любые комплектующие, для любого типа миров, учебная литература, готовые блоки… Ну, чего объяснять, сам смотри.
   – Ух ты! – выдохнул Шамбамбукли и, как завороженный, двинулся вдоль витрин. Действительно, было на что посмотреть. Как пасхальные яйца, лежали в своих гнездах нарядные планеты; рядом жемчужно поблескивали расфасованные по размеру спутники. Пузырьки с яркими и пастельными красками для украшения ландшафтов, цветные буклеты с типовыми курортными видами – копируй на здоровье! Гордо выпятив наклейки на пузатых животах, стояли длинные ряды бутылок с запечатанными океанами; рядом в никелированном ведерке прилагался бесплатный подарок от фирмы – ледяные кубики айсбергов. Мазукта протянул руку и снял с полки хрустальный пузырек с клубящимися внутри облаками.
   – «Грозовая атмосфера», – прочел он на этикетке и протянул пузырек товарищу. – Хочешь понюхать?
   Шамбамбукли нерешительно взял другой пузырек, тонкий и кристально прозрачный. Пшикнул из него на запястье и осторожно нюхнул.
   – Горный воздух! – расплылся он в улыбке. – Мой любимый запах.
   Мазукта хмыкнул и потянул друга дальше.
   – Начинать надо не с воздуха, а с основных деталей. Земля, небо, светила. Остальное уже частности.
   – А где тут… Ой, смотри, ка-ко-е!
   Шамбамбукли остановился у полки, на которой переливалось всеми цветами радуги огромное квадратное солнце.
   Мазукта пригляделся и солидно кивнул.
   – Угу. Вещь. Суперплоское, никаких вредных излучений, автоматическая настройка на время года, вечная гарантия. Цену видишь?
   Шамбамбукли перевел взгляд на ценник, тихо ахнул и отшатнулся от полки.
   – Вот тебе второе правило, – осклабился Мазукта. – Никогда не нацеливайся на самое эффектное – оно, как правило, и самое дорогое. Я предпочитаю простые надежные модели. Пойдем.
   Мазукта поволок Шамбамбукли к другому концу ряда.
   – Вот. Советую купить одно из этих.
   Шамбамбукли с сомнением уставился на россыпь невзрачных звезд.
   – Какие-то они…
   – Ерунда. Главное – функциональность.
   Мазукта выбрал одну из звезд и сунул Шамбамбукли в руки.
   – Бери и пойдем дальше.
   – А почему она такая лохматая?
   – Это протуберанцы.
   – Значит, у нее активность нестабильная? – проявил техническую осведомленность Шамбамбукли. – А не взорвется?
   – Такие светила взрываются редко. В крайнем случае, фирма-изготовитель выплатит компенсацию.
   – Пятна какие-то… – брезгливо поджал губы Шамбамбукли, рассматривая звезду. – И знаешь, по-моему, у нее слишком жесткое излучение!
   – А зачем существует озоновый щит, по-твоему? – парировал Мазукта.
   – Да ну, озоновый щит… В этой защите всегда полно дырок, только успевай затыкать.
   Мазукта в ответ только пожал плечами, отказываясь продолжать глупый спор. Шамбамбукли некоторое время потоптался у прилавка, перебирая звезды и рассматривая ценники, и наконец выбрал маленькую бледно-желтую звездочку, которая показалась ему «похожей на котенка». Так он и объяснил свой выбор Мазукте, не преминувшему упрекнуть друга в излишней сентиментальности.
   – Иди сюда, – он подвел Шамбамбукли к большому ящику в углу магазина и сунул туда обе руки, разгребая погромыхивающее содержимое.
   – Это что?
   – Комиссионные товары. Планеты я всегда беру здесь. Чуть-чуть подчистить поверхность – и можно использовать как новые!
   Шамбамбукли двумя пальцами вытащил из кучи почерневшую спекшуюся планету.
   – И что, вот на этом можно начинать новый мир?
   – Брось, эта порченая. Сразу же видно.
   Шамбамбукли послушно уронил планету обратно в ящик.
   – Риск, конечно, всегда существует, – снисходительно объяснил Мазукта. – Зато цены просто смешные. На, возьми вот эту.
   Он сунул в руки Шамбамбукли серый, довольно-таки потертый шарик.
   – Этот использовался под динозавров. А они раса аккуратная: в каком виде взяли, в таком и отдали. Ну, может, только кладбища не стали тревожить.
   Шамбамбукли повертел планету в руках и, когда Мазукта отвернулся, незаметно вернул ее в кучу.
   – Так, что у нас на очереди? Растения, животные? Сейчас купим, сэкономим тебе два дня рабочего времени.
   В отделе растительности Мазукта быстро перебрал пакетики с семенами и спорами: от моха ягеля до Иггдрасиля включительно. Были тут и говорящие грибы, и конфетные кусты, и дубы, на которых росли золотые цепи, и даже новая разработка – бродячее Древо Желаний. Мазукта деловито отобрал полтора миллиона пакетиков и ссыпал их в корзинку.
   – Тут необходимый минимум. Просто и без изысков. Пошли дальше.
   Он оторвал Шамбамбукли от разглядывания запретных плодов на Древе Познания и потащил в другой ряд.
   – Животные, животные… ага, вот они! Выбирай тех, что помельче и неприхотливее, и пойдем отсюда.
   – Животных я обычно сам… Нравится мне это, – робко возразил Шамбамбукли.
   – И разумные расы – тоже сам?
   – Ну да… А они тут тоже продаются?
   – А как же! Вот, смотри.
   Он подвел Шамбамбукли к длинному стеллажу, где стояли в разных позах демонстрационные модели.
   – Это люди, это эльфы. А вот гоблины, гномы, орки, мшарцы, крысюки, змеелюди… Вот этих, с волосатыми ногами, не знаю, наверное, новая разработка.
   – А ты кого обычно используешь?
   – Людей или орков. Самые неприхотливые твари, грязи от них только много. Ну, это мелочи. Так будешь что-то брать?
   – Не-а.
   – Ну и зря.
   Мазукта направился к кассе, по дороге набирая в корзинку коробочки, баночки и пакетики с полок. Шамбамбукли вздохнул, вернулся к Древу Познания и еще раз полюбовался аппетитными плодами. «Непременно сделаю такое же!» – подумал он, хотя и подозревал, что подобного качества ему никогда не достичь. «Ничего, может, накоплю и приобрету со временем», – решил Шамбамбукли и пошел к выходу, где его уже поджидал Мазукта.
   – Ну как, понравилось? – весело осведомился тот. – Я, гляди, сколько всего накупил!
   Мазукта потряс сумкой.
   – Обошлось даже дешевле, чем думал. Скидки, конец сезона, так что я еще и сэкономил. И альбом для слайдов получил в подарок от магазина!
   – Мазукта, я все понимаю, но зачем мы сюда вообще ходили? Ладно, купили бы что-нибудь такое… замечательное. Но ведь нет! Только полную сумку всякого барахла!
   – Ничего ты не понимаешь! – отмахнулся Мазукта. – Ты над каждым миром будешь корпеть по целой неделе, а я их теперь смогу ваять по три-четыре штуки в день. С тех пор, как нашел этот магазин, я, знаешь, сколько миров успел создать? Больше шестисот! А ты? Меньше дюжины. Ладно, не обижайся. Пойдем ко мне, я сегодня угощаю.
   – Давай в другой раз? Я что-то устал.
   Демиурги распрощались, и Шамбамбукли пошел домой, грея в кармане ладонь о теплый бок маленького желтого солнышка.
   А Мазукта пожал плечами, достал из кармана стопку слайдов и стал небрежно распихивать их в кармашки нового альбома. Шесть сотен фотографий. Совершенно одинаковых.

цепная реакция

   – Когда создаешь новый мир, – произнес демиург Мазукта, вальяжно развалясь в кресле, – не оставляй в нем никаких недоделок. В частности, обязательно ликвидируй все нестабильные элементы, иначе рано или поздно мир будет уничтожен цепной реакцией.
   – А, знаю, – кивнул демиург Шамбамбукли. – Цепная реакция – это когда расщепляется ядро урана.
   – Неверно, – строго нахмурился Мазукта. – Цепная реакция – это когда одна страна первой расщепляет ядро урана, и сразу остальным тоже хочется.

ничего

   – Привет! – сказал демиург Мазукта демиургу Шамбамбукли.
   – Привет.
   – Ты чего делаешь?
   – Ничего.
   – А-а… – протянул демиург Мазукта. – А зачем?
   – То есть как, зачем? – удивился Шамбамбукли. – Чтобы потом из ничего сделать что-то. Я же демиург!
   – Я и сам прекрасно знаю, зачем нужно ничего, – сказал Мазукта. – Я спрашиваю, зачем ты его делаешь? Купить нельзя?
   – Да где же я куплю хорошее ничего? – возразил Шамбамбукли. – Уже в шести магазинах был, ничего там нет.
   – А ты зайди в тот, что на углу, знаешь, такой, с черепичной крышей.
   – А что там есть?
   – Ничего.
   – Правда?!
   – Честное слово. И очень качественное ничего, смею заметить.
   Шамбамбукли просиял.
   – Очень хорошо. А то у меня ничего не получается. Почти.
   – А ты из чего его делаешь?
   – Как из чего? Из ничего.
   – Из ничего ничего и не выйдет, – покачал головой Мазукта. – Закон природы. Сначала должно быть что-то, и вот ты над ним работаешь, работаешь, стараешься, и в итоге получается…
   – Что?
   – Ничего.
   Шамбамбукли вздохнул.
   – Значит, я все делал не так?
   – Почему же? Ты делал так.
   – Жалко. Думал, сделаю ничего себе, а вышло так себе…
   – А что-то вышло?
   – Да, немножко. Я сложил в ящик стола.
   Мазукта заглянул в ящик и нахмурился.
   – Но тут ничего нет!
   – Как нет?! – подскочил Шамбамбукли. – А что же там есть?
   – Да у тебя тут, приятель, настоящий Хаос, – сказал Мазукта и задвинул ящик стола. – Запомни, ничего нельзя оставлять без присмотра. Оставишь где-нибудь на минутку – и все, уже не найдешь потом ничего.
   – А я думал, ничего не исчезает никуда. По закону сохранения.
   – Это только в сказках, – отрезал Мазукта. – А у нас с тобой… не пойми чего.

самое ценное

   Демиург Мазукта пришел в гости к своему другу демиургу Шамбамбукли и принес тортик.
   – Ой, привет! – обрадовался Шамбамбукли. – Заходи, садись. Я сейчас приготовлю чай. Тебе какой – жасминовый или шиповниковый?
   – Мне кофе, – ответил Мазукта и прошел в комнату. Сел в одно из кресел и стал ждать хозяина.
   Скоро появился сам Шамбамбукли с подносом в руках. Вручил Мазукте чашечку дымящегося кофе, себе налил из чайника кружку чая, взял кусок пирога и сел – но не во второе удобное кресло, а на колченогую табуретку.
   – Усмиряешь плоть? – с интересом спросил Мазукта.
   – Ты о чем? – не понял Шамбамбукли. – А, о табуретке?.. Нет, конечно. Она ведь предмет роскоши.
   – Хм? – не поверил Мазукта.
   – Это подношение от людей. Они мне самое ценное не пожалели. Теперь как-то даже неловко было бы не пользоваться. Ты видишь, из какого дерева она сделана?
   Мазукта пригляделся.
   – Из серого и занозистого. Названия не помню. А что в нем такого роскошного?
   Шамбамбукли вздохнул.
   – Это дерево очень редкое. Его вообще не должно было остаться в мире, я старался все ростки уничтожить еще в самом Начале. Но вот не уследил.
   – А-а… – протянул Мазукта.
   – Я вот не понимаю, – Шамбамбукли задумчиво отхлебнул из кружки. – Я ведь так старался! Я засадил всю землю совершенно замечательной растительностью! Розовое дерево, черное дерево, даже фиолетовое дерево – и все растут повсеместно, далеко ходить не надо. Чудная древесина, долговечная и податливая, целебные плоды, даже листья можно в чай заваривать (кстати, зря отказываешься, попробуй – рекомендую). А люди…
   Он махнул рукой и снова отхлебнул.
   – Что – люди? – переспросил Мазукта.
   – Они их на дрова пускают, – мрачно отозвался Шамбамбукли. – А лечатся какой-то химической дрянью и безграмотными заговорами. Зато вот такой сорняк, – он пнул носком ножку табуретки, – специально везде разыскивают и ценят на вес золота. Почему так? Ведь невзрачная совсем коряга, и в обработку мало годится, и колючая к тому же…
   – Видишь ли, – наставительно поднял палец Мазукта, – люди гораздо больше ценят не то, что лучше, а то, что труднее достать.

пророк
(посвящается Максу Фраю)

   Демиург Шамбамбукли лучезарно улыбнулся человеку.
   – Здравствуй! Ну наконец-то, и в моем мире появились пророки.
   – Ага, – человек сдержанно кивнул. – Я имею честь говорить с демиургом Шамбамбукли?
   – Да, это я. Да ты садись, садись. Выпей чаю, а вот тут пирожки, кушай. Я уже приготовил для тебя чудные заповеди, будет что рассказать по возвращении…
   – Сожалею, вынужден отказаться, – человек изобразил сочувственный вздох. – Священный транс дается нелегко, у моего возвышенного духа есть только полчаса на разговор. Так что, если не возражаете, перейдем сразу к делу.
   – Да, конечно. Если тебе так срочно… На вот, тут в корзинке скрижали, я сам только сегодня написал…
   Человек, не обращая внимания на протянутую корзинку, уселся перед демиургом на стул, порылся в плоском кожаном портфеле и достал блокнот.
   – Итак, начнем. Паства хочет знать, действительно ли Ваше имя Шамбамбукли, или под этим псевдонимом скрывается целая группа демиургов?
   – Э-э-э…
   – Ясно. Следующий вопрос. Вы принимали участие в строительстве мира. Если бы у Вас была такая возможность, что бы Вы хотели исправить?
   – Одну минуточку…
   – Ясно. Какую именно? Первую минуту творения?
   – Но я не то имел в виду…
   – Я так и понял. Конечно, досадно, когда все с самого начала идет не так, как задумано!
   – Но все вовсе не идет…
   – Тем более.
   Демиург Шамбамбукли озадаченно замолчал.
   – Следующий вопрос. Как Вы относитесь к назначению Гога Верховным Прасолом?
   – Что?..
   – А, понимаю, Вы возмущены. Я тоже. Не будем тогда заострять внимание на этом вопросе. Перейдем к следующему. Ваше главное увлечение в жизни?
   – Погоди… – демиург Шамбамбукли попытался внести в разговор толику здравого смысла. – Вот тут у меня корзинка…
   – А, Вы плетете на досуге корзинки? Это весьма похвальное увлечение. А каковы Ваши сексуальные предпочтения? И с кем Вы жили в последнее время?
   – … твою мать! – закричал Шамбамбукли.
   – О! – человек восхищенно вскинул брови. – Мою мать? Вы? Лично?
   Он быстро застрочил в блокноте.
   – Ну и в заключение, Ваши планы на будущее?
   – Еще одно слово… – прохрипел Шамбамбукли, – и я своими руками!..
   – Значит, у Вас запланировано еще одно Слово? Ну, спасибо за Откровение, – коротко поклонился человек, сложил бумаги в портфель и исчез.
 
   Это был лишь первый пророк из нескольких тысяч…

заповеди

   – Ты только послушай, какие я заповеди придумал! Обхохочешься!
   Демиург Шамбамбукли покосился на листок в руках демиурга Мазукты.
   – Заповеди?..
   – Ага. Это очень занятная игра. Даешь людям какое-то указание, а потом смотришь, как они его выполняют.
   – Ну-ка, дай взглянуть…
   Демиург Шамбамбукли взял листок и прочел первую фразу.
   – «Не стой под стрелой»… А что это означает?
   – Это ничего не должно означать, это заповедь. Главное, чтобы звучало весомо и повелительно.
   – Погоди, я чего-то не понимаю…
   – А тут и понимать нечего! – Мазукта отобрал листок. – Вкладывать в заповедь какой-то смысл – глупое и неблагодарное занятие. Я сам так сперва делал, а потом понял, что это бессмысленно.
   – Но почему?
   – Да потому что людям ничьи советы свыше на фиг не нужны! Они все равно истолкуют любые слова так, как им больше понравится. Или каким-нибудь совсем дурацким образом. Лишь бы только не выполнять инструкции.
   Демиург Шамбамбукли непонимающе заморгал. Мазукта вздохнул.
   – Так. Объясняю подробнее. Вот дал я, к примеру, людям такую полезную заповедь: «Мойте руки перед едой».
   – В высшей степени разумное высказывание! – заметил Шамбамбукли.
   – Кхм… да. Вот, взгляни сюда.
   Мазукта протянул руку и достал с полки один за другим четыре толстых тома.
   – Это что? – удивился Шамбамбукли.
   – Комментарии мудрецов. Только на одну эту заповедь. Выясняли, что значит «перед».
   Шамбамбукли присвистнул.
   – Нехило… И к каким результатам они в конце концов пришли?
   – Ну, если вкратце – то постановили, что промежуток между мытьем рук и поеданием пищи должен составлять не менее шести часов. А в те дни, когда приходится мыть руки с мылом, они и вовсе постятся.
   – А… а какой в этом смысл? – осторожно спросил Шамбамбукли.
   – Да никакого смысла. То есть считается, что какой-то есть. Но Высший. Недоступный человеческому пониманию.
   Шамбамбукли недоверчиво хмыкнул.
   – Или вот, – продолжал Мазукта, – «По газонам не ходить». Люди почти двести лет спорили, что я имел в виду. В конце концов, на основании косвенных намеков, подключив к работе лингвистов, установили, что такая форма глагола – «ходить» – употреблена в данном контексте с целью подчеркнуть, что по газонам нельзя перемещаться босиком, налегке и медленно. А в сапогах, бегом и с полной выкладкой – не только можно, но даже рекомендуется.
   – Брр! – откомментировал Шамбамбукли.
   – В общем, теперь для меня это просто игра, – заключил Мазукта. – Составляю пару десятков заповедей, а потом смотрю, как человечки начинают с ними извращаться. Иногда очень смешно получается! Попробуй.
   Шамбамбукли неопределенно пожал плечами.
   – Ну, не хочешь – не надо, – сказал Мазукта. – Только, когда будешь наставлять своих человеков, попомни мои слова. Заповеди должны быть четкими, ясными, не допускающими никаких двояких толкований и простыми в исполнении…
   – Я не собираюсь давать никому никаких заповедей, – перебил Шамбамбукли.
   – То есть как? – опешил Мазукта.
   – Ну… так. Если человечество само не в состоянии разобраться, что можно делать, а чего нельзя – то кому оно нужно, такое человечество?

и все-таки она вертится

   Тесная камера осветилась неземным светом, и перед заключенным возникла сияющая фигура.
   – Не ты ли великий ученый астроном Бармалео Бармалей? – вопросила фигура.
   – Я, – кивнул заключенный. – А с кем имею честь разговаривать?
   – Я – твой демиург.
   – Шамбамбукли?
   – Да, так меня зовут.
   – Очень приятно.
   – Взаимно.
   Демиург и астроном вежливо поклонились друг другу.
   – А можно немного притушить свет? – попросил Бармалео Бармалей. – Глаза режет.
   – О, прошу прощения! – Шамбамбукли перестал сиять и разом утратил величественный вид. – Так лучше?
   – Гораздо! А можно спросить, чем обязан визитом?..
   – Все очень просто, – охотно отозвался Шамбамбукли. – Завтра на рассвете ты предстанешь перед Ученым Советом Великой Инквизиции. И тебя приговорят к мучительной смерти. А это неправильно.
   – Неправильно – потому что я прав?
   – Нет, потому что мне тебя жалко.
   Бармалео Бармалей задумался.
   – Но ведь она вертится? – скорее утвердительно, чем вопросительно сказал он.
   – Нет, – помотал головой демиург Шамбамбукли. – Не вертится. Это я тебе точно говорю.
   – Не может быть! – нахмурился Бармалео. – Я всесторонне изучал этот вопрос тридцать лет и три года, провел массу измерений и со всей ответственностью заявляю: она вертится! Могу доказать.
   – Не можешь, – ответил демиург. – Потому что она на самом деле не вертится. Ты где-то ошибся.
   – Не мог я ошибиться! – Бармалео Бармалей стукнул кулаком по коленке. – Я наблюдал за звездами, я для этого даже изобрел телескоп. Все выкладки перепроверял по десять раз. Ошибки нет!
   – Очевидно, где-то она все же есть, – ласково, как ребенку, улыбнулся демиург. – Мне бы не хотелось, чтобы тебя казнили, я решил тебя спасти и поэтому пришел лично заверить…
   – Я не нуждаюсь в таком спасении! – насупился астроном. – Не надо мне вашей спасительной лжи, я стоял и буду стоять за правду!
   – Ты хочешь сказать, что я лгу?! – удивился демиург.
   – Я это, кажется, уже сказал. Ложь во спасение и всякое такое… Так вот – не надо. Спасибо, конечно, но обойдусь.
   – Послушай, – немного помолчав, произнес Шамбамбукли. – Это мироздание я создал вот этими руками, – он показал астроному свои ладони, – и кому как не мне знать, что там вертится, а что нет? Я тебе говорю как крупнейший специалист в данном вопросе…
   – А я не верю! – отрезал Бармалео. – Она все-таки вертится. И это факт!
   – Нет, не вертится!
   – Нет, вертится!
   – Зуб даю, не вертится!
   – Мамой клянусь, вертится!
   Демиург навис над астрономом, уперев руки в бока. Астроном с вызовом вздернул на демиурга подбородок.
   – Значит, так?
   – Да!
   – Ну хорошо же. Я тебе покажу… Я тебе сейчас так покажу!..
   Демиург Шамбамбукли схватил Бармалео Бармалея за шкирку и свечкой взмыл вверх, сквозь тюремный камень, сквозь облака и тонкий озоновый слой. Астроном даже пискнуть не успел, как уже стоял рядом с демиургом на балкончике небесных чертогов.
   – Вот, смотри сам! – Шамбамбукли ткнул рукой вниз. – Изволь убедиться, она движется равномерно и прямолиней…
   Шамбамбукли поперхнулся на полуслове и уставился в недоумении на развернувшуюся внизу картину.
   Зажмурив от удовольствия глаза, огромная черепаха медленно кружилась и раскачивалась в трансе под музыку сфер. На ее панцире неуклюже переминались с ноги на ногу три слона, стараясь попадать в такт. Лежащая на их спинах земля наклонялась то на одну, то на другую сторону, и от этого в океане возникали приливы и отливы.
   – Ну, что я говорил?! – с торжеством воскликнул Бармалео Бармалей. – Все-таки она вертится!
   – Безобразие какое… – возмутился Шамбамбукли. – Кто посмел поставить этот психоделический мотивчик? Я же сам запускал походный марш!
   Он вздохнул, выдернул зуб и протянул астроному.
   – На. Ты был прав.
   – Я же говорил, а ты не верил, – наставительно поднял палец Бармалео Бармалей. – Наука не ошибается! Иначе она называется лженаукой.
   – Ладно, – отмахнулся Шамбамбукли. – А что завтра с Инквизицией делать будем?
   – Да ну ее! – беспечно пожал плечами Бармалео Бармалей. – Навру чего-нибудь, велика важность! Это уже не принципиально, потому что… – его глаза сверкнули восторгом фанатика. – А все-таки! Она! Вертится!

пасьянс

   – Чем занимаешься? – спросил демиург Шамбамбукли.
   – Карты раскладываю, – мрачно отозвался демиург Мазукта.
   – Получается?
   – Нет.
   Демиург Шамбамбукли присел на корточки рядом с Мазуктой.
   – А что будет, если все сложится?
   – Мир во всем мире, – огрызнулся Мазукта, – и трудно-представимое счастье для всего человечества.
   – Ух ты! – восхитился Шамбамбукли и посмотрел на расклад.
   Мазукта как раз совмещал края двух карт.
   – Так годится, по-твоему?
   Шамбамбукли посмотрел, склонив голову набок.
   – По-моему, красиво, – он провел пальцем по изгибу реки на месте соединения карт. – Вполне естественная граница.
   – Я тоже так думаю. И народы там родственные, даже языки похожи. Вот с запада что приткнуть, не знаю…
   Некоторое время демиурги передвигали контурные карты, убирали одни, подсовывали другие – но границы никак не хотели совмещаться. Постоянно наползали одна на другую, а несколько маленьких карт карманного формата и вовсе потерялись под широкими листами.
   – Вот еще этих четырех королей надо распихать… – кусая губу, размышлял Мазукта. – Их рядом никак нельзя держать, один другого побьет.
   – А если этого – туда, а того – сюда? – предложил Шамбамбукли.
   – А этих двух?
   – Ну… одного запихни на какой-нибудь остров.
   – На остров нельзя, там у меня уже королева.
   – Тогда на полуостров.
   – Это можно…
   Короли и тузы нашли свое место, с шестерками оказалось и того проще. Постепенно карта мира начала вырисовываться все яснее. Границы стран притерлись друг к другу, пролегли пунктиры торговых путей, разными цветами обозначились политические и культурные связи.
   – Смотри, кажется, получается! – обрадовался Шамбамбукли.
   – Угу, – кивнул Мазукта, укладывая на место последнюю крошечную республику. – Все на месте, все в порядке, в мире полная гармония и совершенство.
   – Красота какая! – пробормотал Шамбамбукли. – Как у тебя здорово получилось!
   – Да ну, ерунда, – скромно пожал плечами Мазукта. – Детская забава. Пойдем чай пить, поздно уже.
   Он наклонился, поднял плащ, на котором только что раскладывал карты, встряхнул его и набросил на плечи. Разноцветные бумажки взлетели – и с шорохом осыпались на землю – одна на другую, одна на другую…

истина в последней инстанции

   – Пущать не велено.
   – Но я по важному делу!
   – Все по делу.
   – Ну пойдите, скажите ему, что Я пришел.
   – Я с большой буквы?
   – Да.
   – Не пойду. Не велено беспокоить.
   – Впустить! – крикнул Пророк, которому надоела эта возня у двери. Полог отодвинулся, и в шатер вошел посетитель.
   – Здравствуй.
   – Ну, проходи, нечистый.
   Посетитель удивленно вскинул брови, оглядел себя, понюхал подмышки и обиженно спросил:
   – Почему нечистый?
   – В метафизическом смысле, – хмыкнул Пророк. – Ну хорошо, проходи, Сатана. Так тебе больше нравится?
   – Ты меня с кем-то путаешь, – озабоченно пробормотал посетитель.
   – Да? А кто же ты тогда?
   – Я демиург.
   Пророк расхохотался.
   – И как же тебя зовут, в таком случае?
   – Шамбамбукли…
   – Вот ты и попался! – радостно ухмыльнулся Пророк. – Всем известно, что имя нашего демиурга Чурмбедмбдактчи. Он мне сам это сказал.
   – Я такого не говорил! – возмутился Шамбамбукли.
   – Еще бы! Ты, исчадие ада, конечно же, не можешь произнести этого имени. Ну, попробуй?
   – И попробую! Чурем… погоди минутку… как ты сказал? Чермендак… Нет, Чурембендак… дук… дакт…
   – Ага, не можешь!
   – Ерунда какая-то! – помотал головой Шамбамбукли. – Зачем мне повторять всякую чушь? Это же я – демиург!
   – Разумеется, именно так ты и должен говорить. Ты же Сатана, великий искуситель. Но меня не обманешь.
   – А я и не обманываю!
   – Ну разумеется, – улыбка Пророка стала откровенно глумливой. Шамбамбукли насупился.
   – Я демиург.
   – Ой, перестань, – отмахнулся Пророк. – А то я не видел демиурга! Он явился мне во сне, могучий и прекрасный, его голос был подобен колокольному звону, а на голове его был золотой венец…
   – Ну и чем я виноват, что тебе снятся такие дурацкие сны?
   – Это было пророчество! – нахмурился Пророк.
   – Я могу надеть золотой венец, если это для тебя так важно.
   – Поздно.
   Шамбамбукли вздохнул.
   – Ладно. Как бы меня ни звали – может, ты все-таки выслушаешь, что я хочу тебе сказать?
   – Нет, – помотал головой Пророк. – Даже и не подумаю. Мне нет дела до твоих лживых речей.
   – А зачем же ты велел меня впустить?
   – Исключительно для посрамления.
   – Хорошо, можешь посрамить, только сперва выслушай.
   – Посрамить могу, а слушать не стану.
   – Да очнись же ты! – закричал Шамбамбукли. – Неужели ты сам не понимаешь, что жечь детей в печах – безнравственно?!
   – Эк тебя проняло! – засмеялся Пророк, глядя на покрасневшее лицо Шамбамбукли. – Что, не нравится, Сатана?
   – Да, не нравится! И не говори мне, что это я тебе велел, или кто там твой бог. Ни один бог в здравом уме не мог такого приказать!
   – Говори, говори, я тебя не слушаю. Я плюю на тебя, Сатана.
   – Да какой я тебе, к черту, Сатана?! Что ты привязался с этим именем?
   – Сатана, – спокойно ответил Пророк, – суть искушающее человека злое разрушительное начало. Раз ты задумал меня искушать – значит, ты Сатана.
   – Я такого начала не творил, – медленно покачал головой Шамбамбукли. – Конечно, это очень удобно, сваливать свою вину на какого-то Сатану… Но поверь мне, человека никто не искушает. Он прекрасно справляется сам.
   – Ты мне наскучил, – отмахнулся Пророк и крикнул в сторону: – Стража!
   В шатер вошел могучий стражник в кожаном доспехе. За ним ужом проскользнул секретарь с пером за ухом.
   – Кого?
   – Вот его, – Пророк указал на Шамбамбукли.
   – Голову рубить или как?
   Шамбамбукли судорожно схватился за горло, на котором виднелись уже два свежих шрама.
   – Нет, – после секундного раздумья ответил Пророк. – На этот раз, пожалуй, утопление.
   Стражник выволок Шамбамбукли из шатра.